Текст книги "Невозможно устоять"

Автор книги: Эстер Модлинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

– Вы сегодня просто обворожительны. Много я видел красивых женщин, однако ваши родители постарались на славу! И это платье вам удивительно к лицу.

Памела довольно улыбнулась: хоть один из гостей по достоинству оценил ее короткое, сильно декольтированное платье теплого золотистого оттенка.

– Вы тоже замечательно выглядите, – сказала она. – И в отличие от вашего родственника очень любезны.

– Ничего, он еще пообтешется и станет достойным такой красавицы, как вы, – добродушно заявил Тревор.

На это Памела ничего не ответила, ей было не до светских любезностей. Она изнывала от желания узнать, каким образом оба оказались приглашены на ужин, однако спросить об этом напрямик не решалась. В том, что Тревор знает ее отца и тот захотел увидеть старого знакомого, не было ничего удивительного. Однако почему отец снова захотел встретиться с Филипом?

– Что ты здесь делаешь? – дернув его за рукав, сердито прошипела она, стоило пожилому джентльмену на секунду отлучиться, чтобы взять с подноса бокал шампанского.

– Хотел тебя увидеть, – так же шепотом ответил Филип.

– Я тебя серьезно спрашиваю!

Филип пожал плечами, словно бы обижаясь на подобное недоверие с ее стороны, но ответить уже не успел, поскольку дед снова прервал их тет-а-тет.

– Пойдемте, я познакомлю вас с моей сестрой и ее мужем, – беря старика под руку, предложила Памела.

– А моего внука мы с собой не возьмем?

– Вообще-то он с ними уже знаком. Но если ему так хочется... – И она оглянулась на заметно помрачневшего Филипа.

– С вашего позволения, я пока переговорю с мистером Вилкинсоном, ответил он, круто поворачиваясь на каблуках.

– Извините его за несдержанность, дорогая, – хмыкнул Тревор, провожая Филипа взглядом. – Но, по-моему, он готов вас ревновать даже ко мне.

– Почему это "даже"? – в тон ему весело ответила Памела. – На мой взгляд, изо всех присутствующих джентльменов вы самый неотразимый.

– Хватит издеваться над стариком, лучше ведите меня знакомить с вашей сестрой. Надеюсь, она такая же хорошенькая?

– Мелани намного лучше меня, поскольку у нее уже двое детей! – пылко заверила Памела.

Несмотря на этот веселый разговор, она все же почувствовала облегчение, когда ей удалось "сплавить" своего собеседника Гордону, который немедленно затеял с ним разговор об отличиях рыбалки на Великих американских озерах и на океанском побережье.

Теперь можно было отыскать глазами Филипа. Тот непринужденно беседовал сразу с двумя супружескими парами – четой Вилкинсон и с ее собственными родителями.

Заметив, каким взглядом она смотрит на его внука, Тревор на мгновение прервал разговор с Гордоном и хитро подмигнул девушке. Памела недоуменно округлила глаза, но старик не унимался, и тогда она залилась ярким румянцем.

На что, интересно, он намекает своим лукавым подмигиванием? Неужели Тревор вообразил, что они с Филипом подходящая пара?

. По каким-то неизвестным причинам мать усадила Памелу между дедом и внуком. Причем если первый был оживлен и любезен, то второй напоминал застенчивого школьника, из которого и двух слов не вытянешь.

Впрочем, не прошло и нескольких минут, как разговор принял весьма неожиданное направление.

– Что вы думаете о выборах в Сенат, которые должны состояться в следующем году? – спросил Тревор, адресуя свой вопрос Алфреду Вилкинсону.

– Я думаю, что...

В этот момент Мелани уронила на пол нож, и в столовой воцарилась тишина.

– Извините, – пробормотала молодая женщина, пока сидящий рядом муж, нагнувшись, шарил под столом рукой в поисках ножа.

Памела дружески кивнула сестре. Очевидно, напряженная атмосфера этого вечера стала сказываться даже на ней, всегда такой спокойной и невозмутимой.

– Так что вы хотели сказать? – вновь заговорил Тревор.

Но прежде чем телемагнат успел открыть рот, в разговор вмешался Филип.

– С каких это пор ты интересуешься политикой? – спросил он старика.

– Я всегда ею интересовался. Однако речь сейчас не обо мне... Так что там насчет следующих выборов? Наш общий друг может рассчитывать на успех? И он указал на Артура Гиффорда.

Алфред Вилкинсон тоже посмотрел на хозяина дома, и в столовой снова воцарилась тишина.

Памела буквально оцепенела от стариковской бестактности. Не так уж много людей знали о намерении ее отца вернуться в большую политику. Однако даже не все из присутствующих были в курсе того, что он уже отказался от этого намерения.

И она глазами рассерженной рыси уставилась на Тревора, который терпеливо дожидался ответа. Что это – ничего не значащая болтовня или тщательно продуманная стратегия? Но чего он этим добивается?

Переведя взгляд на Филипа, Памела поняла, что и тот не меньше ее досадует на странное поведение Тревора. Более того, перехватив ее взгляд и словно бы извиняясь за своего престарелого родственника, Филип едва заметно пожал плечами.

– Сделай же что-нибудь, – шепнула она, едва шевеля губами.

– Теперь его можно остановить только одним способом: связать и вставив кляп в рот, – так же тихо ответил он.

– Тогда сходи за веревкой!

– О чем, интересно, шепчутся наши голубки? – неожиданно меняя тему, поинтересовался Тревор.

– Обсуждают поведение старого коршуна, сердито огрызнулся внук. По-моему, кроме тебя, политика здесь никого не интересует.

– А по-моему, она интересует даже твою очаровательную соседку, немедленно возразил дед. – Кроме того, Памела желает возвращения своего отца к активной политической деятельности гораздо сильнее, чем все мы вместе взятые!

– Ну, я тоже могу это намерение Артура только приветствовать, дружески заявил Вилкинсон. – У людей короткая память.

– Но очень избирательная! – ответил заметно побледневший Гиффорд. Поэтому я бы хотел заявить, что...

– Нет, папа, я не позволю тебе этого сделать!

Памела с удивлением взглянула на сестру, которая, внезапно поднявшись со своего места, выкрикнула эту отчаянную фразу. Лицо Мелани неузнаваемо исказилось, глаза были полны слез, губы дрожали от волнения.

– До сего дня я сдерживалась, – продолжала она, обращаясь непосредственно к отцу, – и с пониманием относилась к твоему решению, которое было принято еще семь лет назад... Но теперь я больше не позволю тебе жертвовать собой ради моей семьи.

– Мелани, дорогая, – пробормотала Маргарет, поглаживая старшую дочь по руке, – успокойся...

– И ты, мамочка, и ты, Памела, – не унималась Мелани, – почему вы молчите? Настало время сказать правду! Всю правду! Разве не так? – И она оглянулась на мужа, ища его поддержки.

Памела совершенно не понимала, что происходит. Последовательно оглядев всех присутствующих и не обнаружив на их лицах иного выражения, кроме сочувствия Мелани, она осознала, что находится в большей растерянности, чем все остальные.

И именно в этот момент Филип крепко стиснул ее ладонь.

Глава 14

Почувствовав, что Памела пытается вырвать руку, Филип сильнее стиснул пальцы. Он догадывался, что она, как никогда прежде, нуждается в поддержке, поскольку ситуация быстро выходила из-под контроля. И виноват в этом был его родной дед, неизвестно как оказавшийся в числе приглашенных.

Более того, Тревор намеренно спровоцировал этот пока еще только зарождающийся конфликт! Филип всегда любил старика и восхищался им, но в данный момент готов был придушить собственными руками.

– Почему ты молчишь, Гордон? – немного успокоившись, обратилась к своему мужу Мелани.

Ответить он не успел, поскольку Артур Гиффорд поднялся со своего места.

– Мне не хочется, чтобы ты так волновалась, дорогая, – сказал он старшей дочери, подходя к ней и заключая ее в объятия. – Для этого нет повода.

– Понимаешь, папочка, перед тем как прийти сюда, мы все обсудили с Гордоном, всхлипнула Мелани, прижимаясь щекой к отцовскому плечу. – Для всех нас будет лучше, если мы объяснимся начистоту. Тем более, – тут она обвела взглядом гостей, – что каждый из присутствующих имеет отношение к той давней истории.

– Кроме нас с дедом! – неожиданно заявил Филип.

Краем глаза он заметил, что от этих слов Памела вздрогнула. Его сердце защемило от любви и жалости, но что он теперь мог сделать, чтобы ее успокоить?

– Пожалуй, вы правы, – согласилась с ним Мелани. – Хотя именно Тревор, с которым мы разговаривали сегодня днем, убедил меня в том, что это безумие пора остановить. Какой бы болезненной ни была правда, но лучше вывести ее на свет божий, чем загонять в дальние уголки памяти, надеясь, что когда-нибудь все забудется само собой... – Она вновь всхлипнула и осеклась.

– Мелани, – вскричал Гордон, – не делай этого, дорогая! Это я во всем виноват...

– Чушь! – твердо ответила она.

Филип, не спускавший глаз с Памелы, заметил, как она напряглась и побледнела. Сейчас ей предстояло узнать главное: семь лет назад любовником Моники Арленд и отцом ее внебрачного ребенка был не кто иной, как Гордон, муж ее старшей сестры!

Самому Филипу стало известно об этом десять дней назад от Гордона, когда тот приехал к нему домой и во всем признался, добавив при этом, что решил обратиться в прессу и публично покаяться, дабы наконец-то полностью обелить своего бывшего шефа. "И неважно, что со мной потом случится", дрожащим от волнения голосом закончил он.

Артур Гиффорд с самого начала был в курсе произошедшего. Но решил не выдавать Гордона, чтобы не делать свою старшую дочь несчастной.

Именно в тот период на их долю выпали сложные испытания. Мелани неожиданно увлеклась другим мужчиной, и Гордон ушел из семьи, сойдясь с секретаршей своего шефа.

Впрочем, кто из мужчин смог бы его в этом обвинить? И кто бы повел себя иначе? Во всяком случае, Филип не нашел в своей душе слов осуждения...

К несчастью, Моника влюбилась в Гордона не на шутку. И после примирения супругов, разочаровавшихся в своих новых избранниках, начала его преследовать – ходила за ним по пятам, постоянно звонила домой и угрожала обо всем рассказать супруге.

Вскоре Мелани снова забеременела, и Гордон решился на откровенный разговор с Моникой. Он заявил ей, что между ними все кончено и он никогда не покинет жену, которую любит. Однако брошенная любовница огорошила его сообщением, что тоже ждет ребенка и избавляться от него не собирается! Восемь томительно долгих месяцев Гордон находился между небом и землей, с ужасом ожидая, когда Моника сообщит ему о рождении ребенка. Как тогда быть, он не знал. Смерть обоих в частной клинике поставила трагическую точку в этой истории.

– И ты обо всем знал? – спросила Памела, поворачиваясь к Филипу.

– Да, знал. Ты имеешь полное право сердиться, – глухо ответил он, однако я не мог тебе этого рассказать, поскольку дал слово твоему отцу.

В тот день Памела явилась к нему вскоре после визита Гордона, во время которого Филипу удалось уговорить его подождать с обращением в прессу. Затем он решил немедленно повидаться с Гиффордом и рассказать ему о намерении его зятя. Именно тогда Артур и взял с него слово сохранить услышанное в тайне.

И тем не менее кое в чем Памела была права: столько времени держать ее в неведении было довольно жестоко. Да, конечно, десять дней – это не большой срок, однако при подобных обстоятельствах он мог показаться вечностью.

– Твой отец действовал из самых лучших побуждений, – мягко сказал Филип, – потому что хотел оградить Мелани и ее семью от неизбежного скандала. На его месте я поступил бы так же.

Вместо ответа Памела резко поднялась со стула и направилась к своей сестре.

– Ты должна была мне все рассказать, ведь я уже давно не ребенок! – с упреком заявила она.

– Это сейчас ты не ребенок, – возразила Мелани, – а семь лет назад тебе было всего семнадцать. Кроме того, я не могла пойти против воли отца, который столько для меня сделал!

– И сделал бы это снова, – с любовью и нежностью глядя на обеих дочерей, подтвердил Гиффорд.

– Но теперь больше нет надобности приносить себя в жертву! – заявил Тревор, которому явно не терпелось вмешаться в разговор.

Филип взглянул на деда, который сегодня не переставал его удивлять. По-видимому, он заблуждался на его счет, и присутствие старика оказалось как нельзя кстати.

– Поэтому, дорогой Артур, – продолжал дед, – я лично не вижу никаких причин, препятствующих твоему возвращению в политику. Хотя лично я был бы не против, если бы ты вернулся в Вермонт и мы с тобой, как в старые добрые времена...

– По-моему, ты уже сказал достаточно, – прервал его Филип, опасаясь, что монолог старика может затянуться и тем самым испортить благоприятное впечатление от его первой части.

– Не перебивай старших, – неожиданно рявкнул Тревор, метнув на внука грозный взгляд. – Кстати, на твоем месте я не был бы так спокоен!

– Это еще почему?

– Да потому, что все это началось с тебя, с твоего глупого намерения своими публикациями очернить имя достойнейшего из людей.

– Сколько можно повторять, – от раздражения Филип повысил голос, – что я уже давно отказался от своей идеи, поэтому хватит меня попрекать ненаписанными статьями. Откуда я мог знать, что несколько слов, произнесенных в стенах редакции, вызовут столь бурную цепную реакцию?

– Разумеется, ты не мог этого знать, – кивнул дед, после чего снова обратился к Гиффорду:

– Как видишь, Артур, и с этой стороны тебе больше ничего не угрожает. А что касается слухов семилетней давности, то, по-моему, все о них забыли.

– – Ты в этом уверен? – усомнился Гиффорд.

– Посуди сам, ты объявил о своем решении несколько месяцев назад, и что – разве кто-нибудь возмутился?

– Пожалуй, ты прав...

– Мистер Вилкинсон, к примеру, – тут Тревор кивнул на телемагната, внимательно слушающего его речь, – не знал правды. Однако несмотря на это, не отказался предоставить тебе время на своем канале, чтобы ты смог выступить перед избирателями. Теперь же он наверняка рад, что не усомнился в тебе.

От этих слов присутствующие добродушно рассмеялись, и лишь на бледном лице Памелы не промелькнула даже тень улыбки.

Девушка всегда была уверена в невиновности отца и ни разу, ни на секунду не поколебалась в этой уверенности. Но известие о том, что муж сестры был любовником Моники Арленд, потрясло ее до глубины души.

Однако если задуматься, в этом не было ничего ошеломляющего или непоправимо-ужасного. Супругам порой приходится сомневаться в своей любви, поскольку людям вообще свойственно ошибаться. Главное – уметь вовремя исправить ошибки. И Мелани с Гордоном это удалось.

Но теперь следовало разобраться с еще одним делом...

– А ведь мистер Кертон совершенно прав, папа, – громко сказала Намела, разом обратив на себя внимание присутствующих, – у тебя больше нет никаких причин возвращаться в Вермонт. И ты вполне можешь прямо сейчас объявить, что передумал отказываться от возобновления карьеры политика.

– Все мы будем только рады это услышать, немедленно подтвердил мистер Вилкинсон. Артур Гиффорд растерянно развел руками.

– Честно говоря, я пока не совсем готов к подобному повороту событий...

– Ничего страшного, у тебя будет время подготовиться. Как и у всех нас, – усмехнулся Алфред Вилкинсон.

– Прекрасно сказано! – воскликнул Тревор. – Ну а теперь, если мы с этим разобрались, не пора ли обратиться к Филипу и Па-меле...

– Послушай, дед, а тебе не кажется, что за сегодняшний день ты уже достаточно всего натворил? – полушутя-полувсерьез перебил его Филип.

– Вовсе нет, – энергично запротестовал неугомонный старик, – тем более что хорошие дела совсем не утомляют.

– Зато те, кого ты стремишься облагодельствовать, могут быть изрядно утомлены твоими благодеяниями!

Памела прислушивалась к их перепалке, не совсем понимая, чем она вызвана и почему Филип так настойчиво пытается заставить своего деда замолчать.

Но у него ничего не получилось, поскольку на помощь Тревору пришел Алфред Вилкинсон.

– Мы вас внимательно слушаем, – заявил он, улыбаясь.

– Любой нормальный мужчина мечтает стать отцом, любой нормальный отец мечтает стать дедом, а любой нормальный дед...

– Мечтает стать прадедом! – со смехом закончил за него Артур Гиффорд.

– Совершенно верно, – кивнул Тревор. -Но с одним маленьким уточнением: он мечтает стать им еще при жизни. И поэтому я хочу увидеть моих правнуков собственными глазами. – Тут он повернулся к Филипу. – Однако ты настолько не торопишься, что можешь опоздать, и тогда тебе придется приводить их на мою могилу!

Самое любопытное заключалось в том, что весь этот разговор смущал Филипа гораздо сильнее, чем Памелу. Девушка все еще пребывала под впечатлением от бурных событий этого вечера, а потому почти не прислушивалась к лукавым сватовским речам Тревора.

Наблюдая за безразличным выражением ее лица, Филип изумлялся и огорчался одновременно... И чем сильнее его обуревали эти чувства, тем более неуместными казались ему слова деда.

Он сделал еще одну попытку оборвать старика, но тот, ощущая на себе благожелательное внимание окружающих, был неудержим.

– Артур, дружище, – обратился он к хозяину дома, – у тебя есть сад, где мой внук смог бы прогуляться с твоей дочерью?

– Да, разумеется, – ответил Гиффорд, изумленный этим вопросом не меньше самой Памелы. – А в чем дело?

– Кажется, я догадываюсь, – вступила в разговор его жена. – Пам, дорогая, действительно покажи Филипу наш сад, – с неожиданной твердостью почти приказала она младшей дочери.

Удивленный Филип послушно поднялся вслед за Памелой и вместе с ней покинул гостиную...

В холле их догнала Мелани.

– Мне очень жаль, что вся эта история так тяжело отразилась на вас обоих, – начала Мелани, ласково обнимая сестру за талию. – Но, честно говоря, я не думала, что ваши отношения зашли так далеко, до тех пор пока мне не сказал об этом мистер Кертон.

– Что?! – изумился Филип, резко поворачиваясь к ней лицом. – Что там наговорил этот старый болтун, который вечно лезет не в, свои дела?

Мелани взглядом приказала ему замолчать и продолжила:

– Ты и сама знаешь, как отец любит тебя. Однако я не думаю, чтобы он или наша мать стали бы возражать против...

– Против чего? – не поняла Памела.

– Уверена, что у тебя с ним все будет чудесно, – шепнула она сестре на ухо, после чего поцеловала ее в щеку, затем ободряюще подмигнула Филипу и, оставив обоих наедине, поспешно вернулась в гостиную.

Памела пребывала в такой растерянности, что даже не смела поднять на него глаз. Да что сегодня такое происходит? Столько событий следуют одно за другим с такой быстротой, что она просто отказывается что-либо понимать!

– Мой дед повел себя довольно бестактно, и я, разумеется, еще выскажу ему мое мнение, – после недолгого молчания произнес Филип. – Однако в главном он все же прав.

Памела вскинула на него заинтригованный взгляд.

– Я люблю тебя, – быстро произнес Филип, беря ее за руку. – И дед это понял раньше, чем я сам!

– Ты с ума сошел!

– Да, сошел.., и ты знаешь почему.

Она как зачарованная смотрела в его влюбленные глаза, не зная, что отвечать, и забыв отнять руку, которую он немедленно покрыл горячими поцелуями.

– Может быть, поищем ваш сад? – с неожиданной пылкостью предложил Филип. – Проводи же меня, дорогая!

Памела машинально пошла вперед, ощущая за своей спиной бурное дыхание Филипа. Неужели произошло то, на что она меньше всего надеялась?

Да, но как быть с поездкой в Европу?.. Когда они вышли в сад, сильный аромат цветов мгновенно вскружил бы им головы, если бы они у них и так уже не кружились!

– Памела... – тихо произнес Филип, останавливаясь и глядя в лицо девушки, залитое лунным светом.

– Кажется, последнее время я была с тобой не очень любезна, неуверенно пробормотала она, облизывая внезапно пересохшие губы.

– И это еще мягко сказано, – негромко засмеялся он. – Но я жил надеждой...

– На что ты надеялся?

– Что ты изменишь свое отношение ко мне. Он уже потянулся к ее губам, когда Памела внезапно вздрогнула и отстранилась.

– Что такое, любовь моя?

– Неужели это действительно правда?

– А, ты опять об этом, – с разочарованием в голосе протянул Филип. Увы, да. Но тебе не стоит слишком сильно винить Гордона. Он уже давно хотел публично признаться, что был любовником Моники Арленд, однако твой отец отговаривал его от этого шага.

– Я имею в виду не Гордона, – призналась Памела. – Я и без тебя знаю, как он любит Мелани и какая у них замечательная семья. Нет, я усомнилась в другом... Неужели ты меня действительно любишь?

– А почему тебе так трудно в это поверить? – обрадованно засмеялся Филип. – Разве я первый признаюсь тебе в этом? Разве есть мужчина, который бы не мечтал целовать твои нежные губы? И разве хоть один из них сможет устоять перед взглядом твоих удивительных глаз?

– А сам ты как думаешь? – нежным голоском спросила она.

– Судя по моему деду, нет! – торжественно заявил он, после чего оба рассмеялись.

Глядя в его глаза, лучащиеся нежностью и любовью, Памела затаила дыхание, не смея поверить своему счастью. Неужели все это возможно и происходит именно с ней и сейчас, после стольких недель непонимания и боли, когда она уже почти утратила надежду на счастье?

– Я все время пытался сделать как лучше, – словно бы услышав ее невысказанный вопрос, начал оправдываться Филип. – Однако ты ненавидела меня все сильнее. Это был какой-то заколдованный круг!

– Из которого мы наконец-то вырвались, – произнесла она. – И умоляю тебя, давай больше не вспоминать прошлое, а думать только о будущем. Мы любим друг друга – все остальное уже не так важно...

– Повтори, что ты сказала, – замирая от счастья, попросил он. Умоляю!

– Я люблю тебя, – покорно прошептала Памела, пряча лицо у него на груди и прислушиваясь к гулким ударам сильного мужского сердца.

– И ты выйдешь за меня замуж?

– Если ты этого хочешь.

– Я безумно этого хочу! – немедленно заявил Филип, обнимая ее за талию и крепко прижимая к себе. – После того, как ты призналась мне в своих чувствах, у меня просто нет иных желаний!

– А поцеловать меня? – лукаво спросила Памела, глядя на него снизу вверх и в свою очередь обнимая его обеими руками.

В следующее мгновение она почувствовала, как земля в буквальном смысле уходит у нее из-под ног. Это Филип рывком поднял ее на руки и отнес на деревянную скамейку, стоящую в глубине сада.

Усадив Памелу к себе на колени, он осторожно убрал с ее лица прядь длинных волос и жадно приник поцелуем к приоткрытым губам. И все несчастья, огорчения и страдания последних недель были вмиг забыты. Памела даже застонала, лаская своими тонкими пальцами его густые волосы.

Наконец, задыхающиеся и раскрасневшиеся, они прервали затянувшийся поцелуй и посмотрели друг на друга сияющими от счастья глазами.

– Я просто не могу поверить, что ты станешь моей женой, – нежно поглаживая ее по щеке, признался Филип.

– Тем более что всего несколько недель назад ты совсем не собирался жениться, – поддразнила Памела, глядя на него влюбленными глазами.

Их объяснение произошло столь бурно и неожиданно, что они никак не могли прийти в себя от счастливого изумления.

– А помнишь, что совсем недавно мы собирались расстаться навек? спросил Филип и радостно засмеялся, увидев, с каким ужасом она покачала головой. – В таком случае, ты наверняка не поверишь, если я скажу, когда в первый раз подумал о свадьбе...

– Может быть, и не поверю, но ты все-таки скажи, – попросила Памела.

– Это произошло тем воскресным утром, когда я проснулся в собственной спальне и увидел тебя, подающую мне кофе в постель.

– Лгунишка!

– Ничего подобного. Я никогда не был убежденным холостяком, просто до тебя мне не попадалась женщина, с которой бы хотелось всю жизнь просыпаться в одной постели.

– Сейчас ты сказал именно то, что мне больше всего хотелось услышать!

– Значит, я буду повторять это тебе каждый день. И так до тех пор, пока ты не взмолишься о пощаде и не попросишь меня замолчать.

– Тебе придется ждать этого всю нашу жизнь.

Памела и не знала, что бывают минуты такого всеохватывающего, невозможного счастья, зато теперь она прекрасно понимала своих родителей, а также Мелани и Гордона. Любовь к своему суженому – это самая прекрасная вещь на свете, за которую стоит бороться!

– Кстати, – неожиданно заметил Филип, – а когда мы поедем в Европу?

– Что ты имеешь в виду?

– Но ты же не думаешь, что я позволю тебе отправиться туда без меня? Тем более что эти французы и итальянцы такие галантные ухажеры и просто обожают американок!..

– Не болтай ерунды! – засмеялась Памела.

– Ладно, тогда поговорим серьезно. Я – журналист и могу работать где угодно. А более романтического места для свадебного путешествия, чем Париж или, скажем, Венеция, просто не придумаешь.

– Лучше начать с Милана. А если мы еще задержимся в Италии на несколько месяцев, чтобы я тоже смогла возобновить деловые связи...

– Чем дольше продлится наш медовый месяц, тем лучше! – пылко откликнулся Филип. – Боже, я просто не смогу этого дождаться!.. Кстати, а как мы назовем нашего первенца?

– Не слишком ли далеко ты заглядываешь? смутилась Памела.

– Ничуть! – уверенно ответил Филип. – Если это будет мальчик, то в честь моего деда Тревором. Трудно представить, что было бы, не появись он сегодня здесь.

– А мне бы хотелось, чтобы родилась девочка.

– Ты, кажется, вздумала противиться желаниям своего будущего мужа и господина?

– Ничего подобного! Я настолько счастлива, что мне неважно, кем окажется наш первый ребенок – мальчиком или девочкой. Гораздо важнее, что он станет плодом нашей любви.

– Давай же скорее поженимся! – не выдержал Филип, покрывая поцелуями ее волосы и лицо.

– Когда прикажешь, мой господин! – смеясь ответила Памела.

– Между прочим, – он вдруг задумался и замер на месте, – а тебе не кажется, что нам стоит вернуться в гостиную и поднять им всем настроение?

– Каким образом?

– Предложив отпраздновать нашу помолвку. – С этими словами Филип снял ее со своих колен и поставил на землю. – Пойдем выпьем шампанского и пригласим их всех на свадьбу. Что скажешь, любовь моя?

– Это лучшее предложение, которое я только слышала в своей жизни!

Эпилог

Филипп тихонько вошел в спальню и загляделся на жену. Памела, его темноволосая красавица Памела укачивала малютку Мод после утреннего кормления да так и задремала в огромном плюшевом кресле с дочуркой на руках.

Сердце Филиппа переполнилось нежностью. Он все пытался понять, что он такого сделал, чтобы заслужить подобное счастье. В одном только он был уверен: более везучего человека, чем Филип Кирк, на свет еще не рождалось!

Памела вздохнула, открыла глаза, увидела мужа – и лицо ее озарилось радостью.

– А вот и ты наконец, – прошептала она. – Я уже соскучилась. Как наш новобрачный, волнуется?

Филипп улыбнулся, опустился на корточки перед женой и завладел ее рукой.

– Да, Тимоти сам не свой от переживаний.

– Неужели это ты так напугал его рассказами о кошмарах семейной жизни? – с улыбкой спросила Памела.

– Вроде того, – подмигнул Филипп. – Как подумаю, сколько времени бедняга потратил попусту в одиночестве, так жутко становится!

Он поднес к губам руку жены и поцеловал.

– Это надо же вбить себе в голову, будто влюблен в тебя и никакой другой женщины ему не надо! Вот упрямый осел!

– Тес, милый. – Памела приложила палец к губам мужа. – Ты разбудишь малышку.

– Прости, я всегда горячусь, когда вспоминая об этом...

– Но это все уже в прошлом, ведь Тимоти обрел свою вторую половинку и ему осталось всего несколько часов наслаждаться свободой.

– Да. – Филип против воли улыбнулся. – В конце концов что ни делается – к лучшему. Эта Голди – невероятно эффектная девица и, кажется, по-настоящему любит последнего из "трех холостяков". Помнишь, после нашей свадьбы Тимоти очертя голову бросился на край света. Искать свою судьбу, как он выразился...

– А нашел суженую в кафе на соседней улице и выяснил, что она давно на него засматривается, – закончила за него жена. – Это надо же такому случиться!

Филип легонько поцеловал дочку в лоб, а жену – в губы.

– Держу пари, так, как мы, счастливы они не будут. Это просто-напросто невозможно! Но если эти двое влюблены друг в друга хотя бы вполовину так же сильно, как мы...

– Большинство позавидовали бы и половине, – шепнула Памела, отвечая на поцелуй мужа.

– Знаешь, что... – еле слышно произнес Филип, – может, плюнем на свадьбу и останемся дома? А потом извинимся...

Рассмеявшись, Памела легонько оттолкнула мужа и погрозила ему пальцем.

– Вот что я вам скажу, мистер Кирк. Если нынче вы будете пай-мальчиком, я отвезу Мод к Мелани и попрошу ее понянчиться с малышкой. Она подарила мужу лукавый взгляд, от которого у него дух захватило. – А ты после брачной церемонии и торжественного обеда прокатишь меня к Массимо.

– Нет, лучше в тот ночной клуб, где ты.., набивалась ко мне, несчастному, одинокому и пьяному, в компанию. А потом мы.., гмм.., полюбуемся на звезды.

– Звучит многообещающе, – промурлыкала Памела.

– О, детка! – Филип просиял, но тут же вновь посерьезнел, вздохнул и произнес вслух то, о чем подумал полчаса назад, когда увидел спящую жену с дочкой на руках:

– Более везучего человека, чем я, на свет еще не рождалось... Но я стану еще счастливее, когда возьму на руки маленького Тревора.

– Договорились, милый, – улыбнулась Памела. – Я сама не меньше твоего мечтаю об этом. Да и дед твой будет на седьмом небе от счастья, когда увидит своего.., тезку.