Текст книги "Замерзшая Земля (СИ)"

Автор книги: Евгений Алексеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

– Отдыхайте.

Глава 13. Фатальная ошибка

– Получив команду: «приготовиться» вы должны встать, проверить зацеплен ли карабин, а прибор на запасном разблокирован, подойти к двери …

Мягко коверкая гласные, капитан Гришко, по-медвежьи переставляя ноги в высоких армейских ботинках, ходил по проходу. Где друг против друга сидели два десятка парашютистов, и рубил воздух широкой, как лопата, ладонью, монотонно повторяя инструкцию, которую я и так знал наизусть.

В самолёте витало то самое напряжение, которое всегда рождается в момент, когда одновременно много людей сплачивает единое чувство – на этот раз страх.

– Боишься, Тарханов? – в полумраке белели зубы и белки глаз сидящего напротив Комаровского.

Ухмыляется во всю свою физиономию с недельной уже щетиной – чётко соблюдает негласные правила – не бриться перед боевым вылетом, а мне всегда на это было наплевать.

– А чего мне бояться? Я в парке Горького с вышки прыгал сотни две раз, и как угодно и спиной и ласточкой.

– Так-то в парке, а здесь совсем дело другое.

Не боятся только идиоты.

Помню, как учился в МАИ и занимался в парашютном прыжке. Все прыгали, но не я. Прячась в кустах возле парашютной вышки, клял себя за слабость и трусость. Высматривал с завистью и ревностью, как вся наша группа, даже девчонки, взбирается с шутками и прибаутками на пятидесятиметровую высоту, с визгом вылетают из-за бортика, усаживаются в кольцевой лямке подвесной системы, как нас учили в кружке – ноги вместе, согнуты в коленях…

Говорил себе: ну ты мужик или кто? И бесёнок в моей душе, вопил с гнусным хихиканьем: нет, ты слабак, трусливое чмо, и никогда настоящим мужиком не станешь, как ни старайся. Ну почему, почему я не могу? И все эти мучения могли длиться вечно, пока я не познакомился с невероятно эффектной девицей, и мы отправились гулять в парк Горького. Каким соловьём я заливался перед ней, хвастаясь своими подвигами, пока не пришлось доказывать на деле, чего стою. Перед нами выросла парашютная вышка и эта бестия вдруг хитро прищурившись, предложила: айда прыгнем!

Как это – прыгнем? На меня сразу будто обрушился ушат ледяной воды.

Но что я мог возразить?

Ступеньки, много ступенек. Я перешагивал их решительно и энергично, рассказывая какую-то весёлую историю, делая вид, что совершенно не боюсь. И казалось, что действительно выбросил из головы то сводящее с ума действо, которое предстояло мне.

Я вылез на площадку – пути назад нет. На мне защёлкивают карабины подвесной системы, на ногах, руках. Но с каждой секундой страх овладевал мною все сильнее и сильнее и я уже не мог глядеть в эту притягивающую взгляд пустоту – там, где люди казались муравьями, а деревья сливались в мрачное месиво.

К пугающему и в то же время манящему краю я подполз почти на корточках, на ослабевших ногах с дрожащими руками и колотящемся на уровне горла сердце.

«А, пошёл!» – кто-то сзади толкнул меня. Машинальный шаг в бездну, сильный рывок вверх – ноги выше головы.

Визжали блоки, тяжёлый брус противовеса поднимался, а навстречу неслась земля. И буря восторга обрушилась на меня, как цунами, накрыв с головой. Чёрт возьми, и я боялся все этого? Это же так легко!

Преодолел страх, дальше только дело техники. Прыгал в группировке, спиной, «ласточкой».

Но сейчас всё равно не мог сдержать внутреннюю дрожь – как это, взять и покинуть самолёт. Хватит ли смелости шагнуть за порог, в пустоту?

Распахнулась дверь – оглушающий шум мотора, свист ветра и ослепительный после сумрака свет ворвался внутрь. Ребята один за другим начали вставать. И вот уже моя очередь. Бросил взгляд на Комаровского, заметив его бегающие глазки, как он нервно переставлял руки, то складывал на груди, то опирался о скамейку. Он только делал вид, что не боится, а сам трусил хуже меня. И это почему-то помогло расслабиться. Я уже решил, что брошусь красиво – «ласточкой».

Ух. Внезапно тело потеряло опору, я рухнул в пустоту. Невыносимо долгое падение, нет – парение в пустоте. Сверлящая мозг тревожная мысль – почему так долго, почему не кончается? И вдруг сильный рывок, переворот и я увидел над собой уходящий самолёт и распускающиеся белые цветки парашютов моих товарищей.

Ветер понёс меня туда, где стоял стеной высокий лес, а дальше – золотилось поле кукурузы. Я начал скользить, тянуть стропы.

И тут в нос полез удушливый горький запах гари, я метнул взгляд – белый купол с жадностью пожирал огненный вихрь. Откуда он взялся, чёрт возьми?

Пробил озноб – я сидел не в кольцевой лямке парашюта, а в кресле катапультирования, прижатый к спинке привязными ремнями. А земля, слившись в неразличимое месиво, нарастала так стремительно, что свистящий в ушах ветер готов был вырвать глаза из орбит.

Страшный удар скрутил тело мучительной, ни с чем ни сравнимой болью. Голову словно насадили на острый кол. Перед глазами высыпался ослепительный фейерверк искр, замелькали красные надписи: «Миссия не пройдена. Ошибка. Ошибка. Переменная не найдена. Ошибка. Сбой системы. Сбой системы. Фатальная ошибка».

Сознание прояснялось медленно, с неохотой выпуская из мутного небытия. Открыл глаза – хлынул яркий свет, который тут же потускнел. И я обнаружил, что лежу в чем-то похожем на аппарат для томографии мозга. Только уже с открытой крышкой. Вижу над собой серебристые панели потолка. Я вернулся в реальность? Но почему?

– Какого черта вас туда занесло?!

Я повернул голову и заметил рядом молодого человека, смахивающего на Паганини, как его изображали на картинах – сутулый и тощий, с иссиня-чёрными волосами, кольцами ниспадавшими на узкие плечи. Вытянутое бледное лицо, глаза расширены, чёрные точки зрачков. Подскочил, схватил за воротник, резко приподнял – я так близко увидел его, что разглядел затянувшиеся красно-фиолетовые прыщи на левой стороне шее.

– Отстань от него, Корнелий! – раздался резкий, властный окрик.

Парень, выпятив нижнюю челюсть, сжал губы в тонкую линию. Тяжело, прерывисто задышал. Но потом всё-таки отпустил меня, брезгливо вытер руки о штаны. Рядом с ним появился ещё один персонаж – невысокий плотный мужчина в белом халате. Глубокие морщины на лбу, на щеках и шее выдавали немалый возраст, только глаза, светлые и ясные делали моложавым.

– Кто вы такие? – хрипло выдавил я. – И почему я вернулся?

– Хотите что-нибудь выпить? – предложил немолодой мужчина. – Вставайте, надо поговорить.

Я с трудом присел, осторожно переложил ноги вниз и бросил испытывающий взгляд, мол, вы теперь видите, что встать я не могу.

Корнелий растерянно заморгал, отступил назад и, кажется, готов был сбежать. Но мужчина властно схватил его за руку. Вызвал на коммуникаторе экран, пробежался пальцами и убрал.

– Сейчас вам привезут кресло, – объяснил он. – Меня зовут Шилов, – он подошёл ближе, подал руку и я ощутил, какие у него сильные, прямо стальные, пальцы. – Вадим Эдуардович. Я – руководитель проекта Хеолары. А это, – он махнул рукой в сторону парня: – Корнелий Голубцов. Он программист.

– Главный специалист, – парень высокомерно задрал нос.

– Ну да, верно. У нас к вам пара вопросов, Алан Николаевич.

Через пару минут дверь распахнулась, вошёл рослый мужик в синей спецовке, толкавший перед собой инвалидное кресло. Подкатил ко мне и как пушинку пересадил меня туда. И так же быстро испарился.

– Пойдёмте, – предложил Шилов. – Что-нибудь выпьем. Кофе хотите?

Я облизал обветренные сухие губы – я уже забыл запах и вкус настоящих, не виртуальных продуктов.

Когда я выкатился на каталке в коридор, понял, что это та же самая лаборатория, куда меня привезли, чтобы подключить к виртуалу. Шилов шёл рядом, указывал путь. Сзади плёлся Корнелий.

Шилов провёл меня по коридору – это напоминало подземный лабораторный комплекс нашего виртуального гарнизона – за широкими панорамными окнами проплывали лаборатории – мелькали роботизированные руки, стройные ряды высоких шкафов вычислительного центра, генераторная, склады, заставленные стеллажами. Наверно, разработчики просто оцифровали собственные помещения, вместо того, чтобы создавать что-то новое – дёшево и сердито.

Дошли до незаметной двери в конце коридора, Шилов открыл магнитной карточкой замок, пригласил внутрь.

В небольшом помещении без окон, с выкрашенными бежевой краской стенами, много места занимал большой пустой стол буквой «Т» с креслами по обеим сторонам. По стенам выстроились металлические шкафы. Корнелий отодвинул одно из кресел и плюхнулся. Отодвинулся и взгромоздил на стол ноги. Шилов даже глазом не моргнул – видно такое поведение было в порядке вещей. Подошёл к элегантной, отливающей хромом кофемашине и налил в белую фарфоровую чашечку ароматного напитка. Поставил передо мной. Его вежливость напрягла меня. Чрезмерная вежливость – обратная сторона жалости. Кофе я мог налить себе и сам.

– Ну, так что же, Алан Николаевич? – Шилов присел за стол, скрестил пред собой длинные пальцы. – Как вы смогли попасть в Хеолару?

– Не знаю, – правду говорить я не собирался. – Просто решил поднять С-46 выше облачности – иначе начиналось обледенение. Небо расступилось, и мы выскочили в какую-то странную область. Летели там долго, пока не прилетели к парящему в небе городу. А под ним оказалась Хеолара.

Я пригубил кофе, зажмурился на миг, ощущая, как горячий ароматный напиток пролился по пищеводу в желудок.

– Корнелий, это твоя вина – не закрыли уровень перехода.

– Да кто ж знал, что этот… – Корнелий запнулся, метнул в меня разъярённый взгляд, покачался на кресле. – Вадим Эдуардович, нельзя же до бесконечности закрывать. Мы закрыли десять тысяч и все.

– Десять тысяч – что? – поинтересовался я. – Футов? У С-46 потолок – 24,5 тысяч футов.

– Десять тысяч метров, – пробурчал Корнелий. – Условных, конечно.

– Вы теперь вернёте меня в Сан-Франциско? Но в Хеоларе я должен миссию какую-то выполнить. Вызволить брата … этого самого… командора Дамира. Какие-то баллы получить.

А сердце как-то нехорошо сжалось – значит, я больше никогда не увижу Маруну.

Корнелий презрительно хмыкнул:

– Вы попали в ту область, где никаких миссий не должны были выполнять. Там и игра другая. И вообще, – он рубанул ребром ладони по подлокотнику кресла. – Самолёт в Средневековье. Идиотизм.

– Ну и что? – не понял я. – Для него сразу нашлось что-то подходящее.

– Нет, не нашлось, – Шилов указательным пальцем задумчиво поскрёб висок. – Просто когда вы там объявились, мы срочным порядком начали менять программный код. Сделали летающие аппараты…

– Экранолёты?

– Да. Совершенно верно. Начали вводить изменения, чтобы хоть как-то для игроков дать объяснение, почему там появился самолёт второй Мировой…

– И это вызвало программный сбой! Фатальный! – Корнелий подскочил на месте, как игрушечная обезьянка на пружинке, чуть не свалившись назад. – Всё полетело к черту! Серваки отвалились. Игроков выкинуло к чёртовой матери. Они жутко не довольны! – он громко шлёпнул ладонями по подлокотникам.

– Значит, вы меня туда возвращать не будете?

– Да кто ж его знает! – фыркнул возмущённо Корнелий. – Сейчас как раз опрос идёт фокус-групп. Хотят они продолжения или нет!

Я вздохнул, выпил до дня кофе и со стуком поставил чашку на стол.

– А что, – Шилов вдруг хитро сощурился, уголки рта поднялись. – Чего вы так рвётесь обратно? Баллов вам это не принесёт. Кое-кто понравился? Маруна?

Кровь прилила к лицу, я не смог выдержать его изучающий взгляд, отвёл глаза.

– Хотите познакомиться с ней? – продолжил Шилов.

– А что она разве не НИП? Я думал…

– Она – неигровой персонаж, но её играет реальная актриса. Актриса интерактивного кино. Очень хорошая. Марина Зинченко.

Хотел выпалить: «хочу познакомиться», но слова застряли в горле, язык прилип к нёбу. Чёрт возьми, ну, что я как прыщавый подросток?! Даже злость взяла. Не услышав моего ответа, Шилов словно протёр ладонью по поверхности стола – закрутился голубоватый куб:

– Марина, подойди в мой кабинет.

– Я не могу, Вадим Эдуардович…

– Здесь тот самый лётчик, Алан Тарханов. Ты хочешь с ним поговорить?

– Алан? Да, конечно. Минут через пятнадцать приду, – ленивая капризность в её голосе мгновенно пропала, сменившись на явную заинтересованность. – Мы только закончим…

Господи, тот же чувственный, мягкий, такой живой и тёплый голос, от которого свербело в горле, влажнели ладони. И стало как-то стыдно за свою неподвижность в кресле-каталке.

– Ну вот, она сейчас придёт, – Шилов откинулся на спинку кресла с добродушной улыбкой.

– А, у вас тут есть… – я подёргал себя за длинную и неопрятную бороду, выросшую за время лежания в капсуле, взъерошил волосы. – Ну, побриться…

На лице Корнелия расцвела такая красочная невероятно саркастическая насмешка, что безумно захотелось его стукнуть.

– Корнелий, покажи нашему гостю. И хватит лыбиться. Думай лучше, как решить проблему с багами.

– Мы уже решили, – проворчал главный спец. – Только серваки перезагрузим. И всё.

Он взглянул на меня с тем же снисходительным высокомерием и вскочил на ноги.

– Пошли.

Но далеко мы не ушли. Свернув в коридор, Корнелий легко обмахнул ладонью стену на уровне груди – краска, словно облезла, из стены выскочил вращающийся голубоватый куб. Быстро прокрутив его, парень что-то нажал, выбрал, и рядом со мной обозначилась щелью дверь. С тихим стуком отошла. Корнелий театрально поклонился, приложив руку к груди, словно приглашал дорогого гостя войти в дом.

– Помочь? – он выпрямился и вдруг стал очень серьёзен, даже грустен.

– Не надо, сам справлюсь.

Помещение заполняли округлые конструкции в виде больших колёс из прозрачного синеватого пластика. Как только я подкатил к одной из них, с тихим шелестом поднялась створка. Когда перенёс тело на мягкое и удобное сидение, створка медленно опустилась, и перед глазами возник экран с выбором опций, в которых разобраться оказалось не так просто.

Пока струйки воды ласково массировали кожу, закрыв глаза, я представлял, что мир за то время, что пробыл на замерзшей Земле, сильно изменился. Голографические экраны, которые можно вызвать – достаточно провести ладонью по поверхности, не казались мне чем-то экзотическим – я видел подобные разработки в научно-популярных фильмах. Но не думал, что за такое короткое время всё это станет обыденностью. Душевая кабинка с футуристическим дизайном. Впрочем, какие ещё секреты хранят военные?

Когда процедура закончилась, и я выбрался из кабины, уже поджидала стопка моей одежды и белья, отдававший едва заметным свежим ароматом. И только, когда я надел всё, вдруг пронзила мысль – как же быстро машины выстирала и высушила мои шмотки? Удивительно.

Я не нашёл зеркала, а посмотреть на своё реальное лицо хотелось. И тогда я просто сделал так же, как это делали Шилов и Корнелий – провёл рукой по стене в первом-попавшемся месте. И едва не отпрянул в сторону, когда словно сквозь пальцы пробился голубоватый свет, закрутился куб. Но разобраться в опциях я не смог. Слишком много непонятных терминов. Так что пришлось вместо зеркала использовать дверь кабинки. А так вроде и ничего – побрили и постригли меня вполне по-человечески – выглядел даже моложе, чем в вирте.

Я выбрался в коридор, растерянно огляделся в поисках Корнелия – совершено не ориентировался в этом месте. И уже хотел спросить, как вернуться в кабинет Шилова, как услышал такой знакомый голос, от которого бросило в жар:

– Алан!

Я резко развернул каталку – ко мне летящей походкой спешила девушка, потрясающе похожая на Маруну. Показалось на миг, что она двигается словно при замедленной съёмке – плавно, грациозно, плывёт по воздуху. Но потом реальность вновь обрела нормальный ритм, и Марина подбежала ко мне, немного запыхавшись. Присела рядом, вглядываясь сбоку в моё лицо.

В глазах ни капли жалости, сожаления или брезгливости. Светилась, искрилась и переливалась только радость, словно от встречи со старым другом. Промелькнула досадная мысль – она же хорошая актриса, может притвориться, но я гнал сомнения прочь. Только впитывал тот тёплый свет, идущий от неё. Она выглядела чуть проще, грубее что ли, реалистичней. Но это заводило сильнее, чем идеальная оцифровка в игре.

– Алан, я так рада вас увидеть здесь, в реале, – взяла меня за руки, коснулась мягко и нежно, вызвав приятные покалывания и дрожь. – Хотите, покажу вам, как мы все это снимаем?

Она потащила меня по коридору к лифту, и пока мы поднимались, рассказывала смешные истории, о жизни, съёмках, о людях. И всё выходило у неё так легко, непринуждённо и в то же время необыкновенно увлекательно, так цепляло, что мне хотелось слушать и слушать её низкий певучий голос. И я даже не заметил, как мы добрались.

Распахнулась дверь, и на миг я застыл в каком-то оцепенении. Огромный, нет, просто необъятный зал заполняла мерцающая зелёная паутина с весело перемигивающимися огоньками. Стены, уходящие куда-то в немыслимую вышину, составленные из отливающих антрацитом пятиугольных сот с ярко светящимся отверстием в центре. А по углам возвышались высокие цилиндрические башни с зависшими у вершины кольцами.

– Катушки Тесла? – вырвалось у меня.

Представить не мог, что для создания каких-то игр сделан такой здоровенный павильон с массой оборудования.

– Верно, – Марина радостно улыбнулась.

– А зачем вообще нужно такое помещение? Разве не проще все на компьютере сделать?

– Проще. Но представляете, Алан, сейчас театр, кино уже почти умерло. А мы пытаемся всё это возродить. Это наши театральные подмостки, где мы играем. Не цифровые анимированные модели, а реальные люди.

Мигнул свет, на миг все погрузилось во тьму, а когда вновь ярко осветилось, паутина вначале медленно, потом все быстрее начала превращаться в декорации виртуального города. Дух захватило – реалистично, объёмно. Сверху – невероятно высокое голубое небо с оранжевыми двойными звёздами. Внизу – каналы с лодками под разноцветными парусами, сверкающая серебром морская гладь, дома, мостовые.

– Красиво?

– Да. А скажите, вот тот особняк – ну, как бы дом госпожи Маруны, его тоже воссоздают?

– Это Хатли Касл. Он находился в Канаде, Британской Колумбии. Особняк построили в девятнадцатом, кажется, веке как школу кадетов. Там часто снимались фильмы и сериалы в двадцатом веке. Но когда его разрушили, остались лишь оцифровки. Много оцифровок. И мне он так нравится, что я предложила его использовать. Я очень люблю это ретро. Вам ведь понравилось? Да, Алан?

Она с таким почти детским восторгом начала рассказывать о своей работе в лицах, подражая голосам, передразнивая кого-то. Живо и энергично жестикулировала, лицо раскраснелось, глаза заискрились. Гибкие сильные руки порхали, как крылья – чем-то она напоминала лебедя, который вот-вот взмахнёт крыльями – унесётся ввысь.

А мне почему-то вспомнилось, как также Эдит рассказывала о своей работе в Красном Кресте. Господи, она так далеко теперь, словно нас разделило не только пространство, но и время. Душу обжёг ледяной туман грусти – смогу ли я вернуться туда? Перед глазами замелькали события и люди, с которыми я подружился там. Но я ловил себя на мысли, что не знаю, – хочу ли я вернуться туда, или все-таки жажду остаться здесь, с Мариной и всей этой милой и прекрасной чехардой.

И страшился, что это оборвётся, когда закончится опрос фокус-групп, и отправлюсь я вновь в ледяной кошмар. Я поёжился.

Словно в ответ на мои мысли у Марины завибрировал коммуникатор на запястье. Она вызвала экран – возникло лицо Шилова.

– Да, Вадим Эдуардович, – я услышал голос Марины. – Мы сейчас придём.

Шилов ждал нас в небольшом кафе, где в мягком сумраке тонули овальные столики без ножек, словно висящие в пространстве на разной высоте. За окном – влажный сине-чёрный атлас неба, вышитый блестящими блестками звёзд. Кажется, мы оказались в раю, так хорошо и уютно здесь было.

– А, встретились, – воскликнул Шилов. – Чем занимались?

– Я показывала Алану один из съёмочных павильонов. Ну что вы решили, Вадим Эдуардович? Возвращаете нас? – она лукаво и ободряюще подмигнула мне.

– Пока не знаю. Опрос ещё не закончился.

Это мучительное ощущение сродни ожиданию казни – продлятся ли эти счастливые мгновения рядом с Мариной, или меня сразу швырнут назад – в ледниковый период умирающей Земли?

– Вам понравилось, Алан? – поинтересовался Шилов. – Наша компания одна из первых решилась на такое новшество – интерактивный театр, живой, меняющийся по воле зрителей, организм. Разве это не прекрасно?

Глаза вспыхнули гордостью. Кажется, он был увлечён этой идеей не меньше, чем Марина, а я никак не мог понять, чем они так восхищаются. Безусловно, в кино использовались спецэффекты, созданные на компьютерах, но основная часть съёмок все равно проходила в реальном времени – в павильоне, на натуре. А уж театр оставался неизменным. Я не видел ничего особенного в этом.

– Да, это здорово. Люблю театр. Если бы мог покидать виртуальную реальность, то обязательно бы ходил на спектакли.

Марина и Шилов уставились на меня в изумлении.

– Вы не можете выходить из системы? – Марины недоверчиво покачала головой. – Никогда? Почему?

– У меня просто нет опции «Выход», – я пожал плечами. – Так и торчу там круглые сутки. И да, кино нам ещё показывают. А вот театров у нас нет. Кстати, а вы не могли бы сделать эту опцию в моей системе?

– Нет. Мы вообще-то не в курсе этой разработки военных, – Шилов поёрзал на кресле. – Лишь используем вместе с ними квантовый вычислительный комплекс. Но они не лезут к нам, а мы к ним. Как всё у них там действует – никто из нас не знает.

– Квантовый? – показалось, что я ослышался. – Разве его уже сделали? Когда?

– Как это уже? – удивился Шилов. – Когда же? Да… лет двадцать уже назад сделали. Сейчас вспомню. Марина, когда же бишь это было? Вспомнил. В 2103 году мимо Земли пролетал странный объект, как будто инопланетный корабль или что-то в этом роде. Ракеты космической обороны Земли его случайно уничтожили. Осколки разлетелись по всей тропосфере. Но кое-что удалось собрать. Оказалось, что это прекрасный сверхпроводник. На его основе удалось сделать квантовый компьютер. Затем целый комплекс.

Что-то меня зацепило в этих простых и в то же время звучавших как настоящая фантастика словах. Стоп.

– В каком году вы сказали? – я перевёл взгляд на Марину, потом на Шилова

– В 2103-м.

– Вы что, смеётесь? То есть сейчас уже 2123 год?

– 2125, – проронил Шилов. – А что?

– Но я начал участвовать в этом эксперименте в 2025 году! Что, с тех пор прошло сто лет? Но этого быть не может!

Они как-то странно переглянулись, словно решили, что я спятил.

– Да нет, Алан, этого быть не может. Вы что-то путаете, – Марина мягко погладила меня по руке, но я ощутил, что пальцы у неё дрожат.

Может быть, каким-то непостижимым образом, я перенёсся в будущее? Но это же, черт возьми, здорово! И тогда всё, что я увидел, объяснимо.

– А скажите, вы смогли решить проблемы с такими, как я? – я провёл руками туда-сюда по ободу блестящих колёс каталки.

– Разумеется, Алан, – Марина улыбнулась. – Мы вылечим вас.

– И я смогу летать?

Господи, представить не мог этого счастья. Мог бы остаться здесь, в этом новом мире. С Мариной. Не возвращаться в ледяной кошмар. Если, конечно, они разрешат мне. Но почему бы и нет?

– Летать? – Шилов приподнял одну бровь. – Нет, конечно. Не сможете. Ну, то есть, сможете как пассажир. Не как пилот.

– Но почему же? – я почувствовал себя уязвлённым, кажется, они списали меня так же, как все эти мерзавцы, которые нанимают пацанов управлять беспилотниками. – Понимаю, техника здорово изменилась за это время. Но потренируюсь. Освою. Я – хороший лётчик. И не такое осваивал.

Хотел сказать, что скоро буду пилотировать орбитоплан, а там и глядишь какой-нибудь звездолёт с двигателями на антивеществе – чем черт не шутит?

– Алан, не волнуйтесь так, – Марина ласково погладила меня по руке. – Вы – замечательный лётчик.

– Дело в том, что на Земле больше не осталось авиации, которую бы пилотировали люди, – объяснил Шилов спокойно. – Никакой. Только автоматика, роботы, андроиды.

– Как это возможно? – я на миг оторопел, решив, что ослышался. – В 2045 году на Земле было около полумиллиона самолётов: военных, гражданских, спортивных! Да Бог знает каких! И все они управлялись людьми! Куда же все это делось?

– Их постепенно заменили на беспилотные. Что тут такого особенного? – Шилов недоумевал. – Так надёжнее. Исчез пресловутый человеческий фактор. Бывшие лётчики освоили другие профессии. Никаких проблем.

Глава 14. Локация: дирижабль. Часть 1-я

Свет заполнял пространство мягкой золотистой дымкой. Но меня это раздражало – хотелось яростного жгучего солнца, чтобы впитать всем телом, от босых ступней до взмокших со сна волос, зарядиться как аккумулятор после стольких месяцев пребывания в ледяной стуже, когда даже постель обжигала холодом, останавливая сердце.

Марина спала, подложив под припухшую разрумянившуюся щёчку ладонь. И солнечные зайчики ласкали трогательную округлость её плеча. Я наклонился, тихонько дотронулся губами до её прохладной бархатистой кожи. Стараясь не разбудить, поцеловал в маленькую складочку на шее, вдохнув волнующий терпкий запах её тела, волос.

Ночи, что я проводил с Мариной, могли стать для меня чем-то необычным, если бы состоялись в реале. Увы, я ничего не успел продемонстрировать Марине, хотя люди будущего действительно дали возможность мне стать вновь полноценным человеком, мужчиной. Но и здесь, в игре, Марина или колдунья Маруна после ночей любви выглядела очень довольной.

Фокус-группы проголосовали почти единогласно за продолжение миссии «Спасение Адгера – брата командора Дамира». Теперь её ввели в игру уже на полном основании. Одним из условий стала романтичная линия между майором Макнайтом и госпожой Маруной. Марина нравилась мне, но я представить не мог, что под «романтикой» разрабы понимали очень близкие отношения. Корнелий клялся и божился, что никто из зрителей не увидит, чем мы занимаемся в спальне, но верилось в это с трудом. Я ощущал себя очень неуютно – участие в порно-шоу в мои планы не входило.

Принял ванну – понежился под тёплыми, потом прохладными струйками воды, с наслаждением наблюдая, как они бегут по груди, животу и ногам – сильными, с резко очерченными рельефными мускулами. Тактильные ощущения в игре были невероятно реалистичными. Действительно я ощущал себя совершенно здоровым, бодрым и энергичным.

Надев рубаху, штаны, короткий жилет из мягкой белой кожи по моде здешних мест, вышел наружу. Тихо, не так жарко, воздух чистый, пропитанный терпким запахом зелени, куда едва заметно примешивалась деликатная цветочная нотка. Здесь же выстроили посадочную площадку и ангар для С-46.

Я вдохнул пьянящего свежего воздуха, расправил плечи. На высоком куполе неба тонкая нежнейшая бахрома облачков. Красотища.

Я направился по тропинке, петлявшей мимо стройных корабельных сосен к сверкающим колоннам завода.

Среди тех, кого я спас из обрушившегося купола, нашёлся химик – тот самый худой немолодой мужчина, который так ловко отбрил Лесли Роджерса, когда мы возились с генератором. Звали химика Ласло Мольнар. Его я обнаружил наверху стального резервуара, куда сливали бензин.

Осторожно переставляя ноги по визжащим ступенькам подозрительно хлипкой металлической лестницы, я поднялся наверх.

– Ну что, Ласло, сколько литров добыли сегодня?

– Литров? – он непонимающе свёл вместе седые редкие брови.

– Галлонов, галлонов.

Не могу привыкнуть к этим американским мерам, чёрт их дери.

– Около десяти тысяч. На полёт туда и обратно до верхнего города хватит. Можно всё сворачивать

– Ласло, нам ведь и улететь ещё нужно отсюда.

– Улететь? – он хитро сощурился. – А может не стоит, майор? Здесь ведь так круто.

Да, это верно – не поспоришь. Я подошёл к металлическому ограждению, положил руки и на миг задумался, разглядывая говорливый лес, ветерок, игриво забираясь под рубаху, приятно холодил грудь.

Я никому не говорил, что понятия не имею, куда нам вообще лететь, но хотел вернуться в Сан-Франциско. Конечно, я совсем не соскучился по завывающим вьюгам, колючему снегу, ледяным ливням и лютому морозу. Лишь надеялся, что найду, наконец, в своём меню опцию «Выход» и вернусь в реальную жизнь. Уже здоровым. Смогу летать. Когда я представлял, как вновь окажусь на базе в Хотилово, увижу гордо выстроившиеся в ряд МиГи, окунусь в дурманящий запах отработанного керосина, масла, заберусь в кабину реального, а не виртуального истребителя – тоска сводила с ума.

– Ласло, а зачем вы вообще присоединились к игре? Что вас заставило участвовать в этом ледяном кошмаре?

– Выбора не было другого. Иначе мне грозил пожизненный срок.

– За наркоту?

На его лице возникла хитрющая мефистофельская усмешка.

– Нет. За убийство. Тройное.

Он развернулся спиной и оперся об ограждение. Сложив руки на груди, смерил меня таким взглядом, что холодок пробежал по спине.

– А вы, майор? Вас-то что заставило?

– У меня всё просто. На учениях проводили воздушный бой. Мой истребитель столкнулся с другим. Я выжил, но повредил позвоночник – ноги отказали. Инвалид в двадцать семь. Пытался найти работу – никуда не брали. В итоге принял предложение. Здесь я могу летать.

– Надо же, значит, вы реальный лётчик. Тогда вам легче.

– Да я бы так не сказал. Такого количества летательных аппаратов, что система предложила, я освоить не в состоянии.

– Ну почему же, – он вздохнул. – Освоите. У нас же впереди целая вечность.

– Вечность? Почему вы так решили? Когда наши тела постареют и мы умрём физически, отключимся от игры.

– Физические тела? Разве они не уничтожены уже?

Я уже хотел сказать, что совсем недавно очнулся в своём теле, в будущем. Как меня пронзила странная мысль – а что, если это тоже была виртуальная реальность? Лишь определённое перемещение моего оцифрованного разума в некий мир, несуществующий?

– Вас там ждут, майор, – чуть насмешливый голос Ласло оторвал от размышлений.

Я машинально бросил взгляд и увидел внизу Марину. Она мило улыбалась и махала мне рукой.

Спрыгнув вниз, я оказался рядом.

– С добрым утром, дорогой!

Я молча поцеловал ей руку, прижав на мгновение к своей щеке. Но она тут же положила властно руки мне на плечи, поймала мои губы, заставив слиться в поцелуе.

– Ты какой-то напряжённый, – отстранилась, и на лице отразилось лёгкое недовольство.

– Ничего особенного.

Рассказывать о своих сомнениях относительно того, побывал ли я в будущем или нет, я просто не имел права. Кроме игроков, наше шоу смотрели обычные зрители.

Не дождавшись моих объяснений, она взяла меня под руку, и мы пошли по тропинке, усыпанной пожухлой листвой, сосновыми иголками. Под ногами хрустели ветки, пару раз я поскользнулся на выпирающем из земли корне и чуть не упал, но Марина мягко удержала меня.