Текст книги "Найти себя. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Евгений Эс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 55 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

Когда впереди показалась большая деревня орков, раскинувшаяся на обоих берегах, Сомов испугался и торопливо выбрался из воды. Прячась в кустах и наблюдая за деревней, он понял, что незаметно миновать ее по реке не выйдет. Вариант ждать ночи и потерять весь день исключался. Оставался один выход – дальше уходить пешком. Но обойти деревню мешали нескончаемые поля, на которых трудилось много орков. И совсем некстати стало саднить горло, а горячее солнце, почему-то никак не могло согреть, появился озноб и слабость. К вечеру Сомов почувствовал себя настолько плохо, что решил остановиться. На дне оврага, по которому протекал ручей с водой, он соорудил из веток и травы нечто напоминающее гнездо, где и провел ночь. Утро не принесло облегчения, а стало лишь хуже. Тело колотила непрерывная дрожь, кашель разрывал легкие, любая активность, даже вылазка из гнезда к воде вызывала учащенное дыхание и сердцебиение. Стоило только подняться, как сразу же хотелось лечь обратно. Идти в таком состоянии было немыслимо, оставалось только лежать и надеяться, что организм сам справится с недугом.

В этом беспомощном состоянии его и нашли орки. Слезящимися глазами Виктор разглядел, что это были не следопыты, а два обычных крестьянина, скорее всего из деревни, от которой он так и не смог далеко уйти. Орки с опаской рассматривали человека и не осмеливались подходить ближе. Видимо их, как и многих других отпугивали белые волосы человека, заставляя считать его тем, кем он на самом деле не являлся.

Еще вчера Виктор беспокоился о том, что его могут поймать, а сейчас был даже рад тому, что его нашли. По крайне мере нашли живым.

– Ты кто? – издалека выкрикнул один из орков.

– Мне нужна помощь, – еле слышно произнес Виктор и не узнал свой голос настолько сильно сели голосовые связки.

Один орк осторожно приблизился, помог человеку сесть, задрал рукав его рубахи и увидел клеймо на плече.

– Раб, – произнес он, и этим коротким словом было сказано все.

Оба орка сразу успокоились, стали уверенными и деловыми.

– Спасибо за помощь, ребята, – просипел Сомов, когда ему связывали руки и ноги.

Дальнейшее в памяти сохранилось урывками. Его приволокли в деревню и оставили валяться в грязном воняющим навозом хлеве вместе с животными. Приходили какие-то орки и с любопытством его рассматривали. Детишки орков тыкали в него палкой и смеялись, когда в ответ он беспомощно мычал от боли. А спустя несколько дней его вытащили из хлева, забросили словно тюк на телегу и повезли. Как везли, он не запомнил совсем, потому что постоянно терял сознание от непереносимой боли, а когда ненадолго вынырнул из забытья, и мелькнули знакомые очертания замка Вендора, ему было уже все равно. Болели все мышцы тела так сильно, что даже дышать было невозможно. Он задыхался и умирал.

А потом появилась надежда. Она положила холодную руку на раскаленный лоб, и сразу стало хорошо и спокойно. Виктор поднял тяжелые веки и увидел Ийсму. Она плакала. Беззвучно. Слезы катились по ее щекам, пока она задействовала амулеты, натирала мазями, обкладывала душистыми травами и поила снадобьем беспомощного больного. Студент поймал ее за руку и чуть придержал, не зная, как выразить свою благодарность.

– Ийсма, – губами произнес он ее имя, но голоса своего не услышал.

Лишь через несколько дней благодаря невероятным усилиям целительницы Виктор почувствовал себя лучше. Исчезли кашель и боль, и вернулся голос – хриплый низкий чужой, который остался у него навсегда.

Стоило поправиться, как тут же появился Геор с кузнецом. Несколько ударов молота и на руках и ногах раба повисли тяжелые железные оковы с короткими цепями. Теперь захочешь не убежишь. Геор отконвоировал человека в полуподвальную камеру и перед тем как закрыть дверь, злорадно оскалился:

– Готовься, Сангин, завтра утром тебя принесут в жертву.

Он лязгнул засовом и его зловещий хохот еще долго звучал в ушах Сомова.

Ну, вот и закончились его приключения в этом странном жестоком мире.

В камеру доносились приглушенные звуки музыкальных инструментов, в основном ритмичные удары ручных барабанов, а также смех, выкрики и песни орков. Они сегодня что-то очень шумно праздновали. Может быть, Лексор стал чемпионом, а может, у орков было принято пировать перед жертвоприношением. Эти звуки веселья еще сильнее терзали душу человека, приговоренного к ужасной смерти. К середине ночи орки утихомирились, и пошел дождь. Виктор не спал, ему было жаль тратить последние часы своей жизни на сон. Он слушал дождь, как тот шумит, падая в траву, как барабанит по крышам и как иногда его перекрывают ленивые раскаты грома.

На рассвете, когда Сомова вывели из камеры во двор, дождь продолжал плакать. Вик вышел спокойный слегка бледный и подставил лицо каплям дождя. Его отрешенное состояние резко контрастировало с суетой, царящей в замке, особенно у ворот, где формировался большой обоз из груженых телег. Кричали надсмотрщики и бегали рабы, прикрывая от дождя мешки с зерном, отправляемые в город на продажу. Виктора подтолкнули в спину, провели через двор и поставили позвякивающего цепями перед очами самого Вендора Ихара. Хозяин сидел под навесом от дождя в окружении родственников и помощников. Вендор оценивающе посмотрел на стоящего перед ним молодого человека с непокорно поднятой головой, мокрыми от дождя сосульками волос, прилипшими ко лбу и взглядом, устремленным куда-то вдаль.

– Хорош, очень даже хорош, – оценил хозяин и наклонился в сторону Геора, отдавая распоряжение: – На рынок сразу не вези. Для начала попробуй на аукционе рабов. И только если на аукционе не возьмут, тогда продашь на рынке. Торгуйся и меньше, чем за пять золотых не уступай. Хотя такой необычный тип может уйти и за все десять, если я что-нибудь смыслю в рабах. И в железе его держать, чтобы опять не убег. В железе!

Сначала Виктор не сообразил, что разговор идет о нем, а когда понял, то даже растерялся от услышанных слов. Его не убьют?! И он испытал огромное ни с чем несравнимое облегчение. Раба собирались всего лишь продать, а не убивать.  А потом его охватил гнев за жестокую шутку Геора насчет жертвоприношения, в которую студент поверил. Сомов нашел шутника взглядом и сузившимися глазами попытался выразить всю свою ненависть к орку. Геор оглушительно расхохотался и тут же рассказал всем присутствующим про удачно исполненную шутку. Скоро уже все орки смеялись глядя на Виктора. Они держались за животы, хлопали себя по коленям, а Вендор даже прослезился от смеха. Ненавижу! Стиснув зубы и клокоча от ярости человек, смотрел на хохочущие клыкастые морды орков окружающие его со всех сторон. Ненавижу!!!

Словно поняв, что жертвоприношение не состоится, дождь перестал лить, показалось солнце и на небе засияла необычайно яркая радуга. Виктора посадили в одну из телег, где сразу прикрепили цепь от его оков к одной из боковых жердин, и повозка тронулась в путь. И тут Сомов увидел Ийсму. Женщина рвалась подойти к нему, но ее не пропускал Геор, наезжая конем и замахиваясь на целительницу плетью.

Телега, на которой сидел Виктор, протиснулась сквозь узкую арку ворот и медленно покатилась прочь от замка, скрипя и раскачиваясь на ухабах. Сомов, не отрываясь, смотрел, как уменьшается фигурка целительницы, выбежавшей за ворота. Скованный цепями он не имел возможности даже помахать ей на прощанье. Ийсма прижимала руки к груди и что-то шептала ему вслед, может быть, прощалась, а может, произносила заклинания удачи, если таковые были в этом мире, и если вообще в этом мире была удача.

Глава 6. Добрый хозяин

Город Эсгабар оказался намного больше, чем представлял себе Виктор. Дольше часа понадобилась обозу, чтобы по узким улицам добраться до рынка и всю дорогу под аккомпанемент колес, грохочущих по каменным мостовым Сомов непрерывно вертел головой. Город начинался убогими глинобитными хижинами, переходящими в кварталы с деревянными домами. Все строения старые серые и неухоженные, а крыши домов черные, покрытые въевшейся сажей и копотью. Тут же на периферии располагались немногочисленные предприятия и фабрики. Промышленность была развита слабо, но что-то здесь все-таки производили, поскольку из труб валил густой черный дым, а из ржавых цистерн шел пар, и капала горячая вода. По улицам бродили чумазые орки, скорее всего рабочие этих предприятий, вдоль заборов сидели нищие в грязных лохмотьях и повсюду сновали маленькие шустрые оборванцы, которых возницы отгоняли кнутами. Вдоль обоза проскакал Геор, блеснув стеклами гогглов и предупреждая, чтобы все следили в оба глаза, пока шантрапа чего-нибудь не стянула.

Окраины города остался позади, и появились каменные и кирпичные здания, которые становились все выше и лучше, а сами дома запестрели разнообразными вывесками с витиеватыми надписями и красочными рисунками. Мясные и рыбные лавки, сапожные мастерские, готовая одежда, оружейная, таверны и даже магазинчик с названием «Магические амулеты». Когда проезжали мимо пекарни Виктор испытал настоящий шок, такого сладкого аромата свежеиспеченного хлеба он давненько не слышал.

Чем ближе к центру города, тем больше народа было на улицах, кто пешком, кто верхом, а кто на извозчиках. Больше всего Виктора привело в изумление то, что среди горожан были не только орки, но и обычные люди и их было много. А самое главное эти люди беспрепятственно перемещались по городу и, судя по всему, были свободными жителями. Это было неожиданно и совершенно непонятно. По одежде горожан, что орков, что людей можно было безошибочно определить их положение в обществе. Из толпы резко выделялись знатные орки. Они облачались преимущественно в кожаные одежды с многочисленными ремнями, поясами и блестящими медными пряжками и застежками. Обязательным аксессуаром являлись амулеты на груди, меч на боку и гогглы, чаще всего сдвинутые на лоб. Такие господа шли ледоколом свозь уличную толпу, а прохожие почтительно расступались. Но чаще знатные орки перемещались верхом на лошадях, вращая головой, словно башней танка и целясь в окружающих окулярами гогглов. Поймав такой взгляд проезжающего мимо орка, Виктор испытал неприятное ощущение, словно его взял на прицел снайпер. И любопытная деталь – у этого всадника на боку вместо меча висел короткий стальной цилиндр.

Город поражал своими размерами и количеством жителей. Но еще поражал и отвратительным запахом, а точнее нестерпимой вонью, которой здесь все вокруг пропиталось. Вонь от желто-зеленого конского навоза, размазанного по мостовым, характерный канализационный смрад от сточных канав вдоль улиц, зловоние от куч мусора и грязи, наваленных, где попало и миазмы от помоев выплескиваемых иногда прямо из окон. На все это накладывался запах дыма и гари из низких фабричных труб, который оседал на город, а не уносился ветром.

Перед въездом на рынок, где творилось настоящее столпотворение, Сомова отстегнули от телеги, и дальше обоз пошел без него. Геор привязал один конец веревки к цепям человека, а другой к седлу своей лошади, и они двинулись вниз по улице, имевшей явный уклон. Дома вскоре расступились, и открылось бескрайнее синее море, над которым носились и пронзительно кричали чайки. Но любоваться морскими просторами Виктору позволили недолго. Геор быстро договорился с капитаном, после чего раба провели под деревянным портовым краном с огромными парными колесами, подняли на борт и загнали в трюм корабля, стоящего у пристани на погрузке. Судно было парусное трехмачтовое и, наверное, относилось к типу барков, а трюм его оказался битком набит такими же, как и Сомов, горемычными невольниками. Около двух суток рабы провели в темном антисанитарном трюме грузового судна, откуда их не выпускали даже оправиться, а на третий день всех подняли на палубу, и болезненно щурясь от яркого солнечного света, Виктор увидел Макабр.

Столица орков была еще огромнее, чем предыдущий город. Первое, что бросалось в глаза это несметное количество кораблей, стоящих в гавани и берега, густо усыпанные лодками. Потом взгляд натыкался на прибрежный бастион, возвышающийся над портом. Основательное сооружение из серого гранита с тремя башнями уменьшающегося диаметра, которые были поставлены друг на друга. Бастион возносился на десятки метров вверх, и носил следы тяжелых былых сражений. Поверхность его стен пошла трещинами, камни местами почернели и даже оплавились, и то тут, то там видны были заплатки из материала, сильно отличающегося по цвету от основного фона. Дальше взгляд притягивал раскинувшийся на возвышенности роскошный дворец короля орков из черного мрамора, окруженный шестью контрастными белыми башнями. В городе было полно и других достопримечательностей, но Геор уже нетерпеливо дергал Виктора за веревку, не давая глазеть по сторонам. По дороге среди потока гужевого транспорта им попалось несколько телег с водой специально поливающих улицы. Чистоту в столице пытались поддерживать, но все равно здесь воняло отвратительно. Цивилизация, подумал Сомов глядя на проезжающую мимо поливальную телегу, грязная воняющая, но все же цивилизация.

Примерно через час они достигли цели своего путешествия, исходя из количества рабов, которых здесь было больше, чем где-либо еще. На невольничьем рынке кроме уже привычных людей и гномов, попавших в рабство, оказалось немало диких орков, закованных в цепи. Геор закончил переговоры с каким-то важным господином, передал ему конец веревки и вразвалочку подошел к Виктору.

– Хочу попрощаться, раб, – лениво произнес орк и нанес резкий удар кулаком в живот.

Сомов охнул и присел от боли. На самом деле он успел сгруппироваться и даже немного увернулся от удара. Месяцы тренировок не прошли даром, и тело само среагировало на опасность. Было больно, но вполне терпимо. Захотелось гордо выпрямиться, усмехнуться или даже плюнуть в лицо орку. Однако Виктор отбросил неуместное позерство, которое закончилось бы еще одним ударом. А оно ему надо? Но он не смог удержаться от слов брошенных уже вдогонку уходящему орку:

– Я вернусь, Геор!

Орк обернулся и презрительно процедил свозь клыки:

– Я буду ждать.

Сомов не нашелся, что ответить и последнее слово осталось за орком.

Теперь студент попал в лапы работорговцев. Его вымыли, отобрали старую одежду, выдали взамен тонкий балахон, единственное достоинство которого заключалось в том, что он быстро снимался, и повесили на грудь бирку с номером семнадцать. В таком виде он просидел три дня вместе с другими невольниками, прикованными к длинной общей цепи. Мимо протекал поток покупателей или просто зевак, пришедших поглазеть на живой товар. Когда кто-то интересовался Сомовым, он обязан был подниматься, снимать балахон и выполнять все требования потенциального покупателя. Первоначальные попытки воспротивиться были пресечены надсмотрщиком с очень хитрым болевым амулетом, который словно игла вонзился в позвоночник и болевой шок едва не закончился для студента обмороком. Сломали меня, суки, совсем сломали, упал духом Виктор, безропотно обнажаясь перед очередным клиентом. Среди тех, кто заинтересовался человеком, запомнился гном, который на чистом оркском языке спросил его имя и сразу ушел, но оставил мучительное чувство надежды на то, что это был посыльный от Хэка. Еще запомнился пьяный покупатель в компании хмельных и веселых людей. Он был магом и вероятно очень состоятельным. Одних только тончайших кожаных жилетов на нем было надето штук пять. Маг имел огромное количество амулетов и навороченные многослойные гогглы, а вместо меча у него на поясе висел уже виденный ранее Сомовым короткий цилиндр. Вблизи цилиндр представлял собой грозное техническое устройство похожее на рукоятку мотоцикла, заканчивающуюся металлическим раструбом с радужными разводами – цветами побежалости металла. Вне всяких сомнений это было не что иное, как магический меч. Кроме меча на поясе с имелся закрытый патронташ и висела необычайно длинная коричневая кобура, прихваченная к бедру узким ремешком. О том, что скрывалось внутри кобуры, можно было только догадываться. Сопровождающие мага лица так и вились вокруг него и, судя по всему являлись обычными прихлебателями. Сначала вся эта камарилья интересовалась рабынями, но увидев Сомова, неожиданно переключилась на человека.

– Однако каков экземпляр, – маг с интересом стал рассматривать Сомова.

– Это полукровка, уважаемый, – тут же подбежал с пояснениями торговец орк, услужливо кланяясь, – удивительная помесь вампира и человека.

– Сильно сомневаюсь, – пробормотал маг, продолжая рассматривать Виктора свозь окуляры гогглов, на которых линзы с жужжанием то и дело сменяли друг друга, а потом выдал: – Лжешь ты, торговец. Это просто седой человек.

И уже обращаясь к своей компании с веселым возмущением произнес:

– Этот мерзавец хочет меня надуть, выдавая седого мальчишку за вампира.

Компания отреагировала смехом и нелесными комментариями в адрес торговца.

– Как будет угодно господину, – покладисто согласился орк, – я лишь передаю слова его прежнего необразованного хозяина.

– Ну, что вы думаете, друзья, оценит ли такой подарок госпожа Конкорсия? – маг кивнул на неподвижно стоящего Виктора, – Зная ее слабость к необычным рабам, разве она не проявит ко мне свою благосклонность после такого щедрого дара?

Пьяная компания единогласно поддержала планы мага в отношении некой госпожи Конкорсии. Судя по всему, они были готовы одобрить любое предложение мага без раздумий.

– Сколько ты просишь за него, торговец?

– Раб будет продан с аукциона сегодня вечером, господин. Начальная цена пять золотых.

– Не слишком ли много за раба, пусть и светловолосого? Больно уж он тощий и лицо какое-то неживое. Не болен ли чем? – засомневался покупатель.

– Здоров, как акула, никакая хворь этого раба не берет.

– Склонен ли к побегу? Я гляжу, спина у него чересчур разукрашена.

– Что до спины, уважаемый, так это прежний хозяин чудил, а сам-то раб смирный, никогда не убегал, – продолжал лгать торговец.

– Ну, хорошо, – маг внезапно утратил весь интерес к рабу, – А не пойти ли нам, друзья, в кабак? От жажды у меня совершенно пересохло в горле.

Следующего покупателя Сомов без содрогания вспоминать не мог. Толстый лоснящийся орк с жирными часто облизываемыми губами и неприятными маслеными глазами, которыми он долго разглядывал человека со всех сторон. Особое пристальное внимание орк уделил половому органу, который не только осмотрел, но и ощупал сальными пальцами. Спина Виктора, изуродованная плетьми и ставшая от загрубевших шрамов твердой и похожей на панцирь черепахи, вызвала у орка нездоровую восхищенную реакцию. Пришлось не только открывать рот, показывать язык и зубы, но даже наклоняться, раздвигать ягодицы и стоять в такой унизительной позе достаточно долго, пока покупатель не насладился зрелищем. Покрывшись холодным потом, студент с ужасом понял, для каких целей его собираются купить и использовать. Он испытал глубочайший шок и на некоторое время полностью потерял связь с действительностью, ничего не видя и не слыша. Казалось, хуже того, что с ним происходило в этом мире, уже и быть не могло, но судьба приготовила еще один чудовищный сюрприз – стать сексуальной игрушкой для орка-извращенца. Виктор справился с паникой, подавив ее спасительной ненавистью. Убью, подумал он с холодной решимостью, выдержу все и убью при первом возможном случае.

Зал аукциона представлял собой амфитеатр, накрытый сверху велариумом – огромным тентом от солнца, имел десяток ярусов из каменных лавок для покупателей и основную площадку, где стояли рабы. Объявлял товар аукционист, называл имя раба, возраст, физические данные, расхваливал достоинства и принимал ставки. Его ассистенты выдергивали очередного невольника, выводили в центр амфитеатра, а потом в стороне оформляли завершение сделки. Народу было много, но торговались, как правило, всего несколько человек. Среди покупателей и зрителей Виктор заметил в первом ряду мерзкого толстого орка и уже совершенного пьяного мага с единственным оставшимся на ногах товарищем. Ярусом выше Сомов с затаенной радостью увидел знакомого немногословного гнома и сжал кулаки на счастье. На последнем ряду нарисовалась морда Геора.

Торговля шла быстро, рабы один за другим получали новых хозяев и покидали амфитеатр. Цены на живой товар колебались от семи до десяти золотых. Лишь за одного коренастого гнома с фигурой Шварценеггера завязалась оживленная торговля с повышением ставок, и он был продан за рекордную сумму в пятнадцать золотых. Когда настала очередь Сомова, с него сорвали одежду, вывели голого в центр амфитеатра и на нем сошлись сотни оценивающих глаз. Начали с пяти золотых, прибавляя по золотому. На ставке в двенадцать золотых из конкурирующих покупателей остались только трое: гном, пьяный маг и толстый орк. Никто из них не собирался уступать друг другу, и зрители аукциона оживились, наблюдая за битвой кошельков. Когда гном несколько напряженно произнес «шестнадцать золотых» присутствующие ахнули, а Виктор замер.

– Семнадцать золотых, – вылез с предложением пьяный маг, вырываясь из рук своего товарища, пытающегося удержать его от непомерно высоких ставок.

Хмурый гном встал и молча вышел из амфитеатра. У Виктора опустились руки и разжались кулаки – ну вот и все. Являлся ли этот гном посланником Хэка, Сомову не суждено было узнать.

– Восемнадцать, – взвизгнул толстый орк, и Виктору стало совсем муторно на душе.

На лавке, где сидел маг с приятелем, шла борьба. Вырывающегося мага хватали за одежду и что-то ему втолковывали, а он отбивался и часто упоминал госпожу Конкорсию. Победила магия. Маг встал, и слегка покачиваясь громко провозгласил:

– Девятнадцать золотых! – и с гордым видом посмотрел сначала на своего расстроенного приятеля, а потом перевел победоносный взгляд на орка.

– Девятнадцать с половиной, – неуверенно выдавил из себя толстый орк.

Тогда маг подошел к конкуренту и, глядя на него сверху вниз рявкнул:

– Двадцать! – и явно куражась, продолжил, будто считал: – Двадцать один, двадцать два, продано!

– Номер семнадцать продан господину Преану за двадцать два золотых! Продано! – эхом откликнулся аукционист, и Виктора быстро оттащили в сторону.

Там уже со звоном отсчитывались золотые монеты, поскрипывая перьями, подписывались бумаги и мелькала морда необычайно довольного Геора.  К плечу Сомова приложили магический амулет, который бесследно уничтожил старую запись и выжег новые иероглифы: «Раб Вик Седой, хозяин Эргис Преан, город Макабр, год зеленой змеи».

После аукциона все естественно направились в кабак, отпраздновать «удачную» покупку и отметить победу Эргиса. Пока кабак гудел от разошедшегося мага, купленный раб сидел на улице возле кухни. Прислонившись спиной к стене, он слушал пьяные крики и смотрел на город, погружающийся в ночь. Никто студента не охранял, и можно было спокойно встать и уйти. Вот только куда пойдешь в незнакомом городе с оковами на ногах и клеймом раба на плече? Полная пожилая кухарка орчанка заметив глубоко несчастного раба, неожиданно вынесла ему кусок настоящей хлебной лепешки.

– Спасибо, госпожа, – искренне и горячо поблагодарил ее Виктор.

Он жадно впился зубами в хлеб и замычал от наслаждения. Бывшему студенту казалось, что ничего вкуснее в своей жизни он не ел, чем эта черствая соленая лепешка. Кухарка молча посмотрела, как он ест, покачала головой, вдохнула и ушла обратно на кухню.

Веселье в кабаке закончилось, и маг с приятелем, поддерживая друг друга, вывалились на улицу. Подъехал извозчик. Господа сели на пассажирские места, рабу указали на козлы рядом с орком извозчиком, и коляска направились в порт. Там их встретил нетерпеливо расхаживающий по пирсу молодой морской офицер и несколько матросов у широкой четырехвесельной шлюпки.

– Господин Преан, – едва сдерживая гнев, начал выговаривать офицер, – вы заставили нас ждать более пяти часов. Это просто возмутительно так поступать! Ни я, ни мои матросы даже не ужинали.

– Но-но-но! – пригрозил пальцем господин Преан и засопел не в силах сказать что-либо членораздельное, а потом махнул рукой – в путь.

Когда Сомов полез в лодку вслед за остальными, его властно остановил офицер:

– Стоять! Куда прешь? Кто таков?

Сомова посмотрел на хозяина, ожидая поддержки, но тот уже сладко посапывал сидя в шлюпке. На выручку рабу попытался прийти приятель мага.

– Это самый дорогой раб в мире, – заплетающимся языком пояснил он.

– И? – офицер ожидал дальнейших разъяснений.

Но приятель мага видимо был уже на пределе своих интеллектуальных возможностей.

– И все! – лаконично закончил он, развернулся, и с трудом удерживая равновесие, запетлял к извозчику.

Раб, приученный к тому, что его слово последнее, решил, что настала его очередь говорить. Не зная языка, Витя не понял ни слова из прозвучавших диалогов, но примерно догадывался, почему его не пускают в лодку.

– Я новый раб господина Преана, – произнес он низким хриплым голосом, к которому сам еще не привык и показал клеймо на плече.

Офицер внимательно осмотрел клеймо и проворчал на чистом оркском языке:

– Новый раб… Я у него и старых рабов никогда не видел. Залазь и садись на дно шлюпки, –  а затем последовала команда матросам: – Отваливай!

И они отвалили. А примерно через полчаса уже карабкались по сетке-лестнице на судно, которое Виктор не смог толком рассмотреть из-за наступившей темноты. Было очень неудобно взбираться по лестнице в оковах, но Сомов справился. А вот господин Преан, сколько его не будили, не проснулся, и его позорно поднимали на судно ручной лебедкой вместе со шлюпкой посмеивающиеся втихаря матросы.

Увидев на борту корабля человека в оковах, капитан брезгливо поморщился:

– Это что еще за чучело?

– Говорит, что новый раб Эргиса. Клеймо есть, я проверил, – доложил офицер.

– Отправить к матросам в кубрик. Утром разберемся, – распорядился капитан.

Виктора спустили в кубрик, выдали гамак из старой парусины и показали, где есть свободные крюки, чтобы его подвесить. Сверху из палубных иллюминаторов размером с чайное блюдце лился голубоватый свет луны, приглушенно бились о борт ленивые волны и похрапывали спящие матросы. Все было не так уж плохо. Сомов расслабился в мягком гамаке, закрыл глаза и мгновенно заснул.

На рассвете судно наполнилось криками и топотом босых ног по палубе. Корабль оживал – гремя цепью, снимался с якоря, с хлопками расправлял огромные паруса и начинал величавое неторопливое скольжение по волнам. Виктор не знал, куда деваться среди бегающих и занятых делом матросов, пока раздраженный вчерашний офицер не указал ему место на корме возле входа в каюту мага. Сам маг еще не соизволил появиться, поэтому Сомов сел под его дверью и стал наблюдать за слаженными действиями экипажа и с любопытством разглядывать корабль. Судно было узкое длинное с тремя косыми мачтами, многоэтажными парусами и называлось, вероятно, клипер, если Виктор хоть что-то понимал в различных типах парусных судов. Далеко вперед выступал бушприт, этакая установленная на носу судна наклонная мачта, к которой крепились косые паруса. Бушприт придавал кораблю вид грациозный стремительный и неудержимо рвущийся в небо. Между фок-мачтой и грот-мачтой из палубы торчала толстая железная труба, а значит, у судна имелся и механический тип движителя. А с вершины фок-мачты, где располагалась смотровая площадка, называемая вороньим гнездом, выглядывал странный агрегат, накрытый чехлом и своими очертаниями похожий на старую телевизионную камеру годов восьмидесятых или даже на фантастический гиперболоид инженера Гарина. Корабль оставлял за кормой город Макабр, но куда несли его паруса, для Сомова оставалось загадкой.

Распахнулась дверь, и появился заспанный маг с красным опухшим лицом. Он скользнул мутным безразличным взглядом по Виктору, явно его не узнавая, потянулся и с протяжным ревом зевнул.

– Доброе утро, господин, – решил проявить инициативу Сомов.

Маг посмотрел на раба, что-то мучительно припоминая, и Виктору пришлось прийти ему на помощь:

– Вы вчера купили меня на аукционе рабов в Макабре, господин.

– Вот как? – маг озадаченно потер шею, – А ну-ка, иди за мной.

Позвякивая цепями, Виктор зашел в каюту и остановился в дверях. Каюта мага блистала роскошью. Отделка из темно-красного полированного дерева, резная мебель под цвет стен с ручками из красной бронзы и огромный иллюминатор в тяжелой медной раме. На стенах миниатюрные картины в золоченых рамках, полки с книгами, вдоль стен сундуки, а на столе целая куча различных устройств необычной формы и непонятного предназначения. Маг сел за стол и первым делом налил себе из пузатой бутылки большую чашу вина, которую выцедил за один присест. Крякнул, вытер губы тыльной стороной ладони и начал перебирать бумаги.

– Как говоришь, тебя зовут? – рассеяно спросил он.

– Виктор Сангин.

– Имя у тебя какое-то орчье, – проворчал хозяин, – А то, что седой я и сам вижу. Ты кроме оркского другого языка, не понимаешь что ли?

– Нет, господин, другим языкам не обучен. А звать можно Вик. Меня раньше все так называли.

– Ну, значит, будешь Вик, – легко согласился маг.

А затем он нашел купчую и глаза его полезли на лоб. Хозяин закашлялся и спросил с затаенной надеждой:

– За сколько говоришь, я тебя купил?

– Двадцать два золотых, господин.

– Святая падаль, – застонал Эргис, взялся за бутылку, выпил и стал печально разглядывать своего нового раба, – Ну и что за достоинства у тебя такие, что за них пришлось выложить целых двадцать два золотых?

– Никаких, господин, – честно признался студент, а затем вспомнил обрывки вчерашних разговоров на рынке и осторожно предположил: – Возможно, вы хотели меня подарить некой госпоже Конкорсии.

– Что за вздор ты несешь? За двадцать два золотых я мог бы купить саму госпожу, – нелестно отозвался маг о неизвестной даме и рассердился: – И потом, какого дьявола ей что-то дарить, если она осталась в Макабре.

Его дрожащая рука опять потянулась к бутылке.

– Охо-хо, – горестно вздохнул он и отдал рабу первое распоряжение: – Уйди, с глаз моих долой, чтоб я тебя больше не видел.

Виктор послушно вернулся на прежнее место на палубе и забился в уголок, стараясь быть незаметным. Хозяин из каюты больше не выходил, а когда судно легло на курс, сильно накренилось и набрало приличную скорость, появился капитан. По его суровому лицу, тонко сжатым губам и играющим желвакам на скулах было видно, что он идет к магу на разборки. Сомов поднялся, пытаясь не слишком греметь цепями и вежливо поклонился:

– Добрый день, господин капитан.

Офицер не счел нужным отвечать рабу и без стука вошел в каюту мага.

– Господин Преан, вы исчерпали чашу моего терпения. По возвращении в Маркатан я буду вынужден подать рапорт о вашем недостойном поведении и лишении вас права быть магом на флоте его императорского величества, – голос капитана был ледяным.