Текст книги "Попаданка с квартирой приключений не ищет (СИ)"

Автор книги: Ева Добринская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Ева Добринская
Попаданка с квартирой приключений не ищет

Пролог

У меня было ощущение, будто попала в фильм ужасов. Не знаю, как бы я отреагировала, если бы в квартиру просто позвонили или нормально, громко постучали в дверь, но вот эти – на грани слышимости – постукивание и поскребывание вызывали дрожь и заставляли волосы шевелиться на голове.

Ну хорошо. Фильм ужасов так фильм ужасов. Что там обычно делают? Ага, непременно идут посмотреть. Вдохнула-выдохнула, как пред прыжком в воду, и отправилась к входной двери.

В глазок ничего не увидела. Еще раз продышалась и отперла дверь.

На площадке, навалившись левым боком на ограждение, подогнув ноги, сидел мужчина. Безвольно лежащие на коленях руки и свесившаяся на грудь голова, скорее всего говорили о том, что мужчина без сознания или близок к тому, но желания срочно броситься помогать я в себе не обнаружила. Ага. Я сейчас подойду к нему, а он… Что? Я не знала, что, но боялась этого, казалось бы, безвредного мужика.

– Эй! – негромко окликнула. – Эй-эй! – громче.

Никакой реакции не последовало. Подойти так и не рискнула, однако дверь открыла шире, и… Одно его колено было выставлено вперед дальше, и в него толкнулась, открывающаяся дверь. И мужик начал заваливаться вперед, лицом вниз.

Ну Ева, она такая Ева. Хоть убей! Сердобольная, блин… Я быстро присела и поймала его голову к себе на колени. И тогда увидела, отчего он в таком не совсем живом состоянии. Вся спинка его длинной куртки была мелко изодрана. Ткань торчала множеством рваных клочков и набухла кровью, и довольно длинные, ниже плеч, волосы на его затылке тоже слиплись от крови.

Я не медик, так что понимаю в общих чертах только в своих болячках, и, тем более, совсем мало понимаю в открытых ранах. Единственное, могу предположить, что если все эти ранения не поверхностные, а проникающие, то мужик – не жилец.

Надо вызывать Скорую. Значит, раненого нужно затащить внутрь квартиры. Это его голова уже в прихожей, а тело на лестничной площадке за дверью.

Придержала его голову и осторожно опустила на пол. А что? У меня пол чистый.

Из шкафа-купе, который занимал все шесть метров стены прихожей, достала старую льняную простыню и подумала, что, к счастью, не избавилась от старого постельного белья. Этим льняным простыням сноса нет. Простыню сложила по длине вдвое, кряхтя, пыхтя и бурча себе под нос, аккуратно, как смогла, повернула тушу незваного гостя на бок, стараясь, чтобы он не перевернулся на спину, подпихнула под него простыню и опять перевернула на живот.

Села передохнуть и выговорилась с отдышкой, усмиряя колотящееся от нагрузки сердце:

– Лучше быть мизантропом. Милосердие – зло. Проявляешь милосердие, а потом жертвуешь своими планами и спокойствием. Нужно было его на площадке оставить.

Бурча в том же духе дальше, я, наконец, полностью втянула тело на простыне в прихожую и закрыла дверь.

Ну, с Богом! Я взяла телефон, набрала скорую и уселась тут же рядом с болезным на пол. Меня потряхивало. Я не знала, как правильно вызывать скорую, себе вызывала только один раз. Как это было, не помню. У меня тогда давление зашкаливало.

– Я мужчину раненого подобрала. У него вся спина в крови. Пульс есть, он без сознания.

Я так разволновалась, что не особенно вслушивалась в то, о чем меня спрашивают, и почти не понимала, что от меня хотят услышать.

– Возраст? Шестьдесят с хвостиком. Как зовут? Евдокия Алексеевна… Не мое имя? Как зовут мужчину? Ну откуда же я знаю? Он без сознания, а я его первый раз вижу. Полис? Да нет у него полиса. Адрес?

Ну, наконец-то! Я сообщила адрес, глядя на лежащего неподвижно мужчину, и тут… Я решила, что у меня галлюцинация. Все его тело подернулось дымкой, которая становилась все более и более непрозрачной, пока полностью не скрыла его. Я сняла очки, потерла глаза: может, давление подскочило, и у меня зрение отказывает.

В общем, когда я надела очки и посмотрела снова, оказалось, что дымка исчезла, а вместе с ней исчез и мужик. Вместо него рядом со мной на полу лежал крупный, наверное, не многим мельче немецкой овчарки, очень меховой кот интересного окраса: на песочного цвета подшерстке – темные тонкие поперечные полосы. У него так же была изранена спина, и шерсть слиплась в окровавленные колтуны. От вида крови я в обморок, как некоторые, не падаю, но кот вместо мужчины… Это оказалось выше моих психических возможностей. Сознание помахало ручкой, и на меня опустилась тьма.

Глава 1

Скорая. Приехали

– Женщина, очнитесь!

От резкого запаха вздрагиваю, пытаюсь отвернуться, приоткрываю глаза.

Ясное дело, передо мной маячит рука с ваткой, смоченной нашатырем. Фу-фу-фу, гадость!

– Все, все, я уже здесь. Что случилось? – еле ворочая языком, реагирую я.

Вот всегда верила, что нашатырь и мертвого поднимет. А еще, как всегда, бесит это обращение «женщина». Да, уже не девушка, конечно. Но где эти былые «мадам» или «сударыня»?

– Это я у вас должен спросить, что случилось? – раздражается молодой мужчина в белом халате.

– М-мм??? – пытаюсь сообразить, чего он от меня хочет и как попал в мой дом.

– Вы вызвали скорую, и хорошо, что не закрыли дверь. Мы нашли вас здесь без сознания.

Вот. Чувствую манжету манометра на руке. Значит АД измеряют. Ок.

У меня начала проясняться картина. Значит, все же был раненый мужик, и я вызывала ему скорую, но не помню, чтобы дверь им открывала. Вопрос: кто открыл дверь? А врач скорой продолжил меня просвещать, и я сразу же забыла про свой вопрос.

– И тут у вас этот кот растерзанный. Кто же так постарался?

Я скосила глаза в ту сторону, куда махнул рукой врач. Мой роскошный широкий диван. На диване крупная меховая тушка. Свалявшаяся от грязи и крови шерсть. Что? А где мужик?

Мужик, скорая, кошак…

Мелькнула мысль: «Никогда галлюцинациями не страдала, значит и сейчас не показалось», – а в глазах опять потемнело.

Как сквозь вату услышала:

– Нет, так дело не пойдет! – сердится доктор.

– Кота прямо на простыне на пол сгрузить, или ее перенести в соседнюю комнату? Там тоже спальня и есть кровать, – раздается еще один голос. Наверное, фельдшер. – Может, сразу в больницу?

Я женщина не то чтобы очень корпулентная, но килограмм семьдесят с лишним есть. Меня, пыхтя, выковыривают из кресла, подхватывают под мышки.

– Боря, бери за ноги. Понесли, – командует фельдшеру Боре доктор.

Сгружают на кровать в моей спальне. Опять нашатырь. Опять его запах иглами впивается в мозг. Я вяло отмахиваюсь. «Да что ж за издевательство, снова мне эту термоядерную дрянь суют!»

– Темновато, Боря, открой шторы.

И тут до меня доходит, что отдернут шторы, а за окном такое… В той комнате сквозь тюлевые занавеси, они издалека не разглядели, что там за окном. Здесь, пока будут раздергивать шторы, могут более внимательно посмотреть на улицу.

– Нет, нет, нет. Не надо шторы! Лучше свет включите! Я не выношу дневной свет.

– М-мм… Но в соседней комнате шторы раскрыты, и там яркий дневной свет, – вновь раздражается доктор.

– Но там южный, а здесь северный. Терпеть не могу северный. Мрачно. Очень.

На врача боюсь смотреть, могу себе представить, что он обо мне думает.

– Так, ладно. Боря, включи свет. Женщина, лежите спокойно. Мы сделаем кардиограмму.

Опять «женщина». Да что б вам, невежи!

Действительно, сделали кардиограмму, еще раз измерили артериальное давление, потыкали фонендоскопом, и укол какой-то приладили. Больно!

А я вспомнила! Все!

Вот мужик израненный, истекающий кровью, под дверью. Вся его спина будто чем-то острым часто посечена. Выдранная клочками, намокшая от крови одежда.

Вот я, отдуваясь и шипя ругательства себе под нос, рассуждаю вслух, что надо бы его оставить на площадке, но все равно затаскиваю в квартиру. Крови я не боюсь, разве что боюсь испачкаться: не отстираешься потом. Я даже помню свои неожиданные афилантропные* сентенции.

(* афилантропия, мизантропия – человеконенавистничество)

Вот я вызываю скорую. На нервах не сразу соображаю, что нужны данные мужика. Меня торопят, спрашивают адрес. Все это время я смотрю на него, не подающего признаков жизни.

А потом этот самый мужик покрывается дымкой, и вот вместо человека на полу прихожей лежит такой же израненный здоровенный кот. Здесь и наступила темнота. Мое сознание сделало ручкой, а дальше: нашатырь, врач скорой помощи, и еще кот на диване.

Надо как-то спасать ситуацию. Скорую вызывала раненому мужчине, а тут кот, и я без сознания. На самом деле кот?! Или это массовые глюки?

– Простите, что побеспокоила вас напрасно! Нашла у дверей израненное животное. Так много крови! Так много крови! – запричитала я, стараясь истерить натурально, что в сложившихся обстоятельствах, в общем, было нетрудно. – Растерялась, как-то не подумала хорошенько, вызвала скорую.

– Дамочка, хорошо, что у вас самой на нервной почве случился скачок давления… ой, то есть нехорошо, конечно, но вызов ложным уже нельзя считать, иначе пришлось бы оформить штраф. И вызов в полицию я отменил. Вы же сообщили, что у вас раненый мужчина.

Отметила про себя, что уже «дамочка» – все-таки не «женщина». Однако мне снова стало дурно, но я взяла себя в руки и спросила:

– Что же делать? Вы котику поможете?

– Везите кота к ветеринару. Я животных люблю, но не знаю, что с котами делают, уж извините. Вам самой полежать нужно, а не метаться, зовите родственников.

– Я одна, родственники далеко.

От бессилия на глаза набежали слезы. Не то чтобы себя или кота враз жалко стало, просто тело ощущалось, как без костей – слабость тотальная.

Доктор посмотрел на меня, что-то для себя решил, покопался в телефоне и начал писать на обратной стороне бланка счета за коммуналку, что лежал на тумбочке рядом с кроватью.

– Вот номера ветслужбы. Оказывается, у нас в городе целых три клиники для животных. Полежите хотя бы полчаса, потом звоните.

– Спасибо вам огромное!

На большее рассчитывать я не могла, если сам не впрягся, просить бесполезно.

– Я полежу, а вы дверь за собой захлопните, пожалуйста.

С трудом махнула рукой им вслед. Пусть уходят. Полежу и как-нибудь доползу до «кота: телефон-то остался в той комнате рядом с диваном.

Кстати, все же было искушение у бригады Скорой спросить, что они видят за окном, только, боюсь, тогда они вызвали бы бригаду из психушки. Для меня?.. Или для всех нас? Не заметили, и хорошо. Это на кухне у меня голые окна, а в комнатах улицу скрывают тюль и плотные шторы. Да и с чего им в окна смотреть? Чай, не покупатели недвижимости.

И, кстати. Я как-то не подумала. Может, надо было признаться и избавиться от кота? А то какая-то непонятная отвага. Вдруг этот кот-не кот опасен?

Подпихнув под спину вторую подушку, полулежа затихла, рассматривая потолок.

Сегодня третий день, как я … Даже не знаю, каким словом обозвать эту ситуацию. Очутилась? Осознала? Что осознала? Ничего я не осознала до сих пор. Понятия не имею, что происходит. По-честному и проще: обнаружила у себя за окном то, чего там быть не должно. Вот.

* * *

Три дня назад было утро понедельника. И да, Утро добрым бывает. Даже если это понедельник. Вообще мне глубоко безразлично, какой день недели, так как на работу просыпаться по будильнику не надо – я давно на пенсии. И утро доброе, потому что я выспалась и вполне себе бодра, что бывает не каждый день.

Возраст шестьдесят с хвостиком к кому-то бывает милосерден, только не ко мне. Анамнез таков, что проще обозначить относительно здоровые части организма, так как их существенно меньше.

Кофе теперь пью только раз в день, сразу после сна, да и тот жиденький, в гомеопатических дозах, лишь бы вкус почувствовать. За ним и пришла на кухню.

Поставила чайник на газ. Ждала, когда закипит, думала о своем.

Я не страдаю от одиночества, но стала – как бы это точнее назвать – пассивной что ли. Просто мне больше нечего делать.

Пока дети росли, я старалась, чтобы они ни в чем не нуждались. После смерти мужа рассчитывать было не на кого.

Мне повезло, что руки у меня растут из нужного места, и я могла ими создавать всякое-разное. Я увлеченно шила на заказ и обшивала себя и детей. Делала украшения из бисера, кожи и керамики на продажу, выращивала и продавала редкие растения-эндемики. Писала об этом статьи, как оказалось, очень востребованные. И радовалась, что мои многочисленные хобби удалось превратить в средство добычи денег на жизнь.

Дети выросли. Сын и дочь занимаются своими семьями, своей карьерой. И живут довольно далеко от меня. В других городах.

Хобби перестали приносить удовольствие. Ничего не хочу. Просто тихонько живу, пока живется.

Вот и этим погожим утром поставила чайник на газ. Ждала, когда закипит, задумчиво глянула в окно, а за окном…

Расслабленной задумчивости не вполне проснувшегося сознания как не бывало.

* * *

Я живу в Подмосковье, на самом краю области, в небольшом городе. Мой дом стоит на окраине у леса.

Лет пять назад через дорогу еще стояли двухэтажные бараки, из окон еще был виден горизонт и леса, к нему уходящие, но бараки снесли, и уже второй год окна в окна стоит длинный двенадцатиэтажный новый дом, за которым даже неба не видно с моего третьего этажа.

Так вот, никакого нового дома я не увидела. За окном домики, как в старинном европейском городке: одно-двухэтажные под черепичными, в основном красными, крышами, с каменным первым этажом и вторым в стиле похожем на фахверк, с высокими, узкими окнами, с цветами в горшках на внешних подоконниках. И очень много неба!

Я несколько раз сильно зажмурила глаза, почувствовала мышцы лица, напрягшиеся от этих усилий. Картина не изменилась. Если честно, не особенно на это надеялась. Я, конечно, – старая калоша, и память уже подводит временами, но сознание пока ясное.

Я точно знала, что не сплю, не брежу, не валяюсь в коме. И щипать себя не собиралась.

Со всей возможной скоростью рванула в южную комнату, окно которой выходит на другую сторону моего дома, где, по идее, должен быть большой двор между девятиэтажными корпусами.

Ого! Однако вид совсем другой! В общем, как я и предполагала.

Видимо, дома здесь, как в деревне, выстроены вдоль одной улицы, она изгибается и уходит в сторону довольно большого и тоже средневекового на вид города. Была видна крепостная стена с воротами, за ней двух-трехэтажные дома, поднимающиеся по крутому холму к невысокому, массивному зданию, похожему на Храм, которое лепилось к еще одной крепостной стене с огромным замком внутри, возвышавшимся надо всем городом.

Вероятно, место, где теперь приютился и мой дом, было предместьем.

У себя под окном обнаружила что-то вроде садика-огородика сотки на три.

Там, где должен быть двор многоквартирного дома, стоящего полупокоем, за невысоким каменным заборчиком в конце участка начиналась широкая долина, разделенная на квадраты и прямоугольники, расчерченные бороздами каких-то посевов. Далеко за полями опять были видны домики, скорее всего, предместья вдоль дороги другого направления. Там заметила какую-то деятельность.

Из ящика трюмо я выхватила бинокль мужа и направила на дорогу, ведущую из того дальнего предместья в ближайшие к нему городские ворота, где и происходило шевеление. Подстраивала резкость, а сознание не желало воспринимать увиденное.

Сердце мое бухало как бы не в груди, а где-то в горле, так что воздуха не хватало, и казалось – вот-вот хлопнусь в обморок.

Увиденное вызывало и восторг, и панику, поэтому я вполне понимала свое разбушевавшееся сердце.

Из городских ворот бодрой рысью вымахивал довольно большой отряд всадников, примерно в два десятка. Самих всадников я не разглядела, потому что все внимание к себе приковали лошади.

Занятные лошадки! И лошади ли это вообще – здоровенные единороги с крыльями?! Рога я увидела сразу, а крылья…

Вываливаясь из довольно узких ворот, всадники перестраивали ряды на более широкой дороге, и лошади временами расправляли крылья, меняясь местами и выравнивая ход.

Абзац! Приехали… в сказку!

* * *

Упс! Ноги не держали, мозг осознавать ничего не желал. Присела в кресло перед трюмо. Облокотилась на крышку столика, невидящим взором уставилась в зеркало, а рука на автомате включила подсветку. Выключила, включила, выключила… Что? Меня будто окатило горячей волной, передернула плечами, увидела себя в зеркале, прижала ладони к покрасневшим щекам. Что? Электричество?

Я медленно встала и медленно отправилась в гостиную к компьютеру. Хватит метаться. И так уже чувствую, что давление подскочило. Рухну где-нибудь – кто мне поможет. Потом хлопнула себя по лбу. Чайник! Газ! Изменила направление. В кухне уже посвистывал чайник на плите. Да, сильно задумалась, не услышала.

На самом деле не задумалась – это, наверное, шок!

Помня о своем давлении, кофе заваривать не стала. Заварила чай, добавила молоко и сахар. Пошла к компу. Я его на ночь не выключаю, чтобы с утра не поднимать все окна заново.

Моя браузерная игрушка ждала меня. Я ткнула в крупную кнопочку «Начать». Нормальная быстрая загрузка. Во как! Инет есть! Ура!

Что бы кто другой стал делать? А я, пока в голове все не уложилось, в первую очередь пошла на сайт доставки продуктов. Кто его знает, что ждет меня за пределами квартиры, и как долго продлится лафа – электричество, газ, интернет.

Так что сделала заказ на разные продукты и всякое нужное в хозяйстве. Надо будет еще и аптечные товары докупить, посмотреть, чего из первой необходимости нет.

Оплата заказа прошла без проблем. Как интересно!

За окном ничего не изменилось. Те же домики. Вот как так?

Звонок в дверь. Открыла. За дверью был мой обычный подъезд, у лифта куча пакетов, которые курьер споро начал затаскивать в прихожую. Курьер ушел. Стояла, ждала, не спеша запирать дверь и разбирать покупки. Слушала. Хлопнула внизу дверь подъезда, курьер ушел.

Это что? За окном – одно, а в подъезде – другое? Совсем ничего не поняла.

Выходить из квартиры было боязно, вдруг вернуться не смогу. В мои годы приключаться не тянет. Но, черт возьми, любопытно!

Все же решила не спешить, собраться с мыслями и набраться мужества. Ха, собраться с мыслями? Набраться мужества? Самой не смешно?!

* * *

А мысли такие.

В первую очередь и большими буквами: НА ПРИКЛЮЧЕНИЯ НЕ ТЯНЕТ!

Я читаю фэнтези про попаданок и не стесняюсь признаться, что читаю с удовольствием. Сюжеты основные знаю наизусть. В принципе у всех одно и то же. Разница в небольших деталях и стиле изложения.

Я примерно представляю, чего ждут от попаданок авторы книг и их читатели. Ага. Знаем стереотип поведения: разрулить ситуацию вокруг себя любимой, изготовление в промышленных масштабах чего-нибудь для создания материального благополучия и для самореализации, прогрессорство. Ну и, конечно, спасение мира! И вот ни к чему этому я совершенно не готова. Не готова я к «скачкам с препятствиями», не готова к тому, что где-то в этом мире кто-то ждет от меня каких-то свершений – иначе зачем было меня сюда переносить. И не просите! Не готова я! Да, чуть не забыла. Еще любовная линия должна быть. Только в мои шестьдесят с хвостиком – где я и где любовь. И к ней я тоже не просто не готова, но и не гожусь уже.

И вообще, так нечестно! Вот другие старушки-попаданки – раз, окочурилась и проснулась в молодом теле. А мне что же? Своей престарелой тушкой шевелиться? Много я нашевелюсь! Так что путь от отрицания до принятия будет очень долгим и, скорее всего, болезненным.

В общем, хозяева дорогие, первый ход за вами! Я не буду как курица с оторванной головой носиться и удивлять народ телодвижениями.

Так что, решив, в первый день, что с места не стронусь (пусть те, кто все это устроил, сами приходят), до вечера делала вид, что ничего не происходит. К окнам не подходила, занималась обычными делами: стиралку и посудомойку загрузила, пол везде обмахнула едва влажной тряпкой, освежила сантехнику в туалете и ванной. Между делами зависала в своих компьютерных игрушках. Поужинала, под чаек с рюмочкой сливочного ликера посмотрела фильм и легла спать.

Это наша старушка-попаданка. Красотка Ева – 60 с хвостиком.

Глава 2

Кто стучится в дверь мою?

Проснулась. Вторник тоже оказался добрым ко мне. Чувствовала я себя превосходно. Давно такого не было. Прямо настоящий бодряк. Всегда бы так.

Забежала в санузел: мыльно-рыльные дела и так далее, все, что с утра нужно. Чуть ли не рысью отправилась в кухню. И тут сообразила, что какая-то я излишне шустрая. Последние лет пять стала более медленной – ноги быстрее ходить уже не желали. А тут на тебе, как Карлсон с пропеллером. Удивилась, и ни с того ни с сего стало весело.

Подошла к зеркалу. «Ну и что, что шестьдесят один. Я выгляжу прекрасно».

На кухне все было, как обычно, и со вчерашнего дня вид за окном не поменялся. Я уже привыкла.

Чайник. Кофе. К компу не пошла, присела за стол в кухне. Что-то зудело в груди: прямо почесаться хотелось.

Вообще-то понятно, что зудело. Все, как у меня заведено. Я всегда старалась выполнять обещания, данные кому-то. Только обещания, данные себе самой, часто выполняла с трудом или вообще не выполняла. Поэтому от каких-то ситуаций старалась держаться подальше, например, никогда не ходила в казино, потому что точно знала – скажу себе: «Стоп!» – и не смогу остановиться.

Вот и теперь. Я же вечером решила сидеть, не высовываться, ждать от виновников появления мира за окном первого шага. А сейчас, честно, меня будто шилом в пятую точку кололо, уже хотелось высунуться.

«Ну хоть одним глазом. Посмотрю за дверь, и все. Как-то я должна попасть на улицу. Не через окно же второго этажа лезть».

В общем, кофе я не допила. Чуть ли не на цыпочках подкралась к входной двери. Посмотрела в глазок и не поняла, что увидела. Открыла аккуратно дверь и высунула нос.

* * *

Как ни странно, но даже не удивилась. Когда тащила страдальца в квартиру, не огляделась, так что, кроме ограждения справа, ничего и не увидела. Не до того было. Тут уж рассмотрела.

Вместо привычной площадки с четырьмя дверьми на этаж: две по стене слева и одна напротив моей, по правой стене лифтовая дверь и за ней лестничные пролеты вверх и вниз – мне предстала совсем другая картина.

За своей дверью я обнаружила лестничную площадку, но вместо пола, покрытого плиткой, площадью полтора на шесть метров, увидела скромный дощатый пятачок два на два. Напротив моей двери – глухая стена. Справа шла винтовая кованая лестница вниз и вверх. Вверх, вероятно, на чердак или в мансарду. Слева стена, в ней проем, за ним вниз ступени простой деревянной лестницы.

В метрике этого пространства я совсем потерялась. По идее, вместо ограждения лестницы справа должна быть стена, а за ней еще два метра моей кухни. А вместо лестницы, что слева вниз, должна быть прихожая соседней квартиры, которая в моем мире находится прямо за стеной моей прихожей.

Головоломка!

Это все я высмотрела, просто высовываясь за дверь, не переступая порога. Отступила назад в прихожую, прикрыла дверь. Кто-то, наверное, мог бы подумать, что я дальше пошла пить кофе? Нет! Я пошла и взяла на кухне табурет, положила его на бок через порог так, чтобы край сиденья зашел за косяк и послужил упором, если дверь вздумает закрыться от сквозняка. Дверь я даже прикрыть боялась, пока не нахожусь в квартире.

Да! Я перешагнула через табурет и вышла за порог!

Реально, почувствовала себя чуть ли не первопроходцем, достигшим вершины Джомолунгмы.

Тут я все же остановилась, чтобы отдышаться, потому что адреналин опять булькал в ушах, грозя переполнить меня. Чтобы чуть отвлечься, огладила перила ограждения, коснулась пальцами балясин. Красиво. Старое темное дерево, отполированное и, вероятно, чем-то пропитанное или покрытое матовым лаком. На ощупь очень приятно и глаз радует.

Так, идем дальше. Я почему-то решила, что лестница вниз справа – это выход на улицу. А на людную улицу я пока не рискнула бы выходить. Решила спуститься по лестнице слева, посетить садик-огородик.

Нет, ну как так? Я неделями не могу заставить себя выйти на улицу, а сейчас не могу удержать себя, чтобы не выйти вообще непонятно куда. Ага. Уже можно собой гордиться? Авантюризм, хоть и чахлый, но даже в старости жив?! Или просто в моей жизни появился проблеск мотивации?

Я так увлеклась самокопанием, что, на автомате осторожно спустившись по лестнице, очнулась только внизу перед дверью. Дверь запиралась обычным накидным крючком. А, нет. Не совсем обычным. Красивым крючком, кованым, затейливо изогнутым. Собственно, крючок был головкой птицы с длинным клювом и длинной шеей. Этакая цапелька.

Я снизу подтолкнула пальцами шейку птицы, клюв птицы вышел из паза, оформленного как изящный кувшинчик (до чего же красиво все сделано), и дверь открылась.

Садик как садик. Обнаружились глухие заборы слева и справа, на что я вчера, глядя в окно, внимания не обратила, увлеченная разглядыванием полей и крылатых единорогов.

Несколько голых, наверное, плодовых деревьев, несколько грядок с пожухлыми культурными растениями. Видно было, что садик и грядки присмотрены: не заросло все кущами бурьяна. Просто, если в моем мире сейчас было начало лета, то здесь была, то ли очень ранняя весна, то ли очень поздняя осень. Деревья – голые, трава – жухлая. Я посмотрела на поля в долине. Там все росло, зеленело и колосилось. Очень странно! Очередные чудеса.

Наличие заборов слева и справа меня порадовало. Если я никого не видела и не слышала, то и меня никто не мог увидеть. И это хорошо, потому что я, например, понятия не имела, как тут одеваются, на каком языке говорят. Что можно, и что нельзя.

Я-то выскочила из дома в привычной для меня одежде: спортивные штаны и толстовка с капюшоном. Если бы я так появилась на улице предместья то, жителей наверняка ожидал бы культурный шок. Вопрос: что ожидало бы меня?

Эти раздумья навели на мысль, что надо бы посмотреть внимательно на улицу, на народ, который, должно быть, там можно увидеть. Решив, что на сегодня «приключений» достаточно, я вернулась в дом, заперла на «цапельку» дверь и поднялась к себе в квартиру. По пути еще раз подивилась устройству здешнего пространства, не совпадавшего с устройством моей квартиры.

Мысль посмотреть на народ была правильной. Естественно, бинокль мужа мне в руки.

Людей на улице было немного, иногда проезжали телеги с нормальными, совершенно обычными упряжными лошадьми (ни рогов, ни крыльев) и затрапезными мужиками-возницами. Мне этого хватило, чтобы сделать выводы: мужчины одеваются, как привычно: разные варианты штанов, рубахи, жилеты разной длины (не по нашей современной моде, но вполне все узнаваемо). Женщины носили платья, юбки и блузки, полукорсеты на шнуровке.

Женская мода особым целомудрием не отличалась. Наблюдались очень смелые декольте, подоткнутые подолы верхних юбок так, что были видны нижние юбки и даже голые икры. Этакая массовка с немецкого пивного фестиваля.

Более респектабельные на вид горожанки были одеты в пары: юбка и жакет. Юбки имели объем, но довольно скромный, либо за счет нескольких нижних юбок, либо небольших фижм. Жакеты были короткими с разной длины фалдами, прикрывающими верх юбки. Судя по осанке, эти дамы носили жесткий корсет.

Кстати, на улице, на первый взгляд, было чисто. Мощеная камнем дорога и плиточные довольно широкие тротуары производили приятное впечатление – убитыми и опасными для пешего движения и транспорта не выглядели. Как там дальше за пределами предместья, пока не известно, но было понятно, что или государство богатое, или догляд за порядком строгий, либо и то, и другое вместе. Очень цивильно.

Конечно, я не знала, надолго ли вся эта ситуация (может, завтра проснусь в своем обычном мире), но идея приодеться меня увлекла. Можно было и самой что-то сшить, но не настолько бодрой я себя чувствовала, чтобы осилить многослойное платье, да еще и с корсетом, кроме того техника такого пошива незнакома, заниматься ерундой, изобретая велосипед, не хотелось, и я полезла на сайты ретро-одежды.

Этим и занималась до позднего вечера. Подходящие варианты платьев и пар для горожанки среднего достатка нашла и выбрала одно платье и одну пару, две нижних юбки и две блузки. Стоило все это недешево, но и не особенно дорого. Можно было заказать дешевле почти в два раза на дальневосточных торговых площадках, но ждать пришлось бы долго.

В результате заказала и оплатила с доставкой и примеркой на сумму около шестидесяти тысяч рублей. Ясное дело – кружево максимально скромное и ткани не самые дорогие, но на первый случай сойдет. Я заценила, сколько стоит платье из дорогой ткани с кружевом ручной работы. Ой-ой – сто тридцать тысяч одно платье. Были эксклюзивчики и в четверть миллиона. И даже что-то в миллион с лишним! Ужас! В общем полюбовалась и страницу закрыла. Корсет решила не заказывать, если что, есть у меня утягивающее белье. Обойдусь и так.

И на самый непредвиденный случай – вот вдруг прямо сейчас понадобится – достала юбку полусолнце в пол из темно-синего плотного хлопка, белый батистовый подъюбник с оборкой вязаного кружева по низу и светло-синий жакет из мягкой плотной шерсти на подкладке. Обычно я надевала этот жакет с трикотажным топом, но в это раз приложила к паре белую блузку с отделкой из кружева. Юбки и блузку пришлось отгладить.

После этого, совершенно умотанная, легла спать и уснула как убитая. Я и так бессонницей не страдала, а тут заснула влет, как в омут провалилась.

* * *

Третий день. Утро среды было не таким добрым, как в понедельник и вторник. Видимо, предыдущим днем я переусердствовала с активностью. Чувствовала себя, как после тяжелой тренировки, или будто занималась сексом сутки.

Провела все положенные после сна мероприятия, надела приготовленную с вечера одежду, чтобы обвыкнуться. Длинная пышная юбка – это еще то наказание. Ага. Нужно не запутаться в складках, не наступить на подол, когда садишься и потом поднимаешься, ничего этим подолом не зацепить и не снести. В тесном жакете не наклониться, приходится приседать. Да, да, и кофе пить с прямой спиной, аккуратно поднося чашку к губам. И салфетку на колени, чтобы не обсыпать юбку крошками от бутерброда. Это вам не за компом из кружки, не глядя, прихлебывать. В общем морока, но… Отчего-то мне все нравилось, и я терпела эти неудобства.

И в самый разгар экзерсисов с одеждой и едой в дверь моей квартиры тихо постучали. Я бы даже сказала – поскреблись.

* * *

Меня прямо-таки подбросило, я чуть кофе на себя не вывернула. И замерла столбиком как сурок, изо всех сил напрягая слух. И да, услышала какое-то глухое шевеление на площадке под моей дверью.

Было ощущение, будто попала в фильм ужасов. Не знаю, как бы я отреагировала, если бы в квартиру просто позвонили или нормально, громко постучали в дверь, но вот эти – на грани слышимости – постукивание и поскребывание вызывали дрожь и заставляли волосы шевелиться на голове.