Текст книги "Не теряй надежду"

Автор книги: Эва Киншоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Он поцеловал ее долгим нежным поцелуем. Он знал, как доставить ей удовольствие. Когда Том оторвался от ее губ, Дайана прерывисто дышала, в глазах ее застыло смятение.

– Вот видишь, милая Дайана, – сказал он, отмечая и растерянный взгляд, и румянец на щеках, и бурно вздымавшуюся грудь, – можешь говорить мне все, что угодно, но на твоем месте я бы вел себя иначе. Может, ты начала не с того конца.

Дайана молчала, хотя ей хотелось ответить нечто вроде: «Ну и что дальше?» или же: «Мужчины – они мужчины и есть!» Но что-то удержало ее. Было в его глазах нечто, озадачившее ее. Только она никак не могла понять, что именно.

– Хочешь выпить? – невозмутимо предложил он. – Обед скоро будет готов.

– Не откажусь, – медленно произнесла она. – Спасибо.

После обеда Томас предложил ей сыграть в скрэббл. Дайана пристально посмотрела на него.

– А тебе не пора заняться книгой? Или написать статью для своей колонки?

– Нет, я все утро работал. Спасибо за заботу, – вежливо отозвался он.

Вот, опять то же мимолетное выражение, думала Дайана, пока Том доставал доску для игры. Что же оно означает?

– Дайана! – прервал он ее мысли. – Но у меня есть одно условие. Ты согласна пользоваться только этим словарем? – Томас указал на старый растрепанный школьный словарь, который отыскал на стеллаже.

– Да, согласна, – кивнула она.

– Тогда начнем. Тебе удобно?

– Вполне, – ответила Дайана вежливо, однако глаза ее блеснули, и Томас понял, что она держится настороже.

Они начали играть, в первые полчаса счет был равным, потом Дайана получила сразу три очка и обогнала его. Она не стала скрывать, как ей это приятно. Том вставал, чтобы приготовить кофе и поставить пластинки, но большей частью они были сосредоточены на игре, даже не разговаривали. К середине партии он вырвался вперед. Игра закончилась победой Уильямса, он опередил ее на десять очков.

– Полагаю, – Дайана капризным жестом швырнула на доску деревянную лопаточку для передвижения букв, – я должна утешаться тем, что слова – твоя профессия.

– Конечно, – серьезно согласился Том, – но ты достойный противник.

Она откинула голову назад, встряхнула волосами, как любила это делать, и сказала:

– В картах все может быть иначе!

– Завтра вечером? – Он вопросительно посмотрел на нее.

– Идет, Том. Странно, я совсем не устала, хотя сейчас уже около десяти. Знаешь, это первый вечер, когда меня не потянуло залечь рано в постель.

– Хороший признак, Дайана. – Том собрал в коробку доску, буквы, лопаточки и положил игру на место. – А сейчас чего бы тебе хотелось? – обратился он к ней.

– Ну… – Дайана потянулась. – Может… поговорить…

– Почему бы и нет? – Обойдя столик, Том присел рядом с ней на диван. Дайана напряглась, а он взял ее за руку, переплел ее пальцы со своими и предложил: – Начинай.

Сжав губы, она помолчала, потом невольно улыбнулась.

– Все. Ни одной мысли в голове нет. – Краснея, как школьница, она смотрела на его загорелые худощавые руки.

– А у меня возникла одна. – Он говорил еле слышно. – Недавно я поцеловал тебя… от досады. Может, повторим, но только с другим настроением, а?

– Том, ну зачем ты это делаешь? – прошептала она. Губы его упрямо сжались, и Дайана затараторила, краснея и смущаясь: – Послушай, возможно, я и вела себя временами как капризный ребенок, но я всегда буду тебе благодарна за эти недели. Разве нельзя… разве мы не должны оставить все как есть?

– Нет, – решительно отозвался он, легкая улыбка заиграла на его губах. – И не надо так напрягаться, Дайана. – Убрав руку с ее ладони, он обнял ее за плечи, привлекая к себе, так что голова ее оказалась на его плече.

Дайана задохнулась от участившегося сердцебиения, но усилием воли заставила себя успокоиться.

– Если ты хочешь, чтобы я пожалела о том, что наговорила тебе сегодня…

– О чем ты? – умело изобразил Том непонимание. – Ах, насчет островов и прочего… Что мне приходится истязать себя воздержанием?

– Именно!

– Конечно, – откинув назад голову, он стал играть ее волосами, – мне бы хотелось сказать тебе нечто противоположное, но ты попала в точку. Женщин там и впрямь маловато, как ты правильно предположила, но даже если бы их было достаточно, мне бы это не помогло.

– Почему? – устало спросила она. – Только не говори, что тебе нужна лишь я, Том! Ведь ты спал здесь со мной, а потом с легкостью расстался.

– Неправда, Дайана.

– Правда, Том!

– И ты никогда не позволишь мне забыть об этом? – с отчаянием в голосе произнес он.

– Не понимаю, почему тебя это задевает. Я дала тебе обещание и сдержала его. Я играла по твоим правилам. Почему нужно повторять это?

Он приподнял пальцами ее подбородок, глядя ей прямо в глаза. Ну вот опять: тот же странный, непонятный взгляд. Правда, на сей раз его что-то насмешило. Молча Томас склонился и быстро поцеловал ее в губы.

Дайана фыркнула, раздраженная своей неспособностью противостоять ему. Продолжая гладить ее волосы, Томас заметил:

– А твоя семья ведет себе сдержанно.

– Хвала небу, – ответила Дайана. – Мама и папа-то ладно, но я не представляю себе, как дяде удается сдержать себя.

– Наверно, он считает, что ты попала в самые что ни на есть хорошие руки.

– Конечно! Интересно, почему Энн не примчалась сюда попытаться ускорить события!

Томас рассмеялся.

– Вообще-то это я попросил ее не появляться.

С минуту на лице Дайаны было неподдающееся описанию выражение, потом она тоже засмеялась и прижалась к нему.

Так они и сидели, обмениваясь незначительными замечаниями: о парне, которого Том так здорово отчитал, о худенькой серьезной двенадцатилетней девочке Джейн, которая свалилась на них как снег на голову и предложила свою помощь в обмен на уроки верховой езды. У нее не было лошади, к тому же они узнали, что Джейн прошла пешком целых три мили. Дайана растрогалась до слез, увидев благоговейное выражение на худеньком веснушчатом личике, когда девочка вошла в конюшню.

Дайана с радостью отдала Джейн свой старый велосипед…

– Я разговаривала с ее матерью, – сказала Дайана. – Она вдова, и у нее четверо детей, так что ей не по силам купить лошадь. Но при этом она слишком горда, чтобы принять помощь от кого-либо. Она и так чувствует себя неудобно из-за велосипеда и боится, что Джейн нам навязывается.

– Употреблю весь свой интеллект на решение этой проблемы, – пообещал Том. – Какие у тебя планы насчет Ровера и Джульетты?

– Никаких. Может, мне надо отдать их в хорошие руки, – всхлипнула Дайана.

– Не плачь, – нежно попросил Томас.

– Легко сказать. – Она высморкалась. – Я чувствую себя такой беспомощной.

– Дайана, ты считаешь, что я виноват? Ты думаешь, что мой отъезд и то, что потом произошло с тобой, связано между собой?

Дайана не стала делать вид, что не понимает, о чем говорит Томас. Но она винила во всем только себя – за то, что так тяжело пережила его отъезд, что не могла не впасть в отчаяние, что не рассчитала своих сил, работая так много, чтобы забыться. А теперь она, возможно, никогда уже не сядет на лошадь. Дайана чувствовала себя кораблем без мачты… Но он тут не виноват… Вздохнув, Дайана ответила:

– Нет, Том, я тебя не виню. – Она выпрямилась. – Спасибо за то, что утешал меня, за добрые слова. За игру. А еще, – Дайана лукаво улыбнулась, – спасибо за приступ твоего дурного настроения, мое самомнение и от этого повысилось.

Том продолжал сидеть и смотреть, как она неуклюже поднималась и доставала костыли. На лоб ему падала прядь волос – так, как ей нравилось.

– Дайана?

– Да, Том?

– А ведь это вполне возможно – даже с твоим гипсом.

– Наверное. Но я… Мне просто не хочется, Том. Извини.

– Ни разу? Ни разу с тех пор, как я приехал?

Щеки ее залил румянец, но все же она собралась с духом и грустно ответила:

– Не стану врать, Том, – конечно, я думала об этом. Наверное, это естественно, я же сплю все в той же постели. Но из этого ничего хорошего не получится, я просто знаю. Мне казалось, та сказка о принцессе могла бы продолжаться вечно. Но то, что осталось, – это не та Дайана, которую ты знал, к которой тебя потянуло. Теперь все по-другому.

– Неужели ты думаешь, что мне нужна принцесса?

– Да, Том.

– Почему?

Помолчав, она попыталась сообразить почему, а потом плечи ее безвольно опустились.

– Не знаю, – еле слышно прошептала она, – не знаю. Должно быть, воспоминания о несчастном случае…

Наконец-то он встал, и она вся напряглась.

– Расслабься, – с усмешкой посоветовал ей Том. – Я не собираюсь тебя трогать. Ни твоя внешность, ни этот гипс ничего не значат. Но… – он помолчал, – я ясно понял, что причиненная мной боль слишком сильна, чтобы ты смогла о ней забыть. Прости. – Он пристально всмотрелся в ее лицо. – Я как-то обещал не делать тебе хуже, а что получается? Я постоянно напоминаю тебе о случившемся, даже если ты меня и не винишь.

Дайана не смогла ответить «нет», потому что не была уверена в том, что этот ответ окажется правдой.

Томас подождал ее ответа, но напрасно, тогда губы его скривились.

– Ладно – я все понял. Как же ты справишься?

Губы ее приоткрылись, сердце забилось.

– Если ты уедешь?

– Когдая уеду, Дайана. – Он увидел потрясение в ее глазах, но не шелохнулся.

Она сглотнула комок в горле.

– Наверное, родители мне помогут… Или найдут помощника… Не знаю. Но я справлюсь. Когда?..

– Завтра… Зачем откладывать?

– Незачем, – прошептала Дайана с трудом, в горле ее пересохло.

– Но пообещай мне… – Он взял ее за руку.

– Что? – В ушах ее странно зашумело, ей было трудно и слышать и говорить.

– Не сдавайся. – Том поцеловал ей руку. Спокойной ночи.

– С-спокойной ночи, – заикаясь, пробормотала она. Бог знает как, но ей удалось остановить захлестывавший ее поток отчаяния и паники. – Я всегда буду помнить о том, что ты для меня сделал.

Он улыбнулся одними губами, глаза оставались по-прежнему грустными.

– Береги себя, Дайана.

– И ты, Том! – Отвернувшись, чтобы он не увидел ее слез, она заковыляла в спальню.

Дайана не спала; мучительные мысли следовали одна за другой.

Все это время я обманывала себя. Я твердила ему: нет, толку не будет, а сама надеялась – вопреки всему. Надеялась, что он останется, будет добиваться своего. А теперь что – только ощущение потери, куда более сильное, чем когда-либо испытанное. Это даже страшнее, чем невозможность ездить верхом.

Что, если я сейчас пойду к нему и признаюсь? Скажу, что люблю его так, как никогда никого не любила. Но когда он уехал, мне было так плохо, и я не могла… Я и сейчас не могу поверить, что он меня любит… Я же не знаю, ничего не знаю и никогда не узнаю, почему он вернулся – из жалости или?..

Должно быть, на рассвете она забылась беспокойным сном. Пару часов спустя Дайана проснулась и приняла решение: прежде чем Томас уедет, она скажет ему правду, свою правду…

Но, когда она спустилась вниз, в конюшню, Джейн и Рут встретили ее печальными взглядами. Дайана все поняла.

Схватившись за дверь ближайшего стойла, она дрожащим голосом спросила:

– Уехал?

– Да. Полчаса назад он вызвал такси. Сказал, что оставил что-то для вас на своем письменном столе.

Дайана прикрыла глаза.

– Рут… принеси, пожалуйста.

– Конечно. – Через минуту она вернулась, неся папку. – Тут фотографии… ой!

Да, там были отличные фотографии – Рут за работой, сияющая Джейн верхом на Ровере, близнецы Дэвидсоны. Но больше всего там было снимков самой Дайаны.

Дайана, восседающая на своем возвышении и повелительно указывающая на что-то, решительное лицо и костыли; Дайана за работой в своем новом офисе; Дайана, смеясь, прислонилась к стойлу, а Ровер уткнулся ей мордой в плечо; Дайана с морковкой в руке перед Джульеттой; Дайана, облокотившись на загородку, наблюдает за скачущими Ровером и Джульеттой…

Закрыв папку, она обнаружила, что по щекам ее катятся слезы, и только сейчас заметила простую надпись на обложке: Моя принцесса.

– Ну почему ты позволила ему уехать, Дайана? – тихо спросила Рут. – Мне казалось, вы так подходите друг другу и он такой прекрасный человек.

– Потому что я дура, Рут, – зарыдала она. – Но я не уверена в том, что мы предназначены друг для друга.

9

– Дорогая! – возбужденно воскликнула мать Дайаны, вбегая в дом через час. – Ну почему ты его отпустила?

Она поморщилась.

– Это он тебе позвонил? – спросила Дайана, сама она так и не решилась сообщить родителям, что снова осталась одна.

– Да, он позвонил нам из аэропорта… Ох, Дайана! – ахнула миссис Брайс, увидев разложенные на столике фотографии. – Какие великолепные снимки! Да ему удалось ухватить самую суть. Это же ты! Твой дух, твоя решимость, удивительное чувство юмора…

– Ты так думаешь? – небрежно спросила Дайана. – Да, Том – человек разносторонний.

– Как раз такой, – неожиданно для нее решительно заявила мать, – которого не остановят гипс, костыли и все остальное. Дайана, ну пожалуйста, скажи мне, что случилось? Не замыкайся в себе, девочка моя!

Посмотрев на мать, Дайана помолчала, а потом закрыла лицо руками и рассказала всю правду.

– Так я и подумала, – печально произнесла мать. – Ах, какая жалость, он мне показался таким милым!

– Мне он тоже показался милым, – ответила Дайана. – Да и всем остальным. Рут и Джейн просто в отчаянии, – добавила она, пытаясь обратить все в шутку.

– Джейн! Ой, чуть не забыла! – воскликнула мать.

– Что там насчет Джейн? – с недоумением спросила Дайана.

– Томас спросил, почему бы тебе не заключить договор с ее матерью? Вместо платы за работу Джейн могла бы получать уроки верховой езды. И никто не будет чувствовать себя обязанным.

– Да, они согласятся, – задумчиво промолвила Дайана… и разрыдалась.

– Милая, – нежно произнесла ее мать, – ты уверена в том, что он тебя не любит?

– Нет, – плакала Дайана. – Я ни в чем не уверена. А ты как считаешь? В первый раз мне не удалось его удержать, да и сейчас, похоже, ему было проще уехать, чем остаться.

– Томас непростой человек. Может, вам обоим нужно время, чтобы разобраться в своих чувствах. Я и сама лишь недавно узнала его поближе…

– И как он тебе?

– Пожалуй, понравился. Ты знала, что он очень талантлив? Томас прекрасно учился в школе, с отличием закончил университет – два факультета, но предпочел журналистику, потому что считал, что это поможет ему стать писателем. Дайана, иной раз не так-то легко понять этих умников-интеллектуалов. Возможно, его мать и сбежала от отца, потому что постоянно ощущала его превосходство во всем.

– Ну и кто скажет, что мне больше повезло бы с сыном, чем ей с отцом? – устало спросила Дайана.

– Во-первых, ты – не она; во-вторых, Томас вовсе не является копией отца. Дайана… – Мать беспомощно посмотрела на дочь. – К тому же он мог измениться.

– Не знаю, – тоскливо согласилась Дайана. – Я не очень-то сильна в таких вопросах.

– Ты считаешь, Что раз он снова уехал, то это свидетельствует против него, – размышляла вслух мать, не обращая внимания на слова Дайаны. – Ладно, пока что нам надо придумать, как дожить до того времени, когда тебе снимут гипс. Ты не сможешь сама вести уроки, уж я-то знаю.

– Что? – рассеянно переспросила Дайана.

Но мать вдруг приняла таинственный вид.

– Милая, предоставь это мне. Почему бы тебе не умыться, а потом не прилечь?

Дайана была так расстроена, что молча повиновалась. О чем потом пожалела. Потому что, когда она поднялась, мать торжествующе добавила, что Энн согласилась приехать и пожить у нее две недели.

– Мама, нет, – застонала дочь.

– Почему? Генри отыскал своего отца и хочет повидаться с ним. Энн же не знает, куда себя деть. К тому же она умеет обращаться с лошадьми почти так же хорошо, как ты, и с радостью тебе поможет.

– Да уж, представляю, – мрачно отозвалась Дайана. – Должно быть, ты сообщила ей, что Томаса тут больше нет?

– Ну конечно.

– Ну конечно! Ох, и почему бы мне самой куда-нибудь не уехать! – раздраженно воскликнула Дайана.

– Потому что ты борец, милая, и не терпишь поражений, – ответила мать, заставив дочь посмотреть на нее с подозрением.

– Что ты замышляешь, мама?

– Ничего, – с невинным видом ответила та.

– Не знаю, – с сомнением покачала головой Дайана. – Ты как-то не так это сказала… Мама, ты не будешь пытаться свести нас с Томом вместе? Не будешь лезть не в свое…

– Дайана, – решительно прервала ее мать, – я не стану так делать. Но все же в некотором смысле я, конечно, вмешиваюсь в твою жизнь. Например, раньше ты выглядела лучше, а сейчас у тебя опять ужасный вид, и я уж постараюсь что-нибудь предпринять. С помощью Энн. Но сначала я поеду в аэропорт, встречу ее. Хочешь со мной?

– Нет, спасибо.

– Не печалься, милая. Наверное, ты поступила правильно, что не стала удерживать Томаса, если не уверена в мужчине, то не будешь с ним счастлива. Хотя разве можно быть когда-либо в них уверенной?

Дайана недоуменно посмотрела на мать, потом неохотно улыбнулась:

– Мама, ты же знаешь, папа тебя обожает.

– Хотелось бы верить, – вздохнула мать. – Но временами мне кажется, что ему тяжело со мной…

– Вовсе нет. Знаешь что, уезжай, а то мы обе начнем плакать.

– Меня уже здесь нет, – засуетилась мать, но тут с сомнением спросила: – Ты уверена, что справишься?

– Да. И слез больше не будет, обещаю.

Но слезы, конечно, были – в душе, несмотря на то, что Энн с матерью не давали ей покоя. Они потащили ее к парикмахеру, который сделал ей красивую стрижку, потом повезли в салон красоты на массаж и маникюр. Перебрали ее гардероб, все, что казалось немодным, отложили в сторону, чтобы отдать благотворительным организациям, и уговорили купить новые вещи.

Энн тактично не упоминала о Томасе. Даже дядя Кейт, навещавший их временами, ничего не спрашивал о нем.

И вот наступил долгожданный момент: наконец-то сняли гипс, и Дайана с ужасом уставилась на бледную тощую ногу. Но она быстро взяла себя в руки. И со вздохом облегчения сменив костыли на трость, все свои помыслы сосредоточила на том, чтобы восстановить былую подвижность ноги…

Однажды, накануне того дня, когда Энн должна была вернуться в Лондон, Дайана ощутила смутное беспокойство.

– Дайана, у тебя гость! Спускайся, а я доведу урок до конца, – услышала она голос кузины.

– Неужели он не мог подождать? – с раздражением спросила Дайана, глядя вниз с построенного Томасом помоста. – Мне осталось всего минут десять!

– Ты можешь хоть раз сделать то, о чем тебя просят? Это очень важно! – нетерпеливо крикнула Энн, и впрямь походившая сейчас на разгневанную белокурую богиню.

– Неужели?.. – Сердце Дайаны забилось сильнее.

Да, это был Томас Уильямс собственной персоной. Ахнув, Дайана застыла в дверях гостиной.

– Они вызвали тебя? – прошептала Дайана растерянно, затем перевела дыхание и более спокойным тоном добавила: – Если ты считаешь, что это сделала я, то…

– Нет, не считаю. – Томас внимательно разглядывал ее модный легкий костюм из льна, новую прическу. – Но, мне кажется, что наступило время нам с тобой поговорить откровенно.

Дайана в смятении огляделась по сторонам.

– Ты права – не здесь, – подтвердил Томас. – Поедешь со мной на несколько дней?

– Куда? Нет. Нет…

– Тогда придется мне снова тебя украсть. – Он обворожительно улыбался. – Энн уже упаковала сумку, а я тут со своим транспортом. Мне тащить тебя или сама пойдешь?

– Не посмеешь!

– Посмею.

– Но завтра Энн уезжает…

– Нет, Энн не уезжает. Наоборот, завтра сюда приедет Генри, и они поживут тут неделю.

– Вот как… – еле слышно произнесла Дайана. – Все всё уже решили за меня.

Все считают, что тебе необходимо несколько дней отдохнуть, расслабиться. Я так рад видеть тебя без гипса. Дайана, – произнес Томас с такой нежностью, что в глазах у нее защипало и она даже не стала сопротивляться, когда он взял ее за руку, но все же вызывающим тоном сообщила:

– Ничего не изменилось!

– Как скажешь, – согласился он.

– Куда мы едем? – равнодушно спросила Дайана, сидя в его новеньком «БМВ».

– Как насчет Шейтона?

– Где это?

– Недалеко от Торни – у меня там дом.

– Я могла бы догадаться, – мрачно ответила она.

– Не одобряешь?

– Я просто помню, как ты обвинил меня, будто мне все в жизни подносят на блюдечке с голубой каемочкой.

Томас усмехнулся.

– Ну на безбедную жизнь я себе сам заработал. Тогда я обвинил тебя в том, что ты – избалованная богатая девчонка, Дайана. Прости. С тех пор, ты знаешь, мое мнение изменилось.

Вздохнув, Дайана проговорила:

– Я уже больше не понимаю, что я знаю, а что нет, – и положив голову на спинку сиденья, попросила: – Том, надеюсь, ты не будешь против, если мы немного помолчим?

– Не обращай на меня внимания, – пробормотал он.

Через несколько часов они добрались до Шейтона. Дайана увидела современный отель с большим залом для конференций, спорткомплекс, рестораны, магазины и отличную площадку для гольфа.

Несколько домов стояли вокруг большого бассейна, теннисного корта и здания клуба. Если бы у Дайаны было подходящее настроение, ее бы это впечатлило…

Винтовая лестница вела из просторной прихожей на второй этаж, а гостиная, столовая, кабинет и кухня находились на первом этаже. Все комнаты были обставлены просто, но элегантно и выдержаны в пастельных тонах. Пол покрывал толстый ковер. На стенах висели прекрасные картины. Наверху находились три спальни, каждая с ванной, а на плоской крыше был устроен солярий.

– Мило, – равнодушно промолвила Дайана, осторожно спускаясь с крыши. – Где моя спальня?

– Выбирай, – предложил Томас. – А может, ты хочешь поплавать?

– Не знаю…

– Энн положила для тебя купальник. Жду тебя около бассейна.

Сидя на постели, Дайана минут пять сосредоточенно изучала свои ногти. Потом открыла сумку, упакованную предательницей Энн, и принялась рассматривать ее содержимое. Белые брюки и белая блузка, отделанная кружевами. Золотой пояс и такие же босоножки без каблуков. Прелестная длинная юбка мягкого сливового цвета с гармонирующей по цвету кофточкой и бледно-золотистой блузкой с длинными рукавами. Пара шорт, тенниски, открытое платье с тонкими бретельками и юбкой до пола, еще одни босоножки. И новый синий купальник с белыми цветочками.

Еще там было белье, а также ночная рубашка – мать и Энн буквально силой заставили ее это купить. Тончайший золотистый атлас, светлые кружева по краям, глубокий треугольный вырез.

Неужели они заранее все это спланировали? – подумала Дайана. Поэтому и таскали меня по магазинам, заставляли сделать прическу, маникюр и прочее? Возможно. Но как им удалось убедить Томаса? Не переживу, если они сказали ему, что я второй раз впала в отчаяние из-за него…

Он устроился около бассейна на лежаке. На нем были надеты лишь темно-красные плавки, тело его показалось ей таким же прекрасным, как и раньше, да к тому же он еще и здорово загорел.

Отвернувшись, Дайана положила трость на соседний лежак, сняла верхнюю одежду и нырнула в воду. Божественно! Лежа на спине, она стала думать о том, что через неделю займется физиотерапией, а пока можно плавать, плавать…

– Нравится?

Оглянувшись, она увидела рядом Томаса.

– Чудесно.

– Наверное, ты ощущаешь полную свободу.

– Да, я… я как раз об этом и думала.

– Тебе не казалось, что ты вот-вот свалишься набок, когда сняли гипс?

– Да. И сейчас случается. Если я упаду, ты поймешь почему.

– Я буду начеку. Смотри, солнце садится.

– И что?

– Я думал, ты захочешь пойти куда-нибудь выпить перед обедом.

– Сам не будешь готовить, Том? – насмешливо спросила Дайана.

– Могу, если хочешь. Но, может, тебе надоело однообразие.

– Конечно, – поспешно согласилась она. Не то чтобы ей очень хотелось, но она не желала оставаться весь вечер с ним наедине.

Когда Дайана взглянула в его зеленоватые глаза, она заметила в них знакомый огонек: как всегда, он точно знал, о чем она сейчас подумала.

Томас ждал ее у лестницы. Он переоделся в серые брюки и белую рубашку; темно-синий пиджак был небрежно накинут на плечи. Дайана еще не видела его в костюме, а потому приостановилась на предпоследней ступеньке. У нее перехватило дыхание.

Томас пристально оглядел ее, начиная с блестящих, красиво уложенных волос и кончая золотыми босоножками. Улыбнувшись, он протянул ей руку и произнес:

– Вы сегодня сногсшибательно смотритесь, мисс Брайс.

Откашливаясь и не подавая ему руку, она тихо ответила:

– Вы тоже хорошо сегодня выглядите, мистер Уильямс. Должна сознаться, приятно себя чувствовать красиво одетой. Но вы, кажется, предлагали немного выпить?

На темнеющем небе начали появляться звезды. Они сидели на террасе. Дайана потягивала коктейль из высокого бокала, а Томас пил пиво. Перед ним расстилалась площадка для гольфа, ветерок доносил запах свежей травы. Неподалеку виднелось озеро, в котором отражался закат.

– Видишь воду? – неспешно произнес Томас. – Сущее наказание.

– Почему?

– Я постоянно теряю там мячики для гольфа.

– Водное препятствие… А я и не подозревала, что ты играешь. Какой у тебя разряд?

– Шестой.

– Так и знала: что бы ты ни делал, все у тебя получается хорошо.

– Нет, не все, – отозвался он, помолчав.

– В школе выдающиеся успехи, диплом с отличием на двух факультетах, настоящий интеллектуал, как мне сказали! – выпалила Дайана.

– Кто?

– Мама. Она считает тебя таким милым. Кстати, твое предложение насчет Джейн оказалось очень подходящим.

– Я рад. А как Рут?

– Все еще скучает по тебе. Да, спасибо за фотографии.

– Мне было приятно их делать.

Дайана сделала глоток и тихо выдавила:

– Нет, не могу, Том.

Она поднялась, чтобы уйти, но Томас поймал ее за руку.

– Чего не можешь, Дайана?

– Болтать с тобой о пустяках, – с горечью ответила она.

– Ну так поговорим о нас.

– Тоже не могу… Скажи, кто из них отыскал тебя? Энн? Держу пари, это сделала она.

– Все было наоборот, Дайана. Я сам созвал их на «конференцию».

– Что? – ахнула Дайана.

– Мне пришло в голову, что стоит заручиться поддержкой твоей семьи, Дайана, – Томас легонько провел пальцами по ее ладони. – Они согласились, что если я хочу добиться успеха, то мне надо подождать, пока с тебя снимут гипс, потому что он явно мешал тебе увидеть себя так, как видят тебя все. – Под его проницательным взглядом она почувствовала, что краснеет. – Мы решили застать тебя врасплох.

– Не могу поверить, – прошептала Дайана.

– Почему бы тебе не спросить у матери, она ведь не станет лгать.

– Нет… – Дайана была ошеломлена. – Ну и что заставило тебя поступить так?

– Надежда на то, что я был не прав.

– В чем?

– Ты твердила, что ни в чем меня не винишь. Я же боялся, что буду вечно напоминать тебе о несчастном случае. Мне казалось, только этим объясняется твоя уверенность в том, что у нас нет будущего. Но, оглянувшись назад и все обдумав, я стал надеяться, что ты испытываешь ко мне нечто большее, нежели простое физическое влечение, которое исчезнет с моим отъездом.

Дайана слушала его внимательно.

– А мне казалось, что мои чувства были видны всем и каждому, – грустно промолвила она.

– Помнишь, ты заплакала, а потом словно отгородилась от меня невидимой стеной. Тогда я решил уехать. Или я неправильно тебя понял?

– Том… – Она с трудом перевела дыхание, мысли у нее смешались. – Я никогда не могла понять, почему ты оставил меня, а потом вернулся?

– Все так просто. Хотя тогда мне казалось неимоверно сложным. В тот, первый раз, я уехал, потому что говорил себе то же самое, что сказал тебе: что я одиночка, что я не создан для чего-то постоянного, и так далее, и так далее. К тому же у меня была за плечами неудачная попытка, подтверждавшая мое мнение. Я твердил себе: мы с ней – полные противоположности. – Дайана всхлипнула, но Томас сжал ей руку и продолжил: – Ей нужен совсем другой мужчина, не такой, как я. Глупо, но я мнил себя интеллектуалом, а тебя видел земной, значит, думал, тебе нужен такой же земной мужчина, – чтобы у вас были дети, дом, общие заботы и мечты. Я убеждал себя и не мог убедить. И страдал, думая, что у тебя, быть может, появился другой.

– А потом? – тихо промолвила Дайана.

– А потом я понял простую истину: впервые в жизни я влюбился. Ты была в моем сердце, в моей крови, и все наши различия не имели никакого значения, потому что ты единственная женщина, с которой я могу быть счастлив. Я понял, что с радостью заведу с тобой десять детей и подарю тебе всех лошадей, каких ты пожелаешь, если только ты согласишься стать моей. Я нашел тебя, моя принцесса.

– Том… – Она не могла вздохнуть. – Том, я…

– Дай мне закончить, – нежно промолвил Томас. – Я не знал, что ты винишь меня в своем несчастье.

– Вовсе нет – я винила себя.

– Дайана, – взгляд его стал умоляющим, – ты сможешь простить меня? За то, что я уехал, словно ты ничего для меня не значила? За то, что не понял сразу, что встретил нечто особенное? Что чуть не разбил тебе сердце? Что ты думала, будто мною движет лишь жалость…

– Да, ведь я чувствовала себя развалиной…

– Знаешь, Дайана, раньше мне казалось, что я влюблялся, но это ничто по сравнению с тем, как я полюбил тебя.

– Почему же ты снова уехал, Том? – волнуясь, спросила она.

Вздохнув, он откинул назад голову.

– Я уже объяснял тебе. Но была и другая причина. Я так сильно тебя хотел, что не мог больше жить с тобой в одном доме, не мог вынести мысли о том, что ты меня оттолкнешь.

– Даже с гипсом?

– Да. Ты, конечно, можешь сказать: «Мужчины – они мужчины и есть!»

– Том, – решительно прервала его Дайана, – в ту ночь тебе показалось, что я готова оттолкнуть тебя, а я собиралась сказать, как сильно люблю тебя и всегда любила. Но… но ты уже уехал. – В глазах ее стояли слезы.

– Дайана… – Вскочив, Томас помог ей встать и заключил ее в объятия. – Как же я люблю тебя! – прошептал он.

Немного позднее, выйдя к нему в золотистой ночной рубашке, она предупредила:

– Это не моя идея.

– Нет? – Он провел пальцем вдоль треугольного выреза.

– Нет, это мама с Энн заставили меня купить.

Он усмехнулся.

– Неплохо.

– Она прикрывает ногу, Том. – Я еще стесняюсь.

– Напрасно, милая. – Он улыбнулся – как луч солнца после дождя выглянул. – Я думал, что теперь ты перестанешь переживать.

– Ты такой замечательный, Том, – прошептала она.

– Не всегда. – Он обнял ее за талию. – Если я не могу быть с тобой, я становлюсь невыносимым.

На губах ее задрожала улыбка.

– Это мне нравится.

– Мы так и не поели, – сонно произнесла Дайана позднее, лежа рядом с ним в постели. Атласная рубашка валялась на полу.

– Нет, моя принцесса.

– Значит, для тебя все по-прежнему, Том?

– Намного лучше. Ты для меня не только все та же волшебная принцесса, теперь ты моя. Помнишь, как мы занимались любовью в первый раз?

– О Боже, конечно! Я даже помню, как ты впервые меня поцеловал.

Томас усмехнулся.

– Мне бы надо было сообразить, что потом я всю жизнь буду мучиться.

– Мучиться?

Он поцеловал ее долгим поцелуем.

– Да, буду бояться потерять тебя.

Дайана тихо засмеялась.

– Ничто не в силах заставить меня отказаться от такого совершенства, как ты, Томас Уильямс.

– Мне нравится то, что ты говоришь, и… – Он помолчал, лаская ее грудь. – Дайана, ты выйдешь за меня замуж?