Текст книги "Невозможно устоять"

Автор книги: Эстер Модлинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Дед пожал плечами и сделал глоток. Несмотря на свой почтенный возраст, он выглядел замечательно – поджарый, подвижный, с загорелым морщинистым лицом, с абсолютно белыми волосами и с проницательными карими глазами.

– Ты можешь или жениться на этой крошке, или забыть о ней. И если тебя интересует мое мнение, то знай: ты окажешься несусветный глупцом, если выберешь второе.

– Откуда тебе известно, что у меня есть девушка, на которой я готов жениться? – удивился Филип.

– Вчера вечером я встречался с Тимоти. Он не забыл, как гостил вместе с тобой в моем доме, и пригласил меня на обед.

– А, тогда ясно. Разумеется, он не мог промолчать о Памеле, ибо более интересных тем для беседы у вас просто не нашлось! Ну и что же он тебе рассказал?

– Вообще-то, он даже не называл ее по имени. Просто заметил, что о такой красотке мечтает любой мужчина.

Филип хмыкнул, почувствовав невольное удовлетворение от подобного отзыва друга. Но затем вспомнил прощальные слова Памелы и снова погрустнел.

– Ну и что ты можешь к этому добавить? не унимался Тревор.

– Да, она действительно красива, умна, обаятельна...

– И что?

– А ничего!

– То есть драгоценную жилу уже застолбил кто-то другой? Иначе говоря, она замужем?

– Не в этом дело...

– Но у тебя с ней что-то было? О черт! Меньше всего ему хотелось бы вспоминать сейчас ту злополучную ночь. И что за болтливый у него приятель!

– Тимоти упомянул, что однажды утром застал ее выходящей из твоего дома, – невозмутимо продолжал дед.

– Лучше бы этот Тимоти поменьше болтал и побольше занимался своим делом, – огрызнулся Филип.

– Да, но он за тебя беспокоится.., так же, как и я, – с легким упреком заметил старик.

Действительно, хотя семья Филипа была не столь образцовой, как у Памелы, однако между ним и дедом существовала по-настоящему дружеская близость. Поэтому упрек был вполне заслужен.

– Мне кажется, тебе не следует обо всем этом знать, – задумчиво пробормотал Филип.

Десять дней, что он не видел Памелу, показались ему вечностью. Он плохо ел, плохо спал и не мог даже думать о том, чтобы сесть за работу. Все мысли были заняты одним: что там сейчас делает Памела? Поговорила ли с отцом и что он ей ответил? И как теперь она относится к нему, к Филипу?

– Уж позволь я сам решу, что мне следует знать, а что нет, – с неожиданной твердостью заявил Тревор, вновь наполняя бокал. – Расскажи-ка мне об этой девушке.

– Что именно тебя интересует?

– Кто она? Чем занимается? И что между вами происходит?

По одной только интонации Филип понял, что последний вопрос интересует деда больше всего, а первые два были заданы лишь в нагрузку к нему.

– Ее зовут Памела Гиффорд, – нехотя заговорил он. – И она специалист в области интерьеров. Пишет искусствоведческие статьи.

– Памела Гиффорд? А Артур Гиффорд случайно ей не родственник?

– Это ее отец.

– Плохо дело. – Тревор произнес это с таким выражением, что Филип сразу понял: ему прекрасно известен злополучный скандал семилетней давности. – Но если она дочь Артура, то, следовательно, приходится внучатой племянницей Ричарду Гиффорду?

– Ты знаешь ее родню? – изумился Филип.

– Конечно. Когда Артур был еще мальчишкой, он с отцом и Ричардом, который приходится ему дядей, гостил у меня. Это было еще до твоего рождения. О Боже, сколько лет прошло, – вздохнул дед, и его глаза заблестели от волнения. – Знаешь, парень, если твоя плутовка унаследовала характер своих предков по мужской линии, то я не удивляюсь твоим проблемам!

Это нельзя было назвать проблемами. Просто Памела решила, что он собирается причинить вред ее семье, и возненавидела его за это. Филип уже открыл рот, чтобы объяснить ситуацию, в которой оказался, когда в гостиную вошла миссис Макбрайт.

– В чем дело? – недовольно поинтересовался он у экономки.

– Вас хочет видеть мисс Гиффорд. Филип специально просил ее при появлении Памелы – позвонит она или появится без звонка – немедленно доложить ему, где бы он ни был и чем бы в тот момент ни занимался. Хотя, если признаться честно, не слишком верил в то, что это случится...

– Интересно будет на нее посмотреть! – мгновенно оживился Тревор.

– Гмм... – Филип растерянно потер лоб.

– Пожалуйста, не трудись придумывать повод для отказа, – заявила Памела, появляясь из-за спины миссис Макбрайт. Увидев пожилого джентльмена, который смотрел на нее с нескрываемым любопытством, она слегка смешалась. Надеюсь, я вам не очень помешала?

– Вовсе нет, детка, – энергично запротестовал старик. – А мы тут как раз о тебе говорили!

Филип метнул на него сердитый взгляд, после чего с обожанием уставился на девушку. Как же давно он ее не видел и до чего же рад встрече!

Прошедшие дни и ей дались нелегко. Она заметно похудела, и теперь знакомый серый брючный костюм сидел на ней так, будто был на размер больше, чем надо. Да и лицо казалось бледнее обычного, а глаза блестели лихорадочным блеском, и под ними пролегли тени. И ведь это именно он, Филип, виноват в том, что она так сильно изменилась!

Миссис Макбрайт незаметно удалилась, аккуратно прикрыв за собой дверь. В гостиной повисло напряженное молчание.

– Поскольку мой внук явно онемел, позвольте представиться, – произнес наконец дед, галантно вставая с кресла. – Тревор Кертон.

– А, так вы его дедушка, – пробормотала Памела, пожимая протянутую руку. – Наверное, мне следует зайти в другой раз...

– О нет, зачем же! – Филип словно очнулся от столбняка. Он так давно ее не видел, а она собралась уходить! – Надеюсь, ты не будешь возражать, если мы пообедаем позднее? обратился он к деду.

– Разумеется, нет, – кивнул тот, – но лишь в том случае, если мисс Гиффорд согласится составить нам компанию.

– Н-нет, извините, – отводя глаза, неуверенно сказала Памела. – Мне нужно сказать пару слов Филипу, после чего я вынуждена буду уехать.

Эта фраза прозвучала столь угрожающе многозначительно, что дед с недоумением вскинул брови, переводя взгляд со своего внука на смутившуюся девушку.

– Ладно, – наконец заявил он. – В любом случае, приятно было познакомиться, мисс Памела.

– Мне тоже, мистер Кертон.

– Передавайте привет вашему отцу.

Филип чуть не застонал от досады. Сам того не сознавая, старик произнес наиболее неподходящую фразу из тех, которые только можно было придумать!

И Памела это почувствовала, потому что мгновенно вспыхнула от гнева.

– Послушай, – взмолился Филип, протягивая к ней руки.

– Так ты уже обо всем рассказал! – запальчиво заявила она. – В таком случае я не вижу причин ничего скрывать. Мы вполне можем поговорить и в присутствии мистера Кертона. – И она иронично поклонилась старику, который внимательно прислушивался к их разговору. – Я уже знаю о многих твоих недостатках, поэтому болтливостью и мстительностью ты меня не удивишь.

– Но я не...

– Только избавь меня от нелепых оправданий! – презрительно продолжила Памела. – Тем более что теперь уже все равно ничего не изменишь. Отец отказался от мысли о возвращении в большую политику и вместе с моей матерью переезжает жить в Вермонт, откуда он родом. Наш дом в Вашингтоне решено продать. А я решила уехать в Европу...

– В Европу? – горестно воскликнул Филип. -Но когда?

– Чем скорее, тем лучше! И вообще, я пришла, чтобы сказать тебе одну вещь, которая, несомненно, польстит твоему самолюбию. Ты полностью добился того, чего хотел!

– Но я совсем этого не хотел!

– Разве? А я думала, что...

– Подожди секунду, – торопливо перебил он, – ты разговаривала с отцом?

– Он отказался со мной что-либо обсуждать. Более того, он даже не захотел поговорить с моей матерью. Мы просто были поставлены перед фактом, что все уже решено.

Филип растерялся. Что же делать? Меньше всего он жаждал подобного исхода. Неужели он ошибся еще тогда, десять дней назад, когда решил, что правда лучше любой лжи, в которой все уже окончательно запутались? И даже если теперь он повторит Памеле то, что тогда высказал ее отцу, это ничего не изменит.

– Ну, вот и все, – со вздохом сказала она, поворачиваясь и направляясь к двери. – Можешь праздновать победу!

– Эй, парень, не стой как истукан, а немедленно ее догони! потребовал дед, который до сего момента не проронил ни звука.

– Зачем? – печально усмехнулся Филип. – Да и что я ей скажу? Во время нашей последней встречи с ее отцом мы заключили джентльменское соглашение. Я ничего не буду рассказывать его дочери до тех пор, пока он мне этого не позволит.

– Ну ты и болван! – искренне возмутился Тревор. – Зато Тимоти был абсолютно прав: она прекрасна. И в ней чувствуется порода Гиффордов. Эх, был бы я лет на тридцать моложе...

– Только такого конкурента мне и не хватало!

Филипу очень хотелось броситься вслед за Памелой, но он прекрасно понимал, что все бесполезно. Решив вернуться в Вермонт, Артур Гиффорд сделал свой выбор – и он имел на это полное право.

– Ты мужчина или мокрая курица? – продолжал возмущаться дед, у которого от волнения даже побагровело лицо. – Ей-богу, Фил, ты меня разочаровываешь! Как можно упускать такую красотку, а стоять потом с похоронным выражением лица?

– Не вмешивайся в мои дела! – разозлился Филип. – Ведь ты же ничего не знаешь!

– А мне и не нужно ничего знать! Что бы там ни было, но ни в коем случае нельзя позволять девушке уходить из твоего дома, да еще когда она в таком состоянии!

Она ушла не просто из моего дома, но и из моей жизни, грустно подумал Филип.

Памела была так потрясена состоявшимся объяснением, что у нее подкашивались ноги. Не в силах преодолеть расстояние от входной двери до машины, она прислонилась к стене и горько разрыдалась. Хорошо хоть на улице не было случайных прохожих.

И зачем только она приехала сюда снова! Да, ей захотелось последний раз увидеть Филипа, но теперь стало ясно, что это было ошибкой – одной из тех многочисленных ошибок, которые она совершила с момента их знакомства.

– Памела!

Входная дверь внезапно распахнулась, и на пороге показался бледный Филип.

– Не плачь, я тебя умоляю!

– А я и не плачу, – пробормотала она, отворачиваясь и закрывая лицо руками. – Просто в глаз что-то попало...

За последние десять дней она плакала столько раз, что теперь это стало для нее привычным делом. Что уж говорить о настроении, которое колебалось между гневом и отчаянием... С одной стороны, Памела злилась на Филипа за то, что своим поведением он постоянно вызывает у нее чувство враждебности. С другой – все больше влюблялась в него. Как бы ей хотелось, чтобы между ними не стояли его проклятые статьи! И насколько все могло бы быть чудесно, если бы они познакомились при других обстоятельствах!

– Ну-ка, пойдем прогуляемся, – предложил он, обнимая ее за талию и заставляя оторваться от стены. – Вон там, через дорогу, есть чудесный скверик.

– Надеюсь, я не слишком шокировала твоего деда? – пробормотала Памела, смахивая слезы.

– Наоборот, он в полном восторге от тебя и буквально силой заставил меня побежать за тобой.

– Правда? И ты его послушался?

– Если бы я его не послушался, то получил бы увесистый подзатыльник, с комической серьезностью уверил Филип. – Давай присядем.

Памела покорно опустилась на скамейку, стоящую в тени густой сирени. Она ощущала себя настолько измученной, что все ее чувства притупились и не было сил ни возражать, ни обвинять...

Здесь, среди деревьев и аккуратно подстриженных кустарников, заметно заглушающих шум машин, царило умиротворяющее спокойствие. По аллеям прогуливались матери, толкая перед собой детские коляски, на соседних скамейках обнимались парочки, по дорожкам в поисках крошек бродили важные голуби.

Каким же контрастом выглядела эта уютная картинка по сравнению с ее собственным, рушащимся на глазах миром!

Филип сидел рядом, облокотившись на спинку скамьи и задумчиво глядя перед собой. Памела слегка наклонила голову и сквозь полуопущенные ресницы искоса взглянула на него. Как же он красив именно такой – спокойный, расслабленный, рассеянно смотрящий куда-то вдаль...

– Я не знаю, что сказать, – неожиданно тряхнув головой, произнес Филип.

– Да, – печально согласилась она, – по-моему, все уже сказано.

– Но я вовсе не это имел в виду! Напротив, мне очень многое хочется тебе сказать.., но я не могу!

– Ладно, тогда забудь об этом.

– Но и забыть я тоже не могу! – Он вскинул на нее глаза и вдруг добавил:

– Кстати, ты ужасно выглядишь.

– Спасибо!

– Но это действительно так. Неужели твои родители не замечают этого?

– Думаю, сейчас их заботят вещи поважнее.

Ее отец занимался тем, что передавал дела Гордону и вел переговоры о продаже их дома. Мать сколько могла пыталась сохранять бодрость духа, но это давалось ей с заметным трудом. Все это походило на один непрекращающийся кошмар!

– Что может быть важнее душевного состояния родной дочери? возмутился Филип. -Кстати, почему твой отец собрался именно в Вермонт?

– Он родился недалеко от Монтпилиера, и так у нас остался дом. И вот теперь отец решил, что пришла пора вернуться.

– Что за чертовщина! Сейчас для него самое время бороться за свое будущее, а не бежать!

– Я тронута тем, что тебя беспокоит его будущее. Особенно мне понравилось это словечко – чертовщина... Ты всегда так выражаешься, когда зол?

– Разумеется. А как же иначе выразить всю глубину своих чувств?

Памела настолько устала, что даже не стала уточнять, с чего это вдруг он так разволновался?

– Кстати, это словечко я перенял у Марка, – зачем-то пояснил Филип.

– Да, помню, – вяло кивнула она. – Это твой друг, который недавно женился на дочери Массимо Росса, у которого ресторан с чудесными интерьерами в итальянском стиле. Кстати, они уже вернулись из свадебного путешествия?

Боже! Им уже настолько не о чем разговаривать, что они готовы обсуждать подобную чушь! Какое ей дело до того, как выражается какой-то там молодожен Марк, которого она в глаза не видела!

– Да, вернулись еще на прошлой неделе и кажутся просто идиллически-счастливой парой.

– Рада за них.

– Я передам. Послушай, Памела, я никогда не задавался целью причинить кому-то вред...

– Оставь это, – махнула она рукой, – и давай лучше поговорим о Джулии и Марке.

– К черту их обоих! – возмутился Филип. – У нас своя жизнь, и... То есть я хотел сказать о другом. Мне очень жаль, что все так получилось, но у меня и в мыслях не было причинять вред твоему семейству.

– Возможно, – вздохнула Памела, – но именно ты заложил бомбу с часовым механизмом, которая взорвалась только сейчас. Да, теперь я понимаю, что, имея за плечами ту темную историю с Моникой Арленд, отцу не следовало возвращаться в политику. Если бы не ты, то этот скандал ему бы обязательно припомнил кто-нибудь другой, поэтому твоя вина здесь не слишком велика.

– Ты действительно так думаешь? – удивился он.

– Более того, мне даже кажется, что все произошедшее в каком-то смысле было неизбежно. Именно об этом я размышляла все те дни, что мы с тобой не виделись.

– Интересно, насколько я смогу тебя удивить, если скажу, что передумал писать статьи?

– В самом деле? Но почему?

– Ситуация.., изменилась. Кроме того, ты сама однажды сказала, что я вполне могу найти другую тему, – невесело усмехнулся он.

– Жаль, что мне так поздно удалось тебя убедить, – с поразительным безразличием ответила Памела. – Все, что мог, ты уже испортил, так что теперь об этом говорить.

– Ты считаешь меня виноватым во всем?

– Что теперь об этом говорить, – словно эхо повторила Памела, отворачиваясь.

Филип почувствовал, что еще немного – и она встанет и уйдет из его жизни навсегда. Потому надо было срочно сменить опасную тему.

– А ты знаешь, что сказал о тебе мой дед?

– Что для молодой леди я слишком дурно воспитана?

– Нет, что если бы он был моложе лет на тридцать, то приударил бы за тобой. Как тебя пятидесятилетний кавалер, устраивает?

– Так и сказал? Впрочем, это любимая фраза большинства стариков, как и выражение сожаления о том, насколько быстро течет время.

– Ты говоришь, что решила жить в Европе. А где именно?

– В Милане. Я обзавелась там немалым количеством связей, которые будет полезно возобновить, тем более теперь, когда у меня есть имя в профессиональных кругах.

Памеле нелегко далось это решение, но после всего произошедшего она поняла, что надо обзаводиться собственным домом. И Милан был для этого вполне подходящим местом...

Кроме того, чем дальше она будет от Филипа, тем скорее сможет забыть его.

– Как долго ты собираешься там жить? спросил он, подавшись вперед, словно бы для того, чтобы лучше слышать ответ.

Памела пожала плечами: мол, какая разница, да и кто это может знать?

– И все-таки? – настаивал Филип.

– Возможно, останусь навсегда.

– Не может быть!

– Почему? Я взрослая женщина и прекрасно могу о себе позаботиться. Разумеется, я стану наезжать сюда, чтобы навестить Мелани и моих племянников, но это едва ли не единственная причина, которая будет связывать меня со Штатами. Кстати, если ты когда-нибудь окажешься в Милане, милости прошу, заходи...

– Но как я тебя там найду?

– Мой телефон будет в справочнике.

– Под фамилией Гиффорд или под какой-нибудь другой?

– Все может случиться, – устало улыбнулась Памела и подумала, что сменит фамилию, только если выйдет замуж, а в скором будущем это было маловероятно. Чтобы забыть Филипа, потребуется много времени, а ведь они знакомы всего около месяца...

– Не сомневаюсь, что тебе будет сопутствовать удача в делах.

– Надеюсь. Ладно, я и так уже отняла у тебя слишком много времени. Возвращайся домой, пока твой дед не заскучал окончательно.

– Странно, – пробормотал Филип, – но я никак не могу поверить в то, что твой отец окончательно отказался от...

– Он не отказывался! – воскликнула Памела. – Просто когда к твоему виску приставляют заряженный пистолет, у тебя не оказывается выбора.

– И ты хочешь сказать, что этот пистолет приставил я?

– А кто же еще?

– Но я же не собираюсь публиковать ничего, могущего его скомпрометировать!

– Пока не собираешься...

– Вообще не собираюсь!

– Тогда тебе бы следовало сообщить об этом моему отцу. Хотя не думаю, чтобы это имело какое-то значение. По-моему, он уже окончательно все для себя решил.

– Но ведь можно еще и передумать!

– Слишком поздно...

Произнося эту фразу, Памела думала не только об отце, но и о своих отношениях с Филипом. Как жаль, что он так долго упорствовал в своем намерении опорочить ее отца накануне выборной кампании, и вот теперь, когда наконец-то согласился оставить свой замысел, все оказалось поздно, слишком поздно.

– Это мы еще посмотрим! – решительно заявил он.

– Прошу тебя, пусть все остается как есть... – для большей убедительности Памела даже положила ладонь на его стиснутую в кулак руку, пока кому-то не стало еще хуже.

Он мельком взглянул на нее и сжал губы. Потом решительно встал.

– Если я когда-нибудь окажусь в Милане, то обязательно тебе позвоню.

– Звони, – как можно более безразличным тоном произнесла Памела, чувствуя, как к горлу подступают рыдания, – ведь наступил момент прощания.

Сколько раз она твердила ему, что не хочет его больше видеть, однако именно он простился с ней первым. Одна только мысль об этом была способна разбить ее сердце!

Глава 13

– Ну, парень, мне кажется, что ты окончательно запутался, – проворчал Тревор, после того как они пообедали и устроились в креслах с бокалами виски в руках. Кстати, деду пришлось есть за двоих, поскольку внук был настолько мрачен и рассеян, что едва ли сознавал, что им подают.

– Возможно, но мне бы не хотелось снова это обсуждать, – сухо заметил Филип.

После расставания с Памелой он нехотя вернулся в дом. Именно за обедом неугомонный старик вытянул из него всю подноготную, Филип отнекивался до тех пор, пока вдруг не сообразил, что осуждение со стороны деда окончательно усугубит его чувство вины – и это будет достойным наказанием за то, что он натворил.

– Однако ты уверяешь, что Памела не знает всей правды? – спросил Тревор с самым серьезным выражением лица.

– Именно так, – подтвердил Филип. – И не я буду тем человеком, кто ей об этом расскажет.

– Почему?

– Десять дней назад я пообещал отцу Памелы, что наш с ним разговор не выйдет за пределы его кабинета.

– Да, но мне же ты рассказал!

– Только потому, что надеюсь на твое умение держать язык за зубами.

Еще с детства маленький Фил привык поверять деду те тайны, о которых не мог рассказать даже родителям. И еще не было случая, чтобы Тревор обманул доверие внука.

– Весьма похвально, что ты собираешься сдержать обещание. Но в данном случае, мне кажется, ты несколько не правильно оцениваешь сложившуюся ситуацию.

– Я не собираюсь изменять моему слову, даже если мне никогда больше не придется ее увидеть! – твердо заявил Филип.

– А как думает поступить она сама?

– Почему ты спрашиваешь? Ты же присутствовал при нашем с ней разговоре и слышал все своими ушами: она намерена перебраться в Европу.

– И ты позволишь ей это сделать?

– Уже позволил.

– Черт подери! – раздраженно выругался старик. – Я научил тебя быть хозяином своего слова, но кто научил тебя быть идиотом?

– Ты считаешь, что если бы я сказал ей правду, то ее отношение ко мне изменилось бы к лучшему? – делая большой глоток виски, поинтересовался Филип. – И что она тут же бросилась бы в мои объятия?

Когда-то он цитировал ей знаменитую фразу: "Познайте истину, и она сделает вас свободными". Как ни странно, но в данном случае все оказалось наоборот: именно знание истины сделало его рабом данного слова. Он обещал молчать...

– А ты не думаешь, что Памела просто обязана обо всем узнать?

– Возможно, но я не имею права...

– А по-моему, имеешь!

– С чего ты взял?

– Да потому, парень, что ты по уши влюблен в эту чудесную девушку!

Филип резко выпрямился в кресле и удивленно уставился на деда. Неужели то, что он пытается скрыть от самого себя, настолько очевидно для других? Неужели он действительно любит Памелу?

Вскочив с места, он несколько раз прошелся по комнате, пытаясь хоть немного унять охватившее его волнение, и наконец подошел к окну. Да, да, да, он до безумия любит Памелу – и с этим уже ничего не поделаешь!

Но как давно он влюбился? Трудно назвать точную дату, да это и неважно. Он обожает Памелу – просто невозможно не любить это божественное создание! Ему даже нравится ее строптивый характер.

Нельзя было не восхищаться ее преданностью своему отцу. Сколько усилий она предприняла, чтобы помешать Филипу написать злополучные статьи! Да, Памела могла заблуждаться, быть по-женски лукавой и непоследовательной, но это не делало ее менее прекрасной и желанной! А насколько мужественно она восприняла поражение, насколько стоически перенесла крушение ее привычного семейного мира!

– Ну так что, парень? – поинтересовался дед.

– Ты о чем? – отворачиваясь от окна и глубоко вздыхая, спросил Филип.

– Что ты думаешь делать со своей принцессой?

– Не знаю, дед, поскольку это не романтическая сказка, а жизнь. А в жизни далеко не каждому принцу удается добиться руки своей принцессы.

– Ну разумеется, если он безмозглый идиот вроде тебя! – не на шутку разозлился Тревор, тоже поднимаясь с кресла. – Честно говоря, мне надоело сидеть с меланхоличным нытиком. Поеду-ка я повидаться с Марком и его новоиспеченной женушкой. Никогда не видел больших сорванцов, чем ты и твои приятели! Когда они приезжали к тебе на каникулы, за вами нужен был глаз да глаз.

– Езжай, – охотно согласился Филип, которому не терпелось остаться наедине со своими мыслями о Памеле.

Странно, но ему почему-то никогда не верилось, что он способен влюбиьтся по-настоящему. И дело не в том, что на него так сильно повлиял развод родителей и переезд к деду в Вермонт. Напротив, его детство и отрочество были по-настоящему прекрасными. Просто за свои тридцать лет Филип еще ни разу не испытывал этого чувства ни к одной из своих возлюбленных, так с какой же стати было ожидать, что это когда-нибудь случится?

И вот он ухитрился влюбиться именно в ту девушку, у которой были все причины его ненавидеть!

Филип не любил строить иллюзий. Ему очень не понравилось использованное Памелой сравнение: человек, который приставил заряженный пистолет к голове ее отца. Но ведь он действительно оказался своеобразным катализатором того процесса, который разрушил ее прежнюю жизнь. И она вряд ли его когда-нибудь простит... Хотя кто знает? Ведь предложила же она ему позвонить, когда он окажется в Милане.

Или все это не более чем жест вежливости, вежливости к врагу, который оказался победителем?

Ну и во что теперь превратится его существование, если он безумно любит Памелу и почти уверен в том, что она его никогда не полюбит?

А что, если попытаться еще раз переговорить с Гиффордом? Вдруг удастся уговорить его изменить решение? В любом случае, в его нынешней ситуации любая попытка переломить ход событий предпочтительнее пассивных переживаний.

Кроме того, разве сможет он жить дальше, так и не сказав Памеле о своих чувствах к ней? Как бы она к нему ни относилась, он просто обязан признаться ей в любви!

Когда Филип набрал номер телефона Гиффордов, трубку взяла хозяйка дома. Он сразу узнал этот теплый мелодичный голос, так похожий на голос дочери.

– Извините, мистер Кирк, но боюсь, что в данный момент мой муж не сможет подойти к телефону, – сказала она и пояснила:

– У него деловая встреча... Впрочем, кажется, я слышу его голос. Вы сможете подождать пару минут? Вероятно, он уже освободился.

– Да, конечно, – заверил Филип, стискивая телефонную трубку с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

Сев в кресло рядом с журнальным столиком, он стал нетерпеливо барабанить по полированной столешнице. Интересно, как отреагирует Гиффорд на его звонок? Вдруг он вообще не захочет с ним говорить? Тогда ему не останется ничего другого, как нагрянуть незваным, ибо только так он сможет еще раз увидеть Памелу. Но ведь ему может не повезти, и ее просто не окажется дома...

– Вы меня еще слушаете, мистер Кирк?

– Да.

– Муж просил меня спросить вас, не могли бы вы сегодня вечером приехать к нам на ужин?

Филип был крайне изумлен приглашением. Не то чтобы они расстались с Гиффордом врагами, однако у журналиста не было никаких причин надеяться, что тот снова захочет оказаться с ним за одним столом.

– Кстати, это будет прощальный ужин, продолжала Маргарет Гиффорд, поскольку, как вы уже, наверное, знаете, вскоре мы переезжаем в Вермонт. Сегодня к нам придут все близкие и друзья.

Судя по ее спокойному и приветливому тону, она еще не знала причины, из-за которой ее муж затеял переезд. Однако оказаться в компании друзей и близких семьи Гиффорд было не совсем то, на что Филип рассчитывал. В подобных обстоятельствах ему вряд ли удастся переговорить с Артуром наедине.

Но в любом случае нельзя упускать возможности снова повидаться с Памелой. Кроме того, подобное приглашение со стороны родителей поможет ей убедиться в том, что они не считают его своим врагом.

– Я с огромной благодарностью принимаю ваше приглашение, – справившись с внезапно нахлынувшим волнением, заявил Филип.

– Тогда мы ждем вас у себя в половине девятого. До встречи, мистер Кирк. , – До свидания, миссис Гиффорд.

Все еще не веря в свою удачу, он медленно положил трубку. Дело было сделано, однако его не покидала странная нерешительность, причина которой была очевидна. Кто знает, как отнесется Памела к его очередному появлению в ее доме? Каким станет выражение ее лица, когда она увидит его среди приглашенных?

Они простились навсегда лишь пару часов назад – и вот все повторяется снова! А вдруг она уже искренне поверила, что никогда его больше не увидит? И самое страшное – вдруг это именно то, чего ей больше всего хочется?

Впрочем, стоит ли беспокоиться раньше времени? Ведь ее может просто не оказаться дома!

Памеле очень не хотелось присутствовать на , ужине. Да, она понимала, что родители хотят проститься со своими друзьями. Но не лучше ли было устроить одну грандиозную вечеринку, чем растягивать процесс расставания на несколько скромных семейных вечеров?

К сожалению, ее родители решили иначе, и она не могла противиться их выбору. Именно поэтому ей пришлось пересилить себя и морально подготовиться к нынешнему вечеру.

Верные семейной традиции Мелани и Гордон первыми спустились вниз, когда в гостиной появилась Памела. Мелани выглядела бледной и озабоченной. Однако, обменявшись взглядами, сестры без слов поняли друг друга: сегодня они здесь для того, чтобы поддержать своих родителей.

Памела была несколько удивлена, когда появились первые гости, поскольку ими оказалась супружеская чета Вилкинсон. Вообще-то стол был накрыт на девять персон, поэтому следовало ожидать еще двоих гостей.

Появление телемагната ничуть не обрадовало Памелу, поскольку нынешний ужин грозил оказаться даже хуже, чем она представляла. Дело в том, что ей стало известно: отец еще не сообщил Вилкинсону о своем решении покинуть не только политическую сцену, но и Вашингтон, поэтому, вероятно, он намеревался сделать это сегодня вечером.

Мелани кивнула сестре на отца, который в своем смокинге выглядел просто великолепно, и подмигнула. Памела улыбнулась в ответ и указала головой на мать. В серебряном платье от известного парижского кутюрье Маргарет Гиффорд ни в чем не уступала мужу.

– Мистер Кирк, – объявил дворецкий.

Памела вздрогнула и с такой силой сдавила бокал с минеральной водой, что тот едва не треснул. Прежде чем она успела повернуться к входящему в комнату Филипу, кровь отхлынула от ее щек и лицо покрылось мертвенной бледностью. Он был так же красив, как и в первый вечер их знакомства, элегантный вечерний костюм, горделивая посадка головы и самоуверенный вид.

Что он здесь делает? Когда сегодня днем они сидели в скверике, он ни словом не обмолвился, что приглашен на семейный ужин. Что за проклятая манера вечно преподносить сюрпризы – вот только приятные они или нет, она еще до конца не решила...

– Мистер Кертон!

Если появление Филипа потрясло ее, то появление жизнерадостного старца повергло в неимоверное изумление. Неужели он явился для того, чтобы лично поприветствовать ее отца?

Она пристально посмотрела на Филипа и изумилась еще больше. Судя по выражению его лица, тот был поражен не меньше ее при виде собственного деда. Более того, он был явно этим не обрадован!

И все же, что делает в ее доме эта странная пара в вечерних костюмах и в накрахмаленных белых сорочках? Неужели деда пригласили лишь за компанию с внуком?

Тем временем, поприветствовав хозяев дома, оба родственника отошли в сторонку и вступили в весьма оживленную беседу. Памела незаметно подкралась ближе и услышала обрывок их разговора.

– ..Ты же поехал навестить Джулию и Марка! – горячо говорил Филип. Каким же образом ты оказался здесь? Надеюсь, не из-за нашего утреннего разговора?

Тревор выглядел абсолютно невозмутимым и сносил нападки внука с подлинно олимпийским спокойствием. Заметив Памелу, он повернулся к ней и приветливо улыбнулся.