Текст книги "Вторая единственная (СИ)"

Автор книги: Ева Есени

Соавторы: Ляна Вечер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Глава 11

Всю ночь не спал – крутился, вертелся, думал. Две пачки сигарет скурил на нервах. У меня есть жена. Всё, что я чувствую, переживаю, связано только с ней, а не с сучкой Жанной. На неё вообще насрать. Я, может быть, первый раз в жизни влюбился по-настоящему! Я не понял этого из-за метки, которую свела бывшая. Я запутался, не знал, не понимал. Спасибо Тамаре, что помогла разобраться.

Но есть проблемка. Я такого наговорил лапочке – самому от себя стрёмно. Девочка меня выгнала и не факт, что простит. Вчера орал, что не люблю и не полюблю её никогда, а сегодня собираюсь объясниться в чувствах. Пошлёт меня лапа куда подальше… Ой, пошлёт!

Бреюсь у зеркала в ванной и мысленно репетирую речь. Говно одно. Банально, глупо и не от души. То есть от души, но я слишком волнуюсь.

Надеваю свежую рубашку, брюки со стрелками, туфли. Парфюм? Лишним не будет. Чо, как я? Смотрюсь в зеркало. Ну и рожа. Под глазами от недосыпа мешки, на щеках следы нервного бритья. Мной детей пугать можно. Красавчик что капец.

Выхожу из дома и иду в цветочную лавку. Я туда заранее позвонил – заказал шикарный букет. На коленях перед Дариной стоять буду, умолять простить идиота. Надеюсь, сработает.

Забираю цветы и направляюсь в МФЦ. Номера телефона Дари у меня нет, и это к лучшему. Я бы ещё ночью стал ей написывать и названивать. А это не то – надо лично. Глаза в глаза, так сказать. По телефону можно только рассыпаться в красивых словах. У меня другой план. Слова, конечно, будут, но немного. Я собираюсь работать языком несколько в другом направлении. Помню, как девочка стонала в прошлый раз.

Захожу в МФЦ, ищу нужный кабинет. Помню, лапа говорила, что работает здесь специалистом. Булками стоит шевелить активнее – время к обеду. Если лапа меня простит, утащу её к себе на обеденный перерыв. Только бы не послала…

О, вот же! Стою напротив двери с табличкой «Золотова Дарина Дмитриевна. Специалист». Расстёгиваю верхнюю пуговицу на рубашке, вдыхаю и толкаю дверь.

За столом сидит какая-то девка. На мою жену она совсем непохожа.

– Здравствуйте, – с улыбкой смотрит на букет. – Вы ко мне?

– К Дарине я, – выдыхаю набранный ещё в коридоре воздух.

– А-а-а, к Золотовой, – девка перестаёт улыбаться. – Она здесь больше не работает.

– Как так? – я в ступоре. – А табличка на двери?

– Не успели поменять, – девушка кривится. – Может, я могу помочь? – смотрит на меня как-то странно.

– Вряд ли… – рука с букетом сама собой опускается. – Поеду к ней домой, – не знаю зачем, но сообщаю о планах незнакомой бабе.

– Дарины нет дома, – хмыкает. – Она в Левенрос с нашим охранником Вовой укатила. На поезде.

Чего?! С тем самым Вовой, которого я по кухне гонял?! Охренеть дела! Мы с лапой только вчера поругались, а сегодня она уже уволилась, нашла себе другого мужика и свалила в другой мир! Перед глазами маячит красная шторка ярости.

– Убью говнюка… – рычу тихо и сжимаю в руке букет.

Выжатый из стеблей цветов сок капает на пол, а баба за столом вздыхает.

– Я, кажется, поняла, кто вы. Мне вас так жаль, – выдаёт с сочувствием. – Золотова, конечно, та ещё дрянь.

Эта человечка только что назвала мою жену дрянью? Бросаю букет на пол и, наступив на него, шагаю к девке. Она подскакивает со стула, пытается свалить, но я ловлю. Прижимаю недостаточно шуструю бабу к стене, держу за плечи и рычу ей в рожу.

– Как ты смеешь говорить такое про мою женщину?!

– Вы что?! Прекратите! Я охрану позову!

– Зови, – соглашаюсь холодно. – Но учти, я перегрызу тебе шею раньше, чем сюда зайдут, – демонстрирую козе острые волчьи клыки. – Спрошу ещё раз: как ты посмела назвать мою женщину дрянью?!

То, что моя жена уехала с каким-то гусём в Левенрос, этой коровы не касается. Никто не смеет говорить про Дарину плохо.

– Я-а-а… Она-а… – испуганно лопочет хамка. – Я из-за Тартарола так сказала… – признается и бледнеет.

У меня от этой информации звон в бубне. Из-за Тартарола?.. Чо, мать твою?!

Разжимаю пальцы, делаю символический шаг назад. А девка припечатывает ладонь к губам и смотрит на меня большими глазами.

– Объясни, – требую.

– Я не могу сказать, – мотает головой. – Я вообще не должна была об этом говорить.

– Тогда сдохни, – провожу языком по клыку и хищно смотрю на потенциальную жертву.

Время на раздумье вышло, и я отменяю символический шаг назад символическим шагом вперёд.

– Я скажу! Скажу! – верещит баба.

– Слушаю, – выдыхаю ей в лицо.

– Дарина сегодня взяла у меня половину порции Тартарола. Сказала, что для личных нужд. Вот я и подумала, что вы… Ну-у-у… Что она… Э-э-э… – мнётся, – хочет свести вашу метку, – дышит тяжело. – Это же очевидно, – оправдывается, надеясь сохранить жизнь.

Очевидно, что лапа собралась со мной развестись. Увольнение, Вова, Левенрос, Тартарол… Всё сходится. Твою ж мать!

– Знаешь, во сколько у них поезд? – едва сдерживаюсь, чтобы не сорвать злость на девке.

– В обед, кажется, – ползёт на рабочее место. – Но я не уверена.

А я уверен на все сто железобетонных процентов – мой поезд ещё не ушёл. Сначала догоню паровоз, который везёт мою жену в Левенрос, потом вырву ноги Вове, а после… Не знаю, что будет после. Меня кроет злостью так, что башка трещит.

Прихожу в себя уже в такси. Едем на вокзал дварфов. Вова, приготовься.

* * *

– Билет на поезд до Левенроса, – сую деньги в окно кассира.

– Все билеты проданы, билетов больше нет, – кассирша-дварф выдвигает наружу монетницу с моими купюрами.

– Значит, роди для меня этот чёртов билет!

Я и так в бешенстве, ещё эта кассирша нервы делает. Пофиг мне, что билетов нет! Надо!

– Не буяньте, мужчина, – тётка – тёртый калач, не струхнула. – Билеты проданы, мест нет.

– Денег хочешь? – сую руку в карман, достаю мятые купюры. – Забирай всё, только организуй мне место в поезде!

– Ничего не выйдет, – кассирша упирается рогом. – Даже если я разрешу вам сесть в поезд без билета, вы не успеете. Он уже отходит, – высовывается из окошка и показывает пальцем на паровоз.

Только тронулся – гудит, набирает скорость. Локомотив и два вагона. В одном из них сейчас моя лапочка и гусь Вова. Жить ему осталось недолго.

Дварфша прячется в свою будку, а я бегу к путям навстречу приближающемуся поезду. Торможу на перроне, жду. Поезд проплывает мимо меня, и я, цепляясь за поручень на торце последнего вагона, запрыгиваю на металлическую площадку. Полдела сделано, осталось попасть внутрь. Дверь здесь почему-то отсутствует. Площадка есть, а двери нет. Дварфы те ещё машиностроители.

Высовываюсь из-за угла, чтобы оценить расстояние до боковых дверей, и понимаю, что впереди жопа. На горизонте маячит чёрная дыра в пространстве – межмировая граница. И лучше бы мне оказаться внутри поезда, когда он будет её пересекать. Снаружи я могу не выдержать перегруза. Практики у меня не было, но наслышан.

На мандраже-кураже карабкаюсь на крышу поезда. Тут должны быть люки. Но люков нет – только сплошной метал на заклёпках. Грёбаные инженеры!

В нос бьёт нежный девичий аромат. Моя. Я сейчас прямо над женой – лежу, распластавшись на крыше разгоняющегося состава. И гусяра этот воняет. Его запах я тоже чувствую чётко.

Граница между мирами всё ближе, скорость поезда возрастает с каждой секундой. У меня не остаётся выбора. Бью кулаком по металлу, он гнётся. Хочу добить вмятину. Нет, надо ещё. И ещё… Пятый, шестой, седьмой. Костяшки в хлам.

Пробил! Вместе с деревянным потолком вагона. Но этого мало, я не пролезу. Голыми руками рву, ломаю ни хера не тонкий металлический корпус. Я не подозревал, что во мне столько силы. Или бешенства? Неважно. Ору и продолжаю рвать, ломать, крушить. Лапы воют от боли, но эта боль ничто по сравнению с желанием убивать, которое движет мной в эти минуты. Стимула сильнее у меня не было, даже когда я ехал с Жанной к Самвэллу.

За мгновения до встречи с границей я успеваю сделать дыру подходящего размера и оказываюсь внутри вагона. День добрый! Кому добрый, а кому и последний.

Встаю с колен, расправляю плечи. Руки по локоть в крови, рожу перекашивает от злости. Я бы предпочёл ослепнуть, но это так не работает. Реальность жёстко бьёт по волчьему самолюбию, из горла рвётся сдавленный рык. Моя лапа в красивом платье мятного цвета, в белоснежных кедах, а рядом с ней гусяра позорный. На столе следы романтического приёма алкоголя. Пьют они тут! Что празднуем, господа и дамы?

– Раж?! – лапочка в шоке. – Ты как тут?..

– Молчи! – рявкаю на жену, уничтожая взглядом Вову.

– Даря, что происходит? Как он здесь оказался? Почему он так смотрит на меня? – паникует гусь лапчатый.

Отвечаю по порядку: происходит трында, оказался я здесь как-то так, а смотрю без любви, потому что от гусятины у меня изжога.

– Со мной говори! – бью себя окровавленным кулаком в грудь. – Или обосрался?!

– Я… Я-а-а… Дарина!

Не понимает. Ладно, хрен с ним. Я дал гусю шанс сказать последнее слово, он им не воспользовался. Яблоко ему в жопу засуну и на стол. Стол накрыт уже.

– Раж, ты сдурел?! Не смей!

Девочка в панике пытается остановить оборот – хватает меня за руки, тянет на себя. Нет, дорогая, ничего не выйдет. Я уже в звериной ипостаси, шерсть дыбом. Сквозняк из дыры в потолке добавляет антуража – обрывки моей одежды под стук колёс поезда танцуют хороводы в воздухе.

Рычу на жену, скалю зубы, давая понять, что настроен крайне серьёзно и лучше ей не лезть в мужские дела. А теперь вернёмся к нашим гусям. Гоняю гада по вагону и офигеваю от его способностей. Первый раз вижу, чтобы человек бегал по стенам. Увлекательный марафон, но он заканчивается для упыря углом. Всё, Вовчик, ты допрыгался.

– Остановись, ненормальный! – жена хватает меня за холку двумя руками.

Мне встряхнуться разок – и лапа улетит на лавку, а я закончу начатое. Но что-то меня останавливает.

– Р-р-р-р! – угрожаю дрожащему гаду.

– Не трогай его! – кричит Дарина и тянет меня за холку. – Иначе я!.. Я забуду, что ты существуешь!

Слова лапочки выворачивают душу наизнанку. Она его защищает… Весь агрессивный запал сходит на нет. Хочется оказаться под полной луной и выть, выть, выть, пока чёртова мука, кромсающая мою душу, не утихнет.

Оборот.

Сижу на голой заднице на полу вагона, а под горлом стоит комок из несказанных слов. Но я не могу говорить. Только выть. Задрав голову, вою. Протяжно, долго, горько.

– Даря, срывай стоп-кран! – требует гусь.

А из угла не выходит, прилип к стенкам вагона. Обосрался.

– Замолчи ты! – бросает ему лапа и грохается рядом со мной на колени. – Раж, посмотри на меня, – обхватывает ладошками моё лицо, заглядывает в глаза. – Что случилось? Ты почему воешь? Тебе больно? Что, скажи?

И тут в этом полнейшем сюре, когда у меня в голове сплошное месиво, становится, очевидно – лапе на меня не плевать. Это как реанимация. Прямой массаж сердца, кислород и искусственное дыхание одновременно.

Глава 12

Я с ума с ним сойду! Свихнусь!

Надо же было додуматься догнать поезд, забраться на вагон и проломить крышу! Зачем?!Меня напугал до седых волос, Володю чуть не прикончил и ведёт себя как умалишённый.

– Раж, что случилось? – глажу зверя по щекам. – Объясни, умоляю!

Вместо ответа он бросает злой взгляд на моего напарника:

– Скройся… – цедит сквозь зубы. – Чтобы я тебя не видел! – орёт.

Владимиру два раза объяснять не надо: по стеночке он ползёт в конец вагона и юркает в тамбур. Вова мужик немаленький, но против разъярённого оборотня не пойдёт. И правильно. Я сама не знаю, чего ждать от волка.

Помогаю Раждэну встать, а у него все руки в порезах, в крови. Наделал дел…

– Я жду от тебя объяснений, – не прошу – требую.

– Что ты в нём нашла?.. – волк с психом плюёт на пол. – Был бы ещё мужик нормальный! Гусь!

– О чём ты?! – я вообще перестаю что-либо понимать.

– С работы уволилась и с этим… – кивает на дверь тамбура, – в другой мир рванула.

Такого отборного бреда я давно не слышала! Беру с лавки пакет документов и сую волку под нос:

– Я в командировке. И Володя тоже. Он мой охранник.

– Этого охранника самого охранять надо, – хмыкает зверь. – Погоди, что ты сказала? Командировка? – впивается глазами в строчки на конверте. – Но я был в МФЦ, в твоём кабинете. Мне сказали, что ты там больше не работаешь.

– Меня перевели в другой отдел. Я не уволилась, – хлопаю себя ладошкой по лбу.

Раж берёт паузу для переваривания информации. Хоть бы дошло до голожопого оборотня, каких глупостей натворил.

– Откуда мне было знать? – бурчит Раж.

Зачем разбираться, когда можно крушить, громить и убивать? Только кое-кто забыл, что вечера по собственной воле лишился права лезть в мою жизнь. Но ведь лезет! С ногами.

– Мы обо всём поговорили. Точнее, ты наговорил, – пытаюсь не показывать, что злюсь, но не получается. – Или забыл? Я вот не забыла.

Раж стоит молчит. И у него стоит. Ситуация для полена подходящая, ага. Самое время!

Раждэн замечает, куда я пытаюсь не смотреть.

– Ты капец красивая, когда злишься… – оправдывается.

– Прикройся, будь добр, – торопливо достаю с багажной полки плед.

Вид мускулистого привлекательного тела заводит с пол-оборота, ещё аппарат этот… Стараюсь дышать ровно, но воздуха не хватает и между ног жаркие влажные тропики. Крепче сжимаю бёдра и, прикусив губу, пережидаю адский приступ похоти.

– Лап… – мне на плечо ложится тяжёлая ладонь.

Ещё одна волна желания прошивает тело, я вздрагиваю. Не надо меня трогать! Не сейчас.

– Я-а… обработаю твои раны, – суечусь, достаю из сумки дорожную аптечку.

Убираю на край стола остатки нашего с Вовой пира и раскладываю всё для перевязки. Раж устраивается на лавке, а я сажусь напротив него. Мощная мужская рука ложится на столешницу. Волку надо по наглой моське врезать, а я лечить его собралась. Впрочем, как всегда. Не могу по-другому.

– Клеймо свела?

Вопрос зверя застаёт меня врасплох. И ещё и спросил так… вкрадчиво, с издёвкой.

– Откуда ты знаешь, что я собралась сводить клеймо? – поднимаю взгляд на Раждэна.

– Сорока на хвосте принесла, – вздёргивает бровь.

– Пусть тогда сорока тебе скажет, свела я клеймо или нет.

Мерный стук колёс, тяжёлое дыхание зверя и шелест моих мыслей. Железнодорожная симфония с трагической нотой. Такого концерта по пути в Левенрос я не ожидала.

– На вопрос ответь, – выдержав паузу, оборотень решает дожать.

– Знаешь, по своей воле я бы никогда за тебя не вышла, – отвечаю намёком.

– Это почему? – искренне недоумевает. – А-а, я понял: Вова тебя больше привлекает.

– Причём тут Вова? – промакиваю антисептиком раны зверя. – Дело в тебе. Ты бешенный.

– Взбесишься тут, – ворчит, – когда твоя жена укатила с другим мужиком на межмировом поезде, – снова заводит свою шарманку.

– Я тебе не жена, – очень хочется наорать на волка, но я держусь.

– Жена, – настаивает. – Если клеймо не свела, конечно.

Вот докопался! Будто шрам на моём бедре что-то значит. Это не волчья метка – просто жестокая традиция в чужом мире.

– Закроем тему, – выдыхаю. – Надоело.

Бессмысленная болтовня меня не интересует. Но Раж не собирается заканчивать:

– Клеймо не исчезло, потому что наш брак действителен. Тамара так сказала.

Бум-бум-бум! У меня в груди маленький сумасшедший молоточек, а перед глазами пляшут цветные круги. Тамара – человек с большим опытом в магической сфере. Я привыкла ей доверять.

– Ты обсуждал это с Тамарой? – хриплю – горло от волнения сдавило.

– Вчера. А ещё она сказала, что между тобой и мной рождается связь. Как между истинными.

– Но это невозможно, – не веря, мотаю головой. – Твоей парой была Жанна. Она единственная… – мысли путаются, не могу закончить фразу.

– Выходит, ты вторая единственная, – Раж улыбается.

Надо же, как быстро поменял мнение! Вчера за лицо меня хватал, орал, что мы можем только трахаться без обязательств, и от других женщин ради меня он отказаться не собирается. А сегодня я жена. Его вторая единственная. И лыба, блин, до ушей. Очень замечательно. Нет!

– Я свела клеймо. Забудь об этом.

У зверя желваки ходят и глаза наливаются кровью. Он с корнем выдирает прикрученный к полу стол, опустошая пространство между нами. Я пищу, пытаясь отбиться от взбесившегося в очередной раз оборотня. Но ему фиолетово – под юбку лезет. Шершавые горячие ладони трогают мои бёдра, а внизу живота сжимаются раскалённые пружинки.

– Лапа, я только посмотрю… Только посмотрю, – твердит Раж.

– Отстань! Уйди!

Бесполезно! Волк силой разводит мои ноги, и на его губах появляется плотоядная улыбка. А я вся полыхаю от стыда, возбуждения и желания. Господи-и-и…

Раждэн стоит на коленях и разглядывает меня между ног. Снова. Как в тот раз в Пятом королевстве. Предвкушение сладких ощущений, здравствуйте.

– Не свела, – довольно заключает оборотень.

– Сведу! – дышу часто. – Сведу его, кляну-у…

Моё слово органично превращается в стон. Крупные мужские пальцы ловко ныряют мне в трусики и делают что-то такое, отчего я почти теряю сознание.

Но быстро прихожу в чувства. Вова! Вернулся в вагон.

Отпихиваю от себя наглого зверя, поправляю платье. Лицо горит, между ног горит…

– Тебе какого хрена тут надо, утырок?! – Раж в ярости.

Володя или храброй воды выпил, или просто собрался в кучу и решил проявить мужество. Смотрит на зверя без страха, и не скажешь, что десять минут назад сбежал в ужасе.

– В соседнем вагоне нет мест, а стоя ехать нельзя, – спокойно объясняет. – Нравится тебе это или нет, но я еду с вами.

Глухой рык – и бешеный зверь делает первый шаг к трагедии.

– Даже не думай! – ловлю Раждэна за руку. – Не усугубляй, – шепчу настойчиво.

Честно говоря, не думала, что это сработает, но сработало. От души матюгнувшись, оборотень занимает место рядом со мной. Хочется верить, что все в этом поезде останутся живы в ближайшие десять часов.

* * *

До станции «Левенрос» остаются считанные десятки метров. За окном мелькают сосновый бор и приземистые домики из камня. Многочасовая дорога прошла почти в полном молчании. Вова ни слова не проронил, а мы с оборотнем перекинулись несколькими фразами и всё. Было о чём подумать. Особенно мне.

Тамара не стала бы просто так встречаться с Ражем и болтать впустую она тоже не станет. Почему ветеринарша мне ничего не сказала о брачном клейме? Муж… Связь парная… Совершенно непонятно, что с этим делать.

Приехали – поезд останавливается. Из соседнего вагона выходят пассажиры, и мне пора. Надо отвезти документы получателю. Вова, естественно, идёт со мной, а вот Раж… Даже не знаю.

– Меня не будет несколько часов, – достаю из сумки карту, поглядываю на волка. – Чем думаешь заняться?

– С тобой пойду, – вопреки моему настрою заявляет зверь. – Этот вон… – кивает на стоящего у двери Володю. – Походу, гусь решил к тебе присоседиться.

– Вова не присоседиться решил, а поработать, – объясняю, глядя в карту. – Мы доставим конверт по адресу и вернёмся, – поднимаю взгляд. – Поезд через два часа, ты поедешь с нами.

– Рад, что ты у меня самостоятельная девочка, – ухмыльнувшись, Раж снова переводит взгляд на Вову, – но я не отпущу тебя с ним одну.

Начинается. Этот самоуверенный зверюга решил, что если мы по воле случая женаты, то он имеет право на всё. Не на ту нарвался.

– Я сама решу с кем и куда мне идти, – заявляю твёрдо.

– Лапа, не начинай, – рычит волк.

– А ты не мешай мне работать, – нервно складываю карту.

Зверь, конечно, не собирается молчать, но сказать ничего не успевает. Дверь открывается, и в вагон заходят дварфы. Трое низкорослых бородатых мужчин в форме, похожей на полицейскую. Один из них выдувает из трубочки дротик, который метко попадает Раждэну в шею. Оборотень с грохотом валится на пол.

– Раж! – трясу волка за плечи, а он не реагирует. – Вы что творите?! – поворачиваюсь к дварфам. – С ума сошли?!

– Нам поступил сигнал, что в вагоне межмирового поезда оборотень пытался убить сотрудников МФЦ, – спокойно объясняет бородатый. – И нанёс материальный ущерб, – поднимает голову, смотрит на дыру в потолке. – Парни, зафиксируйте.

Похоже, в дротике было снотворное. Зверь спит. А я, кажется, знаю, как блюстители порядка здесь оказались.

– Вова, ты ничего не хочешь мне объяснить? – шагаю к напарнику.

– Что? Я действовал по протоколу, – он только плечами пожимает. – Этот псих напал на нас.

Вова послал межмировой сигнал в полицию Левенроса. Я должна была догадаться, что Володя так сделает, но всё мои мысли заняло брачное клеймо. Будь оно неладно!

– Эй-эй! Перестаньте! – бегу к Ражу и дварфам.

Пока я говорила с напарником, бородатые очертили оборотня мелом. Так делают в полиции Левенроса, когда хотят переместить обездвиженного преступника из точки «А» в точку «Б».

– Мисс, не мешайте правосудию, – дварф преграждает мне путь. – А то мы и вас в каталажку определим.

Пикнуть не успеваю, а низкорослые мужики исчезают вместе с моим волком.

– Ну, вот и всё, – подытоживает Вова, – можно идти работать.

Я в бешенстве! И больше всего бесит, что Вове ничего не предъявишь. Он на работе и действовал по протоколу. Но есть по закону, а есть по-человечески… Р-р-р!

– Иди работай, – нервно достаю из рюкзака пакет с документами, карту и отдаю Володе.

– А ты? – он растеряно таращит глаза.

– Я иду вытаскивать Ража из каталажки, – выдыхаю с раздражением.

– Серьёзно? – Вова в недоумении, поверить не может. – Оборотень чуть не убил нас, разнёс вагон, а ты побежишь к нему?

– Да, – отвечаю твёрдо.

Не брошу же я мужа, – добавляю про себя, и вздрагиваю от этой мысли. Я считаю Раждэна мужем? Ох…

– Приди в себя! – напарник повышает голос. – Нам домой через два часа! Ты опоздаешь на поезд!

– Плевать, – обхожу Володю и выхожу из вагона.

На перроне пусто. Почти. На лавке скучает дварф. Увидев меня, бородатый дяденька оживляется.

– Мисс, вам такси не нужно?! – встаёт.

– Нужно, – киваю. – До полицейского участка.

– Домчу с ветерком! – радуется.

Пара минут – и я уже еду с водителем-дварфом на раздолбаной колымаге по гравийной дороге спасать Ража. Только бы получилось. Я в законах Левенроса не разбираюсь и не знаю, отпустят буйного зверя или без суда не обойтись.

Через сорок минут в пути становится совершенно очевидно, что домой я сегодня не вернусь. Час двадцать до отправления поезда, а я ещё не добралась до полиции, и потом обратно на вокзал надо. Если Раждэна вообще отпустят. Я уверена только в одном – из Левенроса без него не уеду.

– Приехали. Оплачивайте, – требует дварф.

Отдаю ему деньги из командировочных и выхожу из машины.

Полицейский участок – неприметное одноэтажное кирпичное здание, стоит посреди леса. Мне сюда.

– Добрый день, – обращаюсь к дежурному полицейскому в холле. – Не могли бы вы мне помочь?

Мужчина в форме принюхивается и одаривает меня брезгливым взглядом. Всё понятно – он оборотень. Волки Левенроса с пренебрежением относятся к людям. Для меня не сюрприз.

– Чего тебе? – невежливо спрашивает дежурный.

– Дело в том, что моего му-у-у… – не могу заставить себя сказать это.

– Хватит мычать, объясни нормально, – требует оборотень.

Сейчас, да. Я скажу это. Должна сказать.

– Моего… м-м-мужа задержали, – вытираю потные ладошки о платье. – Он у вас в участке.

– Имя, – волк открывает тетрадку.

– Раждэн, – говорю, а голос дрожит.

– Есть такой, – полицейский находит Ража в списке.

– Очень замечательно, – обмахиваюсь пятернёй как веером – жарковато тут у них. – Скажите, когда его отпустят?

– Лет через пять, – холодно бросает волк и закрывает тетрадь. – Нападение на сотрудников МФЦ и порча имущества – не меньше пяти лет работ в исправительной стае.

– Послушайте, я была в том вагоне. Я одна из сотрудников МФЦ. Минуточку… – роюсь в рюкзаке, ищу документы. – Вот возьмите, – отдаю волку удостоверение.

– Золотова? – читает фамилию и поднимает на меня глаза.

– Да, это я. Раждэн не собирался никого убивать, он… – кусаю губы, пытаясь придумать – что он. – Он просто ревнивый. Это наши личные дела, понимаете?

– Старейшины в суде разберутся, – оборотень непреклонен.

– Войдите в положение, прошу вас, – умоляю полицейского. – Мы прибыли из другого мира, нам нужно вернуться домой.

– Не мои проблемы, – фыркает волк.

– Тогда позовите начальство, – я не собираюсь сдаваться.

– Пошла вон, – равнодушно бросает дежурный.

То есть я сейчас распиналась, выдавливала из себя «муж», чуть инфаркт не схватила, и всё зря?! Да я его!.. Я ему!..

– Я сяду на порог и с места не сдвинусь, пока вы не отпустите моего мужа! – кричу в сердцах.

– Садись, чо! – хохочет наглый оборотень.

Сказано – сделано. Сажусь на порог полицейского участка. Не уйду отсюда, пока Раждэна не отпустят.