Текст книги "Отпусти мои крылья (СИ)"
Автор книги: Ева Мелоди
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)
– Черт… – слышу будто через вату голос Якоба.
Но мне плевать, что там бормочет друг. Плевать, что я оглушен, даже если полностью лишусь слуха. Не могу оторвать взгляда. Не верю тому что вижу. Грудную клетку заполняет тепло, переходящее в жар. Пока Василина, до этого мило беседующая с какой-то незнакомой женщиной, которую держит под руку, не замечает, наконец, меня. Остолбеневшего и вперившего свой взгляд подобно путнику в пустыне, наткнувшемуся на оазис. Мотылек вздрагивает, на секунду сбивается с шага… Но сразу берет себя в руки. Гордо вскидывает голову и снова поворачивается к своей спутнице, что-то говорит той на ухо.
Бросаю взгляд по сторонам и неожиданно понимаю, что многие мужчины за стойкой бара, включая бармена, затаив дыхание, смотрят на нее. Точно увидели кинозвезду, знаменитость. Один из мужчин подходит к Василине и ее спутнице, протягивает записную книжку, и обе дамы расписываются в ней, как будто автограф дают. Трясу головой, кажется, я попал в некий сюрреалистичный мир. Может, так нажрался, что в реальности валяюсь сейчас под барной стойкой, на полу? И мне снятся дикие сны?
Но я согласен даже не сон. Пусть этот фантом подольше будет со мной. Пусть Мотылек кружит вокруг меня, хотя бы в виденьях. Соблазняет. Дразнит. Длинные темно‑каштановые волосы изящными локонами распадаются по жемчужно‑белым плечам, прикрытым только тонкими тесемками изысканного платья. Что за удивительное превращение произошло с моей любимой девочкой? Из мотылька она стала бабочкой хамелеоном. Самой красивой в мире, и одновременно, такой же невинной, трогательной, чистой, какой запомнил ее.
– Дружище, ты прости меня, я собирался сказать… – вырывает меня из мыслей голос Якоба. – Черт, она сказала, что не придет. Вот прямо сто процентов. Категорически отказалась. Иначе…я бы предупредил, клянусь.
– Ты общаешься с ней? – вопрошаю потрясенно. Меньше всего мог ожидать такой поворот. После того, что было в прошлом. Якоб был виноват не меньше меня в проклятом споре. Да и не нравился он никогда Василине, она всячески избегала его. Но оказывается, все может измениться очень быстро. А тебе, кретину, остается только стоять да глазами хлопать.
Вижу, что Мотылек тоже потрясена. И ее никто не поставил в известность, что, придя к Якобу, на мою рожу наткнется... Штаховский устроил шок-встречу нам обоим. Только интересно, с какой целью. Но Василина изменилась не только внешне. Она решительно делает шаг нам на встречу, позволяет Якобу чмокнуть ее в щеку, а мне небрежно кивает:
– Привет Артур. Сто лет, сто зим… Давно не виделись. Как ты?
Максимально равнодушное приветствие, а я как дурак радуюсь, что слышу ее голос, что она говорит со мной. Таким теплом обволакивает, черт, еще немного, и разрыдаюсь как ребенок. Кретин убогий. Вали скорее, пока совсем нюни не распустил.
– Привет, Василина, – удается выдавить из себя еще более охрипшим голосом. – Как дела? И правда, давно не виделись.
Кошачьи глаза скользят по мне с неопределенным, закрытым выражением. Кровь оглушительно стучит в висках. Этот взгляд выводит меня из себя. Заставляет снова вспоминать, каким жалким уродом я был, как отчаянно проклинал себя, как тосковал по ней… Но все в прошлом. Я это переборол. И не влезу снова в дерьмо под названием «чувства».
– У меня все отлично, спасибо, – но в глаза Мотылек не смотрит. Не хочет видеть меня? Наверняка вернулась в город лишь убедившись, что меня здесь нет и не будет. Интересно, кто убедил ее? Якоб? Они теперь друзья? Мир перевернулся с ног на голову, а я и не заметил…
Еще один мужчина подходит к Василине. Просит автограф, Мотылек берет предложенный маркер и расписывается на флаере. Но пижону мало, он приглашает ее на танец. Стискиваю кулаки. Сдержаться и не заехать по роже нахалу мне помогает лишь то, что смогу, когда она отойдет, допросить Якоба. А у меня к нему куча вопросов.
– Следующий танец мой, – вырывается у меня, когда Мотылек проходит мимо. Она останавливается на месте как вкопанная. Молчит, не зная, что сказать. И я молчу, потому что сам не ожидал от себя вырвавшихся слов. Кретин, ну реально. Решил ведь держаться подальше… Зачем?!
***
Несмотря на браваду, не собираюсь танцевать с Мотыльком. Это слишком чревато. Да и пьян уже в стельку. Опрокидываю в себя еще несколько порций виски и поворачиваюсь к Штаховскому.
– Что все это значит? – впиваюсь бешеным взглядом, наблюдая как Мотылек изящно танцует с мужчиной, так нагло влезшим в нашу беседу. А потом еще с одним. О да, популярность налицо. Сложно поверить, что в школе считалась дурнушкой. Сейчас, наверное, это видится придуманной легендой. Она так красива, что смотреть больно.
– Да не бери в голову, жмет плечами Штаховский. Ну вышло так. Она вернулась в город где-то год назад. Перевелась в универ, в который изначально планировала поступать. До всего, что мы с тобой натворили. Да ты и сам наверняка помнишь. В тот же, что и ты, финансовый. Будете теперь в одном учиться. Она, наконец, пришла к выводу, что ей наплевать, рядом ты или нет.
– Это она с тобой так откровенничала?
– Да не особо, знаешь ли, она душу любит открывать. И не так уж мы близки… Встретились где-то около полугода назад на вечеринке, на яхте. Я обалдел не меньше твоего, уж поверь. Оказывается, Мотылек стала моделью. И не какой-то, а ведущей, самой востребованной, в топовом агентстве города. Дама, с которой она пришла – его владелица. Подружки не разлей вода... А третья в их компашке, догадайся, кто? Нет вариантов? Сеструха твоя. Таисия. Мда, вот так-то, дружище. Кто б мог подумать… твоя серая мышка теперь самая желанная женщина в этом городе. Тусуется теперь с элитой города. Местная знаменитость, автографы раздает. На обложках мелькает… Несколько раз ее пыталось большое столичное агентство переманить. Но Василина не хочет переезжать. Она счастлива, живет с семьей, учится, тоже, разумеется, на отлично. Хорошая девочка. По-прежнему. Ничего не изменилось…
– Ты так и не объяснил, тебе чего от нее надо? – хмуро прерываю Штаховского. Еле сдерживаюсь, чтобы не наброситься на него. Нестерпимое желание начистить ему рожу. Потому что рассказ его меня бесит. И потому что чувствую – не просто так Якоб ошивается возле Мотылька.
– Да ничего мне не надо, ой, я тя умоляю. Баб у меня, думаешь, мало? Она конечно хороша, не скрою. Нравится мне. Только она даже разговаривать со мной поначалу не хотела. Когда на яхте встретились. Повинился перед ней. Прощения просил. Мерзко ведь тогда вышло, да? Но она говорит – ни при чем ты, Якоб. И к Соболевой – нет претензий. А вот тебя не простит. Потому что в душу влез… И так… в общем, нагадил. Попадос, мне очень жаль, братан. Но что поделать, ничего уже не изменишь. Ты вернулся, живой, этому радуйся. По-прежнему красавчик, даже лучше стал. Брутальный такой, угрюмый, серьезный. Бабы это любят. Я тебе моделек вагон подгоню. У меня с агентством Василины контракт. Реклама, съемки, вечеринки. Все на год вперед расписано….
– И она? Тоже расписана?
– Да не, ты че. Она топ. Мне не по карману, – усмехается Штаховский. – Ее для дорогих реклам снимают. Яхты, мерседесы. Только высший уровень. Но она не кичится, кстати. И сейчас мало работает – сессия на носу. Она только как подработку временную модельный бизнес рассматривает. Никакой карьеры в этом направлении. Ей это не интересно.
– Хорошо ее узнал.
– Да не особо, не напрягайся ты так! Братан, да столько времени прошло. Не может быть, чтоб ты еще злился… Ладно, остынь. Пару раз мы с ней всего лишь на вечеринках сталкивались. Это все, клянусь. Ну ты меня знаешь, врать мне незачем. Если б было че серьезное – сразу сказал бы. Думаешь не хочу потусить с ней? Да ладно, это уж совсем тупо, правда? Мужская солидарность и все такое. Не будем вешать лапшу. Я хочу ее. И если представится возможность… поухаживать – не упущу. И не надо так смотреть свирепо! На этот раз, все честно! Никаких споров. Победит сильнейший...
Хватаю Якоба за грудки. Толкаю со всей дури, так что пролетает всю барную стойку, сшибая стул за стулом. Поднимаю его, притягиваю к себе и изо всех сил бью в наглую рожу, не слушая ни криков, ни увещеваний. Пока три охранника не скручивают меня и не оттаскивают от Штаховского. Ярости и дури во мне много, но алкоголь, которым я планомерно накачивался весь вечер, притупил реакции. Я еще какое-то время машу кулаками, куда попало, но вырваться из захвата не удается. Меня выволакивают на улицу, подъезжает полицейская машина, куда меня заталкивают уже в наручниках.
Глава 20
POV Василина
Увидеть Артура этим вечером, было все равно что получить удар в солнечное сплетение. Не так давно я записалась на занятия по вольной борьбе. Ходила раз в неделю чтобы держать тело в тонусе. Мне это нравилось больше аэробики. Помогало тренировать выдержку, а иногда и ярость выплеснуть. Но однажды я не успела сделать блок и получила удар как раз в область солнечного сплетения от партнерши. Ужасная боль, невозможность вдохнуть, головокружение… Все это я испытала и сейчас, увидев высокого, гибкого мужчину, нервно переминающегося с ноги на ногу, словно не в силах хоть минуту постоять на одном месте. Красивое лицо, правильные черты, в которых читалась надменность и уверенность в себе. Вот только белокурых локонов больше нет – вместо них – короткий ежик. И еще что-то изменилось в нем… может затаенная боль в серых глазах, впившихся сейчас в меня, сканирующих, колючих, пугающих своей пронзительностью.
Последняя наша встреча была около трех лет назад, но я всегда знала, что рано или поздно жизнь снова столкнет нас. Знала, что вернусь в город, где живет моя семья. Что мой побег – лишь временное решение, способ не сойти с ума от боли, разочарования и обиды. Через год я вспоминала об Артуре лишь с грустной улыбкой. Время притупляет любые раны. Все еще болело, было обидно, тоска грызла… Но я хотя-бы больше не взвивалась, слыша его имя… Спокойно и рационально рассуждала о произошедшем. Готова была вернуться к семье. Соскучилась ужасно. С Лизой была постоянно на связи. Мы просыпались утром и сразу списывались в социальной сети. Сообщали друг другу обо всем, о каждой мелочи, или просто болтали ни о чем. Но все равно скучали друг по другу.
Я с самого начала узнала, что университет, куда поступила в моем родном городе, дает возможность перевода в другие учебные заведения. И вот, наконец, пришло для этого время. Я подала документы на перевод и занялась сборами. Знала, что Артур тоже учится в Финансовом. Как, впрочем, и Якоб, но уже заканчивает. Финансовый институт, если честно – скука смертная. Но выбрать педагогический побоялась. Победил страх нищеты, висевший над отцом сколько себя помню. А творчество, книги... можно и для души оставить, для хобби. Главное для меня – перспективная профессия.
Мне было страшно, при мысли, что снова столкнусь с Артуром, снова в учебном заведении, где он, разумеется, снова Король, не меньше. Ну а я так и оставалась невзрачной простушкой. Но повзрослела. Стала по-другому смотреть на вещи. Больше ценить честность. Даже Лизу и ее обиду на меня, которая привела к долгой ссоре – я теперь лучше понимала. Ложь – всегда причиняет боль. А полуправда – та же ложь... Но иногда без нее никак, если во спасение.
Вот и теперь я лгала самой себе, что позабыла Артура, переболела. Мне так было легче. Я хотела вернуться, жить с отцом, с Лизой, Настасья Михайловна к моменту моего возвращения готовилась стать мамой. Отец очень сильно волновался в ожидании этого события. Как, впрочем, и мы с Лизой. Больше терпеть разлуку мы не могли.
Вернулась я за месяц до начала учебного года. Первое время редко куда-то выбиралась. Погрузилась в подготовку к учебе, институт был серьезным, требования – высокими, и я не хотела ударить в грязь лицом. Ну и конечно с наслаждением проводила время с отцом, беременной мачехой и Лисой. Сестренка, кстати, тоже изменилась. Остепенилась, стала спокойнее, взрослее. Лиза так и не помирилась с Матвеем. Зато с Романом у нее сложились чудесные отношения. И теперь влюбленная парочка готовилась к свадьбе. В общем, море событий, и сплошь семейных. Мы ждали прибавления в семействе, скорую свадьбу Лисы, Анна Григорьевна тоже нашла себе жениха – итальянца, весьма состоятельного. И сейчас он тоже обитал в ее доме. Любовь изменила бабушку, сделала добрее, приветливее. Удивительно, она даже не ворчала, что семейство Дусманис заполонило ее дом. А ведь и правда, некогда практически пустое, это жилище стало шумным и многолюдным. Нам с Лизой пришлось делить комнату одну на двоих, что, впрочем, нисколько не расстраивало. Папа был занят ремонтом моей старой комнаты переделывал под детскую. Ну а внизу, помимо Анны Григорьевны теперь обитал ее итальянец. Разумеется, в небольшой комнате «для гостей». Большей «вольности» моя аристократичная бабуля допустить не могла. В общем, скучать было некогда.
Я, как мне казалось, стала увереннее и спокойнее. Уже не было мучительно больно от воспоминаний, я почти не думала о событиях, которые вынудили меня уехать. Но внутренняя дрожь все равно присутствовала, когда я переступала порог нашего общего учебного заведения. Артур опередил меня на два года. После переезда, и сдачи выпускных экзаменов (буквально на автопилоте), я долго пребывала в прострации. Мне было так больно... не знаю, как вообще смогла аттестат получить. Отец приехал ко мне – проконтролировать поступление – но слишком поздно. Я пропустила вступительные экзамены в нескольких универах. Ничего не хотела, просто не жила... Застывшая, ледяная, бесчувственная. Вот какой меня сделал Артур. Он растоптал мое сердце. Вырвал из груди и растоптал. Я жила как робот – на автопилоте. Похудела, стала на анорексичку похожей. Даже моя любимая сестренка – с момента свадьбы (церемония прошла перед самым моим отъездом, в скромном семейном кругу), мы с Лизой начали звать друг друга сестрами, так вот, даже приехавшая ко мне на пару недель Лиза, не смогла привести меня в чувство.
Лисе универ не светил, она и не рвалась – довольная пошла по стопам матери – в техникум на повара. Кажется, на тот момент Лиза все еще с Матвеем встречалась. Но я всегда путалась в любовных перепетиях сестры, а уж в тот момент мне и вовсе не до того было... Все силы уходили на то, чтобы окончательно не разныться, представ перед Лисой совсем уж в жалком виде. Но как же это было трудно.
Чтобы я не потеряла год, отец в последний момент записал меня в колледж, тоже финансовый. Отличная платформа для института. Через год я перевелась оттуда в институт... но училась поначалу из рук вон плохо. Прежняя ботаничка стала отъявленной двоечницей и прогульщицей. Во мне все еще кипела обида, боль, образовывая гремучую смесь, трансформировавшуюся в жажду разрушения. Даже стиль одежды я поменяла. Рваные джинсы, кожаные косухи, распущенные, висящие лохмами волосы... Я и сама не знала, против чего протестую. Наверное, против прежней себя. Наивной, доверчивой заумной дурочке, которую так легко «развести»...
Но любовь к учебе со временем взяла свое. А я взялась за ум, наверстывая упущенное. Наконец, я признала, что виновата во всем сама. Главное – безумно тосковала по семье. И когда Таисия, с которой я продолжала поддерживать отношения (может это громко сказано, мы всего лишь изредка обменивались письмами по электронной почте), написала о возможности перевестись в Финансовый Университет, который я выбрала с самого начала... вдруг поняла, что отчаянно хочу этого.
Да и чувства к Артуру вроде как притупились. Меня за это время и на свидания приглашали, и даже что-то вроде отношений даже возникло. Правда, платонических. До близости не дошло. Каждый день я просыпалась с надеждой, что Артур окончательно покинул мое сердце...
Забавно, я так тщательно готовилась к встрече с Артуром. Растила броню, прятала сердце за семью замками... ожидала то, что будет что-то вроде школы... Травля, игнор, подставы. Но университет оказался совершенной противоположностью. Тут всем было наплевать, как ты выглядишь. Нет, красотки конечно тоже были, а-ля Барби... Но ум, талант и знания ценились гораздо выше. Всем было плевать откуда ты. И какие на тебе шмотки. Я сразу нашла интересную компанию и влилась в нее. А самое удивительное – Артура в универе так ни разу и не встретила!
Я могла спросить у Таисии, почему. Что произошло, почему ее брат бросил учебу. Но гордость... Она не позволила. Вдруг сестра проговорится, признается любимому брату, что я спрашивала о нем? Такого позора мне уж точно не нужно! Вот и мучилась от предположений в угоду гордости. А потом произошел случай, полностью изменивший мою жизнь.
Ливень застал меня врасплох, когда бежала на занятия. Несмотря на зонтик, все равно довольно сильно промокла. Как назло, остановка возле бабушкиного дома осталась в тот момент без козырька, благодаря особо нервным хулиганам, покореженная крыша валялась неподалеку. Помимо меня, у остановки стоит очень стильно и дорого одетая женщина, под проливным нескончаемым потоком воды, и без зонта. Дождь, и правда, даже не передавали, специально вчера погоду слушала. Мне стало ужасно жаль эту женщину. Она металась, не зная, что делать. Подхожу к ней и молча поднимаю свой зонт над нами обеими. Но толку от этого мало. Понимаю, что в институт в таком виде не стоит ехать. Лучше вернуться. И вот, повинуясь порыву, приглашаю абсолютно незнакомую женщину к себе домой. Поначалу она отнекивается, говорит, что вызвала машину. Но у нее уже зуб на зуб не попадает, а никакой машины и близко не видно. Незнакомка перестает сопротивляться и покорно идет вслед за мной.
В доме никого нет, Лиза на учебе, отец на работе, бабушка с итальянцем тоже по делам, Настасья Михайловна – в роддоме, ее положили на сохранение. Ставлю чайник, а потом иду в комнату бабушки на поиски одежды. Мой сороковой размер худющей воблы вряд ли налезет на новую знакомую – высокую даму минимум сорок восьмого. Приношу два полотенца, теплый халат, на что гостья рассыпается в благодарностях, и отправляюсь переодеваться.
Позже мы пьем чай с вареньем, и наконец, представляемся друг дружке.
– У меня ощущение, что я тебя где-то видела, Василина. Имя у тебя, редкое, красивое. Но оно мне незнакомо. А вот лицо...
– Лицо совсем не редкое, а наоборот, самое заурядное, – смеюсь в ответ.
Наталья, так представилась гостья, отрицательно качает головой.
– Нет, у тебя далеко не заурядная внешность. Тут ты ошибаешься, и не спорь, ведь это моя профессия.
– Лица?
– Все вместе. Человеческие типажи. Я – хозяйка модельного агентства. В прошлом сама модель. В этом бизнесе почти тридцать лет.
– Ни фига себе! Это очень много! – искренне удивляюсь.
– Да, и агентство у меня самое крупное в городе. Мы всегда и повсюду ищем лица. Для различных показов, рекламных роликов, компаний, сериалов. Работы очень много. Красавиц, впрочем, тоже. Но редких жемчужин – эту категорию удается найти увы, совсем нечасто.
– Надеюсь, мое гостеприимство не заставляет вас утверждать, что я – жемчужина? – хмыкаю недоверчиво. – Уж я-то знаю на что могу претендовать, а на что – не стоит.
– Поверь, ты ничего о себе не знаешь, Василина!
Тут у гостьи звонит телефон, и она начинает грозно кричать в трубку:
– Зеленцова уволить! Чтобы духу его больше не было, когда на работу приеду. Когда буду? Сегодня – точно нет! По вине этого кретина я промокла до нитки!
Закончив разговор Наталья снова переключается на мою персону.
– Давай попробуем, Василина. Пара фотосессий. Больше ничего от тебя не прошу. Сможешь неплохо заработать, если подойдешь, если твои фото понравятся клиентам. Ты никогда не занималась рекламой? Есть опыт, хоть какой-нибудь? Самодеятельность, например? Может, в школе где-то участвовала? В кружке специализированном, не занималась?
Почему так колет сердце? Сто лет уже не вспоминала о школе... Мой единственный опыт – постановка «Ромео и Джульетты», в школе... но как же больно произнести вслух эти слова.
– Нет, – качаю головой.
– Слушай, я же тебя вспомнила! – восклицает Наталья.
Снова интенсивно мотаю головой. Но похоже, у моей новой знакомой бульдожья хватка, она и не думает отступать:
– Нет, это точно ты! Сто семидесятая школа! Постановка Ромео и Джульетта, три года назад. Таисия, моя подруга, ставила эту пьесу. Я была на премьере, и теперь точно уверена, Джульетту играла именно ты! Я потом Таисию все пытала, что за девочка. Но после школы о тебе никаких известий не смогла получить. Тайка как раз на год в Индию укатила, экзотики мадам захотелось. Но клянусь, я собиралась расспросить ее о тебе, при удобном случае.
– Вам так запала в душу Джульетта? – спрашиваю равнодушно, а саму аж током бьет по коже.
– Ты потрясающе сыграла. Из тебя буквально струилась любовь.
– Сейчас это в далеком прошлом.
Струилась любовь? Вот уж точно, это не то, о чем я хочу разговаривать с первой встречной! Почему, ну почему везде, куда бы я не пошла в этом городе, каждая деталь напоминает мне о тебе, Артур! О том, что я так хочу забыть!
– Мальчик, да? Первые чувства, обмануты надежды? – бьет в точку Наталья. Умная, хваткая. В этом ей не откажешь. Проницательная. Почему я не могу быть такой? В душе я все еще маленькая испуганная мышка, которая не смогла уберечь свое сердце от боли.
– Знаешь, Василина, редко какая женщина не проходила через разбитое сердце, – словно читает мои мысли Наталья. – А бывало и гораздо хуже. Хочешь скажу лучший рецепт от разбитого сердца? Работа. Пахать, становиться востребованной, успешной. Сильной.
– Но вы правда уверены, что я подойду? Во мне мало роста, я не модель...
– Не топ, на подиум тебе никак. Но мне и не нужно, хотя показами мы тоже занимаемся. У меня огромная база моделей. А дальше уже с клиентами выбираем типажи в зависимости от того, какая предстоит работа. Тебе только пару месяцев на курсы походить. Уж поверь, на рекламу зубной пасты тебя с руками оторвут. Но это я так, для грубого примера. Мы тебе интересные проекты найдем, крутые!
Вот так, одно погодное явление в виде ливня, изменил мою жизнь. Я поверила Наталье не сразу, но решила попробовать, и не прогадала. Работа действительно захватила меня. Всегда суета, спешка, вспышки, крики, споры – мир, который раньше был чужд мне. Я не просто вошла в него, а стала действительно востребованной. Примеряла образы, увидела наконец себя – другую. Красивую, успешную. Клиенты наперебой приглашали на свидания, вечеринки, модные тусовки. Мне признавались в любви, за мной ухаживали. Вечеринки, коктейли, правда я ходила на них с опаской – боялась встретить Артура. Но похоже, мы вращались в разных кругах. Ни разу не встретила. Бурмистров словно испарился. Может, и правда уехал из города. Но я уже почти не вспоминала свою школьную любовь. Восхищение и поклонение очень помогает с любовными ранами. Я училась, работала, тусовалась, флиртовала. Времени на воспоминания у меня просто не было.
Учеба все равно оставалась в приоритете, меня привлекал в работе модели, прежде всего, заработок. Скоро родится малыш, а значит нужно будет покупать кучу всего. И я радовалась, что могу помочь в этом родителям. Да и Лисе на свадьбу деньги пригодятся, хоть Роман и взял почти все расходы на себя. А еще я мечтала о собственной квартире. Хоть мне нравилось жить в шумном семействе, но иногда и тишины хотелось. Поэтому, бралась за все проекты что предлагала мне Наталья. Разве что от рекламы белья отказывалась – настолько обнажаться не по мне, лучше пылесосы и стиральные порошки. Но не буду лукавить – бытовые предметы мне пока не доставались. Больше съемки для каталогов модной одежды, где мне примеряли самые разные образы. Я многое узнала о себе. Косметика меняла мое лицо полностью. Делало выразительным, ярким. Стало ясно, что я могу стать любой. И роковой красоткой, и нежной русалкой. И в обилии этих образов можно легко спрятать себя настоящую. Или потерять безвозвратно... Только теперь я поняла, насколько ценна индивидуальность, и насколько неважна мишура, яркая обертка. В нее легко себя завернуть. Но если начинки нет, то рано или поздно это откроется.
***
Однажды, на одной из модных светских вечеринок, я встретила Якоба. Я тогда была после фотосессии в космическом стиле. Сильно подведенные глаза, наряд из полиэстера и элементов пластика – ужасно неудобный, но переодеться не успела. На вечеринку меня затащила подружка из агентства, тоже модель. Договорились выпить по коктейлю, сделать пару фото для любителей светской жизни, чтобы выложить на свою страничку в инстаграм, которая обязана быть в наличии у любой модели, хочешь ты того или нет. Клиенты сейчас смотрят на это. Мечтая в душе лишь о горячей ванне и мягкой постели.
– О, привет малышка! Помнишь меня?
Вздрагиваю, услышав этот голос из прошлого. Замираю на месте. Но беру в себя в руки и холодным равнодушным взглядом скольжу по надменному красивому лицу Штаховского. Помню ли я его? Вопрос, конечно, риторический. Как могу забыть этого человека? Который по сути был одним из тех, кто разбил мне сердце. Отрицательно мотаю головой. Не знаю, и знать тебя не хочу, Якоб.
– Ой, да ладно тебе, Василина, – ухмыляется мне в ответ парень. – Неужели, все еще дуешься? Или правду говорят, память девичья короткая? Может, и Бурмистрова не помнишь? Ну, его то ты вряд ли смогла забыть... Хотя, с такой бурной жизнью. Мне тут полчаса хозяин яхты втирал что влюблен в некую модель, которую называл Скорос, псевдоним такой странный... И знаешь, на тебя указал. Я так, прифигел, конечно... поверить сначала не мог, думал глюки накрыли...
– Это мой псевдоним, да. – Не хочу прослыть лгуньей, поэтому признаюсь. Да и какая разница.
– Странное имя для красивой девушки.
– Греческое. Мой отец грек.
– Да ты че! Интересно, не знал. Значит, ты иностранка?
– Немного, наверное... Но я ни разу не была в Греции. Только собираюсь, увы раньше зимних праздников не получится.
– Почему не бывала на родине?
– Так вышло. Долгая и скучная история, которая тебе вряд будет интересна.
– А ты не слишком разговорчива.
– Я устала. Даже не переоделась с фотосессии.
– Хочешь, домой отвезу?
Мне безумно хочется отделаться от Якоба, но в то же время гордость не позволяет показать, что мне не безразлична эта встреча. Что я взволнована. Если с Якобом столкнулась, значит и Артур неподалеку может быть. И если быть честной до конца – я хотела, чтобы меня увидели эти двое именно такой. Успешной. Красивой. Неприступной и холодной. Поэтому, обращаюсь к самовлюбленному пижону на «вы». Разговариваю непринужденно, как с любым другим гостем на этом судне.
– Яхта еще как минимум час будет дрейфовать на Волге. Или у вас возле бортика пришвартован катер?
– Ага. Как ты догадалась? – посмеивается в ответ Якоб.
– Если вы серьезно, то извините. Я пошутила. Слишком плохо знаю вас, чтобы куда-то вместе ехать. Уж лучше тут поспать. Запрусь в каюте.
– Слушай, детка, ну не надо мне выкать-то, смешно звучит. Мы с тобой не сильно по возрасту отличаемся. Неужто так осталась той же недотрогой? Помню-помню, всегда такой была. Когда Бурмистров тебя обхаживал.
Запретное имя произнесено – и все волоски на моем теле встают дыбом. Прислушиваюсь к ощущениям – насколько больно? Да нет, как ни странно, не особо. Почти ничего.
– Это было слишком давно. Не помню. Простите, я пойду. Подремлю.
– Не-а, не пущу, Скорос. Сначала пообещай.
– Что?
– На «ты» перейдем.
– Вы и так перешли. – Пожимаю плечами.
– Ага. А теперь и ты давай.
– Даже не помню, как вас зовут. – Опять ложь.
– Якоб.
– Ну хорошо, Якоб. Если тебе это важно. А теперь – пока.
– Увидимся?
– Вряд ли.
– Ты не скорпион ли, в переводе с греческого, Скорос? Уж больно кусачая!
– Не-а. Если интересно – гугл в помощь!
POV Артур
Из обезьянника меня приехала вытаскивать хмурая Таисия.
– Спасибо, сестренка, – не знаю, что еще сказать. Едем в машине, отворачиваюсь и смотрю в окно.
– Не за что, братец. – Устало отвечает.
Понимаю, снова разочарование. Подвел в очередной раз. Чувствую себя паршиво. Даже погода не радует – солнце светит вовсю, зелень распустилась, буйство весны во всей ее красе. А на душе – зима да вьюга. Хм, ты прямо поэт, Бурмистров.
– Расскажешь что произошло?
– Не-а. Неохота разговаривать.
– Что дальше, Артур? Может пора остановить это саморазрушение? Понимаю, ты не виноват... Так вышло. Но все можно вернуть.
– Ты это о чем?
Сразу о Мотыльке мысль. Ее вернуть хочу, больше ничего мне в этой жизни не надо.
– Я о жизни твоей. Об институте. Когда поедешь восстанавливаться?
– А-а. Не, я туда ни ногой больше. Новый контракт хочу.
– С ума сошел? Тебя и так еле вытащили! Родители не переживут!
– Переживут. Я взрослый мальчик. У меня отличная военная карьера. И денег платят много. Дедовы не нужны. Димка может не переживать.
– Дед скоро вернется. Расставит все по местам. Димке наваляет. Пока тот окончательно не погубил его бизнес.
– Мне плевать. Не нужны ни деньги семейные, ни разборки. Правда, Тай. Не хочу. Не грузи меня этим.
– Артур, пожалуйста...
– Хватит. Отвези меня лучше на дачу. Не хочу домой. Вопросов, упреков. Пожалуйста!
Таисия замолкает, поняв, что с мной сейчас бесполезно спорить. А может сестра согласна со мной – не стоит мне сейчас появляться перед родителями, с рассеченной губой, в порванной рубашке. Зачем матери лишний раз нервы трепать. Поживу на даче. Сто лет там не был.
Даже за вещами не стали заезжать, хотя Тайка предложила. Но мне сейчас не до мыслей о шмотках и бритве. Все можно купить. А может и какие старые вещи найду, главное, переодеться и душ после обезьянника принять, остальное меня не волновало.
– Я с тобой останусь, – заявляет сестра, паркуя машину перед воротами дома.
– По-твоему я маленький и не могу один тут пожить?
– Нет, просто хочу побыть с тобой.
– А я – остаться в одиночестве.
– Не дождешься, – бросает Таисия и выходит первой из машины.
Открывает багажник, достает пакеты с продуктами – по дороге мы заехали в большой супермаркет. Неохотно вылезаю и подхожу к сестре. Молча забираю покупки и направляюсь к дому. Похоже, в одиночестве я смогу остаться только если запрусь в комнате. Так и делаю. Принимаю душ, сначала горячий – чтобы смыть с себя всю грязь этого вечера, потом ледяной – потому что мысли снова вернулись к Мотыльку и у меня встал... Видения, фантазии нахлынули со всей остротой, руки помимо воли потянулись к члену. Какая же она красивая стала, просто невероятно. Но красавиц полно, и ни одна так сильно в сердце не впечатывалась... Только Василина, незаметно прокралась в душу и все в ней перевернула с ног на голову. Сотни раз убеждал себя, что это ошибка, может чувство вины, может – соперничество, или неудовлетворенное желание, ведь она так и не стала моей. Только вот забыть ее, выкинуть из головы не получалось.
