Текст книги "Шипы желания (ЛП)"

Автор книги: Ева Уиннерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

ТРИДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ

МАНУЭЛЬ

Т

Подвал замка был заплесневелым и использовался редко. Еще в пятнадцатом веке он функционировал как темница для содержания пленников и врагов семьи, владевшей замком.

Я не имел удовольствия им воспользоваться… до сегодняшнего дня.

«Вы должны позволить мне разобраться с этим», – заявил Энрико, когда мы спускались по каменным ступеням. «Это день твоей свадьбы».

Я одарил его улыбкой. «Ни хрена. Эти люди охотятся за Афиной. Они мои."

Хотя я регулярно возражал против того, чтобы привести этих людей куда-либо рядом с моим домом, особенно когда здесь Афина, я знал, что время имеет решающее значение. Нам нужно было докопаться до причины, по которой Триады преследовали Афину.

– Как ты их нашел?

Он пожал плечами. «Я приказал следить за Данилом».

Мои шаги остановились на нижней ступеньке и я повернулась к нему лицом. Я вздохнул и задал вопрос, который не давал мне покоя с тех пор, как мы столкнулись с ним вчера вечером возле квартиры Афины – после того, как люди из этой самой организации попытались причинить ей вред. Мой интуиция предупредила, что таких совпадений не существует, и я боялся, что мои подозрения вот-вот подтвердятся. – Он работает с ними?

– Не знаю, – признался он, и я почувствовал, как мои плечи расслабились. «Мои люди не прослушивали комнату, поэтому мы понятия не имеем, что они обсуждали. Но этот парень был в комнате с Данилом, когда разговаривал с главой Триад Цянь Луном.

Мы продолжили идти, пока я обдумывал эту информацию. – Вы получили что-нибудь от Ликоса?

– Просто матери Афины нельзя доверять.

Там я с ним согласился. «Похоже, это повторяющийся комментарий», – заметил я.

Мы вошли в первую камеру, освещенную единственной голой лампочкой, висящей в центре комнаты. В углу стоял небольшой столик с каким-то оборудованием для принуждения, а мужчина сидел, привязанный к стулу, и смотрел на нас, его глаза горели ненавистью.

«Вы за это заплатите», – выплюнул он на смеси китайского языка с сильным акцентом и очень плохим английским языком. «Вы не можете коснуться Триад без последствий».

Между преступными группировками существовало негласное правило – не посягать на бизнес друг друга. Технически Триады тоже не сделали этого – пока – но в тот момент, когда мое кольцо окажется на пальце Афины, любая последующая атака станет моим делом.

«Ну, с того места, где я стою, ты на моей территории, так что я могу делать с тобой все, что захочу», – протянул я, говоря по-китайски. Немногие из членов Триад могли говорить по-английски, и еще меньше – по-итальянски. Энрико не говорил на этом языке, но это касалось моей женщины, а не его. – А теперь ты втянул в это мою жену.

Страх вошел в его глаза. – Твоя ж-жена? – заикался он. «Ты не замужем».

Я злобно улыбнулся. «О, но это я». Я снял пиджак и начал закатывать рукава. «Афина Коста Маркетти – моя донна . Моя жена."

Возможно, она еще не является моей женой по закону, но в тот момент, когда мое семя вошло в ее утробу, она стала моей.

Осознание пришло в его глаза вместе с осознанием того, что он умрет здесь сегодня.

– Ты знаешь, кто мы? – спросил Энрико, и я перевел. Мужчина закрыл глаза, его губы беззвучно шевелились, как будто он молился.

«Когда ты трахаешься с Маркетти, с тебя сдирают кожу заживо», – небрежно заявил я.

Он перестал молиться и громко сглотнул.

Я продолжил. «Есть одна вещь, которую мы никогда не прощаем, и это преследование наших женщин и семей».

Он покачал головой. – Мы не знали…

Я поднял руку, заставляя его замолчать. «Прежде чем я покину эту комнату, вы расскажете мне, что обсуждали Данил Попов и ваш начальник».

– Я не знаю, клянусь.

Я не поверил ему ни на секунду. – Давай проверим твои знания, а?

Словно по сигналу, дверь камеры открылась, и Умбрио с важным видом вошел вместе с другим мужчиной, таща за собой тележку, единственным звуком которой был скрип колес, если не считать тревожного дыхания и неразборчивого бормотания нашего гостя. Медный бык сидел на металлическом подносе тележки – хитроумном приспособлении, использовавшемся древними греками и римлянами. Латунное устройство в форме быка было полым и достаточно большим, чтобы поместить внутрь человека и зажарить его заживо. Похожие на флейту трубы доносили его крики через ноздри быка, создавая анималистическую музыку, а дым от сожженной плоти поднимался клубами благовоний.

Это будет медленная и мучительная смерть.

Кивнув Умбрио, он сдернул нашего пленника со стула и посадил его в горшок, все еще связанного.

Как только начался пожар, его крики мгновенно заполнили подземелье.

– О чем они говорили? – спокойно спросил я.

"Я не знаю!"

"Бред сивой кобылы. Сотрудничайте, и я дам вам быструю смерть. Он дрожал, его глаза были широко раскрыты от видения того, что должно было произойти. Я кинул взгляд на Умбрио. – Добавьте немного тепла в этот огонь, ладно?

Он сделал, как его просили, и вскоре в затхлой комнате воняло горелым мясом. Голова мужчины была низко опущена, изо рта капала слюна.

– Расскажи мне, – процедил я.

"Я не знаю."

Разозлившись, что он не сломался, я схватил нож и отрезал ему ухо. Кровь потекла по его лицу, и он снова закричал.

«Я не остановлюсь, пока не получу ответы, которые ищу», – предупредил я.

Он покачал головой. «Пожалуйста, они говорили в основном по-английски. Не мог понять большую часть этого».

Каззо.

– Ты сказал «в основном», – вмешался Энрико. – Что ты слышал?

Когда он не ответил, я порезал ему другое ухо, а Умбрио подкинул в огонь еще одно полено. Когда крики стихли, я заговорил снова. – Расскажи мне, что было сказано.

– Он… они упомянули свадьбу. Никаких имён.

"И?"

«Это объединит Триады с Балканами».

У Цянь Луна не было ни дочерей, ни сестер, что привело к одному выводу. Данил Попов планировал выдать замуж либо Ники, либо Афину. Учитывая, что было широко известно, что у Ники Поповой был испорчен товар и женщина не знала, как закрыть черт возьми, я бы поставил свои деньги на то, что Афина будет лучшим и единственным выбором.

Я взглянул на Энрико, который, должно быть, пришел к такому же выводу. Я встал и начал закатывать рукава, затем снова надел куртку.

Мужчина умолял сохранить ему жизнь, рыдая, его плечи тряслись, и именно Энрико избавил его от страданий одной пулей.

Мы с Энрико оставили Умбрио прибираться и вернулись наверх в мой кабинет. Мы столкнулись с мальчиками, их ухмыляющиеся лица уткнулись в книгу.

«Что вы двое такого интересного читаете?» Энрико позвонил.

Их головы резко поднялись, а румянец покрыл их оливковую кожу, когда Амадео быстро захлопнул книгу.

"Ничего."

Я кинул взгляд на заголовок на корешке и застонал. «Разве я не говорил тебе перестать читать эту ерунду? Ты слишком молод."

Энцо закатил глаза, но Амадео сунул книгу ему за спину, как будто не давая мне ее выхватить.

– Это не так, – возразил Амадео.

«Мы учимся искусству занятий любовью».

– Че ? – спросил Энрико в замешательстве, недоверчиво переводя взгляд с сыновей. «Какие занятия любовью ?»

Я застонал, бормоча молитву. «Dio mio, salvami ».

– Ребята, вам лучше объяснить, – потребовал Энрико.

Амадео пожал плечами. «Это любовный роман».

Энцо улыбнулся. «Это хорошее образование». Это еще больше смутило Энрико.

«Мы только что научились давать женщинам сперму», – объяснил Амадео, посмеиваясь и ухмыляясь, как дурак. «У наших женщин не будет шансов».

«Вы двое получите пинок по яйцам, если попытаетесь сделать это не с той женщиной», – предупредил я их, а затем добавил: «Mi dispiace – не с той девушкой ».

Амадео выпятил грудь. «Женщина или девушка, ей это понравится».

Энцо толкнул его локтем, что-то шипя себе под нос, но брат проигнорировал его.

– Дай мне эту книгу, – процедил Энрико, протягивая руку, – прежде чем я решу побить тебя ею.

Я поймал себя на том, что молюсь, чтобы Афина вынашивала девочку.

Я принял душ в гостевой комнате, оделся, затем вошел в соседнюю гардеробную, чтобы надеть жилет, галстук и пиджак.

Пока я завязывал галстук, у меня чесалась шея, а когда я обернулась, то обнаружила Александру, развалившуюся на кровати в комнате для гостей. Платье, которое она была одета, было задрано, бедра раздвинуты, позволяя мне ясно видеть ее нижнее белье.

Я резко выдохнул через ноздри, мой гнев вспыхнул.

– Нравится то, что ты видишь, детка?

Мой гнев перерос в ярость, и мне пришлось сделать шаг назад, чтобы не убить мою будущую свекровь.

– Нет, и если бы у тебя была хоть капля уважения к дочери или к самому себе, ты бы ушёл к черту. Ваши игры здесь не приветствуются.

Она прикоснулась ладонями к груди и застонала. Это было похоже на просмотр бюджетного порно. Мне действительно следовало следовать своей интуиции и не приглашать эту суку. Женщина была змеей.

«Убирайся к черту, Александра. Вы не в той комнате, – заявил я, мой голос был холоден, как лед, а мой контроль балансировал на грани. В ней не было ничего, что могло бы меня соблазнить, даже немного. «Иди, помоги своей дочери собраться, иначе я заставлю тебя пожалеть, что ты ступил на эту территорию».

Александра улыбнулась, показав полный набор зубов, похожий на акулу.

– Она вполне способна, – прогремела она, ее рука медленно опускалась ниже. "Возможно, я могу помочь тебе ?"

«Я лучше сгорю заживо», – поздоровался я. «Как ты сюда попал? Когда ты?"

– Ты был в душе. Она усмехнулась. «Не волнуйтесь, я не смотрел. Вуайеризм – это не мое.

«Мне действительно плевать, чем ты занимаешься. Никогда не было и никогда не будет. Ты здесь только потому, что я хочу видеть Афину счастливой.

– Вот и все, – промурлыкала она. «Я тебе не верю. Ты хотел приблизиться ко мне.

Эта чертова женщина .

"Ты бредишь. И если ты думаешь, что я прикоснусь к тебе в день свадьбы , не говоря уже о том, чтобы трахаться когда-нибудь , тебе нужно обратиться к врачу, потому что ты тоже сумасшедший. Афина – единственная, кого я хочу.

«Афина – девочка, Мануэль. Тебе нужна женщина. Я могу дать тебе страсть и многое другое». Я усмехнулся, даже не дав ей ответа. «Наши отношения будут непревзойденными».

Я смеялся.

– Ты имеешь в виду, что твои шипы желания будут смертельны. Они заставят любовь всей моей жизни кровоточить и причинят ей боль. Но тебя это не волнует, не так ли? Ты змея, всего лишь дешевая и выцветшая версия Афины». Я поправил запонки и натянул рукава костюма. – Так чего же ты на самом деле хочешь, Александра? Мне казалось, что одиннадцать лет назад я ясно дал понять, что ты мне не та женщина.

На мгновение она колебалась. Затем она стянула платье и разрезала дерьмо, зная, что ее попытки соблазнения тщетны.

«Ты был жесток со мной в тот день».

– В тот день я высказала точку зрения, – поправил я ее. «Тебе следует прислушаться к этому, потому что оно все еще стоит».

Воспоминания о ее обмане и попытке провокации проникли внутрь, как горькая пилюля.

Ее миниатюрное тело лежало на больничной койке, бледное и в синяках, и меня охватило сожаление из-за резких слов, которые я плюнул в нее неделю назад, когда поймал ее, говорящую невинным детским голосом как свой собственный. Даже после того, как ее поймали с поличным, Александра не удосужилась узнать в ребенке – кем бы ни была эта маленькая девочка с подлым ногой – обладательницу этого удивительного голоса.

Но это было не здесь и не там. Александра лежала на больничной койке, выглядела хрупкой и чертовски избитой. Несмотря на мои сомнения, мне не хотелось видеть ни одну женщину в таком состоянии. Именно по этой причине Омерта никогда не занималась торговлей людьми.

Никто из нас не мог терпеть это дерьмо.

В комнате доминировал запах отбеливателя и дезинфицирующего средства, ее тихие всхлипы двигали ее губы в искаженной молитве.

«Что случилось?» – спросил я ее, понизив голос.

Она тихо пробормотала, и я наклонился, прижав ухо ближе к ее рту.

«Повтори.»

Именно тогда меня осенило. Тяжелый запах пудры и макияжа.

«Они искали тебя», – сказала она.

«Кто был?» Я выпрямился во весь рост, изучая ее лицо прищуренными глазами.

Ее глаза распахнулись, но ничто в них меня не очаровало. Все, что я видел, это обман. Снова.

– Я им ничего не говорила, – прошептала она.

Она ничего не могла им сказать, потому что ничего не знала – ни о моем деле, ни об Омерте.

Я поднес палец к ее лицу, провел им по ее щеке, и слой тяжелого макияжа сорвался, обнажив под ним ничего, кроме здоровой кожи. Она вздрогнула, застыв в шоке от того, что я так легко узнал правду, и попыталась отстраниться, но это не имело значения.

Не говоря ни слова, я развернулся на пятках. Я был почти у двери больничной палаты, когда ее голос остановил меня. «Мне очень жаль, ладно? Я не знал, что еще делать… Ты не отвечал на мои звонки».

– Итак, ты решил… что? Заманить меня сюда и сыграть жертву? – прошипел я. «Синяки были приятным штрихом. Как вам удалось заставить больницу позвонить мне?»

Она опустила глаза в раскаянии, но я знал лучше. Коварная женщина не обладала совестью.

«Я подкупила их», – призналась она, и по волшебству появились слезы. Она была превосходной актрисой, я бы дал ей это. – Мне нужно было увидеть тебя снова.

«Нет, тебе нужно найти эту девочку и извиниться за ее использование».

Ее глаза расширились. «Она никто».

Мои коренные зубы так сильно скрежетали, что я удивился, что они не треснули.

– Одно это так много говорит мне о тебе, Александра, – процедил я. «Кроме того, с таким голосом эта девушка – это кто-то».

«Вы не можете сделать это со мной; выбрось меня, как будто я ничто, – визжала она.

Я вздохнул. «Я ничего тебе не делаю. На самом деле, я бы предпочел никогда больше тебя не видеть.

Она начала плакать, устраивать театральные представления и выглядеть настолько жалко, что мне почти стало ее жаль. Почти.

Взявшись за прохладную металлическую ручку, я открыл дверь. «Ты настоящая работа. Чертов ублюдок. Как и все остальные, – выплюнула она.

Я усмехнулся. – Возможно, но позвольте мне спросить вас. Оглянувшись через плечо, я продолжил. – Где оказалась эта девушка?

Она моргнула и на мгновение замолчала, прежде чем нашла слова.

«Я не знаю. Почему это имеет значение?»

– Мужчины, может, и ублюдки, Александра, но ты не лучше. Вы используете и выбрасываете».

Потом я вышел и навсегда закрыл перед ней дверь.

«Моя дочь тебе не подходит», – прошипела она, ее ярость вернула меня в настоящее. Тогда она мне не нравилась, но теперь я ее ненавидела, потому что знала, что девушка, которую она использовала, была ее собственной дочерью . Потому что она оставила своего ребенка одного и уязвимого, пока сама соблазняла мужчин. А Афина, искавшая в людях лучшее, была верна женщине, не заслужившей ее милости. Я сомневался, что Афина вообще осознавала степень токсичности своей матери.

Я испустил сардонический вздох. "Невозможный."

Ее глаза вспыхнули. "Почему?"

«Потому что она – единственное правильное и хорошее существо в моей жизни», – сказал я, чувствуя, как правда доходит до моего мозга.

– Ты не знаешь, что делаешь, Мануэль, – прошипела она, выпрямляясь на кровати. «Ты даже не можешь представить себе последствия женитьбы на ней».

Она затронула эту тему, и я воспользовался моментом. Афина, возможно, уже дважды избежала гнева Триад, но если бы я не знал, с чем столкнулся, она оставалась бы в опасности.

– Вы имеете в виду тот факт, что она дочь Аттикуса Попова, – сказал я небрежно, наслаждаясь тем, как расширились глаза Александры. – Или что за ней охотятся Триады?

Она пристально посмотрела на меня. – Откуда ты все это знаешь?

– Я сделал домашнее задание, – невозмутимо сказал я.

В ее глазах светилось понимание. – И вы думаете, что сможете использовать ее право первородства и имя Попова в своих целях?

Я сделал шаг вперед, нависая над ней, словно темная туча. «Послушайте, Александра. Никто не будет использовать Athena для что угодно, – сказал я, и в моем тоне было ясное предупреждение. «Это касается и тебя. Капис ?

Ее улыбка была маслянистой. «Как я могу использовать свою собственную дочь?»

«Почему Триады охотятся за ней?»

Она вскочила, пренебрежительно усмехнувшись. «Почему они должны заботиться о ней?»

– Из-за того, что вы с Аттикусом сделали. Я размышлял, но у меня было предчувствие, что она не разоблачит мой блеф.

«Я никогда не вмешивался в дела Аттикуса, так что вам придется спросить его, чем он занимался».

– Я тебе не верю. Меня разозлило то, что Александра была настолько эгоистичной, что отказалась рассказать мне, как защитить свою дочь. Мысль о том, что Афина будет отдана Триадам, сжимала мою грудь. – Так скажи мне, где он, черт возьми, и я спрошу его.

Она небрежно пожала плечами. «Я не слежу за своими старыми любовниками».

Я сделал глубокий вдох. Я бы ничему не научился у Александры, если бы это не принесло ей какую-то пользу.

«Если у вас есть что-то значимое сказать, сделайте это сейчас. В противном случае, иди к черту».

Она провела рукой по волосам.

«Ты не можешь на ней жениться», – настаивала она. «Афину нельзя ассоциировать с Омертой. Или любая преступная организация».

"Почему нет?"

Ее грудь вздымалась. "Потому что…"

Я ждал, но она так и не закончила предложение.

Мой голос был неестественно спокоен. «Ты ее мать, но если ты не расскажешь мне, что происходит, я не смогу защитить тебя. И, пожалуйста, пойми: я сделаю это только ради Афины, потому что она имеет значение, а не ты.

В комнате воцарилась густая тишина, пока я ждал, пока она расскажет.

«Ты не можешь хотеть ее. Она вдвое моложе тебя. Я должен вытащить ее отсюда за волосы. Однажды она скажет мне спасибо.

– огрызнулся я.

Я подошел к кровати и обхватил рукой ее горло. Было так соблазнительно просто сжать и прикончить ее. Это было бы так легко, и она бы перестала быть угрозой.

У этой женщины были яйца. Если бы она опасалась меня из-за искренней заботы о дочери, я бы ее похвалил, но она делала это из совершенно эгоистических соображений.

«Афина теперь моя – я могу защищать, любить и лелеять. Я не потерплю, чтобы ты втягивал ее в какое-то дерьмо. Держитесь подальше от всего, что может подвергнуть Афину опасности. Это будет ваше единственное предупреждение».

– Возможно, тебе стоит прислушаться к собственному предупреждению. Ничего хорошего из этой жизни, из женитьбы на тебе не выйдет ».

«Если ты хотя бы подумаешь причинить вред моей жене, эмоционально или физически, я разобью тебе череп голыми руками», – предупредил я, стиснув зубы.

Мать холодно улыбнулась. «Она не твоя жена».

– Пока, – холодно сказал я.

К тому времени, как в этот день зайдет солнце, она будет моей навсегда.

ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ

АФИНА

«Я

Не могу поверить, что у тебя скоро будет маленький ребенок, – сказала Исла, ее глаза стали мягкими. Она сидела на полу, скрестив ноги, ее прическа и макияж, как всегда, были безупречны.

Мы были в спальне, и я примеряла пятое свадебное платье. Хорошо, что гардеробная Мануэля была достаточно большой, чтобы вместить все платья, которые он доставил сегодня.

– Я тоже, – признался я, взглянув на дверь. «У меня не было никакого утреннего недомогания. Никакой прибавки в весе. Ничего." Я повернулся на месте и взглянул на свое отражение в зеркале. – Ладно, я не думаю, что это подходящее платье.

«Попробуй следующий», – посоветовала Исла. «Человек обязательно будет совершенен».

«Хотя я думаю, что моя грудь больше», – сказала я, снова устремив взгляд на дверь.

Моя мама ушла тридцать минут назад, чтобы освежиться, и до сих пор не вернулась. Я доверял мнению Ислы, но мне все равно казалось, что моя мама должна испытать это со мной.

«Просто много незащищенного секса, да?» – поддразнила она, привлекая мое внимание.

Я покачал головой. «Можно подумать, что мы знали лучше».

Она подняла обе ладони. – Не мне судить.

«Я просто разочарована в себе», – призналась я, стоя в нижнем белье и просматривая варианты платья. «Я пообещала себе, что не повторю ошибки мамы».

– Ну, ты не совсем повторил ее ошибку.

– Как ты это понимаешь? – спросила я ее, надев простое платье от кутюр с вырезом, удлиняющим мой силуэт. Это было минималистично, но потрясающе.

«Она трахалась с женатым мужчиной», – объяснила она. «Мануэль холост. И он хочет на тебе жениться.

– Но он преступник.

Исла знала этот мир и его опасности, поскольку ее муж и брат были в мафии.

Исла пожала плечами. «Они лучшие преступники, чем наши отцы, и, что более важно, более заботливые».

Она была права. Наши отцы нас не заслужили. Их эгоизм и неспособность сохранять верность стали причиной дерьма, и они оставили нас разбираться с последствиями своих действий.

– Ты прав, – прошептал я. – Ты чертовски прав.

Я обернулся и посмотрел на себя в зеркало.

– Черт возьми, – пробормотала она. – Думаю, ты нашла свое платье.

– Да, – согласилась я, не в силах оторвать взгляд от своего отражения. Платье облегало меня, как вторая кожа, подчеркивая мою талию и смягчая изгибы. "Я думаю ты прав."

Мой взгляд снова метнулся к двери. Где она была ?

Айла, должно быть, уловила мое растущее беспокойство. «Она знает, что свадебное платье носит только невеста, верно? Наверняка она уже закончила.

Я рассмеялся, но юмора в этом было мало. «Может быть, она заблудилась, возвращаясь из своей комнаты».

– Твоя мама знает о ребенке? – спросила она тихим голосом. «Она была в шоке, когда мы ее забрали, и продолжала спрашивать причину этой стремительной свадьбы».

– Нет, она не знает.

– Ты собираешься ей рассказать?

"В конце концов. Если бы она только не встречалась с ним раньше.

Ее глаза расширились. «Убирайся к черту. Ты выдумываешь это дерьмо».

Я покачал головой. "Если бы."

– Значит, ты спишь с бывшим любовником своей матери. Она ухмыльнулась, ее голос был сухим. «Она, должно быть, очень рада».

«К счастью, у них никогда не было секса». Я схватил ее руку и нежно сжал. – Обещай, что никогда никому не расскажешь.

Она закатила глаза. – Обещаю, хотя девчонки тебя не осудят.

«Я знаю, но это все еще кажется странным». Я вздохнул. «Я бы хотел, чтобы они все были здесь. Надеюсь, с ними все в порядке».

Она стояла рядом со мной, глядя на меня в зеркало. «Они были бы здесь, если бы могли. С ними все будет хорошо, Афина. Не волнуйся." Она нежными руками откинула мои волосы назад. – Но нас не будет, если мы не сделаем тебя самой красивой невестой.

В дверь постучали и вошла мама.

«Уже пора?» – спросила Айла, радуясь предстоящей свадьбе. Моя мама ничего не прокомментировала, ее глаза остановились на моем лице.

"Где ты был?" – спросила я, разглаживая свое свадебное платье.

– Афина, это ошибка, – серьезно сказала она. Она взяла мое предплечье, ее пальцы впились в мою плоть. – Давай уйдем отсюда, ладно? Ты можешь поехать со мной в Испанию».

Я выдернул руку из ее хватки. «Я уже говорила тебе, мама, я выхожу за него замуж».

Ее глаза гневно вспыхнули. – Он тебе совершенно не подходит.

Я недоверчиво посмотрел на нее, а Исла стояла в стороне и смотрела на нее с шокированным выражением лица.

"Ты ведь шутишь, правда? Почему у меня такое ощущение, что если бы он хотел жениться на тебе, твоя история была бы совсем другой».

Это была дешевая попытка, и я это знал, но слова уже были высказаны, и вернуть их назад было невозможно.

Ее глаза впились в меня. «Ты молод, почему это должно произойти сегодня? Подожди год или два, и если ты по-прежнему чувствуешь то же самое, тогда мы пересмотрим решение».

– Нет, – отрезал я, ставя ногу на землю раз и навсегда. «Нечего пересматривать». Пришло время признаться и быть честным с моей матерью. "Я беременна." Кроваво-красный румянец залил ее лицо, и она уставилась на меня. «Нравится тебе это или нет, я выхожу за него замуж. Ты можешь порадоваться за меня и остаться, а можешь уйти».

Я повернулась к Исле, которая вручила мне мой букет – изысканную композицию из красных роз. Я вышел из комнаты вместе с ней. Мы шли молча, моя дрожащая рука лежала в ее успокаивающей руке, мои каблуки стучали по мраморному полу, а сердце колотилось в груди.

Только когда мы вышли на веранду с видом на виноградники, лимонные деревья и море перед нами, мама появилась рядом со мной.

Исла сжала мою руку, когда мы вошли в открытую дверь.

«Я попросила Энцо и Амадео быть цветочниками», – сказала она, и внезапно настроение улучшилось. Мы переглянулись и тихо рассмеялись.

Амадео и Энцо появились перед нами в костюмах-тройках, маленьких копиях своего отца, которого я заметил на дороге, его глаза были скрыты за темными авиаторами. Заиграла музыка, и они пошли, танцуя по импровизированному проходу, бросая на землю красные лепестки, их движения были не чем иным, как учтивыми.

"Что они делают?" – потрясенно спросила мама.

Я продолжал смотреть на мальчиков и улыбался. «Быть лучшими цветочниками, которых когда-либо видел мир».

С каждым шагом мальчики Маркетти прокладывали дорожку из красных лепестков роз, ведущую туда, где стоял Мануэль, высокий и внушительный.

Музыка сменилась танцевальной на ритм Пахельбеля, а затем все взгляды обратились на меня.

Делая первый шаг, все мое внимание было сосредоточено на ожидающем меня мужчине. На нем был строгий черный смокинг, и жар в его темных глазах потянул меня вперед. Эмоция, которую я не могла полностью расшифровать, промелькнула на его лице – я подозревала, что это сочетание одержимости и нетерпения – и от нее у меня сжались пальцы на ногах.

Весь мир исчез, красные лепестки расплющились под моими ботинками. Я сократил расстояние между нами, и Мануэль протянул руку, потянувшись ко мне. Мои пальцы переплелись с его, мое обручальное кольцо блестело под полуденным солнцем.

Нас приветствовал священник в белом одеянии, и все остальное было неясно, пока он не попросил нас произнести наши обеты.

Мы стояли лицом друг к другу, и Мануэль заговорил первым. «Я, Мануэль Маркетти, беру тебя, Афину Коста, в жены».