Текст книги "Призраки прошлого (СИ)"

Автор книги: Евгений Аллард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Отсюда открывался потрясающий воображение вид, так что дух захватило. Внизу плескалось море, совсем другое, чем видно с земли, иссиня-чёрное. Установив камеру на штатив, сделал несколько снимков города, моря, густого леса, высоких пиков гор.

И уже собирался  покинуть это место, как услышал чей-то голос по рации, идущий из помещения маяка:

– «Крепость», «Крепость», я – «Ракета». Даёте добро? У меня тушки остывают.

– Я – «Крепость», даю добро. Приземляйтесь. Давно ждём. Сколько у вас там?

– Двадцать семь голов! Как с куста! – ответил голос и коротко рассмеялся.

– Неплохо.

Донёсся быстро нарастающий гул мотора. Над горизонтом появилась точка, которая быстро увеличивалась в размерах, пока не превратилась в массивный тёмно-зелёный вертолёт. Он летел довольно медленно, на тросе был прикреплён большой контейнер, выкрашенный красно-коричневой краской. Я сделал пару снимков, когда он приблизился, через видоискатель камеры удалось даже разглядеть лицо пилота в кабине. Зависнув над горной грядой, вертолёт начал медленно спускаться и исчез из виду. Через минут десять  вновь поднялся, но уже без контейнера. Теперь ему ничего не мешало, и стремительно набрав высоту, он быстро растворился в небесной голубизне.

– Ну ладно, – услышал я голос. – Пойдём пожрём что ли.

– Да, пойдём, – ответил лениво второй, громко зевнув. – Торчать на этой хрени из-за десяти минут, просто скотство.

Я упал на бетонный пол, вжавшись в угол. Вдруг им захочется избавиться от свидетеля? Спихнут вниз, и поминай, как звали, только мокрое место останется. Я услышал тяжёлые, шаркающие шаги. И когда всё стихло, выбрался с балкона, и решил подняться в служебное помещение и всё там осмотреть.

Лестница закончилась узким лазом в каменном полу, ведущим вёл в круглую комнату. По стенам шли экраны, на которых быстро менялось изображение. Полукругом располагался громоздкий пульт управления, выкрашенный серо-стальной краской с множеством кнопочек, ручек, тумблеров. Рядом с ним стояло два стула.

На стене обнаружил круглые часы с циферблатом, расчерченным цветными секторами с надписью: «Сделано в СССР», и отливающий тусклой медью обтекаемой формы ящик с длинной цепью, грузиком и деревянной ручкой. К потолку был прикреплён причудливый механизм из несколько блестящих линз, круга с резьбой и прожектора. Часть стеклянных панелей были зашторены, часть – открыта. Маяк-то оказался действующим.

Всё осмотрев, осторожно спустился вниз и выскользнул из двери. Кажется, никто не заметил меня.

Вернувшись на пляж, прошёлся в обратную сторону от маяка и остановился у входа в грот. Потолок нависал почти над головой, и пару раз я едва не стукнулся о торчащий камень.

Повсюду был разбросаны жестяные банки из-под пива, осколки бутылок, засохшие водоросли, и мерзко воняло. Я сделал пару снимков со вспышкой и вдруг обнаружил в углу  большой куль с тряпьём.

Призрачный свет фонарика выхватил из тьмы фигуру. Человек лежал на боку, поджав ноги. Присев рядом, попытался нащупать пульс. Мужчина лет сорока, тёмные волосы, вытянутое лицо с выпуклыми скулами под глазными впадинами, крупный прямой нос, лоб, будто сдавленный над бровями, резко очерченная линия рта с пухлыми губами, округлый безвольный подбородок. Чёрт, да это же!

Я выскочил наружу и позвонил: «02». Никто не хотел брать трубку так долго, что я начал терять терпение. Вдруг что-то щёлкнуло, послышался ленивый голос:

– Сержант Коваленков слушает.

– Я труп нашёл. В гроте на берегу, – сказал я.

– Ах, как интересно, – сказал дежурный с ехидцей. – И чей труп?

– Мужской, – ответил я коротко, решив не вдаваться в лишние подробности.

– И давно он там лежит?

– Откуда я знаю?! – разозлился я.

Дежурному явно было нечего делать, он просто развлекался.

– Как зовут?

– Кого? Труп?!

– Вас, конечно.

– Верстовский, Олег Янович. Приезжайте, чёрт возьми! По-моему, его убили.

– Не волнуйтесь. Главное, чтобы убили не вы, – показалось, что на другом конце провода хихикнули.

Я матерно выругался.

– Хорошо. Сейчас приедет наряд, – сказал дежурный другим, строго официальным тоном. – Олег Янович, подождите нашу группу. И ничего не трогайте!

Я вышел наружу, сел на берегу, ощутив, как безумно вымотался. Ссора с Колесниковым, мужик этот сумасшедший в трамвае, маяк, вертолёт с «тушками», да ещё труп. Замечательно. Вернулся в грот, всё тщательно сфотографировал. Хрен его знает, будут ли наши бравые сыщики расследовать это убийство.

Рядом с трупом что-то тускло блеснуло, я поднял предмет – запонка, дорогая, отделанная блестящими камешками, сильно погнулась. Я машинально сунул её в карман.

Просидел на берегу ещё полчаса, кидая в море плоские голыши. Настроение  испортилось, я потерял всякий интерес к красотам природы.

Наконец, я  заметил с облегчением  троих ментов, направлявшихся в мою сторону.

– Майор Палецкий, – представился пожилой, коренастый мужчина с круглым лицом, глазками, утопленными в толстых щеках, и выступающим подбородком с ямкой. – Это вы тело нашли? Ваши документы.

Я достал паспорт, без которого никогда не выхожу, после нескольких неприятных историй. Майор полистал, увидел регистрацию и поднял глаза, в которых светилась явная подозрительность.

– Где проживаете? – спросил он.

– Озёрная, дом пять. У Колесниковых. Приехал к ним погостить, – объяснил я.

– Давно приехали?

– Вчера, – коротко ответил я.

На лице майора отразилось явное разочарование. Наверно, он очень сожалел, что не может меня посадить в кутузку за то, что я не зарегистрировался по месту временного проживания. Как в приснопамятные советские времена.

– А что здесь делали? – поинтересовался он.

– Живописные красоты фотографировал, – пояснил я, про маяк с вертолётом, конечно, рассказывать я не собирался.

– А в пещеру-то залезли почему? – не отставал майор, явно не довольный, что я прибавил ему работы.

Я тяжело вздохнул, подумав, что наши граждане жутко не хотят иметь дело с полицией из-за подобных идиотских расспросов. По выражению лица майора я понял, он безумно хотел бы избавиться от меня, как от свидетеля и засунуть свежий труп куда-нибудь подальше.

– Люблю пещеры исследовать. Зашёл поглядеть, может, там сундук с золотом найду.

Майор смерил меня злобным взглядом, будто обдумывая, стоит ли волочить нахала в ментовку и выбивать признания в убийстве ударами по почкам или нет.

– Вы можете нам понадобиться, – наконец он отдал паспорт. – Дадите показания.

Я вернулся в город на трамвае, вышел на остановке, где располагался дендрарий, но ощутил, как у меня подвело живот от голода. Напротив арочного входа увидел кафе с симпатичной вывеской, нашёл свободное местечко и удобно там расположился с куском жареного мяса с гарниром и кружкой тёмного пива.

Сбоку сидело двоих мужчин, привлекавших внимание карикатурной непохожестью. Толстый оплывший коротыш с абсолютно лысой головой, которая лежала на плечах, как арбуз на блюде, маленькими, близко посажёными глазками с мешками, слоновьими ушами, седыми, редкими усами: носом, приплюснутым у переносицы и огромной блямбой, похожей на грушу, в конце. Второй выглядел его полной противоположностью – поджарый, долговязый молодой человек, склонившийся над столом, как стрелка крана, с рыжеватой бородой, засаленными патлами, собранными в жидкий пучок, скреплённый аптекарской резинкой, голубыми, испуганными глазами и нервными руками, которые он не знал куда деть. Коротыш в ярости отчитывал молодого человека, колотя по столику волосатым пальцем, толстым, как сарделька.

– Лившиц, если ты не отыщешь мне этого говнюка, считай, что больше у меня не работаешь! Ещё один день и мы вылетаем в трубу. Ты понял?

– Где я найду его? – пролепетал молодой человек.

– Господи... (дальше шёл трёхэтажный мат)  да наверняка сидит в казино. Я же знаю его. Он игрок, астрономические суммы просаживает. Обойди все казино, выдерни его оттуда!

– Да нет в этом городишке казино, – жалобно проблеял парень. – Я  проверял.

– Ну, в борделе! Твою мать, Лившиц, какого дьявола я взял тебя! Не можешь элементарных вещей сделать! Ты второй или хрен собачий?! Сколько раз я тебе говорил: ты должен контролировать работу всей группы! – по слогам отчеканил лысый толстяк. – Всей! Это твоя прямая обязанность!

– Ну что же мне, все бордели обыскивать? – воскликнул в отчаянье Лившиц.

– Боже, боже. Иисусе. Зачем я связался с этими говнюками, тупыми ублюдками, мерзавцами, – коротыш начал качаться из стороны в сторону, как китайский болванчик. – За что меня покарали боги. Лившиц, найди мне Северцева! Хоть из-под земли достань! Ты понял?! – остановив покачивания, завопил он.

– Может нам другого актёра подыскать, Давид Григорьевич? Переснимем пару сцен, – пробормотал, заикаясь, Лифшиц.

– Я шестьдесят четыре года Давид Григорьевич! – завизжал коротыш. – Ты знаешь... (дальше опять шёл семиэтажный мат) сколько будет стоить новый актёр? Мне! Я что, по-твоему, бабки рожаю?! А во сколько мне обходятся эти пьянки-гулянки Северцева и всех остальных? Знаешь?!

– Найду его. Обязательно, – еле слышно выдавил Лифшиц.

Я не спеша доел бифштекс, посетовав, что пришлось давиться гадостью, а не лакомиться изумительной жареной свининой, которую приготовила на обед Екатерина Павловна, встал и театрально возник около столика, за которым сидело двое комичных персонажей.

– Вам не стоит искать Северцева, – произнёс я спокойно. – Он умер. Я нашёл его труп в пещере на берегу. Позвоните в местное отделение полиции.

И с удовольствием понаблюдал за реакцией обоих собеседников. Молодой человек замер, побледнел, и на вытянувшемся лице отразился нескрываемый ужас. Коротыш набычился и  бросил искоса злобный взгляд.

Довольный произведённым эффектом, я вышел из кафе и направился к входу в дендрарий. Но тут поджидал чудовищный облом.

– Кино снимають, – услышал я надтреснутый старческий голос за спиной. – Почитай второй день уже. Вот и закрыто для посещения.

Я обнаружил маленькую тощенькую особу с лицом, похожим на печёное яблоко, одетую в архаичное платье. На голове красовалась кокетливая шляпка с вуалью, в руках – кружевной зонтик.

– А кто снимает? – заинтересованно спросил я.

– Откуда ж мне знать-то? – удивилась старушенция.

– Я думал, вы тоже снимаетесь, – объяснил я.

– Да. В массовке, – она поправила шляпку. – По двести пятьдесят рублёв платют. Какая-никакая прибавка к пенсии.

Я лишь скрипнул зубами от досады. День прошёл впустую.

Глава 3. Приглашение

– Ну как нравится? – спросила Екатерина Павловна.

– Да, очень вкусно, – ответил я совершенно искренне.

После облома с дендрарием я вернулся домой, успел к ужину и теперь наслаждался яствами, которые приготовила хозяйка.

– Как прошёл день? – спросила она, накладывая мне ещё салата.

– Нормально. Много времени потерял. Пока полицию ждал, – ляпнул я, и осёкся, ругая себя за длинный язык.

– Полицию? – Сергей удосужился поднять от тарелки глаза. – А зачем вы её ждали?

– Нашёл тело в пещере. На берегу.  Они ехали очень долго, будто из Австралии.

– Утопленник?

– Вряд ли.

– Выяснили, кто это? – спросила Екатерина.

– Да. Актёр Григорий Северцев. Снимался здесь, в вашем городе. Пропал пару дней назад.

– Северцев? Как жалко, – голос хозяйки дрогнул. – Такой хороший актёр. Что же случилось, вы не поняли, Олег?

– Нет, – на этот раз мне удалось  соврать.

– Теперь у вас появился сенсационный материал, – хмыкнул Сергей. – Можете заняться частным расследованием.

– Не собираюсь этого делать.

– Сергей, ты позвонил заведующей библиотекой по поводу материалов, связанных с историей маяка? – Екатерина решила увести разговор в сторону. – Чтобы Олег мог получить доступ?

– Нет, не успел.

Хотел сказать, что в этом нет необходимости, потому что на маяке нет никаких привидений, а есть вполне живые люди, которые занимаются странным делом. Но прикусил язык.

Я уже собрался выйти из-за стола, как услышал странный шум. Поднял глаза и обмер. Люстра мерно раскачивалась из стороны в сторону, как маятник, в серванте блюдца, чашки  начали дребезжать, подскакивая на полках.

– Землетрясение? – спросил я

Екатерина покачала головой и вскрикнула:

– Дети, быстро на улицу!

Вадим схватил Ирочку и бросился к двери.

По косяку, будто по бикфордову шнуру весело пробежал ослепительно яркий огонёк, дверь вспыхнула, как факел. Из стыков стен, плинтуса, карниза одновременно вырвались языки пламени, расчертив поверхность на пылающие квадраты.

Екатерина, не растерявшись, вытащила пару одеял, сунув одно из них мне в руки. Дверцы серванта сами собой открылись, начала вылетать посуда и разбиваться о стены с жалобным звоном, усыпав пол мелкими осколками. Стол и стулья хаотично задвигались, подпрыгивая на месте.

Мы с Екатериной метались по кухне, пытаясь усмирить огненное чудовище. А Сергей, уставившись в одну точку, замер в круге пляшущих языков пламени. На его лице светилось обречённое выражение, будто он смирился с тем, что пришёл последний час. Вакханалия продолжалась буквально пару минут, потом огонь сам собой начал слабеть, затухать, исчез, как будто его и не было. Осколки посуды засыпали  пол.

Я уже вздохнул с облегчением, но тут погас свет.

Через мгновение, заметив тусклое свечение, я решил, что Екатерина включила фонарик. Но тут же понял, что ошибся – из сияющего круга в углу кухни начала медленно подниматься полупрозрачная фигура. Хрупкая девушка в длинном белом одеянии с развевающимися волосами парила над полом. Бледное лицо с тёмными кругами под глазами. Молниеносно оказался рядом, протянул руку, чтобы потрогать. Но нехилый удар свалил с ног.

Вскочив,  я вытащил из кармана пиджака мобильник и навёл камеру на нежданную гостью, чтобы запечатлеть для истории. Но тут аппарат  вырвался из рук и с грохотом шваркнулся о стену с такой силой, что разлетелся на отдельные детали.  Твою мать! Тыща баксов коту под хвост!

– Боже, как я страдаю. Как я страдаю! – пробормотал призрак  замогильным, неживым голосом. Если бы знали, как!

Она вдруг схватилась за горло, начала задыхаться, хрипеть, будто её душили. И обвисла, как марионетка на ниточках. Провисев так пару секунд, фигура начала терять контуры и растаяла.

Оглядев разгром, устроенный этой чертовщиной, я покачал головой и поинтересовался:

– Где у вас силовой щит?

– Внизу лестницы, в подвале, возьмите фонарик. Осторожно, Олег, – объяснила Екатерина, открыла ящик стола, достав целую коробку с пробками.

Ждать помощи от Сергея, по-прежнему сидевшего  с отрешённым лицом, не имело смысла.

Спустившись в подвал, я открыл панель, посветил фонариком. Вывернул одну пробку, другую. Перегорело все. Почему бы им не поставить автоматы? Мучаются с дурацкими пробками. Восстановив освещение, вернулся в кухню.

Екатерина подметала пол. Я бросил взгляд на Сергея, который сгорбившись, будто под тяжёлой ношей, сидел за столом, бессильно опустив голову и руки. В душе шевельнулась жалость, несмотря на его враждебное отношение ко мне.

Я обошёл кухню, проверил дверь, стены, нет ли там отверстий. Плинтус очень плотно прилегал к полу, косяк двери тоже был сделан на совесть. Самое интересное, огонь не оставил никаких следов – ни сажи, ни копоти, ни обугленного или сожжённого дерева. Будто языки пламени были призрачными.

Я зверски устал,  провозившись до полуночи. И решил отправиться спасть.

Приняв душ, я вышел из ванны, упал на подушку. Но стоило закрыть глаза, как сон мгновенно испарился. Лёг на спину, уставившись в потолок.

Перед мысленным взором начали вспыхивать осколки прошедшего дня. Сумасшедший «ясновидец», стальная «птица» со странным контейнером, покойник, полиция, двое карикатурных персонажей за столом и призрак. Я ворочался с боку на бок, пытался считать баранов, верблюдов в пустыне, петь себе колыбельные, рассказывать сказки. Ничего не помогало.

Не выдержав, встал и вышел на балкон.

Отсюда был хорошо виден маяк и чернеющий провал залива между отрогами гор. На берегу горели фонари, отбрасывая на воду дорожки из тусклого серебра.

Через пару минут над водой начали скапливаться клубы переливающегося неярким светом тумана. Они поднимались выше и выше.

Как заворожённый я следил за миражом, который приобрёл чёткие контуры зданий, выстроившихся, будто по росту и гармонично сходившихся в центре в одной, самой высокой башне с длинным шпилем. Кинулся в свою комнату, вытащил камеру. Буквально через мгновение вновь очутился на балконе, но к моему разочарованию прекрасное видение исчезло, распавшись на клубы тумана, который через пару минут растаял, оставив лишь голубоватую дымку.

Лишь под утро удалось задремать. И когда открыл глаза, бросил быстрый взгляд на спинку кровати. Пусто. На этот раз на мою жизнь никто не покушался.

После завтрака все-таки решил пойти в библиотеку. Истории о погибших рыбаках меня больше не волновала. Решил узнать больше о жизни директора лицея. Явившийся вчера вечером призрак женщины хотел сообщить, что её задушили, или она сама покончила с собой – повесилась. А судя по поведению Сергея, это как-то связано с ним, с его прошлым.

От Екатерины я узнал, что библиотека находится совсем рядом от их дома, и решил добраться туда пешком. Но оказавшись на улице, в конце которой виднелось здание, с сожалением обнаружил, что киношники опять меня опередили.

И теперь что-то снимали на фоне причудливого фасада, украшенного лепниной, резным орнаментом. Высокие узкие окна обрамлял растительный декор, внутрь вела широкая мраморная лестница, огромные колоны высотой в три этажа поддерживали карниз треугольной формы.

Перед зданием стоял спортивный ретромобиль начала века. Именно эта штука и заставила подойти ближе, смешавшись с толпой зевак, которые скопились в огромном количестве, чтобы поглазеть на съёмки.

На площадке царила суета, кто-то бегал, что-то требовал, слышались вопли, матерные ругательства. Я осторожно протиснулся туда, где стояла экзотическая тачка – «кадиллак» с кузовом, отделанным красным деревом, родстер, то есть на два места – соответственно для водителя и пассажира.

Кожух над двигателем был поднят и в нем копался сутулый мужик в кожаной куртке и шлеме. Рядом стоял тот самый долговязый парень, которого отчитывал толстяк в кафе. Из его ругательств можно было извлечь информацию, если дурацкая тачка не заведётся, настанет конец света.

– Кривым стартером пытались покрутить? – спросил я, не уверенный, что меня вообще услышат.

Механик вынырнул из-под кожуха и выпятил презрительно толстые губы. Но молодой человек почему-то заинтересовался:

– А вы знаете, как завести эту машину?

– Немного.

Я люблю коллекционные автомобили, и периодически бываю на ретро-ралли. Иногда даже удаётся поездить на подобном антиквариате.

– Сомов, отойди! – вдруг гаркнул молодой человек и добавил гораздо мягче, обращаясь уже ко мне: – Попробуйте.

Я пролез под ограждением, подошёл к машине. Осторожно открыл багажник деревянного кузова и обнаружил рукоятку. Подошёл спереди, поставил её в нужное отверстие. Несколько раз аккуратно покрутив, я с радостью услышал, как мотор довольно заурчал.

– Ну, давай, спец, демонстрируй, что умеешь, – в глазах Сомова мелькнула зависть.

Я открыл дверь, аккуратно сел за руль, переключил передачу, выжал педаль сцепления и газа. Тачка довольно шустро снялась с места.

– Отлично! – вскрикнул молодой человек. – Вот, Сомов, учись! Как вас зовут? – спросил он, подбежав ко мне.

– Олег Верстовский, – ответил я, с сожалением покидая водительское место.

– Не хотите у нас поработать консультантом? Мы с этой рухлядью замучились просто. Хозяин её заболел, а больше никто не умеет ею пользоваться.

Покоробившее слово «рухлядь» заставило задуматься. Тачку было жалко, киношники могли её совсем ухайдакать.

– Я подумаю, – произнёс я, наконец.

К молодому человеку подскочила девочка и начала шептать на ухо, поглядывая в мою сторону. Он свёл жидкие брови вместе, недоверчиво оглядел меня, будто видел в первый раз.

– Олег, подождите. Поговорить надо. Скажите, какой у вас рост? – деловито спросил он.

– Метр восемьдесят пять, – растерянно пробормотал я.

Его глаза загорелись, и он радостно спросил:

– А размер какой вы носите? Я вам сейчас объясню, – быстро добавил он, видимо, заметив мой удивлённый взгляд.

– Сорок восьмой, – я начал терять терпение.

– Отлично! Олег, вы не могли бы примерить костюм?  Это очень нужно. Я вам расскажу, – он схватил меня за рукав и отвёл в сторону. – Вы знаете, мы ищем актёра на замену. Вы могли бы нам подойти. Да, забыл представиться, Юрий Лившиц,  второй режиссёр, – в голосе звучала неподдельная гордость.

Мне пришла в голову гениальная мысль. Если кроме командировочных получу ещё бабки, то смогу купить новый мобильник. Совмещу приятное с полезным. Кроме того, хотя я сказал Колесникову, что не собираюсь расследовать убийство Северцева, честно говоря, эта история взволновала меня. А внедрившись в съёмочную группу, хотя бы ненадолго, я бы сумел добыть важную информацию.

– Но я не актёр, – честно ответил я. – Журналист.

– Это не имеет значения.

– А сколько времени съёмки продлятся? – я с досадой вспомнил, что Михаил Иванович отпустил меня всего на две недели.

– Около недели. Максимум две, – ответил Лифшиц. – Надо снять пару сцен. Потом персонажа убивают и все.

Девочка схватила меня за рукав и потащила к трейлеру, стоявшему в переулке.

– Вот это примерьте! – крикнула она, вытащив из шкафа пару вешалок и шляпу.

Я поёжился, не то, что я суеверен, но примерять вещи погибшего актёра не очень хотелось. Она сунула мне в руки вешалки и выбежала из трейлера. Я задумчиво разложил на столике одежду – пиджак с квадратной линией плеч, просторные брюки, кашемировый шарф, плащ светло-кофейного цвета. Роскошный наряд по моде начала прошлого века. Под стать классной тачке.

Я переоделся, взглянул в высокое трюмо, на удивление костюм сидел на мне замечательно. Когда вышел из трейлера, то первым заметил взгляд  Лифшица, мне показалось, он был растерян. Я подошёл ближе и спросил, осторожно трогая шляпу с шёлковой лентой:

– Ну как?

– Замечательно, – пролепетал он. – Подождите, сейчас сделаем пробы. Катя, быстро Кроликова сюда с вещами! Маму Галю. И Кирилла. Катя, подожди! Позови .... Э-э-э Милану. Давай. Одна нога здесь, другая – там.

Лифшиц взял меня под локоток, отвёл в сторонку  и тихо спросил:

– Олег, вы играли где-нибудь, в школе, в драмкружке или ещё где-нибудь?

Я хотел сказать, что единственным выступлением перед публикой было чтение стихов в детском саду на утреннике. Но тут увидел, как на площадку вплыла неземная дива в длинном ярко-алом, блестящем платье, с накинутыми на обнажённые плечи лёгкими мехами. Я узнал её. Милана Рябинина! Лифшиц посмотрев в том же направлении, что и я, спокойно объявил:

– Да, если получится, вы будете сниматься вместе с Миланой. Она играет главную роль. Ну, так что, Олег?

– Я играл в драмкружке в школе. И в студенческом театре МГУ, когда учился на факультете журналистики, – быстро соврал я, стараясь не краснеть.

Лифшиц чуть не подпрыгнул от радости.

– Правда?! – воскликнул он. – Это замечательно! Значит так, Олег. Сейчас пробы проведём, покажем Верхоланцеву. Потом Розенштейну. Он продюсер. Главное, наша легенда. Скажите, что играете в саратовском драматическом театре. Запомните!

– А если они захотят проверить? – засомневался я. – Может студенческий театр подойдёт?

– Нет, Верхоланцев ни за что не согласится. Ему профи нужны, – задумчиво пробормотал Лифшиц. – Постарайтесь, Олег, – почти умоляюще добавил он.

К нам присоединился новый персонаж – полноватая пожилая женщина с круглым, добродушным лицом и печальным взглядом карих глаз.

– Галя, – произнёс Лифшиц. – Вот тебе объект. Нужно максимальное приближение к Северцеву.

Женщина печально оглядела меня и едва  заметно нахмурилась.

– Пожалуйста, пройдёте, – предложила певучим, низким голосом.

Мы зашли в другой трейлер, где она усадила меня перед большим квадратным зеркалом. Провела расчёской по моим волосам. И спросила:

– А вы Северцеву кем приходитесь?

– Никем. А почему я должен ему кем-то приходиться? Я тут случайно оказался.

– Вы на него очень похожи, – объяснила она смущённо. – Только лет на десять моложе. Вам сколько лет?

– Тридцать.

Она стала наносить грим быстрыми, умелыми движениями. Через пять минут  из зеркала смотрел человек, старше меня лет на десять-пятнадцать. От уголков глаз к вискам разбежались глубокие морщинки, на висках засеребрилась седина. Лёгким движением руки гримёр отняла у меня годы непрожитой жизни. Я вышел из трейлера и направился к Лифшицу, который разговаривал с Миланой.

– Милана, это кандидат на роль Северцева, – произнёс Лифшиц. – Прошу любить и жаловать. Олег Верстовский.

Я галантно поцеловал её руку с длинными, нервными пальцами. Конечно, она выглядела хуже, чем на экране. Но все равно была потрясающе хороша. Высокая стройная, почти с меня ростом, небольшой, но красивой формы бюст, тонкая талия, стройная ножка в разрезе платья; густые, жёстко завитые волосы обрамляли идеальный овал лица, скульптурно-выпуклая линия скул подчёркивала завораживающе прекрасные серо-голубые глаза, сходясь на резко очерченных губах и ямочке на чуть выступающем подбородке. Редчайшее сочетание чёрных, как смоль волос и ярких небесного цвета глаз.

– Так давайте быстренько. Сделаем фотопробу, – скомандовал Лифшиц.

Я оторвался от разглядывания Миланы, встал с ней рядом. Перед нами суетился фотограф: субтильный ярко-рыжий юноша в веснушках, с редким пушком на верхней губе.

Я с улыбкой понаблюдал, как он неумело устанавливает камеру с длинным объективом на штатив и снисходительно проговорил:

– Телевик смени на портретный фикс. Так лучше будет.

Парень поднял глаза, в которых отразился благоговейный страх, и начал судорожно рыться в кофре. Вынырнув оттуда, красный как рак и пролепетал:

– А что это такое?

– Объектив с постоянным фокусным расстоянием, – объяснил я. – Ну, у которого увеличения нет.

– А! – обрадовано воскликнул пацан, и вытащил из кофра нужный объект.

Я ощутил, как меня осторожно, но довольно жёстко взял за локоть Лифшиц и прошипел на ухо:

– Олег, не шпыняй мальчишку. Он на втором курсе учится, на операторском, во ВГИКе. Племянник Верхоланцева, – добавил он ещё тише.

Пронеслась досадливая мысль, что зря так отнёсся к неопытному пацану. Если меня не утвердят, я мог бы заполучить  портретные фотки с Миланой и выложить в своём блоге. Сенсационно. Я рядом со звездой! А теперь он меня просто пошлёт.

От грустных мыслей отвлёк персонаж мефистофельского вида – высокий, худой шатен в джинсах с художественными дырами на коленях. Вытянутое лицо с недельной щетиной, длинный, узкий нос, нависающий над тонкими губами будто клюв. Он стоял поодаль, курил сигарету через мундштук, и, склонив немного голову на бок, наблюдал за нами. Лифшиц подошёл к парню и начал о чем-то быстро говорить. Равнодушное выражение на лице Мефистофеля не изменилось.

– Ладно, – бросил он равнодушно. – Пошли.

Лифшиц подошёл к нам с Миланой и объявил:

– Олег, сейчас наш оператор вас с Миланой снимет на лестнице. Задача такая. Подходишь к Милане, берёшь за руку. Потом  вы сходите к машине, садитесь. Мило беседуете. Понятно? Кирилл уже установил камеру. Кирилл – оператор-постановщик, – объяснил он.

Парень, похожий на хищную птицу, взглянул в видоискатель, потом на меня, и поморщился. Может быть, заметил, как я трясусь от страха? Надо взять себя в руки, не мальчик уже. Если дело не выгорит, в сущности, я ничего не потеряю.

– Лиля, покажи товарищам, где им начинать, – услышал я голос Лившица, и заметил ещё одно действующее лицо – худенькую девушку со стрижкой-каре и большими, распахнутыми глазами.

Девушка прошлась по лестнице, делая пометки мелком, дошла до машины, провела жирную линию, и вернулась к нам.

– Так, все готово, – удовлетворённо произнёс Лифшиц. – Начинаем!

Милана грациозно поднялась по лестнице, остановилась на верхней площадке. Лиля щёлкнула перед ней хлопушкой и Милана начала царственной походкой спускаться. Оператор следил камерой за ней, а я должен был по команде войти в кадр.

– Стоп! – завопил Лифшиц, и грязно выругался, заставив меня вжать голову в плечи. – Лиля, быстро микрофончик прицепи Олегу. Так хорошо-хорошо. Продолжаем.

По всему было видно, как второму режиссёру приятно ощущать себя главным, командовать, делать вид, что именно он снимает кино. Я отвёл Милану к машине, старательно выдавливая из себя ничего не значащие слова, посадил на пассажирское место, сел за руль.

– Всем спасибо! – заорал Лифшиц, подскочив к нам.  – Олег, я покажу пробы Верхоланцеву и Розенштейну, – затараторил он. – Оставьте ваш телефончик, мы вам перезвоним. Вы свободны. Так продолжаем! – закричал он начальственным тоном.

На площадке опять началась суета, кто-то бегал, что-то переставлял, устанавливал, переносил. В трейлере я с сожалением переоделся в старый костюм и покинул беспокойное место.

И всё-таки я решил посетить дендрарий.  И на этот раз повезло.  Я очутился в наполненном душистыми ароматами саду. Прошёлся по аллее, засаженной пальмами разных форм, свернул к фонтану, в окружении  высоченных кипарисов и ещё каких-то странных деревьев, о которых я представления не имел.

– Северцев! Кого я вижу! Сколько лет, сколько зим! – услышал я возглас. Ко мне подлетел широкоплечий мужик и хлопнул по плечу. – Классно выглядишь, черт возьми! Отдыхаешь?

Я в изумлении посмотрел на совершенно незнакомого человека. И тут меня словно ударило током. Я забыл стереть грим, а мужик на полном серьёзе принял меня за Северцева.

– Извините, вы обознались, – произнёс я, пытаясь обойти живой шкаф, перегородивший дорогу.

Мужик явно обиделся.

– Друзей не узнаешь, зазнался. Ну как же – народный артист, – протянул он с кривой ухмылкой. – А ведь совсем недавно так же, как я щи лаптем хлебал. Кстати, ты мне ещё штукарь баксов должен. Занял и не отдаёшь.

Так вот, в чем дело. Штукарь я ему должен. Ему плевать, сильно я похож на Северцева или нет, главное выбить из меня бабки. Я достал из пиджака паспорт и сунул под нос мужику.

– Я – Олег Янович Верстовский, – по слогам произнёс я. – А Северцев уже пару суток, как в морге. Понял?

Мужик растерянно заморгал  и пробормотал через паузу:

– Извини, ошибся. Сейчас вижу – действительно как-то иначе выглядишь.

Подошёл ближе и просипел заговорщицки в лицо:

– Слушай, его убили? Да?

– Да, – ответил я серьёзно. – Я его тело нашёл в пещере. Полиция расследование ведёт.

– Значит, довела его эта баба проклятущая. Довела, – он задумчиво почесал шею.

Глава 4. Режиссер

Я просидел в библиотеке целый день. Начитался массы историй о призраках, приведениях, полтергейсте. Сложилось впечатление, что вся чертовщина в мире собралась в этом занюханном городке на симпозиум по обмену опытом. Попытался найти информацию о Колесникове, но ничего скандального не обнаружил. Лицей имел хорошую репутацию, здесь учились дети даже из других городов, расположенных поблизости. О Колесникове журналисты слагали только панегирики, великолепный семьянин, прекрасный учитель и директор. Ни одной даже завалявшейся истории о взятке или тем более убийстве.