Текст книги "Случайный спутник"

Автор книги: Эвелин Беркман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Беркман Эвелин
Случайный спутник[1]1
  В названии оригинала «The Strange Bedfellow» использовано фразеологическое выражение, в основе которого тот факт, что в Англии в средние века и вплоть до XVIII века отдельные кровати были редкостью и лица одного пола часто спали вместе. Отсюда слово bedfellow, то есть «спящий (с кем-либо) в одной кровати». Фразеологизм «a strange bedfellow» означает: «человек, с которым случайно свела судьба, временный союзник». В романе использованы оба значения, и прямое, и переносное.
  Примечание переводчика.


[Закрыть]

Глава 1

Предчувствие нахлынуло сразу, как только она увидела этот конверт из добротной старой бумаги. Предчувствие чего-то нового, врывающегося в ее жизнь. Кто знает, что оно сулит – радость или беду. Если весть добрая, она будет благодарна судьбе, но тревога не оставляла ее эти дни и приучила ожидать худшего. Она взглянула на адрес.

Мисс Марте Хевенс

Лондонский Городской Музей

Коттерилл-плейс

Лондон В 1

Почерк был красивый, отчетливый и несколько старомодный – что называется, канцелярский. Была в нем также некоторая неуверенность, подсказывающая, что писал человек немолодой. И хотя Марта редко пользовалась ножом для бумаги, на этот раз, из уважения к писавшему, она не надорвала конверт, а открыла его аккуратно.

«Эмбассадор 8437

Художественное Собрание Чандоса

18 Кайлстроум-стрит

Дорогая мисс Хевенс,

должен просить прощения, что пишу, не имея чести быть Вам представленным. Однако в последнем номере „Любителя древностей“ я прочитал Вашу превосходную статью об утерянной из Эвелмского женского монастыря чаше для причастия. Надеюсь, это извинит меня в Ваших глазах. Кроме того, являясь директором „Собрания Чандоса“, смею думать, что обратиться к Вам мне позволительно и по праву коллеги.

Судя по статье, поиск утраченных сокровищ – Ваше призвание. А не любительница ли Вы, к тому же, приключений, всегда сопутствующих поискам такого рода? Если да, то я не ошибся и очень рад, ибо Вы именно тот человек, которого я пытаюсь найти в течение уже многих недель.

Знакомо ли Вам имя мистера Мак-Ивора? (Марте оно было знакомо.) Он подарил Эдинбургскому музею коллекцию средневековых эмалей, которая, возможно, Вам известна. Мы, он и я, хотели бы встретиться с Вами, если Вы не возражаете, в пятницу, послезавтра, в двенадцать часов дня у меня в кабинете. Если это время вас не устраивает, мы найдем другое. Однако о согласии или несогласии сообщите, пожалуйста, письменно или по телефону.

Искренне Ваш

Г. Л. Брезертон 11 июля.»

Средних лет секретарша оставила Марту на пороге маленькой, темноватой, богато убранной комнаты. С первого взгляда она определила, что согбенный старик, сидящий у письменного стола, – миллионер Мак-Ивор, а высокий, импозантный, но также очень немолодой мужчина, который поднялся ей навстречу, – мистер Брезертон.

– Драгоценные камни – бессмертны, – заявил мистер Брезертон.

Марта вежливо улыбнулась. Она еще не пришла в себя от предложения, которое ей сделали. Искать «Глаз Кали»! «Глаз Кали», легендарный рубин небывалого размера, исчезнувший в Германии больше двухсот лет назад! Для себя она давным-давно решила, что все домыслы о его местонахождении относятся к области легенд и преданий. Впрочем, легендарными были и эти люди, с которыми ей сподобилось встретиться, – незаурядные, наделенные сильным характером и необыкновенным опытом жизни.

– Бессмертны! – убежденно повторил мистер Брезертон, вышагивая по комнате с таким жаром, что на столе шелестели бумаги. – И неистребимы. Да-да. Если, конечно, не разбивать их кувалдой и не бросать в источники вод.

– У места преступления не было никаких источников, – неожиданно проворчал мистер Мак-Ивор, до того сидевший так тихо, что Марта почти забыла о его присутствии. Слабый, лишенный всякой интонации голос вполне соответствовал его внешности. Исключение составляли глаза: они горели живым интересом к происходящему.

– Я просто стараюсь объяснить, – сказал с ноткой извинения мистер Брезертон, – что если отбросить прочь вероятность преднамеренного уничтожения и всякие случайности, драгоценные камни продолжают существовать. Где-то.

– Где-то, – улыбнулась Марта, на этот раз чуть более откровенно. – И последний раз рубин видели двести с лишним лет назад.

– Двести тридцать с лишним, – уточнил мистер Мак-Ивор. – Но что такое столетие в жизни камня? Нет, мистер Брезертон прав, они вечны. Скажите, потребовал он с неожиданной для его старчески-слабого голоса настоятельностью, – знаете ли вы историю «Глаза Кали»? Помните ее в де талях?

Нет, – ответила Марта. – Это одна из тех исторических тайн, о которых каждый когда-то что-то читал. Я помню ее лишь в общих чертах. – Позвольте, я помогу вам, – подхватил мистер Брезертон, было очевидно, что говорить мистеру Мак-Ивору утомительно. – Действующие лица нашей драмы: молодая принцесса Шарлотта и ее супруг принц Виктор – наследник трона герцогства Восточная Франкония. Он, между прочим, старше ее на двадцать семь лет. Так что неудивительно, что в свой срок принцесса завела любовника, молодого француза де Маньи, и вскоре дала ему огромный рубин, чтобы он продал его и заплатил карточные долги. Что было, заметьте, в высшей степени неразумно, ибо рубин представлял собой достояние и основное сокровище государства. Далее. Де Маньи продал рубин местному ростовщику, некоему Якову, и тут следует кульминация… – Мистер Брезертон сделал паузу, явно наслаждаясь рассказом. – Де Маньи рассчитал все так, чтобы после сделки Яков возвращался домой уже ночью, и часть его пути лежала через Трольдвальд, лес троллей. Под покровом тьмы де Маньи убил Якова и отнял камень.

– Кажется, припоминаю, – нахмурилась Марта. – А не был ли де Маньи арестован при этом?

– Именно, – подтвердил мистер Брезертон, тем не менее огорчившись, что она его опередила. – Пойман с поличным и арестован. Пока де Маньи сидел в засаде на Якова, кто-то устроил засаду ему, У принцессы был враг при дворе. Она многих обижала, уж такой характер. И однажды опрометчиво обидела барона фон Гельдерна, шефа полиции герцога. Не самый удобный человек для ссоры, он имел шпионов во всех уголках дворца и об отношениях принцессы и де Маньи знал, видимо, с самого начала. Но вместо того, чтобы разоблачить их немедленно, он стал выжидать, держа несчастных на длинном поводке. И когда время пришло, он просто позволил им себя погубить. Вот и все.

– И что сталось с принцессой и де Маньи?

– Де Маньи отравился в тюрьме, – сказал мистер Брезертон. – Его дед, старый генерал де Маньи, как-то переправил ему яд. Принцесса… – Брезертон помедлил и продолжил задумчиво: – Принцесса умерла через три или четыре дня от мозговой горячки – так было официально объявлено. Но что именно, – он поднял бровь, – люди того времени имели в виду под мозговой горячкой? Внезапное помешательство? Удар? Мы никогда не узнаем… Но позвольте вернуться к рубину. С момента ареста де Маньи рубин уже никто больше не видел. Он исчез.

– Его должны были найти у де Маньи. Если у того было время, чтобы снять камень с… с тела. Если же его не нашли у де Маньи, значит, камень остался у Якова. Это единственная альтернатива, – заметила Марта.

– Согласно всем источникам того времени, рубина у де Маньи не нашли, ответил мистер Брезертон. – Его обыскали, разумеется. Так же, как и Якова.

– А уж искать они умели, – вставил мистер Мак-Ивор с неожиданным пылом.

– Да, в восемнадцатом веке методы сыска продвинулись уже далеко, согласился мистер Брезертон, – И фон Гель-дерн, как старый солдат и многоопытный, безжалостный человек, должен был знать все уловки и не упустил бы ни единой возможности его найти.

– А не мог ли де Маньи передать камень кому-нибудь еще… нет, пожалуй, у него не было времени, – быстро поправилась Марта, а мистер Брезертон добавил:

– Де Маньи действовал в одиночку. Знаете, убивать и воровать лучше без свидетелей.

– А если во время суматохи камень упал кому-нибудь под ноги и затерялся? Нет, – снова оборвала себя Марта. – Это глупо. Они, конечно же, все вокруг прочесали.

– Можно не сомневаться в этом, – кивнул мистер Брезертон, а мистер Мак-Ивор иронически вставил:

– И давайте оставим предположение, что какой-то случайный прохожий подобрал его позже. Он бы постарался продать камень, и таким образом тот снова явился бы на свет Божий.

– Несомненно, – согласился мистер Брезертон. – Драгоценные камни могут таинственно исчезать, но когда их находят, рано или поздно это просачивается наружу.

Воцарилось молчание. Даже простой пересказ кровавых событий прошлого, подхваченный воображением, сгустил атмосферу в этой покойной, старомодно обставленной комнате. Впечатление усиливалось тем, с каким чувством старые коллекционеры говорили об этой истории – как будто она произошла вчера, и оба они в ней участвовали. «Видит Бог, они достаточно стары для этого», усмехнулась про себя Марта и тут обнаружила, что старые джентльмены смотрят на нее с тревогой и ожиданием.

– Ну, вот вам история «Глаза Кали», – произнес мистер Мак-Ивор. Вопрос теперь в том, принимаете ли вы наше предложение отправиться в местечко Рейнольдс-Тюрм на поиски этого камня?

Марта молчала. Предложение все еще казалось ей нелепым. Но мистер Мак-Ивор, заметила она, ждал ее ответа так, словно то был вопрос жизни и смерти.

– Вы упомянули, когда мы говорили по телефону, что скоро собираетесь в отпуск, – прервал ее раздумья мистер Брезертон.

– Через три дня, в понедельник, – подтвердила Марта. – Но у меня всего две недели.

– Возьмите месяц или два, – жадно произнес мистер Мак-Ивор. – Я с радостью оплачу работу вашего заместителя в музее.

– Нет, это невозможно, – запротестовала Марта. – Видите ли, я не сама по себе… Я – лишь составная часть программы. – Она улыбнулась, смягчая резкость возражения. – Программы англо-американского обмена музейными кадрами. Английская сотрудница работает на моем месте в Историческом музее Нью-Йорка, а я – на ее, в Лондонском. Поэтому не думаю, что вправе просить о поблажках.

– В таком случае, – смирился мистер Мак-Ивор, – истратьте эти две недели на «Глаз Кали». За труды и беспокойство, в дополнение к дорожным расходам, ваш гонорар составит… – Он назвал сумму, от которой Марта округлила глаза. Она привыкла к более чем скромному заработку и дома, и здесь. Теперь же перед ней лежала перспектива полностью оплаченного отпуска и жалованья, которое казалось ей королевским. Затем, как всегда, в ней заговорила упрямая честность:

– Но, мистер Мак-Ивор, это очень много. Гораздо больше, чем нужно. Особенно если я ничего не найду, что, думаю, более чем вероятно… Нет, я буду чувствовать себя обманщицей.

– Позвольте мне самому позаботиться о том, чтобы не быть обманутым, моя дорогая мисс Хевенс, – с некоторым раздражением заявил мистер Мак-Ивор. – Я стар и болен. У меня нет ни занятий, ни развлечений. Ничего нет, кроме денег. Денег и любви к приключениям. Верите ли, в свое время я был очень смел. Но, – он красноречиво показал на свое ссохшееся тело и закутанные в теплый плед ноги, – теперь приключения мне недоступны, и я вынужден совершать их, так сказать, чужими руками. И если за эту блажь я готов хорошо платить, это мое дело. Для кого мне беречь деньги? Для финансового управления? – Два последних слова он окропил ядом: так делали все англичане, поминая это учреждение, занимающееся сбором непомерных налогов на наследство. – Нет уж, благодарю покорно. Пока могу, буду тратить в свое удовольствие. Хотя по отношению ко мне «удовольствие» – весьма сомнительное словечко. – Явно утомившись, он повернулся к Брезертону: – Ну же, Брезертон, поспорьте с молодой леди. Взывайте к ее тщеславию.

Марта рассмеялась. Затем, стараясь протянуть время, разглядывая свои перчатки, спросила:

– Могу я узнать, почему именно меня вы выбрали для этой работы? Почему не кого-нибудь еще?

Ее глаза были опущены, и она не заметила, как старые джентльмены переглянулись, словно испытывая неловкость, как будто они предвидели этот вопрос и надеялись, что она его не задаст. И еще в этом обмене взглядами была какая-то неясная тревога.

– Почему именно меня? – повторила Марта, ничего не заметив.

– Я отвечу вам, – быстро ответил мистер Мак-Ивор. – Из-за вашей статьи в «Любителе древностей». У вас есть воображение, знания и способности.

– Но я же не нашла эвелмской чаши, – напомнила Марта. – Всего лишь поразмышляла, что могло с нею статься…

– Отлично и замечательно, – в очередной раз рассердился мистер Мак-Ивор. – Я больше ничего от вас и не хочу. Поезжайте в Германию и поразмышляйте там. Поразмышляете две недели и возвращайтесь домой. Ничего так ничего. Но представьте, – голос его провокационно смягчился, представьте себе, что вы вернетесь с каким-то новым фактом, откроются неизвестные обстоятельства, и вдруг этот факт, эти обстоятельства приведут нас к цели! – Он подзадоривал ее, хитрый старик, приманивая мечтой любого историка: найти утерянное сокровище, чтобы ахнули ученые двух континентов! Момент настал – надо либо соглашаться, либо отказываться. Марта раздумывала еще лишь долю секунды.

– Ну, – не очень уверенно произнесла она, – если вы настаиваете, я могу попробовать.

– Браво! – воскликнул мистер Мак-Ивор и закашлялся от перевозбуждения.

– Великолепно, великолепно, – вторил кашлю мистер Брезертон.

– Мисс Хевенс, – едва отдышавшись, прохрипел мистер Мак-Ивор и строго уставился на нее. – Перестаньте сомневаться. Вы недооцениваете бесконечную способность к выживанию, свойственную материальным объектам. Керамика, обрывки тканей и даже бумаги могут храниться тысячелетиями. А что они в сравнении с камнем? Да-да, вещи живут веками! Боже мой, даже самая непрочная материя, – в слабом голосе зазвучала рьяность энтузиаста, усевшегося на любимого конька, – человеческая плоть, даже она поразительно долговечна. Возьмите Хиксосское захоронение в музее «Метрополитэн», которому шесть тысяч лет, или перуанского шахтера, засыпанного в медных рудниках четыре века тому назад. Их тела в целости, лицо шахтера сохранилось совершенно, его волосы и ногти все еще блестят. А Босуэлл, похороненный в Дании три с половиной века назад? Гоур-Браун видел его в 1935 году и сфотографировал голову. На снимке читается характер, тяжелый и бессердечный! А вспомните Карла I, чей гроб открыли в 1813 году в присутствии регента, помните?

Марта, знакомая с этим историческим казусом, кивнула. – Когда крышку подняли, – тем не менее продолжил мистер Мак-Ивор, – глаза короля, описанные как «большие, круглые и навыкате», казалось, смотрели прямо на склонившегося над гробом регента. Конечно, на свежем воздухе они исчезли почти тотчас, но все их видели. Подумайте только! Глаза человека, умершего почти двести лет назад, смотрели в глаза живых! – Он вдруг остановился и устало улыбнулся. Простите мне, пожалуйста, эту похоронную рапсодию. Не так уж интересуясь трупами, я положительно поражаюсь этой странной способности сохраняться, свойственной самым, казалось бы, тленным материям. Если не считать несчастные случаи, конечно. Да, мисс Хевенс, «Глаз Кали» где-то есть – вам только нужно его найти.

– Всего лишь, – согласилась Марта, ласковой улыбкой снимая иронию. Что ж, я сделаю все, что смогу. – Она чувствовала, что беседу пора заканчивать, старик совсем обессилел от долгой речи. – И если это не даст результатов, надеюсь, вы будете не слишком разочарованы. – Она было встала, но тут ее собеседники снова переглянулись, и на этот раз она заметила их молчаливый диалог.

– Погодите, мисс Хевенс, – сказал мистер Брезертон. – Погодите минутку.

Она послушно села, удивившись внезапной строгости его тона и вместе с тем, к собственному изумлению, находя в себе слабый отзвук какого-то неясного страха, как бы эхо того беспокойства, которое читалось в глазах старых джентльменов. Мистер Мак-Явор коротко кивнул мистеру Брезертону, и, словно дождавшись этого сигнала, тот быстро заговорил.

– Мисс Хевенс! Чуть раньше вы спрашивали, почему мы не попросили кого-нибудь еще предпринять это расследование. Дело в том, – он помедлил с легким смущением, – дело в том, что, прежде чем мистер Мак-Ивор обратил внимание на вашу статью и решил, что вы обладаете совокупностью всех необходимых качеств, мы рассматривали также и другие возможности.

Статейка, за которую Марта получила три фунта десять шиллингов, явно имела далеко идущие последствия.

– Теперь, мисс Хевенс, запомните, – продолжал мистер Брезертон. – В поручении мистера Мак-Ивора – в поручении как таковом – нет решительно никакой опасности. Если бы она была, мы бы вас не послали. Мы бы вообще никого не послали. Детали плана известны только нам троим. Только нам. Ваши предусмотрительность и здравый смысл будут гарантией того, что все останется в тайне. Но, к несчастью, мы разговаривали и с другими людьми на эту тему, и один из них… – Пауза. И снова между ними промелькнул этот взгляд, на сей раз всерьез обеспокоив Марту. – И один из них был… – Он прочистил горло. Мисс Хевенс, слышали вы когда-нибудь о некоем Козий Ставро?

Глава 2

Пока Марта пыталась вспомнить, мистер Брезертон продолжил:

– Козия Ставро – скользкий тип. – Он произнес это медленно, осторожно и брезгливо. – В самом деле, скользкий. Как точней определить вам его совершенно особые свойства, я не знаю. Грязный, бесчестный, жестокий старик. Невежественный, но в то же время…

– Некоторым образом гений, – вмешался мистер Мак-Ивор.

– Низкий, порочный гений, – подхватил мистер Брезертон. – То, что многим людям дается медленно и с трудом, он схватывает мгновенно, инстинктом. И при этом – почти неграмотный. Но нюх на прекрасное у него поразительный.

– Особенно если прекрасное имеет материальную ценность, – снова вставил мистер Мак-Ивор.

– О, конечно, – согласился мистер Брезертон. – Не будучи уверен в стоимости сокровища, трудиться не станет. Но занявшись поисками, чует скрытую драгоценность словно магический прут, определяющий ток подземных вод и залежи металлов. Несколько раз, к примеру, известные археологи при раскопках следовали его рекомендациям, и почти всюду они сбывались.

– Вы хотите сказать, что он археолог?

– Нет, я же говорю, это необразованный, неразвитый тип, если не считать его потрясающей способности находить шедевры. Козия Ставро – международный делец от искусства. Он заключал сделки – и, думаю, весьма крупные – со всеми значительными собирателями мира. У него обширные знакомства в самых неожиданных сферах, порой очень высоких. Он, конечно, мошенник, но дьявольски умен. Его никогда не могли поймать. Я помню, ходили слухи, что он подкупил кого-то на раскопках, и его подручного почти схватили за руку, но самого Ставро не смогли упрекнуть ни в чем существенном. Это было в Египте, семь или восемь лет назад. Коварство и дьявольская удача – вот что такое Ставро.

– А кого он подкупил? – полюбопытствовала Марта. Ей была известна атмосфера шпионства и воровства, окружавшая почти каждую археологическую удачу, особенно когда расползаются слухи о важных находках.

– Я не знаю, – сказал мистер Брезертон слишком поспешно, или ей только показалось? – Никогда не интересовался подробностями, и вообще эту историю скоро замяли.

– Кто-то принял удар на себя, и можно быть уверенным, что не Ставро, включился мистер Мак-Ивор, – он слишком умен для этого.

– Короче, – резюмировал мистер Брезертон, – когда есть возможность наложить руки на артефакт, Ставро тут как тут. И не для того, чтобы потом продать. То, что он захватил, никогда больше не появляется на рынке. Он тонко чувствует и боготворит красоту. Я думаю, где-то – никто не знает, где, – у него баснословная сокровищница, которой он упивается в одиночку. Итак…

– Странно, что я никогда о нем не слышала, – вклинилась Марта в паузу.

– Было бы странно, если б слышали, – парировал мистер Брезертон. – Он бежит от известности, как от чумы. Это ночной хищник. Известность для Ставро – недоступная роскошь. Он предпочитает другие удовольствия – и безопасность.

– Он грек? – спросила Марта. – Имя похоже на греческое.

– Он киприот, причем самый непривлекательный из всех, кого я встречал. И теперь, мисс Хевенс, вы уже догадались, – мистер Брезертон уныло улыбнулся, – что именно со Ставро мы разговаривали до того, как нам посчастливилось узнать о вашем существовании.

– Плохо, – пробормотал мистер Мак-Ивор, – очень плохо, но в свое время это казалось блестящей идеей. У Ставро редкое чутье на загадки и огромный практический опыт. Чего у него нет совсем, так это какого бы то ни было представления об историческом прошлом.

– Он отдает себе в этом отчет, – подхватил мистер Брезертон, – и всегда спокойно признает свое невежество. Он предложил найти компетентного помощника, с которым мог бы поехать в Рейнольдс-Тюрм, тандемом.

– Громоздко, – пробормотал мистер Мак-Ивор.

– К тому же, – кивнул мистер Брезертон, – человек этот так ненадежен, что нежелательно иметь с ним дело. Нас ничто не связывает. Однако, – тревога снова промелькнула в его глазах, – мы сожалеем, что консультировались с ним, и считаем своим долгом вас предостеречь.

– Предостеречь? – изумилась Марта.

– Ну, если угодно, предупредить, – с поспешностью поправился мистер Брезертон. – Ибо если он узнает, что мы отказались от его услуг и наняли кого-то другого… боюсь, ему это не понравится. Предположим, он выяснит, кто вы…

– Каким образом? – резко спросила Марта.

– Знаете, – пожал плечами мистер Брезертон, – он, кажется, вылавливает сведения прямо из воздуха… Так вот, в этом случае он способен причинить неприятности.

– Неприятности? – Марта улыбнулась. – Он что, носит нож?

– Нет-нет, – ответили старики хором, и мистер Мак-Ивор прибавил: – Речь совсем не об этом, моя дорогая юная леди! – Его смех был столь же неискренним, как ее улыбка.

– Дело в том, – мрачно произнес мистер Брезертон, – что Ставро умеет быть назойливым и мерзким. Он загорелся идеей найти «Глаз Кали» и рвется немедленно приступить к поискам. Ну, а когда он поймет, что выброшен из игры…

– Он может сам по себе поехать в Рейнольдс-Тюрм, – сказала Марта. – Вы не думали об этом?

– Дорогая моя мисс Хевенс! – по-настоящему возмутился мистер Мак-Ивор.

– Мы не сказали Ставро, где нужно искать! – загремел мистер Брезертон. – Мы не так глупы, как кажется! Мы сказали ему, что нужно найти рубин. Какой и где – он не знает. У него нет ни одного конкретного факта, который указывал бы на Рейнольдс-Тюрм.

– Как бы там ни было, это больной человек, – задумчиво проговорил мистер Мак-Ивор. – Я сомневаюсь, что он что-то предпримет. Он почти такой же калека, как я.

– Сердце, я полагаю, – заметил мистер Брезертон.

– Только жадность держит его на ногах, – продолжил мистер Мак-Ивор. Итак, мы скажем ему, что я отказался от намерений искать камень. – В его лишенном интонаций голосе неожиданно прозвучала властность.

– Поверит ли он? – усомнился мистер Брезертон.

– Это не имеет значения, – отозвался Мак-Ивор. – Я не подотчетен Ставро. Мисс Хевенс, – повернулся он к Марте, – вы сказали, ваш отпуск начинается в понедельник?

Она кивнула.

– Тогда закажите билет на этот день. Уезжайте как можно раньше. Летите самолетом. Нельзя терять два дня, добираясь в Германию пароходом и поездом. Я позвоню вам завтра – и не беспокойтесь о Ставро.

– Не представляю, – пробормотал мистер Брезертон, словно стараясь убедить самого себя, – не представляю, как он может узнать о нашем соглашении с мисс Хевенс.

– От меня – не узнает, – браво заявила Марта.

– И от нас тоже! – решительно подтвердил мистер Мак-Ивор. – Ни пуха ни пера, дорогая моя. Я бы хотел пожать вам руку, но… – он поднял две жалкие, старые, забинтованные руки. – Я всегда говорил, что шотландский недуг меланхолия, а английский – артрит…

Марта вышла из музея, постояла, раздумывая, на лестнице, потом поежилась и застегнула верхнюю пуговицу летнего пальто. Июль в Лондоне! Был всего лишь час дня, но тучи и влажный воздух одели тихий сквер в мерцающую полутьму. Над дорожками сплелись тяжелые ветви, мокрая листва отражала скудный свет. Между тем дождя не было, но воздух был пропитан туманом. Такими сумрачными днями Марта с наслаждением бродила по улицам, находя печаль и прелесть в этом особом лондонском настроении.

Она медленно пошла сквером. Каждую вторую пятницу после полудня она была свободна и теперь могла вволю подумать о новом повороте в своей судьбе. Испытывая легкое недоверие и некоторый задор, она с огорчением призналась себе, что растерянна. С чего начать поиски? Возможно, следует пойти в Британский музей и познакомиться с основными героями старой трагедии. Там ее усилиями их тени обретут плоть и кровь. Она вспомнила совет своего любимого учителя, с успехом сочиняющего исторические романы: «Постарайся влезть в их шкуру!»

Безрассудная принцесса. Муж. Любовник. Эти люди, как ни яростно прожили они свою жизнь, с точки зрения истории значили очень мало и вполне могли не оставить в ней никаких следов. Тем не менее начинать где-то надо. Сейчас Британский музей – ее главная надежда.

Ускорив шаг, она свернула со сквера к Оксфорд-стрит, как вдруг совершенно внезапно – замерла. Кто-то прошел мимо, как бы мелькнул в тумане, оставив за собой непередаваемое чувство страха. Но почему? Ни черт, ни облика… Лишь ощущение чего-то отталкивающего, нечистого. Ей даже показалось, что она узнает его, если встретит снова. Его или ее? Непонятно. Марта осторожно обернулась, но странное существо исчезло за углом, который она только что обогнула.

Она встряхнулась и быстрее пошла вперед. Поработать в Британском музее стоило не только ради «Глаза Кали», но и чтобы отдалить неизбежное возвращение к снедающей ее душевной тревоге. Эта не дающая покоя тяжесть на сердце, это мучительное чувство вины и обмана были следствием того, что, обручившись в Америке с одним, в Англии она полюбила другого. Полюбила несчастливо, но сильно, болезненно и прямодушно.