Текст книги "Молния над океаном"

Автор книги: Эва Киншоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Как, вы все поняли? – ошарашенно спросил Антуан. – Когда?

– Пару дней назад… А что, Бенджамин ничего тебе не сказал?

– Ни слова! Он поговаривал, что, возможно, ему стоило бы уехать отсюда пораньше, но… – Поколебавшись, Антуан закончил: – Но ведь он тебе нравится, не правда ли? То есть ты оценила, что он за человек?

– Антуан! – вспылила Симона, но в этот момент Эллен просунула голову в приоткрытую дверь и сообщила:

– Ужин готов.

Симона встала и порывисто обняла брата.

– Мы были и будем друзьями, Антуан, и ничто не сможет нас поссорить!..

За едой все трое непринужденно болтали. Эллен держалась легко и весело. Она явно старалась произвести впечатление на будущую невестку.

После ужина мисс Роджерс решительно заявила, что мыть посуду будет она и только она.

– Сегодня у тебя и Антуана выходной, – объявила Эллен, – так что все домашние заботы я беру на себя.

– Не хочешь прогуляться к яхт-клубу, Симона? – спросил Антуан. – Разумеется, после того, как освободится Эллен. Я купил новые паруса и хотел бы похвастаться ими. Кстати сказать, – небрежно промолвил он, – там сейчас должен быть Бенджамин, он собирался загрузить на борт свежую провизию.

Но Симоне от одной только мысли о возможной встрече с Бенджамином стало не по себе. Она испытала острый приступ тоски и одиночества. Рядом с ней, как и раньше, был любимый брат, но в то же время все изменилось. Сейчас Антуан и Эллен целиком и полностью принадлежали друг другу, и, хотя в этом была своя справедливость, легче от этого не становилось.

– Боюсь, я – пас! – сказала она. – А вы обязательно прогуляйтесь…

Вечером, когда Антуан и Эллен ушли, она все-таки решила прогуляться, но по пляжу. Переодевшись в шорты и блузку, Симона брела вдоль волн. Погруженная в мысли, она неожиданно натолкнулась на кого-то, кто шел навстречу.

– Извините, – пробормотала она, не поднимая головы, и хотела обойти мужчину, но тот поймал ее за руку.

– Боже, что ты здесь делаешь, Бенджамин?

– То же, что и ты, – мечтаю, – невозмутимо ответил он. – Прогуливаюсь после ужина.

– Но ты сейчас должен быть возле яхты! Если бы я знала…

– Я передумал и решил, что лучше будет прогуляться. И не ошибся.

Симона в отчаянии опустила голову.

– Как это могло случиться? – вырвалось у нее. – В один миг я потеряла все: душевное спокойствие, брата, яхту, дом, а теперь еще – свободу гулять по пляжу, не опасаясь там встретиться с тобой. Что такое со мной происходит? Неужели я плачу? – удивленно спросила она, почувствовав, как по щекам побежали соленые ручейки.

– Не надо плакать, – попросил Бенджамин, нежно обнимая ее.

Симона щекой прижалась к его плечу, вся содрогаясь в рыданиях.

– Я предлагаю посидеть где-нибудь и выпить чашечку кофе.

Девушка подняла голову и затихла.

– Вот так-то лучше! – одобрительно сказал он. – Пойдем!

5

До отеля можно было дойти пешком по дороге или пляжем. Со стороны фасада отель был соединен с «Виктория-Мираж», прибрежным комплексом из шикарных магазинчиков и ресторанов, стилизованным под строения викторианской эпохи. В спокойных водах залива, защищенных от ветра и волн узкой косой, и располагался Марри-Харборский яхт-клуб.

С пляжа, расположенного по внешнюю сторону косы, открывался вид на безбрежную мощь Атлантического океана, но сам отель примостился позади дюн. Следуя за Бенджамином по песчаному пляжу и далее – через ворота, Симона снова и снова наслаждалась великолепием этого зрелища.

Обширный аквапарк подсвечивался прожекторами. Окна многочисленных ресторанов, баров, кафетериев пылали ярким светом, элегантная публика чинно сидела за столиками под светом хрустальных люстр.

И вдруг Симона остановилась. Бенджамин вопрошающе обернулся.

– Я не одета для ресторана.

Бенджамин окинул беглым взглядом ее синюю блузку, шорты и легкие кожаные сандалеты.

– Ты отлично выглядишь, Симона. Ты всегда отлично выглядишь!

– Спасибо, но…

Он нежно взял ее под руку.

– Расслабься!

Молодые люди прошли по деревянному мостику, разделяющему два бассейна, и оказались в «Ризон-баре». Там они уселись в уютные кресла, слушая, как пианист наигрывает мягкую, убаюкивающую мелодию.

У столика мгновенно возник официант, и Бенджамин заказал два кофе по-ирландски.

– Итак, – сказал он, – ты никак не можешь оправиться от того, что произошло между Антуаном и Эллен.

Симона в смущении помяла пальцы и с жаром заговорила:

– Я чувствую себя совершенной дурой! С одной стороны я счастлива за него, да и Эллен тоже изо всех сил старается сделать его жизнь счастливой, но с другой… Меня не покидает ощущение, будто я стала третьей лишней.

– А что тут удивительного, – пожал плечами Бенджамин. – Забота о брате все это время было основой твоего существования, подменяя все другие, естественные для взрослой женщины устремления. – Он внимательно посмотрел на нее и поинтересовался: – Что Антуан говорит про нас с тобой?

Симона с досадой мотнула головой.

– Сегодня вечером он наконец-то раскололся. Ты оказался совершенно прав, хотя я до сих пор не могу поверить в это! Хуже всего, что Эллен, кажется, разделяет надежды Антуана, хотя и не считает себя вправе вмешиваться в наши с тобой дела.

– У тебя был нелегкий вечер, – сочувственно сказал Бенджамин.

Симона быстро взглянула на него.

– Моя лучшая подруга Дороти, у которой я сегодня была в гостях, видела тебя в каком-то телевизионном интервью и объявила, что является твоей поклонницей… Она даже попросила меня познакомить ее со знаменитым мистером Роком.

Бровь Бенджамина взмыла вверх.

– Вот уж не думал, что ты дружишь с такими тщеславными людьми! – Он осекся.

– Я тоже не была в восторге от ее излияний, но совсем по другой причине, – решилась Симона и поглядела на него в упор. – Почему ты не рассказал мне о Кэтлин Эверсон?

Бенджамин нахмурился.

– Почему это тебя интересует? – спросил он раздраженно.

– А почему это не может меня интересовать? – Она остановилась, сообразив, что угодила в ловко расставленную ловушку.

Бенджамин улыбнулся, наклонился вперед и, не спуская с нее проницательного взгляда, поинтересовался:

– Симона, ты рассматриваешь меня как друга или как любовника? Может быть, ты решила принять мое предложение насчет поездки в Австралию?..

Она торопливо отвела глаза в сторону, но тут, на ее счастье, молоденький официант принес кофе и шоколад.

– Не знаю, боюсь, я на это не способна.

Бенджамин откинулся в кресле и задумался.

– Почему ты решила спросить о Кэтлин Эверсон именно сейчас?

Симона поколебалась.

– Если честно, то потому, что ты опять-таки оказался прав. То, что произошло между нами, стало для меня настоящим откровением. Но правда состоит в том, что ты меня обманывал. Я до сих пор не могу простить тебе этого, но в целом я обрела способность смотреть на вещи трезво и непредвзято.

– Вот и славно! – кивнул Бенджамин.

– И вовсе нет! – устало возразила она. – Потому что я поняла, ты не изменишься, а значит, не изменится и мое отношение к тебе. Видишь ли, мой милый, я не из тех людей, кто способен жить, следуя капризу или прихоти… Многие женщины на моем месте наверняка бросили бы все и пошли за тобой хоть на край света, не думая о том, что будет дальше… Но я так не могу!

– А тебе не кажется нелепым расставание уже после того, как мы выяснили, что поразительно подходим друг другу?

– В постели? – вспыхнула Симона. – Неужели у тебя ни с кем ничего подобного не было? С той же Кэтлин, например? Или с кем-то еще, о ком я знать, разумеется, не могу…

Глаза Бенджамина сделались непроницаемыми.

– Знаешь, – сказал он после долгой паузы, – ты единственная женщина, с которой я разделил страсть и при этом ни разу не обмолвился даже словом!

– А может быть, все дело в том, что ты месяц провел в экспедиции и… просто изголодался по женщине? Тут уж не до слов.

Мистер Рок весело и одновременно снисходительно взглянул на нее, как на ребенка, который не понимает очевидных вещей.

Симона покусала губы и уже менее уверенно спросила:

– А что, такого не бывает?

– Почему же? – пожал он плечами. – Более того, я подозреваю, что такое может произойти не только с мужчиной, но и с женщиной, особенно если она несколько лет до того вела монашеский образ жизни…

Симона покраснела как вареный рак.

– Ты хочешь сказать, что я отчаянно искала хоть какого-нибудь мужчину? – с нескрываемой обидой спросила она.

– А что, такого не бывает? – повторил он с легкой насмешкой ее же слова.

– Что касается меня, то нет.

– Тем лучше. В таком случае нам остается констатировать, что в основе влечения, бросившего нас в объятия друг друга, лежит нечто большее, чем просто вожделение…

Симона поняла, что в очередной раз попала в ловушку.

– Сказанное тобой ровным счетом ничего не меняет.

– Послушай, мне кажется, мы рановато начинаем выносить оценки и расставлять точки над «i».

– Ты бы предпочел подождать, пока я не влюблюсь в тебя до полусмерти, а после объявить, что ничего не складывается по причине того, например, что ты никак не можешь забыть свою прежнюю любовь.

– Моя мифическая привязанность к Кэтлин в данном случае не играет никакой роли, – сказал он ровно. – Вся эта история давным-давно забыта. Сейчас речь идет скорее о невозможности предсказать то, чем обернется для нас наша связь. К примеру, не держишь ли ты в уме мысль, что я подхожу на роль хорошего мужа?

Симона нервно, чуть не расплескав, взяла чашку с кофе.

– А сама ты, на собственный взгляд, подходишь на роль хорошей жены? – осведомился он после минутной паузы.

– Я?.. – Симона опешила.

– Трудно не признать, что ты обладаешь всеми качествами хорошей хозяйки, имеешь опыт обращения с детьми и к тому же прелестную внешность. Но именно решительность, с которой ты ищешь мужчину, чтобы затем удушить его работой, возможно, как раз и является для тебя проблемой. Не смотри на меня так, ведь ты же сама попрекала меня тем, что я поздно спохватился, подразумевая при этом, что серьезная карьера в таком возрасте вряд ли мне по плечу!

Симона медленно поднялась, с трудом удерживая себя от того, чтобы выплеснуть остатки кофе ему в лицо.

– Я ухожу, – сказала она. – Не надо больше ничего говорить…

– Боюсь, ничего из этого не выйдет, – возразил он. – За окном хлещет дождь.

Симона остановилась и повернулась к окну. За струями дождя все скрылось, как за мутной пеленой.

– Но когда он успел начаться? – растерянно спросила она.

– Совсем недавно. Что же, вот и еще один из тех внезапных летних ливней, по которым мы с тобой стали большими специалистами. Садись, Симона!

Мисс Шарне села. Было заметно, что она едва справляется с волнением.

– Итак, мне предстоит и дальше выслушивать твои оскорбления?

– Прости меня, но очень трудно уследить за ходом твоей мысли. Кстати, все могло бы стать куда проще, если бы ты не реагировала столь сильно на перемены, связанные с любовью Антуана и Эллен.

– Ты хочешь сказать, – еле слышно проговорила она, – что мне лучше уйти с тобой?

– Да, а почему бы и нет?

– Я не могу, Бен… Есть школа, и я…

– А если бы ее не было? – Симона робко взглянула и вздохнула.

– Это не честно!

– Расскажи почему?

Сердце Симоны часто застучало. Было что-то тихое и проникновенное в его тоне, живо напомнившее ей молчание, воцарившееся между ними после того, как они занимались любовью, когда не было никаких вопросов, а лишь его надежные объятия и ощущение тепла и защищенности.

Несколько раз она порывалась опять что-то доказать и в конце концов просто сказала:

– Это был бы настоящий рай. Но я по-прежнему не могу и не хочу делать этого.

Бенджамин молчал.

Она ждала, не понимая, каким будет его ответ: колко-ядовитым, небрежно-беспечным? Стиснув руки на коленях, она прямо смотрела ему в глаза.

– В таком случае позволь мне отвезти тебя домой. День и без того был слишком длинный.

Симона растерянно моргнула, потом провела языком по пересохшим губам.

– Но как?

– На такси. У входа всегда дежурят несколько моторов.

– У меня нет с собой денег.

– Не беспокойся, они есть у меня.

– Спасибо! – Симона снова посмотрела в окно. Там по-прежнему лил дождь.

– А что, по-твоему, я должен был ответить?

– Не знаю, – запинаясь, прикинула она. – Что-нибудь колкое и язвительное, скорее всего так.

– Мне кажется, мы значим друг для друга больше, чем ты это осознаешь, моя милая. Пошли, возьмем такси! – Он поднялся и направился к двери.

Симона безмолвно последовала за ним. Бенджамин обернулся и сухо сказал:

– Я не деревянный чурбан, к великому моему сожалению.

Помогая ей сесть в такси, – у входа, в самом деле, стояла целая вереница машин, он небрежно добавил:

– По-моему, имеет смысл тебе сразу же отправиться спать. – Он о чем-то переговорил с шофером и вручил ему деньги. – Спокойного сна! – кивнул на прощание, захлопнул дверцу и пошел прочь.

В гостиничном фойе он взял у дежурного регистратора зонт и под ливнем двинулся к южному крылу отеля, где располагался его номер с видом на океан. Одеяло было чуть отогнуто у изголовья, а на белоснежной подушке лежали несколько шоколадок. На телефонном аппарате мигал зеленый огонек автоответчика. Бенджамин тут же сделал несколько ответных звонков, после чего прошел через комнату, поднял жалюзи и распахнул окно.

Он слышал, как волны с грохотом разбивались о волноломы, видел в темноте смутно белеющие буруны. Дождь затих, а затем перестал вовсе, и сквозь облака выглянул серп луны. Печально кричали в темноте кроншнепы, и он невольно подумал о Симоне. Она сейчас отдыхала в уютной розовой спальне и наверняка размышляла о своей полетевшей вверх тормашками жизни.

Мистер Рок нахмурился. Эта женщина по-прежнему представляла для него загадку. Такая страстная в одно мгновение и такая неуверенная в себе в следующее; странным образом довольствующаяся жизнью, мягко говоря, необычной для двадцатипятилетней красавицы. Неужели причина всему – один-единственный неудачный роман? – снова и снова спрашивал он себя.

В номере он долго стоял у окна, затем отвернулся, налил себе из мини-бара вина и с бокалом в руках уселся на диванчик, подумав, что время, как живое существо, может прийти, чтобы переговорить о многих вещах.

Ночь на яхте стала для него незабываемым переживанием, как, впрочем, и сегодняшний вечер. Мисс Шарне уступила ему вчера, но теперь она замкнулась, не желая не то что продолжения интимных отношений, но и всячески избегая разговоров о них. Почему? Потому что не могла простить ему, что он водил ее за нос? Потому что страсть в ее сознании неразделимо переплетена с обманом?

Возможно, он сошел с ума, поддался минутному настроению… Но почему же теперь не мог забыть ту чарующую штормовую ночь? Он боялся себе признаться, но его преследовал запах ее нежной шелковистой кожи, и до сих пор ощущался на его губах солоноватый привкус страстных поцелуев… А потом, у него не было и в мыслях обманывать мисс Шарне. Может быть, она убеждена в том, что он законченный одиночка? Пожалуй, к такому выводу легко прийти, если судить о его склонностях по прежним отношениям с Кэтлин Эверсон.

Бенджамин, пригубив вино, долго глядел в пустоту, снова и снова размышляя о происходящем. Действительно, кто же он? Важно вовремя понять это самому. Конечно же, ему не составило бы труда уйти от Симоны, если он и в самом деле одиночка… Но в ней есть что-то особенное, что затронуло его за живое.

Он опять погрузился в воспоминания. Ты была само откровение в постели, Симона Шарне, и куда только делись твоя практичность, осмотрительность, солидность. Ты была как огонь – всепожирающий, торжествующе бесстыдный, а потом стала сладостно-тихой. В тебе есть все, что только можно пожелать любовнице!

А может быть, это для нее всего лишь одна из странных форм помощи страждущему? Тогда понятно, почему она так насторожена сейчас – утрачена сама первопричина этого душевного порыва.

Из оцепенения Бенджамина вывел телефон. Звонил Антуан, возбужденный и встревоженный тем, что нет никаких известий о Симоне.

– Ты не представляешь, где она может быть? Машина ее стоит в гараже, скоро одиннадцать, и я не знаю, что думать.

Бенджамин, нахмурившись, поглядел на часы, потом вкратце рассказал о встрече на пляже.

– Час назад я посадил ее в такси. До дому – пять минут езды… Так. Я немедленно отправляюсь к тебе.

– Чертова ночь! – сказал таксист. – Снова дождь. Мой напарник на этом участке дороги столкнулся с машиной. Да вы и сами видите – льет как из ведра.

– У него был пассажир? – насторожился Бенджамин.

– Точно, а вы откуда знаете? Дамочка одна, и, судя по всему, она сломала себе запястье. Пришлось везти ее в больницу.

Бенджамин выругался.

– Простите, но, кажется, я знаю ее. Везите меня тоже туда.

– Откуда?! – Симона изумленно подняла глаза на фигуру Бенджамина, выросшего перед ней в приемном покое травматологического отделения. – Откуда ты узнал, что я здесь?

Бенджамин бросил взгляд на ее побледневшее лицо, на распухшее запястье и пробежался ладонью по лицу.

– Мне позвонил Антуан и сообщил, что тебя нет.

Он коротко рассказал про разговор с таксистом и продолжил:

– Я не должен был отпускать тебя в таком подавленном состоянии… Тебе очень больно?

– Уже не очень. Мне дали какое-то болеутоляющее средство. Я все это время собиралась позвонить Антуану и успокоить его, но бесконечные осмотры, перевязки, рентген…

– Антуан уже в курсе… Кроме как на руке, нигде больше нет никаких повреждений?

– Так… несколько синяков, пустяки… По большому счету это и происшествием-то назвать нельзя. Шофер резко развернул машину, я попыталась упереться в дверцу и получила трещину в лучевой кости. Одно плохо – осталась теперь на время без правой, рабочей руки.

– Ничего! Это как раз не страшно.

Через два часа они оба сидели в такси, направляясь к дому Симоны. Рука у девушки была закована в гипс, и врачи предписали ей двухнедельное освобождение от работы.

– Более неподходящего момента для болезни трудно себе представить, – с досадой сказала Симона. – На носу экзамены, школьный концерт… Это ж надо, вляпаться в такую ерунду!

– Только не стоит во всем винить себя. Случайное дорожное происшествие… Считай, что ты еще легко отделалась, – успокоил ее Бенджамин и, помрачнев, добавил: – Если кто-то и виноват здесь, то это я.

Симона повернула к нему свое бледное лицо.

– Что за ерунду ты мелешь, Бенджамин?! Можно подумать, ты посылал меня не домой, а на минное поле или под танки!

Машина круто повернула, Симона по привычке хотела упереться рукой в дверцу и скрипнула зубами от острой боли. Бенджамин торопливо поймал ее за плечо, помогая сохранить равновесие.

– Я тебя держу, – тихо сказал он. Симона напряженно посмотрела на него, но тут же со вздохом расслабилась и прижалась щекой к его плечу.

– Все это время в больнице я хотела сказать тебе кое-что, – призналась она.

– Что-нибудь по поводу наших объяснений?

– В каком-то смысле, да… Ты в числе моих достоинств назвал опыт обращения с детьми.

– Тебя это почему-то задело?

– Нет, вовсе нет. Просто мне постоянно приходится иметь дело с детьми из неблагополучных семей, проще говоря, с учениками, у которых нет одного, а то и двух родителей, и своими глазами видеть, как страшно это калечит их жизнь. Я веду девочек, которые выросли без отца и, если им вовремя не помочь, то они до конца жизни будут чувствовать свою ущербность. Я вижу родителей, измотанных собственными перебранками и ссорами, которые не способны дать своим детям то единственное, в чем они нуждаются, – чувство защищенности и нужности хоть кому-то в этом мире. Я вижу мальчишек, которые матерятся чище любого уголовника и знают, что рано или поздно их ждет тюрьма… И это – главная причина, по которой я осуждаю близкие отношения мужчин и женщин вне брака. Впрочем, об этом у нас, кажется, даже и речи не заходило…

Бенджамин ничего не ответил, и Симона повернулась к нему:

– Ты хотел серьезно объясниться, я попыталась это сделать.

– Спасибо, Симона, – безжизненным голосом откликнулся он.

– Надеюсь, тебе это поможет принять мой отказ.

– Когда-нибудь в будущем, возможно… Остановите здесь! – приказал он шоферу, увидев впереди дом Шарне.

– Слушай, – нервничая, предложила Симона, – давай я пойду одна, а ты на этом же такси вернешься в гостиницу… Уже так поздно.

Бенджамин прищурился.

– А почему ты так нервничаешь?

– Я очень устала, – отвела взгляд в сторону Симона. – Сейчас сразу же забираюсь в кровать, принимаю снотворное, и – спать!

– Я тебе ничем не помешаю…

– Понимаю, но, если нас увидят вдвоем, снова пойдут совершенно ненужные толки. Да и поздно!

Им навстречу выскочил взлохмаченный Антуан, за ним семенила Эллен.

– Поздно для чего? – улыбнулся Бенджамин. – Лучше не спорь и слушайся старших…

Через двадцать минут Симона уже лежала в кровати, находясь под неусыпным присмотром брата. Оказалось, что раздеваться со сломанной рукой – невероятно сложное дело. По счастью, на помощь ей пришла Эллен. Совершенно лишенная сил мисс Шарне медленно погружалась в сон.

– Ты уверена, что заснешь? – откуда-то издалека спрашивал Антуан, заботливо подкладывая ей под руку подушечку.

– Да, конечно, не беспокойся, – с благодарной улыбкой ответила она. – Я в полном порядке.

– Послушай, я во многом виноват перед тобой и не могу не переживать, Симона. Но знай, я тебя никогда не брошу!..

Симона медленно свела брови.

– Я ничего не понимаю, – пробормотала она.

– Просто я хотел тебе сказать, что для меня нет на свете ничего важнее твоего благополучия! – с жаром пояснил Антуан. – Все эти годы, пока я, как последний эгоист, не думал ни о чем, кроме своей науки, ты ухаживала за домом и, можно сказать, содержала меня. Как же я могу бросить тебя в такой тяжелый и ответственный момент твоей жизни? Я думаю, Эллен поймет, если скажу ей, что нам нужно пока что повременить со свадьбой. Она очень чуткий человек и наверняка все поймет… Так что спи и ни о чем не беспокойся! – сказал он, не отпуская ее руки.

– Антуан, я не понимаю, о чем ты?.. – путано начала Симона, но язык у нее заплетался, и она смолкла.

– У меня сердце разрывается на части, когда я вижу тебя такой потерянной и одинокой, – продолжил Антуан. – И я знаю, что во всем виноват сам, потому что это была моя идея – свести вас с Бенджамином. Я и сам до конца не понимаю, как мог предположить, что он, путешественник и бродяга по натуре, вдруг решит остепениться и обзавестись семьей. Мне страшно неудобно за свой необдуманный поступок, но теперь я буду с тобой, так что ничего не бойся!

Он легонечко поцеловал сестру в лоб.

– Если что потребуется, крикни, и я приду, – сказал он ласково. – Спокойной ночи, моя хорошая!

И перед тем, как закрыть дверь спальни, он нежно помахал ей рукой.

Что происходит? – сквозь сон подумала Симона. Что я натворила? – мелькнуло у нее в голове, но усталость и снотворное взяли верх, и она провалилась в пропасть сна.

– Ты хотела поговорить со мной? – спросил с порога Бенджамин.

Симона обернулась к нему и сказала:

– Да, входи, пожалуйста!

Было десять утра. Мисс Шарне проспала до девяти, а первое, что увидела, проснувшись, – просунутую в приоткрытую дверь голову Эллен. Та принесла ей завтрак, помогла принять душ и одеться, и все это время, не прекращая, что-то болтала. Оказалось, что Антуан в результате всех этих ночных передряг совершенно забыл, что у него в местном университете должна состояться лекция о канадских заповедниках! И помчался туда как угорелый, чтобы поспеть к назначенному времени.

Симона искоса следила за будущей невесткой, пытаясь понять, сообщил ли ей Антуан о последнем своем решении или нет. Но Эллен вела себя так естественно, что Симона немного успокоилась.

Потом, когда мисс Шарне привела в себя в порядок и позавтракала, Эллен Роджерс попросила у нее разрешения съездить в университет, послушать хотя бы часть лекции Антуана. «Если, разумеется, ты в состоянии сама за собой ухаживать!» – поспешила добавить она.

Девушка обожала лекции своего жениха, и Симона тут же сказала ей:

– Обязательно поезжай! Что может со мной случиться такого страшного!

– Ты – прелесть! – пришла в восхищение Эллен, поцеловала ее и понеслась в университет.

Домом овладела внезапная тишина, и Симоне стало жутковато. Тогда-то она и позвонила Бенджамину и попросила его срочно приехать.

– Да, я хотела с тобой поговорить, – сказала она, жестом предлагая мистеру Року пройти в гостиную. Он сегодня был в джинсах и новой рубашке в зеленую клетку. – Случилось нечто ужасное!

– Очередная драма? – приподнял брови Бенджамин. – Хорошо, но для начала присядь и расскажи, как ты себя чувствуешь?

Симона села, заботливо поддерживая больную руку. На ней было свободное синее платье без рукавов. Волосы уложены на затылке, а на лице не прослеживалось даже малейших следов макияжа.

– Я-то себя чувствую отлично!.. – нетерпеливо сказала она.

– С виду не скажешь, – скептически заметил Бенджамин.

– Спасибо за комплимент!

– Болит? – спросил он сочувственно.

– Ну… немного.

– Прими что-нибудь болеутоляюще.

– Я и собиралась, когда ты приехал.

– Подожди минутку! – Он вышел из гостиной, а затем вернулся со стаканом сока и белой таблеткой в руках. – Выпей и соберись с мыслями.

Симона тяжело вздохнула и потупила глаза.

– Все словно сговорились говорить мне одно и то же, – пробормотала она.

– А как же иначе, если ты у нас больная? – Он подождал, пока она проглотит лекарство, и только тогда уселся в кресло. – Вот и умница!.. Так что еще случилось в вашем доме?

Симона колебалась, охваченная неожиданными сомнениями.

– Я слушаю, Симона!.. – напомнил о своем существовании Бенджамин.

– Антуан собирается отсрочить свадьбу с Эллен, потому что не хочет оставлять меня одну, – выпалила она.

На мгновение наступила тишина, и вдруг Бенджамин расхохотался и хлопнул себя по колену.

– Тысяча чертей! – сказал он. – С этими Шарне ни за что не соскучишься… И когда же он об этом заявил?

– Вчера вечером.

– Эллен в курсе происходящего?

– Пока что нет. Но если он объявит ей об этом… Страшно и подумать, что может произойти! Какой бы чуткой и терпеливой она ни была, но всякому женскому терпению есть предел. В конце концов, мне уже двадцать пять, и я не ребенок.

– Ты уверена, что Антуан сказал это не под влиянием момента?

– Сам знаешь брата: если он вбил себе в голову что-то, то его не остановит даже землетрясение.

– При каких обстоятельствах он объявил тебе об этом? – осторожно поинтересовался Бенджамин.

Симона помрачнела…

– Его смутил мой одинокий и удрученный вид.

– Ты пыталась спорить с ним?

– Нет. Я уже засыпала, приняла снотворное и ничего не соображала, а когда проснулась утром, он уже уехал в университет.

– А до причин твоего неважного вида он не докапывался? – поинтересовался Бенджамин.

Симона совсем пала духом.

– Он считает, что причина моего плохого настроения кроется в тебе! – прямо ответила она.

– Ага!

– И он считает себя виноватым, поскольку сам привел тебя в дом, чтобы познакомить со мной.

– Ясно!..

– Что ясно? – переспросила мисс Шарне. – Мне-то самой ничего не ясно. Я вовсе не нуждаюсь в его помощи!

– Дай мне чуть-чуть подумать, – попросил Бенджамин. – Впрочем, может быть, у тебя уже есть готовый план действий?

– Откуда? – с искренним недоумением спросила Симона.

– Не для того ли ты пригласила меня, чтобы ответить согласием на мое предложение отправиться в длительную поездку?

Симона со стоном схватилась за голову.

– Я не знаю, я ничего не знаю, я просто подумала, что ты, возможно, сможешь, если не помочь, то, по крайней мере, что-то посоветовать мне!

– Мы могли бы симулировать счастливый роман и тем самым лишить Антуана всяких оснований для того, чтобы откладывать свадьбу и тиранить несчастную невесту. Я правильно прочитал твои мысли?

Симона огляделась, взгляд ее упал на букет роз, все еще стоявший на рояле.

– Надо сменить воду, – пробормотала она и вдруг словно очнулась. – Нет, что ты, какой там счастливый роман! Во-первых, он сразу все поймет! Да и вообще… разве можно пойти на такое?

– Ты просила совета, – пожал он плечами. – Но, по правде говоря, меня сейчас волнует даже не Антуан, а нечто другое.

– Что же именно? – насторожилась Симона.

– Действительно ли ты так безутешна, как это представляется Антуану?

Симона густо покраснела.

– Да, – спрятав глаза, прошептала она.

– Так может быть, наши отношения куда серьезнее, чем это кажется нам самим?

В комнате воцарилась тишина.

– Все возможно, – тихо согласилась она. – Но я знаю точно, что у нас ничего не получится.

– Ведь мы и не говорим о каких-то официально оформленных отношениях, разве не так? – настаивал Бенджамин.

– А разве этим исчерпываются все наши проблемы? – резко спросила она.

– Отлично! – усмехнулся мистер Рок. – Тогда я слушаю тебя. Наверняка ты имела что-то в виду, раз пригласила меня сюда.

– Я подумала, что мы могли бы остаться друзьями, – запинаясь, начала Симона. – То есть в самом деле друзьями… чтобы Антуан не возводил на себя напраслину и не ставил под угрозу будущее свое и Эллен.

– Родная моя! – с горькой усмешкой сказал Бенджамин. – Я знал, что ты наивна, но не до такой же степени!

– Наивна? – растерянно мигнула она. – В каком смысле?

– Не понимаешь? Хорошо, поясню. Несколько дней тому назад я обнимал твое прекрасное тело, касался твоей груди, чувствовал, как ты изгибаешься в порыве наслаждения в моих объятиях… Согласись, что после этого говорить только о дружбе, по меньшей мере, несерьезно. Возможно, тебе такие вещи даются легко, но мне – нет, хотя я и сам имел глупость предлагать тебе это.

Взгляды их встретились.

– Ошибаешься!.. Ты очень ошибаешься, Бен, – тихо сказала она, поднялась и, подойдя к роялю, поправила розу. – Просто я не могу постоянно вспоминать об этом. Извини, кажется, я понапрасну сорвала тебя с места.

– Я так не думаю!

– Что за сумасшедшие дни! – грустно произнесла Симона.

– А что будет, если… я тебя сейчас поцелую?

– Не надо, Бенджамин, – еле слышно сказала она. – Я испытаю облегчение, но потом мне будет вдвойне тяжелее. К сожалению, я не могу позволить себе такой роскоши – быть влюбленной в тебя. Слишком неумно это было бы с моей стороны, потому что рано или поздно счастье мое кончится и ты уйдешь.

Бенджамин вскинул голову.

– Ты настолько уверена в моем уходе?

– На все сто процентов! Не ты ли несколько секунд назад говорил о том, что ни о каких официальных отношениях не может быть и речи? Кстати, – предупреждая его реплику, добавила она, – я вовсе не кляну тебя за все, что случилось. Я понимаю, ты просто-напросто из тех мужчин, которые не желают давать никаких гарантий женщинам. Поправь меня, если я ошибаюсь.

– Поправлять нечего. Ты совершенно права.