Текст книги "Найти себя. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Евгений Эс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 55 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

Глава 4. Крутой Уокер

Конфликт между Сугисом и Сомов был практически исчерпан. К теме визитов они больше не возвращались, но владелец цирка стал заметно прохладнее относиться к Виктору. В советах Сомова он больше не нуждался и ограничивался лишь короткими распоряжениями в адрес своего работника. На неделю он был отстранен от борьбы и занимался в основном музыкальным сопровождением представлений, а также как и многие другие цирковые артисты был, что называется на подхвате. На арене в это время блистал Мясник из Харбатана. Первых двух цирковых борцов он победил, потом были несколько ничьих и повторы схваток, отложенные на следующие дни, где Мясник окончательно расправился с цирковыми борцами и стал новым кумиром толпы. Правда одну схватку Мясник все же проиграл, но тут же потребовал реванш и еще дважды после этого убедительно уложил своего обидчика спиной на опилки. Виктор смотрел на это с грустью и считал оставшиеся дни до того момента, когда ему придется выйти на арену против Мясника. Слабых сторон у противника он не замечал, и как будет бороться, не представлял.

На прощальное вечернее представление и схватку Мясника с Крутым Уокером пришло такое количество народу, что балаган готов был лопнуть по швам. Сегодня вся знать города была здесь, скамеек не хватало, и многие благородные теснились вперемешку с горожанами на стоячих местах. Около кассы цирка волновалось целое море народа, которое не смогло попасть на представление и довольствовалось тем, что имело доступ к тотализатору. Пока шла первая часть программы, в балагане стоял сильный многоголосый шум публики, который не мог заглушить даже надрывающийся оркестр. Многие уже видели представление, а некоторые так и не по одному разу, поэтому не столько смотрели на арену, сколько вслух обсуждали предстоящую схватку борцов и шансы на победу обоих претендентов. Все зрители находились в предвкушении, и даже среди цирковых артистов стало проявляться нарастающее напряжение. Виктор чувствовал накаляющуюся вокруг себя атмосферу, но неожиданно понял, что сам он спокоен и не боится ни Мясника, ни неминуемого поражения в схватке. Буду сопротивляться, сколько смогу, трезво оценивал он свои силы. Надеюсь, Сугис сделает правильные соотношения ставок на тотализаторе и все будут в выигрыше.

Стоило вспомнить владельца цирка, он оказался тут как тут. Виктор в нем не ошибся – Сугис хотя и был слегка озабочен, но в целом держался уверенно, а значит, денежный вопрос был под полным контролем. И тем неожиданней для Сомова прозвучали слова владельца цирка:

– Норрис, ставки двадцать к одному, что ты проиграешь. Но на тебя почти никто не ставит, поэтому ты должен победить.

Виктор поперхнулся. Победить? Как?! Словно отвечая на его немой вопрос Сугис ответил:

– Ну, в общем-то, я договорился с Мясником об изменении правил. Он настолько уверен в своей победе, что готов пойти на допущение в борьбе бросков, подножек и подсечек.

Сомов возмущенно замотал головой:

– Нет, это не дает никакой гарантии на мою победу. Я наблюдал за Мясником…

Владелец цирка поднял кулак к носу Виктора.

– Только попробуй проиграть!

Сомов раздраженно отодвинул пахнувший навозом кулак из-под носа. Он был чертовски зол.

– Господин Сугис, а вы головой думали, прежде чем принимать такие ставки?

Владелец цирка в ответ только угрожающе засопел, а усы его затопорщились.

– Чак!

– Нет. Это невозможно! – вплеснул руками Виктор, – Это полное безумие.

– Уокер!

– Никакой гарантии, – отрезал Сомов и повторил по слогам, – Ни-ка-кой!

– Чак, двадцать к одному! У меня больше двух килограммов золота лежит в тотализаторе. Ты представляешь? Больше двух килограммов! Ну, в общем, завтра мы или будем купаться в золоте или разоримся подчистую.

Сомов набрал побольше в легкие воздуха, чтобы от души выругаться, но вместо этого осознав всю полноту происходящего обреченно сдулся.

– Вы меня нереально загрузили, господин Сугис, – безнадежным голосом произнес он, – Я, конечно, попробую победить, но если проиграю, это будет целиком ваша вина. А я проиграю.

– Вот и славно, вот и славно, – засуетился владелец цирка вокруг Виктора и скороговоркой загудел ему в уши: – Но ты не проиграешь. Ты обязательно победишь. Ты ведь не позволишь нам всем разориться. Приложи все свои силы и умения. Главное не подпускай Мясника вплотную, не давай себя обхватить. Лови на подсечках, как только начнет приближаться. А если он прорвется вплотную, бросай через себя. Через спину. Я знаю, что ты умеешь это делать очень ловко. Запомнил? Бросай через спину.

Сомов уже не слышал Сугиса, у него голова шла кругом от такого поворота событий и свалившейся на него ответственности. Надо собраться, твердил он про себя, собраться и настроиться на победу. Но настроится никак не получалось и пораженческие мысли все равно просачивались в голову нагоняя ужас и тоску. Сомов понимал, что с таким настроением не выигрывают, и пытался отрешиться от окружающего мира, сосредоточившись внутри себя, но достигнуть нужного состояния никак не получалось.

Оркестр, лишенный дирижера фальшивя, заиграл марш выхода гладиаторов. На арене началось представление Мясника из Харбатана под усиливающиеся крики толпы, которая встречала местного, а значит своего героя. Виктор поднялся. Подходило и его время выхода на арену. Вокруг него вплотную держались цирковые борцы, а чуть дальше толпились остальные артисты, пытаясь оказать хотя бы моральную поддержку своим присутствием. Обеспокоенная Мона заглядывала в глаза, тараторила что-то неслышное в общем шуме и поглаживала ему грудь. А сам Сугис лично массировал Виктору плечи и продолжал гудеть в ухо:

– Через спину его бросай, Чак. Не забудь – через спину.

– Уважаемая публика, поприветствуем на арене знаменитого борца, абсолютного победителя всех предыдущих схваток непобедимого Крутого Уокера! – услышал Сомов объявление шпрехшталмейстера, форганг перед ним раздвинулся, и деланно уверенным шагом Виктор двинулся на манеж. Оркестр с новой силой грянул марш, и Сомов профессионально подняв руки вверх, пошел по кругу, приветствуя зрителей. Притихшая было публика, взорвалась криками, аплодисментами и топаньем ног. Для немногих Виктор тоже был героем и те, кто сделал на него ставки сейчас не жалели ни ладоней, ни ног, ни глоток встречая своего фаворита.

Проходя мимо Мясника, стоявшего в гордой позе выставив одну ногу вперед и скрестив руки на груди, Сомов не мог не заметить скептической ухмылки на его лице. И еще Виктор вблизи смог оценить его размеры, которые впечатляли – Мясник был не меньше любого из орков. Сколько же он весит? Ну что же, придется повозиться, подумал Виктор, отвечая на угрожающую ухмылку Мясника самой лучезарной улыбкой, которая вызвала у публики еще один шквал оваций.

На арене появился владелец цирка и объявил о правилах схватки и о снятии некоторых ограничений в борьбе, чтобы зрелище было еще более увлекательным. Проигравшим признавался тот, кто коснется спиной пола, обеими лопатками. Зрители приняли новые правила благосклонно. Соперники тоже выразили свое понимание и согласие с правилами кивком головы. Вновь заиграла музыка, и соперники пошли по кругу, как предписывал борцовский ритуал.

– На моем счету пятьдесят девять побед, – громко объявил Мясник, обращаясь к Виктору и одновременно играя на публику, – ты будешь шестидесятым.

– На моем счету три орка, – тут же парировал Сомов, – С тобой будет три с половиной.

Зрители отлично слышали их пикировку и отреагировали смехом и одобрительными хлопками.

А ведь при упоминании об орках что-то дрогнуло на лице у Мясника. Еле заметно, но дрогнуло, отметил с удовлетворением Виктор и приободрился. Что ж, если надо победить, значит, будем побеждать.

Смолкла музыка и перед началом схватки притихли даже зрители. Борцы замерли на разных концах арены и по удару гонга пошли друг на друга. Виктор ожидал напористой атаки и готовился в любой момент поймать противника на подсечку. Но Мясник оказался гораздо хитрее и осторожнее, чем он предполагал. Опытный борец не спеша прощупывал технику Виктора, пытаясь издалека поймать его своими длинными руками. Виктор также вытягивал руки, но захватить себя не давал. Несколько раз их пальцы сплетались, но как только Сомов чувствовал угрозу захвата, он тут же резко вырывал руку и увеличивал разрыв. И они снова сходились. В какой-то момент Виктор попытался провести любимую подсечку, но Мясник вовремя убрал ногу и стал держаться еще осторожнее. Наконец Мяснику удалось ухватить Виктора, но он не пошел на сближение, а рывком дернул Сомова на себя и в сторону. Пришлось Виктору пробежаться по арене и приложить усилия, чтобы не упасть от сильного рывка и частичной потери равновесия. Дальше последовало еще несколько подобных рывков. И каждый раз Мясник торжествующе улыбался, заставляя Сомова делать вынужденные пробежки по манежу, а публика взрывалась одобрительными выкриками. Поначалу Виктор не понимал таких действий своего соперника, и вдруг до него дошло – да ведь он играет со мной, как кошка с мышкой. Сомова начала заполнять злость. Гнев плохой помощник и еще несколько неуклюжих попыток провести подсечки, находясь далеко не в лучшей позиции, оказались безрезультатными. Зато теперь Мясник уже точно знал, чего ожидать от противника и держал ноги подальше от Виктора. Дело ухудшалось, и каждый следующий рывок Мясника мог быть направлен уже не в сторону, а прямо на себя и тогда произойдет соприкосновенье телами, после чего Виктор попадет в захват, из которого ему уже точно будет не вырваться. Сомов лихорадочно просчитывал варианты. Бросить через бедро? Нет, не получится, слишком тяжел противник. Скорее при броске через бедро Виктор просто прижмется спиной к противнику и окажется полностью в его руках. Бросить через плечо? Немногим лучше и никакой уверенности, что хватит на это сил. Через спину? А что там твердил Сугис, вспомнил Сомов – бросать через спину? Точно, через спину и обязательно с колен, чтобы точка опоры рычага была как можно ниже. Конечно, это тоже рискованно, но ведь может и получиться. Других вариантов в голову не приходило, а время таяло. Ну, решился Витя, вперед.

Теперь Сомов не пытался разорвать контакт, а пошел на обострение, давая противнику возможность ухватить его за руку. Однако, при этом и сам, как клещ цеплялся в пальцы противника. Пока пальцы одной руки сплетались с пальцами противника в прочный захват, вторую руку Сомов держал в стороне. Он демонстративно попытался провести подсечки, вынуждая противника отступать ногами и выгибаться в позе плохо уравновешенной буквы «г». Сейчас позиция у Мясника казалась уязвимой и достаточно беспечной для опытного борца. Эх, была, не была!

Сомов метнулся под ноги противнику, упал на колени и развернулся к нему спиной. И все это в одном моментальном движении. Руку противника он не отпустил, а схватился за нее уже двумя своими руками и потянул на грудь через спину, сам наклоняясь вперед все сильнее и сильнее, чтобы окончательно лишить противника равновесия. Мясник навалился на него сверху всей своей огромной тушей и тут же уперся, не давая себя перевернуть. Оба борца налились кровью и захрипели в невероятном напряжении. Весь цирк замер и перестал дышать. Виктору представилось, что он пытается перевернуть бульдозер, настолько силен и тяжел был Мясник. Казалось, что усилия напрасны, и он не может сдвинуть соперника ни на миллиметр. Но в какой-то момент Сомов вдруг почувствовал, что Мясник уже не сопротивляется, упираясь ногами в пол, а отчаянно дергает ими в воздухе. В воздухе! Он смог оторвать его от земли! Еще немного. Перегретые мышцы вибрировали и грозили порваться от неимоверного напряжения. Словно в режиме slo-mo его соперник плавно переворачивался все больше и больше и наконец, пройдя точку равновесия, стремительно обрушился спиной на пол, а Виктор увлекаемый инерцией и не разомкнувшимся захватом оказался на нем верхом.

Дальнейшее Сомов воспринимал уже смутно. Звонко ударил победный гонг, и балаган взорвался оглушительным ревом. Орали все. Вопили и топали ногами вскочившие с мест зрители, скандируя: «Уокер! Уокер!» Кричали высыпавшие на арену борцы, которые подняли Сомова высоко на руки и торжественно понесли по кругу. Размахивал руками злой и весь в опилках Мясник, кажется, он требовал реванша, но его уже никто не слушал, а самого проигравшего борца оттесняли с манежа в сторону. Не надо, хватит, не будет никакого реванша, устало улыбнулся ему Виктор, а не то в другой раз ты точно меня в опилки закатаешь по самые уши. Визжала и прыгала от радости Мона, пытаясь дотянуться кончиками пальцев до своего избранника. Рядом вышагивал довольно щурившийся Сугис и показывал средний палец. Не подумайте дурного, самый длинный палец в Останде означал наивысшую похвалу. Поднятый над головами Сомов видел, что двери цирка широко распахнуты и в них полно людей, которые тоже кричат от восторга, но не выходят, а наоборот ломятся внутрь балагана. Видимо это были те, кто не смог попасть на представление. Тут спохватились музыканты, заиграл победный марш, и Виктора все так же на руках понесли за кулисы.

Отошел от победной эйфории Сомов только за затянувшимся ужином. Он опять был звездой и по праву считал, что своими руками несколько часов назад спас цирк от разорения. По плану уже завтра труппа должна была покинуть город и направиться в столицу, а сейчас всем полагалось заниматься разбором балагана и укладкой реквизита. Но никто из цирковых и не думал расходиться и заниматься делом. Все собрались вместе и вели разговоры о только что состоявшейся борьбе, победе Виктора и вообще о том шикарном шоу, которое им удалось устроить в этом городке. Артисты гордились Норрисом, были довольны собой и уже строили грандиозные планы по покорению Маркатана. О деньгах говорили мало, так как все ждали Сугиса, который должен был лично объявить, сколько они смогли сегодня заработать.

Сугис появился поздно, и он пришел не один. С неприязнью Виктор увидел вместе с ним своего бывшего соперника Мясника и невольно напрягся. Происходило нечто не совсем понятное и приятное. К всеобщему удивлению и владелец цирка, и Мясник выглядели вполне удовлетворенными друг другом и вели себя, как два приятеля. Нехорошее предчувствие шевельнулось в душе Сомова.

Сугис вывел Мясника на середину и даже обнял его дружески за плечи.

– Слово! Разрешите всем представить нашего нового борца, – громко объявил он, – Это мой старый друг Мук, хотя всем он известен более, как Мясник. Ну, в общем-то, прошу любить и жаловать. Добро пожаловать, Мук, в нашу дружную семью.

Со всех сторон вразнобой раздались голоса приветствий в адрес новоиспеченного циркового артиста. Виктор угрюмо промолчал, не желая верить в то, что происходит. Сугис вместе с Муком подошли к Сомову и присели рядом. Мук смотрел дружелюбно и совсем не был похож на того Мясника, который требовал реванша. Он даже весело подмигнул Виктору.

И тут Сомов прозрел. Он почувствовал, как его уши буквально запылали от стыда. Вот тебе и спаситель бедных артистов, вот тебе и крутой Уокер. Надеюсь, что в темноте никто не видит моих красных ушей, раздосадовано подумал Витя, ладно хоть вслух не стал хвастать победой, которая оказалось липовой. Сейчас бы позора не обобрался. Но каков же Сугис, вот ведь старая хитрая сволочь. Всех заставил поверить, что идет честный бой, всех, даже меня обвел вокруг пальца. И уязвленный Виктор не удержался от упрека:

– А вы оказывается нечестный человек, господин Сугис. Должен вам сказать, что вы лгун и мошенник.

– Ну, в общем-то, да, а как же иначе, – радостно согласился владелец цирка, нисколько не обидевшись, потирая ручищи и расплываясь в широкой улыбке, – Сто десять золотых монет за финальное представление по-другому не заработать.

Повисло недолгое молчание. Но тут и до остальных стала доходить полная картина последней борцовской схватки. Раздался один смешок, потом второй, и вскоре весельем была охвачена вся труппа. На Сугиса дождем полились восторженные похвалы. Хитрый трюк с финальной борьбой нашел полное понимание и одобрение. А сумма в сто десять золотых за один день потрясла и вызвала всеобщее ликование. Зиму уже можно было провести, не утруждая себя опасной работой, а учитывая предстоящие гастроли в столице, зима обещала не только приятное безделье, но и полное финансовое благополучие. Сомова моментально свергли с пьедестала спасителя цирка и усадили туда Сугиса. Владелец цирка наслаждался всеобщим обожанием, благосклонно принимал комплименты и щурил свои хитрые глазки.

Виктор поморщился. Он не винил Сугиса за обман и нечистоплотность цирковой борьбы. О честной борьбе в цирке речь вообще никогда не шла. Сам обман его нисколько не задевал, а вот то, что Сугис не предупредил об этом и использовал Виктора в темную, это его покоробило.

Видимо владелец цирка прочитал эти мысли по выражению лица Сомова, так как наклонился к нему и ободряюще похлопал по плечу.

– Не расстраивайся, Норрис. Так было нужно, чтобы все оставалось в тайне. Заставить поверить всех и тебя в том числе. А то в городе уже поползли слухи, что мы играем нечисто и народ почти перестал делать ставки. К тому же несколько влиятельных людей потеряли деньги на тотализаторе. И деньги немалые. Если бы у власть предержащих возникли подозрения в нечестной игре, то нас запросто могли бы понести лицом вниз, – Сугис намекал на местный похоронный обряд, – Зато, когда на арене появился Мясник народ на это купился и вновь понес свои денежки. А уж на финальный поединок с твоим участием мы даже ставки не успевали принимать. Выглядел ты абсолютно убедительно, а схватка прошла просто безупречно. Денег мы заработали немерено, и претензий к нам ни у кого нет. Надеюсь, заслуженная доля в пять золотых монет заменит тебе радость честной победы. Что скажешь, Норрис?

Виктор ощерился и показал ему средний палец.

– Скажу, что, утрата веры в честность людей стоит десять золотых монет, господин Сугис.

– Ну, ты наглец, Чак. Шесть.

– Девять.

– Шесть и ни монетой больше.

– Восемь. И за вами останется должок.

Владелец цирка от души рассмеялся, так что аж заколыхалось его пузо.

– Ну, в общем-то, хорошо. Ты меня убедил. Семь.

– Договорились, – Виктор победно улыбнулся.

Сумма в семь золотых для него была совершенно фантастической. Ничего дороже серебряной монеты он в руках никогда еще не держал. Интересно сколько времени можно безбедно прожить на семь золотых? Много это или мало? Единственная печальная ассоциация с подобной суммой была у него по невольничьему рынку. Такова была примерная цена одного раба. От мыслей его отвлек доброжелательный голос Мука:

– Это был хороший бросок, приятель. Я до последнего момента не верил, что ты способен меня побороть, хотя Сугис и утверждал, что ты меня удивишь. Признаюсь – удивил.

Виктор покосился на борца, но ничего не ответил.

– А по поводу орков, ты это так сказал, для бравады или на самом деле было?

– Или, – коротко ответил Сомов.

Разговаривать ему не хотелось, но Мука по какой-то причине очень интересовала оркская тема, и он продолжал лезть с расспросами.

– Может, расскажешь, где ты с ними сталкивался?

– Нет, – холодно ответил Сомов, – Не расскажу.

Виктор встал, и вслед за ним послушной тенью поднялась со своего места Мона. Сомов посмотрел на владельца цирка. Тот был в отличном расположении духа, и этим нужно было воспользоваться.

– Господин Сугис, раз уж мы сегодня так хорошо заработали, то вы не поскупитесь, приобретите пару хороших магических прожекторов. Я знаю, что бывают такие, с узконаправленным лучом. Желательно, чтобы на арене они выдавали круг света диаметром в полроста или рост. И хорошо бы еще сменные цветные стекла к ним заказать. Достаточно будет трех – желтый, красный и синий. Пора поднимать наше шоу на более высокий уровень. Все-таки в столицу едем, и надо будет чем-то удивить ее жителей. Я зайду к вам завтра, чтобы пояснить все детали.

Виктор взял Мону под ручку, и они удалились, оставив сидеть Сугиса с раскрытым ртом. Сомов про себя улыбнулся – не спрашиваешь моих советов, так я сам тебе их буду давать. И посмотрим, сможешь ли ты от них отказаться, господин Сугис.

– Гордец, – неодобрительно высказался вслед Сомову Мук, – Видал я таких.

– Ты это, – Сугис поиграл бровями и расправил усы огромным кулаком, – Ты не торопись ярлыки-то вешать. И больше не донимай парня дурацкими вопросами. Не надо. Это я тебя, голубь косолапый, в общем-то, по-дружески предупреждаю.

Путь цирковой труппы до Маркатана превратился для Виктора в райское наслаждение. В дороге он опять большую часть времени проводил с лошадьми, которые стали его настоящей любовью, если не считать, конечно, красавицу Мону. Вдвоем, он и девушка частенько отрывались от циркового обоза и уносились верхом сломя голову, куда глаза глядят, а потом, упав где-нибудь на горячий песок на берегу реки или просто завалившись в высокие влажные травы, упивались друг другом. Виктор относился к своей избраннице с лаской и нежностью человека двадцать первого века, а Мона впервые столкнувшись с таким непривычным удивительно бережным к себе отношением, буквально боготворила его. Оба наслаждались жизнью. Иногда дурачась, Виктор ловил кузнечиков и учил девушку их есть. Мона смеялась, жмурилась и визжала, когда Сомов брал насекомых в рот.

– Да ты попробуй сначала, – смеясь, подтрунивал Виктор, – М-м, вкусняшка!

А потом они бегали голышом по бескрайним лугам, пугая дикими криками пасущихся лошадей, и вновь падали в объятья друг друга такие горячие мокрые молодые и счастливые.

Сугис перестал пренебрегать советами Сомова и теперь среди реквизита появились два магических прожектора, для которых Виктор лично смастерил фонари с цветными фильтрами. Управляться с прожекторами приходилось также ему, а ассистировал кто-нибудь из свободных артистов или же нанимали смышленого местного мальчишку. Когда и куда светить действовало простое правило – делай как я. Ведомый прожектор повторял все действия прожектора, которым управлял Сомов. При необходимости сменить цветовой фильтр Виктор просто подавал знак, поднимая руку. С труппой гастролировали уже шесть постоянных музыкантов, четверо из которых согласились ехать еще в Харбатане, двое увязались в дороге, а недостающих Сомов планировал добрать в столице. Зато те музыканты, что были в наличие, мелодии вызубрили назубок.

В двух днях пути перед Маркатаном, в маленьком городке, по настоянию Виктора устроили генеральную репетицию. Сугис не хотел терять время и деньги и устанавливать шатер, но Сомов приводил довод за доводом для обязательной репетиции. Наконец владелец цирка с большой неохотой, и скверно ругаясь, все же отдал распоряжение строиться, чтобы дать полноценное представление.

В городке сделали покупки новых костюмов, обновили и дополнили реквизит. В течение трех дней отрабатывали и отшлифовали все элементы шоу, начиная от отдельных номеров, их музыкального и светового сопровождения до феерического выхода всей труппы на манеж. Результаты потрясли всех – жителей городка, самих артистов, владельца цирка и даже Виктора.

Сугис чуть не прослезился от гордости за свой цирк, когда перед началом представления шатер погружался в темноту, а затем вспыхивали разноцветные прожектора, выхватывая из темноты только круг манежа, и под гремящие фанфары начинался парад-алле. Многие артисты шли в новых, как правило, белоснежных одеждах, расшитых блестящим бисером и ступали они не по опилкам, а выходили на огромный красный войлочный ковер, устилающий всю арену. Все вокруг сверкало блестками, сияли улыбки артистов, а в ярком свете меняющих свой цвет прожекторов были видны даже летающие пылинки похожие на искры. Настоящая сказка.

Три дня в цирке был аншлаг, и они могли бы еще оставаться в этом городе на неделю и стабильно зарабатывать, но приближался праздник урожая, а значит, следовало поспешать в столицу.

За прошедший месяц отношения Сомова и владельца цирка сильно изменились в положительную сторону. Они стали даже лучше, чем были до конфликта, разгоревшегося из-за несостоявшихся визитов в Харбатане. А на генеральной репетиции Виктор вообще стоял рядом с Сугисом, указывая на недостатки представления, которые надо было бы, по его мнению, устранить. И ведь не прогонял же его владелец цирка, а слушал, хотя и не во всем соглашался. Сомов же буквально сыпал идеями, вспоминая все, что видел за свою жизнь в земных цирках. Правой рукой хозяина цирка он еще не стал, но все стремительно шло именно к этому. Это понимал уже и Сугис и Виктор, да и остальные артисты были хорошо осведомлены, чьи идеи все больше и больше превращают их провинциальный балаган в один из самых зрелищных цирков не только в Останде, но и, наверное, во всем мире Осаны.

Наступила ночь. Артисты разбрелись на отдых, а Сугис продолжал сидеть в пустом темном зале, пропитанном непередаваемым запахом цирка. Завтра здесь все разберут, уложат в фургоны, и они двинуться покорять Маркатан. За очень короткое время его цирк кардинально преобразился, настолько, что Сугис и представить себе такого раньше не мог. И конечно все это из-за неуемной фантазии и энергии Норриса. Давай сделаем то, давай сделаем это. Однако следовало признать, что результат впечатлял и Сугис был очень доволен, даже несмотря на то, что почти все деньги, заработанные в Харбатане, пришлось ухнуть на новые приобретения. С улыбкой вспомнил, как после представления Сомов выскочил на манеж и начал измерять его для будущего ковра, который он загорелся приобрести. Вспомнил, как сам он возражал, что ковров таких размеров здесь никто не сошьет, а если и сошьют, то уж точно не смогут покрасить. Не существует красильных чанов такого размера. Да и вообще, чем плох серый ковер? Но вот, пожалуйста – на арене лежит шикарный сочный бардовый ковер, краса и гордость всей труппы. Его, конечно, скатывают и убирают перед некоторыми номерами, например, перед выходом крупных животных, но затем так же быстро расстилают на прежнее место. А почему быстро? Да потому, что у ковра по краям пришиты прочные удобные ручки, позволяющие в считаные секунды свернуть и унести его за кулисы. А кто сказал пришить ручки? Чак Норрис и сказал. Причем заявил о ручках сразу, когда еще только шло обсуждение – нужен ли ковер вообще. Заранее он что ли знал об этих ручках? Сугис озадаченно почесал затылок – получается, что знал. Но вот откуда он столько знает? Маску Чак Норрис давно уже снял, а тайн у него не убавилось.

Сегодня утром Сугис и Мук наблюдали со стороны, как Чак тренируется с мечом, а делал он это регулярно, не менее пяти раз в неделю. Для Сугиса далекого от боев на мечах мелькание клинка ничего не говорило, а вот Муку успевшему поучаствовать в Большой кровавой войне хватило нескольких минут, чтобы разобраться в увиденном.

– Оркская техника, – уверенно заявил он, – Причем не рядового бойца. Поразительно! Я даже представить себе не могу, кому бы могли преподавать подобную технику владения мечом. Может быть оркскому принцу, а может быть гладиатору, есть там у них такие элитные бойцы. Но ведь Чак же не орк.

– Значит, считаешь, что оркская, – переспросил друга Сугис, – а не вампирская?

Мук изумленно посмотрел сначала на приятеля, а потом перевел взгляд на Норриса.

– Вон оно что, – протянул борец, – то-то я и смотрю, он голову так тщательно бреет. Но погоди, у него же глаза и зубы вполне нормальные, человеческие. Полукровка что ли?

Сугис пожал плечами, а Сомов в это время убрал меч в ножны и перешел к катам.

Мук глядел на это действо уже совсем широко раскрывшимися глазами.

– Что это? – спросил он удивленно.

– Я думал, ты мне подскажешь, – ответил Сугис.

– Ничего подобного в своей жизни не видел, – произнес озадаченный Мук, – Слушай друг, а ведь судя по тому, что я сейчас вижу, про трех орков на своем счету он точно не соврал. Очень опасный парень. Ты вообще ему доверяешь? Где ты его нашел?

– Ну, в общем-то, нашел вот, – помрачнел владелец цирка и спохватился: – Ты это, забудь лучше все, о чем мы сейчас говорили, друг. Совсем забудь.

Сугис встряхнул головой, отгоняя прочь воспоминания и свои сомнения.

Он поднялся, прошелся по манежу и погладил тяжелый бархатный форганг. Идея заменить старый форганг серого цвета на новый темно-красный пришла ему в голову самому, без чужих подсказок. Хотя это и так было очевидно, что блеклый занавес уже никак не гармонирует с шикарным ковром. Странно, что Норрис даже не заикнулся о замене форганга. Сугис вспомнил ослепительную улыбку и прищуренный взгляд Чака, когда вешали новый занавес. Вот же лысый хитрец, с изумлением понял вдруг владелец цирка, а он ведь знал, что после ковра я буду вынужден заменить и форганг. Да уж. Явно берет пример с меня, польстил самому себе Сугис. Надо кстати сходить посмотреть, как у них там с Моной дела, все ли нормально?

Обычно Сугис беседовал с Норрисом в своем фургоне-кабинете, где на полке все также стоял кубок его славы и где он чувствовал себя полноправным уверенным хозяином. Но несколько раз он заглядывал в фургон, где обитали Мона и Чак, чтобы посмотреть, как там дочь и опять же поговорить с Норрисом. Он даже и не заметил, в какой момент молодые обзавелись собственным фургоном. Кого и куда для этого пришлось переселить, Сугис не знал, но сделать это можно было только с общего одобрения всей труппы, а значит, цирковые артисты не возражали.

Внутри жилища на колесах негромко тренькала гитара и тотчас же смолкла, как только Сугис вошел внутрь. Чак аккуратно убрал музыкальный инструмент в сторону и жестом пригласил за крохотный столик. Несмотря на то, что фургон находился в их личном пользовании, он был забит цирковым реквизитом до самого потолка. Расчищенного места едва хватало на стол с табуретом и узкой лежанки. Глядя на эту лежанку Сугис невольно попытался представить, как же они спят на ней, друг на друге что ли? Но тут же отмахнулся от неуместных мыслей.

– Завтра выезжаем, – объявил он, хотя это ни для кого не было новостью, и грузно умостился на табурет.

Чак согласно кивнул головой, а Мона поставила на стол кружку.

– Отец, выпьешь чего-нибудь?

– Пива у вас конечно нет? Ну, в общем-то, тогда ничего не буду. Спасибо, дочка. Хотел еще раз поговорит с тобой, Чак, по поводу участия в борцовских состязаниях.

Сомов снова молча кивнул головой. Этот разговор у них повторялся время от времени с неизменным итогом. Сугис хотел повторить в Маркатане постановку с неизвестным благородным борцом и Чаком Норрисом в главной роли. Виктор же наотрез отказывался бороться ни в главной роли, ни в какой другой. Оба каждый раз оставались при своем мнении.