Текст книги "Белый"

Автор книги: Эва Хансен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

– Тебе понравилось сегодня?

– Да.

– Давай ездить туда чаще? Линн, – его губы касаются мочки моего уха, – ты даже не представляешь, какая ты восхитительная любовница!

– Чем? Тем, что в ненужный момент вдруг вспоминаю свои страхи и…

– Нет, восхитительно сначала пробуждать твой огонь, раскрепощать тело и желания, а потом получать сумасшедший секс с оседлавшей меня амазонкой. Ради твоего бешеного взгляда стоит постараться.

Ларс ласково и одновременно восхищенно смеется. От его смеха мне становится много легче, словно внутри отпускает какую-то сжавшуюся пружину. Появляется надежда, что я сумею преодолеть все свои страхи…

* * *

Даг решил сходить в миграционную службу, хотя прекрасно понимал, что там услышит, и еще побеседовать в госпитале с одной из бывших пленниц – Верой. Также необходимо расспросить персонал о том, кто мог войти в палату к Маргит Стринберг, чтобы отключить поддерживающую ее жизнь аппаратуру. Охранник клялся, что никого неположенного не допускал, но Вангер обычно мало верил таким клятвам… Ведь аппаратуру-то отключили. Она не отключается сама, для этого нужна чья-то злая воля.

В миграционной службе неожиданностей не случилось, да, с Софией Иванич работала Кайса Стринберг. Куда Иванич делась? Она медсестра, помогли найти работу и сняли с учета пособий по безработице. София получила свои подъемные, все было хорошо. Прошло два года после того, как София Иванич пересекла границу Швеции, у женщины был вид на жительство, как у беженки, и больше она в опеке не нуждалась.

Жива ли Иванич?

Инспектор изумленно вскинула взгляд на Вангера:

– Скажите, вы знаете, что делает и как живет каждый, кто встречается на вашем пути по работе? В Швецию прилетают, приплывают, приезжают и даже приходят тысячи иммигрантов, разве мы можем отследить судьбу каждого? Мы помогаем получить документы, найти работу, устроиться в новой жизни, но через два года они уже шведы и дальше ваша обязанность отслеживать, чтобы они были живы.

Вангер рассмеялся:

– Вы правы, дальше наша обязанность. Кстати, София Иванич исчезла, а женщина, жившая по ее документам, по крайней мере последние месяцы, убита. И у нас есть подозрения, что она была членом той самой банды, в которой состояли Кайса Стринберг и Бригитта Ларсен.

Глаза инспектора округлились от ужаса, но что она могла возразить?

А Даг вдруг задумался: как долго Эмма Грюттен работала по документам Софии Иванич? Нужно узнать или поручить Дину сделать это.

Ему самому предстояла беседа с едва пришедшей в себя девушкой, которой чудом удалось выжить. Причем не просто беседа, требовалось заставить бедолагу вспомнить многое из того, что она очень хотела бы забыть. Даг никогда не отличался особым тактом, иногда даже не замечал, что обижает собеседника, а потому старался в таких случаях отправлять на беседу Фриду. Но сегодня Фриды не было, мысль о том, почему, старался гнать от себя сам Даг, он очень не любил выяснять отношения и задумываться над чужими проблемами, не относящимися к работе.

За прошедшие дни у Веры спала опухоль с подбитого глаза, синяк изменил цвет, но середина все равно была фиолетовой. Перевязана рука, невозможно наступить на ногу без костыля, но она жива и даже пыталась ходить. Когда Вангер был у нее в предыдущий раз, Вера лежала пластом.

О банде рассказывала на удивление спокойно, но Вера слишком плохо говорила по-английски, чтобы беседа получилась полноценной. И все же Даг задал два особенно интересующих его вопроса: видела ли она в банде человека с вот такой татуировкой?

Он намеренно не стал говорить, где именно эта татуировка, чтобы не подсказывать ответ. Если видела, то вспомнит сама.

От Вангера не укрылось, как вздрогнула Вера:

– Да, это самый страшный человек. Он и те двое, которых мы связали. Они звери, их надо убить.

Теперь вздрогнул Вангер. Знала ли Вера, что ее обидчица лежала совсем рядом с ней? Не Вера ли отключила аппаратуру? Но внимательней посмотрев на девушку, Даг мысленно вычеркнул Веру из списка подозреваемых. Она еле ходит, понятно, что два дня назад и вовсе с трудом поднималась с постели. Но все же поинтересовался:

– Вы знаете, что Маргит Стринберг, которая вас мучила, лежала недалеко здесь же?

Вера ответила прямо:

– Да, она была в коме, так сказали медсестры. Я боялась, что она может прийти и сюда, а я не смогу защититься, но медсестра сказала, что не придет, потому что в коме из-за наркотиков.

– Да, ее убили, отключив аппаратуру.

– Мне не жалко, – честно созналась Вера. – Она плохая женщина, такие не должны жить.

Вангер призвал на помощь все свои дипломатические способности и почти мягко поинтересовался:

– Вы давно ее видели?

– Маргит? Там… в подвале… Здесь – нет, она не ходит, я тоже.

«Ну, это еще нужно проверить», – решил для себя Даг и, вспомнив о Викстреме, поинтересовался:

– Человек с этой татуировкой… где она была сделана?

– Тату? Тут, – Вера уверенно показала на запястье правой руки.

– Он был в подвале в тот день, когда вас освободили?

– Да.

– А куда девался?

По сути, нелепый вопрос, откуда Вера об этом могла знать, разве что спросил себя, а не ее. Но девушка ответила:

– Не знаю.

– Вас навещают? – вопрос скорее просто ради продолжения беседы.

– Да.

– Кто? – он просто давал себе время придумать вопрос о том, почему их мучили, а Линдберг нет.

– Приходили Линн и ее подруга. А еще здесь была ваша помощница, я не знаю ее имени. Вы приходили в первый раз с ней. Но она не допрашивала, нет, просто пожелала выздоровления.

Фрида была здесь? Но зачем и когда, если она должна быть в Эстерсунде?

– Давно? – по поводу Фриды Вангер уже решил, что Вера спутала, но вопрос о пытках так и не придумал, потому тянул время.

– Сегодня… вчера… два дня назад, – показывала, загибая пальцы, девушка.

– Спутала, – успокоился Вангер и, уже не думая о тактичности, прямо поинтересовался:

– Почему вас мучили, а Линдберг нет?

– Кого?

– Линн…

– Я не знаю. Маргит все время ей что-то говорила.

– Что именно, вы не слышали?

– Слышала, но… я плохо понимаю шведский, когда говорят быстро или тихо. Нужно слушать внимательно, чтобы понимать.

– А человек с татуировкой разговаривал с Линн?

– Нет. Белый Медведь – да, а этот… нет.

– Белый Медведь?

Для Вангера не было новостью, что Улофа Микаэльссона прозвали Белым Медведем. Действительно похож – огромная фигура с опущенными вдоль туловища руками, кисти которых почти всегда повернуты внутрь, короткие волосы, словно выбеленные до седины с торчащим на макушке непокорным хохолком… Такими рисуют белых медведей в мультфильмах. Вангер о прозвище знал, но откуда знала Вера?

– Да, его так называла Линн.

– О чем говорил Белый Медведь с Линн?

– Грозил убить. Обещал убить.

– С кем еще беседовала Линн?

Девушка в ответ смотрела недоуменно:

– С нами… с Маргит… с Белым Медведем… все. Другие с нами не разговаривали.

– А Маргит беседовала с вами?

– Нет, она принесла видео нам показать, а пока смотрели, говорила с Линн.

«Это ничего не значит», – почему-то заявил сам себе Вангер.

Попрощавшись с Верой и пожелав ей скорейшего выздоровления (слышала бы Фрида, всегда укорявшая его в нетактичности!), Вангер отправился к медсестрам, расспросить о посетителях убитой Маргит. И тут его ждал удар.

– Ваша сотрудница вот оставила…

Воздух в госпитале вдруг закончился, во всяком случае, Вангеру показалось, что так и произошло, хотя медсестра, подавая Дагу часы, продолжала дышать, как ни в чем не бывало. Эти часы он узнал бы из тысячи, именные часы первого наставника самого Вангера – отца Фриды Волер! Как Вангер, начинающий следователь, мечтал иметь такие же, на которых выгравирована благодарность руководства за отличную работу! Делать подобные подарки перестали давно, сейчас вообще мало кто носит часы, тем более именные. Фрида носила, и ни у кого не повернулся бы язык сказать ни слова против. Отец Фриды погиб при задержании, в него в упор выстрелила белокурая красотка с лицом ангела и невинными голубыми глазами.

Вангер принял часы, стараясь не смотреть в лицо медсестры, чтобы та не увидела ужаса в его глазах, хрипло поинтересовался:

– Она была здесь?

– Да, два дня назад. Видно, мыла руки и оставила… Они ценные, именные…

– Помощница заходила в палату к убитой?

Вопрос явно смутил девушку, она замялась:

– Да… последней… как она могла не заметить отключенной аппаратуры?..

Вангер не помнил, как распрощался, как вышел на ставших непослушными ногах… Медсестра с сочувствием смотрела вслед. Если честно, то она не сомневалась, что именно заходившая последней в палату к погибшей и отключила аппаратуру, причем всю, чтобы на посту не сразу заметили, не услышали сигнал тревоги.

Погибшую никто не жалел, вопреки заговору молчания вокруг нее, все знали, что это садистка, мучившая свои жертвы. Относились просто как к очередной пациентке, ведь должны помогать всем в равной мере, но, когда умерла, никто слова доброго не сказал.

Да и вообще, эта пациентка все равно долго не прожила бы, у нее цирроз печени из-за наркотиков, только и держалась на аппаратах, в том числе искусственного дыхания, который наверняка отключила женщина, оставившая свои часы.

Вангер вышел из госпиталя на ватных ногах, с трудом добрел до машины и некоторое время сидел, нервно куря. Фрида, которая, по ее словам была в Эстерсунде, то есть за полтысячи километров от Стокгольма, позавчера навещала Маргит, после чего ту обнаружили без признаков жизни, случайно оставила там часы… А телефон девушки сейчас в Окерсберге, который совсем рядом со Стокгольмом, а не далеко на севере. И вела себя Фрида в последние дни странно…

А в Окерсберге, вернее в соседнем с ним Эстерокере… тюрьма, где сидят в основном те, кто торговал наркотиками… Маргит была наркоманкой – эта мысль почему-то пробивалась через все остальные.

Даг затушил сигарету, пытаясь унять дрожь в руках. Фрида… нет, только не это!

Но ужасная правда не отпускала. Главе банды было хорошо известно о каждом шаге полиции, не просто шаге, но и их с Фридой намерениях, Бергман даже зло шутил, что им с Дагом подшили жучки прямо в мозг. Фрида знала все и имела доступ ко всему, в том числе могла прийти в палату к Маргит и отключить аппаратуру.

Фриды, по ее словам, не было в Стокгольме, когда убили Эмму Грюттен, которая, видимо, убила Микаэльссона… Фрида ведет себя странно… Одно полушарие мозга, то, что отвечает за эмоции, кричало: «Нет!», ему вторило сердце, но второе, логическое, требовало признать факты, которые были сами по себе страшны.

Вангер влюблен во Фриду, хотя старательно это скрывает. Ее отец умер у Дага на руках. Через несколько лет в управление пришла работать симпатичная насмешливая девушка, окончившая Полицейскую академию. Вангер сразу взял ее на заметку, и последние несколько месяцев они работали вместе. За это время была парочка глупых бытовых убийств, которые они с легкостью раскрыли, и вот это дело с бандой, которое обрастало трупами и неразрешенными вопросами как снежный ком.

Дагу хорошо рядом с Фридой, она умеет пошутить, схватывает на лету, мыслит логически, умеет общаться с людьми.

Но Фрида… Фрида… неужели она могла?!

Немного придя в себя, Вангер позвонил Бергману:

– Нужно поговорить, но не в управлении. Есть новости, очень плохие…

Договорились встретиться на Санкт-Эриксгатан по ту сторону моста в баре «Граппа Матсал», что почти сразу за площадью в доме номер 86.

– Там точно не будет наших.

«Наших» там не было, но теперь Вангер не боялся подслушивания, он почти наверняка знал, что эта самая «подслушка» находится вне Стокгольма. Сам отправил Фриду в Эстерсунд.

Бергману нравилось это место, потому что на Санкт-Эриксгатан на четной стороне растут большие деревья, он как-то даже заявил, что если их соберутся вдруг вырубить, то первым выйдет протестовать. Представляя себе солидного Микаэля Бергмана с плакатом в руках или дующего в протестную дудочку, Вангер невольно улыбался. Но деревья и впрямь большие, из окон бара одно даже закрывает ярко-красную крышу дома напротив, правда, если сесть в самом дальнем углу или на улице возле дерева.

На улице сидеть не позволяла погода, пока столики только внутри. Они пристроились подальше от чужих глаз, и встревоженный Бергман, наконец, поинтересовался:

– Что случилось?

Даг без слов выложил на стол злополучные часы.

– Фриды? Ну и что?

– Она оставила часы в госпитале, когда приходила к Маргит Стринберг, и, кстати, была последней, кто входил в палату.

– Что?! – Похоже, воздух закончился для Бергмана, как недавно для Вангера. – А где сама Фрида?

– Говорит, что Эстерсунде, но ее телефон оказался в Окерсберге.

– Это ни о чем не говорит, Даг! – Бергман, как и сам Вангер недавно, просто отказывался верить очевидному. Он уже все понял, понял, в чем подозревает Даг свою напарницу. Фрида была всеобщей любимицей, и Бергмана тоже, тем более, он хорошо относился и к ее отцу.

Но в отделе не просто утечка информации, грозившая развалить все дело, это утечка прямо от них с Вангером, недаром сам Бергман однажды зло пошутил, что, видно, ему самому вшили жучок прямо в голову. Поэтому они и встречались вне управления.

– Даг, этому должно быть логическое объяснение.

– Должно, только я не вижу…

– Ты думаешь, что, – он кивнул официанту, принесшему пиво, подождал, пока тот отойдет подальше от стола, и продолжил, – Фрида могла убить Маргит Стринберг, выключив аппаратуру?

– Там не просто выключено, в таком случае сработал бы сигнал тревоги на посту у медсестер, все было отсоединено от самой больной. Действовал опытный медик, по крайней мере, знающий, какую трубку выдернуть и какую кнопку нажать.

– Фрида имеет медицинское образование?

Даг был рад схватиться за эту зацепку, отрицательно покачал головой:

– Кажется, нет. Микаэль, Фрида что-то скрывает, и это мне не нравится. Я поручил разузнать все об Эмме Грюттен и ее подруге в Эстерсунде, обещала сделать это завтра, посмотрим, что получится.

Они долго сидели, пытаясь понять, виновна ли Фрида Волер или это немыслимое совпадение. За второе говорил весь их предыдущий опыт общения с девушкой и ее отцом, но лежавшие на столе часы просто кричали об обратном.

– Если Фрида укокошила эту дрянь, я ее понимаю, но остальное…

Бергман нахмурился:

– Ты думаешь, это она выдавала наши планы банде?

Вангер растер ладонями лицо, вздохнул:

– Не знаю, Микаэль, просто не знаю… Была бы она здесь, что-то объяснила, но она даже скрывает, где находится. Окерсберга от Эстерсунда далековато…

– Может, ошибка? – в голосе сурового Бергмана звучала такая робкая надежда, что Дагу очень захотелось поддержать его вопреки фактам:

– Может быть. Вернется, спрошу, где была все эти дни. Пусть подробно расскажет, даже если уехала с парнем в Окерсбергу, когда работы по горло.

Личные симпатии Вангера к его напарнице ни для кого не были секретом, Бергман прекрасно понимал, каково Дагу, но помочь ничем не мог. Если это Фрида выдавала все секреты, то никакие симпатии ее не спасут, предательство никем и никогда не поощрялось. Все равно у Бергмана и Вангера теплилась надежда, что Фрида и впрямь в Эстерсунде, а часы… случайно забыла, когда была в госпитале еще вместе с Дагом. Бергман выказал такое предположение по поводу забытых часов, словно хватался за соломинку, как утопающий.

Даг прекрасно помнил, что часы у Фриды были и после опроса свидетелей в госпитале, но говорить об этом Микаэлю не стал, для себя он уже понял, что, если Фрида укокошила мерзкую Маргит, сделает все, чтобы выгородить девушку. Похоже, медсестры поддержали бы его в этом преступлении, потому что Маргит Стринберг дружно ненавидели все.

Да, у него была возможность спустить все на тормозах, скрыв участие Фриды в убийстве Стринберг, но что делать с остальным?

Похоже, об этом думал и Бергман. Он вдруг тихонько попросил:

– Даг, никому не говори про часы, если она объяснит, где была все эти дни, пусть так. Я бы тоже эту дрянь от аппаратов отключил, если бы мог. Понимаю, что нельзя, но бывает…

– Не объясняй. Если только Маргит, скрою, но Эмма Грюттен…

– Посмотри еще раз видео, вдруг и эта там есть?

Вангер потер лоб указательным пальцем.

– Меня уже воротит от этого видео. Нет, там женщин, кроме жертв, не было вообще. И жертвы тоже никого не упоминали, кроме Маргит. – И вдруг даже оживился. – А ведь в госпитале была и эта Линдберг со своей подругой-американкой. Как раз когда у Стринберг отключили аппаратуру. Может, они?

– Поговори с охранником, намекни, что, если он и допустил оплошность, пустив кого-то в палату, то наказан не будет, найдем, как оправдать, обещаю.

Кажется, от такой зацепки им обоим полегчало. Снова взялись за свое пиво.

– Еще, Даг, осторожно посмотри, нет ли пальчиков Фриды в квартире Грюттен.

– Нет, Фрида не глупа.

– А часы забыть?

Немного помолчали, потому что мысли вернулись в неприятное русло. Отхлебнув пиво, Бергман предложил:

– Поинтересуйся часами, когда приедет, только осторожно, но не спугни. Если это Фрида, – он сокрушенно помотал головой, – то я ничего не понимаю в людях.

Поднявшееся настроение упало снова. Но Бергман упрямо мотнул большой кудлатой головой:

– Должно быть логическое объяснение, Даг, должно.

В ответ тот только вздохнул…

Фрида не стала говорить Дагу, где она в действительности и что делает в Окерсберге, а в Эстерсунд решила добраться машиной, потому что на ночной экспресс, на который могла бы сесть в Упсале, уже не успевала. Она и в саму Упсалу поехала, не возвращаясь в Стокгольм, словно боялась попасться там кому-то на глаза. Выбравшись от Эстерокера до Эссебю-Гарн, отправилась на северо-восток, только срезала уголок от Ре до Римбо, а там уже хорошая трасса через Готреру до Упсалы.

В Упсале Фрида заехала в огромный торговый центр «Гренби», чтобы перекусить и выпить кофе, ведь дорога предстояла неблизкая. Чуть поколебавшись между огромными «Квантумом» и «Куп Экстра», она все же свернула в «Квантум», почему-то всплыло воспоминание об оранжевой мозаике на стенах и черных шапочках барменов.

Взяла салат, заказала кофе, вздохнув, добавила булочку с корицей и уселась ближе к окну, хотя уже было темно. Есть не очень хотелось, но Фрида вспомнила, что ничего не ела с утра, и принялась уничтожать салат. Когда дело дошло до кофе, на столе появился ноутбук. Что там Вангер прислал?

Ей поручалось найти в Эстерсунде в местном госпитале врача, рискнувшего делать сложную операцию маленькому мальчику по имени Петер Грюттен, а также выяснить, где живет София Хантер, некогда (неизвестно когда) лежавшая в госпитале вместе с Эммой Грюттен несколько лет назад. Единственная подсказка: Эмма Грюттен из Брекке, и ее сынишка умер на операционном столе, у него был порок сердца.

Ну, врача-то найти несложно, а вот когда-то лежавшую в больнице женщину…

Фрида вздохнула. Вангер беседовал с ней как-то странно, конечно, его недовольство вызвало ее отсутствие, когда там видно, появилось новое дело. Ну так бы и сказал, она бы все поняла и отложила собственные дела…

При мысли о собственных делах Фрида нахмурилась, вот уж о чем думать не хотелось, визит в Эстерокер оказался не самым приятным, но это была дань памяти отцу…

В Седерхамне пришлось останавливаться и пить кофе еще раз. Боясь пусть не заснуть, но ослабить внимание за рулем, Фрида решила провести остаток ночи в Сундсвале, а утром отправиться в Эстерсунд, до которого оставалось километров двести. В конце концов, кто сказал, что она уже в восемь утра должна стоять у двери госпиталя?

Навигатор послушно выдал адрес отеля «Скандик Сундсваль». Расположен сразу за поворотом, где от трассы Е-4 отходит Е-14, это хорошо, потому что пробираться по незнакомому городу ночью, разыскивая отель, Фрида была неспособна. Она очень устала и вовсе не от езды, а от того, что произошло за последние три дня. Старалась об этом не думать, но состояние такое, словно ее долго мотало в барабане сушилки.

Взяв отдельный номер, попросила милую девушку на ресепшене разбудить в шесть, то есть через четыре часа, и, быстро приняв душ, провалилась в сон.

Фрида не знала, что, когда она еще устраивала себе передышку в Седерхамне, Вангер снова запросил местоположение ее телефона.

Теперь у него появился секрет от Мартина Янссона, который поселился в его квартире. Как раз в это время жена Мартина Жанна быстро сообразила, чем лично ей грозит развод, и прибежала мириться. Глядя на красивую француженку, вцепившуюся в Мартина, словно клещ, Даг в очередной раз дал себе слово не жениться никогда.

Янссон поддался чарам супруги и к тому времени, когда Вангер узнал, где находится Фрида, холостая жизнь Мартина, как и сытные завтраки для Дага, закончились. Все женатые мужики тряпки – явственно читалось во взглядах, которыми обменялись Жанна и Даг, причем женщина смотрела победно, почти с вызовом, а мужчина сокрушенно, признавая поражение большей части мужского населения планеты в лице ставшего снова женатым Мартина Янссона.

Когда за ними закрылась дверь и послышался звук отъезжающей машины, Вангер достал из холодильника большую банку пива, открыл ее, усевшись в кресло и демонстративно закинув ноги на журнальный столик, и без того заваленный стопками бумаг и старых газет, объявил:

– Не женюсь!

Возражать было некому.

Немного погодя Даг набрал номер Бергмана и почти сокрушенно сообщил:

– Она в Седерхамне. Как ты думаешь, что она там делает?

– Едет в Эстерсунд, Седерхамн по дороге.

– Не понял…

– На машине она едет, Даг. На экспресс явно не успела. Так что, не было ошибки у электроники, наша Фрида и впрямь днем пребывала в Окесберге, а теперь на всех парах мчится туда, где якобы была все это время. – В голосе Микаэля слышалась такая горечь, что у Дага появилось жгучее желание либо сказать, что он сам все это подстроил, либо срочно отправиться в Эстерсунд следом за Фридой и вытрясти из нее душу там. А, может, и то и другое.

Первое означало бы навсегда потерять дружбу Бергмана, и Вангер, мысленно чертыхнувшись, согласился с шефом, посоветовавшем отправиться спать, а все вопросы себе задать завтра. Он прекрасно понимал, что заснуть не удастся и что Бергман тоже не будет спать, слишком им обоим дорога Фрида.

Фрида была в Эстерсунде уже к девяти утра, госпиталь нашла быстро, большой комплекс зданий неподалеку от моста пропустить трудно. Нашла и все требовавшиеся данные. Милая администратор, немало удивленная столь дальней проделанной дорогой Фриды («Но ведь можно было приехать на экспрессе»), оказалась настоящим кладом. Во-первых, она прекрасно владела базой данных госпиталя, во-вторых, Эмму Грюттен и ее малыша помнила и без компьютера, как и оперировавшего врача.

– Мальчик был с очень тяжелым пороком сердца, не стоило оперировать его. А мать очень переживала смерть сынишки, она почти месяц каждый день приходила и стояла вон там, – администратор показала в окно на противоположную сторону улицы. – Другие пациенты начали беспокоиться. Ноель Оберг решил, что не должен бросать тень на госпиталь и просто уехал.

– А куда уехал?

– Я слышала, что в Стокгольм, но могу запросить данные.

Администратор пощелкала клавишами компьютера и кивнула:

– Да, все верно, он уехал в Стокгольм.

– А где в Стокгольме, не знаете?

– Нет, этого не знаю. Но если вам нужно, можно спросить его бывшую жену, она, наверное, знает. А что, фрау Грюттен пожаловалась на доктора Оберга?

– Нет, там иное, – не слишком уверенно произнесла Фрида, понимая, что ей нужно как можно скорее завершить разговор, ведь, что произошло в действительности и почему Вангер попросил найти этого доктора, она спросить не удосужилась. Просто боялась выдать себя и потому быстро отделалась. В результате расспрашивает о людях, не представляя, что с ними случилось. – Пожалуйста, дайте мне координаты бывшей супруги доктора, и я вам очень благодарна за помощь.

Она записала телефон Берты Палистрем, еще раз поблагодарила улыбчивого администратора и поспешно ретировалась, сделав вид, что у нее еще куча дел в Эстерсунде.

После разговора со словоохотливой администратором у Фриды осталось странное ощущение, женщина, с одной стороны, словно выгораживала Оберга, с другой – явно имела на него зуб. Казалось, ей хочется рассказать больше, и будь Фрида получше введена в курс дела, она обязательно выслушала бы сплетни из уст миловидного администратора, потому что по опыту знала: это очень надежный источник. Конечно, сплетни следует отсеивать и вообще относиться к ним крайне осторожно, но ими можно пользоваться как отправной точкой почти всегда. Дыма без огня не бывает, сплетен без повода тоже, оставалось выяснить, что за повод.

Однако Фрида решила сначала поговорить с бывшей супругой доктора, а потом вернуться к администратору еще раз.

Берта Палистрем была не просто взвинчена, она ответила Фриде довольно резко:

– Я готова встретиться с вами и рассказать все, что только знаю об этом, но только один раз, и после оставьте меня в покое!

Понимая, что любое неосторожное слово может спугнуть женщину и разговор не продолжится, Фрида быстро согласилась:

– Где и когда вам удобно поговорить?

– Мне неудобно нигде и никогда, но я иду вам навстречу. В семь вечера в… где вы остановились?

– Пока нигде, я только что прибыла.

– Тогда в кондитерской «Ведемаркс», это совсем рядом с площадью, на противоположной от «Макдоналдса» стороне Престгатан. Увидите. Мне так удобно.

– Да, конечно, как я вас узнаю?

– Я вас узнаю сама, там чужие бывают редко. В семь вечера!

И все – гудок отбоя. Берта Палистрем не слишком любезна, но, возможно, у нее есть на то причины.

Фрида поняла для себя две вещи: во-первых, Берте Палистрем есть что сказать по поводу бывшего мужа, во-вторых, нужно немедленно расспросить о задании Вангера, пусть подробно расскажет, что там такое.

Немного посидев в машине, чтобы настроиться и постараться забыть, чем занималась в предыдущие дни, Фрида набрала номер Дага.

– Даг, я узнала половину из того, что ты просил, но перед второй половиной хочу узнать у тебя, что именно произошло. Я чувствую себя дурой, не понимая, почему должна расспрашивать об этих людях. Кто такая Эмма Грюттен и почему должна разыскивать доктора, который уже уехал из Эстерсунда в Стокгольм?

– Что ты узнала? – вопросом на вопрос ответил Вангер. Его голос совсем не понравился Фриде, но она сдержалась и подробно пересказала все, что услышала от администратора.

– Прежде чем беседовать с бывшей женой доктора Оберга, я должна знать, кто такая эта Эмма и в чем дело.

– А ты никогда не слышала этого имени?

Фрида на мгновение задумалась, но потом пожала плечами:

– Нет, не слышала. Так что случилось?

Теперь на мгновение задумался Даг…

– Эмма Грюттен убита. И у нас есть подозрение, что это сделал доктор, которого она разыскивала в Стокгольме. Тебе верно сказали, она уехала вслед за хирургом, на столе у которого погиб ее сын, если нашла, то, возможно, пострадала от его рук. Сымитировано ограбление, но ничего не похищено, да и что можно взять у скромной медсестры, вернее, младшего администратора госпиталя?

Он намеренно не стал ничего говорить о воздухе в сонной артерии, о вторых документах Эммы, о часах и даже смерти Маргит Стринберг. Ждал вопроса от Фриды, но та не спросила. Почему, уже знала все сама?

– Фрида, постарайся узнать у супруги…

– Бывшей супруги, – поправила Дага девушка.

– …бывшей супруги, как можно больше об этом докторе. Может, она знает, где он сейчас, или сможет дать координаты тех, с кем сейчас связан. Ты еще не встречалась с Софией Хантер, которая лежала вместе с Эммой в госпитале?

– Пока не нашла, но все данные у меня есть, а что?

– Не ищи… Уже не нужно…

Почему-то Фрида не поверила бодрому тону Дага. Хотелось просто закричать в трубку:

– Да что там у вас случилось?!

Но девушка вспомнила, что придется давать отчет о том, что случилось у нее самой, и промолчала. Ладно, вернется, все узнает. Что-то не так с Эммой Грюттен и хирургом Ноелем Обергом. И теперь она твердо знала, что разыщет Софию Хантер, которая живет в Эстерсунде, об этом Фрида уже знала, доброжелательная администратор нашла ей и такие данные, подтвердив, что Эмма Грюттен из Брекке, а ее соседка по палате местная.

Фрида оставила машину на площадке перед госпиталем и отправилась разыскивать Хантер.

София Хантер жила в одном из очаровательных двухэтажных домиков на Библиотексгатан. Такая улица есть в каждом городе? – умилилась Фрида, тем более, больше похожая на деревенскую, чем на городскую. Местная Библиотексгатан разительно отличалась от своей столичной «сестры» отсутствием не только красной ковровой дорожки, но и роскошных витрин. И к лучшему, мысленно заметила девушка, уютно и по-домашнему.

Хантер дома не оказалось, но соседка уверила Фриду, что София на работе и непременно придет в семь вечера.

– Она ездила в Стокгольм. Это из-за той женщины, у которой убили ребенка в госпитале, – поделилась «секретом» с приезжей разговорчивая дама.

– Вы уверены, что убили? Бывает, когда операции заканчиваются смертью больного. Не всегда виноват врач, бывает и болезнь…

– Может быть, – смутилась соседка. – Я не знаю.

Хотелось крикнуть, что если не знает, то не стоит и обвинять. Фрида представила, как тяжело было хирургу жить в небольшом городке после случившегося. Понятно, почему он уехал.

Администратор сказала, что внутреннее расследование, которое проводится в случае смерти пациента во время операции, как и вскрытие, никаких неправильных действий хирурга не обнаружило, он все делал верно, у ребенка был один шанс из тысячи, и мать перед операцией об этом предупредили, она рыдала и была готова на все, а когда этот шанс не выпал, обвинила врача.

– К сожалению, так бывает.

Фрида знала, что бывает, ее младший братик умер именно так, родители тоже решили использовать единственный шанс, но спасти мальчика не удалось…

На вопрос, где работает София Хантер, соседка изумленно ответила, что в библиотеке, словно все, кто живет на Библиотексгатан, имеют право работать только там.

Фрида еще не решила для себя, будет ли искать Хантер в библиотеке, но с соседкой поспешила распрощаться и отправилась по Библиотексгатан. Красная ковровая дорожка все же нашлась, но не посреди улицы, поскольку та не была пешеходной, а на тротуаре от Компансгатан до Сторгатан, основательно притоптанная при том, что пешеходы инстинктивно переходили на другую сторону улицы.

Но очарование деревенской улочки быстро рассеялось, Библиотексгатан вовсю старалась казаться если не столичной, то одной из центральных улиц, к Киркагатан она стала «как все», а у здания Ратуши и вовсе ничто не напоминало о двухэтажных деревянных домиках начала улицы. Фрида подумала, что уж в этом Эстерсунд похож на Стокгольм, бродя по улочкам Седермальма с домиками за деревянными крашеными заборами, трудно представить себе совсем недалекий блеск роскошных витрин Норрмальма или Эстермальма.