Текст книги "Попаданка с квартирой приключений не ищет (СИ)"

Автор книги: Ева Добринская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

– Ага. Успокоил. Спасибо. Честно! – я прижала руки к груди, глядя покаянно на Анта. – Антамар, пожалуйста! Что дальше?

– Дальше? – Ант потер в задумчивости лоб.

– Дело в том, что портальная магия существует, но маги-порталисты – сами по себе очень редкое явление. У нас в королевстве не было, а на юге был. Зато у нас в сокровищнице хранились очень редкие портальные артефакты: несколько для перемещений по Миру и один очень редкий, позволяющий перемещаться между мирами. Для него нужны метки прибытия. Когда мы через портал южан попали на Землю, Марк сумел отправить метку за пределы лагеря, в котором держали Эдора.

Ант перевел дух и продолжил:

– В общем после возвращения, потеряв брата и Айю, я был на грани, меня держали Маркас, вторая привязка его кровью и Арсан.

Продолжая рассказ, Ант выглядел бесстрастным, но я видела тревожные взгляды, которые на него, перестав веселиться за мой счет, бросал Марк. Так родители смотрят на детей, попавших в неприятности.

– Полгода назад мы с Марком и Арсаном воспользовались межмировым портальным артефактом и втроем перешли на Землю.

Глава 13

Взгляд в прошлое 2. Ева. Смерть Мирона

Я всегда знала, что мужчины – очень странные существа.

Как муж мог оставить беременную жену ради сомнительной идеи безопасного королевства? Как им троим – королю, соправителю и наследнику – пришло в голову оставить королевство? И, мне кажется, не на один день.

Я этого не понимаю так же, как не понимала, почему Мирон, имея семью – жену и двоих детей – мотался по горячим точкам.

* * *

Насколько я любила Мирона, наверное, настолько же его и ненавидела, вернее, ненавидела его службу и его командировки.

Когда познакомилась с ним, а потом и вышла замуж, я понимала, что предстоит жизнь с военным. И знакомство с ним в Бресте – очень далеко от Москвы – было тому свидетельством. Просто на момент знакомства и даже на момент замужества не понимала, что военный военному рознь. Я только читала и слышала, что семьи военных скитаются по гарнизонам, в общем, живут там, куда занесет мужа служба.

Как раз таки это не пугало. У меня самой семья была абсолютно цивильная, но – как говаривал папа: «У нас семейка – жопа к лавке не примерзнет» – с детства, сколько себя помнила, мы все время куда-то переезжали.

Сначала жили в Алма-Ата. Я там и родилась. Потом в какой-то момент родители исчезли, а я осталась с бабушкой. Потом родители перевезли меня в городок среди голой, ровной, как стол, степи – «почтовый ящик» от Средмаша. Там я пошла в школу.

Потом исчезла мама, слала телеграммы, сообщая, что скоро приедет. Отец чуть ли не по потолку бегал и непонятно на что ругался: «Скоро – понятие растяжимое». Повзрослев, поняла, что так бесило отца. Действительно, когда ждешь, скоро – понятие растяжимое. Вместо очередной телеграммы появилась мама.

Родители погрузили весь наш скарб в контейнер, меня оставили дома одну – впервые – и поехали следом за машиной, которую вела почему-то постоянно пьяная казашка. Мама рассказывала, что грузовую машину по степному бездорожью, по едва видимой колее мотало так, что дверцы контейнера периодически распахивались, грозя вывалить вещи на дорогу. Отцу приходилось обгонять грузовик, рискуя засесть в солончаках, чтобы остановить пьянчужку, запереть контейнер и ехать дальше. В общем родители натерпелись, пока доехали до Фрунзе, чтобы сдать контейнер на железнодорожной станции и отправить по месту нового жительства.

Через несколько дней родители вернулись, погрузили остатки вещей в наш «Москвич», и вслед за вещами мы отправились через полстраны в Калугу.

Еще через пару лет переехали в подмосковный Пущин. Там я и окончила школу. Потом маме предложили работу в Москве. Сначала она ездила каждый день на работу из Пущина, но, ясное дело, это было утомительно. И опять вся семья перебралась. На этот раз в Москву.

Родители совершали все переезды с каким-то тихим азартом. Меня никогда не спрашивали: может, мне жаль оставлять насиженное место, школу, класс, подруг. Хотя я погрешила бы против истины, если бы сказала, что жалею о предыдущем месте жительства. Моя первая и самая любимая подруга осталась в «почтовом ящике», но кто меня – восьмилетнюю – спрашивал, чего я хочу.

И нельзя сказать, что я очень остро переживала разлуку, но, тем не менее, в новых местах проживания таких закадычных подруг уже не было, поэтому я переезжала в новые края с полным пофигизмом. С Ленкой я подружилась в последней школе уже в Москве, но сроднились мы с ней только после окончания института, когда она попала в сложную ситуацию, и я помогла ей выбраться.

Так что связывая свою жизнь с Мироном, я готова была ехать хоть к черту на кулички. Но кочевать не пришлось. Мирон привез меня в Москву и поселил в своей роскошной квартире, доставшейся ему от деда, на Фрунзенской набережной в генеральском доме. У него часто менялось место службы. Называлось это командировками, иногда они были длительными. Только Мирон меня с собой никогда не звал.

И ненавидела эти командировки я еще и потому, что с его отъездом моя жизнь делилась надвое: на обычную дневную, когда я проживала день с детьми, со своим фрилансом, домашними делами и прочими хлопотами, и на ночную, когда мне снились командировки Мирона. Иногда это были пугающие сны. Объяснить, почему эти сны мне снятся, даже себе было невозможно, поэтому я никому об этом не рассказывала. Хранила в тайне и от Мирона.

Вернувшегося Мирона я не встречала упреками: «Тебе обязательно было выходить из машины?» Или: «Какого черта ты полез на эту пальму?» Смерть Мирона я тоже видела во сне. Просто не поверила.

* * *

Весть о гибели Мирона не сразу проросла во мне. Сначала мне позвонили. Потом подъехали его сослуживцы. Я собрала на стол, угостила. Помянули. Все делала на автомате. Сама же замерла внутри. И про себя, а иногда вслух только повторяла: «Не может быть! Этого не может быть!»

Хоронили в закрытом гробу. И, как я ни уговаривала и ни убеждала, что нервы у меня крепкие, меня не послушали и увидеть его не дали.

Я даже высказала, что, может, это и не он, пока не увижу, не поверю.

– Он это, Евдокия Алексеевна. Без сомнения, это – он, голубушка, поверьте! – бубнил важный генерал, имени которого я не запомнила.

Похороны, всю официальную часть и общественные поминки я просмотрела как документальное кино. Слез не было. Говорить я не могла. Есть-пить тоже.

А потом я пришла домой, сгрузила тете Тане сумку еды, оставшейся с поминок, которую привезли вместе со мной и занесли в квартиру. Проводила ее. Это был первый раз, когда я попросила тетю Таню посидеть с детьми. Передо мной стоял вопрос, как объяснить детям, что папа больше не придет. Как это объяснить самой себе?!

Лето только начиналось, но было не по времени очень жарко. Спали мы с открытыми окнам в спальнях и открытой балконной дверью в гостиной.

Ночи были короткими и светлыми, почти как в Питере. За окнами в густом теплом воздухе захлебывались бесконечными высвистами соловьи.

И вот эти соловьиные трели пробили мою броню. Меня скрючило от боли, рванувшей в этот пролом. Слез не было. Я просто утробно, надсадно выла, уткнувшись в одну подушку и накрывшись второй, чтобы меня не услышали дети. С трудом поднялась с кровати, по стенке выбралась из спальни. Разогнуться от разрывающей боли я не могла. И не сразу поняла, что боль рвет не только душу, но и живот жжет словно раскаленным железом. А потом по ногам что-то потекло.

Удивление и шок были настолько сильными, что я даже выть перестала. Глядя на щедрые капли крови на полу, я поняла, что беременна. Мирон уехал два месяца назад, значит срок был больше девяти недель. Как-то организм меня обманул, потому что месячные приходили по срокам.

Была мысль лечь и умереть от потери крови, но мои любимые крохи… На кого я их оставлю?!

Я еле добрела до двери соседней квартиры, опять же, по стеночке, вернулась с соседкой к себе и вызвала скорую. И оставила спящих Китти и Тимку на тетю Таню.

* * *

Такое забыть невозможно.

И рассказ Анта о смерти жены в родах снова всколыхнул мою память. Я едва сдерживала слезы, а потом меня пробило на шутки. Интересно, долго ли я выдержу такие эмоциональные качели. А ситуация их раскачивает и раскачивает.

Кстати, мы так и не добрались до момента, зачем же нужна моя квартира. Ладно уж потерплю. Пусть рассказывают, как считают нужным.

Глава 14

День пятый. Мой маленький бунт

Конечно, пусть рассказывают, как считают нужным, только вот…

– Доброе утро, господа! Не пора ли нам поспать хоть немного?

За окном уже брезжил рассвет.

* * *

Я проспала почти до полудня.

Меня разбудило шевеление и покряхтывание рядом. Я повернулась на левый бок. Рядом со мной, лежа на животике, пытаясь ползти, возилась наша кроха.

Боже, какое счастье просыпаться и видеть беззубую улыбку ребенка.

Перед сном я забрала малышку к себе в спальню. Один край кровати мы отгородили спинками стульев, собранных со всей квартиры, на другой край легла сама, детку уложила рядом. Она дала мне выспаться. Не думаю, что специально старалась, но у нее получилось не разбудить меня раньше. Я погладила ребенка по спинке. Значит, ей около четырех месяцев, я напрягла память и не смогла вспомнить, что мои уже умели делать к этому возрасту. Помню, что Китти начала рано сама переворачиваться. А рано – это когда? Сколько месяцев ей было? Вот, убей бог, не помню.

Я гладила кроху по спинке и думала, что, если бы она была котенком или щенком, то в этом возрасте уже бодро бегала бы. Погладила по головке, перебрала пальцами мягкие волосики на маковке, заговорила с ней все о том же:

– Подрастешь, будешь перекидываться в кошечку. Будешь ловкой, быстрой. Все будет, маленькая.

Лапушка снова заулыбалась на звуки моего голоса. «А почему я решила, что улыбка крохи беззубая?» Я присмотрелась. И вовсе не беззубая, полный набор передних едва выступающих мелких зубиков с чуть выделяющимися клычками.

– Да ты у нас зубастенькая!

Пока я вглядывалась в улыбку детки, она покрылась уже знакомой дымкой и превратилась в толстенького плюшевого котенка размером больше, чем взрослая земная кошка.

Я обалдела. А милота выбралась из одежек и, топая толстенькими короткими лапами, заваливаясь с боку на бок и поднимаясь, двигалась ко мне.

Я перехватила котенка под мокрое пузико, бросила взгляд на одежки на кровати: где-то там полный подгузник.

Забыв, что не одета, как должно, в тонкой шелковой пижаме, состоящей из коротких шортов и короткого топа на тонких бретельках, я помчалась на кухню, где по звукам определила какую-то жизнь.

Шок – это по-нашему. Я в шоке от малышки, мужики в шоке от меня, от моих голых коленок, от свободно колышущейся груди и сосков, просвечивающихся сквозь тонкую ткань топа. До меня не сразу дошло от чего вся компания в ступоре. Ну, кроме Арсана. Женские прелести в его возрасте еще не впечатляют. Хотя, он тоже слегка удивился: должно быть, тому, что прилично, а что не прилично, уже хорошо обучен.

Но пока мысли о приличиях скользнули по краю сознания и пропали. Я возбужденно показывала малышку компании.

– Мэтр Бернс, это нормально? Когда происходит оборот у детишек оборотней?

Бернс удивленно смотрел на котенка в моих руках.

– Года в три-четыре.

– Что? Какие годы? Ей четырех месяцев нет, если вы помните! Это опасно для ребенка?

– Я не знаю, – заикаясь пробормотал Бернс.

– А кто знает? Антамар? Маркас?

Я требовала помощи.

– Леди, – неуверенным голосом спросил Бернс, – как получилось, что она обратилась? Расскажите, пожалуйста, все, как это произошло, подробно.

Я на мгновение задумалась, а потом изложила все от моего пробуждения до обращения малышки.

– Леди, вы сами убедили ее обратиться.

– Я знал! – воскликнул Марк.

– Что-о? Я ее убедила? Как?

– Ева, ты – маг. Не знаю, какой, но тебя послушалась магия. Ты хотела, чтобы малышке было удобно. Ну и вот…

– Да, леди, это наиболее вероятное и разумное объяснение, – поддержал Марка Бернс.

Тут вмешался опомнившийся Ант.

– Сложность в том, что дети, обратившись первый раз, не могут вернуть человеческий облик сами, а слишком долго им быть в животной ипостаси нельзя, они могут застрять навсегда. То есть это будет животное с сознанием маленького ребенка, пока сознание зверя полностью не заместит сознание человека. Обычно им помогают взрослые, убеждают и подсказывают, как вернуться, и очень редко детям удается перекинуться обратно самостоятельно.

– Как ее убедить вернуться обратно? Она же совсем маленькая. Что она понимает? – я волновалась и уже начинала паниковать.

– Леди, так же, как вы убедили ее обратиться, – уже совсем спокойно посоветовал Бернс.

Тут вставил свои пять копеек Арсан:

– А, может, пусть побудет котенком. Она такая хорошенькая, не то что этот непонятный младенец. Я мог бы с ней играть.

Тут я успокоилась, и мозги встали на место.

– Ну уж нет, Ваше Высочество! Арсанчик, ты только подумай, по всему дому будут кучки и лужи и не только на полу. Ты будешь за ней убирать?

– Почему я? – испугался Арсан.

– Ну не я же. Это ты хочешь с ней поиграть. А я лучше подгузники буду менять.

Мужчины рассмеялись, глядя на растерянного и расстроенного Арсана.

– Господа, а что у нас на завтрак?

Повисла напряженная тишина.

– Ева, – откашлялся и заговорил Марк, – тебе нужно одеться.

– Ой, – я бочком, чтобы не демонстрировать свой тыл в полупрозрачной пижаме, отправилась на выход из кухни.

Я влетела в спальню, не выпуская котенка из рук, схватила халат и закрылась в ванной.

«Позорище! Полуголая перед кучей мужиков! Блин! Ну, ничего. И я переживу, и они переживут. Не все же мне одной в шоке все время находиться».

Уложила котенка на стиралку.

– Ну что, крохотулечка, котенком будем купаться или ребенком?

Я, придерживая кошечку одной рукой, включила воду и начала подстраивать температуру.

– Ну, рыбонька, будем купашки, да? Давай, лучше девочку искупаем?

– Мя-ааа, – бархатистое, хрипловатое и недовольное мне было в ответ.

А потом вместо котенка появилась девочка.

– Ха, вот, это правильно, лапонька! Ребеночком купаться сподручнее.

«Блин, какая магия? Я же ровным счетом ничего не сделала и не почувствовала. Я же просто разговаривала, но логика подталкивает поверить в магию, потому что детка четырех месяцев отроду вряд ли понимает, о чем я тут ей ворковала».

Устроив малышку в тазу, стремительно вделась в халат.

После купания, одевашек и кормления детку снова отправила в объятия кресел в гостиной. Где она сразу и уснула.

Я переоделась в нормальную одежду, то есть в юбку и блузку. Кто их знает – трепетных местных – как они на брюки отреагируют.

Местные реагируют. Наверное, Ант – большой поклонник сисек, потому что уже который раз поймала его взгляд, прилипший к моей груди. Ну, а что? Я ни при чем. Блузка непрозрачная, бюстгальтер, грудь, несмотря на возраст, сохранила форму и не свисает до пояса. Все прилично. Так что это его личные предпочтения.

Маркас поставил передо мной тарелку с быстрой овсянкой.

Рядом сидел Арсан над размазанной по тарелке кашей. То есть пока я занималась с малышкой, он так и не успел с ней расправиться.

– Арсан, не любишь кашу?

Он поморщился.

– А так?

Я поднялась с табурета, достала из шкафчика две пластиковые банки. Из одной зачерпнула и растрясла в кашу две столовых ложки кукурузных хлопьев, а из другой так же редкими каплями высыпала столовую ложку шоколадных чипсов. Он тут же начал выбирать и пробовать.

– Э-ээ, нет. Арсанчик, делаешь вот так.

Я отняла у него ложку, зачерпнула кашу, пару хлопьев и шоколадную капельку.

– Ну-ка. Ам!

И загрузила ему ложку в рот.

– Годится?

Мальчик покатал содержимое ложки во рту и улыбнулся.

Я вернула ему ложку. Конечно, каша уже остыла, но ее и не обязательно есть горячей – лишь бы вкусно было ребенку.

В свою кашу я добавила ложку меда, и не спеша съела.

– А почему мне без меда?

– Потому что я не знаю, вдруг у тебя аллергия на мед. Мы это выясним отдельно.

Мужчины молча наблюдали за мной и Арсаном.

Масркас подсунул мне чашку с кофе. Он мне его сварил с гвоздикой, как я раньше любила. Сто лет уже не пила нормальный кофе. Вот так, напоминание о моих прежних привычках избавляло меня от сомнений в том, что Марк – это и на самом деле Мирон.

– Спасибо Маркас. Кофе замечательный. Господа, и долго вы пробыли на Земле?

Я посмотрела по очереди на Марка и Анта.

– Так почти полгода, леди, – вместо мужчин ответил Арсан.

Я улыбнулась ему.

– А вы посещали театры?

Лица у Марка и Анта вытянулись от удивления. Я помнила, что Мирон не был театралом, но мало ли.

– Ева, а почему вас интересует посещение театра? – несколько недовольно, чуя подвох, спросил Ант.

Я проигнорировала его недовольство и спокойно ответила:

– Почему театр? А потому что наше совместное пребывание в моем доме напоминает мне малобюджетную пьесу без смены декораций. Вы как хотите, а я пойду погуляю.

Ант и Марк вскинулись. Я остановила их движением ладони.

– Я не пойду на улицу. Я пойду в сад. Кто со мной? – я глянула на Арсана, почти уверенная, что мальчик захочет составить мне компанию.

И не ошиблась. Арсан уже доел всю кашу и с надеждой смотрел на меня. Ему тоже надоело сидеть на одном месте.

– Ну-уу, – протянул Маркас и переглянулся с Антом. – Думаю, мы можем составить тебе компанию.

* * *

Мое желание погулять было неожиданностью не только для мужчин, но и для меня самой – убежденной домоседки. Хотя, давно не бывая на даче или в походах, я соскучилась по свободному ветерку, играющему волосами и приносящему запахи земли, влаги и прелой листвы. Ага, навоза и соломы с соседних дворов. Но, во-первых, сегодня был ветерок с полей, а, во-вторых, когда надоедает дышать безжизненным воздухом квартиры, хорош и легкий запах навоза.

Жаль, что мы уже позавтракали. В следующий раз нужно устроить пикник.

Под моим руководством Маркас достал из стенного шкафа небольшой ковер в скатке, Бернсу вручила подстилку, одеяльце для малышки и сумку с бутылочками, подгузником и салфетками, Ант и Арсан собрали кучу подушек со всех диванов, а я с малышкой на руках прихватила большой мужской зонт, аккуратно спустилась по лесенке и вышла в сад. Следуя своей паранойе, дверь в квартиру закрывать не разрешила.

Устраивались у каменного заборчика с видом на долину с полями.

Только подумала о соседях и стала озираться, как меня успокоил Ант:

– Я накинул морок. Нас не видят и не слышат.

Блин, какая удобная штука магия.

Малышку уложила и прикрыла от неяркого и нежаркого солнца раскрытым зонтом.

Обложилась подушками. Мой маленький бунт увенчался успехом.

– Я вас слушаю, господа. И чем же вы занимались почти полгода на Земле, если не посещали театры?

* * *

Теперь рассказывал Марк.

– Метка, которую я бросил во время спасения Эдора, оказалась между лагерем наемников и деревней местных аборигенов. Когда мы, дождавшись вечера, зашли в деревню, на нас обращали внимание не больше, чем на других туристов. Местным безразлично, кто ты, – наемник или турист – если ты белый, потому что мы оказались в Африке, на границе национальных парков в Гамбии.

– Все это мы узнали позже, пока из Гамбии добирались в Дакар. Я надеялся, что за тридцать лет не все связи утеряны, надеялся, потому что когда-то они были. И я не ошибся. Нашелся человек, которого я знал тридцать лет назад.

– Это там ты лез на пальму, чтобы зацепить антенну рации?

– Да, там в низинах, на границе Гамбии и Сенегала рация не добивала до базы… Что-о-о? А ты откуда знаешь?

– А я видела, – и добавила с издевкой: – Магия.

Я снова испытала удовлетворение от вида шокированных мужчин. Хорошая компания подобралась – мы постоянно в шоке друг от друга.

– И что дальше?

– О! Леди Ева, можно я потом вам расскажу? Мы столько удивительного видели!

Я обняла Арсана. «Боже, какой он хрупкий». Честно говоря, я полагала, что Арсан захочет побегать, может, полазать по деревьям, но он снова прилепился ко мне.

– Можно, – улыбнулась в его поднятое ко мне личико.

– Арсанчик, потом, – прервал наш междусобойчик Марк.

Ант просто смотрела на мои обнимашки с Арсаном. По его лицу непонятно было, как он к этому относится, поэтому я убрала руку с плечика Арсана и немного отстранилась, сделала вид, что поправляю одеяльце на малышке.

Марк продолжил.

– Мы могли позвонить моему брату прямо в дороге по спутниковому телефону, но я не помнил номер. В Дакаре мы дорвались до интернета. В мою бытность на Земле я по службе пользовался компьютерами и интернетом, но и то, и другое тогда было совсем другим, не столь совершенным и глобальным. Я нашел в сети брата. К счастью, он еще жив, – Марк глянул на меня.

– Я знаю.

– В общем, оказалось, что нам проще сначала наведаться в Англию, а оттуда нас переправят в Россию. Брат перевел мне деньги, и мы полетели в Лондон.

– То есть он сразу поверил, что ты – это ты?

– Не совсем сразу, но нам есть что сказать друг другу. Кое-что, о чем не знает никто, кроме нас двоих.

– Ты меня заинтриговал. Буду тебя «колоть», иначе умру от любопытства.

Я привычно сидела в позе полу-лотоса, обернув колени юбкой и опираясь спиной на подушку. Марк покрутился, растянулся во весь рост так, что ноги оказались за пределами небольшого ковра, и уложил голову мне на колени. Я лениво подумала: «Наглец», – но сгонять не стала как нахального кота. Появился вопрос.

– Марк, прости, перебью. Ты ведь тоже оборотень?

Я решила для себя, говоря «человек», не акцентировать каждый раз, что по сути он оборотень, а не человек, и пытаться все время заменить слово «оборотень» на «волшебное существо». Нечего себе и другим голову морочить. Человек, и точка! Временами немножко не человек. Ну и что, если иногда в кошака или еще какое животное превращается. У каждого свои недостатки (или достоинства?). И не надо в это все время носом тыкать. К тому же, говоря «человек», я не подразумеваю человека как биологический вид, а, скорее, как разумного гуманоида.

– Да, моя радость, я тоже оборотень. – он издал низкое горловое мурчание.

– Кота Антамара я нашла в инете. Он больше всего похож на здоровенного манула. А ты, Марк?

– Я больше всего похож на ирбиса. Хочешь мы станем котиками?

Я не собиралась заигрывать с их зверями. Я понимаю, котики – это так мило, но… Я прекрасно осознавала, что, почесывая и поглаживая котов, опосредованно буду поглаживать и почесывать вот этих самых мужчин, глядящих на меня сейчас в ожидании ответа. Они ждут, что я переступлю границы их личного пространства? А что тогда им помешает нарушить границы моего личного пространства? Не говоря о том, что это уже будет выглядеть чистой зоофилией. Нет уж, увольте! На это широты моих взглядов, определенно, не хватит. Мне бы с мужиками разобраться.

– Нет, господа, спасибо за предложение, но нет.

– А я тоже манул, только маленький, – муркнул Арсан.

Я-то руку с его плеча убрала, но он сам привалился к моему боку и держал меня за локоть.

Я засмеялась и почесала мальчика за ушком.

– Ты ж мой котенька!

– Я тоже так хочу, – опять муркнул Марк.

Я посмотрела на Анта, судя по его взгляду, он тоже так хотел. Ант не отвел глаза, а потом подвинулся ближе, чуть потеснил Арсана, взял мою руку и на несколько секунд припал губами к тыльной стороне кисти.

Я рассмеялась и не могла остановиться.

Мы совсем забыли о Бернсе. Но он сам напомнил мне о себе. Видимо, понял, что мой смех уже слегка истеричный, и как-то успокоил меня.

– Спасибо, мэтр Бернс, – я глянула на него с благодарностью.

Мне плевать, что он, возможно, влияет на меня ментально. В конце концов, когда доктора пользуют пациентов, тоже не слишком с ними миндальничают, делают, что считают нужным. Я потом с ним поговорю, и попытаюсь установить границы вмешательства. Во всяком случае, пока он ничего плохого мне не делал.

– Марк, прости, я тебя перебила. Кстати, а как же документы? Как вы летели без документов?

– Почему без документов? Мой человек сделал нам удостоверения по линии «Красного креста». А Игорь в Лондон уже привез нам нормальные паспорта.

– Ага. Волшебники из ФСБ. И что дальше?

– Я уже почти все рассказал. Игорь нас переправил из Лондона в Москву. Мы обсудили ситуацию. Он нашел подходящих мне людей. Наняли ЧВК, взяли с людей клятву о неразглашении, предложили желающим остаться здесь. Все равно нам теперь нужно иначе обучать наши войска, хотя мы не собираемся переходить на огнестрел. Нужны инструкторы, да и опытные воины тоже.

Марк тяжело вздохнул:

– Мне придется знакомить с физикой не только Анта, но и далее по нисходящей цепочке всю нашу военную номенклатуру. Теперь в академии магии будут преподавать, как ни забавно, основы физики, и в первую очередь кинетику.

– Про кинетику очень интересно. Только я так и не поняла, зачем вам моя квартира.

– Мы побывали в Гамбии. Там был лагерь наемников, были местный шаман и порталист южан. Они оба пытались прорваться в другие миры, и, так уж получилось, нашли друг друга. Мы захватили порталиста-южанина, а колдун успел сбежать в портал на Мир с частью наемников. Но мы не могли на юге вводить с Земли отряд для борьбы с террористами, оставшимися на Мире. Пропускная способность портала невысокая, что означало бы большие человеческие потери. Тем более не могли перебрасывать с территории южан такой большой отряд в наше королевство. Это означало бы полномасштабную войну между странами. В принципе, это было бы не так уж и плохо. Можно было закрыть вопрос с южанами, но… мы не нашли до сих пор инициаторов ни с их, ни с нашей стороны. Война не решила бы вопрос, а только отодвинула его на неопределенное время.

– И…?

– Нам нужен был портал в королевстве, чтобы закрыть вопрос с появлением на Мире наемников с Земли одним ударом. Мы готовим войсковую операцию с двух сторон одновременно.

– А как вы переместите войска на юг?

– Портальным артефактом откроем окно из твоего садика в точку недалеко от межмирового портала с Мира на Землю в Южных королевствах, скрытно, не проводя ЧВК по всей их территории.

Это наша крошка. То детка, то котенок.