Текст книги "Другой Холмс. Часть вторая. Норвудское дело"

Автор книги: Евгений Бочковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

В одну из редких минут отдыха мистер Холмс согласился посвятить нашего корреспондента, неподражаемого Кеннета Куиклегза, который все еще с нами…

В этом месте я оторвался от текста и поискал глазами мистера Куиклегза, которого однако с нами уже не было. Сообразив, что он ушел, пока мое внимание было занято его творением, я был вынужден обратиться за пояснением загадочной фразы к Холмсу.

– "Который все еще с нами" – это он так намекает владельцу "Ньюснес парэйд", что может вернуться на свое прежнее место работы, откуда его переманили, если тот будет недостаточно его ценить, – со смехом ответил Холмс. – Этот проныра держит в напряжении всех своих работодателей, перебегая из газеты в газету.

– Неужели его вульгарная манера кому-то по вкусу? – удивился я.

– Теперь это зовется сенсационным духом. Читателям такое нравится.

– Кому именно? Вам? Мне?

– Не отдельным, а широкому кругу.

– То есть по одиночке все плюются, а сообща – горячо одобряют?

– Кроме того, этот субчик передвигает бойко не только языком, но и нижними конечностями. Он – непревзойденный мастер оказываться в нужном месте, так что "Ньюснес парэйд" за него ухватилась неспроста.

Приняв со вздохом услышанное, я продолжил чтение, для чего вернулся к неподражаемому мистеру Куиклегзу, которого " мистер Холмс согласился посвятить в подробности, касающиеся проделанной им работы и дальнейших действий".

Далее следовала череда уже известных мне вопросов и ответов, итог которым подводило заключение, чей безграничный оптимизм своей наглостью чаяний просто таки потряс меня.

"Добавим, что Шерлок Холмс пообещал также, что, как только появится достаточная ясность по поводу местонахождения преступников, и будет организована операция по их поимке, нашему корреспонденту предоставят возможность участия в этих мероприятиях для объективного и полного их освещения. И если Кеннет Куиклегз сумеет и в них проявить себя с присущей ему яркостью, тандем сыщика и доктора в скором будущем навсегда преобразится в более гармоничный тройственный союз, удачно пополнившись недостающим товарищем, журналистом, чьи качества сгладят противоречивость остальных участников и устранят некий дисбаланс, присущий…"

У меня не хватило терпения дочитать эту выспреннюю галиматью, в чьей напыщенности притаилась куда более серьезная проблема, чем сегодняшний нелепый спектакль.

– Господи, Холмс! – возопил я, вскочив с кресла. – Я не могу поверить! Нас теперь будет трое?!

– Они были бы не прочь, – рассмеялся Холмс.

– Если уж так нужно сгладить нас недостающим товарищем, пусть в таком случае это будет Тоби! Обещаю гладить его с утра до вечера, пока не устраню дисбаланс. Он все-таки не так неподражаем, как…

– Успокойтесь, Ватсон. Это разовая акция. Вижу, вам моя затея с интервью пришлась не по нутру.

– Еще бы! – проворчал я и не сдержавшись добавил в сердцах. – Ума не приложу, Холмс, зачем надо было рассказывать все прессе! Вы сообщили убийцам, что мы идем по их следу, и теперь они примут меры.

– "Идем по следу" – слишком оптимистичное заявление для тех, кого этот след привел к пустому причалу. Даже если бы мы обладали способностью Иисуса передвигаться по воде пешком, Тоби, как вы убедились, совершенно точно не святой, и возможности его нюха, по всей видимости, ограничены сушей. Так что я очень надеюсь, что они действительно, как вы выразились, примут меры, иначе мы попросту не знаем, где их искать.

– Но вы сказали этому шелкоперу, что намерены прочесать все укромные места по обоим берегам. Почему бы нам так не поступить?

– Очень точное глубокое и в целом разумное предложение, исходящее из абсолютного незнания местности. Поверьте мне, таких укромных уголков на Темзе бесконечное количество. Давайте трезво смотреть на вещи. Мы достигли той стадии, когда поимку имеет смысл вести, располагая значительными ресурсами. Они есть у полиции. Придется прибегнуть к их помощи, поэтому я позаботился хотя бы о том, чтобы наши результаты были официально засвидетельствованы, дабы Скотланд-Ярд впоследствии не смог присвоить их себе.

– Так что же, отныне мы уступаем дорогу инспектору Джонсу? – разочарованно протянул я. – Зачем же вы наобещали Куиклегзу того, что мы не можем осуществить?

– Ответ на первый вопрос: ни в коем случае не отдаем первенство! Руководим поимкой мы. Полиция лишь обслуживает нас, обеспечивая всем необходимым.

– Ладно, – отозвался я уже более миролюбиво. – А на второй?

– Обещания Куиклегзу на самом деле есть ни что иное, как мой привет Смоллу. В этом и заключается главная цель этого интервью. Создать приманку, вытянуть Смолла из убежища.

– Но как? У вас, как у руководителя поимки, есть соображения?

– Конечно. Обратите внимание, прошло уже достаточно времени, чтобы Смит давно вернулся, куда бы они со Смоллом ни отправились – вверх к Ричмонду или вниз до Грейвсэнда. Час назад я вновь посетил домик у причала и удостоверился у миссис Смит, что ее мужа все еще нет. Какой из этого следует вывод?

– Что она волнуется.

– Естественно, – согласился со мной Холмс. – А еще?

– Места себе не находит, – добавил я еще.

– А насчет Смита?

– Что он где-то задержался.

– И не один. Смолл его не отпустил, значит, Смит все еще нужен ему. Значит, они еще непременно поплывут, а пока пережидают где-то на Темзе в укромном месте. Зачем?

– За каким-нибудь деревом, – предположил я. – Или за скалой. Если тут, конечно, есть скалы.

– Вы не поняли. Не за чем они прячутся, а зачем они прячутся?

– То есть…я что-то не так расслышал?

– Почему?

– Почему я думаю, что не расслышал?

– Почему они прячутся? – Холмс был само терпение, только ноги все громче скребли пол. – По какой причине?

– И по какой же? – спросил я в ответ с неослабевающим интересом.

– Смолл затаился, чтобы оценить обстановку. Собирает все, что слышно об этом деле. В первую очередь, на кого пало подозрение. Естественно, из газет. Узнав про арест Шолто, он успокоился. Спешить некуда. Где он засел, и когда вынырнет из укрытия? В каком направлении? Мы не можем караулить его рывок до бесконечности. Риск упустить хитреца слишком велик. Отыскать его нору нам тоже не под силу. Я решил ускорить процесс, заставить его нервничать. Завтра он прочтет, что я взялся обшаривать заводи. Вы заметили, как я ловко построил разговор?

– Возможно, заметил. Насчет чего?

– Я посетовал, что собственными средствами мы не располагаем, а полиция сотрудничать с нами не желает. Смолл сделает вывод, что оставаться в убежище опасно, а вот река, наоборот, свободна. Он отчалит, и вот тогда мы его поймаем на воде.

– Но вы же сами сказали, что "Аврора" является одним из самых быстрых баркасов в здешних местах! – воскликнул я. – Нужно здорово рассчитать момент и положение, чтобы пересечь ей путь на плоту или весельной шлюпке.

– Я уже рассчитал. Полицейский паровой катер не уступит "Авроре" в скорости.

– Но вы же сказали, что полиция…

– И не жалею об этом нисколько. Надеюсь, они меня поймут и простят. На самом деле я уже обо всем договорился. Пока вы отсыпались после прогулки с Тоби, я побывал не только у миссис Смит. Перед тем я наведался в Уоппинг к "мокрым бобби" [прозвище речной полиции или, иначе говоря, Темзенского дивизиона, штаб-квартира которого располагалась в Уоппинге – Прим. ред.] и заручился, что в наше распоряжение предоставят "Алерт" или что-нибудь подобное вместе с командой ["Алерт" – самый известный на то время паровой катер Темзенского дивизиона – Прим. ред.].

– Вынужден признать, Холмс, что за эти несколько часов вы успели проделать наяву больше, чем я во сне, – заметил я с невольным восхищением.

– Надеюсь, вы не собираетесь для сравнения предоставить свой отчет?

– И все-таки мы не знаем, какую сторону он изберет. Где его караулить?

– Я не случайно упомянул, что проверка начнется сверху. Это почти наверняка погонит его вниз. Так логичнее, ведь он не будет знать, где мы в точности в конкретный момент находимся, так что ему спокойнее будет перебраться к Вулиджу или даже к Грейвсэнду. А мы перехватим его где-нибудь поближе к Тауэру, между мостами.

– Но станет ли он читать эту странную газету – «Ньюснес парэйд»? – удивился я. – Лично я о такой никогда не слышал.

– Не удивительно, они только набирают обороты. Это будет их первый номер.

– Не лучше ли было связаться с "Таймс" или "Стандарт"? Все же вам более к лицу общение с солидными изданиями.

– У солидных изданий жестко составленный бюджет, где каждый пенни на счету. А эти нувориши от журналистики рвутся к известности, под которой подразумевают поголовный ажиотаж, и за ценой не постоят.

– И кто стоит за этим странным названием? – спросил я.

– Я думал, вы уже догадались, – удивился Холмс. – Разве первое слово ничего вам не напоминает? Тем более, что Куиклегз по крайней мере однажды упомянул это имя в вашем присутствии.

– Что-то вроде "Ньюнес", если я правильно расслышал.

– Вы смеетесь?! – пришел в изумление Холмс. – Это тот самый Ньюнес, которому вы исправно носите свои рассказики. Этот торговец наскоро сколоченной мебелью задумал так же спешно сколотить и ежевечернюю газету. Ему уже мало "Тит-Битс" и "Стрэнд мэгаззин" [Джордж Ньюнес – издатель ежемесячника "Стрэнд мэгаззин", где печатались рассказы А. К. Дойла, и еженедельника "Тит-Битс", действительно вначале своего предпринимательства занимался торговлей мебелью – Прим. ред.]. Я понял, что ради громкого дебюта этот честолюбец не поскупится ничем, и выбил из него гонорар за интервью в десять раз жирнее того, что предложили бы "Таймс" и "Стандарт" вместе взятые.

– Неужели так много? – изумился я.

– О, да! – рассмеялся Холмс. – Впрочем, моему успеху поспособствовало одно любопытное обстоятельство. А именно интерес со стороны "Ансэрс", которым я ловко воспользовался. Не знаю, в курсе ли вы, но Хармсворт когда-то трудился у Ньюнеса в "Тит-Битс", и с тех пор их ревностное соперничество неуклонно подогревается снующей между ними туда-сюда кошкой [По всей вероятности имеется в виду один из братьев Хармсвортов, Альфред Хармсворт, будущий основатель "Дэйли мэйл", а на момент описываемых событий владелец "Ансэрс" – Прим. ред.]. Так вот, они тоже выразили заинтересованность в интервью, тем более, что я намекнул на возможное продолжение на свежем воздухе с репортажем непосредственно с места событий. Узнав про это, Ньюнес с готовностью выложил баснословную сумму с условием, что я не только не вымолвлю ни слова для "Ансэрс", но и не позову никого из них на катер. Так что вызвавший вашу ревность Куиклегз будет единственным представителем прессы, кто составит нам компанию на катере и возьмет на себя освещение нашей охоты, как только мы перенесем ее на водные просторы. Дополнительная пикантность состоит в том, что как назло наш пройдоха Куиклегз – одна из упомянутых мною кошек. Он работал в "Ансэрс", пока Ньюнес не переманил его своим проверенным способом – деньгами. Так что у Хармсворта особый зуб на него, а я в каком-то смысле подлил масла в огонь.

Следующий день прошел под знаком открытия сезона речной охоты на акул преступности. Говорят, акулы – те, что совершают преступления в толще морской, третируя смертоубийством тамошнюю живность – иногда заплывают в пресную воду. Мы надеялись, что Смолл – такой же лютый хищник и убийца – покинет свое логово и попытается наоборот через Темзу проскочить незамеченным к территории обитания своих духовных собратьев, одним словом, вырваться к морю. Поэтому сегодня с раннего утра, как только немного рассвело, и до уверенных сумерек мы дефилировали на "Алерте" поперек реки взад-вперед, меняя иногда зону пребывания, то спускались ниже, то, преодолевая течение, забирались вверх. Открытую палубу продувал бодрый бриз, так что я по большей части отсиживался в крохотной каюте, и все равно к вечеру сильно продрог. После заката мы пристали к берегу и, договорившись с командой о завтрашнем продолжении, отправились домой.

Там нас в числе прочей прессы поджидал обещанный дебютный номер ньюнесовского ежедневника. "Ньюснес парэйд", в названии которой первое слово было несколько изменено, дабы обыграть сходство звучания фамилии владельца и слова «новости», с нахальством закомплексованного безызвестностью новичка попыталась предельно экспансивно осветить даже безмятежные на первый взгляд темы вроде праздника сельдерея в Дармуте или сообщения о выпадении града в Сасексе, загнавшем в пруд свиней местного фермера. Из-за того, что все полосы были пересыпаны сплошь кричащими заголовками, я не сразу нашел центральную тему номера. Интервью Холмса делило целую страницу со статьей о мисс Фринсноу, старой деве, триумфально, "с невиданным отрывом", как сообщал корреспондент из деревушки под Редингом, победившей в конкурсе на самое крутое вареное яйцо. Едва я, пробежав глазами по репликам Холмса, перемежающимся комментариями Куиклегза гораздо чаще, чем в черновике, приступил к безоговорочному успеху мисс Фринсноу, яростный рык моего друга оторвал меня от захватывающего описания правил упомянутого конкурса.

– Проклятье! – воскликнул Холмс, отшвырнув газету. Я заметил, что это был свежий номер злополучной "Ансэрс", чьи домогательства мы отвергли по принуждению Ньюнеса. – Похоже, конкуренты Куиклегза объявили нам войну. Мы их отвадили, но они не желают оставаться в стороне.

– Что случилось? – спросил я, подбирая с пола смятую газету.

– Прочтите сами. Эти олухи наблюдали за нами с берега и все выболтали. Не пойму, то ли вредят намеренно из мести, то ли наивно надеются доказать свое ушлое превосходство над нашими партнерами, чтобы мы изменили выбор. Кичатся осведомленностью, и суют нос, куда не просили.

– Но вы же сами посвятили Куиклегза, – возразил я. – Что ж плохого, если и "Ансэрс" напишет о нас?

– Вы не поняли, – раздраженно отмахнулся Холмс. – Я предупредил Куиклегза, что бы держал язык за зубами насчет катера, поскольку ставил цель внушить Смоллу, что мы можем контролировать только берег. А эти мерзавцы пронюхали, что мы заполучили катер и радостно раструбили об этом на весь свет. Даже указали тот отрезок, где мы шныряли сегодня. Мой секрет выплыл наружу, из-за чего весь замысел под угрозой. Смолл побоится связываться с "Авророй" и уйдет сушей.

Я не без любопытства принялся читать заметку "Ансэрс". Прекрасно осведомленная о планах Ньюнеса она во всеоружии своего острого языка встретила появление на сцене его очередного детища. Осмеянная за угловатую напористость выскочки, "Ньюснес парэйд"(«Newsnesparade» – "Парад новостей") удостоилась целого набора унизительных прозвищ, наиболее удачными из которых на мой вкус были "Парад нонсенсов"("Nonsenseparade") и "Пародия на новости" ("Newsparody"). Вдоволь поиздевавшись над амбициями "продавца сервантов в рассрочку" в первых семи абзацах, автор статьи затем уже перешел к отчету о блестящей работе своих коллег, из которого становилось ясно, что "Ансэрс" бросила на кон все свои силы и репутацию, чтобы не позволить обскакать себя ненавистному "торгашу, возомнившему себя издателем". Расставив своих сотрудников по обоим берегам Темзы, для чего к операции был привлечен весь штат, включая главного редактора, бойкое издание отследило и зафиксировало все наши действия через два морских и четыре театральных бинокля. Размах мероприятия и тщательность подготовки впечатляли. Не пожалел ли Холмс о том, что так легко уступил условиям Ньюнеса? Мою душу скребли немилосердные кошки, чьи когти не знали, каково это – прятаться в мягком лоне подушечек. Я понимал, что Холмс пошел на сделку с Ньюнесом не только из-за своего гонорара. То был молчаливый намек, что и мой гонорар – за рассказы – после такой уступки просто обязан вырасти. Даже если владелец "Стрэнд мэгаззин" каким-то чудом уловил этот посыл, вся выгода так или иначе достанется Дойлу. Когда-то я мечтал, чтобы этот постыдный обман поскорее раскрылся сам собой, и между нами с Холмсом больше никогда не вторгалась ни одна тайна. Но время шло. Минуло больше года, и я увяз во лжи окончательно, сросся с ролью талантливого писателя, чья популярность вполне может сравниться со славой Холмса. То, от чего хотелось избавиться, теперь кажется немыслимым потерять.

.

Глава 6. Первый отчет сержанта

Из записей инспектора Лестрейда

Не удивлюсь, если одиннадцатое октября сего года войдет в историю наравне с датами великих событий, связанных с нашим отечеством. Говорю так, подразумевая, что отнюдь не всегда величие достигается славой. Но даже в тех случаях, когда оттенок света, озарившего гордый силуэт родины, трудноопределим, и привлеченное внимание всего мира вызвано чем-то таким, от чего отечество с удовольствием открестилось бы, сути это не меняет – пусть и без предыхания, не нараспев, а с отведенными в сторону глазами все равно следует признать, что имело место нечто совершенно грандиозное, и что подобное не скоро повторится где-нибудь еще, а может, с учетом пожеланий, надежд и принятых мер, и вовсе не повторится никогда и нигде, поэтому тем, кому таки довелось это наблюдать, не стоит отчаиваться или стесняться. Особенную привелегию свидетеля исторического акта никто не отменял, этот статус все еще вызывает зависть, ну а в крайнем случае, если это не помогает, можно утешить себя тем, что, по крайней мере, тебе не пришлось в этом акте участвовать.

К сожалению или к радости, себя к таким счастливчикам я причислить не могу, лично у меня сей знаменательный день прошел вполне буднично. Я провозился с рутиной до позднего вечера, то есть вплоть до возвращения Симмондса, и даже не подозревал, что совсем неподалеку на Темзе произошло нечто столь эпическое, что отныне Трафальгарское сражение рискует быть совершенно позабытым. Речь, естественно, о погоне Холмса и Джонса за "Авророй". Бравые воители застряли с обыском на захваченной посудине допоздна, и потому полупустой Ярд пребывал в счастливом неведении насчет их подвигов вплоть до утра двенадцатого октября. И слава Богу, потому что, случись этой новости прийти раньше, захлестнувшая департамент паника наверняка помешала бы мне должным образом внять добытым Симмондсом сведениям. И какое дальнейшее развитие получило бы тогда расследование, можно только догадываться.

Симмондс весьма толковый сотрудник. Подтверждением этому служит тот факт, что, пройдя весь путь от простого полисмена линейной униформированной полиции, он был замечен и переведен год назад в департамент уголовных расследований, где начал с места детектив-констебля, а уже через несколько недель станет инспектором. И думаю, со временем сделается одним из лучших. Около одиннадцати детектив-сержант прибыл в Ярд и прошел в мой кабинет.

– Сэр, новости у меня такие. В Норвуде на мои расспросы об одноногом все реагировали с удивлением. То есть не то чтобы в последнее время, а вообще примерно лет за пять никто не смог припомнить, чтобы там появлялся человек с таким увечьем.

– Однако, это странно. Не мог же он находиться там незамеченным? В этой деревне и спрятаться-то негде [Действительно, в конце ХIХ века Аппер-Норвуд являлся пригородом Лондона и представлял собой сельскую местность – Прим. ред.].

– Осмелюсь предположить, сэр, что его там не было вовсе. Вплоть до дня убийства.

– Новость, конечно, любопытная, и все-таки она еще ничего не доказывает. Смоллу вовсе не обязательно требовалось там разгуливать. Если связь с сообщником была отлажена хорошо, тот мог ожидать его приезд в условленном месте подальше от посторонних глаз, так что на протез обратил бы внимание разве что кучер, нанятый в Лондоне.

– Следующее – крыша. Я облазил ее, но честное слово, сэр, такое слуховое окно я бы у себя не сделал. По сути это обыкновенный люк. Скат у крыши очень пологий, поэтому крышка люка смотрит почти вверх.

– Понимаю. Вода?

– Конечно! Вода будет просачиваться под люк и стекать в чердак. Сгниет он очень быстро. Крайне неудачная конструкция.

– Но не сгнил же. Вы осматривали пол чердака?

– Да, сэр. Он вполне прилично выглядит, и вот тут начинается самое интересное. Вы просили расспросить слуг насчет того, были ли какие-нибудь работы на крыше. Слуги мне ничем помочь не смогли, но об этом чуть позже. Раз так, думаю, спущусь-ка в Норвуд и поспрашиваю там, может, кто и видел или слышал что. И мне повезло, сэр. Я нашел плотника, который занимался таким ремонтом в Пондишери-Лодж…

– Прекрасно, сержант!

– Только ремонт не тот, что вас интересует. Оказывается, он перестраивал крышу еще давным-давно по заказу майора, едва тот приобрел усадьбу. Первоначально на ней как раз и было обыкновенное слуховое окно, как полагается, домиком, чтобы защищать от дождя.– В помощь мне Симмондс сложил ладони, изобразив характерный домик. – Но майор распорядился его убрать и сделать крышу сплошной.

– То есть без входа с чердака?

– Да, сэр. Что плотник и исполнил. Когда я затащил его туда, и он увидел этот люк, то сначала вытаращил глаза, затем долго чесал в затылке, а потом вымолвил: "Сначала я не мог понять отца, зачем он затеял дурацкую переделку и лишил себя доступа на крышу. Но он хорошо заплатил, и я не задавал лишних вопросов. А теперь я не пойму сына. Если мистер Бартоломью задумал вернуть все, как было, то почему не позвал меня? Я бы сделал, как полагается, а не это безобразие".

– Но кто-то же сделал для него эту работу?

– Совсем не обязательно, сэр. Люк выполнен очень примитивно и грубо. По сути это сколоченная из досок крышка на петлях с куском стекла посредине. Шолто мог и сам соорудить такую поделку, не прибегая к чьей-то помощи.

– Возможно, вы правы. Так он избежал лишних слухов. Хорошо, но этот люк хотя бы запирался изнутри?

– Запор на нем есть. Нехитрая защелка, но, видите ли, сэр, в настоящее время трудно установить, в каком положении она была в ночь убийства. Когда я осматривал ее, она была отжата, то есть люк свободно открывался. Но до меня там побывали инспектор Джонс и мистер Холмс, причем непонятно, кто первым. Думаю, оба выходили на крышу. Остался ли люк незапертым по чьей-то забывчивости, или они оставили его в том же положении, в каком застали при осмотре, неясно.

– Чертовски не хочется выходить с вопросами на Джонса. Можно ли это выяснить мимо него?

– Сэр, если хотите мое мнение, это не так важно. Отпереть его снаружи обыкновенным ножом не составит особого труда, если вас интересует именно это.

– Ладно. Ну, а плотник что думает, когда мог появиться этот люк?

– Он абсолютно уверен, что это недавняя работа. Доски совсем свежие, без следов времени. Поэтому и чердак в сносном состоянии.

– То есть придется принять, что при всей хозяйственности Бартоломью вопрос качества изделия для него на тот момент не представлял значимости, так?

– Или было кое-что поважнее.

– И это кое-что – спешка.

– Похоже, что так, сэр.

– Ну, что ж, превосходно, сержант. Не зря съездили в Норвуд. Кто знает, быть может, наверху допустили ошибку, поручив это дело не вам?

Хоть последнее и было сказано больше в шутку, взрыв краски на лице Симмондса выдал его молчаливое ликование. Однако в его улыбке просматривалось еще и вполне различимое лукавство. Он держал до последнего самое интересное. Десерт для инспектора. И я уже догадывался, о чем пойдет речь.

– Итак, Симмондс, почему же слуги отказались вам помочь?

– Я как раз к этому и веду, сэр. Они были бы рады это сделать, но у них просто не было такой возможности. Дело в том, что все они наняты совсем недавно. Буквально за неделю до смерти Бартоломью Шолто рассчитал весь прежний персонал и набрал новых людей.

– То есть как? – Я полагал, что готов к чему угодно, но понял, что ошибся. – Всех?!

– Абсолютно, сэр. К сожалению, о причинах ничего не известно.

– Уволил или…

– Возможно, наоборот, они сами потребовали расчета.

– Вы сами-то верите в такое?

– Если честно, сэр, не очень. Думаю, это была воля хозяина. Я опросил каждого из нынешних. Их не так много, и выяснилось, что все они успели прослужить в поместье всего-то шесть дней, когда случилась трагедия. Сейчас они дожидаются нового хозяина. Мистер Тадеуш обещал на днях въехать в Пондишери-Лодж, так что теперь они будут служить ему.

– А где Бартоломью их набрал?

– Агентство «Кавендиш», сэр, в Южном Кенсингтоне. На обратном пути из Норвуда я заехал в него.

– Кто-нибудь из бывших слуг оставлял там заявку на трудоустройство?

– Вроде бы нет. Во всяком случае, никто из соискателей в последние дни не упомянул Пондишери-Лодж в качестве прежнего места работы, и никто не оставил норвудский адрес. Но любопытно другое, сэр. Людей для Бартоломью Шолто подыскали очень быстро, за один день, потому что он, во-первых, обозначил для будущих слуг высокое жалованье, а во-вторых, пообещал агентству хорошую премию за срочность заказа. Но он выставил условие.

– Чтобы не брали местных из Норвуда?

– Точно так, сэр! – обрадовался сержант, как мне показалось, с облегчением. Уж не связано ли оно с тем, что я избавил его от разочарования в старшем по званию?

– Вот это, я понимаю, история! – Я сам проникся чем-то вроде экстаза. Настоящая головоломка раздразнивает азарт посильнее беготни с пальбой по воробьям. – И какова была реакция Тадеуша, известно это?

– Привратник, которого сначала арестовали…

– Мак-Мурдо?

– Да, он уже вернулся. Так вот, сэр. Этот Мак-Мурдо рассказал, что за ту неделю, что он успел поработать, Тадеуш Шолто всего лишь однажды побывал в Пондишери-Лодж.

– Вечером седьмого по приглашению брата?

– Точно так, сэр. Мак-Мурдо чуть не оплошал, приняв его за хозяина.

– Понятно. Он же не знал, что у того есть брат-близнец.

– Именно так. Но, поскольку хозяин платил ему хорошо, Мак-Мурдо, хоть и полагал, что тот должен находиться в доме, все же не решился задать вопрос и молча впустил его брата. Но Тадеуш сам жутко удивился новому слуге и засыпал его расспросами. Тут почти сразу подошел Бартоломью и увел Тадеуша в дом, объяснив привратнику, что это его брат. Остальные двое тоже видели Тадеуша, и испытали похожий шок. Это экономка и парень, прислуживающий в доме кем-то вроде дворецкого. Говорят, сходство действительно чрезвычайное.

– Подождите, какие еще «остальные двое»? – удивился я. – Вы хотите сказать, что в доме всего трое слуг?

– Да, сэр. Привратник, экономка и дворецкий.

– А как же рассказы о многочисленной охране? Какой штат был во времена майора?

– Не знаю, сэр. С этими новоиспеченными бесполезно говорить. Они ровным счетом ничего не знают. Но можно попытаться выяснить.

Новостей у меня полный мешок, и кое-что уже встало на свое место. Майор замуровал сокровища полностью, отрезав к ним доступ как снизу из дома, так и со стороны крыши, переделав ее. И это полностью отвечало здравому смыслу. Глухая, без малейшей лазейки она, естественно, не представляла интереса для Смолла, поэтому все эти годы он и не пытался на нее взобраться. Бартоломью тоже был введен в заблуждение такой конструкцией кровли. Будь там окно, он гораздо раньше сообразил бы о том, что должен быть и чердак, и давно бы нашел клад. Сокровища в полной и надежной герметичности прождали после смерти старшего Шолто еще шесть лет, пока Бартоломью не пробил потолок своего кабинета. Но зачем он сделал в крыше люк? Если б я знал, какое из этих событий случилось раньше, многое бы прояснилось в его действиях, и, наверное, в его судьбе.

Не заманивал ли он Смолла для расправы? Судя по отзывам, характером Бартоломью заметно отличался от брата в серьезную и жесткую сторону. Безусловно, он осознавал, что Смолл не отстанет. Раскопки велись по всему саду, и беглый каторжник (как я определил Смолла для себя, хотя это не более чем предположение) наблюдал за ними и ждал, когда Шолто раздобудет для него сокровища. Поэтому до поры до времени Бартоломью мог не опасаться, что Смолл нападет на него. Но однажды клад был найден. Бартоломью мыслил трезво и понимал, что долго такую новость скрывать не получится. Слух пойдет по Норвуду и однажды достигнет ушей Смолла. Ослепленный обидой он решится на отчаянный шаг вплоть до убийства, попытается или выкрасть клад, или хотя бы поквитаться с детьми того, кто, судя по воспоминаниям Тадеуша, по всей видимости, поступил не совсем честно не только с ним. Бартоломью мог созреть до решения, что хватит жить в ожидании внезапного удара. Лучше спровоцировать Смолла и заманить его в западню, соорудив для него лаз. Вот для чего понадобился люк. Но, как сказал Симмондс, крыша покатая, значит люк снизу не виден, и в этом проблема. Кто-то должен был о его наличии сообщить Смоллу, может, и с подачи Бартоломью. Но тогда получается, что Шолто успел переделать крышу в самый день убийства всего за несколько часов. За то время, что после ухода Тадеуша провел взаперти кабинета наедине с ларцом, пока его не обнаружили мертвым. Возможно ли такое? Экономка услышала бы шум такой работы. В течение дня она несколько раз подходила к запертой двери кабинета. Тогда не предположить ли совсем неожиданное объяснение, которое, однако ж, не опровергается фактами? А именно, что Бартоломью нашел сокровища несколько раньше, но сообщил об этом Тадеушу почему-то не сразу. Предпочел хорошенько приготовиться к встрече со Смоллом? Ведь такой план лишь формально являлся защитой территории, а по сути, представлял собой спланированное убийство. Свидетелей такой подготовки следовало удалить, но не наивным ли было уволить слуг, которые будут болтать в округе? Соответствует ли это образу дальновидного и расчетливого Бартоломью? И какова тогда истинная роль Тадеуша? Водил ли его за нос брат до последнего, или они вместе задумали заманить Смолла в ловушку? Возможно, братья решили, что для надежности лучше бы доставить в Пондишери-Лодж свидетелей пореспектабельнее слуг, чем и занялся Тадеуш, пока Бартоломью сидел в засаде. Мисс Морстен и Холмс с доктором могли бы поручиться, что у Бартоломью не было иного выхода, кроме как застрелить свирепого и скорее всего вооруженного грабителя. В любом случае, Смолл был настороже и, похоже, сумел переиграть Шолто. Тот ожидал ножа и наверняка имел при себе револьвер, но ничего не знал о ловком помощнике своего врага и оказался не готов к бесшумному выстрелу туземца. Если у Шолто и было оружие, Смолл унес его с собой. И, если все было так, мои усилия проясняют лишь частности, а главное остается прежним, и все лавры достанутся тому, кто схватит Смолла.

– Кстати, коль вы были на чердаке, я полагаю, и кабинет осмотрели?

– Да, сэр. Осмотрел.

– Так что там с креозотом?

– Сэр?

– В отчете Джонса сказано, что одна из бутылей треснула, и ее содержимое залило пол чуть ли не до середины комнаты.

– Так и есть.

– И где эти емкости стоят?

– В углу комнаты, сэр.

– Под дырой в потолке?

– Нет, дыра расположена практически по центру. Можно сказать почти над столом.