Текст книги "О самовоспитании врача"

Автор книги: Евгений Вагнер

Соавторы: Александр Росновский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Конечно, это исключительный по своей дикости случай, но,читая о нем, каждому из медиков приходится краснеть. И если мы все же решаемся напомнить о нем, то только с целью – более наглядно показать, что ни занимаемое положение, ни институтский значок на лацкане пиджака не являются показателями культурного уровня человека. Можно иметь в кармане диплом высшего учебного заведения, одеваться по последней моде, с апломбом рассуждать о высоких материях, но оставаться ограниченной, пошлой, невоспитанной личностью. И не иметь никакого .права называть себя советским интеллигентом.

Такое положение особенно недопустимо для врача. Ведь настоящий советский врач является не только высококвалифицированным специалистом в области медицины. Ему надлежит быть и просветителем, пропагандистом знаний и культурных навыков, глашатаем здоровой, красивой и разумной жизни. Он должен служить своеобразным эталоном, живым примером такой жизни для окружающих.

Понятие о культурности, интеллигентности в различные исторические эпохи видоизменялось в зависимости от классовых, сословных, национальных и иных условий. В наших современных условиях, в эпоху строительства социалистического общества, оно наполняется новым, более богатым содержанием.

Немыслимые ни в одном государстве капиталистического мира широчайшие возможности получения каждым гражданином СССР общего и специального образования, высокий идейно-политический тонус нашей жизни ведут к быстрому стиранию границ между умственным и физическим трудом. Все высоты научных знаний перестали быть монополией привилегированных групп населения и доступны теперь всем. Овладение ими стало до известной степени даже обязанностью всякого советского человека. И в том числе, конечно, врача.

Как известно, слово «интеллигентный» в буквальном переводе означает понимающий (от латинского глагола intelligo—понимаю), а слово «культурный» —обработанный, воспитанный. В нашем представлении оба эти понятия как бы слились и получили однозначащее смысловое содержание.

В чем может проявиться общая культура советского врача? В предыдущей главе уже было сказано о том, что должно характеризовать его как гражданина Советского Союза. Здесь мы остановимся на некоторых других качествах, особенно важных в его практической деятельности.

Первое из них – широта кругозора врача, диапазон его знаний и интересов. Врач, который знает только то, что непосредственно относится к его специальности, по сути дела является простым ремесленником. Разве можно смотреть на жизнь через узкую щелочку своего ремесла? Для того чтобы умело бороться за жизнь и благополучие человека, нужно смотреть на эту жизнь и этого человека широко открытыми глазами, понимать и любить людей во всем неповторимом многообразии.

Современная медицина в процессе своего бурного развития все чаще вынуждена принимать на вооружение данные и методы других наук: математики, химии, физики, социологии, психологии и т. д. Следовательно, культурный врач должен если не изучить все эти науки, то во всяком случае составить себе достаточно четкое представление об их основных принципах и достижениях. В особенности это необходимо врачу, занимающемуся научно-исследовательской работой, в которой все более начинают проявляться тенденции к взаимодействию и переплетению различных наук. Причем, как отмечал в свое время академик А. Н. Несмеянов, именно на местах соприкосновения смежных дисциплин и лежат так называемые точки роста, в которых зарождаются новые идеи и новые знания.

Драгоценные данные о жизни, природе, людях, их горестях, радостях, сложных душевных переживаниях дают нам художественная литература, музыка, изобразительное искусство. Для культурного человека знакомство со всем этим сложным и прекрасным миром высоких мыслей и эмоций обязательно. Нужно войти в этот мир, осмотреться в нем, критически оценить и, главное, понять всю его красоту и значимость.

Подчеркивание нами требования понимать различного рода явления имеет прямое отношение не только к формированию системы мышления и интересов врача, но и к определению его вкусов – научных, литературных, художественных и даже бытовых. Можно ли, например, представить себе врача, который совершает длительную прогулку на лоне природы с транзистором, извергающим мотивы джазовой какофонии или напевы бессмысленных частушек? Конечно, нет! Культурно мыслящий человек, а тем более врач, понимает, что длительное воздействие грубых внешних раздражителей (в данном случае звуковых) вредно отражается на нервной системе человека и понижает его восприимчивость к истинно прекрасному.*

*(В этой связи можно напомнить об интересном наблюдении, сделанном в одном из зарубежных зоопарков. Возле вольера, где содержались тигры, были исполнены отдельные произведения классической музыки. Гармонические звуки, видимо, понравились животным, и они внимательно к ним прислушивались. Но как только раздались резкие ноты джаза, все тигры разбежались и попрятались в наиболее глухих уголках своего убежища.)

Вряд ли врачу могут понравиться образцы женской обуви на непомерно высоких каблуках. Ведь ему понятно, что они уродуют стопу и резко нарушают статику всего тела, в особенности позвоночника, таза и соответствующих внутрибрюшных органов женщины.

В нашей медицинской литературе еще в начале тридцатых годов можно было встретить интересные работы, посвященные упорным озноблениям кожи голеней, возникавшим в связи с ношением модных в то время фетровых широких ботиков. В те же годы в отдельных статьях освещался с ортопедической точки зрения вопрос о рациональной мужской и женской обуви. Сравнительно недавно нам встретилась в одном из номеров французского журнала «Presse Medicale» обстоятельная статья о заболеваниях стопы, связанных с ношением обуви на высоком каблуке. Приходится сожалеть, что эти вопросы в последнее время перестали привлекать внимание наших гигиенистов и ортопедов.

Трудно, наконец, представить себе, чтобы советский врач, полностью одобряя творческие поиски новых форм в искусстве, мог восторгаться «произведениями» модных теперь на Западе художников-абстракционистов или подобных им «новаторов». Ведь всякий медик понимает, что изображения нарочито уродливых человеческих фигур никак не согласуются с нормальным представлением об истинной красоте гармонично развитого человеческого тела.

При оценке художественных, литературных, бытовых, а иногда и научных «модных» новшеств не следует упускать из виду, что на формирование их нередко оказывают влияние чуждые тенденции империалистического Запада. Опасность такого влияния в эпоху резкого обострения идеологической борьбы между капитализмом и социализмом, широкого использования силами мировой реакции тактики «наведения мостов», идеологических диверсий никак нельзя недооценивать.

Весьма симптоматичными являются выступления на эту тему ряда видных деятелей культуры нашей страны– писателя Николая Тихонова, известной балерины Ольги Лепешинской, композитора Д. Кабалевского, академика Александрова и др. Большой интерес представляют в этом плане соображения руководителя Государственного ансамбля народного танца Игоря Моисеева. В статье «Биография танца» («Правда», 1968, № 253), останавливаясь на критической оценке некоторых современных танцев, в частности шейка, он пишет:

«В шейке нет никакого объективного начала, здесь каждый конвульсирует по-своему. Отменяются всякие эстетические законы, разрушается форма. Утрачивая закономерности, шейк автоматически выводит себя из разряда искусства. Он подчиняется тем самым стихиям анархии, которые приводят к распаду форм скульптуры, живописи, драмы, романа, который мы наблюдаем на Западе в так называемом абстрактном искусстве. А теряя форму, искусство автоматически утрачивает способность выражать какой-либо смысл. Не случайно шейку не надо учиться: каждый в меру своих способностей может на ходу импровизировать неэстетизированные, так сказать, вольные упражнения на тему секса.

Так что, если вдуматься поглубже, через этот, казалось бы, невинный канал на самом-то деле проникает с Запада чужая идеология: не присущие нашему обществу представления о красоте и самое главное —о морали и нравственности.

Эти танцы по существу лишены всего, что свойственно советским людям: духа коллективизма, целомудрия в человеческих отношениях, жизнерадостности, стремления к всестороннему гармоническому развитию личности, в том числе и к физической культуре человека».

Считаем не лишним привести высказывание известного харьковского физиолога профессора В. Я. Данилевского: «Врачи давно уже знают, что слишком развитая (разрядка наша.—Авт.) склонность к подражанию, замечаемая в нравах и обычаях, в привычках, симпатиях, в преклонении перед модою и т. п., знаменует собою слабое развитие личного «я», недостаточность интеллекта и силы воли, слабость их личных регуляторов».*

*(В. Я. Данилевский Врач, его призвание и образование. Харьков., 1921 , с.162.)

Мы разрешили себе привести все эти данные, ни в коей мере не имея намерения огульно осуждать все новое, современное. Нам хотелось только более наглядно показать, что модное далеко не всегда является красивым и полезным. Наше советское новое должно быть во сто крат умнее, красивее, полезнее старого. Оно должно увлекать «вперед и выше», а не тянуть вниз, в липкую тину обывательщины, пошлости и умственной косности.

Что касается слишком развитой склонности к новшествам в медицине (к сожалению, и в нашей специальности существует мода), то осуждения заслуживает не стремление к новому, а бездумное, если позволено будет так выразиться, стадное увлечение любыми «новинками», которыми довольно щедро снабжает нас зарубежная печать, а иногда даже и специальные издания. Здесь нужна сугубая осторожность, чтобы не пойти по стопам героя поэмы Некрасова «Саша»:

Что ему книга последняя окажет,

То на душе его сверху и ляжет...

Если же говорить о естественном чувстве нового, способности это новое увидеть, распознать в нем действительно прогрессивное, практически полезное,– то это очень ценные качества. И если они молодому медику даны, то их нужно тщательно беречь, всемерно развивать и умело проявлять в повседневной работе.

Весьма поучительны в этом отношении воспоминания профессора В. Н. Шамова о своем учителе – крупнейшем нашем хирурге Сергее Петровиче Федорове (1869– 1936):

«Говоря о научно-клиническом творчестве С. П. Федорова, надо особенно подчеркнуть одну основную черту, чрезвычайно для него характерную: всегда внимательно следя за всеми новыми идеями, за всеми новыми методами, появление громадного количества которых было так характерно для периода предпоследнего расцвета хирургии, Федоров обладал в то же время особой способностью всегда правильно разобраться в них и безошибочно пойти по верному пути. Он никогда без разбора не увлекался всеми новинками в хирургических теориях, методах и технике только потому, что на них был штамп «последней европейской моды». Оставаясь на высоте научных достижений, он в то же время не наполнял своей клиники бесконечными испытаниями «пустоцветных» предложений, даже если бы они и нашли место в последних иностранных журналах или о них говорили на последних немецких съездах. И в то же время он никогда не был скептиком, всегда вовремя замечал истинное значение даже и скромной на вид идеи и умел приступить к ее разработке своевременно и с большим творческим подъемом».*

*(А. В. Смирнов. Сергей Петрович Федоров. – «Хирургия», 1969, № 8, с. 13.)

К чести советских ученых-медиков следует признать, что они, энергично развивая наиболее прогрессивные научные идеи, в то же время проявляют исключительную осторожность и объективность, в отношении медицинских «новшеств», рекламируемых зарубежной прессой. Достаточно, например, вспомнить, как сдержанно и прозорливо были расценены у нас реальные возможности широкого внедрения операций пересадки сердца (академик Б. В. Петровский и др.)* или как осторожно, хотя и благожелательно, была оценена относительная значимость недавнего открытия американскими учеными вируса рака в деле борьбы с этим грозным заболеванием (профессор Н. Н. Блохин).

*(Междупрочим, рекламная шумиха, возникшая в странах капиталистического Запада в связи с этой операцией, уже затихла; в научных кругах отношение к практическому ее использованию стало весьма сдержанным.)

Говоря о модных увлечениях медицинского характера, нельзя не упомянуть о далеко не всегда оправданном стремлении некоторых научных работников в своих книгах, статьях, обзорах и литературных указателях ссылаться преимущественно на работы зарубежных авторов, как бы игнорируя наши не менее ценные отечественные и советские. Такая практика явно порочна. Мы должны гордиться достижениями наших ученых, подчеркивать высокую значимость вклада нашей страны в общую сокровищницу научно-технического прогресса. Об этом хорошо говорил еще в марте 1968 года на XIX конференции Московской партийной организации товарищ Л. И. Брежнев: «У нас, конечно, есть и недостатки в развитии некоторых отраслей науки, в работе ряда научно-исследовательских учреждений. А главное – многие открытия ученых, новое в технологии медленно внедряются в производство. Это действительно бывает. Но бывает у нас, товарищи, иногда и так. Говоря о научно-техническом прогрессе, отдельные работники явно недооценивают достижения научно-технической мысли у нас в стране и в других странах социализма. В то же время эти люди склонны переоценивать достижения науки и техники в капиталистическом мире...».* Резюмируя в общем плане все изложенное, можно сказать, что основными показателями умственной культуры советского врача должны быть:

*(«Правда», 1968, № 90.)

достаточно глубокое знание теоретических основ марксизма-ленинизма и умение творчески их применять;

постоянное стремление расширять круг своих знаний, повышать уровень своего интеллектуального развития;

способность критически воспринимать, по-врачебному осмысливать и понимать все жизненные явления;

умение проявлять разумную осторожность и научную объективность в оценках и выводах.

Весьма важную роль в практической деятельности врача играет общая культура поведения. Это понятие охватывает чрезвычайно обширную область человеческих отношений: общественных, служебных, семейных, личных.

Значение культуры поведения человека резко повышает то обстоятельство, что любое нарушение ее правил отличается особой очевидностью, демонстративностью. Если кто-либо, например, не поспешит уступить место в троллейбусе женщине с грудным ребенком, не поможет больной старушке подняться по скользким ступенькам или, грубо толкнув вас на улице, не оборачиваясь и не извинившись, будет спокойно продолжать свой путь,– вы сразу поймете, что имеете дело с малокультурным, невоспитанным человеком.

Отсутствие культуры может проявляться в самых, казалось бы, обыденных условиях: в театре, автобусе, на званом обеде, в магазине, на лекции или собрании и т. д. Врач должен быть особенно осторожен в этом отношении. Дефекты в культуре поведения, грубость, недостаточная опрятность, небрежность в костюме ему не прощаются.

Мы лишены возможности более подробно останавливаться здесь на большом вопросе о культуре поведения советского человека. Сведения о том, как культурный человек должен вести себя в обществе, в семье, за обеденным столом, в общественных местах, как одеваться и т. д., вы найдете в книгах, специально посвященных этой теме. Много ценных мыслей можно найти в работах А. С. Макаренко. Большое внимание вопросам культуры поведения и моральным качествам советского человека начала уделять и наша периодическая печать. В «Правде», «Комсомольской правде», «Известиях» и других газетах и журналах нередко появляются очень интересные статьи и очерки на эти темы, такие, например, как «Что значит быть воспитанным?» народной артистки СССР С. Гиацинтовой, «Условимся об условностях» писателя Вл. Солоухина и др. Следует использовать все возможности, чтобы знакомиться с такой литературой и, конечно, принимать к исполнению приведенные там рекомендации.

В последнее время появилось несколько специальных книг, посвященных культуре поведения советского человека. Среди них нужно отметить изданную в 1974 году трехсоттысячным тиражом Ленинградской организацией общества «Знание» книгу «Советский этикет». Она может оказаться полезной при организации коллективных читок и обсуждений отдельных глав в студенческих группах, молодежных общежитиях и пр.

Трудно удержаться, чтобы не привести здесь несколько выдержек из главы этой книги, посвященной истории русского этикета (автор М. О. Малышев, с. 32). Речь идет об изданном при Петре I руководстве для молодых людей о правилах поведения в обществе, озаглавленном «Юности честное зерцало, или показ к житейскому обхождению». В этом руководстве содержалось между другими и такое наставление: «Лучше, когда про кого говорят: он есть вежлив, смиренный кавалер и молодец, нежели когда скажут про кого: он есть спесивый болван».

В обществе, рекомендовалось в книге, «в круг не плевать, в платок громко не сморкаться и не чихать», «перстом носа не чистить». Содержи себя в порядке, поучала она читателя, обрезай ногти «да не явится яко бы оные бархатом обшиты». Мой руки, за столом сиди прямо, на стол не упирайся, «руками по столу не колоброди, ногами не мотай». Не хватай первый со стола, «не жри как свинья и не дуй в ушное (суп), чтобы везде брызгало, не сопи егда яси" (когда ешь)». Не проглатывай целые куски, не говори, когда во рту пища, чуб рукой не утирай, перстов не облизывай, костей не грызи, ножом зубов не чисти, около своей тарелки не делай забора из костей, корок хлеба и прочего».

Быть может, некоторые из этих советов, несколько грубоватых и категоричных по форме, окажутся полезны кое-кому и в наши дни?

В беседах с молодежью приходится слышать, что все сказанное в этой главе хорошо известно. Если это так, то почему же до сих пор все еще и в студенческой среде бывают случаи недопустимых нарушений культуры поведения и даже элементарных норм морали советского человека?

Высокий культурный уровень врача неразрывно связан с чистотой его нравственного облика. Эта истина прекрасно выражена в известном афоризме врача-философа В. Беганьского: «Не будет хорошим врачом тот, кто не является хорошим человеком...» А хороший – это прежде всего такой человек, который относится благожелательно к окружающим его людям, понимает их горести и радости, в случае нужды с готовностью, по зову сердца, не жалея себя, помогает им словом и делом. Человеколюбие и жизнерадостность – качества, чрезвычайно важные для врача. Общение с ним дает больному неоценимый заряд положительных эмоций, влияние которых на тончайшие физиологические механизмы, в частности в процессе выздоровления, бесспорно.

* * *

Врачами не рождаются. Равным образом нет людей идеальных, полностью лишенных недостатков. У каждого из нас могут быть пробелы в общем образовании, недочеты в манере вести себя или системе мышления, те или другие отрицательные особенности характера. Почти каждому приходилось иногда поступить не так, как нужно, сделать что-то недостойное, смалодушничать. Часто наш (проступок или недостаток не привлекает внимания окружающих. Но он всегда должен привлечь наше собственное внимание. Со всем плохим нужно бороться, даже если это плохое в нас самих. Трудную задачу самовоспитания необходимо осуществить всякому врачу—настоящему или будущему. Иначе сама жизнь может стать воспитателем и дать урок, иногда очень жестокий.

Довольно известный рассказ об одном из таких достопамятных уроков считаем не лишним напомнить читателю.

Речь идет об одном из крупнейших клиницистов конца прошлого века, пользовавшемся вполне заслуженной популярностью. К сожалению, он отличался очень тяжелым характером и корыстолюбием. Имея огромную практику, он брал с больных за визит 100 рублей (в то время громадные деньги).

Однажды к нему обратился за помощью заболевший туберкулезом врач, специально приехавший с этой целью из далекой Сибири. Но профессор отказал в консультации, заявив, что деньга с врача брать неудобно, а бесплатно он принципиально никого никогда не лечит.

Об этом как-то узнали студенты-медики. Они собрали 100 рублей монетами 2– и 3-копеечного достоинства и мешок с этими медяками демонстративно выставили перед лекцией на кафедру профессора. Получился скандал, и в конечном итоге ему пришлось оставить университет.

Работа по культурному и моральному самовоспитанию, а в ряде случаев и самоперевоспитанию требует огромной настойчивости и терпения. Весьма примечателен в этом отношении пример Антона Павловича Чехова. О том, какой мучительный путь «самодрессировки» проделал А. П. Чехов, «чтобы выбросить из души все мелочное и пошлое и выработать в себе такую деликатность и мягкость, какими «не обладал ни один из писателей его поколения», проникновенно писал Корней Чуковский.*

*(Корней Чуковский. Люди и книги. М., Гослитиздат, 1958, с. 476.)

Чехов не только сумел перевоспитать себя, но и значительное место в своем творчестве посвятил показу человеческой пошлости и дикости и тем самым – активной борьбе с ними. Жесткий перечень того минимума порядочности и воспитанности, которым должен обладать, по мнению писателя, каждый человек, представлен в известном письме А. П. Чехова брату Николаю:

«Недостаток у тебя только один... Это твоя крайняя невоспитанность...

Воспитанные люди, по моему мнению, должны удовлетворять следующим условиям:

...Они уважают человеческую личность, а потому всегда снисходительны, мягки, вежливы, уступчивы... Они не бунтуют из-за молотка или пропавшей резинки; живя с кем-нибудь, они не делают из этого одолжения, а уходя, не говорят: с вам'и жить нельзя!..

...Они сострадательны не к одним только нищим и кошкам. Они болеют душой и от того, чего не увидишь простым глазом...

...Они чистосердечны и боятся лжи как огня. Не лгут они даже в пустяках. Ложь оскорбительна для слушателя и опошляет в его глазах говорящего. Они не рисуются, держат себя на улице так же, как дома, не пускают пыль в глаза меньшей братии... Они не болтливы и не лезут с откровенностями, когда их не спрашивают... Из уважения к чужим ушам они чаще молчат.

...Они не уничижают себя с той целью, чтобы вызвать в другом сочувствие. Они не играют на струнах чужих душ, чтоб в ответ им вздыхали и нянчились с ними...

...Они не суетны... Делая на грош, они не носятся со своей папкой на сто рублей и не хвастают тем, что их пустили туда, куда других не пустили... Истинные таланты всегда сидят в потемках, в толпе, подальше от выставки...

...Если они имеют в себе талант, то уважают его. Они жертвуют для него покоем, женщинами, вином, суетой. Они горды своим талантом...

...Они воспитывают в себе эстетику. Они не могут уснуть в одежде, видеть на стене щели с клопами, дышать дрянным воздухом, шагать по оплеванному полу... Они стараются возможно укротить и облагородить половой инстинкт... Они не трескают походя водку, не нюхают шкафов, ибо они знают, что они не свиньи...

...Таковы воспитанные... Чтобы воспитаться и не стоять ниже уровня среды, в которую попал... нужны беспрерывный дневной и ночной труд, вечное чтение, шту-дировка, воля... Тут дорог каждый час...» (выделено нами. – Авт.).*

*(А. П. Чехов. Собр. соч. М., Гослитиздат, 1963, т. 11, с. 80.)

Да, поистине дорог каждый час тому, кто, говоря славами А. М. Горького, стремится приобрести «умение находить, сравнивать, изучать полезное и вредное, красивое и уродливое вне себя и в самом себе...»

В этом основная сила Человека!

Наши рассуждения о моральном облике и культуре поведения советского врача мы закончим словами Л. И. Брежнева на XXV съезде КПСС:

«Мы добились немалого в улучшении материального благосостояния советского народа. Мы будем и дальше последовательно решать эту задачу. Необходимо, однако, чтобы рост материальных возможностей постоянно сопровождался повышением идейно-нравственного и культурного уровня людей. Иначе мы можем получить рецидивы мещанской, мелкобуржуазной психологии. Этого нельзя упускать из виду.

Чем выше поднимается наше общество в своем развитии, тем более нетерпимыми становятся еще встречающиеся отклонения от социалистических норм нравственности. Стяжательство, частнособственнические тенденции, хулиганство, бюрократизм и равнодушие к человеку противоречат самой сути нашего строя.В борьбе с подобными явлениями необходимо в полной мере использовать и мнение трудового коллектива, и критическое слово печати, и методы убеждения, и силу закона– все средства, находящиеся в нашем распоряжении».*

*(Л. И. Брежнев. Отчет Центрального Комитета КПСС и очередные задачи партии в области внутренней и внешней политики. М., Политиздат, 1976, с. 94.)

V. Быть и казаться

Кто может быть самим собою,

пусть не будет ничем другим...

Т. Парацельс

Можно улыбаться и улыбаться и быть негодяем...

В. Шекспир

Опоре Домье. «ДОКТОРА-СХОЛАСТЫ»

«Быть и казаться»,– так озаглавил Н. И. Пирогов одну из своих педагогических статей. Мысли замечательного хирурга, изложенные в ней, с полным основанием могут быть отнесены и к медицине, к деятельности врача.

Быть и казаться... стремиться «проявить» качества, которыми не обладаешь... проповедовать одно, а делать другое... в глаза льстить, а на стороне порицать. Такие явления совсем не редки в нашей обыденной жизни. И не приходится удивляться, что в отдельных случаях мы не расцениваем их как что-то совсем недостойное.

Но подобного рода маскировка в условиях профессиональной деятельности врача возбуждает уже тревогу, а в отдельных случаях и серьезные опасения.

Одно из самых отрицательных проявлений врачебного лицемерия – спекуляция высоким званием врача из сугубо личных, материальных или карьеристских побуждений. Весьма колоритно изображена такая ситуация А. П. Чеховым в рассказе «Ряженые». Молодой профессор читает свою вступительную лекцию. С пафосом уверяет он слушателей, что нет большего счастья, как служить науке. «Наука все,– говорит он,– она жизнь!» И тот же профессор, вернувшись домой, захлебываясь от радости, шепчет своей супруге: «Теперь я, матушка, профессор! У профессора-практика вдесятеро больше, чем у обыкновенного врача. Теперь я рассчитываю на двадцать пять тысяч в год».

Конечно, в наших условиях, когда ушли в прошлое и унизительная частная практика и сопутствующая ей жалкая врачебная конкуренция, такое лицемерие встречается редко. Но оно все же кое-где бытует, маскируясь, принимая новые, более обтекаемые формы.*

*(Еще в середине прошлого столетия замечательный путешественник-гуманист Н. Н. Миклухо-Маклай с негодованием писал об «ученых», относящихся к науке «...как к дойной корове, которая обязана снабжать их ежедневным продовольствием».)

Сравнительно чаще грешат врачи другим недостатком – преувеличенным представлением о своих специальных познаниях. Это вдвойне вредно: врача оно лишает стимула к постоянному самосовершенствованию, больных – достаточно квалифицированной и продуманной помощи.

Медицина охватывает сложную и трудную область знаний, освоить которую в полном объеме фактически невозможно. Так что корчить из себя всезнайку, стыдиться признать, что чего-то не знаешь, нет никаких оснований. Это подчеркивали все лучшие представители нашей профессии. Кому не известны мудрые слова великого Павлова: «Никогда не думайте, что вы уже все знаете. И как бы высоко ни оценивали вас, всегда имейте мужество сказать себе: я невежда!»

Одному из авторов этой книги еще в предвоенные годы довелось побывать в клинике Н. Н. Бурденко и застать его как раз в тот момент, когда он вместе со своими сотрудниками обсуждал один сложный в диагностическом отношении случай заболевания. В ходе обмена мнениями Николай Нилович внезапно поднялся и сказал: «Надо посмотреть, что говорят по этому поводу ученые». И на некоторое время удалился в библиотеку. А ведь сделал это крупнейший ученый в расцвете своей славы, сам авторитетнейший знаток обсуждаемого вопроса. Какой поучительный пример врачебной скромности!

К сожалению, с отсутствием скромности все еще приходится встречаться, причем даже на самом раннем, подготовительном, этапе врачебной деятельности.

Несколько лет назад одному из нас довелось участвовать в работе государственной экзаменационной комиссии в мединституте одного из приволжских городов. Во время перерыва в коридоре завязалась непринужденная беседа с выпускниками, ожидавшими своей очереди. Когда некоторые из них отметили чрезмерную сложность предлагаемых вопросов, один студент с самодовольной усмешкой заявил: «Вот спросили бы меня, я ведь именной стипендиат». Когда же и ему пришлось тянуть билет, то оказалось, что этот «стипендиат» хорошо может рассказать только о том, чем занимался в научном кружке при кафедре. А на элементарные вопросы о лучевой терапии злокачественных опухолей, методах вправления вывихов и т. п. он ничего вразумительного ответить не смог.

В приведенном нами примере молодой, «без пяти минут» врач проявил не только отсутствие элементарной скромности, но и ничем не оправданный избыток самомнения – чванливость.

Весьма наглядно изобразил врачебное зазнайство известный французский художник-карикатурист Оноре Домье (1808—1879) на рисунке «Доктора-схоласты». Посмотрите, какими гордо-самоуверенными выглядят здесь наши средневековые коллеги. Как высокомерно задирают они носы, с каким остервенением, забывая обо всем на свете, защищают свои «непогрешимые» мнения. А в это время ехидно улыбающаяся смерть уносит опекаемого ими больного!

Поистине благородно звучат по сравнению со всем этим спокойные и мудрые слова знаменитого швейцарского хирурга-мыслителя Теодора Кохера: «...я так думаю, но может быть я и ошибаюсь».

Показная ученость – это плохая ученость, в какой бы форме она ни проявлялась.

На трех порочных разновидностях такой учености, иногда поражающих молодых научных работников, считаем нужным остановиться особо.

Первая из них – это так называемое наукообразие. Порок этот заключается в том, что авторы, не имея собственного достаточно убедительного фактического материала, надлежащего практического опыта и оригинальных мыслей, стараются возместить эти недостатки нагромождением многочисленных цитат, перечислением десятков и сотен имен исследователей и их трудов, описанием чужих наблюдений, засоряют изложение вычурными фразами, избытком малопонятных терминов. Разумеется, подобного рода «научность» может импонировать только неискушенному человеку. А искушенному под этой показной научностью нередко удается обнаружить лишь то, что А. М. Горький называл «умничаньем». «Умник прочитал, вероятно, не менее 16 тысяч книг по разным вопросам, а этот полумеханический труд усвоения чужих мыслей развил в нем уродливо (преувеличенное мнение о силе и широте своего разума...».*