Текст книги "Император Пограничья 13 (СИ)"

Автор книги: Евгений Астахов

Соавторы: Саша Токсик
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Глава 9

Боль пронзала грудь с каждым вдохом. Расплавленный титан прожигал кожу, запах горелой плоти забивал ноздри. Ещё секунда – и световое копьё пробьёт насквозь. Крамской усилил натиск, его глаза горели безумным торжеством.

– Всё, мальчишка? – прохрипел он, вены на шее вздулись ещё сильнее. – Загнал тебя в угол, как крысу! Видишь, кто я на самом деле? Я не трус. Не трус!

Толпа за барьером обливалась потом. Жар от нашего поединка проникал за пределы арены, заставляя зрителей отступать. Князь Трубецкой торопливо усиливал защитный купол, его лоб покрылся испариной от напряжения.

Вместо того, чтобы пытаться пробить лбом стену, я активировал Каменную поступь и просто провалился в камень, словно в воду. Световое копьё ударило в пустоту. Одновременно я направил энергию на создание металлических шипов – из-под земли вырвался целый лес стальных клинков, превращая поверхность арены в смертельную ловушку.

Крамской среагировал мгновенно. Его тело вспыхнуло и растворилось в свете, превратившись в сияющий сгусток энергии, который взмыл вверх. Архимагистр избежал моей атаки, паря над полем боя как миниатюрное солнце, но даже из-под земли я ощутил, что это простое на первый взгляд заклинание мгновенно сожгло больше четверти его резерва. Дематериализация вкупе с полётом и ускорением и не могла быть дешёвым заклинанием.

– Знаете, что самое жалкое? – крикнул я из-под земли, мой голос доносился через трещины в камне. – Вы стали именно тем, чего я ожидал. Ничтожеством, накачанным стимуляторами. Посмотрите на свои глаза – жёлтые, как у Елецкого перед смертью!

Сияющий сгусток дрогнул, затем материализовался обратно в человеческую форму. Лицо Крамского исказила ярость. Моя провокация достигла цели – он терял тактическую выдержку.

Я постоянно обновлял обсидиановое покрытие на титановом доспехе, залечивая повреждения. Затем активировал усиленный Каменный гейзер. На ранге Магистра заклинание работало иначе – не один, а серия извержений по периметру арены. Земля взорвалась фонтанами пыли и металлических частиц из разрушенных шипов. Песчаная буря с раскалёнными осколками металла заполнила воздух, мгновенно превращаясь в расплавленные капли от жара.

Вырвавшись на поверхность, я метнул в него несколько Каменных клинков, но противник ушёл рывком в сторону.

Зато Ипполит Львович материализовался полностью – в облаке пыли его световая форма теряла преимущество. Он воздел руки, и я почувствовал, как воздух сжимается.

Архимагистр создал сферу чистой энергии размером с дом, но затем начал сжимать её. Воздух искажался, земля трескалась от одного присутствия такой концентрированной мощи. Зрители ахнули – они чувствовали давление этой силы даже сквозь барьер. Сфера сжалась до размера кулака, готовая стереть квартал города.

Гранитный щит сформировался мгновенно в ответ на мимолётное мысленное усилие. Трёхметровый купол плотнейшего камня закрыл меня с головой. Противник выпустил свою атаку в ту же секунду. Взрыв оказался таким мощным, что гранит треснул по всей поверхности. Я снова нырнул под землю Каменной поступью, уходя всё глубже и глубже, чувствуя, как чудовищный взрыв за моей спиной плавит все торчащие клинки и выжигает землю на десяток метров вглубь.

Когда я вынырнул в стороне, поле боя превратилось в расплавленное стекло. Противник уже опустился на землю, экономя силы. Время точечных заклинаний прошло, в ход пошла тяжёлая артиллерия.

Вихрь режущих лучей, похожих на световую бурю, закрутился вокруг него. Барьер Трубецкого затрещал. Остальные Мастера и Магистры в панике бросились укреплять защиту, опасаясь за свои жизни.

Понимая, что намерен делать мой визави, я тут же преобразовал обсидиан на Живом доспехе в кварц – прозрачный минерал с высоким показателем преломления. Световые лучи, ударяя в кварцевую поверхность, преломлялись и отражались обратно. Крамской закричал – его собственная атака прожигала ему плечо и бок, обнажая почерневшее мясо.

– Чувствуете, как колотится сердце? – я медленно приближался к нему. – Это не адреналин – это стимулятор выжигает вас изнутри. В Гильдии вам сказали, что он безвреден, не так ли? Тем выродкам плевать, выживете вы или умрёте, лишь бы забрали меня с собой. Сколько ещё минут, прежде чем ваше тело откажет?

Бывший председатель Академического совета зашатался. В его глазах мелькнул страх – он чувствовал, как сердце бьётся слишком быстро, как дрожат руки. Архимагистр потерял самообладание и начал тратить энергию без счёта, выпуская хаотичные атаки во все стороны.

Уклоняясь и отражая вспышки, я выжидал момент для решающего удара.

В памяти всплыл голос отца из прошлой жизни – мы стояли на тренировочном плацу, я был измотан после спарринга с ветераном-инструктором.

«Запомни, сын, – отец положил тяжёлую руку на моё плечо, – когда противник сильнее, не сопротивляйся его мощи – направь её. Если он толкает – потяни, если тянет – подтолкни. Сила противника – его же слабость».

Отец повернулся к инструктору:

– Флоки, покажи, как бьёшь сверху. С силой.

Ветеран широко замахнулся деревянным мечом. В момент, когда клинок пошёл вниз, отец шагнул в сторону, подхватил руку инструктора и потянул вперёд, добавляя к удару собственный импульс. Флоки, не ожидавший такого, споткнулся о подставленную ногу и тяжело рухнул наземь. Весь приём занял секунду.

– Видишь? – отец помог инструктору подняться. – Его сила плюс твоё направление. Чем сильнее бил, тем больнее упал.

Смысл этих слов я понял гораздо позже, и сейчас они станут ключом к победе.

Активировав Каменный гейзер вновь скрывая себе в облике пыли, я создал свою копию через Стальное эхо – металлического двойника, которым можно было при желании управлять на расстоянии. Сам же скользнул под землю Каменной поступью.

Крамской набросился на Эхо, принимая его за меня. Оба покрыты металлом, попробуй угадать, кто есть кто. Я заставил копию отступать, блокировать атаки неуклюже, создавая иллюзию истощения. Архимагистр усилил натиск, его лицо озарилось триумфом.

– Всё? Выдохся, щенок⁈ – прорычал он, обрушивая на двойника град световых вспышек.

Пока противник всё глубже увязал в трясине, я строил вокруг него капкан.

Момент, когда академик распознал обман, оказался прекрасен, и ещё долго будет греть мою душу. Двойник пропустил удар, и световое копьё пронзило его грудь насквозь. Но вместо крови из раны потёк жидкий металл. Крамской замер на секунду, его глаза расширились от осознания.

– Что… Нет!

Горная цитадель – это заклинание для создания временных укреплений, но я использовал его иначе. Энергия щедро хлынула из моего резерва, и…

Сначала по кругу вокруг Крамского из земли выстрелили восемь каменных столбов, каждый толщиной с вековой дуб. Они взмыли ввысь, возносясь остриями в воздух на высоту двадцати метров.

Кварц, а вся структура создавалась именно из этого материала, тёк между опорами подобно вязкой смоле, но со скоростью водопада. Прозрачные стены заполнили промежутки, создавая монолитную структуру.

Архимагистр дёрнулся, пытаясь выскочить из формирующейся клетки, но было поздно – колонны уже срослись между собой.

Я направлял рост кристалла, заставляя его формировать идеальный цилиндр. Земля под ногами Крамского тоже превратилась в кварц, запечатывая его снизу.

Вершина башни сомкнулась последней, отрезая противнику путь наружу. Восемь пиков сошлись в центре, образуя купол. За пару секунд, пока мой оппонент уничтожал Эхо, вокруг Архимагистра выросла двадцатиметровая башня из чистейшего горного хрусталя, прозрачная как стекло, но прочная как гранит. Толщина стен достигала полуметра. Солнечный свет преломлялся в кварце, создавая радужные блики по всей арене.

Если бы на этом я остановился, противник рано или поздно вырвался бы наружу, но внутреннюю поверхность башни я покрыл двухкомпонентной обшивкой. Сначала керамика – термобарьер, не дающий теплу разрушить структуру. Затем зеркальный металл – отполированный до блеска вольфрам. При высокой температуре вольфрам быстро окислялся, и мне приходилось постоянно восстанавливать металл, жертвуя драгоценными каплями энергии.

Медленно я выступил сквозь почву снаружи башни, но всё ещё в кольце дуэльной арены.

Тем временем в импровизированных зеркалах Крамский увидел десятки своих отражений. Несмотря на ослепительный свет его магии, он различал жёлтые глаза, искажённое лицо, дрожащие руки. Он снова лицезрел себя тем, кем был в начале. Ничтожеством.

– Видите? – мой голос эхом отразился от стен башни. – Это всё, чем вы стали. Не воин. Не маг. Всё такой же испуганный старик с химией в крови. Заёмная сила не принадлежит вам, и она вас погубит.

Крамской заметался в башне. В его глазах читалось отчаяние, его личность раскалывалась на куски. В многочисленных отражениях он видел себя настоящего – труса, накачанного стимуляторами. Притворщика и самозванца, выдающего себя за боевого мага. Ребёнка, нацепившего отцовский китель. И этого зрелища его надломленная психика не выдержала. В отчаянии он попытался уничтожить это видение ровно так, как и я ожидал.

Надрывный, истеричный вопль вырвался глотки Архимагистра, как свист пара из лопнувшего котла.

Я почувствовал, как меняется само мироздание вокруг. Это было не просто заклинание – это было обращение к первородной силе света. Солнечные лучи над всем Покровом начали изгибаться, стекаясь к одной точке. Листья на деревьях за пределами арены поблекли, словно наступили сумерки среди дня. Женщина в толпе вскрикнула: «Смотрите на небо!» Само солнце словно потускнело, отдавая свою силу безумцу в башне.

Вся эта чудовищная энергия концентрировалась внутри кварцевых стен. Я видел внутренним зрением, как формируется настоящая звезда – ослепительно белая сфера диаметром в метр, пульсирующая с частотой сердцебиения. Воздух вокруг неё ионизировался, создавая корону из молний. Если бы эта сила вырвалась наружу, она испепелила бы не только арену, но и половину Покрова.

Безумец. Он готов сжечь весь мир ради своей мести. В прошлой жизни я казнил таких без колебаний.

Какой-то молодой боярин в толпе упал на колени, молясь. Девушка-Мастер из свиты князя Трубецкого попыталась бежать, но ноги не слушались её. Даже закалённые в боях Магистры побледнели, понимая масштаб катастрофы.

И удар такой силы действительно сжёг бы меня без следа, да…

Но не зря отец говорил: «Сила противника – его же слабость».

С помощью этой башни я создал идеальную ловушку. Свет и тепло оказались заперты, не находя выхода. Крамской понял, что происходит, слишком поздно. Он пытался разрушить стены, но керамика держала тепло, а восстанавливаемый мною вольфрам отражал всё обратно.

Башня содрогнулась от чудовищной мощи, бушующей внутри. Кварцевые стены завибрировали с частотой, от которой закладывало уши. Я почувствовал, как структура кристалла начинает трескаться на молекулярном уровне. Вражеское заклинание, усиленное стимулятором, оказалось сильнее, чем я рассчитывал.

Керамическая подложка плавилась, вольфрам испарялся быстрее, чем я успевал его восстанавливать. Башня могла рухнуть, выпустив наружу испепеляющую волну.

Нет!

Я сжал кулаки, направляя последние резервы энергии на удержание структуры. Каждая капля магии подчинялась моей воле, каждый атом кварца держался на месте, потому что я приказал. Башня БУДЕТ держать, потому что я так решил! Три секунды борьбы воли против стихии – самые долгие в моей жизни. Но я выстоял. Структура устояла.

Температура внутри взлетела мгновенно. Его одежда не сгорела – она испарилась, превратившись в облачко пепла. Первый отражённый луч ударил в грудь, прожигая кожу насквозь. Он открыл рот для крика, но звук не успел родиться.

Кожа почернела и сморщилась как обугленная бумага. В этот миг, растянувшийся для меня в вечность, я видел сквозь стены внутренним зрением каждую деталь – как лопаются капилляры в его глазах, как седые волосы вспыхивают короной белого пламени, как искажается лицо в последнем безмолвном крике.

Во мне смешались две абсолютно противоречивые по своей природе вещи: презрение к его слабости, но признание его решимости. Ипполит Львович прошёл через многое, чтобы стать воином. Жаль, что он выбрал костыли вместо настоящей силы.

Плоть не плавилась – она сублимировалась, переходя из твёрдого состояния сразу в газ. Архимагистр буквально зажаривал себя собственной силой, и в этом была жуткая справедливость – его одержимость мощью стала его погибелью.

Его последний взгляд был полон осознания. В зеркальной клетке он видел себя таким, каким был в начале – испуганным стариком, который так и не смог изменить свою судьбу.

– Вы сами выбрали стать чудовищем, – мой голос шёл от самих стен башни, отовсюду и ниоткуда одновременно. – Я просто показал вам зеркало.

В последний миг мой противник перестал метаться. Выпрямился. Принял свою смерть. И вот ЭТО заставило меня по-настоящему уважать его.

Всю жизнь Крамской бежал от правды о себе, упал до алхимических усилителей и заёмной силы, но в финале отбросил все иллюзии. Не молил о пощаде, не пытался торговаться, не искал спасения. Просто встретил конец лицом к лицу, таким, каким был на самом деле. В этом принятии была настоящая храбрость – не та маскирующая слабость показная ярость, с которой он сражался, а тихое мужество признать поражение. Он умер честно. И возможно, только в смерти стал тем воином, которым всегда хотел быть.

Когда я развеял заклинание, от всей силы и ярости противника, остался только почерневший скелет, застывший в позе отчаяния. Через миг этот обугленный костяк уже рассыпался в пыль.

А я стоял прямо, не показывая истощения. Отец воспитал меня правителем – усталость показывают только в своих покоях.

– Достойная смерть, – еле слышно произнёс я. Больше ничего не требовалось.

Толпа застыла в шоке. Никто не аплодировал, не кричал. Все смотрели на меня с ужасом и благоговением. Князь Трубецкой медленно опустил барьер, его руки дрожали.

– Победа… маркграфа Платонова, – выдавил он сиплым голосом.

* * *

Василий вернулся в съёмную комнату на окраине Угрюма, тщательно проверив, что за ним никто не следил. Мальчишка клюнул на приманку даже легче, чем он ожидал. Эмоциональный, озлобленный, жаждущий справедливости – идеальный инструмент.

Агент снял поношенный кафтан и присел к столу, доставая из тайника под половицей магофон для связи с Гильдией. Три месяца назад, когда он проникал в Угрюм вместе с Макаром Вдовиным, всё было куда проще. Тогда, в разгар Гона, беженцев принимали толпами – проверяли поверхностно, документов особо не спрашивали, главное спасти людей от Бездушных. Система контроля ещё не сформировалась, и это было на руку…

Сейчас же… Василий поморщился, вспоминая рассказы новоприбывших. Этот Крылов со своим Талантом правдовидца просвечивал каждого насквозь. Допросы, проверки, регистрация – настоящая крепость, а не поселение. Хорошо, что он успел обосноваться до всех этих нововведений, иначе пришлось бы искать другие пути проникновения.

Бедный Макар даже не подозревал, что рядом с ним находился второй агент Гильдии. Стандартная практика – ликвидатор не должен знать о наблюдателе.

Задание Василия было проще и сложнее одновременно – отслеживать, докладывать, выжидать возможности. Три месяца он играл роль обычного жителя, собирал информацию, изучал слабые места в обороне Угрюма. И вот неделю назад пришёл новый приказ – найти Марию и Петра Вдовиных, выяснить их местонахождение и состояние. Ценные ресурсы, как выразился Скуратов в зашифрованном послании. Женщина с редчайшим Талантом Алхимического резонанса и мальчик с огромным магическим потенциалом.

Интересно, что старик Скуратов явно вёл свою игру. До Василия дошли слухи, что дело Платонова передали Железнову. Скуратов-Бельский в опале, но всё ещё пытается выслужиться, вернуть расположение Соколовского. И поимка или ликвидация беглых подопытных могла стать его козырем.

Василий усмехнулся. А ведь в мальчишке он увидел гораздо больше, чем просто ценный ресурс для экспериментов. Озлобленный на Платонова ребёнок с потенциальным доступом к воеводе через его мать – это же готовый инструмент для убийства. Флакон с ядом, который он дал Петру, содержал не блокатор магии, а мгновенно действующий нейротоксин. Пять минут после применения, и даже лучший целитель не поможет.

Конечно, шансы, что мальчишка решится, были невелики. Но Василий умел ждать. Если не сработает с первого раза, он найдёт другой подход. Может, инсценирует нападение на мать, подставив людей воеводы. Или подбросит «доказательства» того, что Платонов планирует избавиться от семьи погибшего убийцы. Вариантов много, а Пётр Вдовин – идеальное оружие. Нужно только правильно направить его ярость.

Агент включил магофон и начал набирать зашифрованный отчёт. Скуратов будет доволен – Вдовины найдены, план по устранению Платонова запущен. А если повезёт, то совсем скоро Угрюм останется без своего воеводы, и Гильдия сможет вернуть то, что принадлежит ей по праву.

Глава 10

Молчание было абсолютным. Ни аплодисментов, ни криков, ни шёпота – словно все присутствующие разом забыли, как дышать. Я медленно развеял остатки Живого доспеха, и кварцевое покрытие отслоилось от кожи прозрачными хлопьями, рассыпаясь в пыль. Под ним титановый слой текуче преобразовывался обратно, металл стекал по рукам серебристыми каплями.

Когда последний слой металла исчез, стало видно моё тело. Кто-то из женщин в толпе вскрикнул. Ожоги покрывали плечи, грудь, бока – кожа почернела и местами вздулась пузырями там, где световое копьё Крамского прожгло даже многослойную защиту. От рубахи остались только обгоревшие лоскуты на плечах, хотя штаны и ботинки каким-то чудом уцелели. Боль пульсировала с каждым вдохом, усугубляемая треснувшими рёбрами, но я не показал её, хорошая понимая принципы власти – на публике ты символ, в одиночестве – просто смертный.

Вокруг арены маги стояли бледные, словно выжатые. Для многих это был первый настоящий опыт созерцания боевой магии – не учебные демонстрации с контролируемыми вспышками, а настоящая битва до последнего вздоха, где каждое заклинание несёт смерть. Аристократы переглядывались, не зная, аплодировать ли победителю или скорбеть по поверженному Архимагистру. Студенты и простолюдины светились восторгом, но боялись проявить эмоции – их лица застыли в странной маске между ликованием и страхом.

Ко мне торопливо приблизился невысокий темноволосый целитель из свиты князя. Его руки затрепетали над моими ожогами, пальцы засветились мягким изумрудным светом.

– Держитесь, маркграф, – пробормотал он, пот покрывал его лоб от напряжения. – Ожоги третьей степени, повреждение мышечных тканей и рёбер… как вы вообще стоите?

– Злость – отличное обезболивающее, – с иронией в голосе ответил я. – Рекомендую.

Боль начала отступать под воздействием целительной магии – кожа стягивалась, волдыри спадали, почерневшие участки светлели. Через минуту от страшных ран остались лишь розовые рубцы, которые тоже постепенно бледнели.

Князь Трубецкой откашлялся и разгладил рубашку. Его руки всё ещё подрагивали после поддержания барьера под чудовищным давлением нашей с противником магии.

– Протокол дуэли, – его голос дрогнул, и белобрысый правитель Покрова прокашлялся снова, громче. – Дуэль между маркграфом Прохором Игнатьевичем Платоновым и представителем князя Владимирского, Архимагистром Ипполитом Львовичем Крамским, завершена. Победа… – он сглотнул, – победа признаётся за маркграфом Платоновым. Честь рода Платоновых защищена согласно древнему праву.

Толпа зашевелилась. Студенты-наблюдатели в задних рядах начали аплодировать, но смолкли, оглянувшись на старших магов. Напряжение висело в воздухе плотнее тумана.

Журналисты, державшие наготове кристаллы записи, сорвались с мест и бросились ко мне. Их голоса слились в какофонию вопросов.

– Маркграф! Что теперь будет с конфликтом?

– Прохор Игнатьевич! Что хотите передать князю Сабурову?

– Каковы последствия для Академического совета?

Я поднял руку, и гомон стих.

– Три вопроса, – сказал я ровно. – Выбираю сам.

Десятки рук взметнулись вверх. Я указал на высокого мужчину в сером костюме – независимого журналиста, чей кристалл записи транслировал в крупнейшие издания Содружества.

– Ваше Сиятельство, каковы последствия этой дуэли для конфликта с князем Сабуровым?

– Мои обвинения остаются в силе, – я посмотрел прямо в кристалл записи. – Князь Сабуров – узурпатор, убивший законного правителя Владимирского княжества. Он продолжает атаки на мирные поселения Пограничья, заключает сделки с наёмниками и преступниками. Я призываю всех честных вассалов не подчиняться убийце и предателю. Требую созыва Боярской думы для проведения законной процедуры смены власти во Владимирском княжестве.

Гул прокатился по трибунам. Несколько аристократов побледнели – я только что публично повторил обвинения перед всем Содружеством, имея за спиной победу над Архимагистром, и в этот раз отмахнуться от моих слов будет гораздо сложнее.

Я указал на молодую женщину с кристаллом записи – корреспондента «Новгородского вестника».

– Что означает эта победа для вас, Ваше Сиятельство? – спросила она.

– Всё, что вам нужно знать, вы увидели собственными глазами, – я окинул взглядом притихших магов в толпе. – Архимагистр второй ступени, с резервом в несколько раз больше моего, с доступом к заклинаниям высочайшего ранга, с усиленным магией телом. По всем законам логики и здравого смысла он должен был разбить меня в пух и прах. Но ему не хватило реального боевого опыта. Вот в чём проблема текущей системы образования в Содружестве – превосходство пустой теории над практикой. Когда-то наши предки отвоевали земли у Бездушных силой могущественных боевых магов, которые стояли волноломами в море тьмы. Те заклинатели умели сражаться и воевать. Эти знания забыты потомками, которые размякли и ослабели в роскоши Бастионов. Именно это мы и видим сейчас.

Молчание стало гнетущим. Несколько профессоров сжали кулаки, но никто не посмел мне возразить.

– Что будет с Академическим советом, Ваше Сиятельство? – выкрикнул кто-то из толпы.

– Реформы неизбежны, – я усмехнулся. – Новый председатель Старицкий уже начал работу. Те, кто держался за старую систему из страха или коррупции, падут. Те, кто готов меняться – выживут.

Журналист из провладимирской газеты попытался протиснуться вперёд, размахивая рукой, но я повернулся к другому – пожилому мужчине с блокнотом вместо кристалла записи.

– Каким вы видите будущее магического образования, Ваше Сиятельство?

Это был уже четвёртый вопрос, но я всё равно решил ответить:

– Доступность для всех талантливых людей независимо от титула и глубины кошельков. Именно это уже происходит в Угрюме. Настоящие маги растут из тех, кто готов учиться, а не из тех, кто купил себе место в академии.

– Говорят, у вас проблемы с жильём для всех желающих? – журналист не отставал.

– Сложности были, – согласился я спокойно, – но они решаются. Идёт большая стройка нового комплекса зданий академии. Места хватит всем.

Я поднял руку, останавливая новый шквал вопросов.

– И последнее. Следите за выходом первого номера новой газеты «Голос Пограничья». Там будет много интересного.

Развернувшись, я направился к выходу из парка. Целитель засеменил следом, бормоча что-то о необходимости полного осмотра. Подошедший охранник Трубецкого вежливо пригласил меня на беседу с местным правителем.

Князь уже ждал у своего автомобиля – чёрного представительского седана с гербом Покрова на дверце. Он нервно теребил край своего парадного пиджака.

– Маркграф, можно на пару минут? – белобрысый правитель кивнул на машину.

Я сел на заднее сиденье. Интерьер пах дорогой кожей и табаком. Трубецкой устроился напротив, и его лицо стало серьёзным.

– Признаюсь честно, – начал князь тихо, – я не верил, что вы одолеете Архимагистра. Думал, это самоубийство.

– Заблуждения встречаются у всех, – я пожал плечами.

– Да, – собеседник потёр переносицу, – и теперь меня беспокоит эскалация вашего конфликта. Если Крамской не смог убить вас на дуэли, значит, Сабуров будет искать иной путь. Более грязный.

– Пусть попробует. Я готов к любым последствиям.

– Понимаю, – князь вздохнул. – Моё княжество слишком маленькое, чтобы встревать в конфликт между вами и Сабуровым. Мы предпочтём нейтралитет. Но… – он помолчал, – если вы переживёте текущее смутное время, буду рад сотрудничеству с вами. У вас есть нечто ценное – способность менять мир вокруг себя.

– Я ценю честность, Ваша Светлость. Мудрый правитель не ставит своё княжество под удар ради чужих амбиций. Когда пыль уляжется – а она уляжется – поговорим о взаимовыгодном партнёрстве, – отозвался я, открывая дверцу.

Магофон в кармане завибрировал.

– Поздравляю с победой, Прохор, – голос Галактиона Старицкого звучал довольно. – То, что произошло сегодня, имеет больше символическое, чем практическое значение. Крамской хоть и ушёл с поста, но оставался живым символом старой системы. Теперь этот символ обратился в пепел на глазах у десятков свидетелей. Вы доказали правоту наших обвинений самым убедительным способом – через прямую демонстрацию превосходства боевой подготовки над кабинетной схоластикой. Никто больше не осмелится оспаривать необходимость изменений. Шуйский уже прислал письмо с заверениями в полной поддержке новой программы. Горская обратилась ко мне с просьбой о встрече – хочет заверить в лояльности. Реформы пройдут без дальнейших препятствий.

– Отличные новости. Будет держать связь.

Попрощавшись, я спрятал магофон. К машине направлялись мои люди – Евсей, Михаил, Ярослав. Все трое были в напряжении, руки у оружия, глаза сканировали толпу.

– Вы в порядке, воевода? – Евсей первым подошёл, его взгляд скользнул по свежим рубцам на моей коже.

– Всё отлично, – я усмехнулся, но Михаил покачал головой.

– Вы истощены больше, чем показываете, – крупный боец хмуро посмотрел на меня. – Не бережёте себя, воевода…

– Быстрее вернёмся – быстрее отдохну, – отмахнулся я.

Пока шли к машине я изучал новости:

Исход дуэли произвёл в Эфирнете эффект разорвавшейся бомбы. Новость уже разлетелась по всему Содружеству. Десятки тысяч сообщений. Идиотский хештег #МахачВПокрове сменился не менее нелепым #БарбекюВПокрове. Букмекеры подсчитывали убытки – меньшинство поверило в мою победу, и теперь эти люди озолотились.

Я последний раз оглянулся на арену. Там, где упал пепел Архимагистра, остался лишь чёрный след на спёкшейся земле. Крамской сделал свой выбор полвека лет назад, когда предпочёл кабинетную власть настоящей силе. А потом делал его снова и снова – каждый раз выбирая лёгкий путь. Отрава Гильдии Целителей стала лишь последним звеном в этой цепи компромиссов.

И всё же важно иное: Крамской был симптомом, а не болезнью. Система, которая поощряет интриги вместо силы, титулы вместо реальных заслуг, породила тысячи таких, как он. Одного я сжёг, но остальные всё ещё у власти. Придёт и их черёд. Ведь сейчас я стоял на пороге чего-то большего.

С момента пробуждения на виселице прошло восемь месяцев. За это время я из приговорённого преступника превратился в маркграфа, бросившего вызов князю и системе магического образования всего Содружества. Если одержу победу в конфликте с Сабуровым, получу первое княжество. И тогда смогу влиять на политику не в одной деревне, а в целом государстве, а потенциально – во всём Содружестве.

– Едем, – бросил я охране и сел в нашу машину.

* * *

Заседание руководящего совета Гильдии Целителей началось без обычных церемоний. Виссарион Соколовский даже не поднял головы, когда последний из семи членов совета прошёл в кабинет – он изучал какие-то документы, разложенные веером перед ним. Воздух в помещении был спёртым от дыма курительной трубки, а за высокими окнами моросил мелкий дождь, добавляя мрачности и без того безрадостной встрече.

Кто-то из присутствующих кашлянул, пытаясь привлечь внимание Верховного целителя, но тот продолжал читать. Несколько членов совета переглядывались, не решаясь заговорить первыми. Только скрип кожаных кресел да тиканье старинных часов в углу нарушали неловкое молчание.

– Итак, господа, – голос Верховного целителя прорезал тишину, мягкий, но с ледяной ноткой, – полагаю, все в курсе результатов дуэли в Покрове? Архимагистр Крамской, на которого мы делали ставку, мёртв. Платонов жив и здоров. Кто-нибудь может объяснить, как это произошло?

Неклюдов нервно поправил круглые очки, избегая прямого взгляда Соколовского.

– Ваше превосходительство, стимулятор работал в полном соответствии с параметрами, – начал молодой учёный, его голос звучал чуть выше обычного. – Крамской получил усиление всех магических и физических показателей на семьдесят пять процентов. Я лично контролировал…

– Контролировали? – Долгорукова театрально всплеснула руками, её строгое платье с высоким воротником зашелестело. – Семён Венедиктович, ваш «усовершенствованный» стимулятор уже второй раз подряд не помогает одолеть этого выскочку! Сначала Елецкий, теперь Крамской. Может, проблема не в бойцах, а в качестве вашей продукции?

Лицо Неклюдова залила краска, придав ему сходство со свеклой.

– Маргарита Павловна, позвольте напомнить, что Елецкий был всего лишь Мастером, а Крамской – теоретиком без боевого опыта до последних месяцев! – голос учёного стал резче. – Стимулятор не может компенсировать отсутствие практических навыков и…

– Достаточно, – перебил Соколовский, его холодная змеиная улыбка не коснулась глаз. – Семён Венедиктович, я ценю ваши разработки. Но факт остаётся фактом – мы вкладываем значительные средства в ваши эксперименты, а результаты оставляют желать лучшего. Впрочем, это не единственная проблема.

Константин Петрович Скуратов-Бельский стоял у окна, его невзрачная фигура в сером сюртуке сливалась с полумраком кабинета. Бесцветные глаза безучастно следили за московским пейзажем.

– Если позволите, Ваше превосходительство, – заговорил он ровным голосом, не оборачиваясь, – текущий конфликт Платонова с Сабуровым – это наша последняя возможность убрать мальчишку малой кровью.

– Поясните, Константин Петрович, – Соколовский откинулся в кресле.

– Охотно, – Скуратов медленно повернулся к столу. – Платонов стремительно набирает силу. Мы все видели записи дуэли – маг ранга Магистра убивает Архимагистра. Это беспрецедентно. При текущем темпе развития через полгода, максимум год, он сам достигнет ранга Архимагистра, – бесцветные глаза обвели присутствующих. – И тогда остановить его будет практически невозможно. Сейчас, пока Сабуров стягивает армию для войны с Угрюмом, у нас есть шанс. Если Платонов выполнит задуманное и займёт трон Владимира…