Текст книги "Подарок из Преисподней (СИ)"

Автор книги: Ева Никольская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 53 страниц)

– Двинься, – сказал Арацельс Каме и, когда тот нехотя выполнил его… эээ… просьбу (если это можно так называть), опустился рядом со мной на край плиты.

– Мы ждем, мышка, – проговорил он, дыхнув на меня холодом, и посмотрел так, что я и правда почувствовала себя беззащитным серым зверьком, загнанным в угол сердитым котом. Захотелось срочно отодвинуться, но этот самый "кот" положил свою когтистую (О-о… чего я еще не знаю о собственном женихе?) лапу мне на плечо, слегка приобняв при этом. Дескать мол, сиди и не рыпайся, дорогая.

– Незабываемую историю во всех подробностях? – спина моя напряглась, а глаза недовольно сузились. – Да пожалуйста!

Ну… я и рассказала. С акцентами на всем самом мерзком в моем понимании. И про столбы, и про обряд, и про вырывание глаз с отрубанием рук… А потом про то, что вытворял юный с виду демон с рыжей девицей и как он вырубил черноволосую, названную им Одаренной. Ну и про нашу с ним беседу тоже, выделяя такие моменты, как истинная сущность Духа Карнаэла, ее туманные взаимоотношения с Лу, а также моя предполагаемая роль в мелкой пакости для Эры. Надеюсь, что в мелкой. А то в крупные неприятности с демоническим уклоном влезать не хочется. Хотя… я уже в них по самое горло, так чего страдать-то? Как ни странно, Хранителей информация об их эксцентричной "мамаше" удивила. Вот уж не думала, что за столько лет службы они так и не просекли, с кем живут под одной крышей. Дух, сверхъестественное существо… угу. Особо хитрая и изворотливая демоница без Лица. Впрочем, сути это не меняет. Как бы Эра не называлась, она следит за Равновесием миров, что, собственно, и требуется в ее положении хозяйки Карнаэла. Ну, по крайней мере, я так поняла ситуацию. Остальные, вроде бы, тоже не сильно отличались во мнениях.

Потом мне пришлось отвечать на вопросы по свадебному обряду, демонстрировать всем синего "краба" на руке и пояснять Арацельсу, почему я не смогла правильно выговорить длинные реплики ритуала удочерения. Почему-почему… потому что язык на них сломать можно! И чем он, спрашивается, не доволен? Похоже, вариант Лу в образе моего папочки задевал бы его несколько меньше, чем тот, который стал окончательным. Собственнические инстинкты первого Хранителя откровенно зашкаливали, просвечивая через тщательно возводимую им стену отчуждения. Если его поведение не объясняется банальной ревностью, то я теряюсь в догадках, чем это вообще можно объяснить. То холодный и сдержанный, как кусок льда, то злой и неуравновешенный, как взбесившееся пламя. И каким бы не был пережитый им стресс, реагирует он бурно исключительно на мои слова. Что, собственно, и показала финальная часть моего рассказа.

Ну, а что я такого особенного сказала? Сами ведь просили в подробностях. Я и процитировала заявление Лу о том, что наша с ним свадьба либо избавит Арацельса от необходимости на мне жениться, либо… сделает его моим вторым мужем. Рука мужчины, по-прежнему лежащая на моем плече, напряглась, когти чуть удлинились, на скулах заиграли желваки, а в красных с золотистой окантовкой глазах вспыхнул огонь.

– Только через мой труп, – процедил он сквозь зубы, чем сильно меня огорчил. Так как при всех неординарных способностях Хранителей, я не была уверена в том, что демон на своей территории – это их весовая категория. Поэтому данное блондином обещание вполне могло претендовать на скорое исполнение. Но возразить ему я не успела, так как неожиданно заговорил молчавший все это время Кама.

– Что именно, Арацельс? Стать вторым в брачном списке или вообще вылететь из него?

Мама дорогая! Да мы еще и язвить умеем, оказывается, а не только тормозить и изображать из себя грустно-печального обморока. Я под впечатлением, ага. Даже Ринго заинтересованно поднял голову, не меняя при этом основной позы. Наблюдать за развитием сцены он предпочитал, продолжая получать порцию ласки от моей руки. Мудрое решение. И зрелища ему, и хлеб… то есть бесплатный массаж. Чем не повод радоваться жизни, пока другие своими проблемами заняты?

Блондин повернул голову и смерил чернокрылого оценивающим взглядом, однако тот не потупился как обычно. Лицо его выражало решимость, замешанную на досаде, что сулило "веселое" продолжение начатого разговора. Я даже оживилась, мысленно прикидывая, дойдет дело до мордобоя или нет. А то достали уже… один со своими периодическими замыканиями и второй с извинениями, то ли за то, что похитил, то ли за то, что не уговорил принять браслет. И почему-то мне думается, что не первый вариант правильный. Эгоисты! Оба… уйду к Смерти жить (если примет), буду с Лилигрим вести боевые действия, всяко развлекаловка. Хотя куда мне, я же теперь девушка замужжжжняя, тридцать девятая в гареме! Жаль не сороковая, круглое число, на мой взгляд, почетней было бы. Охо-хо, как же достало, а?

– Помолчал бы ты, умник, – выдержав паузу, проговорил блондин.

– Отчего же? – картинно выгнул бровь его собеседник. – Разве это не то, о чем ты так мечтал? У тебя появился реальный шанс избавиться от неугодной Арэ, – его голос сочился злой иронией, от которой никому не было смешно. Особенно мне. Как-то не очень приятно, когда тебя называют неугодной. И умом понимаю, вроде, что так и есть, но…

– Хватит вам, – попытался вмешаться Смерть, которого очередной диалог на повышенных тонах слегка ошарашил. Он, судя по реакции, как и я, не ожидал от Камы такого поведения. Ну… все бывает впервые, угу. А еще говорят, что в стрессовой ситуации скрытые таланты (гм, это они что ли?) часто проявляются.

– Избавитьсссся? – на четэри эти двое уже не реагировали. Отлично! До прихода Лу (кстати, он что-то задерживается) нас ожидает очередное представление. Какое счастье, что не с моим участием! – И оставить эту дурочку демону на забаву?

Ну вот, опять наезд на мои умственные способности, и это после того, как я рассказала обо всех своих злоключениях. Никакого сочувствия. Чурбан белобрысый! Может, на этот раз брюнет отыграется, и фингал достанется Арацельсу? А? Я даже не расстроюсь.

– А тебе какая разница? – ядовито произнес чернокрылый, не сводя с блондина прищуренных глаз. И эмоции-то в них особо не рассмотреть из-за стены длинных ресниц, бросающих тени на лицо. Вот сиди и думай: то ли он специально подначивает друга, то ли и правда считает так, как говорит? – Это ее решение. Она выбрала другого, связь Заветного дара оборвалась, и вас больше ничто не держит, кроме мелких формальностей. Тебе даже ничего не пришлось делать. Ну, разве что, позволить ее похитить и доставить на Аваргалу…

– Хватит, говорррю! – сердито рыкнул Смерть, начиная беспокоиться.

– Отойдем? – игнорируя его заявление, сказал мой "жених", и медленно поднялся. Никакой нервозности, никаких внешних метаморфоз… само спокойствие с непробиваемой физиономией, на которой нехорошо так горят двуцветные глаза.

– С удовольствием, – Кама тоже встал и, сгрузив с плеча спящую девушку, всучил ее хмурому четэри. – Не вмешивайся, четвертый. Нам есть, что обсудить с этим придурком, который ведет себя как собака на сене. Что имеет – не ценит, а, теряя – бесится. Я бы, в отличие от него, согласился и на полиандрию, если бы это пошло на пользу Кате.

– Идем, – грубо схватив его за рукав, бросил Арацельс и потащил оппонента к столбу, где раньше висела я. Ну, хорошо хоть не к Боргофу на огонек. А то, судя по вставшим торчком ушам зверя и его настороженному взору, остроты их предстоящей беседе его участие точно добавило бы.

Эх… одно слово – маги! Установили звуковую защиту, лишив меня слышимости. Жаль, я только приготовилась узнать много нового о себе и своем месте под солнцем… Ну, и кто из них такой сообразительный? Наверняка, первый Хранитель. У него в мое отсутствие хорошо мозги работают.

Белокрылый постоял немного, неодобрительно глядя на друзей, потом посмотрел на меня и, сев на освободившееся место, поудобней устроил на коленях девушку. Вот уж чьему сну стоит позавидовать! Хоть потоп, хоть война, а она дрыхнет себе, словно снотворным напичканная. Эээ… а, может, так и есть? От этой компании крылато-мохнатых индивидуумов, гордо именующихся Хранителями Равновесия, можно ожидать чего угодно.

– Это кто? – кивнула я на светловолосое чудо с тонкой серой полоской посередине носа, конец которой был почти черным, отчего делал лицо сони похожим на звериную мордашку, нарисованную для маскарада.

– Мая, – ответил мужчина, покосившись на свою хрупкую ношу. – Гостья из третьего мира. Случайно здесь оказалась, когда я вызвал сдвижку миров, чтобы отправиться за вами.

– О! – обрадовалась я и тут же прониклась к незнакомке симпатией, как к сестрице по несчастью. – Попаданка, значит. А почему вы ее не вернули домой?

– Долго объяснять, позже вернем, – нехотя пробормотал четэри и снова уставился на выясняющих отношение сослуживцев.

– Да не грузись ты так, Смерть. Подумаешь, поцапаются. Хоть пар выпустят. Глядишь, и на Лу с кулаками никто не полезет. Надеюсь, дело до драки у этих двоих все-таки дойдет… Ммм, на кого ставишь?

Я повернулась к собеседнику и печально вздохнула, оценив всю силу удивления, отразившегося на его лице.

– Ты это серьезно, малышка? – спросил он через пару секунд пристального изучения моей скромной персоны.

– Вполне, – я кисло улыбнулась. – Сама бы врезала обоим, да сил маловато. Одному за то, что втянул в эту историю, а второму… за сволочное поведение и полное нежелание нормально со мной разговаривать.

– Ты не права, Кать, – четэри поводил бровями, что-то сосредоточенно обдумывая, после чего продолжил: – Кама злится, потому что у него из-под носа увели Одинокое Сердце, которое он сам выбрал. Увели и проворонили, позволив тебе вляпаться в неприятности ночью. Его можно понять, – я промолчала, изобразив на физиономии полное несогласие с данным выводом: понимай – не понимай, а ответственность это с него не снимает. – Арацельс же… – крылатый мужчина замолчал, непроизвольно теребя серебряную прядь Маи, оказавшуюся у него под рукой. Почти как я шерстку балдеющего от удовольствия Ринго. Мда… нашли мы себе игрушки по размеру. Я с пушистиком сижу, он с девчонкой… картина маслом. Жаль, зрителей не видать, кроме окончательно застрявшего у тела рыжей Боргофа. Лу бы точно проникся, вот только… час уже прошел, как мне кажется, а его все нет и нет. Или наблюдает за нами из подпространства и тихо покатывается со смеху? Этот может.

– Что… Арацельс? – всматриваясь в мимику сцепившихся Хранителей, напомнила я. Ругаются, угу. Разве что искры от напряжения не летят. Кто бы еще звук прибавил… а то по губам читать, увы, не получается.

– Не будь к нему слишком строга. Он ведь с того света вернулся, чтобы тебя спасти, – вздохнув, сказал Смерть.

– Так тяжело ранили? – и бой с закутанными в черное четэри, и ощущение пронзающей опустошенности, посетившее меня тогда – все это встало перед глазами, сбив ироничный настрой.

– Убили, Катюша. То нападение он не пережил.

– Но… – я уставилась на собеседника, напрочь позабыв о ссорящихся мужчинах. Сердце неприятно сжалось, в горле запершило. Значит, та уверенность в его гибели была не наваждением, а реальностью? Никакой ошибки, никаких волшебных выздоровлений… И все то, что я тогда почувствовала – правда… нет! Невозможно. Он жив, здоров и вреден больше обычного. На зомби не похож никоим образом, да и…

– Эра его воскресила, проведя ритуал полного единения с корагом, – выдернул меня из противоречивых размышлений Смерть. – Больше никаких ночных сущностей… Ни человека, ни демона по отдельности. Как верно заметил сам Арацельс, теперь одно только круглосуточное чудовище. Он согласился на все это ради тебя, малышка, понимаешь? Что бы ни говорил Кама, ты очень дорога первому Хранителю. Видела бы ты, что с ним творилось, когда оборвалась ваша связь…

– Мда… – только и сумела выдавить я, переваривая информацию. Монстры, живые Дома, волшебство, призраки, обряды… теперь еще и воскресшие женихи с демоническими переклинами. Из-за меня воскресшие? Ой ли? – Но причем тут я? Наверняка, он просто хотел жить, вот и пошел на это… как его? Единение, – предположение, высказанное мною после недолгих раздумий, не получило поддержки со стороны собеседника.

Он грустно усмехнулся и уверенно заявил:

– Кто угодно, но не первый Хранитель. Он настолько ненавидел своего корага, что на подобное слияние согласился только по оооочень веской причине. Тебе надо называть ее имя, примерный рост, цвет глаз… или и так понятно, о ком речь?

– А чего тогда огнем швыряется и психует? – посмотрев на обсуждаемый объект, с мрачным видом разъясняющий что-то Каме, спросила я.

– Потому что чуть не свихнулся в процессе этого пути, а по приходу ты радостно сообщила, что вышла замуж за демона. Катерина! Это же очевидно, неужели ты сама не видишь?

– Ну, во-первых, не радостно, – поправила я, не зная толком, как реагировать на такие новости. – А во-вторых, у меня не было другого выбора. Мог бы и подумать прежде, чем орать.

– Катя…

– Да ладно-ладно, поняла я уже… – отмахнувшись, снова уставилась на спорящую парочку, у которой накал страстей, похоже, приближался к рукопашной. – Сейчас подерутся ведь, идиоты. И это все из-за меня, что ли? – стало почему-то стыдно, даже щеки загорелись от осознания себя яблоком раздора для двух друзей.

– Ну, некоторым женщинам льстит, когда из-за них мужчины кулаками машут, – чуть улыбнулся белокрылый и, поднявшись, осторожно положил Маю на стол. – Присмотри за ней, а я пойду разниму этих олухов, пока действительно до крови дело не дошло. У нас тут Высший демон ожидается, а они ерундой маются, – пробурчал он себе под нос и, оставив меня в обществе спящей красавицы, направился к друзьям.

– Ожидается, ага, – пробормотала я, глядя ему в спину. – Интересно только… когда?

Лу не было, Боргоф не возвращался (обиделся, наверное), Ринго умудрился задремать, чем снова напомнил мне соню в фиолетовом плаще, а я сидела и тупо смотрела на троих о чем-то спорящих мужчин, и в голове моей царила каша.

Умер, значит… Непостижимо. Погиб – воскрес. Бред какой-то, честное слово. Не мир, а засилье всевозможных ритуалов. Один другим погоняет. Бррр… Аж холодок по коже. Мой жених – мертвец. Бывший. Угу… карету мне, карету! Карету скорой помощи, пожалуйста, с ангелами в белых халатах. Все. Не могу больше. Это говорю я – тридцать девятая жена демона, невеста живого покойника и просто сильно контуженная на голову создательница фантомов. Н-да, вот до чего доводят молодую женщину одинокие ночи с пультом от телевизора и целым списком любимых фильмов ужасов.

– Мррр-анта!*, – раздалось рядом, вырвав меня из разоблачительных дум на тему собственного душевного здоровья. Повернувшись на звук приятного голоса, я столкнулась с дымчато-серыми глазами на заспанной мордашке и обреченно вздохнула:

– Ну, привет, моя очередная фантазия, – вот уж верно подмечено. А у кого еще могут быть лисьи уши, торчащие из копны серебристых волос? Капюшон девушка сняла и теперь полулежала-полусидела на каменной плите с непокрытой головой и выражением лица, полным почти детского восторга. Еще одна стукнутая на голову. И верно, что сестра по несчастью, или, может, по разуму? – С пробуждением, – сказала я и улыбнулась ей. Ответная улыбка порадовала меня двумя рядами заостренных, как у акулы, зубов, мелким жемчугом украшавших ее рот. Дааа… ну, надеюсь, она хотя бы не русалка, а то воды поблизости, вроде как, не наблюдается.

Мая чуть поерзала, устраиваясь поудобней на каменной плите, и, как бы невзначай, придвинулась ближе. Она изучала меня с непосредственностью, присущей ребенку, и даже не пыталась отвернуться, когда наши взгляды встречались. Такая любознательная и милая девочка-лиса. Ага… Только руку в рот не клади, а то своими зубками она ее быстро отхватит. Впрочем, никакой настороженности это чудо ушастое у меня не вызывало. Ее чистый, как родниковая вода, взор был настолько искренним и доброжелательным, что ожидать подвоха казалось просто глупо. Да и не оставил бы крылатый Хранитель опасное существо рядом со мной. Не для того они меня столько времени разыскивали, чтоб скормить "русалке" с лисьими ушами. Девчонка моргнула, потерла кулачками глаза и снова подвинулась, оказавшись почти рядом со мной. Складки ее плаща соприкасались с моей одеждой, а серебряная солома взлохмаченных волос упала на обнаженное плечо, когда она, тихо замурлыкав, склонила к нему свою голову. Ринго недовольно завозился во сне, видимо, почуяв конкуренцию. Еще бы! Очередное жаждущее ласки чудо, которое непременно следует почесать за ушком. Благо дело эти самые ушки у нее большие и подвижные, не хуже чем у пригревшегося на моих коленях зверька. Точно! Одного поля ягоды, и стеснительность им обоим чужда. Но почему-то подобное совсем не напрягает.

Я осторожно потрепала девушку по волосам и… чуть почесала за ухом, продолжая другой рукой поглаживать спящий серый ком с длинным полосатым хвостом, свисающим вдоль моих ног. Довольное мурчание в унисон было мне вместо благодарности. Если еще и Боргоф припрется сюда за порцией ласки, я окончательно почувствую себя мамашей странного зверинца, и бывшая соня в нем будет далеко не самым понятным экземпляром. Разговаривает она, угу… все они тут разговаривают на своем тарабарском, а я, естественно, ни черта не понимаю. Хотя никто еще не отменял язык жестов и эмоции в глазах, а они порой бывают весьма красноречивы. Вот, к примеру, некоторые товарищи (с крыльями и без) сейчас ну оооочень красноречиво жестикулируют, совершенно не думая возвращаться к нам. Даже четэри эти двое в свою бурную дискуссию втянуть умудрились. Ну, что? Что можно так долго обсуждать? Как меня по кусочкам делить будут, что ли? Вдоль, поперек или по диагонали? Или у них оживленная (чересчур!) беседа с моей личности плавно перетекла на все разногласия, что были до и будут после? Вполне возможно. Только мне от этого не легче. Сижу тут, глажу двух чудиков и тихо дурею под их синхронное мурлыканье в ожидании Лу. Тоже мне, супруг… бросил молодую жену одну и свалил в свое загадочное Безмирье. Или с его долгожительством какие-то часы – просто песчинка в водовороте вечности? А я…

Меня выдернуло из мысленной трясины так резко, что едва не снесло не только голову, но и все тело с насиженного места. Ринго, словно мягкая подушка, взмыл вверх от неожиданной встряски, да так и плюхнулся на землю, пребывая в блаженном состоянии сна. Жесткое пробуждение ознаменовалось шипяще-рычащими звуками и вытаращенными от удивления и недовольства оранжевыми глазищами, которые быстро исчезли из моего поля зрения, так как обзор перекрыла повисшая в воздухе фигура Маи, на мордашке которой отражалось не меньшее изумление, чем у зверька. А потом она почему-то начала сереть… и только спустя пару долгих секунд я осознала, что вообще происходит. Хотя понять, как именно это случилось, мне так и не удалось. Слишком быстро, слишком странно и… безумно страшно.

Ее не подняла вверх неведомая сила… Это была всего лишь моя рука. Та самая, на которой оставил синюю метку демон, и которую я в данный момент абсолютно не ощущала. Словно у меня и нет проклятой конечности, пальцы которой сжимают горло обмякшей девушки так, что ее вытянувшееся лицо меняет цвета как хамелеон: от бледности к серости, а затем и к прозрачной трупной синеве. Закатившиеся глаза бедняжки потускнели, а открытый рот перестал судорожно хватать воздух. И при всем при этом она даже не пыталась освободиться от опасной для ее жизни хватки. Ни сопротивления, ни крика… одно беспросветное удивление с переходом в глубокий обморок. Или… смерть? А я стояла напротив, вытянув орудие убийства, совсем недавно бывшее частью моего тела, и даже не чувствовала веса жертвы. Господи! Да мне ж по жизни и десяти килограмм без напряга не поднять было, не говоря уже о сорока, которые наверняка есть в Мае. А тут… жуткая реальность, слишком сильно смахивающая на кошмарный сон. Да что же это такое?!

Складки фиолетового плаща покачивались после резких перемещений, случившихся несколько мгновений назад. Разум ничего толком не запечатлил, кроме полета Ринго и неожиданной судороги, прокатившейся по моему собственному телу. Как я оказалась на ногах, да еще и с придушенной девицей, тонкую шею которой держали мои пальцы, понятия не имею. Ее ноги болтались в нескольких сантиметрах над землей, а я продолжала стоять, тупо глядя на безвольное тело и не предпринимая никаких попыток что-то изменить. Шок, ужас, оцепенение… Все это сгинуло с тихим хрипом, вырвавшимся из горла девушки. Я словно очнулась от страшного сна и, повалив ее на стол, принялась отцеплять окаменевшие пальцы подконтрольной мне рукой. Резкая боль пронзила живую ладонь, взгляд невольно метнулся к "ужаленному" месту и… Я снова застыла, уставившись на полупрозрачного синего краба, оседлавшего мое запястье. Объемного и подвижного, словно призрачное животное. А потом… видение исчезло. Мая снова захрипела, а лицо ее исказила болезненная гримаса. То ли сознание к ней вернулось, то ли эти проявления возникли сами по себе, сигнализируя о критическом состоянии жертвы… не знаю. Сделав очередную попытку отодрать закостеневшие пальцы от шеи девушки, я потерпела новую неудачу и чуть не разрыдалась, понимая, что еще немного, и она умрет. Умрет от моей руки, которая не желает мне подчиняться, а нарисованный на ней краб еще и кусается, если ему мешают творить беспредел. Вот ведь… гадский демон и его не менее гадское художество! Что же делать?

Гениальное решение наконец-то посетило мою бедную голову, и… я заорала во всю силу своих легких "Помогите!" А затем посмотрела в сторону Хранителей и тихо заскулила, продолжая ногтями царапать собственную кожу, чтобы хоть как-то вернуть чувствительность плоти и разжать ладонь. Там… возле столба лежал на земле Смерть, а над ним, пытаясь привести в чувство, склонились оба его друга. Ну, все… теперь "русалка" точно не выживет, потому что помогать мне некому.

Меня все-таки услышали, несмотря на звуковую изоляцию. Хотя не услышать такой вопль сложно, да и щит магический, вероятней всего, был односторонним. Так или иначе, но глотать слезы, воюя с помеченной "живым" символом кистью, мне пришлось не долго. Стоило чужой ладони лечь на мое запястье, как неподдающаяся никаким "уговорам" хватка тут же разжалась, выпустив шею со сливово-черной россыпью синяков. Однако девушка, освобожденная от удушливых тисков, даже не шевельнулась, продолжая неподвижно лежать на холодном камне, хранившем следы Аваргалы. Она напоминала ритуальную жертву, вокруг безвольного тела которой расходились темные линии застывшего орнамента. Меня снова затрясло. Но теперь это была не судорога, а озноб. Вполне обычное явление для нервной перегрузки. На глаза накатывались новые волны слез, сердце бесновалось в груди, отсчитывая секунды приговору.

Сейчас… вот сейчас он скажет мне, что она мертва. Я же вижу, как торопливо скользят кончики его пальцев по ее посиневшей шее, как нетерпеливо разрывается заклинившая шнуровка на плаще, как он щупает пульс на запястье несчастной, и как расползается по ее тонкому пальчику алая струйка крови. Я вижу, как он сосредоточенно смотрит на Маю, на ее руку, лицо, и как в глазах его… в прищуренных красно-желтых глазах тлеет насильно потушенный гнев.

Шаг назад, еще один и еще… Я только что убила человека? Боже правый, вот это действительно… страшно.

Не помню, как долго я пятилась, но в конечном итоге моя спина уперлась в прозрачную стену, ограничивающую площадку. От нее повеяло холодом и меня затрясло еще сильнее, чем раньше. Зубы начали отбивать чечетку, а руки, обнявшие плечи, заходили ходуном. Теперь они обе были мне послушны, вот только какой от этого толк? Арацельс продолжал водить пальцами над телом Маи, не обращая внимания на мои перемещения. Похожее занятие было и у Камы, только его пациентом являлся четэри, который, как и ушастая девчонка, не подавал никаких признаков жизни. И мне почему-то казалось, что и в его состоянии повинна я. И в том, что Ринго потирает ушибленный бок, обиженно поглядывая в мою сторону, и даже в непонятном поведении Боргофа, медитирующего рядом с телом рыжей. Я! Во всем виновата только я и моя проклятая рука с синим рисунком на запястье. Мне было так плохо, что слезы – обычно редкие гости на моем лице, продолжали бежать по щекам, а в груди черным комом зрело ощущение того, что я опасна для окружающих. От меня одни проблемы. А теперь и того хуже… трупы. Ну, или травмированные больные, по меньшей мере. Мая, Ринго, Смерть…

Первый Хранитель как-то очень быстро перестал хлопотать над девушкой (неужели поздно?) и, вскинув голову, посмотрел сначала на чернокрылого, а затем на меня. Такой мрачный-мрачный взгляд, не предвещающий ничего хорошего. Ну, точно… поздно. Или все-таки нет? Я заглянула в его глаза и внутренне сжалась от эмоций, которые там плескались. Да и чего, собственно, я ожидала? Понимания, сочувствия? От кого? От мужчины, с которым у нас пары фраз без нервотрепки сказать друг другу не получается? А теперь… теперь он, вообще, на полном основании может свернуть мне шею, дабы избавить общество от угрозы в моем лице. И, судя по виду, с которым Арацельс отошел от стола и направился ко мне, именно так он и намерен поступить.

– Я… я не хотела. Она… рука… она сама… – мои сбивчивые попытки оправдаться зачахли на корню. Он приближался, я отступала, скользя полуобнаженной спиной по невидимой преграде магического купола. Волны холода разбегались по коже, да и на душе было не жарче. – Я, правда, не хотела! Это…

Слова застряли в горле, когда он резким движением оттащил меня от края площадки и, чуть развернув, привлек к себе, а потом, крепко сжав, проговорил куда-то в макушку:

– Ты не виновата.

Сердце испуганно стукнуло и замерло, а тело, угодив в плен мужских объятий, почему-то стало безвольным и податливым, наотрез отказываясь сопротивляться. К чему дергаться, когда так тепло от его близости и спокойно, словно я попала в защищенное от всех невзгод место, где мне по-настоящему хорошо и почти не страшно. Не за себя, за других… почти.

Какое-то время я просто тихо всхлипывала, уткнувшись носом в его грудь, и будучи не в силах произнести ни слова. А он гладил меня по спине и молчал. Наконец способность говорить вернулась, выдав пару коротких, но таких важных слов:

– Она… Мая… – едва слышно прошептали соленые от слез губы.

– Жива, – коротко ответил он, не дожидаясь, пока я выскажу свою мысль до конца.

С души будто камень свалился, а в груди снова застучало. Тук-тук-тук… быстро и радостно, громко и взволнованно.

– Ей очень плохо?

– Уже нет. Не переживай, она скоро очнется.

Я буквально физически ощутила, как отступает тяжесть навалившейся вины, как возвращается способность нормально мыслить и как неохотно отпускает меня такая противная черта характера, как самобичевание. Я никого не убила. Не убила! Господи… как же хорошо.

– А Смерть?

– Раз Мая жива и практически здорова, ему тоже ничто не угрожает.

Вот это новости! Теперь понятно, почему они не отправили девушку восвояси. Четэри как-то связан с ушастой. Не хило так связан… Раз потерял сознание в тот же миг, что и она. Ну, или близко к тому. Интересный поворот, а я опять не в курсе. Хотя куда мне, после произвола, вытворяемого собственным телом? С собой бы разобраться прежде, чем в жизнь других лезть.

И, тем не менее, я полезла. Чуть отстранившись, попыталась выглянуть из-за плеча блондина, чтобы убедиться в правоте его слов. Особой свободы мне, естественно, не дали. Впрочем, я против этого и не возражала. Зато увиденное перед тем, как снова вернуться под защиту сильных рук, успокоило и обрадовало. Белокрылый сидел на земле и о чем-то тихо переговаривался со своим черноволосым лекарем, а очнувшаяся Мая рассеянно натягивала капюшон, пряча под ним прижатые к голове уши вместе с торчащими в разные стороны волосами. Глядя на это грустное создание, мне опять стало не по себе.

– Рука… она отказалась подчиняться и…

– Шшшш, – раздалось над ухом, а объятия стали еще крепче.

Арацельсу в утешительном порыве отчего-то приспичило вжать меня в себя. До боли в мышцах, до хруста в костях… до моего жалобного вскрика от переизбытка силы с его стороны. Ладони мужчины дрогнули, ослабляя хватку, и я снова смогла нормально дышать. Вдох – выдох – вдох… экстремально, но… до чего же приятно. Мотнув головой, я попыталась прогнать неуместные мысли прочь и сосредоточилась на беспокоящем меня вопросе:

– Ты знаешь, почему это случилось?

– Догадываюсь.

– А поделиться соображениями? – я подняла голову, чтобы посмотреть на него, но тут же снова уткнулась в гладкую ткань мужской рубашки. Хорошо еще, что без каблуков я ему чуть выше плеча. Потому что встречаться с этими пылающими красными кострами посреди золотого моря глаз как-то страшновато.

Спокойные ответы собеседника подарили мне неверную иллюзию по поводу его настроения. А оно у первого Хранителя оставляло желать лучшего, и мне очень-очень захотелось, чтобы причиной данного состояния была не я. Вот только… каковы шансы?

– Этот ублюдок…

– Кто?

– Твой супррруг, – так, теперь вот и рычащие нотки в его речи прорезались, еще немного и опять шипеть начнет, как разъяренный гад. Может, я зря спросила? А то безопасность его объятий, которые так до сих пор и не разжались, вполне, способна обернуться чем-то противоположным. Вдруг опять стиснет до хруста ребер от переизбытка чувств? Или пусть… стиснет?

Поймав за хвост последнюю мысль, я зашвырнула ее на самое дно сознания, чтобы своим неправильным содержанием не отвлекала от важного разговора.

– И что он? – мое робкое напоминание заставило собеседника продолжить.

– Из трех брачных обрядов Таосса провел с тобой тот, что подразумевает обмен Даром. Сколько он забрал твоей Силы, я не знаю. А сколько подсунул своей… полагаю, что не мало, раз она молниеносно концентрируется в руке и принимает самостоятельные решения в обход твоих желаний. Чтобы контролировать подобное, тебе придется долго и нудно учиться, а пока… пока ничего другого не остается, кроме как смириться с тем, что рука временами будет жить собственной жизнью.

Ну, супер! Я не я и конечность не моя. А если она еще на кого-нибудь набросится, что я делать должна? Мне же ее без соответствующих инструментов не отцепить. Не рука, а собака цепная без намордника. Вот уж удружил Лу. Век не забуду такой "подарочек". Да он, чую, и не даст о себе забыть.

Перед глазами тут же возникло посиневшее лицо полупридушенной девушки, и с губ слетел закономерный вопрос:

– А почему эта Сила на Маю ополчилась?

– Потому что хвостатая глупышка решила и тебя пометить своей кровью.