Текст книги "Флигель-Адъютант (СИ)"

Автор книги: Евгений Капба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Мы – это Арис, ты и Артур Николаевич?

Феликс сделал неопределенный жест рукой. Я подозревал, что он стал большой шишкой в разведке, но вот какой именно пост занимал и где были границы его сферы ответственности... Это было тайной, раскапывать которую у меня не было ни малейшего желания. Достаточно было того, что Карский имел право принимать подобные решения.

– Какие у нас сроки? – я отмахнулся от табачного дыма, которым этот рыцарь плаща и кинжала дышал мне прямо в лицо.

– Сроки? Да че-орт знает, какая блажь в его царственную голову постучится... Тут ведь понимаешь – он вроде как и вундеркинд, а вроде – и дитё малое. Анализ, синтез, дедукция, индукция – что угодно, в тупик академиков ставит! Маститые юристы и экономисты шляпу снимают. Но зато в бытовых, житейских вопросах – полный пр...

– Профан?

– Именно – профан. В общем – побудешь его старшим братишкой, пока не пообвыкнется. Ну, и на Ясмину эту посмотрите. Наследник Империи нужен как воздух! Или наследница. А лучше – сразу двое или трое. И плевать, кем будет жена – не старый режим! Главное, чтобы из хорошей семьи, не скомпрометированная... Ну, понимаешь. Если из народа – это прекрасно, демократично. Если дворянка – тоже хорошо, дань традиции...

– Ты как бабка старая, Феликс, – не выдержал я. – Может, еще свечку им подержишь?

– Да хоть дедка! Знаешь, – он одной затяжкой докурил сигарету, затушил о ботинок и сунул окурок в щель дивана. – У меня нервы ни к черту. Понимаешь, сейчас, конечно, на Величество не так всё завязано, как в первый год, но... Но случись что – не поедет ли Империя в тартарары? А если мы надавим на чувство долга и ответственность и отговорим его – не поедет ли крыша у Императора? И снова – не потеряем ли мы тогда Империю?

Мне его жалко не было, если честно. Его – в смысле Феликса. Нервы у него, надо же! Барышня кисейная.

– Нужно занести документы в канцелярию, – сказал я. – И если еще раз ухватишь меня подобным образом, то я тебе точно бок прострелю. У меня тоже – нервы ни к черту.

– Ладно, пошли, – он встал, кивнул мне еще раз на диван, покрытый тканью, и мы вышли в коридор.

Две молоденькие горничные в черных платьях и белых передничках, проходившие мимо, удивленно на нас воззрились, но Карский состроил дикую рожу и шикнул на них. Девушки пискнули и скрылись с глаз долой.

– Эх, где мои семнадцать лет... – тоскливо пробормотал разведчик. – Пойдем изводить канцеляристов.

III УКРАСТЬ ИМПЕРАТОРА

Я сидел на кухне и беззвучно смеялся. Это было форменное издевательство!

Не откладывая дела в долгий ящик, наведался в ту комнатку с диваном сразу же после визита в канцелярию и выгреб тайник подчистую. Оружие, деньги, документы, одежда – всё это было запаковано в отличные брезентовые сумки, удобные и для переноски, и для того, чтобы навьючить их на лошадей, например. Правда, пришлось привлечь к переноске добычи Кузьму – целый полковник, груженый, как мул, мог вызвать вопросы.

И вот теперь за окном царила непроглядная летняя аркаимская ночь, и я при свете керосиновой лампы разглядывал всё, что приготовили нам государевы люди, и здорово веселился.

Черные книжечки паспортов, на обложках которых гордо реяли имперские орлы, и вызвали у меня приступы гомерического хохота. Наверняка виноват был Феликс – кто еще мог придумать для нас такие дурацкие имена?

Иван Царёв и Сергей Волков! Проходимец Карский явно читал мои «Натальские рассказы», я там тоже проводил параллели с народными сказками. Иван Царевич и Серый Волк, каково? Мерзавец, как есть – мерзавец!

Моя фотография была родом с Южного континента: небритость, загар, отросшие волосы… Ну, точно – скорее всего, кто-то из тамошних агентов, притворявшихся журналистами, снял меня на приеме у архиепископа Стааля по случаю заключения мира. А фото Императора – то есть Ивана Ивановича Царёва -было изящно подретушировано – в нем заключался вариант маскировки внешности юного монарха: полубокс вместо роскошной шевелюры, короткая борода вместо идеально выбритого подбородка, слегка неровная, кажется – выстриженная – правая бровь… Если еще и одеть как-нибудь нехарактерно, то никому и в голову не придет, что этот лихой, хулиганистого вида молодой человек с сумасшедшими глазами является монархом великой страны!

– Ты чего не спишь? –Лиза показалась в дверном проеме. – Я проснулась – а тебя рядом нет… Думала, у тебя опять…

Порой среди ночи я просыпался, обливаясь холодным потом и скрежеща зубами, а сердце билось о ребра так, будто хотело сбежать к черту. В такие ночи мне снились малыши-кафры, марширующие с винтовками в руках по руслу высохшей реки, или игра в морской бой в гавани Сан-Риоля, или оборона приморского городишки под названием Бубырь, или штурм Клёна… Но рядом с Лизонькой такое случалось всё реже и реже.

– Нет, солнце мое, нет. Прости, что напугал, просто…

– Тебя возвращают на службу? – она подошла, зябко поводя плечами, и вдруг села ко мне на колени и прижалась, спрятав лицо на груди. – Я думала – война кончилась, и мы как в сказке будем жить-поживать да добра наживать…

Я тяжко вздохнул и погладил ее по спине, ощущая гладкость кожи сквозь невесомый пеньюар:

– Как в сказке, точно. Только эта сказка – не про меня.

– А про кого?

– Про Ивана-Царевича, который очень рано стал царём, потому что батюшку его убили злые люди, и матушку – тоже, и всех старших сестер, и братьев-кузенов, и вообще... Некому было больше царем становиться. И он не успел насовершать подвигов и сразиться со Змеем Горынычем, и сходить за тридевять земель в тридесятое царство за тем – не знаю чем. И найти свою Василису Премудрую тоже не успел. И теперь ему очень-очень плохо.

Лиза заглянула мне в глаза:

– Ты о ком сейчас говоришь?

– Вчера меня назначили флигель-адъютантом, – выдохнул я.

– Господи! – она обняла меня крепко-крепко, а потом спросила: – Ты мне не сказал, чтобы не портить вечер?

Какая она у меня всё-таки… Другая бы от счастья прыгала – как же, суженый теперь полковник и член ближней императорской свиты! А Лиза всё поняла. Таких, как я, за красивые глаза на подобные должности не назначают. Она уже с мундиром начала догадываться, сразу, утром. Просто не спрашивала – надеялась, что всё образуется.

– И надолго ты уедешь? – глаза Лизы заблестели. – И скоро?

Я просто не мог из себя выдавить нужные и правдивые слова, а потому крепко обнял ее и проговорил:

– Сегодня ведь был прекрасный вечер, правда? И у нас еще будут такие вечера, я тебе обещаю… Нет, я тебе клянусь!

– То есть – утром? И сам не знаешь, на сколько? – любимая вдруг улыбнулась. – Ну, тогда у нас есть время до утра…

Через мгновенье я почувствовал вкус ее губ, и нежные пальцы в моих волосах, и ладное, стройное тело близко-близко, и успел пожалеть о том, что утро так скоро…

* * *

Как украсть Императора из дворца? Черт его знает! Я вообще никогда не был специалистом по кражам. Особенно – по похищениям людей. Вся надежда была на то, что во внутреннем флигеле дворца, где раньше располагались покои императрицы и принцесс, теперь идет ремонт, и это можно было использовать. По крайней мере, одна идея у меня имелась.

Во дворец я прибыл чуть ли не на рассвете. Императорские вензели на погонах прямым текстом говорили охране: это – флигель-адъютант Его Величества. И заходить к Государю в любое время дня и ночи –мое священное право. Тем более, я был первым человеком, который занял такую специфическую должность в Новой Империи, и придворная камарилья не очень-то понимала, как ко мне относиться и какие танцы вокруг танцевать.

А потому – преторианцы козырнули, дежурный лейб-гвардеец у входа в личные покои Императора только бровью дернул – но ничего не сказал. Наверное, они там в своей лейб-гвардии были не шибко довольны, что их обскакал какой-то провинциальный поручик с мутным пехотным прошлым. Хотя я понятия не имел о том, какие нравы царят в лейб-гвардии. Вознесенский и Тревельян были замечательными людьми, а других ближников Его Величества я и знать не знал.

– Вставайте, государь, нас ждут великие дела! – сказал я.

–Боже мой, за что? В такую рань! – император натянул одеяло на голову.

– Кто рано встаёт, тому Бог подает! – продолжая злодействовать, я раздвинул шторы, и яркий свет восходящего солнца ударил хозяину имперских земель в заспанное лицо с разводами от подушки. – Кто до ночи сидел в наушниках и строчил телеграммы?

– И этого человека я приблизил, обласкал и обогрел? Вы – подлец, ваше превосходительство! Я немедля кликну охрану, и вас выведут вон и сбросят с Тарпейской скалы как исчадие ада!

Я потихоньку начинал вспоминать, почему мне так понравился этот парень!

– С Тарпейской скалы сбрасывали больных и слабых младенцев, Ваше Величество, если я не ошибаюсь. Так что с этой инициативой вы запоздали. Мое младенчество пришлось на период, когда вас еще и в планах не было.

– Ошибаетесь! С Тарпейской скалы как раз сбрасывали тех, кто перечит монарху, а еще – беглых рабов и дезертиров, – монарший нос показался над одеялом.

– Тогда – прыгнем вместе? – усмехнулся я. – Вы всё еще хотите увидеть свою Ясмину?

Одеяло полетело прочь, Император, наряженный в пижаму и с невероятным бардаком на голове, мигом оказался рядом со мной:

– Вы предлагаете побег?

– И немедленно!

Он глянул на меня испытующе, потом кивнул:

– Я весь ваш! Командуйте!

Я скинул китель и принялся шарить за подкладкой и по карманам дорогущего мундира. Благодаря моей Лизе, туда удалось поместить массу полезных вещей! На свет Божий появились два синих комбинезона наподобие тех, какие носят строители, несколько метров прочной веревки, две пары рабочих перчаток и набор женской косметики.

– Это что еще такое? – удивился мой подопечный.

– Немедленно в ванную! У вас есть ножницы и бритва?

– Найдутся.

Моя физиономия во дворце еще не примелькалась, потому о собственной маскировке я особенно не переживал, а вот над Императором поработал основательно: остриг волосы, как на фотографии с паспорта, выбрил часть брови, нанес на лицо несколько асимметричных полос – как будто работник испачкался чем-то на стройке. Его Величество терпел всё это стоически.

– Раздевайтесь! – сказал я. – До исподнего.

Кто заподозрит Императора в мускулистом, перепачканном невесть чем молодчике? Пижамные штаны и куртка полетели на пол, Его Величество подтянул лямки и глянул на себя в зеркало: ну, чисто маляр-штукатур с окраины! Комбинезон, который теперь являлся единственной одеждой монарха, смотрелся просто великолепно: он был заляпан краской аккурат так, чтобы не вызвать подозрений, обнажал крепкие руки и плечи государя, привлекая внимание к ним, а не к его лицу.

Не хватало только одной детали.

– У вас есть газета? – спросил я.

– Какая газета?

– Любая.

– «Курьер» подойдет? – он сходил за газетой, и я в два счета соорудил ему головной убор из бумаги – треуголку.

Пока Император любовался своим отражением в зеркале, я снял мундир и тоже облачился в комбинезон, оставив только видавшую виды сорочку. Нет, стесняться мне не приходилось – мои стати были не намного субтильнее императорских. Однако на дворе, конечно, лето, но ветерок нынче холодный, утренний, свежий... На голову повязал цветастый платок, на манер моряков из Сипанги.

– И что теперь? – спросил Его Величество.

Я молча указал через окно во внутренний двор. Там вокруг опутанного лесами внутреннего флигеля уже начинали свою суету строители, разбирая инструмент и готовясь к рабочему дню.

– Стремянка? – удивился Император, проследив за моим взглядом. – Зачем нам стремянка? И как мы попадем во двор? Будем спускаться на веревке через окно?

– Спускаться на веревке? Какая банальность! Мы поднимемся на крышу! – не удержался от бахвальства я. – Вы знаете, какой диаметр у трубы вашего камина?

* * *

Мы перемазались, как черти, пока лезли вверх по трубе, и это было только к лучшему – наша маскировка становилась совершенней с каждой секундой, проведенной в дворцовом дымоходе. В зубах я держал конец веревки, к которой были привязаны сумки с документами и всем прочим, на башку мне то и дело сыпалась сажа, содранная со стен каминной трубы монаршими подошвами и ладонями.

Выбравшись наружу, Император протянул мне руку, чем заработал еще несколько очков в свою пользу.

– Фажмыте ферефку! – прошамкал я, и облегченно вздохнул, когда он достал из моих зубов изжеванный канат.

Пока Его Величество вытаскивал из камина сумки, я осматривался. Нерадивый трубочист оставил тут метлу на длинной ручке и металлический ёж на цепочке, так что мы снарядились как положено.

– Когда вы только успели всё это притащить в мою спальню? – удивился Император, осматривая наш багаж.

– А это не я, это преторианцы. Поставили в вашей берлоге, рядом с книгами и проводами, я сказал только, что это для радиостанции. А уже утром с собой принес.

– Хм!

Нет, дворец охраняли как положено, существовало несколько уровней проверки и три или четыре рубежа обороны. Но – не для лейб-гвардейцев. Каждого из них назначал лично Император по согласованию с Тайным советом, и если уж кто-то из этих великолепных молодых людей решил бы предать своего Государя – это бы означало крах всех идеалов и принципов, на которых зиждился нынешний государственный строй. Лейб-гвардейцы имели право доступа в любое помещение дворца, а я как флигель-адъютант – еще и допуск к Его Величеству в какое угодно время суток. Это была единственная брешь в обороне, и я ею воспользовался.

Мы шагали по крыше, совершенно не стесняясь, грохоча ботинками по металлическим листам. Для внутренней охраны само наше нахождение там, наверху, означало, что мы – люди проверенные и нас пропустили. А придворные могли только морщиться и сетовать на беспардонность пролетариев, которые мешают им совершать утренние ритуалы или досматривать последние сны.

Спустившись по пожарной лестнице во внутренний двор, мы поудобнее нагрузились сумками и инструментами и подошли к стремянке, которая стояла тут же, прислоненная к стене флигеля.

– И как мы выберемся наружу? – с сомнением посмотрел на меня хозяин Империи. – Тут кругом преторианцы!

– Внимание, фокус с лестницей! – усмехнулся я. – Меня научили этому наши соотечественники еще в Натале. Мы выйдем через парадные ворота, и никто нас не остановит!

– То есть как это? Бред какой-то…

– Ах, бред? Ну, тогда вам нести верх, перемазанный побелкой…

– Затравлю собаками! – пригрозил он. – А потом – на кол!

– Давайте уже, беритесь за грязную сторону…

Так, перешучиваясь, мы и пошли по коридорам и залам дворца, мимо постов охраны и канцеляристов, придворных дам и важных государственных мужей, минуя галереи портретов и проходя мимо роскошных интерьеров.

– Па-а-аберегись! – сказал я преторианцам у самого выхода и дернул плечом так, что часть сажи осыпалась на ковер.

Кстати – шемаханский.

– Куда прешь, тетеря? – возмутился бравый усач в черной форме. – А ну, кыш с ковра, ироды! И с лестницей своей аккуратней, вон, чуть вазу не разбили! Осьмнадцатый век, не хухры-мухры!

– Дык, ёлы-палы! – включился в игру Император. – Можа дверь подяржите?

– Петька! Петька, подержи дверь, а то эти охламоны политуру поцарапают! Куда-а-а? Куда по ковру? Гос-с-спади, понабирают по объявлению… Вы откуда такие остолопы взялись?

– Эрзяньских зямель! – с достоинством проговорил Его Величество.

– А-а-а-а, ну тогда черт с вами. Слышь, Петька, это лимита из Эрзяни…

– А то правда, что в Эрзяни грибы с глазами? – Петька втянул живот, пропуская нас и стараясь не замараться сажей.

– А как жа! – шмыгнул носом Император. – Их едять, а они глядять!

– Идите уже, Гос-с-с-пади…

Мы так и прошли два квартала с лестницей на плечах, и с ней же загрузились в обшарпанную пролетку: таксисты и извозчики на приличных экипажах даже не смотрели в нашу сторону.

– Фантастика, – сказал Император. – Мы просто взяли – и сбежали.

Он откинулся на жестком сидении, ногами придерживая стремянку, смотрел в утреннее небо, по которому проплывали облака, и блаженно улыбался.

А я пытался рассчитать – сколько у нас есть времени до того, как лейб-гвардеец у дверей забеспокоится? Конечно, они сразу догадаются, что в этом замешан я –там ведь мой мундир остался, в конце концов. Феликс будет локти кусать, когда поймет, что я надул его и сбежал раньше… Главное, чтобы Лизу не доставали, но она обещалась уехать к папеньке и маменьке в Эвксину на первом же поезде, так что у нас еще были все шансы увидеться. Познакомлю ее с Императором – оба будут под впечатлением, это точно… Долго суматоха не продлится, я пошлю Карскому весточку, чтоб не дергался. Но я его предупреждал – не сметь играть со мной втемную. Пусть теперь дергается…

– Вам куда, хлопцы? Уже семь кварталов проехали, всё как вы сказали – прямо! – обернулся извозчик.

– Слушай, а отвези нас в баню, отец? – попросил я. – Видишь, с утра пораньше по трубам лазили, охота помыться-переодеться…

– А гроши есть у вас? – он точно был из Северо-Западного края, говор был мягкий, «г» – выбухное.

– Есть! – я пошелестел мятой купюрой. – Заплатили за срочность работы нам неплохо…

– Так поехали ко мне, старуха самовар поставит, я баньку истоплю… Давай деньгу, еще и в лавку заедем, баранков купить и масла сливочного, старуха его очень любит! А шо? На кой хрен вам мудями в публичной бане трясти, у меня всяко приличнее! Водопровод у меня, воды хоть залейся! Это не старые времена, ци-ви-ли-за-ция!

– А где живёшь, отец?

– На Домахе!

– Далековато, – как будто сомневаясь, проговорил я.

На самом деле Домаха нам очень подходила, этот была дальняя окраина – как раз по маршруту нашего побега.

– Так обратно на транвае поедете, там полверсты до остановки! Небось, с лестницей кондуктор не ссадит! Или вы транваев не видали? Откудова приехали?

Водопровод, трамвай… Император улыбался – ему нравилось слышать всё это.

– Эрзяньские мы! – откликнулся он.

– Ах, эрзяньские… Ну, так едем?

– Давай тогда не в лавку, а сразу – на рынок? Возьмем того-сего к столу, свеженького?– предложил я, подбросив в ладони пару монет. – Наработались натощак, живот крутит – жрать охота!

– Вот это дело! Колбаски, яичек, лучку… – глаза у извозчика подобрели. – Хорошие вы хлопцы! А мне сегодня работать тяжко – кости ноют, гроза, видать, будет!

Он чмокнул губами, лошадка фыркнула и побежала живей, цокая копытами по мостовой, на которую пролетка свернула с асфальтированного проспекта, спасаясь от бешено ревущих автомобилей, выхлопных газов, гудков, окриков, лязга и треска. Столица просыпалась!

По мере удаления от центра этажность домов по обеим сторонам улицы стремительно уменьшалась, а возраст постройки – увеличивался, и скоро мы были окружены патриархальными городскими пейзажами Домахи – одного из самых старых предместий Аркаима. Темные, почти черные срубы на высоких каменных фундаментах, резные ставни, наличники и коньки на двускатных крышах, неторопливые жители, ведущие почти сельский образ жизни… За фасадом современности всё еще скрывалась та самая, старая Империя, и, казалось, вот-вот из-за угла выйдет патруль стрельцов в красных кафтанах, или проскачет гонец в меховом малахае, крича на ходу:

– Слово и дело Государево!

Я моргнул, возвращаясь к реальности.

– Приехали, хлопцы! Посидите здесь, а я до базарчика схожу. Каурку вам мою доверяю, вы ее не обижайте!

Каурка покосилась на нас с Его Величеством, вздохнула особенно, по-лошадиному, явно не доверяя.

– Не бойся отец, не обидим!

– А вот вам семечек тыквенных, старуха в печи сушила, прошлогодние… Не скучайте! И на пол не плюйте.

Извозчик двинул на рынок, а мы остались в пролетке – грызть семечки.

IV НЕПРИЯТНОСТИ

Наверняка нас уже искали – негласно. Вряд ли спецслужбистам могло прийти в голову развесить на столбах портреты Императора – мол, разыскивается, сбежал! Скорее всего – мобилизовали всех сотрудников шерстить вокзалы, речной порт, аэропорт и причальные мачты для пассажирских дирижаблей. Поставить по агенту на каждом перекрестке – это просто нереально.

Мы выбирались из Аркаима пешком, шли легко, бодро – банька у извозчика оказалась отличной, а завтрак, на скорую руку собранный его женой – пышнотелой женщиной лет пятидесяти – здорово подкрепил наши силы.

Пролетка, запряженная пугливой Кауркой, довезла нас до трамвайной остановки и покатила дальше – работать, а мы выбросили стремянку и трубочистовы инструменты в ближайшую канаву и переоделись за кустами в цивильное – из запасов, заботливо оставленных Феликсом под диваном. Я наклеил на переносицу Его Величества пластырь, и юноша приобрел вид еще более лихой.

И вот теперь столица осталась позади, повозок и автомобилей на этой забытой Богом грунтовке почти не попадалось, так что рассчитывать на попутку не приходилось.

– Какие планы дальше? – спросил Император.

– Доберемся пешком до Трехгорного, там ждет посылка на почте, до востребования. И нормальные вещи, – я с сожалением глянул на свои брюки в полосочку.

Ненавижу одежду в полосочку. И Феликс об этом прекрасно знал!

– А документы?

Я молча протянул ему оба наших паспорта, мое удостоверение журналиста и диплом доктора антропологии (к сожалению – поддельный), его корочку младшего научного сотрудника и, дождавшись приступа веселого смеха, удовлетворенно хмыкнул: он тоже оценил шуточку.

– И откуда такие солидные бумаги? И так быстро!

– У меня есть друзья, которые мне доверяют, – ответил я ту самую ту полуправду. – И преданы вам безмерно. Оттуда – и документы, и легенда…

– Ну-ну… И как мне теперь вас звать? Сергей Бозкуртович? Господин Волков?

– Поскольку у нас серьезная научная экспедиция, и я – ее глава, можете звать меня шеф. И прошу всерьез отнестись к работе: я намереваюсь регулярно снабжать «Подорожник» статьями и фотографиями на этнографическую тематику. Вы умеете фотографировать?

– Э-э-э-э…

– Научим! Не к лицу целому доктору наук, самому Сергею Бозкуртовичу, вспышкой щелкать. Для этого ассистенты имеются… Правда, Иван Васильевич?

– Еще и Иван Васильевич! – он веселился вовсю. – Кто придумал эту фамилию – Царёв? Конспирация на высшем уровне! А что касается науки… Вот, например, я, судя по этим документам, целый бакалавр! А какова была тема моей дипломной выпускной работы? Я ведь понятия не имею о студенческой жизни и в этнографии, как говорят– ни в зуб ногой!

– А вы учились заочно, сдавали экзамены экстерном, Ваня. А тема диплома у вас звучит следующим образом: «Быт и нравы населения Имперского крайнего севера: свальбардцы, самоеды, ссыльные». Наукообразно, и в лужу не сядете даже перед самым въедливым собеседником.

Он остановился и глянул на меня удивленно:

– Вот как? А ведь верно… По крайней мере, практика была самая что ни на есть суровая.

– А я о чем говорю? Погодите, вот мы с вами из Шемахани вернемся – вы у меня на самом деле бакалавра защитите! Это я вам как магистр говорю.

Солнце периодически пряталось за облаками, так что жара нас не допекала. До большого богатого села Трехгорного было верст двенадцать от Аркаима, так что мы рассчитывали добраться туда часа за три. Я видел, что Император – теперь уже Ваня Царёв – откровенно наслаждается пешим походом, и радовался за него: засиделся парень под присмотром!

* * *

Я забрал посылку – увесистый фанерный ящик, и задержался совсем ненадолго – читал телеграмму.

«выехала домой тчк никто не приходил тчк люблю тчк гимназистка»

У меня камень с души упал – Лиза в порядке! Хотелось бы знать, насколько плотно конторские приглядывали за мной в последние два месяца, и что им было известно о моей невесте? Но одно утешало: теперь скорый поезд мчал ее в Эвксину, а там уж маменька и папенька возьмут ее под крылышко и в обиду не дадут. Тем более – кошмарить их сильно не должны, в конце концов, Феликс сам просил меня создать для Императора… То есть – для ассистента Царёва – обстановку, максимально приближенную к боевой.

А что сбежали – так это чтоб лишнее внимание не привлекать. Да и кротов в верхах никто не отменял. Прознают темные силы, что Ваня теперь – вольная птица, и подошлют адских церберов…

Проклятье!

Я краем глаза заметил через окно, на улице, нездоровую ситуацию: мой младший научный сотрудник стоял в окружении каких-то франтоватых молодых людей, которые весьма агрессивно жестикулировали. Неподалеку тарахтел автомобиль – какая-то иностранная модель, с волчьей мордой над радиаторной решеткой. Ну, как можно было успеть вляпаться в неприятности? Сколько меня не было – четверть часа?

– Ящик постоит здесь! – констатировал я, взгромождая посылку на подоконник, и под неодобрительный возглас почтмейстера выбежал на улицу.

Успел вовремя: разнаряженный в пух и прах щеголь с волосами, обильно смазанными бриллиантином и гаденькой улыбкой под тараканьими усиками уже размахивался тростью с массивным набалдашником:

– … всякое быдло! – услышал я самый конец его фразы.

– А-а-а-атставить! Смир-р-р-рна! – рявкнул я.

Сработало безотказно. Они все вчетвером точно отслужили, по крайней мере – в ополчении, туда на три месяца забирали всех, даже аристократов и дегенератов, а поскольку мордовороты-унтера реакцию на командирский рык дрессировали в первый же месяц – успех был гарантирован.

– Что здесь происходит? – обратился я к Ивану.

– Они вели себя неприемлемо. С девушками, – Царёв кивнул в сторону проселочной дороги, на которой виднелись убегающие силуэты в ярких сарафанах.

– Да ты кто, мать твою, такой? – очнулся франт с тростью. – Шел бы ты лесом, служивый! А мы этого пролетария уму-разуму поучим…

В своей рубашке не по размеру, широких брюках и потрепанных ботинках Иван точно не выглядел Императором. Еще и голову я ему остриг криво… Надо будет зайти к цирюльнику.

– Никого вы учить не будете, господа. Предлагаю разойтись миром.

Да, у меня был револьвер в кармане, но пускать его в ход против кучки пижонов – это было слишком.

– Миром? Этот кретин поломал нам планы! Мы хотели снять пару деревенских шлюшек на вечер, а…

Как он это делает? Фигура Царёва вдруг смазалась, его движения стали плавными, текучими – и один за другим местная золотая молодежь начала валиться на землю. Это всё, конечно, было прекрасно – но добивать противников Иван явно не собирался. А это была не та публика, с которой следовало играть в благородство!

Я успел пнуть по руке одного из них, сжимавшего нож, и прыгнуть на спину второму, который тянул из кармана короткий револьвер-«бульдог». А вот главаря, швырнувшего свою трость, остановить не получилось, и она, вертясь в воздухе, прилетела Ивану свет Васильевичу аккурат в скулу прежде, чем ее хозяин обмяк, получив от меня двойку в голову.

В общем, мой подопечный как куль упал на землю рядом с этими пижонами, а они принялись подниматься, матерясь и грозя нам всеми возможными карами.

– А-а-атставить! – снова сказал я. Рукоять револьвера холодила ладонь. – Застрелю.

И взвел курок.

– Да ты знаешь, с кем связался? – начал шипеть наименее пострадавший из них. – Тебе конец, служивый! Беги хоть на край света, мы тебя достанем… И дружка твоего полоумного… Будет долго жалеть, что не помер прямо здесь, легко бы отделался!

Пришлось пнуть франта ботинком по башке, чтобы он наконец замолчал. Я был в растерянности, честно говоря, и не очень представлял, что теперь делать: столкновение с местным криминалитетом или молодыми отпрысками богатеев пристоличья в мои планы точно не входило. Машинально подобрал «бульдог» и стилет, отступил к Царёву…

– Забирайте свою посылку и проваливайте! Мне не нужны неприятности! – на крыльцо вышел почтмейстер. – Я вызвал полицию и карету скорой помощи.

Иван, кряхтя, поднимался на ноги. Он держался за лицо, между пальцами сочилась кровь. Слава Богу – ничего серьезного! Так бы осиротела страна самым нелепым образом…

– Хватайте ящик! – скомандовал я. – Садитесь в машину.

– Но…

– Никаких «но»! Хватит самодеятельности!

Царёв выхватил у почтмейстера посылку и потащил ее в машину.

– Зря вы связались с этими типами, – сказал этот достойный служитель Имперской почты. – И машину зря берете. Вассер этого так не оставит.

– Да и черт с ним, – сплюнул я. Еще Вассер какой-то… – Едем!

Иван взгромоздился на переднее пассажирское сиденье с ящиком на коленях. Я уселся на водительское место, бегло осмотрелся и облегченно выдохнул: никаких сюрпризов! Три педали, рычаг коробки передач, руль. Поехали!

Царёв долго молчал, но, когда машина обдала выхлопными газами и водой из лужи двух разбитных, ярко накрашенных пигалиц в цветастых сарафанах, стоявших у обочины, он проговорил:

– Я понимаю, что поставил наше дело под угрозу, но они назвали этих девиц проститутками и позволяли себе хватать их за…За разные части тела! Разве я поступил неправильно? Разве вы поступили бы по-другому? Недолжно так вести себя с дамами!

– Вы поступили абсолютно правильно, любезный мой Иван Васильевич, – сказал я и переключил передачу. – Но есть один маленький нюанс.

– И какой же? – он глянул на меня с вызовом.

Ох, как же он был похож на меня самого – лет пять назад. Еще один рыцарь печального образа…

– Это и вправду были проститутки, – мой взгляд был не менее выразительным.

* * *

Мы свернули в лес и там распаковали посылку. Господи, я только сейчас понял, как скучал по хаки! Китель без знаков различия, фуражка без кокарды, в петлице – наградная лента полного кавалера Серебряного креста. Теперь я казался тем, кем являлся – отставником-офицером, который никак не может порвать с фронтовым прошлым. А цепочка от часов и очки без диоптрий придавали мне вид слегка академический – как и положено ученому-этнографу из ИГО.

– Шеф, – Его Величество привыкал к легенде и уже не запинался каждый раз, обращаясь ко мне подобным образом. – Сергей Бозкуртович, вы отлично выглядите! Как будто с обложки приключенческой книжки.

– А вы, Ванечка, не очень!

Он смущенно пожал плечами. Винить в огромной ссадине на правой скуле и расплывающейся вокруг нее гематоме было некого – Царёв понимал, что сам оконфузился с этими сельскими профурсетками. Ну откуда ему было знать, как они выглядят?

На самом деле, если не считать разбитого лица и дурацкой стрижки моего производства, юноша смотрелся молодцом. Вообще, ему шла любая одежда: хоть та дурацкая рубашка, теперь залитая кровью и выброшенная вон, хоть этот элегантный недорогой серый френч. Ну, и военная форма тоже – помнится, я как-то одалживал ему свой парадный мундир.

– От машины нужно будет избавиться. Посмотрите в багажнике – нет ли там канистры с бензином. И вот что, Иван… Возьмите револьвер. – я протянул ему «бульдог». – Справитесь?

– Справлюсь, – кивнул он. – У меня к вам есть одна просьба, шеф. Обращайтесь ко мне на «ты», ладно? Без церемоний. Мне так проще будет привыкнуть. До самой Шемахани – я Иван Царёв, ваш ассистент. Если сложится ситуация, когда нужно будет вспомнить, как обстоят дела на самом деле – я вас предупрежу… Сергей Фаркасович.