Текст книги "Шипы желания (ЛП)"

Автор книги: Ева Уиннерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

ТРИДЦАТЬ ШЕСТЬ

МАНУЭЛЬ

я

Никогда не видел более красивой женщины.

Когда мы дали друг другу обещания перед семьей и священником, я выбросил из головы все мысли о стычке с Александрой и сосредоточился на своей невесте. Весь мир перестал существовать, и, взяв ее руки в мои, мы были провозглашены мужем и женой.

Она связала себя со мной в красивом, но простом платье, подчеркивавшем ее фигуру. В ее руках покоился букет красных роз и белых лилий, а темные волосы волнами спадали по спине.

«Vi dichiaro marito e moglie !» – объявил священник, венчая нас на тысячелетнем дворе.

Я взял ее рот для поцелуя. Приветственные возгласы едва слышны, когда ее мягкие губы прижались к моим, ее тело податливо. Dio mio , этот голод по ней никогда не утихнет. Нет, пока в моем теле еще осталось дыхание.

«Дай, андиамо !» Энцо наконец позвал. «Этот бачо уморит нас всех голодом. Кончай это и пойдём есть».

Я никогда не хотел этого забывать. Каззо , я никогда не хотел прекращать этот поцелуй. Вот как я скучал по своей прекрасной жене.

Я медленно провел языком по уголку ее рта и в последний раз чмокнул ее. Я никогда не хотела замужества и не беспокоилась о том, что это не входило в мои планы, и я никогда не была так счастлива, когда ошибалась.

Я выпрямился, и Афина прислонилась ко мне, поднеся руку к опухшим красным губам.

– Сначала нам нужно разбить стакан, – сказал Энрико, протягивая мне хрустальный бокал.

«Две итальянские свадьбы за несколько месяцев», – сказала Исла, стоя рядом с моей женой в качестве подружки невесты. «Скоро мы станем экспертами».

Щеки Афины покраснели, и она прошептала: «Лучше, чтобы частей было много, потому что сейчас речь идет о ребенке».

Количество осколков будет означать, сколько лет мы будем счастливы в браке.

Мы оба держали изящный бокал.

«Уно, должное, тре », – сказал я, и мы позволили этому упасть.

Осколки летели повсюду, сверкая на каменном дворе.

Афина подмигнула. «Похоже, мы застряли вместе».

Я обнял ее за талию, подхватил на руки и перешагнул порог нашего дома, тихо говоря ей на ухо. «Навсегда, Афина Маркетти».

Мы прошли через украшенный дом в столовую, где провели следующие несколько часов. Ужин был интимным, еды было много, и я сделал пометку, чтобы поблагодарить своих сотрудников за их усилия.

Официальная столовая преобразилась благодаря прозрачной ткани, белым свечам и крошечным светильникам, отражающим мягкое сияние от стен и хрустальной люстры. Свежие цветы украшали каждый уголок комнаты, а в воздухе разносилась тихая музыка.

Афина сверкала, как бриллианты и изумруды на ее пальце. Хотя ее мать не проявила особого энтузиазма, она тоже не испортила настроение. Я не думал, что что-то может.

Энцо и Амадео бесстыдно флиртовали с Афиной и Ислой, и, несмотря на то, что я знал, что это безобидно, мне пришлось приложить все усилия, чтобы не отправить своих племянников лететь на следующий континент. Тогда Амадео пришлось зайти слишком далеко, протянув руку, приглашая на танец.

«Рагацци », – позвал я обоих мальчиков, и их глаза мгновенно устремились на меня.

«Си ?»

«Хочешь сохранить руки?» Они кивнули в унисон. – Тогда держи их подальше от моей жены.

Афина закатила глаза. «Не заходит ли это слишком далеко?»

Я улыбнулась ей. «Я так не думаю».

«Что, если к тебе прикоснется другая женщина?» – спросила она, вызывающе вскинув подбородок.

Я усмехнулся.

– Никакая другая женщина не прикоснется ко мне, аморина . Вы можете на это рассчитывать». Ее рот приоткрылся, а щеки покраснели. – Я убью ее сам.

Пусть это будет посланием и ее матери.

Еще раз закатила глаза моя молодая жена, и она снова переключила свое внимание на сияющую Ислу.

– Кто бы мог подумать, а? – сказал Энрико, наблюдая за своей женой так же лихорадочно, как я за своей.

«Должно быть, мы сделали что-то правильно, старик», – криво парировал я.

«Осторожно, кого ты называешь старым, веккьо ». Он усмехнулся. «Она рада ребенку?» – спросил Энрико, внезапно посерьезнев.

«Это был шок для нас обоих», – признался я, мой взгляд смягчился, глядя на Афину, – «но я думаю, что она смирится с этим».

Моя жена, должно быть, почувствовала, что мы говорим о ней, потому что подняла голову и встретилась с моими сверкающими глазами.

Мадре ди Дио , мне не терпелось остаться с женой наедине.

Глядя, как задние фонари исчезают на длинной дороге, я взял жену на руки и повел нас обратно внутрь.

"Что ты делаешь?" она визжала.

Я хитро ухмыльнулся. «Я провожу тебя в нашу спальню. Я целый день ждал, чтобы добиться своего.

Она издала хриплый смешок. «Вы не скажете этого, когда я шатаюсь с огромным животом. Ты будешь прятаться от меня, когда я буду возбужден.

Мои шаги запнулись, и я опустил голову, недоверчиво взглянув на нее. «Невозможно . Я всегда буду хотеть тебя – старого, немощного, на смертном одре».

Едва мы вошли в спальню, как я захлопнул дверь ногой и жадно поцеловал ее.

Опустив ее на кровать, я позволил своим глазам бродить по ее телу, по ее длинным волосам, рассыпанным по подушке. Моя рука скользнула к ее талии, мягкий материал ее платья мешал мне.

Она приподнялась на локтях, в ее глазах мелькнуло желание, соответствующее моему собственному. Я потянулся за ножом в кобуре и одним быстрым движением разрезал дорогой шелк, словно бумагу, с нетерпением ожидая, чтобы она обнажилась для меня.

– Эй, – запротестовала она. «Мне понравилось это платье».

Я улыбнулся, осматривая каждый дюйм ее великолепного тела.

– Мне так больше нравится, – сказал я, осторожно разрезая ее лифчик и трусики, прежде чем положить нож на тумбочку. Мои руки скользнули по ее талии, ее кожа стала гладкой и мягкой под кончиками моих пальцев, пока я массировал ее задницу, мои пальцы дразнят ее. «Ничто не сравнится с твоим обнаженным телом, аморина ».

– То же самое, – прошептала она. – Могу я и твой костюм ножом разрезать? Я глубоко вдохнул и потянулся к клинку, протягивая его ей. – Ого, ты доверяешь мне нож?

Я усмехнулся, стягивая куртку. «Если мне придется умереть, то это может быть и от твоей руки».

Она села, потянулась к краю моей рубашки, держа в руке нож, и обдумывала, как лучше всего это сделать. Я стоял неподвижно, пока она перемещала ткань.

Она выдохнула и бросила нож обратно на тумбочку.

«Может быть, мы просто сделаем это по старинке», – пробормотала она, потянувшись к пуговицам. «Я не хочу убивать тебя, прежде чем выйти хотя бы один раз».

Наши движения стали жадными и нетерпеливыми, и я наконец оказался голым. Взгляд Афины бродил по моему телу, останавливаясь на моем твердом члене, из которого текла предэякуляция. Она облизнула губы.

– Это не заняло много времени, – пробормотала она, ее тонкие пальцы обвили мой член.

Я запустил руку в ее волосы и усилил хватку. «На случай, если это ускользнуло от тебя, жена, я одержим тобой».

Я взял ее рот, свободной рукой раздвинул ее бедра и скользнул пальцем в ее тепло. Она застонала мне в рот, целуя меня сильнее, и я прижал большой палец к ее клитору.

«Твоя киска для меня всегда такая мокрая», – простонала я.

Я схватил ее за задницу, ее ноги обвили мою талию, и поменял нас так, чтобы она сидела на мне верхом, прижавшись спиной к изголовью кровати. Я вращал бедрами, прижимая член к ее теплу.

Я притянул ее ближе, мои губы коснулись ее губ.

«Чей это красивый ротик?» – спросил я хриплым голосом.

Она не колебалась. «Твой».

«А эта киска?»

– Моя, – поддразнила она.

– Моя , – прорычал я. «Ты весь мой. Моя жена. Моя собственность. Все мое."

Она слегка отстранилась, глядя мне в глаза.

– Тогда ты тоже моя собственность, – пробормотала она.

«Я твой», – поклялся я, прежде чем прижаться губами к ее губам и жадно поцеловать ее.

Она кружила бедрами у меня на коленях, сводя меня с ума. Я провел рукой по ее телу, нащупал пальцами ее влажную киску и проследил за ее набухшим клитором.

– Мануэль, – простонала она. «Ты нужен мне внутри меня».

Она приподнялась и схватила мой член своими изящными пальцами, мое кольцо смотрело на меня, и мы оба наблюдали, как она опустилась ниже.

«Каццо ». Я стиснул челюсти от этого ощущения, обхватил рукой ее шею сзади, когда мой член исчез в ее киске. – Бери то, что тебе нужно, аморина , или я потеряю всякий контроль и трахну тебя в небытие.

Ее груди прижались к моей груди, когда она запустила пальцы в мои волосы, сжимая меня, пока она оседлала мой член.

– Теперь ты тоже мой, – простонала она, оседлав меня сильнее, воплощая в жизнь каждую мою фантазию.

Я схватил ее за волосы и притянул ближе, мои губы коснулись ее губ. С рычанием я начал врезаться в нее, запечатлеваясь в ее сердце и душе. То, как она уже заявляла права на меня.

«Я твоя, Афина». Мой голос прозвучал гортанно, когда я смотрел, как она скачет на мне, ее длинные волосы в беспорядке, а губы опухли. Я вошел в нее, ее возбуждение стекало по моим бедрам. «Ты чертовски видение».

Ее губы нашли мои, когда я трахал ее сильнее, наши стоны и стоны смешались. Она приближалась, и это зрелище вело меня прямо к моему собственному освобождению.

– О… Боже мой, – простонала она, ее глаза закрылись, а мышцы сжались вокруг моего члена, как тиски. – Мануэль… Мануэль, я иду.

И она взяла меня с собой.

– Каззо , – простонал я ей в губы, мой член дернулся от моего освобождения.

Какое-то мгновение мы оставались неподвижными, ее тело содрогалось рядом с моим, когда мой член сел в ее горячую киску.

Я никогда не насытусь ею.

– Афина, – прошептал я, и она посмотрела на меня своими завораживающими зелеными глазами с удовлетворенной улыбкой на губах. «Ты – все, чего я когда-либо хотел».

Она вздохнула, прижимаясь лбом к моему. «Я начинаю думать, что ты – все, что мне нужно».

Это была любовь. И я буду держаться за это изо всех сил.

ТРИДЦАТЬ СЕМЬ

АФИНА

я

не мог дышать. Я не мог видеть неба.

Невидимая рука стиснула мою шею, и я начал биться о барьер, мои руки и ноги были связаны и отчаянно пытались освободиться.

" Пожалуйста ." Я попыталась закричать, но не смогла найти голос. Слезы затуманили мое зрение. Мои легкие горели. Я умирал… Я не хотел умирать.

«Аморина ». Я остановился, позволив голосу ласкать меня. «Проснуться.»

Я со вздохом открыла глаза, моя влажная от пота кожа прижалась к теплому телу Мануэля. Мои глаза дико метались по сторонам в поисках неба, но я не мог его найти.

– Афина, что это? Я не мог оторвать взгляд от занавесок, где луна и звезды должны были смотреть на меня.

Он обхватил мое лицо ладонями, его нос коснулся моего. – Афина, посмотри на меня.

Я не мог смотреть на него. Я не мог пошевелиться. Я не мог дышать.

– Окно, – прошептала я, мой голос дрожал в тишине. «Откройте шторы».

Он спрыгнул с кровати и кинулся к французскому окну. И только когда шторы раздвинулись и сквозь меня просочился серебристо-белый лунный свет, я смог глубоко вздохнуть. Затем он распахнул окна, и в комнату ворвались ночные звуки: волны разбивались о берег, щебетали сверчки.

Мануэль вернулся ко мне, взял мои руки в свои и тревожно нахмурился.

– Спасибо, – прошептала я, мой голос дрожал, а пальцы были ледяными.

«О чём был сон?» – тихо спросил он.

Я не мог найти слов, чтобы описать это, потому что это был не сон. Это были воспоминания, терроризирующие меня. В ту ночь меня затолкали в ящик. Я хотел забыть, но знал, что это останется со мной навсегда.

Я взглянул на часы и увидел время. 3:15 утра

Я бросился в его объятия.

– Я не помню, – солгала я, прижавшись лицом к его обнаженной плоти. Он обнял меня в защитных объятиях. "Просто останься со мной."

Мы скользнули под одеяло, и я сосредоточился на том, как поднимается и опускается его грудь. Моя кожа чесалась, когда образы царапали меня, а шрам горел, но я все это проигнорировала.

Я чувствовала себя в безопасности в объятиях Мануэля, моего мужа.

Я часами прижимала щеку к его груди, мои глаза были сосредоточены на мерцающих звездах, пока первые отблески рассвета не ударили по небу.

Зная, что сон меня больше не найдет, я слегка подвинулась, чтобы не потревожить его. Я выскользнула из кровати, надела штаны для йоги и свободную рубашку, схватила телефон и на цыпочках вышла из спальни и прошла через тихий дом.

Я не исследовал каждый уголок этого места, и мне больше нечего было делать. Я пробирался через разные крылья, пораженный красотой этого. Большая часть архитектуры была модернизирована, но старинное очарование замка все еще сохранилось. Почти в каждой комнате – кухне, всех трёх гостиных, столовой, кабинете и библиотеке – каменные стены, арочные потолки и мраморные полы. О, библиотека . Это было все, чего я мог когда-либо желать.

Двери, ведущие внутрь, были вырезаны из дуба с витражными сценами, изображающими богиню мудрости Минерву.

Я положил руку на дверь и толкнул ее, открывая совершенно новый мир.

– Черт возьми, – прошептал я, глядя на комнату, которая каким-то образом застряла в пятнадцатом веке. Каменные стены были увешаны богатыми гобеленами, а люстры излучали повсюду янтарный свет.

В центре помещения стоял письменный стол, окруженный книжными полками от пола до потолка. В камине потрескивает огонь, и луна просачивается сквозь полукруглые окна.

Я поднял глаза и ахнул, глядя на куполообразный потолок. Он был расписан сценами из «Ада» Данте.

Проходя по комнате, я читал названия на полках. Исповедь Августина. Размышления Марка Аврелия. Оды Горация. «Божественная комедия» Данте Алигьери.

И… мои глаза расширились.

"Какого черта?" Я пробормотал себе под нос. Я потер глаза, гадая, вижу ли я что-то. «Что здесь делают мои книги?»

Мой голос разнесся по пустой комнате, когда я подошла ближе к полкам, заполненным книгами. Один особенно выделялся среди остальных: его страницы были отмечены зелеными вкладками. Я потянулась к нему, пролистывая знакомые слова и страницы… пока не услышала шаги позади себя.

Я обернулась и увидела в дверях своего мужа в одних пижамных штанах, с обнаженным торсом и напряженными мышцами. Мои пальцы чесались, борясь с желанием провести ногтями по его гладкой коже.

Он остановился на пороге и наблюдал за мной.

– Ты носишь очки? – спросил я удивленно.

Он снял очки в проволочной оправе, подошел к столу посреди комнаты и бросил их на него.

«Только когда я читаю», – заявил он, и только тогда я заметил, что он держит книгу. Я изумился. Это был один из моих.

«Что… что это?»

«Мой твой любимец», – ответил он, многозначительно приподняв брови, а мое лицо горело.

– Ты… ты читаешь любовные романы?

"Сейчас сделаю." Я сузил глаза. – Не удивляйся, аморина . Я должен знать, с чем я соревнуюсь».

«С чем ты соревнуешься?» Я вздохнул.

«Ваше воображение». Мой рот отвис. «Кроме того, это хорошая книга. Я попросил всех, кого я знаю, купить копию».

Слова медленно дошли до сознания. «Всех, кого ты знаешь?»

– Все, – повторил он, лукаво улыбаясь. «Всем мужчинам нужны советы, даже итальянцам, и в ваших книгах есть информация, которая может нам пригодиться. Особенно, если я собираюсь не отставать от своей молодой жены».

Это чертовски шокировало меня. «Вам не нужны никакие указатели».

«Грэйзи ». Он заправил прядь волос мне за ухо. «Я большой поклонник тех, у которых все зеленые вкладки». Мои глаза расширились, когда он поцеловал меня в губы. «Я могу показать вам, чему я научился».

Он смотрел на меня таким мягким взглядом, что бабочки в моем животе взлетели. Это начало часто происходить вокруг него.

Он сократил расстояние между нами, легко поцеловав меня в нос. Затем он целовал меня до тех пор, пока я не запыхалась, цепляясь за него изо всех сил.

– Я хочу знать о тебе все, жена, – сказал он тихо, его губы коснулись моих губ. «Я хочу исследовать каждый дюйм твоего тела, чтобы иметь возможность позаботиться обо всех твоих потребностях до конца нашей жизни».

Мое сердце распухло, ощущение, похожее на изжогу, заставило меня задуматься, нормально ли это.

Затем он подхватил меня, и моя задница приземлилась на поверхность тяжелого дубового стола.

Он сжал мои волосы и осторожно потянул их, заставляя меня посмотреть на него.

«Могу ли я показать вам, чему я научился?» – хрипло прошептал он.

«Да», – пробормотала я, мое сердце колотилось от всех возможностей.

ТРИДЦАТЬ ВОСЕМЬ

МАНУЭЛЬ

Н

Не теряя времени, я стянул с нее рубашку через голову и выбросил ее. Затем я провел рукой по ее плоскому животу, остановившись на нижней части живота, где рос мой ребенок.

«Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя ртом или членом?» – прохрипела я, мои пальцы медленно скользнули вниз по ее ногам, просовывая их под штаны для йоги и раздвигая складки.

– Трахни меня, – выдохнула она. «Мне нужен твой член». Прежде чем я успел приступить к действию, она добавила: «Но я хочу, чтобы вы нас записали».

Я не часто удивлялся, но ей удавалось это делать часто.

«Хочешь записать, как я трахаю тебя в этой библиотеке?» Я привык.

Она захныкала. "Я делаю. Есть возражения?

"Никак нет."

"Ты получил это." Она ухмыльнулась, потянулась к телефону, быстро выключила его из режима ожидания и включила камеру. – Хорошо, – сказала она, широко раздвинув ноги. "Я готов."

– Я вижу это, – простонал я. Похоть скручивалась в моем животе, когда я гладил ее пол, кружа по ее гладкому отверстию. – Ты весь мокрый.

Ее глаза закрылись, а дыхание участилось.

«Открой глаза», – потребовал я. Я скользнул пальцем в ее мокрую киску и поцеловал ее в горло. Она ахнула мне в рот, выгнув спину. – Смотри на меня, аморина .

Ее красивые зеленые глаза открылись, мерцая, как изумруды, когда я снова и снова погружал палец в ее тугой жар, ее бедра покачивались в меня.

Свободной рукой я стянул с нее штаны и трусики с ее стройных ног.

Она отчаянно целовала меня, утоляя мой голод. Выведя палец, я ущипнул ее клитор, и она захныкала, прижав руки к моей груди.

Она жадно схватила пальцами подол моих пижамных штанов и сдвинула их вниз. Через несколько секунд я подвел кончик своего члена к ее входу, не давая ей ничего, кроме кончика.

– Аааа, – выдохнула она, крепко сжимая. Так чертовски тесно.

Я отстранился, мои мышцы тряслись от потребности быть внутри нее. «Расскажи мне о своей мечте».

– Не сейчас, – всхлипнула она. "Ты мне нужен."

Для меня это было не менее мучительно, но мне нужно было оставаться сильным. Мне нужно было знать, что вызвало такой испуганный взгляд в ее глазах ранее. «Теперь, Аморина . Или я умру прежде, чем смогу заполнить твою пизду.

Ее глаза встретились с моими, уязвимость в них распотрошила меня заживо.

«Однажды меня затолкали в коробку», – прошептала она. «Я ничего не видел. Просто тьма. Это было удушающе. Я думал, что умру».

По мне пробежала небольшая дрожь, и я замер. Каззо , она, должно быть, так испугалась.

Я обхватил ее лицо, провел губами по ее челюсти, щекам, только чтобы вернуться к ее рту.

– С этого момента я позабочусь о том, чтобы все окна оставались открытыми, – пообещал я, прижавшись губами к ее губам. Я провел большим пальцем по ее челюсти, и она застонала. «В следующий раз, когда наступит тьма, я буду рядом, чтобы защитить тебя».

Обет запечатлелся в моем сердце. Ее нежные глаза метнулись на меня, прожигая маленькую дырку в моей груди.

– Спасибо, – прошептала она, а затем сильнее сжала меня. «Теперь дай мне то, что обещал. Мне нужно посмотреть, научились ли вы чему-нибудь из моих книг.

Я улыбнулся, проникая в ее киску неглубокими толчками. Капля пота скатилась по моему лбу, когда во мне нарастало напряжение сдерживания. Я никогда раньше не трахал беременную женщину, и мое беспокойство за нашего ребенка было сильнее, чем мое желание жестко ее трахнуть.

Когда она покачала бедрами, требуя еще, я выскользнул из нее только для того, чтобы соскользнуть обратно до самого дома. Я пытался нежно ласкать ее, медленно трахать, но ее ногти царапали мою спину.

– Пожалуйста, Мануэль, – умоляла она хныкающим голосом. "Сильнее."

Это меня подвело. Я перевернул ее, наклонил над столом и начал врезаться в нее. Ее пальцы вцепились в край стола, ее стоны и ворчание заполнили пространство.

«Черт возьми, да. Крепче, папарино .

Каззо . Эта женщина меня ломала.

– Я причиняю тебе боль? Мне придется поговорить с врачом, чтобы узнать самые безопасные варианты.

– Нет, просто, черт возьми, не останавливайся.

Пока я держал ее бедра, она качнулась обратно на мой член, встречая меня толчком за толчком. Я шлепал ее по заднице, входя и выходя из нее, ладоня ее грудь и перекатывая ее сосок между кончиками пальцев.

«Кто тебя трахает?»

Мой кончик вытянулся почти полностью, но тут же вонзился обратно. Она всхлипнула, ее голова тряслась у меня на плече.

"Кто?" – повторил я гортанным голосом.

Она застонала. – Да, муж.

Я снова включил ее. Дрожь сотрясала мое тело, когда я снова и снова въезжал глубоко, блаженство было таким сильным. Она упала на руки, и я склонился над ее спиной, растирая и толкая ее, вонзаясь в нее, как животное.

– Хорошая девочка, – проворчал я. «Sei perfetta. »

Она умела сводить меня с ума, заставляя меня сходить с ума, требуя большего. Я хотел похоронить себя внутри нее и никогда не уходить.

– Скажи, что ты мой, – прорычал я.

– Боже, да… да, да… пожалуйста, – выдохнула она, прижимаясь ко мне задницей.

Мои яйца напряглись, готовые вывалиться, но мне нужно, чтобы она кончила первой. Я трахал ее так сильно, что боялся сломать ее. Еще один щелчок пальца. Еще один толчок. А затем она разбилась, удовольствие прокатилось по ней, когда ее внутренние мышцы сжались вокруг меня, выжимая из меня все, что у меня было.

Ее стоны и всхлипы побуждали меня доводить ее до оргазма, пока я с ревом не развалился на части прямо позади нее.

Я провел губами по ее затылку, осыпая ее кожу поцелуями.

«Tu sei perfetta, amorina », – пробормотал я. «Я сделаю тебя и нашего малыша счастливыми».

Когда мое дыхание замедлилось и я спустился с кайфа, я обнаружил, что Афина смотрит на меня через плечо со слезами на глазах.

Паника охватила меня за секунду.

"Что это такое?" – прохрипел я. «Я был слишком груб?»

Она всхлипнула. «Ты слишком милый. Это вызывает у меня эмоции».

На меня обрушилось облегчение. Я приблизил ее губы к своим для долгого поцелуя.

Спустя четыре десятилетия я нашел то, что посчастливилось иметь моим родителям. Я позабочусь о ней, несмотря ни на что. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы она знала, что она в безопасности.

Чтобы сдержать это обещание, я был готов отказаться от Омерты.