Текст книги "Социальная сеть "Ковчег" (СИ)"

Автор книги: Евгений Вецель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

– Можно привести в пример сегодняшнюю ситуацию, – улыбнулся Аполлион, – я теперь никогда не забуду выключать звуки акул перед купанием.

– А ты не боишься задавать столько вопросов клиентам? – спросила Даша.

– По поводу вопросов клиенту, – задумавшись, ответила Таня. – Я довольно часто задаю вопросы, на которые клиент, скорее всего, ответит «да». И это не для выполнения правила «трёх да». Это для того, чтобы пеленговать внимание клиента.

– Что значит пеленговать? – спросила Надя.

– Когда ты говоришь много и быстро, – продолжила Таня, – клиент может устать от текущей темы и перестать тебя слушать. Но если его предыдущий опыт общения с тобой показывает, что ты потом задашь вопрос на эту тему, то нужно слушать внимательно, чтобы не выглядеть глупо. В любом случае, я не призываю тараторить клиенту, я призываю говорить только на интересные ему темы. Именно вопросы помогают узнать, слушает ли он тебя в данный момент.

– А что за правило «трёх да»? – спросил я, отстёгивая свой ремень безопасности.

– Ну, это примитивное правило, – ответила Таня нехотя, – оно совсем не всегда работает. Это когда задаёшь два вопроса с ответом «да», а потом считается, что на третий, нужный тебе вопрос, клиент обязательно ответит «да». Мой опыт показывает, что это работает далеко не всегда.

– Я на секунду, – сказал я, вставая и направляясь в гальюн.

– Забудь эту фразу! – крикнул Аполлион. – Всеволод Владимирович услышит и сразу накажет!

– А в чём дело? – спросил я, уже находясь внутри, но не закрывая дверь.

– Когда ты говоришь «Я на секунду», – ответил Аполлион, – ты заведомо обманываешь собеседника. И этим обманом ты оставляешь зерно сомнения в своих прошедших и будущих словах. Нужно быть честным.

Вместо ответа я закрыл дверь и включил воду. Слава богу, кран тут стоял обычный. Помещение было очень узким. Окон не было. Когда я мыл лицо и руки, я постоянно наступал пятками на какую-нибудь педаль. После того, как я вытерся, я воспользовался унитазом, который открывался только при нажатии на одну из двух педалей, я ещё раз помыл руки. И когда я уже прикоснулся рукой к двери, я начал падать к противоположной стене под действием инерции. Батискаф очень резко тормозил. Меня прижимало лицом к стене, я не понимал, что происходит.

Когда торможение замедлилось, я вышел и спросил у Тани, которая сидела по направлению движения:

– Что случилось?

Дания

– Ничего, я просто снижаю скорость перед проливом Эресунн, – сказала Таня.

Я подошёл к своему креслу и пристегнулся. Вокруг виднелись небольшие горы и дома. Мы подплывали к проливу, который больше был похож на широкую реку. Издалека был виден очень длинный мост, по которому пулями летали флипы. Количество яхт и лодок резко увеличилось. Таня ловко маневрировала и, сверяясь с листом, вела наш батискаф под мост.

– За мостом уже Северное море, – сообщила Таня.

– Предлагаю заехать в Копенгаген и пообедать, – сказал Аполлион, – Тань, помнишь ту старую пивоварню, около которой сидит статуя на камне?

– Конечно, помню, – улыбнулась Таня, поворачивая джойстик управления.

Через 15 минут мы пришвартовались на причале Дании и сошли на землю. После долгой морской прогулки стоять на твёрдой земле было непривычно, голова кружилась от неподвижности. Я уже привык пружинить при ходьбе, но тут эта привычка не пригождалась. Аполлион направился к скалам берега, мы пошли за ним.

В море на одном из камней сидела голая девушка. Она задумчиво смотрела вдаль, как будто ждала кого-то. Аполлион достал свой лист, вручил мне и попросил:

– Володя, сфотографируй нас всех с русалочкой.

Я, не думая, как буду это делать, взял сложенный вчетверо лист и пошёл на точку съёмки. Ребята встали на берегу, так чтобы статуя русалочки попадала в кадр.

– Тринити, как фотографировать? – тихо спросил я.

– Держи лист по направлению к объектам и смотри на экран, – ответил голос в моей голове, – режим фотоаппарата активирован.

На одной из сторон появилась картинка асфальта с моими ногами. Я стал двигать лист и выставил кадр, затем нажал пальцем на картинку. Она плавно уменьшилась и сохранилась внизу.

– А меня сфотографируете? – спросил я.

– А жена к голой девушке весом 175 килограммов ревновать не будет? – весело спросила Даша.

Я решил оставить эту шутку без ответа. Просто улыбнулся. Даша сфотографировала меня, и мы отправились в ближайшую пивоварню. Там мы расселись за большим дубовым столом. Когда пиво принесли, я обнаружил, что ручка большой прозрачной кружки была необычной.

– А это что? – спросил я Аполлиона, указывая на странный нарост.

– Свисток, – ответил он.

– Зачем свисток? – удивился я.

– Это дань традиции, – начала объяснять Таня. – Ещё в английских пабах древности можно было заказать пиво, а потом, дунув в свисток кружки, попросить себе добавку. Там же не было пикожучков и листов. Поэтому приходилось бороться с шумом паба свистком.

Мы взяли лист и заказали еду. Я взял фирменную жареную свинину с красной капустой, яблочный пирог со смородиновым желе и взбитыми сливками.

– Девочки, а вы в курсе, что вас сюда не пустили бы несколько тысяч лет назад? – спросил Аполлион, обращаясь к Даше и Наде.

– Это ещё почему? – спросила Надя.

– Тут раньше, до изобретения антидота, действовало возрастное ограничение до 25 лет, – ответил Аполлион.

– Нам уже через два месяца 25, – сказала Дарья и многозначительно посмотрела на Аполлиона.

Когда еду принёс взрослый мужчина-официант, одетый в датский мужской наряд, мы приступили к еде. Красная капуста присутствовала почти во всех блюдах. Только я один заказал мясо, все остальные ели вкусно пахнущую рыбу. Захотелось поменять блюдо, но пришлось терпеть. В чужой тарелке всегда вкуснее.

– Даш, ты меня спрашивала, почему я так быстро и много говорю, когда продаю флипы, – начала Таня, – думаю, я тебе полностью ответила на твой вопрос?

– Да, конечно, – ответила Дарья.

– А хочешь, выдам сейчас секрет, который больше всего влияет на мои продажи? – спросила Таня.

– Очень интересно! – заинтересовалась Даша. – Конечно, хочу!

Все перестали есть и стали внимательно слушать Таню, боясь, что она шутит. А она тем временем продолжала:

– Помните про правило «трёх да»?

– Конечно, помним, – ответил Аполлион. – Ты же сказала, что тебе это правило не нравится?

– Я сейчас не о нём, – улыбнулась Таня. – Я о своём правиле «трёх повторов».

– И в чём оно заключается? – нетерпеливо спросил я, отпивая большой глоток тёмного пива.

– Рассказываю, – начала Таня. – Вы, когда приходите в гости и вам предлагают чай, сразу соглашаетесь?

– Из вежливости я первый раз отказываюсь, – ответила Надя.

– Вот! – сказала Таня и подняла указательный палец. – Клиенты ведут себя так же. Если замечали, то на первое предложение пройти тест-драйв клиент говорит «нет». Слабые менеджеры при этом успокаиваются и пытаются продать автомобиль без демонстрационной поездки. А как вы знаете, вероятность продажи после того, как клиент прокатился, больше 50%.

– Это точно, – сказал Аполлион.

– Клиент говорит «нет» автоматически, – продолжила Таня, – он просто хочет дать себе время подумать. Вы сами поставьте себя на его место. Вы делаете ему неожиданное предложение, он, естественно, должен обмозговать его. Если он сразу скажет «да», то потом отменить процедуру будет сложнее. Нужно будет объяснять, почему он сначала согласился, а потом отказался. А клиент очень хочет быть последовательным.

– Я понял, про что ты говоришь, – сказал Аполлион. – Нужно не обращать внимания на его первые «нет». Это, в принципе, логично. Если клиент говорит «нет» и не уходит, это означает, что ему просто не хватает времени или аргументов, чтобы согласиться.

– Как говорится, если женщина говорит «нет», – пошутил я, – это означает «да, но потом».

Даша рассмеялась и внимательно посмотрела на меня.

– Я продолжу, – сказала Таня. – Моё правило «трёх предложений» заключается в том, чтобы предлагать важные мне вопросы трижды. Когда клиент мне говорит «нет», я не начинаю клянчить, я делаю паузу, отвлекаю клиента другими преимуществами и через некоторое время предлагаю то же самое, но с развёрнутой формулировкой. Если клиент на второй раз говорит «нет», то чувствуя, что он это делает уже неуверенно, я предпринимаю третью попытку. Но на третий раз я уже не так давлю. Чаще всего смотрю клиенту в глаза и прошу по-человечески.

– А если он откажет третий раз? – улыбаясь, спросила Надя.

– Тогда нужно сделать очень важную вещь, – сказала Таня. – Нужно обязательно сказать: «Я понимаю, почему вы отказываетесь. Ничего страшного».

– А это зачем? – спросила Даша.

– Понимаешь, – ответила Таня, – если клиент отказывает мне, то он начинает думать, что я могла обидеться. И следующие несколько минут он будет прощупывать меня на этот счёт. Будет задавать наводящие вопросы и смотреть на мою реакцию. Поэтому я «расслабляю» его заранее, объясняя, что ничего страшного не произошло и я по-прежнему в его распоряжении. Обязательно улыбнитесь в ответ.

– Если можно, я вмешаюсь, – сказал Аполлион, складывая нож и вилку на тарелку. – Расторжение договора – это самое печальное в жизни менеджера. Когда мой клиент расторгает договор на покупку флипа, я тоже «расслабляю» его.

– Апперкотом? – рассмеялась Таня.

– Я не дерусь с клиентами, – улыбнулся Аполлион. – После расторжения я всегда отвожу клиента в сторонку и говорю: «Вы мне очень понравились как клиент. То, что вы расторгаете договор, для меня печально. Но я вас понимаю и надеюсь, что мы расстаёмся друзьями. Если вы или ваши знакомые захотят флип, пожалуйста, обращайтесь ко мне».

– И что ты этим добиваешься? – с интересом спросила Надя.

– Таня уже начала объяснять, – охотно ответил Аполлион, – я просто «расслабляю» клиента. Расторжение тоже тяжело даётся клиенту, это для него конфликт. Именно поэтому некоторые клиенты теряются и не отвечают на звонки, если передумали брать флип у меня. Они говорят «нет» молчанием. А это очень плохо, так как клиент должен понимать, что всё в жизни бывает и каждый может передумать. И вы сами обязаны ему сообщить, что остаётесь друзьями. Иначе он будет обходить ваш салон стороной, так как считает, что у него с вами натянутые отношения. Ему будет неприятно вас видеть.

Тем временем, Надя взяла пустую кружку, оглянулась и громко свистнула в ручку. Через минуту подошёл бармен с новой кружкой пива и, улыбаясь, обновил напиток. Уходя, он хозяйским глазом просканировал наш стол на предмет пустых тарелок и кружек. Всё было очень вкусно. Хотя я уже начал привыкать, что будущее – это радость желудка и мозга. Везде очень вкусная еда и очень интересная информация.

– Есть один анекдот на эту тему, – улыбнулась Даша.

– Ну-ка? – спросила Таня. – Очень интересно.

– Жил-был один начальник, – начала рассказывать Даша, – у него была своя собственная система тайм-менеджмента, по которой он экономил уйму времени. Заключалась она в трёх гвоздях, которые он прибил рядом со своим столом. Когда ему звонили из управления и давали поручение, он писал это поручение на бумажке и накалывал на первый гвоздь. Когда проходило несколько дней, ему звонили и напоминали про то поручение, тогда он перевешивал бумажку на второй гвоздь. Когда ему звонили через неделю и начинали ругаться, что он ещё ничего не предпринял, он вешал бумажку на третий гвоздь и шёл выполнять это дело.

– Я бы такого начальника сразу уволил, – рассмеявшись, сказал Аполлион.

– Суть не в этом, – продолжила Даша, – суть в том, что большинство поручений даже до второго гвоздя не добиралось.

– Даш, очень хороший анекдот, – отметила Таня. – Вот, я про то же. Хороший менеджер и отличается от плохого тем, что готов пройти все три гвоздя, прибитые клиентом. Я не знаю, как назвать это качество, но, по-моему, нужно находить тонкую грань между настойчивостью и надоедливостью.

– Немцы, например, не такие, – ответил Аполлион, оглядывая паб.

– В каком смысле? – спросила Надя.

– Раз пошли анекдоты, – начал Аполлион, – то расскажу историю из реальной жизни. Тем более, что это было со мной лично. Когда я ещё не был сатанистом и учился в институте, я приехал по обмену в Германию.

– Что значит «по обмену»? – спросила Надя.

– Это значит, что мальчик из немецкой семьи едет в Россию, – начал объяснять Аполлион, – а я поехал в Германию. Жили мы в семьях друг друга. И представьте. В первый свой день, когда я только приехал на флипе в их дом, я зашёл к ним в прихожую. Они поздоровались и сразу спросили, буду ли я кушать. Я ответил: «Нет». Я это сделал просто по русской привычке, из вежливости. А они сразу сказали «Ладно!», и приступили к ужину.

– Вот ты попал! – рассмеялась Надя.

– Не то слово, – улыбнулся Аполлион. – Я так и просидел на маленьком стульчике в коридоре, пока эта немецкая семья ужинала. И всю ночь ворочался от голода. И теперь угадайте, какая пауза была на утро, между их вопросом «Будешь завтракать?» и моим ответом «Да!».

– Думаю, ты ответил раньше, чем они закончили спрашивать, – сквозь смех сказал я.

– Таня, и что, такая настойчивость помогает тебе продавать? —вернула нас к разговору Даша.

– Ещё как! – ответила Таня. – Мало кто отказывается на третий раз. Тут быть стеснительной вредно. Кстати, при этих «трёх предложениях» включается ещё один полезный психологический фактор.

– Какой? – спросила Даша.

– Клиент отказывается от моего первого предложения, – начала Таня, – я мягко настаиваю раз, потом два. Клиент соглашается. Потом от другого предложения он отказывается всего один раз, а потом соглашается. А вот на третий раз он уже привыкает к моей настойчивости и, подсознательно понимая, что я от него не отстану, думает: «Легче согласиться, чем объяснять, почему не хочу». Пусть это некрасиво звучит, но я как бы «дрессирую» клиента. Если он соглашается на первые предложения, то потом всё идёт легче.

– Получается, что сначала выгоднее предлагать простые вещи, – поддержал Аполлион.

– А я так и делаю, – сказала Таня. – Я сначала прошу присесть, нажать кнопку, прикрепить свой лист, отрегулировать сидения, открыть крышу, поменять цвет у флипа и так далее. В общем, очень простые вещи, которые легко сделать. Я никогда не буду предлагать тест-драйв или заключение договора сразу. Я лучше сначала потренирую клиента соглашаться со мной. Как говорится, разогрею его.

– Тут важно не переборщить, – дополнил Аполлион, – если при этих «тренировках» показывать клиенту скучные вещи, то он перестанет реагировать.

– Аполлион прав, – сказала Таня, – после каждого положительного действия клиента он должен получать «конфетку».

– «Конфетку?» – спросила Надя.

– Ну, я так упрощаю, – ответила Таня, – я имею в виду, интересную информацию, или действие, или демонстрацию. Всё, что вызывает положительные эмоции у покупателя. Он должен обязательно получать «положительное подкрепление», когда действует так, как вам нужно, для того, чтобы удовлетворить его потребность.

– Ой, как всё сложно, – вздохнула Надя.

– А что за «положительное подкрепление», – спросил я.

– Воля, много будешь знать – скоро состаришься, – рассмеялась Таня. – Ты лучше позже меня спроси об этом, а то у меня уже рыба остыла и пиво выдохлось.

– Вот я и говорю, – обиженно сказала Надя, – такое ощущение, что вы только о работе и думаете. Лучше бы обсудили погоду или там фильмы какие-нибудь.

Аполлион встал, извинился и вышел. Только сейчас, когда ребята начали обсуждать житейские темы, я начал понимать, что мне лучше молчать, чтобы не раскрывать своего происхождения. Ничего обычного в этих светских разговорах не было.

Надя с Дашей рассказывали, как три дня назад ходили в театр присутствия. Я не стал уточнять детали, но я так понял, что там всех зрителей одевают в чёрные одеяния так, чтобы оставались видны только глаза. Зрителей пускают всего двадцать человек, они все выходят прямо на сцену и смотрят спектакль, спокойно перемещаясь среди актёров. Актёры играют так, как будто не замечают зрителей. Девочки очень любят этот театр, так как им нравится этот эффект полного присутствия.

Таня рассказывала про кинотеатр, где зрители сами выбирают ход сюжета общим голосованием. Когда главный герой попадает в ситуацию выбора, зрители голосуют своими листами, и фильм продолжается по выбранной линии. В общем, сплошные чудеса интерактивности.

Когда Аполлион вернулся, Таня встала со своего места, выпила стопку антидота и сказала:

– Так! Быстренько собираемся. А то не успеем доплыть до океана. Мы с Полом ждём вас у выхода.

Тут вышел взрослый мужчина-официант, пожал нам с Аполлионом руки и помог встать девочкам, отодвигая им стулья. Мы попрощались с ним и побежали на батискаф.

На бегу я последний раз посмотрел на статую русалочки и зачем-то помахал ей рукой. Удивление от этого непроизвольного действия ошпарило меня неожиданной идеей. Пока я бежал за ребятами к причалу, мои мысли выстроились в стройную логическую цепочку. Я внезапно удивился, почему раньше не догадался это сделать. Я замедлил шаг и спросил у Тринити:

– Тринити, ты знаешь, когда я вернусь обратно в прошлое?

– Знаю, – ответил голос в моей голове.

Точка невозврата

– Через сколько времени я смогу вернуться домой? – я повторил свой вопрос.

– Я расскажу, но это долгий разговор, – продолжила Тринити, – если ты сейчас не зайдёшь на борт, то расписание собьётся, и вы опоздаете послезавтра на работу.

– Если я сейчас зайду на борт, – нетерпеливо спросил я, – ты мне расскажешь?

– Конечно, – ответила она, – только тебе нужно уединиться и дать мне десять минут на объяснения. Я, кстати, сильно удивлена, что ты не спросил меня раньше.

Все ребята, кроме Тани, уже забрались на батискаф. Я, ускоряясь, шагнул на трап. Совсем скоро я смогу получить определённость. Таня отвязала свободный конец и прыгнула вслед за мной. Я, с одной стороны, радовался, что получу ответ на свой главный вопрос, а с другой – расстраивался, что не смог догадаться раньше, что лист знает всё. Только вид русалочки, ожидающей своего принца, напомнил, что меня ждут. Глядя на неё, я подумал о Юле.

Пробираясь по палубе к капитанской рубке, я пытался вспомнить сказку. Я немного знал эту историю, но не мог вспомнить, почему русалочка оказалась на камне уже с ногами вместо хвоста. Моё подсознание уже знало ответ, но отказывалось выпускать его наружу.

В каюте мы расселись по местам, Таня закрепила свой лист и, не теряя времени, начала ускоряться. Я не обращал ни на что внимания и пытался вспомнить сказку. Когда мой лист показал 400 км/ч, я, наконец, смог уйти в единственное место на батискафе, где я мог остаться один – в гальюн.

Там я закрыл крышку унитаза и присел. Включил воду в раковине, чтобы замаскировать разговор, и сказал:

– Тринити, я тебя слушаю.

– Ты спрашивал, когда ты сможешь вернуться в прошлое, – спокойно начала Тринити. – Про какое прошлое ты спрашивал?

– Я говорил про то время, откуда меня забрали несколько дней назад, – глядя в зеркало на своё лицо, начал объяснять я. – Надеюсь, ты знаешь, что меня переместили в будущее на 1500 лет и тем самым разлучили с моей женой Юлей и маленьким сыном.

– Да, это я знаю, – спокойно сказала Тринити, – я должна тебе сообщить, что путешествие в прошлое невозможно.

– Как невозможно? – трясущимися губами прошептал я.

– Уверяю тебя, никто и никогда не путешествовал в прошлое. Должна тебя предупредить, что сейчас тебе нужно будет пройти все стадии человека, который получил такую печальную новость.

– Какие ещё стадии? – крикнул я.

– Непонимание, отрицание, понимание, агрессия и смирение, – ужасно спокойным тоном перечислила Тринити.

– Не путай меня, – воскликнул я, – так, когда я вернусь в прошлое?

– Никогда, – повторила Тринити.

– Ты шутишь? – с проблеском надежды в глазах спросил я.

– Я сказала, что ты никогда не вернёшься в прошлое, где ты был со своей женой и сыном, – продолжила свой приговор Тринити, – в прошлое попасть невозможно.

– Что это значит? Ты можешь выражаться яснее? – нетерпеливо спросил я. – Ты хочешь сказать, что я никогда не увижу свою жену?– Абсолютно точно, – спокойно сказала Тринити.

– Но Всеволод Владимирович сказал, что я вернусь, и мои родные этого не заметят, – начал спорить я.

– Он повторил то, что ему сказали, – ответила Тринити, – на данный момент он не является лицом, которое имеет допуск к этой информации.

– Почему в будущее я смог попасть, а обратно не могу? – крикнул я, ударив руками по раковине.

– Долго объяснять, – сказала Тринити, – тем более, твоё состояние не позволит тебе понять всех деталей. Ты сейчас должен привыкнуть, что Юли больше нет, и никогда не будет. Это абсолютно точная и проверенная информация. Ты можешь тратить время на расспросы и не верить, но это излишне.

– Я не верю! – крикнул я.

– Тише, – сказала Тринити, – а то ребята услышат, и тебе придётся им всё объяснить. Тебе сейчас нужно время, чтобы осознать. Потеря близких – это всегда сложно. Я тебе сочувствую, но обманывать тебя не могу. Ты должен жить дальше. У человека должна быть надежда, но она не должна быть призрачной.

– Выключись! – со злостью сказал я.

– Отключаюсь, – сказала Тринити и затихла.

Я достал свой лист, который был чист и ничего не отображал. Нужно было выплеснуть свой гнев, поэтому я порвал его на мелкие кусочки, выкинул в унитаз и смыл. Когда я услышал звук слива, я очень остро ощутил потерю. Потерю всего, что было мне дорого. Я окунул своё лицо в воду раковины и крикнул со всей силы. В этом крике были все мои эмоции, весь гнев по отношению к тем людям, которые по собственной прихоти переместили меня сюда.

Мой гнев был бы намного сильнее, если бы я знал, кто эти люди и зачем они это сделали. А сейчас я не знал, на кого злиться. Всеволод Владимирович просто забрал меня там, где сказали. Тринити рассказала правду, хотя могла скрывать дальше. Что ни говорите, но злиться на конкретного человека намного проще. У меня была мысль, что всё, что сказал этот дьявольский компьютер – ложь. Но предчувствие подсказывало, что это правда. Не вся, но правда. То, что я никогда не увижу Юлю и сына, я чувствовал давно, просто боялся себе признаться.

Задыхаясь от нехватки воздуха под водой, я быстро вытащил лицо из раковины и глубоко вдохнул. Нужно срочно что-то делать. Первым делом нужно подтвердить правдивость слов компьютера. Самый лучший способ – получить альтернативное мнение независимого человека.

Когда увижу Всеволода Владимировича, я у него спрошу, что он знает, а пока нужно пользоваться тем, что рядом четыре человека из будущего, которые наверняка знают, можно ли путешествовать в будущее и обратно.

Очень тяжело переживать такие события в одиночку. Было бы намного легче оказаться здесь с Юлей или, на худой конец, с друзьями, чтобы можно было расстроиться вместе. Чтобы можно было выплеснуть эмоции. Чтобы меня кто-то выслушал и успокоил. Наконец, посмеяться над ситуацией. Но в том состоянии, в каком я находился сейчас, я не мог себе представить, что смогу успокоиться.

К тому же я понимал, что сейчас в шоке, и осознание того, что произошло, придёт позднее. Именно тогда я смогу ощутить всю тяжесть последствий. Я ещё долго буду вспоминать про своих родственников и вздрагивать от мысли, что никогда их не увижу. Слово «никогда» – самое жестокое.

По привычке я стал выискивать в ситуации положительные моменты. Сделать это было сложно. Но я вдруг понял, что Юля жива, сын и мои родственники – тоже, и это уже хорошо. То, что я их никогда не увижу, – это печально и ужасно, но такие чувства немного эгоистичны. Я был уверен, что они справятся без меня. Они будут жить. Пройдёт много времени, но они успокоятся. Конечно, неприятно осознавать, что Юля через несколько лет найдёт себе мужчину, но это лучше, чем жить ложной надеждой моего возвращения.

Ну, а ребёнок, которому всего 3 года, переживёт потерю отца намного легче. Я далеко не первый человек, который покинул своих детей раньше времени. Мой отец тоже пропал, когда я был совсем маленьким. И он практически не оставил воспоминаний о себе. Я даже не помню, чтобы я горевал в детстве. Может, это и было, но я не помню.

Думая об этом, я сам удивился своей жестокости. Как я мог за десять минут передумать такие мысли. Мне сейчас должно быть ужасно больно. И мне действительно очень больно, но назвать это невыносимым я не могу. Я сильный человек и смогу это вынести. Я справлюсь.

– Володя! Выходи давай! – кричала Надя и стучала ногами в дверь. – Всем нужно в туалет! Ты выпил всего литр пива, а я два! Если не откроешь, я за себя не отвечаю!

Эти крики вернули меня к реальности. Я посмотрел в зеркало. Оттуда глядел вмиг постаревший и осунувшийся мужчина с мокрым лицом и волосами. Футболка на груди намокла. Нужно сделать вид, что ничего не произошло, и выходить. Иначе будет только хуже.

Я взял гигроскопичное полотенце и промокнул им волосы, лицо и футболку. Полотенце сушило мгновенно. Я поправил причёску пальцами, улыбнулся для того, чтобы расслабить лицо и повернул ручку двери. Дверь отворилась мгновенно, и почти танцующая Надя выдернула меня за руку наружу, а сама заперлась внутри.

Всё произошло настолько быстро, что я стоял и потерянно смотрел на проносящиеся картинки за стеклом. Я чувствовал, что меня сверлят взглядами, но старался не смотреть на ребят. Они, видимо, почувствовали моё состояние и, решив не вмешиваться, продолжили свой разговор.

Лишь Даша смотрела на меня, не отрываясь. Я слегка шатающейся походкой подошёл к своему месту, сел и пристегнулся. Я нашёл в себе силы посмотреть на Дашу и улыбнуться. Она кивнула головой так, словно понимала, что со мной произошло, и слегка улыбнулась в ответ.

Через несколько минут вышла Надя, и Даша побежала в освободившееся помещение. Надя подошла ко мне достаточно близко и шепнула на ухо:

– Вов, ты чего так кричал? Что-то случилось?

– Всё нормально, – чужим голосом сказал я.

– Ну, не хочешь говорить – не надо! – обиженным тоном сказала Надя.

Все переглянулись и снова сделали вид, что ничего не произошло. Они явно слышали, как я кричал. Они наверняка заподозрили, что мне сейчас плохо. Я находился в гальюне, по крайней мере, 30 минут, поэтому надеяться, что они этого не заметили, мне не приходилось. И понимая это, я был очень благодарен Тане, Аполлиону и Даше, что они не стали приставать ко мне.

Юля всегда поступала точно так же, когда у меня появлялась необходимость побыть одному. Только глупый человек будет приставать к мужчине, когда он в неуравновешенном состоянии. Все опытные люди знают, что мужчины переживают в своей собственной пещере. Если происходит нечто, то они уходят туда и начинают искать решение. Заглядывать в его место уединения и спрашивать «Как дела? Что случилось?» может только тот, кто хочет вызвать его гнев.

Только женщины в таком состоянии начинают звонить подругам и искать, кому бы выговориться. Мужчины другие по природе. Они не хуже и не лучше, они просто другие. Так задумала природа, и бороться с ней – себе дороже.

Физически я сидел пристёгнутым на своём кресле, в батискафе, мчавшемся со скоростью 400 км/ч, а морально – находился в своей изолированной пещере. Перемешивая свои мысли в большом котле, я переливал из пустого в порожнее и укладывал всё в голове. Я настолько увлёкся, что не заметил, как вернулась Даша. Я настолько увлёкся, что не заметил, как мы преодолели всё Северное море и вышли в Атлантический океан.

За эти несколько часов мне уже надоело плыть. Не знаю, чем людям нравятся морские круизы, но это очень скучно. Сплошная однообразная вода вокруг, волн много, но все они одинаковые. Так как лист я утопил, пикожучки перестали работать, поэтому от монотонного звука и постоянной качки я уснул. Проснулся я через несколько часов, когда солнце уже стало клониться к закату. Проснулся от того, что скорость стала снижаться.

– Скоро остров Суртсей, – показывая пальцем вдаль, громко сказала Таня, – тут и заночуем.

Я посмотрел туда, куда показывает Таня, видении увидел столб лёгкого дыма. Когда мы подплыли ближе, открылся вид на небольшой остров с вулканом посередине. Он слегка дымил, обозначая себя. Остров был живописным, но деревьев на нём не было, только мелкий кустарник и трава.

– Знаете, что это за остров? – спросила Таня.

– Нет, конечно, – ответила Даша, – расскажи.

– Это знаменитый остров Суртсей, – начала рассказывать Таня, поглядывая в свой лист, – он был назван в честь Суртура, бога огня в скандинавской мифологии. Это единственный остров в своём роде. Он уже 7 раз рождался и умирал.

– Как может умереть остров? – спросила Надя.

– Понимаешь, – продолжила Таня, – этот остров со временем размывает, так как состоит он из пемзы и пепла. Единственное, что позволяет острову существовать несколько десятков лет, – это потоки застывшей лавы. Но и они не спасают на сто процентов, со временем пемза и пепел, которые слишком мягки для того, чтобы пережить постоянное воздействие на них волн и ветра, разрушаются настолько, что остров снова исчезает с лица земли.

– А почему этот остров из лавы? – спросила Надя.

– Мы подошли к самому интересному, – улыбнулась Таня. – Он остров рождается в огне двух вулканов, которые после разрушения острова находятся под водой. Когда раз в несколько сотен лет вулканы просыпаются, они выкидывают на поверхность столько пепла и лавы, что образуется остров размером в 3 квадратных километра.

– Это много? – спросила Даша.

– Это примерно в 2 раза больше, чем Московский кремль, – ответила Таня. – Что интересно, сверху остров всегда похож на череп. У него два вулкана вместо глаз и вытянутая «челюсть».

– Ты собираешься ночевать на этом острове? – с сомнением спросил Аполлион.

– Конечно! – ответила Таня. – По прогнозу следующее извержение только через 180 лет. Но на этом острове есть то, чего вы никогда не сможете увидеть в другом месте.

– Что? – спросил Аполлион.

– Вы увидите, как зарождается жизнь, – гордо ответила Таня.

– Объясни, пожалуйста, что ты имеешь в виду? – спросила Даша.

– Первый раз остров появился в 1963 году, – сказала Таня, сбрасывая газ и огибая остров вокруг, пытаясь найти удобное место для того, чтобы бросить якорь. – Учёные сразу стали изучать его и выяснилась интересная вещь: бактерии и прочие микроорганизмы появились уже в первые часы рождения острова. Уже через 2 года на острове появился мох и лишайники. Через 17 лет эволюции было уже около 20 видов растений. А через 35 лет появился первый кустарник.

– Очень интересно, – задумчиво сказал Аполлион. – А на какой стадии находится остров сегодня?

– Я уже говорила, что это седьмое пришествие острова на планету, – продолжила Таня. – Тут уже появились разные растения, птицы, черви, пауки, жуки, мухи и клещи.