Текст книги "Отпусти мои крылья (СИ)"
Автор книги: Ева Мелоди
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)
Часы бьют двенадцать. Гости спешат вновь занять свои места, чтобы поднять бокалы за наступление Нового года, загадать желания. Лика несется первой. У меня тоже много сокровенных мечтаний. Например, чтобы папа не болел. И с работой чтобы у него так же хорошо продолжалось. Чтобы нам снова не пришлось переезжать… Страшно подумать о такой возможности… В этот момент приходит осознание, насколько я срослась с этим всем! С новой школой, Таисией, Лисой… Артуром. И даже Никой, хотя без последней, надо признать, я могла бы обойтись. Я привыкла к бабушке. Стыдно, но я почти не вспоминаю Дашу, подругу детства. Мы переписываемся в одноклассниках, но все реже…
Мои мысли нарушает Якоб, который неожиданно оказывается рядом. Невольно приглядываюсь к его лицу, и признаю про себя – этого парня даже фингал не портит!
– Ты великолепно выглядишь, Василина! Ты еще прекраснее, чем я думал, – выдает мне комплимент этот парень, и я буквально чувствую, как заливаюсь краской. Никогда мне не говорили таких слов. Я теряюсь, не знаю что ответить. Фыркнуть? Поблагодарить? Рассмеяться в ответ? В результате я просто молчу, чувствуя себя полной дурой.
– Могу я предложить тебе выпить? – видимо Якоб решил не обращать внимания на мое странное молчание.
– Если только сок.
– Что ж так слабо? – прищуривается Штаховский. – Новый год все-таки. Шампанское рекой должно литься.
– Я уже выпила бокал и мне хватит.
– Ну хорошо, не буду настаивать. Тогда лучше на танец приглашу.
Играет медленная джазовая композиция, а я снова краснею. Довольно приличное число пар кружатся на танцполе в левой части зала. А я отступаю от настойчивого кавалера еще на шаг.
– Что-то не хочется, извини.
– Эх, до чего ты неприступна, Джульетта. – Вздыхает Якоб. – Не пьешь, не танцуешь. Ну и конечно не целуешься, это уж как пить дать.
– Разумеется.
– И не скучно жить такой недотрогой?
– Нормально.
– Значит скучно. Ладно, пойду поищу даму посговорчивее. Тебе надоедать – гусей дразнить. А мне одного фингала в день хватит.
***
Якоб отходит от меня, а я недоумеваю. Что значит последняя фраза про гусей? Ну да ладно, отвязался и слава Богу! Скорее всего, этот парень слишком привык к вниманию со стороны девушек. Он взрослый, опытный. Наверное, в порядке вещей влюбленные по уши девицы, готовые глаза друг другу выцарапать за внимание со стороны пухлогубого красавчика. Вот только на меня его обаяние ни капли не действует!
Мне вдруг стало нестерпимо грустно. Окружающий праздник, его роскошество, показались лишь антуражем, игрой. Словно мне пришлось принять участие в еще одном спектакле, но уже не по Шекспиру. Зачем я здесь, среди богачей? В качестве забавной игрушки? Так же и Артур, наши судьбы лишь мимолетно соприкоснулись, связанные долгом перед школой, Таисией, искусством, но скоро вернутся на круги своя. Через неделю Принц и не вспомнит моего имени, увлеченный другими победами. Завтра кончится праздник, елка осыплется, а яркие новогодние игрушки уберут в далекий пыльный чулан. Туда же уйдут воспоминания…
Мне захотелось побыть одной, и я вышла в зимний сад, который находился за стеклянными дверьми в смежном помещении. Здесь никого не было, стояла тишина, лишь слабо доносилась музыка. Журчал ручеек искусственного фонтана. Я присела на деревянную скамейку с кованой спинкой, прикрыла глаза. Хотелось спать. Ну почему я такая странная? Лика вот, например, отжигает на танцполе, веселится, не останавливаясь ни на секунду. Почему я не могу быть такой же раскованной?
***
Слышу шаги, похоже, кто‑то решил последовать моему примеру и побыть в одиночестве. Надеюсь, что это не Якоб, который мог заметить куда я направлялась после нашего разговора. Иначе надо срочно покидать это уютное место…
И тут сердце начинает биться сильнее: ко мне направлялся Артур.
Замерев, я буквально вжимаюсь в скамейку, край которой утопает в густой тени огромного кустарника, наивно надеясь, что Принц не заметит меня. Освещение здесь приглушенное, совсем слабое. Так что у меня есть шанс…
– От кого ты здесь прячешься? – вздрагиваю от неожиданности, только сейчас осознав, что зажмурилась, наивно полагая, что это помешает Артуру обнаружить меня. – Тебя кто-то напугал? Обидел?
– Конечно, нет, – гордо вздергиваю подбородок. – С чего ты взял? Просто одной побыть захотелось.
– Почему?
– Странный вопрос.
– Тогда другой задам. Ты Якоба здесь поджидаешь?
– Что-о-о? – возмущенно вскакиваю со скамейки. – Ты совсем ополоумел? С чего такие вопросы? Да и твое ли дело, кого я жду? Тебе-то что?
– Не психуй так, – вздыхает Принц. – Можно ведь спокойно поговорить?
– Наверное. Но не с тобой, видимо. Зачем ты мне такие вещи говоришь, не понимаю. Если с Якобом у тебя конфликт, с ним и решай. Хочешь, я пойду позову его?
Делаю шаг в сторону выхода, но Артур хватает меня за руку.
– Нет. Мне совсем не хочется сейчас видеть Якоба. Мне даже разговаривать о нем не хочется.
Артур опускается на скамью, и притягивает меня за собой, вынуждая тоже сесть. Чувствую, что меня начинает охватывать знакомая дрожь. Он так близко, что ощущаю исходящее от него тепло. И запах туалетной воды. Ненавязчивый, едва уловимый, но очень приятный. Хочется вдыхать и вдыхать, без остановки.
– Меня, наверное, Лика ищет, – произношу нерешительно. Хочется убежать, я едва могу заставить себя усидеть на этой лавке. Но в то же время, сердце замирает при мысли, что мы вдвоем сейчас. Отрезанные от мира, от праздника. Словно на необитаемом острове. И нет ничего прекраснее этой глупой фантазии…
– Не волнуйся за сестренку. Она как сайгак скачет по танцполу. Обожает танцевать, уж не знаю, в кого такая страсть. Наверное, в прабабушку, правда это слухи… – усмехается Бурмистров. – Расслабься.
Меня же охватывает любопытство.
– Твоя бабуля была танцовщицей?
– Прабабушка. Ты ее должна была заметить – такая чопорная, в жемчугах, во главе стола.
– Да, конечно. Меня представили этой даме, – невольно улыбаюсь такой простодушной характеристике. – Но кажется, я не произвела на нее особого впечатления. Она лишь кивнула, и отвернулась. Даже разговоры о спектакле, из-за которого, я, по сути, здесь оказалась, ее не заинтересовали…
– Да? Странно. Вера обожает театр. Утром она заставила меня продекламировать ей целый отрывок, – ворчливо признается Артур.
«Оказывается, он может быть таким милым!» – поневоле замечаю про себя. – Как может этот обаятельный парень в кружевной белой рубашке и темных классических брюках, быть тем, кто унижал меня перед всем классом? Угрожал мне, забрасывал шариками с краской, травил?
– Видимо, твоя прабабушка симпатизирует Веронике Соболевой, – вздыхаю я. – Возможно, считает что я получила роль Джульетты незаслуженно...
– О, точно, соглашается Артур. – Как же меня это раздражает… Так вот, – возвращается он к теме танцев. Говорят, прабабушка в пятидесятые годы жила в Париже. И танцевала в кабаре. Мне она конечно такого не рассказывала. Но слухи были…
– Это очень интересно, правда. Но тебя, наверное, Ника ищет…
– Нет, я уверен, она отплясывает вместе с Ликой, – протестует Артур. – Мне нравится болтать с тобой, Мотылек.
– Не зови меня так. Ты же понимаешь, прозвища – это неприятно.
– Странно. Это довольно милое прозвище, разве нет?
– Обидное. И вообще, что за манера всем прозвища давать? – спрашиваю хмуро.
– Серьезно? – смеется в ответ Артур. – Разве ты за глаза меня не зовешь Принцем? А Нику – Барби?
– Да… Откуда ты знаешь? – теряюсь от его прямоты. – Но в лицо такого не говорю, понимаешь? Это большая разница! – нахожу нужный ответ и облегченно выдыхаю.
– А по мне – никакой. В лицо – даже честнее. Милый, растрепанный, злющий как оса, Мотылек, – хохочет Артур, уклоняясь от моего кулачка, которым пытаюсь стукнуть его по руке.
Я и правда растрепана – понимаю это и жутко смущаюсь. А все дурацкая привычка запускать руки в волосы, взлохмачивать их. Пока сидела здесь пытаясь разобраться в мыслях… о Боже, как стыдно! Я, наверное, как чучело выгляжу!
Вскакиваю и пытаюсь пригладить волосы, но без расчески ничего не получается, они лишь еще больше приходят в беспорядок.
– Эй, успокойся, – посмеивается надо мной Артур. – Подумаешь, волосы.
Он снова хватает меня за руку и притягивает обратно на скамейку. Покорно сажусь, чувствуя, как горят щеки.
– Тебе холодно? – неожиданно спрашивает Принц.
Я и правда ощущаю одновременно жар и озноб. Да что ж такое? Почему на меня так ненормально действует его присутствие?
– Нет, с чего ты взял? – спрашиваю раздраженно. – Только голова немного болит и спать хочется. Не надо было пить шампанское…
– У тебя руки ледяные, – хмурится Артур. И кладет ладонь мне на лоб. Его ладонь тоже прохладная… Так приятно. По шее бегут мурашки, словно от внезапного порыва холодного ветра. Кажется, нет сил отстраниться от этого прикосновения, чувствую себя ничтожно слабой, зависимой… и все же отстраняюсь от его руки.
– Ты горишь, Мотылек. Похоже, у тебя температура.
– Глупости. Просто голова разболелась… Я пойду.
Встаю со скамейки и направляюсь к выходу из сада. С каждой минутой все сильнее ощущая слабость и головокружение.
***
Просыпаюсь, подскакиваю на чужой постели не в состоянии определить, где нахожусь. Сразу понимаю, что это не та комната, куда меня поселили вчера. Ничего девичьего и розового, строгий, и в то же время помпезный дизайн, а постель, в которой лежу – просто огромная… А еще, я вся мокрая, словно меня кто-то облил во сне… На мне ночная рубашка, моя, но вот как переодевалась вчера, снимала платье – хоть убей не помню. Последнее воспоминание – разговор в беседке с Принцем. Надеюсь, это не он меня переодел! Выбираюсь из постели, встаю – ноги дрожат. Поеживаясь от холода, хожу по комнате. Не могу сообразить, где моя сумка, вещи… Как мне выйти отсюда?
Пока я в панике оглядываюсь по сторонам, в комнату заходит Анна Григорьевна.
– Василина, зачем ты выбралась из постели? – возмущенно восклицает она.
– А что такое? Мне нельзя встать? – удивляюсь в ответ.
– У тебя вчера температура была под сорок! Быстро в кровать! Я лекарства принесла. Ты вчера такой переполох устроила. Испортила праздник!
– Чем испортила? – недоумеваю.
– Чуть ли не в обморок грохнулась! Прямо на пол, посреди зала! Хорошо Артур оказался рядом и подхватил… Отнес в ближайшую комнату… Потом наверх, когда тебя врач осмотрел. Можно сказать, деточка, тебя весь вечер носили на руках! А девушка Артура, Ника, громко этому возмущалась! Ужасно невоспитанная особа. Не понимаю, почему ее так любит мать Аристарха Александровича! Весь вечер с этой Никой шушукалась, а меня едва парой фраз удостоила! – возмущенно фыркает бабушка, а затем возвращается к теме обморока. – Все суетились, переживали. Хорошо, что у Бурмистровых семейный врач есть. Он был на празднике. Но за лекарствами Дмитрию Аристарховичу пришлось в ближайший поселок ехать. И он был от этого не в восторге. Но оказался единственным, кто не выпил. Сегодня на завтраке так зыркал на меня, – последняя фраза выходит особенно ворчливой.
Мне ужасно неловко слушать бабушкин рассказ. Молодец, Василина, умудрилась снова оказаться в центре внимания! Ну вот за что мне это все?!
– Когда мы едем домой? – спрашиваю Анну Григорьевну. – Где мои вещи?
– Вещи должны сюда принести. А домой врач запретил тебя везти. Точнее, не рекомендовал и этого оказалось достаточно, Аристарх Александрович настоял, чтобы ты осталась у него в особняке. Какой же галантный, буквально сногсшибательный мужчина, – мечтательно вздыхает бабушка.
Глава 16
Валяюсь в постели с книгой Джейн Остин – «Гордость и Предубеждение». Чудесный роман, захватил меня настолько – аж невозможно оторваться. Мне неловко и смешно, но историю гордой Лиззи и Мистера Дарси я поневоле сравниваю со своими отношениями с Артуром. Глупо, конечно. Но кто может запретить мечтать? А сцена, когда сестра Лиззи, Джейн, оказывается невольной гостьей в особняке мистера Бингли, заболев из-за матушкиной гонки за зятем и вовсе один в один напоминает мою ситуацию. Я, как и Джейн, простужена и вынуждена продолжать пользоваться гостеприимством Бурмистровых.
Большинство гостей разъехались. Лика все эти дни навещала меня, часами сидела в моей комнате, развлекая меня своей бесконечной болтовней. Рассказала и о том, как Артур нес меня на руках, сначала в ближайшую комнату, а потом в покои своей бабушки, которая после развода с Аристархом Александровичем отправилась в длительное путешествие по Европе. Впрочем, Лика была уверена, что все это лишь брачные игры, эмоции, которые всегда бурлили в этой семье. По ее рассказам чувствовалось, что она обожает свою бабушку и ждет воссоединения супругов. Еще я заметила, что Анна Григорьевна настораживала Анжелику, беспокоила. Прямо спросить было неловко, поэтому я могла лишь строить собственные умозаключения. Меня почему-то охватывало ощущение, что Анна Григорьевна нацелилась на отношения с дедушкой Аристархом. Но это были лишь предположения, которые я изо всех сил старалась выбросить из головы. Породниться с Бурмистровыми? Вот только этого не хватало!
Я и так едва держусь, запихиваю как можно глубже эмоции, которые вызывает во мне Артур. Мечтаю, чтобы все это прекратилось. Мне невыносимо больно видеть его с Никой. Да и с любой другой. Я уже не выдерживаю этой пытки. Но сейчас Артура нет. Он уехал со своей Барби. И мне легче. Я почти освоилась в этом огромном доме, который для меня – настоящий дворец… Из разговора горничных мне удалось подслушать, что почти все родственники наконец разъехались. Анжелика вместе с родителями уехала еще вчера. Эта милая девочка до последнего просила, чтобы ее оставили вместе со мной. Но зато теперь Лика будет учиться в моей школе! Эта новость обрадовала нас обеих.
Особняк будто погрузился в глубокую спячку. Тишина стояла такая, что казалось – он полностью необитаем. Даже Аристарх уехал в город по делам.
***
На пятый день моей простуды температура окончательно спала, вернулся аппетит, а вот валяться в постели надоело до смерти. Тем более, что Анна Григорьевна, появившись рано утром в моей комнате, чтобы проконтролировать прием лекарств, заявила, что у нее очередная встреча с поклонниками, которую никак нельзя пропустить, поэтому она уезжает. Что тут скажешь? Я и так благодарна бабушке, эти дни она возилась со мной, кормила с ложечки, часами просиживала в моей комнате, что, впрочем, не слишком мне было нужно и скорее напрягало. Прошусь уехать вместе с ней – осталась всего неделя до возвращения папы и Настасьи Михайловны, да и Лиса вот-вот должна вернуться в город… Я предвкушала море новостей, и в то же время со страхом думала, как рассказать Лизе о том, где я провела праздники. Мы переписывались по СМС каждый день, а я так и ни словечка не написала об этом. Стоило только подумать – нападал ступор, я представляла, как Лиза заваливает меня вопросами и обидами, что столько молчала… И я снова откладывала откровения на потом. Меня преследовал страх, что едва начав, я уже не смогу остановиться, и вывалю все про Артура и свои чувства к нему… чувства, которые я все еще надеялась победить, задавить, уничтожить…
Я устала от своего затворничества и постельного режима, и нарушить его мне мешал только стыд – люди так старались, в аптеку из-за меня ездили в новогоднюю ночь, комнату предоставили, врача… Поэтому, лежала первые дни как мышка, покорно выполняя все предписания. В день отъезда бабушки, впервые капризничаю и прошу Анну Григорьевну забрать меня с собой, ноя что мне невыносимо уже лежать и болеть в чужом доме, у себя я быстрее пойду на поправку… Но бабушка мне отказывает, мотивируя это тем, что завтра сюда придет тот самый семейный доктор Бурмистровых, он должен убедиться, что мое лечение доведено до конца. Вздыхаю. Еще один безмерно скучный день. Книг я уже обчиталась, соскучилась по интернету, которого, здесь, похоже, нет, даром что дом олигархов. Видимо Аристарх Александрович не признает новые технологии. Но если честно, спросить об этом я постеснялась… Мда, отъезд бабушки привел меня в ворчливое состояние, хоть я и рада избавиться ненадолго от ее опеки. Немного показной, если честно… ощущение иногда складывалось, что бабушка на публику работала – стоило ко мне зайти Аристарху, как внимание ко мне становилось буквально елейным.
– Только смотри, Василина, будь осторожной, – предупреждает на прощание бабушка.
– Осторожной в чем? – удивляюсь я.
– С младшим Бурмистровым. Который на руках тебя носил. И надо сказать, без малейшего недовольства. Парень хорош, это как говорится, неоспоримо. Но не про тебя.
– Не понимаю, к чему эти слова. Артура здесь даже нет!
– Да… Но иногда путь к сердцу мужчины лежит через его родственников. Это умный ход, но мало что дает по прошествии времени.
– Не понимаю, правда, – качаю головой.
– Ты здесь остаешься с Верой. Мегера та еще, но кто знает, вдруг подружитесь… Лучше выздоравливай, деточка, и возвращайся в свой мир. Бурмистровы слишком шикарны… даже для меня.
***
На следующее утро я проснулась, когда комнату заливал солнечный свет. Снежная буря утихла впервые за несколько дней, и теперь за окном раскинулось настоящее снежное царство. Торжественное безмолвие подчинило себе мир, перед домом высились сугробы, белая пелена укрыла дорогу. Я надолго застыла у окна оглядывая все это великолепие. Ужасно хотелось на улицу, пройтись по хрустящему снегу, заглянуть в конюшню… Но я вряд ли решусь на такое в одиночку.
Выхожу из душа, одеваю свежую толстовку, спортивные брюки и шерстяные носки. Размышляю о прощальных словах Анны Григорьевны. Что у нее за воображение? Ладно, признаем правду – я ничуть не лучше. Мне не следует забивать себе голову мыслями о Принце, чем я упорно занимаюсь…
Сушу волосы полотенцем, затем феном. Подхожу к зеркалу, висящему над туалетным столиком из красного дерева, разглядывая свою распаренную физиономию. Густые пышные волосы волной рассыпались по плечам. Пожалуй, единственное, что мне в себе нравится. Серо-зеленые глаза довольно непримечательны, губы бантиком меня бесят. Какое-то время кривлю перед зеркалом рожи и размышляю, что можно сделать с моим лицом с помощью косметики. Можно подумать, такой нехитрый прием поможет мне стать красивой! «Красота – прежде всего в уверенности в себе» – любит повторять бабушка. А уверенности мне как раз-таки не хватает…
Беру расческу и принимаюсь методично приглаживать волосы, пока каждая прядь не улеглась на отведенное место. Красивее от этого я не стала, поэтому снова взлохмачиваю свою шевелюру. Какая разница, есть у меня прическа или нет? Ведь я практически одна в этом доме! Не считая Веры, которая почти не выходит из своих апартаментов. Это очень волнующе, осматривать такое большое здание одной! Можно на миг представить, что дом принадлежит мне… Поиграть в хозяйку старинного замка, пока никто не видит – очень заманчиво!
Спускаюсь вниз по широкой лестнице. В доме царит зловещая тишина. Беру мандарин с огромного блюда в холле. Чищу его, пряча шкурки в карман штанов. Лопаю фрукт, гуляя по дому, разглядывая дизайн, статуэтки, картины. Заглядываю в комнаты. На втором этаже меня очаровывает гостиная в бордовых тонах. Массивный, облицованный камнем очаг, в обрамлении двух встроенных шкафов, занимает всю дальнюю стену. Залезаю в огромное кресло-качалку, на которую заботливо наброшен клетчатый плед. Сворачиваюсь калачиком и смотрю на огонь. Интересно, кто приказал его развести, раз хозяев нет дома? Или даже в их отсутствие дому положено жить своей жизнью? На меня нападает дремота, хотя самочувствие отличное, я уже даже не кашляю…
***
Мне снится чудесный сон – Артур нежно гладит меня по щеке. От его руки исходит приятное тепло.
– Ты очень красива, Мотылек, – говорит Принц. – Я хочу тебя поцеловать…
– Я тоже этого хочу, – искренне отвечаю ему.
Лицо Артура приближается, такое красивое, желанное. Взгляд очень добрый, полон нежности…
– Подожди! – выставляю руки перед собой. – Как же Ника?
– А что Ника? – удивленно спрашивает Принц. – Какая Ника?
– Твоя девушка!
– Не знаю такой!
– Новый год с ней отмечал и уже забыл о ее существовании?
– Перестань, Мотылек, иди ко мне…
– Не-е-ет! – кричу изо всех сил и отбрасываю от себя Принца. И лечу в пропасть, ощущение невесомости, голова кружится, адреналин зашкаливает.
– Мотылек! Мотылек! – слышу отчаянный голос Артура.
***
Открываю глаза не понимая, что произошло. Сердце колотится как ненормальное, но кажется, я не разбилась. Задница и локоть болят – оказывается, я упала с кресла.
– Мотылек! – раздается голос возле порога и у меня от страха почти останавливается сердце. Поворачиваю голову – Артур. Неужели сон продолжается?
– Дурак! – кричу, перепуганная и мало что соображающая. – Нельзя же так пугать!
Принц выглядит растерянным и виноватым.
– Извини. Я не думал, что напугаю тебя. Я и сам испугался, когда грохот услышал. Ты из кресла что ли вывалилась? С тобой все в порядке?
– Так и заикой можно стать, Бурмистров! – заявляю возмущенно, поднимаюсь на ноги, потирая ушибленный зад. А в душе схожу с ума от мысли, что могла что-то сболтнуть во сне, отчего становлюсь очень грубой.
– Как можно выпасть из кресла, не понимаю, – прикалывается Артур. А я умираю от смущения.
– Отвали, тебе все равно не понять. Я задремала… Ты давно тут ошиваешься? Откуда взялся?
– Приехал к деду, – усмехается Артур.
– Да? Так его нет… А я – домой хочу... У вас тут водитель есть, вот пусть меня отвезет…
– Водитель с дедом уехал. Придется подождать до завтра. Прости меня, Мотылек! Не хотел тебя напугать, я правда дурак, ну не сердись, пожалуйста. Я подарок тебе хотел отдать, новогодний.
– Не нужны мне твои подарки...
Теперь мне стыдно. Я ведь не из-за Артура упала, а из-за сна дурацкого… И чего на парня набросилась? Наверное, это шок – сначала сон, а потом такое неожиданное его появление. Что все это значит?! Определенно, принц намеревается свести меня с ума!
Много чести, Мотылек. Он о тебе и не думает. Мало ли зачем приехал к дедушке Аристарху.
– Ну тогда считай, не от меня подарок, – улыбается простодушно Артур. – Ты ведь в новогоднюю ночь без презента осталась под елкой. Обычно дед заказывает для гостей всякие безделушки. Ни одной не осталось, представляешь! Но я для тебя специально заныкал…
– То есть ты не знаешь, что даришь?
– Но так даже интереснее, разве нет?
– Возможно… Раз не от тебя, и ты даже не знаешь, что там, возможно, я взглянула бы…
– Отлично, потому что мне тоже интересно.
– Надеюсь, ты не задумал снова какую-нибудь гадость.
– Ни за что!
Принимаю протянутый сверток, срываю обертку. Открываю коробку. В ней – маленькая шкатулка, на крышке которой стоит балерина.
– Прелесть, мне нравится!
– Я рад.
Неловкое молчание. Артур переминается с ноги на ногу. Я пялюсь в пол, разглядывая его ноги… такие длинные, красивые… Подарок окончательно растопил мое сердце. И что теперь делать?
«Бежать, Мотылек. Только бежать»
– Ну я к себе. Лекарства пить надо…
– Что, даже и в щеку не чмокнешь? – притворно обидчивым голосом спрашивает Принц. – За подарки благодарить принято.
– Но это ведь не от тебя. Не ты купил. Вот дедушку Аристарха – с удовольствием поцелую.
– Не купил, зато спас от стада жадных детишек. А это нелегко между прочим было.
– Ну хорошо, – соглашаюсь неохотно. – Возможно, ты и правда заслужил. Закрой глаза.
– Это еще зачем?
– Поцелую.
– А глаза при чем? Или в глаза поцелуешь? Я не против, если что… Просто хочется быть готовым.
– Уфф, обязательно все по-твоему должно быть?
– Ладно, не буду капризничать. Раз тебе так хочется… Только объясни зачем.
– Стесняюсь!
– Но мы уже целовались, Мотылек.
– Без моего согласия! – краснею при упоминании об этом. Не ожидала, что Принц помнит.
– Все, сдаюсь. Зажмурился, видишь?
Несколько секунд наблюдаю за Артуром, потом едва касаюсь губами его щеки и отскакиваю.
Но не тут-то было! Бурмистров распахивает свои серебристые глазищи, хватает меня в охапку и притягивает в объятия.
– Пожалуйста, не надо, – протестую, но слабо, голос вдруг обрывается, как и воля к сопротивлению. – Не надо, прекрати..., – уже шёпотом и невнятно.
Наши взгляды встречаются, в глазах Артура полыхает такое пламя, что мне становится не по себе. Но достаточно лишь всполоха, чтобы я капитулировала. Сердцем и душой отдалась на милость... Волосы Принца пахнут травами и морем, они слегка влажные, видимо, парень только что из душа. Глубоко втягиваю этот запах. Как перед погружением под воду. Закрываю глаза, дрожу от переполняющих ощущений. Покорно принимаю легкое прикосновение его губ к своим. Замираю от нестерпимого наслаждения. По коже пробегает обжигающе-прохладный ветерок возбуждения. Поцелуй невинен, но вызывает во мне целый тайфун эмоций. Понимаю, что хочу большего. Отвечаю на поцелуй, практически перехватывая инициативу. Вцепляюсь в свитер Артура. Мягкие, но чуть обветренные мужские губы. Удивительно нежные и чувственные.
Но он отстраняется. Вглядывается в мое лицо. Убирает выбившуюся прядь волос мне за ухо и снова пристально изучает меня.
– Ух-х, Мотылек. Ты меня… потрясла. Ничего себе, – шепчет Принц.
Снова насмешки! Меня взрывают его слова, отталкиваю Артура. Бегу вверх по лестнице в свою комнату, изо всех сил пытаясь сдержать слезы. Дура, какая же дура! Ненавижу себя. Я потрясена до глубины души собственной одержимостью, чувствами, нахлынувшими на меня огромным потоком. Почему, ну почему Принц вернулся? Что ему делать в огромном доме, где лишь двое стариков, прислуга, да больная девчонка? Какие только варианты не приходят в голову. Конечно, глупое воображение, да еще и подстегнутое славным романом Джейн Остин, не могло не шептать: «Из-за тебя, Мотылек. Ты причина». Но разум одергивал: «Опомнись, это глупо! Ты должна запретить себе так рисковать: мечтать и желать. Терзаться мукой и таять от радости...» А если дала себе слабину, как бы ни было больно – держать свои грезы при себе, Артур не должен узнать о них.
– Мотылек? Ты обиделась? – бежит за мной Принц.
Врываюсь в свою комнату, пытаюсь прикрыть дверь, но мне не справиться с почти двухметровым верзилой, решившим догнать меня во что бы то ни стало.
Не в состоянии остановить его, поднимаю глаза и читаю во взгляде Артура настороженное ожидание. Или я вижу то, что мне хочется?
Боже, как можно быть такой глупой?! Такой наивной. Конечно же, он играет со мной! Всякий раз, когда Принц оказывается рядом, я как с ума с хожу. Чувствую необъяснимое желание убежать и спрятаться где‑нибудь. Но в то же время умираю от желания подойти и убрать светлый завиток с его лба, провести руками по широким плечам. Иногда кажется – жизнь готова отдать, чтобы посмотреть в мечтательные глаза цвета серебра, прикоснуться упругим алым губам. Изо всех сил надеюсь, что никто не узнает, какие тайные фантазии убаюкивают меня по ночам. Поэтому снова прячусь за маской ворчливого недовольства:
– Ты опять взялся за старое, да Бурмистров? Специально хотел унизить меня!
– Ничего подобного! Черт, да сам не понимаю что произошло! Я хотел просто поцеловать тебя, по-дружески, не больше. Думал, что ограничусь только этим, и... – Артур раздраженно замотал головой и вошел в комнату. Его тело с кошачьим изяществом опустилось на стул возле окна. Я подошла к нему, потребовать, чтобы он ушел… Но Принц робко дотронулся до моей руки и это обжигающее прикосновение отдалось в каждой клеточке моего тела.
– Василина…
Не помню, звал ли он меня хоть раз по имени. Кажется, да, но сейчас я словно тумане, тут уж не до воспоминаний. Артур в моей комнате и это неправильно, плохо… но не могу ничего поделать, не могу выгнать его. Это выше моих сил.
– Да? – шепчу едва слышно в ответ.
– Мы можем забыть обо всем, что произошло между нами раньше?
– Почему?
– Мне не нравятся эти воспоминания. Я был уродом. Прости.
– Хорошо. Прощаю.
Вот так просто. Почему нет? Я не из тех, кто копит и лелеет обиду.
– Спасибо. Знаешь, я расстался с Никой.
– Когда?
– Давно, если честно. Но много времени ушло на то, чтобы она это поняла.
– Не умеешь ставить точки над i, – усмехаюсь.
– Возможно.
– Почему расстался? Вы красивая пара. Барби и Принц. Первые красавцы в школе.
Артур морщится, как от зубной боли.
– Скажи, тебе бы понравилось, если бы оценивали лишь твою внешность?
– Наверное, нет.
– Вот и мне. Красавец – от этого слова мне всегда хотелось плеваться.
– Тогда как мне тебя называть?
– Как тебе нравится…
***
На следующий день вернулся Аристарх Александрович, с ним приехала Таисия. Мы почти не разговаривали с ней на новогоднем празднике, потом она навещала меня несколько раз во время болезни, но кажется, мыслями была далеко. Словно в ее жизни происходило что-то серьезное, она выглядела очень подавленной. Я, разумеется, постеснялась спросить что случилось. Тем более при Анне Григорьевне, которая почти не покидала мою комнату.
Таисия очень обрадовалась, что мне лучше. Мы вчетвером отлично позавтракали. Казалось, ни деда, ни сестру совершенно не смутило появление Артура. И его загадочно участливое отношение ко мне. Он был невероятно внимателен. Сердце стучало как сумасшедшее, при каждом его приближении, наклоне в мою сторону, а Принц словно специально пытался коснуться меня. От этой галантности у меня дрожали руки, и я ужасно боялась пролить чай.
После завтрака Артур пригласил меня кататься на санках, в которые запряг более покладистого Кастора. Это было незабываемо, сам Принц вместе с Поллуксом бежал следом. Я хохотала, особенно когда закончилась гонка в сугробе, из которого меня достал Артур, выглядя при этом очень взволнованным. Даже не улыбнулся.
– Не хватало тебе снова заболеть, Мотылек. Дурацкая идея с санками. Пошли в дом греться. Сделаем тебе горячего чая, с лимоном и медом.
– От лимона меня уже тошнит, бабушка столько дней им пичкала!
– Ничего. Главное, чтобы ты не простудилась.
– Хорошо, греемся, а потом можно на коньках покататься.
– Завтра.
– Ну пожалуйста, Артур!
***
Стоит ли говорить, что возвращаться домой мне теперь совершенно не хотелось? Последние дни каникул были наполнены волшебством. Я жила как в сказке. С Принцем, который носил меня на руках. Мы не говорили о наших отношениях. О статусе. Нам это было не нужно. Я избегала разговоров, и Артур подчинился, но я чувствовала – слова ему тоже претили. Он поступками показывал, насколько поменялся. И конечно, я не могла не влюбиться. Отдала ему сердце без раздумий, потому что иначе уже не могла. Но признания были впереди, и это меня пугало. Особенно – встреча с Лисой.
Артур останавливает машину возле моего дома. Помогает достать из багажника вещи.
– Увидимся в школе? – мягко спрашивает, открывая водительскую дверь, но не спеша сесть обратно в салон. Он не просит поцеловать на прощание, ни словечка. Но я сама, поддаваясь неведомому порыву, иду к нему. Встаю на цыпочки и касаюсь губами щеки.
