Текст книги "Dragon Age. Inquisition. Воля Создателя (СИ)"

Я присвистнул, оглядывая диспозицию. Храмовники явно не дружили с головой, если явились в лагерь беженцев, всего лишь, втроем.

Многочисленные палатки, времянки и сооруженные на скорую руку хижины были заметны еще издали. По самым приблизительным подсчетам, в лагере беженцев находится сейчас не менее нескольких сотен человек. Даже если предположить, что в лагере не имелось вооруженной охраны, то соваться туда, всего лишь, втроем было идиотизмом чистой воды. Я не говорю уже о том, что искать таким числом среди них отступников равносильно попытке поймать голыми руками бурого медведя.

Тот факт, что они не оставили никого на стреме, и я стоял сейчас практически у них за спиной, лишь подтверждал гипотезу об их умственных способностях.

Суть претензии самозваных "воинов Андрасте" к ополченцам была ясна без лишних слов. Вооруженные, всего лишь, дрекольем, луками и колунами вчерашние крестьяне отказывались пропускать их в лагерь. Диспут продолжался, судя по всему, уже достаточно долго, чтобы обстановка начала накаляться. То и дело то один из участников, то другой – начинали хвататься за оружие, или проверять наличие стрел в колчане. Нельзя было не отметить, что вчерашним крестьянам было страшновато дерзить представителям иного сословия, но их толпа постоянно пополнялась новыми защитниками из похватавших подручное оружие крестьян, и это мотивировало стоять на своём.

–Мать Жизель, – высказался один из ополченцов, – Имеет куда больше прав говорить от имени Андрасте, чем ваше отребье. Вы отреклись от Церкви!

–Что ты сказал?! – яростно зарычал основной заводила из тройки, хватая ополченца за грудки жесткими кожаными перчатками, – Это Церковь от нас отреклась, а не мы от неё! Она сама от себя отреклась, когда дала магам волю!

Возможно, именно с этого бойцам и следовало начинать – подумал я, глядя на то, как струхнул от фанатичного напора храмовника ополченец. У вчерашних крестьян было число, но не было решимости их противников. Мне в голову закрались неприятные подозрения, что при таком раскладе трех храмовников, действительно, может хватить на весь лагерь с запасом. Будут ходить по всему лагерю, раздавать затрещины, хватать кого ни попадя, и никто так и не решится им ничего сделать.

–Или ты думаешь, мы допустили бы такой хаос, будь маги закованы в цепи? – задал риторический вопрос воин, – Мы живота своего не щадим, во имя борьбы с проклятыми отступниками, а ты готов лизать им пятки!? – бросил храмовник в лицо крестьянину.

–Негодяй! – подвел итоги своей речи воин, обрушив на оппонента пощечину. Казалось бы, непохожий на нападение удар, но нанесенный жесткой перчаткой с резкостью опытного бойца, он мигом заставил человека поплыть.

–Веди нас к матери Жизель! – требовал храмовник, тряся за грудки находящегося в полубессознательном состоянии ополченца, – Или я за себя не отвечаю! Всех вас разгоню плетями, как свору собак!

Ополченцы роптали, но попытки как-то противостоять напору доспешных бойцов не делал никто. Именно этот момент я выбрал, чтобы вмешаться.

–Магия должна служить человеку, а не человек – магии, – громко объявил я на весь лагерь, и приготовился продолжать, но обнаружив, что обращаюсь в пустоту, подавился заготовленной речью.

Меня никто даже не заметил! Лишь несколько мимолетных взглядов скользнуло по моей фигуре, в целом не сочтя меня представляющим хоть какого-либо интереса. Возможно, будь на мне сейчас мантия мага Круга, всё было бы по-другому... но, проклятье! Неужели всем вот настолько наплевать?

Рассердившись, я приблизился к храмовникам на расстояние практически вытянутой руки, и оглушительно заорал, перекрикивая ропот толпы.

–А ну все заткнулись, и слушаем сюда! – гвалт прекратился на несколько коротких мгновений, в течение на меня был направлен недоуменный взгляд почти всех присутствующих. Люди оценили мой внешний вид... и тут же отвернулись, вновь вернувшись к своим разборкам! Мне оставалось только кипеть от клокочущей внутри ярости, и гадать, почему все относятся ко мне, как к какой-то мебели. Раскрывая и закрывая от возмущения рот, как выброшенная на берег рыба, я не сразу допер, что своим обличьем сейчас я мало отличаюсь от эльфа-слуги – вот и обращают на меня внимания по-привычке не более чем на табуретку...

Руки у меня так не тряслись от гнева даже после того, как я чудом унес ноги от демонов разрыва. В голове крутились тысяча и один способ жестокой мести, один кровожаднее другого. На лицо сам собой наполз оскал ярости, а между пальцами пробежали искры.

Оглушительный гром среди ясного неба заглушил на краткий миг даже гвалт толпы. Стоящие в первых рядах были вынуждены прикрыть глаза от ослепительно яркого света, а когда они их открыли, то в их уши вонзился отчаянный крик сгоравшего заживо человека.

Возникшая, будто бы, с яркого неба молния убила одного из храмовников на месте, и задела еще одного, заставив того начать спекаться в начавших буквально на глазах плавиться доспехах. Он пытался сорвать их с себя, но от болевого шока мог лишь кататься по земле, лишь усугубляя свои мучения. Ударивший следом ему в грудь пучок ярко-синих молний прервал его муки.

–Отступн... – едва последний из оставшихся в живых храмовников очнулся от ошеломления, как на него обрушился следующий удар. Непокрытая голова стала легкой мишенью для очередного удара молнией, и вскоре он разделил судьбу собратьев, не успевших даже вынуть мечи из ножен.

–Я надеюсь, теперь меня всем слышно!? – крикнул я, в считанные секунды, добившись испуганной тишины.

–Магия должна служить человеку, а не человек – магии! – заявил я, продолжив свою речь с того момента, как меня принудили к более резким мерам.

–Но нигде не сказано, что маг должен быть рабом в цепях! И тот, кто сажает человека в клетку – пусть готовится к тому, что закончит так же, как эти, – сказал я, сбавив тон. В горле почему-то пересохло от взглядов такого количества людей, да и вдохновленные мысли куда-то подевались. Вся эта затея с речью с самого начала имела оттенок какой-то придури. Я никогда не был оратором – не в том мире, ни в этом.

Толпа, между тем, с напряженным вниманием ловила каждый мой жест и каждое слово. Следовало заканчивать этот спектакль. С моими навыками работы с толпой не исключено, что скоро пришлось бы отбиваться даже от тех, кто первоначально нападать не собирался.

–Сообщите матери Жизель, что я хочу с ней поговорить! – сообщил я толпе, – Я буду ждать приглашения на разговор, и получу его! Ну, чего ждете!?

Возможно, кто-то из ополченцев и имел что-то, чтобы возразить, но я произвел достаточное впечатление, чтобы сразу несколько человек немедленно бросились куда-то вглубь лагеря. Я не сомневался, что преподобной матери скоро донесут о моём появлении, а дальше уже всё зависело от неё самой. Захочет поговорить – так и пригласит, и заставит ополченцев меня пропустить. Не захочет – тогда и говорить нам заранее не о чем.

Отойдя в сторону, я примостился возле разлапистой ели на обочине тракта, и прислонился к ней спиной. Достаточное удаление, чтобы не нервировать людей – и вполне приемлемое, чтобы не потеряться из виду. В принципе, я настраивался на достаточно долгое ожидание, в течение которого буду вынужден мучиться от скуки...

–Я не помешала? – едва я нашел удобное положение, чтобы полежать, как уже буквально через несколько минут рядом со мной раздался женский голос.

Повернув голову, я начал изучающим взглядом рассматривать подошедшую ко мне женщину эльфийской расы. На вид, я дал бы ей чуть больше тридцати лет – в уголках миндалевидных голубых глаз уже собирались морщинки, а въевшийся в кожу загар говорил о долгих годах, в течение которых её подставляли всем солнечным лучам и ветрам. Светлые волосы были собраны в пучок на затылке. Одежда была скрыта объемистым коричневым плащом из ткани, под которым можно было спрятать целый арсенал средств для убийства... я искренне надеялся, что это была только моя паранойя, и ничего подобного у эльфийки не было. Просто, мне сильно не нравилось выражение её глаз... не в том плане, что я ощущал какую-то угрозу. Но, как бы объяснить?

Если подумать на минуту, то чтобы чувствовать себя совершенно спокойно, подходя к неизвестному, но опасному магу, нужно быть личностью в чем-то, незаурядной.

–Помешала делать – что? – искоса посмотрел я на неё, всем своим видом изображая нежелание шевелиться.

–Не знаю, – со смешком откликнулась эльфийка, – Спать, наверное?

–Я, – приподнимаясь на локтях, я пристально посмотрел ей в глаза, – Никогда не ложусь спать в незнакомом месте, не обложившись с четырех сторон минами.

–Буду знать, – кивнула мне женщина, – Но отчего такая паранойя? В конце концов, на твои мины может наткнуться не только враг, но и друг.

–Последнее время в окрестных лесах я встретил мало друзей, – откликнулся я, скрестив ладони на животе, – Зато опасной живности, храмовников, отступников, ходячих мертвецов и демонов – без счета. По мне, так в окрестностях сейчас можно лупить молниями во всё, что шевелится, а потом уже разбираться, с кем имеешь дело. Простые люди в такие времена сидят дома, и не высовываются.

–Интересный подход, – кивнула эльфийка, – Но ты сказал – живые мертвецы? – насторожилась она, -Где ты их видел?

–Там же, где я сделал их мертвыми, – прикрыл я один глаз, – Живыми мертвецами они стали уже после, и как мне кажется, это произошло из-за всех этих зеленых отблесков... провалов, откуда прут толпами демоны.

Некоторое время собеседница молчала, задумчиво изучая меня.

–Ты – очень необычный маг, – наконец, произнесла эльфийка, – Даже очень... необычный.

–Чем?

–Даже не знаю, как сказать, – вздохнула женщина, – Просто, далеко не всякий маг смог бы устроить такое представление, которое устроил ты, и после этого спокойно прилечь у дерева на обочине. Скажи: ты ведь был полностью уверен в своей победе?

–Абсолютно, – серьезно посмотрел я глаза собеседнице, заставив её на миг смешаться.

–Но ведь всегда есть риск... – начала она возражать, словно моя уверенность как-то смогла поколебать её собственную.

–Нет, – твердо возразил я ей с усмешкой, – Я бы мог повторить этот бой сотню раз – с тем же самым результатом. У них не было ни малейшего шанса не то, что победить – но даже хоть как-то навредить мне.

–Но, в конце концов, это же храмовники, – попыталась она найти довод.

–Нет, – покачал я головой, и осмотрелся по сторонам, в поисках чего-то, что помогло бы объяснить мой подход.

–Вот возьми травинку, – сказал я, – Обычный человек сопротивляется моей магии точно так же, как эта травинка сопротивляется попыткам её согнуть руками... то есть – никак.

–И как же сопротивляется храмовник? – спросила женщина.

–Как сухая ветка, – пожал я плечами, – Несколько храмовников – как пучок хвороста. Я действительно чувствую странное воздействие их магии, и допускаю, что для многих встреча даже с одним-единственным храмовником может таить в себе неприятные сюрпризы.

–Но не для тебя, – подытожила эльфийка, разглядывая меня со странным выражением.

–Верно, – кивнул я, – Их умения мешают магии спокойно течь, но до определенного предела, который зависит от численности, и опыта храмовников. При превышении некоторой критической точки, магия перехлестывает через барьеры, воздвигнутые перед ней, и сметает, подобно наводнению все, что за ними скрывается.

–Спасибо за лекцию. Очень познавательно, – поблагодарила женщина, – Но, в любом случае, ты ведь прибыл сюда, чтобы говорить не со мной, а с матерью Жизель, не так ли?

–Верно, – кивнул я, – Ты от неё пришла, не так ли?

–Я могу пропустить тебя в лагерь, – предложила эльфийка, – Поручившись за тебя, в качестве дружеской услуги. Кстати, меня зовут Шартр. Приятно познакомиться!

–Браэн, -ответил я, вставая с насиженного места, и отряхиваясь. К моему крайнему неудовольствию, эльфийка умудрилась оказаться немного выше меня ростом. Немного, но всё-таки. Вот же, незадача, -Браэн ЛаНерал.

–Я что, – спросил я у Шартр, когда при моём появлении у ворот в её сопровождении охранники без лишних слов расступились, – Прошел какую-то проверку, раз меня теперь пропускают?

–Нет, – замотала головой эльфийка, – Я же говорю, что я за тебя поручилась. Люди же видят, что ты в моём сопровождении – значит, им нечего волноваться.

–И их даже не беспокоит то, что я – волшебник? – спросил я, петляя следом за спутницей по извилистым грязным дорожкам меж хаотично расставленных палаток.

–Ты – не первый волшебник, который решил к нам присоединиться, – обернувшись ко мне лицом, серьезно сообщила мне Шартр, – Только об этом – никому ни слова! Ты понимаешь?

–По секрету – всему свету, – буркнул я вполголоса, но тут же поправился, – Конечно. Не дурак. Правда, я не вполне понимаю, с чего это магу захотеть скрываться в толпе людей? Не думаю, что он смог бы долго скрывать свои способности.

–Разные люди ищут разные способы защиты, – ответила Шартр, – Некоторые стремятся найти друзей. Чем больше – тем лучше.

– Ты, часом, не из таких? – спросил я, шагая за ней следом.

–Хм, – улыбнулась Шартр, хитро посмотрев на меня, – А ты довольно умен. Но не надо намеков, – немедленно замахала она руками, – Я могу сама за себя постоять, и в защите не нуждаюсь.

–Так всё-таки? – приподнял я бровь, – Если бы ты не искала друзей, ты бы мне это не рассказывала. Ты ищешь их для какой-то иной цели?

–Скажем так, – вздохнула эльфийка, – У меня есть кое-какие друзья, которые сейчас как раз занимаются здесь поиском... м-м-м, новых друзей. Как-то так, – развела она руками, так и не сделав свои слова мне хоть немного понятней.

–Здесь – это в окрестностях Редклиффа? – предположил я, – Звучит, как фраза из дешевого шпионского романа, честное слово.

–Забавно, правда? – приглушенно хихикнула Шартр, – Ты их, наверное, много прочитал? Я – только один, но зато множество раз. Не знаю, наверное, это тоже считается? "Трудная жизнь в Верхнем городе" – ни разу не слышал о таком?

–Нет, – помотал я головой, тяжко вздохнув про себя. Возможно, есть смысл раздобыть где-нибудь копию? Не думаю, конечно, что беллетристика средневекового магического мира придется мне по вкусу, но вдруг найдется что-то, от чего я захочу потом плеваться? Скука порой убивала меня настолько, что я чувствовал себя готовым проглотить любое чтиво, сколь угодно безвкусное.

–Я дам тебе почитать, – пообещала эльфийка, – В своё время я не смогла от неё отвертеться. Сколько ни воротила нос – всё равно, заставили прочитать. Теперь вот не могу завязать. Всё время жду новую серию.

–Писатель живет в наше время? – удивился я.

–По счастью, да, – откликнулась Шартр, – Только, что-то от него давно не было продолжений. Ох, порой мне так и хочется заявиться к нему с дубинкой, чтобы выбить новую главу! Да так, чтобы надолго хватило!

–Понятно, – улыбнулся я, – Шартр, мы точно идем к матери Жизель? У меня такое чувство, что это какой-то лабиринт, а не лагерь. Сколько здесь, вообще, человек? Тысяча, что ли!?

–Много, – отмахнулась эльфийка, – Мы почти пришли... это моя палатка.

–Шартр, – засмеялся я, – Ты не шутишь? Я не думал, что ты приглашала меня в гости?

–Можешь заходить в любое время после того, как поговоришь с матерью Жизель, – хихикнула Шартр. С сияющими, как у юной девчонки глазами, эльфийка выудила откуда-то из под матраса огромный ворох скрепленных тесьмой пергаментов, и торжественно вручила их мне.

–Вот! – объявила она, – Это подарок. Надеюсь, тебе понравится.

–Уф, – пробормотал я, испытав совершенно искреннюю растерянность впервые с момента появления в этом мире. Лишь спустя несколько секунд я смог вымучить из себя благодарную улыбку.

–Спасибо... наверное.

–Нет! – выпалила Шартр, замахав руками, – Не благодари, пока не прочитаешь! Вдруг, тебе не понравится?

–Ладно, – вздохнул я, с помощью эльфийки аккуратно сложив стопки пергаментов в наплечную сумку, – Я попробую почитать всё это. В любом случае, спасибо.

–Не за что. Теперь пойдем к матери Жизель, – предложила Шартр, – Я и так много у тебя заняла времени. Мать Жизель, на самом деле, просила меня убедиться, что ты не агрессивен – и тут же возвращаться назад. Извини еще раз.

–Всё в порядке, – кивнул я.

***

Манвэ тревожно зашевелилась во сне, разворошив постель. Теплое шерстяное одеяло, натянутое по самый нос, свалилось на пол, лишь самым кончиком оставшись в руках эльфийки. Вскоре легкий сквозняк, приносивший в хижину холодный воздух с самых верхушек Морозных Гор, заставил её окончательно окоченеть. В неосознанной попытке сохранить тепло, она свернулась калачиком, обернувшись вокруг сохранившегося в её руках куска одеяла. В тот же самый момент, что-то увиденное во сне заставило её, испуганно охнув, резко раскрыть глаза.

Первая наследница Хранительницы Истиметориэль Лавеллан – таково было полное звучание её титула, когда она покинула клан. Некоторое время она неподвижно лежала на кровати, пытаясь понять, видит она окружающее наяву, или всё еще во сне.

В своём кошмаре она вновь пыталась спастись бегством от пугавших её паукообразных тварей, целой сворой стремившихся её настигнуть. Вновь она проклинала остроту своего зрения, позволявшего видеть всё в мельчайших подробностях, начиная от голодно щелкавших паучьих жвал, и заканчивая жирными ворсинками на их же белесых брюшках. Многочисленные глаза-бусинки не отрывали от её тела вожделенного взора, нисколько не скрывая желания впиться жвалами в еще теплое мясо.

Манвэ передернулась от отвращения всем телом, с головы до щиколоток. Главная Хранительница говорила ей, что эльф узнает что-то новое столько, сколько живет. Сейчас её ученицу больше заботил вопрос, сколько же нужно прожить, чтобы не узнать что-то новое – а забыть что-то старое, не слишком приятное, по меньшей мере.

Память, прекрасно сохранившая образы кошмарных демонов, в остальном отказывалась служить своей владелице. Манвэ не помнила, когда именно она прибыла на Конклав, хотя помнила указания Хранительницы по этому поводу. Также, эльфийке до сих пор было непонятно, каким образом она столкнулась с Верховной жрицей – если считать правдивыми те видения, что были явлены сводному отряду, вошедшему в Храм Священного Праха, чтобы закрыть Брешь...

–Беги! – кричала Верховная Жрица, обращаясь в видении к Манвэ Лавеллан. Чей-то пугающий голос твердил о наступившем триумфе, и называл сестру Джустинию своей жертвой... частью чудовищного ритуала, включавшего в себя... жертвоприношение – если эльфийка правильно понимала. Дальнейшее содержание видений было совершенно непостижимо – как и причина, по которой некто решил их явить. Леди Кассандра отчего-то считала, что их показывала им сестра Джустиния, каким-то образом дотянувшись до них из самой Тени, а Солас предполагал, что увиденное ими являлось не более чем следами реальных событий, отпечатавшихся в Тени. Манвэ пыталась восстановить утерянные воспоминания, но чем больше она это делала, тем сильнее болела голова, а внутри разливалось чувство набиравшего силу ужаса.