Текст книги "Другой Холмс. Часть вторая. Норвудское дело"

Автор книги: Евгений Бочковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Однако дальше дело затормозилось. Поначалу уверенный в успехе Холмс единолично разыскивал катер, на котором скрывался Смолл, дабы полиция не обскакала его на самом финише. Одновременно в одной из газет, заключившей с ним, как я уверен, нечто вроде взаимовыгодного договора, стали появляться отчеты о его охоте, поддерживающие в читателях напряженное ожидание развязки и восхищение его персоной. В который уже раз из-за склонности Холмса к театрализации расследование превратилось в постановку, захватившую публику лихо закрученным сюжетом. Беда только, что в своих интервью он выдавал бодрые прогнозы о том когда, как и где переловит негодяев. Это уже было совсем лишнее, но газетчики и не думали сдерживаться и с удовольствием печатали эти заявления, из которых преступники также извлекали для себя полезные сведения. При таком самоуверенном подходе неудивительно, что с определенного момента хоть сколько-нибудь ободряющая информация перестала поступать. Злоумышленники затаились.

И все же казалось, что не сегодня завтра все прояснится. Дело выглядело совершенно однозначным, обещая закончится сразу же с поимкой Смолла и его мелкого злобного дружка. Все слуги Пондишери-Лодж были отпущены, а Тадеуш Шолто вернулся в свой дом в южном Лондоне. Но когда в свободное время я заглянул в собранные материалы, в частности, в отчет Джонса, составленный им по результатам осмотра места убийства, и в протоколы допросов Шолто и слуг, мне сразу бросились в глаза многие странности, которые почему-то совершенно не заинтересовали моего коллегу. Поймать его для разговора, как и склонить к словоохотливости оказалось делом непростым. Он теперь наверстывал упущенное, отрядив людей прочесывать оба берега и осматривать причалы в надежде обнаружить злополучный катер с беглецами. Оставалась еще надежда, что Смолл не бросился сразу отрываться от преследования, а пережидал, спрятавшись в одном из бесчисленных укромных мест, коими изобилует Темза. Холмс пришел к выводу, что без средств полиции за Смоллом ему на реке не угнаться, и, начиная с десятого числа, они вместе с Джонсом объединенными усилиями приготовили ловушку уже непосредственно на воде, используя для этого быстроходный катер береговой охраны.

Вечером того же дня его грузная фигура, наконец, попалась мне на глаза.

– Послушайте, старина, – обратился я к нему, напрочь отказываясь замечать его усталость и явное неудовольствие навязанной беседой, – вас не поразило, как Смолл сумел так быстро прознать о найденном кладе? Ведь поиски велись много лет. Он не мог все это время торчать в Норвуде. Имея столь заметную внешность, он обязательно попал бы в поле зрения тамошней полиции, которая просто обязана была отреагировать на заявления Шолто. Его как минимум допросили бы. Но вы сами убедились, что в участке Норвуда нет никаких следов о том, что человек на деревяшке хоть раз попал в поле их внимания. Ясно как день, что Смолл все это время находился в Лондоне. Кто-то известил его, причем очень быстро. Между временем обнаружения клада и убийством едва прошли сутки, а ведь Смоллу требовалось еще преодолеть немалый путь.

– То есть, иначе говоря, Лестрейд, вы думаете, что я без вас не догадался бы о том, что кто-то в Норвуде держал Смолла в курсе дела? – обиженно съязвил Джонс.

– Так это не самое интересное. Конечно, за годы слежки за усадьбой ему удалось установить контакт с кем-то из слуг. Но как узнал новость его информатор? Все поведение Бартоломью в последние часы жизни свидетельствует о его исключительной осторожности. Естественно, со временем, благодаря слухам, такая громкая новость не могла не выйти за пределы усадьбы. Но он сделал все возможное, чтобы соблюсти полную секретность, по крайней мере, за то время, пока все претенденты не собрались вместе для дележа. Он даже не прибег к помощи кого-нибудь из слуг, чтобы спустить ларец с чердака вниз, а вызвал для этого брата.

– Нельзя исключать, что именно этой своей чрезмерной осторожностью он и вызвал подозрения сообщника Смолла, – усмехнулся Джонс.

– Возможно. Но с одними лишь подозрениями не лезут, рискуя жизнью, в тщательно охраняемый дом. Получается, что кроме Тадеуша просто некому было допустить утечку. Может, Тадеуш, уходя от брата, не удержался и сболтнул лишнего, похвастался?

– Да нет, – уныло пожал плечами Джонс. – Он утверждает, что держал язык за зубами.

– Это не все, Джонс. Очень уж странный этот чердак, вы не находите? С одной стороны он совершенно недоступен изнутри. Когда-то у него был вход, который из боязни похищения майор предпочел замуровать. Из-за чего его сыновья долгие годы даже не подозревали о его существовании. Но вот слуховое окно в крыше, через которое снаружи на чердак проникнуть не так уж сложно, почему-то осталось. Вы бы не переживали за это окно, если бы прямо под ним располагался ларец, из-за которого вы предали всех, включая лучшего друга?

– По-вашему, забраться на крышу так уж просто? – не имея для возражений ничего более стоящего, Джонс из упрямства апеллировал уже доводами, опровергнутыми фактами. – Тем более калеке!

– Однако в итоге забрались. Вы сами установили это, – вовремя подыскал я подходящее слово, чтобы обойти болезненный вопрос, с каким опозданием и под чьим давлением инспектор, наконец, признал, что именно таким образом убийцы проникли на чердак. – И это логично, потому что все же значительно проще, чем проникнуть наверх через лестницу в доме, где не дремлет охрана. Представьте себе, как Смолл из парка осматривает дом. На окнах прочные ставни, у двери постоянно дежурят, а на ночь она запирается. По парку тоже делаются обходы. Крыша в таких условиях едва ли не самое безопасное место, если, конечно, туда попасть. Слуховое окно на скате крыши прекрасно заметно. Неужели вы думаете, что Смолл, заприметив его, за все эти годы при своем отчаянном нраве ни разу бы не попытался проникнуть через него в дом? Ведь ему было неведомо, что выход из чердака в верхние помещения дома замурован. Маршрут проникновения напрашивается сам собой, и Смолл однажды, даже не догадываясь, что клад спрятан на чердаке, сам того не ожидая, должен был таким образом просто наткнуться на этот ларец. И ничего не подозревающие братья так и не узнали бы о краже до тех пор, пока Бартоломью, наконец, не пробил потолок в кабинете. По всей логике на чердаке уже давно должно было быть пусто, а разбогатевший Смолл – находиться где-нибудь подальше от тех мест. Но этого не случилось. Почему?

– Вы меня затерзали своими расспросами, Лестрейд! – не выдержал перетаптывающийся с ноги на ногу Джонс. – Я смертельно устал. Куда вы клоните?

– Что-то не так с этим чердаком. Это уже вторая странность, и она тоже сыграла на руку Смоллу.

– Подождите, вы же сами только что сказали, что Смолл еще раньше мог забрать сокровища, но сделал это только сейчас. Что ж тут могло сыграть ему на руку?

– А то, что раньше, значит, такой возможности не было. И нет смысла тут гадать, все очевидно. Нужно хорошенько расспросить слуг.

– Послушайте, Лестрейд, – запротестовал Джонс. – Вы же первый упрекали меня в том, что я убил уйму времени на этого Шолто. Теперь же, когда я принялся ловить Смолла, вы зачем-то сами пытаетесь привлечь мое внимание к тому, что уже отработано и определено как к делу не относящееся.

– Естественно, следует продолжить розыски Смолла. Это сейчас главное, и в этом смысле все делается правильно. Но слишком уж много подозрительных странностей. С Норвудом рано заканчивать, там надо разбираться.

– Но у меня просто физически нет возможности послать туда хоть кого-нибудь. Все выделенные мне люди задействованы на Темзе, и даже их не хватает.

– Я слышал, вы уже отпустили слуг. Каковы их планы после смерти хозяина?

– Тадеуш Шолто наследует дом. Вероятно, они дождутся его решения, оставит ли он их.

– Жалованье им выплачено вперед?

– Я не интересовался. И потом, Лестрейд, какое вообще это может иметь значение?

В этом весь Джонс. Едва взявшись за дело, он заранее знает, что имеет значение, а что нет. И теперь также рьяно прет напролом, сведя глаза к носу и не желая смотреть по сторонам, дабы не отвлекаться на «мелочи».

Ну, и черт с ним. Дьявольски досадно, что лично мне никак нельзя съездить в Норвуд. Множество дел удерживало меня в Лондоне, да и Джонс устроил бы шум, дескать, Лестрейд опять сует нос не в свое дело. Следовало действовать хитрее. Я вызвал к себе детектив-сержанта Симмондса, готовящегося перейти на должность инспектора, и приказал ему следующим утром отправляться в Норвуд, предварительно получив по моему распоряжению средства на расходы. Об истинной цели поездки в нем, естественно, не было ни слова. Суть задания была передана сержанту в устной форме без лишних свидетелей.

– Насколько, Симмондс, вы наслышаны об этом деле?

– Наверное, сэр, так же как и все, кого не привлекли к следствию. То есть в самых общих чертах.

– Тогда слушайте. К сожалению, я не был на месте и могу составить себе представление, только благодаря материалам, собранным Джонсом. Но кое-что не дает мне покоя. Поэтому поезжайте в Пондишери-Лодж. Отчитываться будете только передо мною. Пусть Джонс ловит своего Смолла. Вам необходимо тщательно осмотреть крышу дома и слуховое окно, ведущее на чердак. Еще не пойму, что с ними не так, поэтому сообщите мне обо всем, что вам покажется необычным. Расспросите слуг, не было ли каких работ на кровле в последние год-два. Также поищите в Норвуде сведения о человеке с деревянным протезом. Когда он в последний раз там появлялся и где останавливался. Как часто там показывался. Любая информация и по возможности более-менее подробное описание внешности. Попробуйте разговорить слуг. Нужно понять, кто из них держал связь со Смоллом. Для начала вам хватит. Рассчитывайте управиться за день и вечером вернуться в Ярд.

Глава 5, в которой болтливость является частью плана

Из дневника доктора Уотсона

10 октября 1892

Тоби не подвел. Вчерашним утром его чуткий нюх, не смущаемый более моей надушенной креозотом обувью, доставил нас в совершенно неожиданное место. Я уже собирался подробно поведать в дневнике, куда именно и при каких захватывающих обстоятельствах привел нас замечательный нос противной собачонки, как вдруг Холмс на моих глазах не менее подробно, буквально до деталей поведал о том же самом совершенно незнакомому мне человеку. Так что лучше я расскажу уже сразу о том, как Холмс рассказал о том, куда мы пришли, и тогда читатель заодно поймет, и куда мы пришли, и что Холмс зачем-то взялся посвящать в наши секреты посторонних. Тем самым я убью двух зайцев, хотя сначала мне хотелось убить только Холмса. Особенно, когда я понял, в чьи руки он передает добытую с таким трудом сокровенную информацию.

Человек этот вечером того же дня уселся в свободное кресло напротив нас, достал блокнот с карандашом и посмотрел на Холмса взглядом, каким во всем мире глядят только газетчики, как бы говоря: "Если вы готовы вывернуть мне свою душу, можно приступать". Мне не понравилось, что Холмс смотрел на эту граничащую с бесцеремонностью раскованность не только без малейшего недоумения, но и с той самой готовностью насчет души, хоть и держался в целом с достоинством, из чего я заключил, что предстоящая беседа входила в планы не только обладателя блокнота.

– Позвольте, для начала представиться, – бойко заговорил репортер. – Кеннет Куиклегз, репортер газеты «Ньюснес парэйд» [«Newsnesparade» – в действительности такое издание никогда не существовало – Прим. ред.].

Если в тоне его голоса еще наблюдалась та самая вежливость, что сменяется фамильярной вальяжностью, едва только отпадет необходимость в осторожности, то улыбка уже не скрывала ощущение превосходства. Молодой человек явно отвел себе роль хозяина положения, полагая себя если не самым умным, то уж точно самым хитрым и ловким хотя бы в отношении подкожных исповедей, которые принято называть странным словом "интервью". Я сразу же угадал в нем характерную способность так же на цыпочках резко сблизиться, надавить или зацепить выпадом и тут же отпрыгнуть, чем такого рода журналисты напоминают мне боксеров в легком весе. Естественно, мне не понравился не только визитер. Все это походило на мероприятие на чужих условиях, которые Холмс принял из неведомой мне нужды. Единственным, что удерживало мистера Куиклегза в рамках почтительности, был авторитет моего друга.

– Итак, мистер Холмс. От лица своих сгорающих от любопытства…вернее, от негодования по поводу свершившегося злодеяния читателей прошу вас рассказать, каково на сей день положение дел. Как я понимаю, несмотря на то, что полицией в лице инспектора Джонса сделано довольно однозначное заявление о задержании предполагаемых убийц, а именно Тадеуша Шолто и некоторых слуг его несчастного брата, вы готовы предоставить общественности данные, в корне разнящиеся с официальной версией. Правильно?

– Абсолютно верно, – отозвался Холмс, кивнув, как мне показалось, для его в целом безразличной позы слишком энергично, так что его кресло даже чуть качнулось. В его сухом тоне мое ухо уловило скрип тисков, которыми он пытался сжать в себе нарастающее волнение глашатая сенсации, и это уже тогда повергло меня в предчувствие, что сказано будет несколько более того, чем следовало бы ограничиться. – И не просто данные. Мне известно имя убийцы, способ, посредством которого он проник на место преступления и выбрался оттуда, а также значительная часть его маршрута, которым он проследовал до места…м-м-м…до места, с которого он проследовал потом уже в другое место, пока не установленное…в общем, вы понимаете, что речь идет ни коим образом не о Шолто. Убийца – совершенно другой человек, а именно некий…вернее не он сам, а его сообщник, потому что преступников было двое, хотя может и он, все зависит от того, кто именно выплюнул колючку, хотя логичнее, конечно, предположить, что это все же был дикарь, обладающий несравненно лучшими навыками для такого непростого дела, но главное, отметьте у себя, что у обоих помимо одного имени имеются весьма характерные, я бы даже сказал, самобытные приметы. Это должно сильно упростить их поимку.

Репортер, бешено строчивший в блокноте все время, пока Холмс бодро излагал обстоятельства дела, поднял на него немного растерянный взгляд.

– Одно имя на двоих, мистер Холмс?

– Имеется в виду, что пока нам известно только имя главаря. Это Джонатан Смолл. Но обо всем по порядку.

– Поддерживаю. Для чего предлагаю вернуться чуть-чуть назад. К моменту, когда воля случая вовлекла вас в это дело. Из комментариев инспектора Джонса следует, что вы совершенно неожиданно для себя оказались на месте трагедии.

– Именно так. И на основе имеющихся улик сделал абсолютно иные выводы, нежели он. По счастью, оба преступника неосмотрительно влезли ногами в пролитый креозот. Специально обученная собака взяла след, стойкий из-за такого резкого и специфического запаха, и привела нас, вернее меня, потому что поначалу мы действовали с Тоби вдвоем без Ватсона…

– Тоби – это и есть этот обученный пес?

– Да, мой верный, исключительно дрессированный и невероятно талантливый помощник. Его доставил мне другой мой верный помощник, тоже исключительно…м-м-м… самобытный и обученный, который как раз отсутствовал, то есть мой друг Ватсон…доктор Уотсон.

– Ясно. Но вернемся к погоне, мистер Холмс. Захватывающей, конечно же…

– Безусловно. Погоня по следам негодяев вышла очень захватывающей. Мы шли, шли…долго и упорно продолжали идти, не сбиваясь со следа…продвигались, значит, вперед…

– И Тоби вас привел?..

– К Шерману.

– А Шерман – это…

– Его хозяин.

– Чей?

– Тоби.

– То есть…, – репортер оторвал от блокнота усиленно соображающее лицо, – из этого следует, что Шерман оказался…

– Дома.

– Нет, я хотел сказать…выходит, этот Шерман – и есть сообщник этого…, – Куиклегз полез сверяться с записями, – Джонатана Смолла? И это его ненастоящая фамилия, коль вы сказали, что вам известен по имени только один преступник? И его неосторожно разоблачила собственная собака, так как не была посвящена в их планы? Или она заманила вас в его ловушку?

– Нет, мистер Куиклегз. – Потуги репортера сравняться с самим Холмсом на почве аналитики вызвали у моего друга невольную улыбку. – Ваше желание произвести массу логических заключений скопом похвально, но до настоящих сыщиков вам еще далеко. Все гораздо сложнее. Тоби взял след доктора Уотсона.

– Но вы же сказали, что доктор отсутствовал…

– А след его присутствовал.

– То есть как?

– Потому что сначала присутствовал и доктор.

– Похоже, это невероятно запутанная история, мистер Холмс, – задумчиво произнес Куиклегз после некоторой паузы, так и не подобрав уроненный карандаш. Заметно растерянный, он напоминал ребенка, которому на день рождения подарили слишком сложную игрушку.

– В чем и дело. Вижу, вы начинаете кое-что понимать.

– У вас все дела такие?

– Слушайте внимательно. Доктор Уотсон был со мной и помогал мне всей своей разносторонней квалификацией при осмотре места преступления. Затем по моему поручению он проследовал к Шерману за Тоби, после чего Тоби проследовал к Шерману за доктором Уотсоном, который к тому времени уже отсутствовал по важной причине. Вам непременно следует отметить очень значимую роль доктора Уотсона. Его отсутствие было вызвано высочайшей внутренней ответственностью и рыцарским отношением к женщине. Слабой, напуганной ужасным событием и, что прискорбнее всего, подлым образом ограбленной. Речь о мисс Морстен, чьи интересы мы представляем с шести часов вечера восьмого октября. Он взялся сопроводить ее домой и утешить по мере сил. Уладив это дело, он вернулся к нам на Бейкер-стрит, после чего туда же меня привел все тот же Тоби.

– Умный пес, – оживился газетчик, вновь схватив блокнот. – А зачем ваши верные помощники ходили друг за другом? В этом заключался какой-то замысел? Может быть, Тоби пытался таким образом собрать вашу блестящую команду воедино?

– Назовем это тренировкой. Нам требовалось опробовать качества собаки, проэкзаменовав ее, а Тоби – хорошенько разогреться. Затем мы решили проверить, как наш Тоби пойдет по следу Джонатана Смолла. И он не подкачал. После того, как доктор Уотсон устранил последствия своего пребывания в креозоте, мы уже в полном составе и уже засветло добрались, наконец, до угла Найтс-плейс, откуда Тоби, немного покрутившись на месте, резко повернул в сторону и повел нас по Броуд-стрит в самый ее конец к берегу Темзы. Мы недоумевали, потому что полагали, что преступники изберут железнодорожный вариант бегства. Но в любом случае нашелся свидетель, который подтвердил, что мы не зря поверили Тоби и свернули к реке.

– Очень интересно!

– Это миссис Смит, жена речника, владельца катера, на котором уплыл Смолл. Это довольно неожиданный и вместе с тем совершенно правильный ход, который едва не сбил нас с толку. К сожалению, Смолл отбыл ночью, и она не видела его. Он постучал в окно их дома, и ее муж вместе со старшим сыном ушли с ним к причалу. Случилось это в ночь с седьмого на восьмое.

– Тогда как вы разговаривали с ней ранним утром девятого?

– Да. Сегодня.

– Получается, у преступников гандикап более суток. Мне неловко спрашивать про такое у знаменитого сыщика и безусловного профессионала, но не упустили ли вы их, мистер Холмс? Отрыв нешуточный, и Смолл наверняка постарается использовать его, чтобы покинуть Британию. Насколько высока вероятность, что это кровавое злодеяние останется безнаказанным?

– На первый взгляд это так. Тем более, что «Аврора», катер Смита, слывет одним из самых быстроходных баркасов на Темзе. Но, с другой стороны, преступники понимают, что их приметы могут быть переданы в наши порты раньше, чем они туда доберутся. Поэтому я более склоняюсь к мысли, что они предпочли переждать неспокойное время розысков где-нибудь в укромном местечке, коих предостаточно по обоим берегам реки. Убийцы ждут, когда стихнет шумиха. Мы намерены методично обшарить все причалы, доки и заводи на участке от Ричмонда до Гринвича и начнем с верхнего конца, как наиболее вероятного. Жаль, что у нас нет катера, и мы не можем рассчитывать ни на какие средства передвижения кроме своих ног. Придется протопать пешком много миль по извилистой береговой линии, прежде чем мы настигнем их.

– Вы можете прибегнуть к помощи полиции, и они снабдят вас превосходным баркасом из тех, что участвуют в береговом патрулировании.

– Полиция все еще отказывается воспринимать нас всерьез. А тут еще имеет место и расхождение во мнениях. Причем наша линия куда как перспективнее. Уверен, они уже кусают локти от досады, и из одной только ревности откажутся сотрудничать. Ну, ничего. Пожалуй, я откажусь от их помощи, даже если они ее предложат. Готов заявить публично, что мы добьемся успеха сами.

– Смело, мистер Холмс, – усмехнулся с неопределенным выражением на лице Куиклегз. – Вы сказали о приметах преступников. Есть что-нибудь особенное?

– Да, забыл упомянуть, что наш удивительный злодей имеет отличительную деталь, а вернее, не имеет одну из отличительных деталей – у него отсутствует вторая нога… или первая, в общем, не важно. Пол комнаты, где был найден мертвец, буквально усеян следами протеза Смолла.

– Но ведь по вашей версии он проник в кабинет жертвы через крышу. Как же мог калека проделать такое?

– Удивительно, но факты свидетельствуют, что даже с таким дефектом, сильно усложняющим жизнь, этот отчаянный малый сумел провернуть сей фантастический трюк. Ему помогла веревка и его напарник, который ее спустил и который первым залез на крышу, а затем проник на чердак и через отверстие в потолке произвел роковой плевок… нет, выражусь изящнее. Несомненно, то был выстрел, настоящий бесшумный выстрел отравленным шипом, словно пулей, поразивший покойного Бартоломью Шолто насмерть.

– Хорошо, что вы заговорили об этом! – подхватил Куиклегз, явно заинтригованный. – Самый неподдельный интерес…гнев и ужас читателей вызвали эти зловещие шипы и этот чудовищный яд, превративший милое по воспоминаниям всех, кто знал жертву, лицо в настоящую маску смерти, через сардоническую усмешку которой проглядывало, казалось, само зло. Так вот. Удалось ли определить, каким ядом убили Шолто? Спрашиваю об этом, мистер Холмс, потому что ни для кого не секрет ваша любовь к химии, особенно, к токсикологии.

– Сложно сделать однозначный вывод, тем более, что шипы вместе с трупом были немедленно изъяты полицией. Подозреваю, для того, чтобы я не смог произвести все необходимые исследования…

– Ну хотя бы самые общие предположения, мистер Холмс! – Блокнот в руках Куиклегза обратился в молитвенник.

– Это очень необычный яд, – сдался Холмс, – возможно, впервые примененный с целью отравления. Убийца – оригинал, что и говорить. Он получил свой адский эликсир путем смешения и…перемешивания сразу нескольких сортов мышьяка с бисульфатом бария в довольно хитрой, что интересно, пропорции.

– Это ж надо додуматься! – не сдержался от восхищения репортер. – Но я слышал, его напарник тоже еще тот оригинал? Расскажите о нем.

– С ним еще интереснее, – оживился в свою очередь Холмс. – Как я уже говорил вам, на месте преступления неустановленным лицом, может, и самим покойным по неизвестной причине был пролит креозот. В нем четко отпечатался след босой ноги. Весьма своеобразный. Неестественно мелкая, почти миниатюрная стопа, какую не увидишь у взрослого человека у нас в Англии.

– Ребенок?! – подхватился Куиклегз, и то, как его глаза засверкали азартом при столь недалеком и слишком напрашивающимся выводе, вызвало у меня злорадное удовлетворение. – Мальчик? Девочка?

– Если бы, – хмыкнул Холмс. – У меня уже тогда сверкнула в голове смелая мысль: "А не андаманец ли это с Андаманских островов?" Ведь майор Шолто прибыл в Англию именно оттуда, и у него вполне могли остаться связи в андаманской среде.

– Разумно.

– Впоследствии доктор Уотсон довольно хитроумно сумел найти подтверждение нашей догадке. Это действительно был андаманец.

– Доктор Уотсон?! – репортер ошарашено посмотрел на меня, словно после Тоби наличие талантов у еще одного "верного помощника", по его мнению, означало явный перебор. – Ему приходилось иметь дело с ними?

– С кем?

– С андаманцами.

– Нет, ему пришлось иметь дело со справочником миссис Хадсон. Это большая и толстая географическая книга, в которой содержится много полезных сведений, в том числе и криминального толка. Оказался там и наш добрый малый. В кавычках, разумеется. Все совпало до мелочей. У него оттопыренные пальцы и исключительно маленькая нога.

– А пальцы…

– Да, оттопыренные.

– На руке или на…

– Все там же, на ноге.

– Которая, вдобавок ко всему, еще и маленькая.

– Чрезвычайно. Даже не располагая точными сведениями о численности андаманской общины в Лондоне, можно с уверенностью утверждать, что она крайне мала, и людей с такими приметами у нас не найдется и десятка, а из них в приятельских отношениях с одноногими может быть замешано совсем уже незначительное число. То есть, как вы понимаете, поле розыска все более сужается.

– Понимаю, – прищурился репортер с выражением, будто теперь он и сам точно знает место, где должны обнаружиться участники такой необычной дружбы. – По сути дела при таких четко очерченных обстоятельствах вы указываете во вполне конкретную, хоть и иноземную личность. Осталось только его отловить.

– Именно так.

– В таком случае, действительно, роль доктора Уотсона оказалась очень значимой, как вы и сказали. Благодаря ему, вы, во-первых, произвели тщательную тренировку и хорошо разогрелись, дважды придя туда, где он уже побывал…

– Это лучше опустить, – заметил Холмс, чем вызвал мою благодарность. – Достаточно будет отметить его заботу о мисс Морстен и идентификацию странного следа, что заметно приблизило расследование к благополучному завершению.

– Кстати говоря, каково состояние мисс Морстен, мистер Холмс?

– Она держится молодцом.

– Рад это слышать, однако, я не удивлен. Не сомневаюсь, что, связав себя со столь серьезным и ответственным человеком как вы, мисс Морстен существенно приободрилась и с надеждой смотрит в будущее.

– Она еще больше приободрится, когда свяжет свое будущее с…впрочем, я забегаю вперед. Единственное, чем сейчас заняты наши умы и сердца – мои и доктора Уотсона в еще большей степени – это как можно быстрее поймать преступников и вернуть мисс Морстен причитающиеся ей по праву сокровища.

– И Тадеушу Шолто в таком случае.

– Разумеется. Если его непричастность будет доказана, его доля останется за ним. Но в первую очередь нас, конечно же, занимают наши обязательства перед клиентом. И в этом доктор Уотсон преуспел даже больше чем я. Я хочу сказать, что иногда женщине, оказавшейся в особенно трудном и таком неуютном положении, практически возле трупа, который остался должен ей ее деньги, но вместо этого улизнул…исчез, одним словом, покинул этот свет без объяснений, как говорится, ни ответа, ни привета… так вот когда права такой женщины попраны, и повсюду опасность, в такой момент она остро нуждается в присутствии настоящего мужчины, который сможет защитить ее. Мой друг, несомненно, является таким человеком, и, несмотря на его скромность, мисс Морстен, конечно же, не могла не почувствовать этого.

– Ну, что ж, мистер Холмс, от лица своей газеты мне остается только пожелать вам как можно успешнее завершить это дело и поскорее предъявить суду двух отвратительных злодеев. Спасибо за уделенное время. У меня все. – Куиклегз поднялся со своего места, но не двинулся к выходу. – Мистер Холмс, если вы позволите мне задержаться у вас еще ненадолго, я быстренько набросаю общую часть и покажу вам, так сказать, на одобрение. Мистер Ньюнес заинтересован в том, чтобы между нами было полное взаимопонимание, способствующее дальнейшему сотрудничеству.

– Конечно, конечно, – согласился Холмс. – Поднимемся ко мне. Там вам будет удобнее. А то тут эти постоянные опыты…, – он сокрушенно махнул рукой, предлагая убедиться, как безнадежно далеко вперед продвинулись его химические изыскания.

Репортер с восхищением оглядел беспорядочную линию колб, пробирок и бутылей, мутных до такой степени, что наши красочные растворы перестали проглядывать сквозь стекло, так как миссис Хадсон давно отчаялась стирать с них пыль. Затем он проследовал за Холмсом наверх в его комнату, где к услугам гостя был готов удобный письменный стол, а я остался в гостиной, уставившись рассеянным взглядом в одну из заросших серым мхом емкостей и задумчиво переваривая услышанное.

Письменная речь газетчика в проворстве не отставала от устной. Уже через десять минут они вернулись, и Холмс протянул мне то, что бойкой рукой "набросал" за короткое время наш посетитель.

"В первом же своем выпуске мы имеем честь сообщить публике, что самый знаменитый сыщик наших дней Шерлок Холмс, благодаря своей неукротимой неспособности и минуты просидеть без дела, заполучил очередного клиента – и какого! Это мисс Морстен – главный фигурант норвудского дела и одна из пострадавших сторон, из-за чего у мистера Холмса появилась возможность параллельно со Скотланд-Ярдом заниматься расследованием, составляя конкуренцию инспектору Джонсу. Мы можем только приветствовать наступление времен, когда одновременный розыск преступника наиболее известным представителем частного сыска и официальными органами превращает оперативные мероприятия не без нашей, конечно же, помощи в увлекательное состязание. Такое же напряженное действо, похоже, ждет нас и на сей раз. Норвудское дело и так-то содержит в себе немало загадочных и даже роковых обстоятельств и не нуждается в дополнительной рекламе. Отметим, что извечные антагонисты – Скотланд-Ярд и Шерлок Холмс – словно для того, чтобы придать еще больше остроты интриге, избрали разные версии и, соответственно, в их разработке движутся в противоположных направлениях. Инспектор Джонс взял на вооружение метод обращения свидетеля в подозреваемого посредством давления, и подходящим материалом для него определен брат-близнец погибшего Тадеуш Шолто. Мистер Холмс же сосредоточил свое внимание на иных кандидатах – человеке с деревянной ногой и его свирепом помощнике весьма нецивилизованного происхождения. И от того, что этих лиц, в отличие от мистера Шолто, еще предстоит разыскать, тактика мистера Холмса с ее динамичностью, по нашему мнению, только выигрывает и смотрится значительно привлекательнее однообразных и, будем откровенны, навевающих скуку действий полиции, кои мы вынуждены наблюдать при появлении всякой новой криминальной загадки. С этим согласно большинство наших читателей, что подтвердил наш широкий опрос – двое из троих респондентов, принявших в нем участие, заявили, что симпатизируют именно мистеру Холмсу и готовы поставить на него как на наиболее вероятного победителя довольно существенные средства. И он, как всегда, не разочаровывает своих почитателей. Нам стало известно, что великий сыщик бросился по едва остывшему следу предполагаемых убийц вместе с доктором Уотсоном и собакой по кличке Тоби. И, надо признать, его результаты выглядят впечатляющими. Уже к полудню девятого октября мистер Холмс вышел на причал неподалеку от Броуд-стрит, откуда Джонатан Смолл на катере некого Мордекая Смита исчез в неизвестном направлении; тогда как Тадеуш Шолто отказывается признать себя виновным и, по слухам, уже сумел предъявить полиции не только свое алиби, но и тех, кто подтверждает его подлинность. Представители Скотланд-Ярда пока никак не прокомментировали эти слухи, но известно, что подозреваемый все еще находится под стражей.