Текст книги "Молния над океаном"

Автор книги: Эва Киншоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

6

И тут зазвонил телефон.

Симона торопливо взяла трубку. Антуан только что закончил лекцию и интересовался, как ее дела, не желает ли сестра на такси приехать к нему? Или же лучше ему самому поскорее отправиться домой, чтобы она не ощущала себя одинокой.

– Антуан, я в полном порядке… Нет, в самом деле. И тебе не надо менять свои планы! Ну конечно, клянусь тебе!..

Симона положила трубку на место и застыла в раздумье.

– У меня предложение, – заговорил Бенджамин. – Как насчет чашечки чаю? Мы могли бы расположиться в саду, а я возьму на себя роль домохозяйки и официанта.

– Ты настоящий друг! Я немедленно перебираюсь в сад. Боже, у меня и в самом деле такое ощущение, будто я живу в сумасшедшем доме!

Бенджамин вышел в сад с подносом.

– Какое блаженство! Спасибо, Бен… – расслабилась Симона. Она привалилась к спинке садовой скамьи и, пригубив чай, потянулась к тарелке с бисквитами.

Под тентом было не так жарко, пахло травой и цветущими камелиями. Небо казалось пронзительно синим, каким его любят изображать на открытках и рекламных проспектах. Но сейчас оно было именно таким. Однако на фоне этой неправдоподобной синевы листья на деревьях выглядели несколько пожухло. Хотя, возможно, ей это лишь показалось. До осени было еще далеко.

– Как поживают ваши киты?

– Экспедиция отложена на несколько дней. Вчера вечером, перед тем как отправиться в твою спальню, Антуан дал мне отбой.

– Все из-за меня. – Симона беспомощно посмотрела на него.

– Сказать по правде, – усмехнулся Бенджамин, – я рад такому исходу. Сидеть на яхте в обществе двух влюбленных голубков и ощущать себя третьим лишним – весьма относительное удовольствие. Ведь эта экспедиция была лишь предлогом, чтобы свести нас с тобой. План не удался, и я ретируюсь. Если угодно, считай, что я смалодушничал и покидаю поле боя.

– Смалодушничал? – сухо рассмеялась Симона. – Поезжай со спокойной душой. Желаю тебе как можно скорее прийти в себя и забыть об этой неразберихе!

– Неразберихе? Я бы сказал, катастрофе! – хмуро уточнил Бенджамин. – Что будешь делать, когда я уеду, Симона?

– Представления не имею, – помолчав, призналась она. – Пусть все идет как идет, и не надо ничего придумывать… Единственное, что я должна сделать обязательно, это – поженить брата и Эллен.

– Ты говорила что-то там насчет дружбы… Может быть, это и смешно, но сейчас я готов принять твое предложение и хоть как-то помочь тебе с Антуаном. Дня два в запасе у меня еще есть.

Симона изумленно уставилась на него.

– Ты что, передумала? – удивился Бенджамин.

– Нет, почему же!.. – с трудом овладев собой, откликнулась она. – В конце концов, это мое предложение.

– Тогда порядок. Как насчет совместного ланча – надо же как-то отметить наше примирение?

– Ланч? Но, Бен, я совершенно недееспособна!

– Я предлагаю куда-нибудь отправиться. Далеко не пойдем, чтобы ты не устала. Просто посидим в каком-нибудь тихом местечке, где к нам никто не будет приставать с расспросами. Тебе нравятся окрестности?

– Еще бы! Я живу здесь с детства и знаю каждый камень на берегу, а по улицам могу пройти с закрытыми глазами. Восхитительное место! – вырвалось у Симоны.

– Тогда вперед, – решительно сказал он. – Стряхнем с себя все эти переживания по поводу твоей травмы и хотя бы на время удалимся из этого сумасшедшего дома!

Так они и сделали.

– Я чувствую себя гораздо лучше, – сообщила Симона, уплетая аппетитный ланч, заказанный для нее Бенджамином в семейном ресторанчике на побережье.

Террасы ресторана выходили одной своей стороной к морю, а другой вдавались в большой ухоженный сад, где росли пенсильванские вишни, яблони и сливы. Чуть дальше начинался огромный парк с искусственными водопадами и очаровательными таинственными гротами. Рядом располагалась колония художников с несколькими милыми вернисажами, где можно было купить керамику, картины и безделушки на память.

После ланча они прогулялись по парку, заглянули на один из вернисажей, а когда шли обратно к машине, Симона спросила:

– Ты когда-нибудь слышал про Бирс-хаус?

– Да. Читал все в тех же путеводителях. Какой-то охотничий приют в лесной глуши, если не ошибаюсь.

– Это филиал Национального парка острова Принца Эдуарда, и туда ведут несколько пешеходных троп. Правда, за удовольствие прогуляться по ним нужно платить. Это край обрывов и дикой природы, но сами домики на редкость комфортабельные, и кухня там просто божественная. Если даже нет желания бродить по угодьям, одного вида на окрестные пейзажи достаточно, чтобы отдохнуть сердцем и снова набраться душевного спокойствия.

Она вдруг осеклась.

– Ты испугалась, что я догадаюсь о твоих сокровенных мыслях? – спросил он, внимательно посмотрев на нее.

– Я просто подумала, что… что могла бы после твоего отъезда провести несколько дней в Бирс-хаусе, – сказала она, но проступивший на щеках румянец выдал ее с головой.

Бенджамин вставил ключ в замок автомобильной дверцы, но не стал его поворачивать.

– Между прочим, мы вполне могли остановиться там, – тихо сказал он. – По-дружески. Дня на два.

– Мне кажется, это было бы… не совсем честно.

– По отношению к кому?

– Ну… – она помялась, – по отношению к нам обоим.

– Да? А мне казалось, мы достаточно взрослые люди, чтобы самостоятельно распоряжаться нашим временем.

Симона затравленно вскинула голову.

– И, между прочим, – добавил он, – я вовсе не собираюсь пользоваться преимуществами того, что у тебя сломана рука. Я понимаю, в моей немедленной готовности последовать твоему не высказанному вслух желанию, возможно, есть что-то циничное, но, в конце концов, это еще и лучший способ повлиять на Антуана.

– Я вовсе не имела в виду Антуана. Я просто не понимаю, как наша поездка в Бирс-хаус может повлиять на брата?

– Ты хочешь сказать, что по возвращении оттуда ты будешь еще более одинока и безутешна? – колко поинтересовался Бенджамин.

Симона почувствовала, что еще минута, и она сойдет с ума.

– И не надейся! – задохнувшись от гнева, фыркнула она.

– Итак, предложение принято!.. Отлично, – оживился он, – не будем откладывать дело в долгий ящик. Поехали!

– Прямо сейчас? Ты спятил? Мы не взяли с собой одежду, не говоря уже о прочих принадлежностях, – раздраженно заявила Симона.

Бенджамин огляделся.

– Тут поблизости есть аптека, а где-нибудь рядом наверняка есть магазинчики для туристов, где можно купить пару шорт, тенниски, куртки и все такое прочее. Что еще нам может потребоваться для двухдневной поездки? Помниться, ты говорила про себя, что ты – дитя природы. Так что тебе вряд ли потребуется косметика, парфюмерия и лак для ногтей.

– Мне нужна массажная щетка, – рассмеялась Симона.

– Значит, купим щетку.

– Я не взяла с собой денег.

– История повторяется!.. Ничего, деньги есть у меня. Итак, мы отправляемся в Бирс-хаус, или мне тебя доставить прямиком в нежные объятия брата? – В карих глазах Бенджамина светилась насмешка.

Симона пробормотала сквозь зубы словечко, редко употребляемое ею в обычной жизни, на что он лишь ухмыльнулся и заметил:

– Не может быть, Симона! Кто тебя этому научил? Не иначе ты подцепила это выражение в школе… Впрочем, приятно увидеть, как к тебе возвращается прежняя сила духа.

– Там все номера могут быть заняты! – с надеждой воскликнула она.

Бенджамин лишь пожал плечами.

– Смотри, там, черег: дорогу – телефонная будка. Давай позвоним и все выясним.

В Бирс-хаусе нашлись свободные места, и Симоне оставалось лишь внутренне бушевать, пока Бенджамин заказывал два номера. Потом он позвонил Антуану, собираясь сообщить об отлучке сестры, но Симона нетерпеливо отобрала у него трубку. Спокойным и твердым тоном она сказала брату, что не считает нужным откладывать его с Эллен свадьбу, и пообещала, что через день или два вернется.

Бенджамин вручил ей деньги и велел купить все, что душе заблагорассудится, пока он будет заниматься тем же самым.

– Ох и погуляем же мы, мисс Шарне! – сказал он с энтузиазмом.

Симона взглянула на пачку стодолларовых купюр, которые он сунул ей в руку, и ехидно заметила:

– Хорошо, но учтите, мистер Рок, вы сами попросили меня об этом!

И она, вздернув подбородок, гордо прошествовала в аптеку.

Там она приобрела две зубные щетки, пасту, массажную щетку, упаковку крема-увлажнителя для кожи, новую перевязь для больной руки и упаковку обезболивающих таблеток, потому что запястье все еще болело. Дикарка, так дикарка! – мрачно подумала она. Будем жить, как птицы небесные. Уж два-то дня я как-нибудь да осилю!

Из аптеки она перешла в небольшую лавку для туристов и отобрала себе шорты, тенниску, пару трусиков, и – поскольку по ночам в лесном домике наверняка бывало прохладно – легкий хлопчатобумажный пуловер с длинными рукавами и надписью «Бирс-хаус» на груди. С грудой покупок в одной руке она вернулась к автомобилю, опередив Бенджамина, правда, всего на минуту.

– Про шляпу ты, конечно, забыла! – сказал он, разглядывая покупки, разложенные на капоте. – Хорошо, что я купил ее для тебя. – Жестом фокусника он достал из-за спины спрятанную там шляпу. – В нашей стране даже самая отчаянная дикарка имеет право на головной убор!..

Симона снова задохнулась, но на этот раз от невольного восхищения. Шляпа из рафии была просто божественная – с белыми полями, высокой тульей, обвязанной пышным синим шарфом в цвет ее платья.

– Она прямо создана для меня!.. – воскликнула она. – Где ты отыскал это чудо?

Бенджамин кивнул на магазинчик рядом с аптекой и осторожно водрузил «это чудо» на голову Симоне.

– Теперь мы упакованы и можем направляться хоть на край света, – самодовольно сказал он. – Ну что, загружаем трофеи?

Путь их пролегал на север, мимо аккуратных рыбацких деревушек, роскошных пляжей с белым мелким песком, мимо многочисленных лужаек для гольфа и небольших кемпингов в сторону Национального парка острова Принца Эдуарда. Дорога была то узкой и тянулась вдоль величественных скал из песчаника, то, превращаясь в широкую автомагистраль, легко несла их к намеченной цели. Через некоторое время, когда перед ними открылись девственные пейзажи национального парка, Симона почувствовала сильный прилив какой-то давно забытой детской радости.

– Жаль, что ты не захватил с собой фотоаппарат, здесь так красиво!

– Сказать по правде, – заметил Бенджамин, – я и без того слишком долго смотрел на мир исключительно через линзы объективов и теперь жажду насладиться красотой природы, ничем не напрягая свои глаза… Кажется, мы прибыли.

– Боже, как хорошо!

Бенджамин с улыбкой оглянулся на нее.

– Хорошо, что мы прибыли?

– Нет… А в общем… да. Просто я рада, что и ты сможешь здесь набраться душевных сил и спокойствия.

– Спасибо, – сказал он, проводя машину на автостоянку. – Пойду, зарегистрируюсь.

Путь к коттеджам оказался длинным, но стоил потраченных усилий. Маленькие домики из камня и дерева прятались в густых зарослях хвойных деревьев на склоне холма. Коттеджи Бенджамина и Симоны, крайние в этом ряду, отличались особой уединенностью, а вид из них открывался просто потрясающий.

– Прекрасно! – выдохнула Симона, бросив взгляд вдаль через большое двустворчатое окно.

– Да! – согласился Бенджамин, приблизившись к ней.

Солнце клонилось к закату, и предвечерний воздух был напоен его сиянием, окрасившим долины в розовые, красноватые и фиолетовые тона и позолотившим вершины сахарных кленов и буков.

– Возможно, это прозвучит сейчас слишком обыденно, но, по-моему, не стоит сидеть в четырех стенах, а лучше расположиться на воздухе, выпить кофе и увидеть здешний закат. Знаешь, Симона, закаты всегда разные, даже если смотреть на них каждый день из окна собственного дома, – негромко сказал Бенджамин.

Симона кивнула.

– Вас иногда посещают прямо-таки блестящие идеи, мистер Рок!

Он серьезно посмотрел на нее.

– Признаться, я боялся, что вы не одобрите всю эту затею с поездкой, мисс Шарне.

Симона нервно повела плечами.

– Я и не одобрила поначалу. Наверное, все дело в Бирс-хаусе. Здесь я против воли преисполняюсь неизъяснимым чувством счастья.

– Вид у тебя, однако, весьма утомленный и бледный.

– Я в полном порядке! – улыбнулась она.

Бенджамин смотрел на нее с такой неподдельной нежностью, что у Симоны перестала ныть рука. Она подумала вдруг, что, возможно, делает ошибку, оставляя этого человека. Сколько бы проблем ни порождало его присутствие, между ними по-прежнему существовало притяжение, столь сильное, что одних его объятий оказалось бы достаточно, чтобы вознести ее до вершин блаженства.

А почему я настроена так фатально пессимистически? – неожиданно спросила она саму себя. В конце концов, рано или поздно ему надоест жить в одиночестве. Почему я не могу стать той самой женщиной, которая изменит привычное течение его жизни? До сих пор меня никто не мог обвинить в нетерпении и малодушии.

Бенджамин, о чем-то задумавшись, стоял у окна, и Симона поспешила на террасу. Было так замечательно прийти к решению, но как его выполнить? В ее распоряжении оставалось два дня. Два дня, чтобы все хорошенько обдумать и понять, относится ли он к ней так же серьезно, как и она к нему?

Бенджамин принес кофе, и Симона принялась показывать ему окрестности, сообщая все сведения, которые знала сама.

Солнце заходило, и тьма постепенно приближалась к земле.

– Если ты не против, я отдохну немного перед ужином, – неуверенно сказала Симона.

Бенджамин молча кивнул, но в его лице она уловила напряжение, словно он пытался вспомнить что-то очень важное.

Симона лежала на двуспальной кровати, уставившись в потолок, охваченная новым приступом неуверенности. Для того чтобы до конца понять Бенджамина Рока, необходимо было залезть в его прошлое, а он болезненно реагировал на одно лишь упоминание о Кэтлин Эверсон… А впрочем, что мне переживать? – спросила она саму себя. Какая мне разница, как именно я потеряю его?

Она решила немного подремать и, вероятно, проспала бы ужин, если Бенджамин сам бы не постучался в ее дверь.

Симона сонно сказала:

– Входи!

Бенджамин предстал перед ней – посвежевший, с влажными после душа волосами. Симона вообразила, какой вид сейчас у нее, и тихо застонала.

По губам его пробежала улыбка.

– У меня есть предложение, – сказал он.

– И какое же?

– Ты примешь душ, а я приготовлю что-нибудь выпить. У нас есть еще четверть часа до того момента, когда дадут гонг на ужин.

– Принимать душ с одной-единственной здоровой рукой не так уж просто, а кроме того, что ты собираешься пить?

– По дороге я купил бутылку виски. Виски с содовой тебя устроит?

– Вполне.

– Не смею предлагать услуги банщика, но мог бы помочь тебе раздеться и одеться, – галантно предложил он.

– Спасибо! – пробормотала Симона и встала с кровати. – Единственное, о чем я хотела бы тебя попросить, – расстегни мне, пожалуйста, молнию на спине.

Бенджамин охотно выполнил просьбу и отправился смешивать виски с содовой.

Симона приступила к мучительной процедуре принятия душа, о сложности которой люди с двумя здоровыми руками, как оказалось, не имеют ни малейшего представления. Тем не менее она прошла через всю эту экзекуцию, намазала лицо увлажняющим кремом, причесала волосы и ощутила себя заново родившейся.

– Я готова, – сказала она, прошлепав из ванной в комнату. – Не пойму, почему я не взяла с собой сумочку, по крайней мере, у меня была бы губная помада. Ты не мог бы помочь мне снова застегнуть молнию и достать из этого пакета новую перевязь для руки? – спросила она, надевая сандалии.

Прохладные пальцы Бенджамина скользнули по ее спине.

– Удобно? – спросил он, переменив ей перевязь.

– Да, спасибо. Ах, черт!..

– Что такое? – спросил он, поворачивая ее лицом к себе.

– Как посвежело к вечеру!.. Я купила себе пуловер, но для того, чтобы надеть его, нужно снова снять перевязь, – с досадой сказала Симона.

– Ты про эту штуку говоришь? – Бенджамин достал пуловер с надписью «Бирс-хаус». – Что, если просто набросить его? – Он накинул его на плечи Симоны и завязал рукава спереди свободным узлом. – Думаю, за ужином ты согреешься.

Мисс Шарне ничего не сказала в ответ, ее бил озноб, но не от холода, а от прикосновения его пальцев. Бенджамин Рок, Бенджамин Рок! – с тоской подумала она. Если бы ты знал, что ты со мной делаешь!

– Как там у нас насчет выпивки? – подала она голос.

Он торжественно вручил ей бокал.

– По правде сказать, ты и в этом минимально разукрашенном виде необычайно красива, – сказал он, разглядывая ее. – За твое здоровье!

Он приподнял бокал и перешел к створчатому окну. Там, сунув руку в карман, он принялся задумчиво смотреть в сумерки.

Симона молча сидела на краешке кровати.

– Ты бы не мог… рассказать мне о ней? – неожиданно для самой себя, попросила она.

Бенджамин медленно повернулся.

– Что именно ты хочешь знать, Симона?

– То, что ты посчитаешь возможным рассказать мне. Если, конечно, вообще найдешь это необходимым, – сухо добавила она. – Я, как понимаешь, не собираюсь щипцами вытаскивать из тебя подробности.

– Видишь ли…

Гонг на ужин прервал его фразу в самом начале.

– Спасительный звон! – пробормотала мисс Шарне и залпом осушила бокал. – Здесь не то место, где ужин растягивается на несколько часов. Пойдем!..

– Пожалуй, время для начала объяснения выбрано не самое подходящее. – Он со вздохом облегчения направился к двери.

– Верно, сама не пойму, что толкнуло меня на это именно сейчас, – пожала она плечами. – Хотя… Существует ли вообще подходящее время для таких объяснений?

Столовый зал в Бирс-хаусе занимал два этажа. Днем туристы располагались преимущественно на нижнем уровне, откуда открывались виды на местность. Здесь царила атмосфера почти домашней непринужденности – можно было сесть, где найдешь место, общаться с любым из туристов, а местный интерьер нес на себе печать очаровательной деревенской непритязательности. От длительного пребывания на открытом воздухе у публики разыгрывался аппетит, и после удара гонга зал мгновенно заполнялся.

Бенджамин отыскал два свободных места за столиком на шестерых. По обычаю этих мест Симона и Бенджамин коротко представились соседям по столику и по очереди разлили по тарелкам тыквенный суп из дымящейся на столе глиняной супницы. Тут же в корзинках лежали свежие булочки, а на подносе – нарезанный хлеб.

Вместе с ними ужинали две супружеские пары, отправившиеся в совместное путешествие, и, поскольку на следующий день они уезжали, настроение у них было весьма праздничное. Новые знакомые оказались страстными поклонниками пеших прогулок и вообще рьяными защитниками нетронутых уголков природы.

– А я вас знаю! – сказал вдруг один из мужчин.

– Извините, но я…

– Нет, нет, мы не знакомы, но вы – Бенджамин Рок, так? То есть тот самый Бенджамин Рок!

– Ну…

– Точно! – просияла жена заговорившего мужчины. – Кажется, я видела ваше лицо. Вы делали те самые замечательные документальные фильмы. Какая чудесная встреча!

– Извини, – сказала Симона, когда два часа спустя они возвращались в свои домики.

– Ты тут ни при чем!.. – хмуро отозвался Бенджамин.

– Как же ни при чем? В конце концов, именно я предложила поехать в Бирс-хаус. Здесь постоянно бывают самые заядлые натуралисты из разных стран, но мне даже не пришло в голову, что тебя здесь могут узнать.

– А что, вид у меня был до такой степени затравленный? – спросил он, усмехнувшись.

– Нет, ты держался просто чудесно. Не всякий выдержит такое испытание – пожать руку доброй сотне человек, да еще пообещать на следующий же день прочитать им лекцию!..

– Насчет лекций я совершенно не беспокоюсь. Я могу рассказывать о любом из заповедников и о проблемах братьев наших меньших даже во сне. А потом, что ни говори, приятно оказаться среди единомышленников!

– Так, может быть, мне не стоило уводить тебя от столь замечательной компании? – насмешливо поинтересовалась Симона. – И ты вовсе не торопился уйти из зала?

– Торопился, – сказал Бенджамин, ловя ее за руку. – Потому что мне рано или поздно предстояло новое объяснение с тобой. Так уж лучше рано, чем поздно… Проблема в том, что я не очень понимаю, что творится у тебя в голове. Ты была раздражена из-за того, что я не поддержал начатый тобою разговор о Кэтлин. Но почему тебя заинтересовала эта давняя, не имеющая к нам отношения история?

Симона прикусила губу.

– Господи, снова мы выбираем самое неподходящее время для объяснения. Может осужденная просить о временной отсрочке? – неумело попыталась отшутиться она.

– Ладно! – Бенджамин, помедлив, отпустил ее руку. – Тебе потребуется моя помощь?

– Только чтобы расстегнуть молнию.

Бенджамин открыл дверь в ее коттедж и пропустил девушку вперед.

– Как ты думаешь, здесь можно найти дополнительные матрасы и одеяла для больной? – спросил он, затем открыл ящик комода и, вытащив оттуда пуховой матрас, расстелил его на кровати.

Симона наблюдала за всеми этими приготовлениями, неловко стоя посреди комнаты.

– Я как-нибудь сама бы справилась, – неуверенно сказала она. – Надеюсь, тебе не взбрело в голову в числе прочих благодеяний покупать мне пижаму?

– Вот уж чего не стану делать никогда, – хмыкнул Бенджамин, расстегивая ей молнию, а затем, после некоторого раздумья, застежки лифчика. – Во-первых, я не настолько ханжа, а во-вторых, это занятие для целой бригады – засовывать тебя в пижаму, а затем извлекать обратно…

– Опять ты все преувеличиваешь, – пробормотала Симона, кое-как придерживая спадающее с плеч платье. – Спасибо!

– Если я предложу тебе помочь надеть вот это, – он кивнул на тенниску и шорты, лежавшие на кровати, – я не заработаю пощечины? Или ты предпочитаешь спать в верхней одежде?

– Терпеть не могу спать в… – Симона торопливо остановилась.

– Вот как? – спросил Бенджамин. – Мне кажется, это несколько странно – ложиться в постель нагишом в одиночку. Это все равно что…

Глаза их встретились, но долгий взгляд напугал обоих.

– Я пойду, – сказал он, как ей показалось, с большой неохотой. – Спокойной ночи!

Утром следующего дня внизу, в долине, стелился туман, пронизанный солнцем, слепящий глаза, закрывающий от взгляда окрестности.

Она не выходила из комнаты до самого гонга на завтрак, так и не рискнув появиться на террасе, ведущей к коттеджу Бенджамина, просто сидела и ждала, когда он постучится в ее дверь. Но долгожданного стука так и не последовало, а когда она попыталась постучаться в его дверь, ответом была тишина.

Пожав плечами, она пошла по тропинке. Залитая солнцем долина лежала перед ней как на ладони. На лужайке перед столовой, в тени деревьев, размещались столики и стулья. Здесь хорошо было развалиться и любоваться окрестностями, наблюдая, как вокруг порхают бабочки и щебечут птицы.

Бенджамин был уже здесь. Он стоял на самом краю обрыва и смотрел вдаль.

– Доброе утро! – тихо приветствовала она его. – А я уж решила, что ты уехал.

Он обернулся к ней – чуть медленнее, чем это было бы естественно в этой ситуации.

– Доброе утро, – небрежно сказал он. – Как спалось?

– Нормально. А тебе?

– Нормально. Пошли?

– Я прикинула, – сказала Симона, когда они кончили завтракать и приступили к кофе. – Почему бы тебе не пройтись по одному из здешних маршрутов? Это просто преступление – быть здесь и не совершить экскурсии. Что до меня, то я с радостью нашла бы какую-нибудь подходящую книжку и читала ее, слушая, как шелестит трава и прорастают из земли цветы.

– Как рука? – спросил Бенджамин, откидываясь в кресле.

– Отлично, – солгала она. – Правда, не настолько хорошо, чтобы путешествовать по здешним долгим тропам.

– Я решил сегодня днем предаться праздности и сибаритству, не перегружая себя физически. Погода отличная, так что с радостью составлю тебе компанию по какому-нибудь необременительному маршруту, – предложил он.

– Смелое решение, – заметила Симона. – Если так, что ж… Мне просто не хотелось бы чувствовать себя виноватой из-за того, что вытащила тебя в эти чудесные места и заставила двое суток просидеть со мной… Ты действительно собираешься меня сопровождать?.. – с подозрением спросила она.

Бенджамин для поездки предусмотрительно купил к светло-серым шортам голубую тенниску. Он опять показался Симоне невероятно ладным, сильным и энергичным, в противовес ей, тусклой, бесцветной, изнуренной болью – физической и душевной.

– Конечно, а что бы я мог еще предпринять?

Она залпом допила кофе.

– Бросить меня! Когда сегодня утром мы встретились у обрыва, мне показалось, ты думаешь именно об этом.

На лице Бенджамина не дрогнул и мускул.

– Бросить тебя здесь, Симона? – удивился он. – Ты в самом деле так плохо обо мне думаешь?

– Этого следует ждать рано или поздно, не сегодня, так потом… Вот о чем я тебя спрашиваю! Да или нет?

– У меня такое впечатление, что мы играем друг с другом в кошки-мышки, – сказал он сухо.

Симона вспыхнула.

– А что тут удивительного, Бенджамин? Сколько ни стучись головой о стенку, ответа не дождешься… Ладно, коли разговора у нас так и не получается, займись чем-нибудь, что тебе больше по душе, а я погляжу, нельзя ли здесь найти что-то подходящее для чтения.

Полчаса она проторчала в библиотеке, выбрала наконец себе книгу и, вернувшись в коттедж, обнаружила там горничную, прибирающуюся в комнате. Прихватив с собой шляпу, Симона вышла на террасу, выдвинула на солнце кресло и уселась в него, приготовившись читать.

Но буквы плясали и расплывались у нее перед глазами, и через несколько минут она обнаружила, что ревет самым постыдным и неприличным образом.

Такою и обнаружил ее Бенджамин – жалкой, заплаканной, с глазами, устремленными куда-то в пустоту.