Текст книги "Император Пограничья 13 (СИ)"

Автор книги: Евгений Астахов

Соавторы: Саша Токсик
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Глава 6

Пётр прижался спиной к шершавым доскам здания, стараясь слиться с тенью. Который день подряд он приходил сюда после уроков, находя какое-то болезненное успокоение в слежке за человеком, убившим его отца. Сквозь щель между досками был виден дом воеводы – двухэтажное здание с резными наличниками, такое обычное и мирное. Трудно было поверить, что именно там три месяца назад произошло то страшное событие.

На рыночную площадь вышел Платонов в сопровождении дружинников. Пётр напрягся, вжимаясь глубже в тень. Воевода шёл неспешно, изредка кивая знакомым торговцам. У овощного ряда произошла заминка – какая-то женщина в заплатанном платке что-то объясняла продавцу.

– … тридцать копеек всего, – долетел до Петра обрывок фразы. – А я думала, двадцати хватит, как на прошлой неделе было.

Женщина держала в руках небольшой кочан капусты, а на прилавке лежала жалкая горстка медяков. Продавец, дородный мужик с рыжими усами, недовольно хмурился.

– Цены выросли, уважаемая, что поделаешь. К зиме всё дорожает. Бери что можешь или отходи, люди ждут.

– Да куда ж я без овощей-то… – женщина опустила капусту обратно на прилавок. – Ладно, дайте хоть моркови на эти деньги.

– Три штуки максимум.

Прохор остановился рядом, и женщина испуганно отшатнулась, узнав воеводу.

– Простите, барин, сейчас отойду…

– Постой. Сколько тебе не хватает?

– Да я… это… – женщина замялась, комкая в руках край платка. – Не нужно, барин, я справлюсь.

– Для детей? – Прохор дождался несмелого кивка и повернулся к продавцу. – Будешь давать ей продукты, пока этот рубль не исчерпается.

Он выложил на прилавок золотую монету. Продавец заметно повеселел, глаза загорелись при виде такой суммы.

– Только учти, – спокойно добавил Прохор, – мой человек будет заходить и проверять, что ты её честно обслуживаешь. Если обсчитаешь её, разговор будет другой.

Торговец поспешно закивал, теряя часть энтузиазма, но сразу же принялся отбирать лучшие овощи.

– Барин, да как же… – женщина растерянно смотрела то на воеводу, то на продавца.

– Давно в остроге?

– Незадолго до Гона сюда из-под Коврорва перебрались. Муж погиб, когда нас Бздыхи в пути атаковали. Остались мы вчетвером – я да трое младших. Старшего тоже… – её голос дрогнул. – Если бы не добрые люди на тракте…

– Работать умеете?

– Да любую работу возьмусь! И стирать могу, и готовить, и в поле если надо…

– В новом общежитии Академии нужны прачки и кухарки. Приходите завтра утром к дому воеводы, спросите Захара. Скажете, что я направил. Работа непростая, но жалованье стабильное – пять рублей в месяц плюс паёк.

– Пять рублей? – женщина не поверила своим ушам. – Барин, да это ж…

– Это стандартная плата за такую работу в Угрюме.

Воевода уже собрался идти дальше, когда женщина вдруг схватила его за рукав и опустилась на колени прямо в грязь.

– Спаси вас Господь, барин! Дети голодные сидят, я уж думала…

– Не нужно. Вставайте, – Прохор помог ей подняться. – Лучше идите домой и накормите детей.

Пётр смотрел на эту сцену, и в груди боролись противоречивые чувства. Вот воевода помог несчастной вдове, дал ей работу и надежду. А три месяца назад он пронзил мечом его отца. Как это совмещается в одном человеке? Воевода прикидывается, получается?.. Как странствующий скоморох, которого однажды ему довелось увидеть за работой. Где он настоящий? Тот, что папу тогда убил, или сейчас?..

Платонов пошёл дальше по рынку, и вдруг его взгляд скользнул по месту, где прятался мальчик. На секунду их глаза встретились. Прохор улыбнулся и поднял руку в приветственном жесте. Пётр дёрнулся, словно его ударили, развернулся и бросился бежать, петляя между торговыми рядами.

На следующее утро мальчик стоял на тренировочной площадке позади школы, стараясь сосредоточиться на словах преподавательницы. Элеонора Ольтевская-Сиверс – стройная женщина с рыжей причёской каре – расхаживала перед группой учеников, объясняя им общие принципы их магических даров. Когда очередь дошла до Петра, она взяла в руки несколько образцов минералов.

– Хайломантия требует не силы, а точности и контроля, – говорила она своим мелодичным голосом. – Ты не забираешь свойства материала целиком, а лишь копируешь их структуру на время. Пётр, давай-ка, попробуй.

Мальчик нехотя вышел вперёд и взял из её рук кусок серого гранита размером с кулак.

– Возьми его твёрдость, но только на правую руку. И помни – удерживай связь ровно столько, сколько нужно.

Пётр протянул руку к камню. Ещё месяц назад это упражнение казалось ему простым – коснулся, почувствовал структуру, перенял, отпустил. Но сейчас, едва его пальцы коснулись холодной поверхности гранита, что-то пошло не так.

Вместо привычного ощущения плавного перетекания свойств, его словно ударило током. Кожа на ладони мгновенно посерела и затвердела, но процесс не остановился. Серые пятна побежали вверх по запястью, как трещины по льду.

– Стоп! – резко скомандовала Элеонора. – Прерви связь!

– Я пытаюсь! – Пётр дёргал рукой, но пальцы словно приросли к камню. Паника накатывала волнами. Окаменение уже добралось до локтя, рука стала неподъёмно тяжёлой.

– Дыши! Не думай о камне, думай о своей руке, о коже!

– Не получается! Оно само!

Другие ученики отшатнулись. Кто-то из младших испуганно охнул. Элеонора в два шага оказалась рядом, положила ладонь на окаменевшее предплечье мальчика и резко дёрнула своей магией, разрывая связь. Гранит выпал из разжавшихся пальцев, глухо стукнув о доски. Серая корка на руке начала медленно, нехотя отступать.

– В мой кабинет. Немедленно, – приказала преподавательница и повернулась к остальным. – Продолжайте упражнения. Наблюдает Мария.

В маленькой комнате, заставленной шкафами преподавательница осмотрела его руку и стала расспрашивать о причинах трёх провалов за неделю – раньше мальчик был одним из лучших в группе. Пётр сначала буркнул что-то об усталости, но под напором вопросов взорвался, выкрикнув, что у неё-то отец живой… Осёкшись, он испуганно извинился за вспышку и выскочил из кабинета.

Бежал он, пока не оказался на задворках рынка, где между складами были свалены пустые ящики и бочки. Забравшись на штабель досок, сел, обхватив колени руками.

Солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в багровые тона, когда рядом раздались шаги.

– Тяжёлый день, малец?

Пётр поднял голову. Рядом стоял мужчина в поношенной одежде странствующего торговца – выцветший кафтан с заплатками, стоптанные сапоги, войлочная шапка, из-под которой выбивались русые с проседью волосы. Лицо обветренное, в морщинах, но глаза внимательные, изучающие.

– Простите, а вы кто? – насторожился мальчик.

– Василий меня зовут. А ты Петька Вдовин, я правильно узнал? Сын Макара?

Пётр соскочил с ящиков, готовый бежать.

– Откуда вы знаете моего отца?

– Эй, спокойно! – мужчина поднял руки в примирительном жесте. – Я друг твоего батьки. Мы вместе… работали. Узнал, что вы с матерью здесь теперь живёте, хотел повидаться, поговорить о Макаре. Пойдём, куплю тебе чего-нибудь поесть? Выглядишь голодным.

* * *

Князь Михаил Фёдорович Сабуров стоял на главном балконе дворца, глядя на площадь внизу. Октябрьский ветер трепал красные знамёна с гербом Владимирского княжества – золотым львом в железной короне, который держал в лапе серебряный крест. На помостах, воздвигнутых за ночь плотниками, выстроились герольды с начищенными трубами. Всё было готово к торжественному смотру боярского ополчения, который должен был продемонстрировать мощь князя и готовность аристократии поддержать его в походе против мятежного Пограничья.

– Ваша Светлость, прошёл час после назначенного времени, – негромко произнёс советник Акинфеев, седовласый мужчина с острым взглядом, стоявший за правым плечом князя.

Сабуров не ответил, продолжая всматриваться в ворота площади. По его расчётам, должны были явиться представители как минимум восьмидесяти боярских родов – каждый со своим отрядом родственников-магов, оруженосцами и вспомогательными силами. Общая численность войска должна была превысить три сотни боевых единиц, не считая сопровождения.

Полноценное боярское ополчение – вот на что он рассчитывал. Главная военная сила княжества, превосходящая любую регулярную армию простолюдинов по магической мощи. В центре каждого отряда – сам боярин, маг высокого ранга, способный в одиночку сокрушать целые подразделения обычных солдат. Вокруг него выстраивались родственники: братья, сыновья, племянники, обученные с детства действовать как единое целое. Младшие маги выполняли специализированные роли – одни лечили раны и снимали негативные эффекты, другие создавали защитные барьеры, третьи служили живыми батареями, подпитывая главу рода магической энергией в разгар битвы. Схема напоминала средневековых рыцарей с их оруженосцами и вспомогательными силами, только вместо стальных доспехов и мечей здесь была чистая магическая сила, способная испепелить, заморозить или раздавить противника.

На площади толпились горожане – купцы, ремесленники, простые зеваки. Все пришли посмотреть на демонстрацию силы. Слухи о готовящемся походе против Платонова ходили по городу уже неделю, и народ ждал зрелища.

– Генерал, сколько прибыло? – князь повернулся к Хлястину.

– Двадцать три человека, Ваша Светлость, – голос генерала звучал ровно, но в глазах читалось беспокойство. – Семнадцать младших сыновей из мелких родов, четверо племянников боярина Кудрявцева и двое внуков боярина Селиверстова.

– И всё? – Сабуров стиснул перила балкона так, что побелели костяшки пальцев.

– Боюсь, что да. Большинство прислали письма с извинениями.

Князь глубоко вздохнул, пытаясь сохранить самообладание. Нельзя показывать слабость перед толпой. Он выпрямился и вышел на самый край балкона, где его было хорошо видно.

– Начинайте смотр, – приказал он герольду.

Трубы возвестили о начале церемонии. Двадцать три мага выстроились на центральном помосте, стараясь занять как можно больше места, чтобы скрыть свою малочисленность. Но попытка была тщетной – помост, рассчитанный на сотню человек, выглядел почти пустым.

В толпе начались перешёптывания. Сабуров видел, как купцы переглядываются, как ремесленники качают головами. Кто-то из молодых подмастерьев не сдержал смешка, быстро заглушённый тычком локтя от соседа.

– Где же остальные-то? – донёсся женский голос из толпы.

– А говорили, вся знать соберётся…

– Видать, не больно князя-то поддерживают…

Младшие бояре на помосте переминались с ноги на ногу, явно чувствуя себя неуютно под взглядами сотен глаз. Самый старший из них, Никита Кудрявцев – юноша лет двадцати пяти с жидкой бородкой – попытался придать лицу воинственное выражение, но получилось скорее жалко, чем грозно.

Князь поднял руку, призывая к тишине.

– Доблестные защитники Владимира! – его голос, усиленный заклинанием, разнёсся над площадью. – Сегодня мы видим истинных патриотов княжества, тех, кто не побоялся встать на защиту законной власти от узурпатора и самозванца!

Аплодисменты были жидкими. В основном хлопали городские стражники, расставленные по периметру площади, да несколько купцов, имевших дела с княжеской канцелярией и выживающие за счёт его казны.

– Эти храбрые сыны знатных родов станут ядром нашей армии! – продолжал Сабуров, стараясь вложить в голос как можно больше уверенности. – Их пример вдохновит других присоединиться к справедливой борьбе!

В толпе кто-то громко фыркнул. Князь сделал вид, что не заметил.

Смотр продолжался ещё четверть часа. Маги продемонстрировали несколько заклинаний – огненные шары, ледяные стрелы, воздушные щиты. По отдельности выглядело впечатляюще, но общий эффект был удручающим. Два десятка магов, большинство из которых достигли ранга Подмастерья и лишь пара добились ранга Мастера, не могли заменить полноценное боярское ополчение.

Когда церемония завершилась, и площадь начала расходиться, Сабуров услышал обрывок разговора двух торговцев:

– Помнишь, когда покойный князь Веретинский ополчение собирал двадцать лет назад? Вот это была сила! Сотни магов!..

– Да уж, нынешний не тот авторитет имеет…

Князь резко развернулся и зашёл во дворец. В личном кабинете его уже ждали Акинфеев и генерал Хлястин. Едва дверь закрылась, Сабуров сорвался:

– Предатели! Все до единого – предатели! – он сжал руку в кулак. – Я дал им стабильность! Я защитил их от безумия Веретинского! И вот благодарность!

– Ваша Светлость, – осторожно начал Акинфеев, – позвольте доложить о причинах неявки…

– Причинах? – Сабуров повернулся к советнику, глаза его горели яростью. – Каких ещё причинах?

Невозмутимый советник достал из папки несколько писем.

– Род Курагиных сообщает об эпидемии оспы в их поместье. Объявлен карантин, никто не может покинуть границы владений.

– Оспы? – князь схватил письмо, пробежал глазами. – Бред!

– Род Мещерских… – Акинфеев взял следующее письмо, – глава рода боярин отправился в паломничество к святым местам. Недоступен для мирских дел до весны.

Генерал Хлястин мрачнел с каждым словом. Его обветренное лицо становилось всё жёстче.

– Род Звенигородских, – продолжал советник, – срочно выехал в Ливонию. Якобы возникли проблемы с поставками янтаря, требующие личного присутствия.

– Янтаря! – Сабуров ударил кулаком по столу. – Они издеваются!

– Род Аминовых – неожиданная смерть тёщи главы рода, траур на сорок дней. Род Шаховских – судебная тяжба в Рязани, не могут покинуть княжество до решения. Род Киренских…

– Довольно! – князь рухнул в кресло. – Все эти отговорки… Они просто выжидают. Смотрят, кто победит – я или Платонов.

– Боюсь, дело не только в этом, Ваша Светлость, – тихо произнёс Хлястин. – Многие помнят последние годы правления Веретинского. Помнят казни по малейшему подозрению, конфискации имущества. И помнят, что вы были его церемониймейстером.

– Я спас их от тирана!

– Они видят это иначе, – генерал покачал головой.

Он не закончил, но Михаил Фёдорович всё равно понял невысказанный подтекст: «Для них вы – человек, предавший своего господина. Если предали его, предадите и их».

В кабинете повисла тяжёлая тишина. Сабуров сидел, уставившись в одну точку. Вся его власть, всё могущество князя оказались фикцией. Без поддержки боярских родов он был просто человеком в дорогой одежде, сидящим в чужом дворце.

– Что с гвардией? – наконец спросил он. – Хоть они-то подчинятся приказу?

– После… смерти полковника Щербина, – Хлястин тщательно подбирал слова, – в гвардии царят смятение. Полковник Ладушкин пытается навести порядок, но старые офицеры не признают его авторитет.

– Я назначил его командиром!

– Назначение и признание – разные вещи, Ваша Светлость. Но, думаю, в итоге они подчинятся. У них не будет иного выбора.

Князь поднялся, подошёл к окну. За стеклом виднелась опустевшая площадь. Рабочие уже разбирали помосты – зрелище закончилось, толком не начавшись.

– Мы всё равно выступим, – глухо произнёс Сабуров. – С теми, кто есть. Наймём больше ратных компаний. Средства есть.

– Ваша Светлость, – начал было Акинфеев, но князь резко обернулся.

– Платонов должен быть уничтожен! Иначе… иначе его пример вдохновит других. Начнутся восстания по всему княжеству.

В дверь постучали. Вошёл камердинер, поклонился.

– Ваша Светлость, граф Воронцов просит аудиенции.

Сабуров удивлённо переглянулся с советниками. Старый патриарх рода Климент Венедиктович не покидал своё поместье уже лет пять. О нём ходили самые разные слухи: что он тяжело болен и прикован к постели, что он нашёл себе новую юную жену, влюбившись до беспамятства, что после смерти двух внуков – близнецов Воронцовых, он помешался рассудком. Что из этого было досужими сплетнями, а что – правдой, никто не знал.

– Воронцов? Здесь? – князь нахмурился. – Проводите его в тронный зал. Я приму через четверть часа.

Камердинер поклонился и вышел.

– Что ему нужно? – Сабуров повернулся к Акинфееву.

– Не могу знать, Ваша Светлость. Граф Воронцов не присылал предупреждения о визите.

– Странно… Очень странно. Ладно, пойдёмте. Узнаем, что привело старого ворона в мой дворец.

Князь поправил костюм, проверил, на месте ли церемониальная цепь. Что бы ни привело сюда Климента Воронцова, это определённо было важно. Сабуров направился к дверям тронного зала, и в груди его зародилось смутное беспокойство. Визит патриарха древнего рода сразу после провального смотра не мог быть совпадением.

* * *

Я сидел в кабинете, разглядывая свежую сводку новостей из Эфирнета. Пресс-секретарь Сабурова в очередной раз превзошёл себя – к старым эпитетам «буйный безумец» и «лживый проходимец» добавились новые перлы: «кровавый деспот», «растлитель умов», «мятежный пёс» и «безродный предатель». Последней каплей стала весть от Коршунова – вчера на наш караван напало сразу несколько ратных компаний, часть груза пострадала, но главное – двое охранников погибли. Опытные бойцы из ратной компании «Перун», ветераны с десятилетним стажем.

– Достаточно, – произнёс я вслух, откладывая магофон. – Пора напомнить князю о старых традициях.

В зале собрались несколько моих ближайших соратников. Василиса устроилась в кресле у очага, Игнатий стоял у окна, Тимур Черкасский изучал карту на столе, а Коршунов привычно занял место в тени у двери.

– Я вызываю Сабурова на дуэль, – объявил я без предисловий.

Василиса удивлённо вскинула соболиные брови, но в итоге первой нарушила тишину, и в её голосе звучало удовлетворение:

– Отличная идея. Он труслив как заяц. Откажется – потеряет лицо окончательно. Согласится – ты размажешь его по площади. В любом случае мы выигрываем.

– Дело не в выигрыше, – покачал головой мой отец. – Честь рода Платоновых превыше любой политики. Эти оскорбления нельзя оставлять без ответа. Ты поступаешь правильно, сын.

Тимур оторвался от карты, и в его холодных глазах мелькнул интерес:

– Это изменит правила игры. Последние годы все прятались за спинами наёмников и пресс-секретарей. Ты возвращаешь личную ответственность за слова. Многие задумаются, прежде чем бросать необдуманные обвинения.

– Ядрёна матрёна, блестящий ход! – Коршунов вышел из тени, потирая руки. – Что бы этот прощелыга ни выбрал – мы в плюсе. Откажется от дуэли – все увидят его трусость. Согласится – вы его в порошок сотрёте. А если извинится публично – вообще красота будет!

Я кивнул и озвучил условия:

– Место – Покров, через сутки. Нейтральная территория для обоих княжеств. В Сергиев Посад он не поедет, испугается Оболенского.

Письмо получилось кратким и формальным. Я обвинял князя в клевете, порочащей честь древнего рода Платоновых, требовал сатисфакции согласно кодексу чести. Как вызывающий, я определял место – центральный парк Покрова. Как вызываемый, Сабуров имел право выбора оружия. Отказ означал бы публичное признание лжи и извинения. Бой до смерти или признания поражения.

– Стремянников передаст вызов по своим юридическим каналам, – сказал я, набросав текст, – а копию опубликуем в Эфирнете. Пусть все знают.

Через час вся информационная сеть гудела как растревоженный улей. Я следил за реакцией через магофон, и картина складывалась любопытная.

На федеральном канале «Содружество-24» Марина Сорокина срочно прервала плановую программу:

– Внимание, экстренный выпуск! Маркграф Платонов бросил вызов князю Сабурову! Впервые за пять лет мы можем стать свидетелями дуэли с участием правящего князя. Наши эксперты уже в студии…

В Пульсе – социальной сети, популярной среди молодёжи – мой вызов стал главной темой дня. Глупый хештег #МахачВПокрове набрал сотню тысяч упоминаний за два часа. Молодые аристократы восхищались «романтическим жестом», впечатлительные девицы писали о том, как это благородно – защищать честь рода.

Историки вспоминали знаменитые дуэли прошлого. Некий профессор Вяземский опубликовал целую статью о поединке князя Мстислава Храброго с боярином Курбским триста лет назад – тогда князь лично убил клеветника, обвинившего его в военной трусости.

Букмекеры открыли ставки. Большинство ставило на отказ Сабурова – коэффициент 1.3. На мою победу в случае дуэли – 2.1. Но интересно было другое – на победу князя давали 5.0, при этом никто не верил, что Сабуров выйдет сам. Все были уверены: князь выставит представителя, какого-нибудь могущественного мага.

Самое интересное происходило не в Эфирнете. Захар, вернувшийся с рынка, доложил:

– Барин, весь Угрюм только об этом и говорит! В трактире «Кружка и кость» мужики спорят до хрипоты. Кузнец Фрол так и сказал: «Наш-то барин за слова отвечать готов, не то что эти столичные соплежуи». А бабы на рынке вообще в восторге – мол, как в старые времена, когда дворяне ещё честь имели.

Вечером позвонил князь Оболенский:

– Интересный ход, Прохор Игнатьевич. Сабуров сейчас мечется как загнанный зверь. Если откажется – покажет слабость перед боярами, которые и так сомневаются в его легитимности. Если согласится… Вы ведь понимаете, что он лично не рискнёт выйти?

– Конечно. Пусть шлёт кого хочет.

– Будьте осторожны. Человек, убивший своего господина, способен на любую подлость.

Ночью я стоял у окна, глядя на огни Угрюма. Я представлял себе, как во Владимире, Сабуров сейчас решал – принять вызов или опозориться навеки. Перед глазами сами собой вставали картины прошлого. Тогда дуэли были обычным делом – способом разрешить спор между равными. Никаких интриг, подставных убийц, информационных войн. Просто двое мужчин, сталь и честь.

Теперь же князь, назвавший меня «лживым проходимцем» через своего холуя, даже не осмелился сам бросить мне вызов после того, как я публично обвинил его в цареубийстве и узурпации власти. Уже одно это бросало тень на его честь. А теперь, когда вызов брошен мной, отступать ему некуда.

К утру пришёл ответ.