Текст книги "Журнал «ЕСЛИ» №7 2007г."

Автор книги: ЕСЛИ Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

В 1955 году Снегова реабилитировали. Наконец Норильск отпустил его, но еще долгие-долгие годы будет сниться бывшему узнику, как дым заводских труб застит переливающиеся сполохи северного сияния. Вместе со своей Галей Сергей Александрович уезжает на «материк»: надо начинать новую жизнь.

Снеговы поселяются в Калининграде. (Еще один необычный город в его судьбе.) Теперь делом жизни Снегова становится литература. Нестесненная мысль писателя уносится в отдаленное будущее (подальше от тяжких испытаний действительности?), и так хочется видеть его разумным, прекрасным. Поспевает фантастический роман «Люди как боги»…

Впрочем, не забыта и физика. Великая атомная эпопея ХХ века продолжает волновать Снегова. Он пишет повесть «Прометей раскованный» – о первооткрывателях ядерной энергии. Тут действуют в своих лабораториях знаменитые ядерные физики Резерфорд, Бор, Ферми, Штрассман, Чадвик и другие. О советских атомщиках Снегов не пишет: тут всё сплошь секретно, цензура не пропустит. «Прометей» выходит в 1972 году и вызывает большой интерес у читателей. Один из них звонит Снегову в Калининград и предлагает приехать в Москву для очень важного разговора. Это не кто иной, как Яков Борисович Зельдович, главный теоретик атомного проекта в СССР. Больше часа продолжается разговор в Москве. Академик Зельдович предлагает Снегову написать книгу о советских исследователях атома. Беседа интереснейшая, Снегов очарован умом и эрудицией теоретика – но остается сомнение. Вряд ли, учитывая прошлое Снегова, такая книга пройдет сквозь железобетонные заграждения цензуры.

И все же что-то сдвинулось. Спустя какое-то время пришла телеграмма от другого атомного академика Георгия Николаевича Флерова с просьбой срочно приехать в Дубну. Флеров решительно отмел сомнения Снегова: «Вы реабилитированы, вы физик и писатель, грех не использовать такое неординарное сочетание. Я беру на себя пробивание книги».

И пробил! Разрешение на книгу было спущено «с небес» на грешную землю. Флеров не только рассказал Снегову массу важных подробностей, но и организовал встречи и беседы с другими виднейшими атомщиками. Результатом этих встреч стала первая документальная книга о создателях советского ядерного оружия и атомной энергетики – книга Сергея Снегова «Творцы», опубликованная в 1976 году в журнале «Знамя», а затем вышедшая отдельным томом. Книга читается как увлекательный остросюжетный роман. Жаль только, что сюжет обрывается 1945-м годом. Снегов написал и вторую часть «Творцов» – о дальнейших исследованиях и разработках, но на эту часть разрешение не было дано, она так и осталась неопубликованной.

В 1980-е годы выходят одна за другой научно-фантастические книги Снегова, он становится корифеем этого жанра. Летом 1980-го ему исполнилось семьдесят. Я поздравил Сергея Александровича телеграммой. В ответ пришла бандероль с книгой и запиской: «Дорогой Евгений Львович! Сердечное спасибо за поздравление! Печально все-таки – тащить на плечах такой груз годов. Но и отрадно – не отдал по этой длинной дороге концов, по-вашему, по-морскому, а по-нашему, по-интеллигентному – не откинул копыта, не сыграл в ящик, не дал дуба, не натянул на плечи деревянный бушлат и т.д. – много хороших синонимов для нехорошей сей операции. Посылаю Вам новую книгу – в основном сокращенный вариант «Творцов», но и много нового. В октябре собираюсь в Москву. Душевно Ваш С.А. 6.IХ.80».

Я созвонился со Снеговым. Сергей Александрович пригласил нас с Лидой на Куршскую косу, на турбазу «Дюны» – они с Галиной Николаевной снимали там дачный щитовой домик из двух комнат.

Снегов в те дни читал труд Льва Гумилёва. Он находил интересной гумилевскую идею о пассионарных волнах как некоей двигательной силе истории. А вот рассуждение о значении степи в русской истории казалось Снегову натянутым, чрезмерным.

«А знаете, – сказал он за вечерним разговором, – Гумилёв однажды вызвал меня на дуэль. Мы вообще-то сдружились в Норильске. Бараки у нас были разные, но зона-то одна. Характер у Льва был, скажем так, весьма сложный. Мы много спорили. В чем-то сходились, ну, например, в том, что в ортодоксальном марксизме есть элемент фантастики. В чем-то расходились, скажем, в оценке взглядов Ницше и Монтеня. Это были всегда очень животрепещущие для зоны темы… Да, так вот. Один из нас, Евгений Рейхман, инженер-металлург высочайшего класса и к тому же знаток итальянского Возрождения, затеял конкурс норильских поэтов. Соискатели представляли по нескольку стихотворений – анонимно, под девизами, – и оценивались они по двенадцатибалльной системе. Жюри было строгое и компетентное, в него входили, кроме Рейхмана, профессиональные литераторы. Всем было ясно, что победит Лев Николаевич. Первое место ему полагалось не только от природы – ну как же, сын таких прекрасных поэтов, – но и потому, что он и впрямь писал очень хорошие стихи. И вдруг, совершенно неожиданно, первое место присуждают мне – 8,7 балла, а у Льва – 8,2. Другой на его месте посмеялся бы, а Лев прямо-таки взъярился. Кричал, что это нечестно… что он на воле непременно станет писателем, а я всего лишь физик и дилетант в литературе, на воле в лучшем случае буду работать в науке… Вот такая размолвка… А через несколько дней мы схватились в другом споре – на богословскую тему, и Лев обвинил меня в том, что я оскорбил его религиозное чувство. Ничего обидного я ему не сказал, но таков уж его характер: вспыльчивый, нетерпимый… Словом, он вызвал меня на дуэль. Я вызов принял. Но на чем же драться? Где взять – в лагере! – шпаги или дуэльные пистолеты? Лев кипел, кипел и наконец предложил отложить дуэль до будущих времен, когда мы будем на воле. Вот такая история».

«Но вы встретились с ним, когда освободились?» – спросил я.

«Встретились. – Снегов тихо посмеялся. – Двадцать лет спустя, в шестидесятые годы. Мы с Галей приехали в Ленинград и навестили Льва Николаевича. Он профессорствовал в ЛГУ. И набирал известность как оригинальный историк. Да, мы побывали у него, он жил тогда на Московском проспекте в небольшой комнатке, заваленной книгами. Пустились, конечно, под коньячок, в воспоминания о лагерном прошлом, и я между прочим напомнил Льву об отложенной дуэли. Он это помнил, но забыл о причине нашей ссоры. Я подробно рассказал. И не удержался от злорадного вопроса: скажи-ка, профессор, кто из нас стал писателем, а кто ученым?»

Три дня мы гостили у Снеговых на турбазе на Куршской косе, и эти дни навсегда остались со мной как одно из самых ярких событий жизни.

В 1994 году Сергей Александрович скончался. Книга его воспоминаний «В середине века (в тюрьме и зоне)» вышла в Калининграде два года спустя.

Галина Николаевна пережила мужа на несколько лет.

Люди смертны. Но их души… Конечно, это из области иррационального, вопрос веры, а не знания, но хочется верить, что души не исчезают бесследно. Что они встречаются… Особенно души, познавшие Большую Любовь…

Есть у Снегова фантастический рассказ «Умершие живут». Ученые-физики братья Рой и Генрих (излюбленные персонажи, проходящие через многие снеговские рассказы) занимаются расшифровкой излучений человеческого мозга. Волны мозга, излученные в космос, фиксируются на стереоэкране – это огромная мешанина неясных голосов, лиц, строений. Но в этом «шуме» выделяются и опознаются братьями излучения выдающейся интенсивности, они принадлежат давно умершим людям, чей мозг генерировал особо мощно. Так они, Рой и Генрих, опознают (и видят на экране) знаменитого Пьера Ферма в тот счастливый день, когда он нашел доказательство великой теоремы. Видят и опознают Франсуа Вийона, в тюрьме читающего свои стихи сокамерникам в тот день, когда ему заменили виселицу десятилетним изгнанием из Парижа…

Мне кажется, что где-то в галактическом пространстве мчатся излучения мощного мозга Сергея Снегова.

РЕЦЕНЗИИ

Александр ЗОРИЧ

РИМСКАЯ ЗВЕЗДА

Москва: АСТ – Хранитель, 2007. – 288 с.

(Серия «Интеллектуальный детектив»).

5000 экз.

Доля фантастического в новом романе Александра Зорича относительно невелика: поэт Овидий Назон пережил маленькую одиссею после того, как в реальности-1 его биография должна была исчерпаться, а Гай Юлий Цезарь мало того, что миновал последний срок, еще и стал чем-то вроде божества-покровителя Римской цивилизации. Зорич дает ссыльному поэту, из которого Иосиф Бродский сделал почти что советского человека, прийти к согласию со своими врагами и со своими властями. В этом нравственном изменении – суть книги. До отправки в провинциальный город Томы Овидий был одиночкой-в-людской-массе. Человеком на особицу. Немножечко сластолюбцем, немножечко баловнем судьбы, ужасным фрондером и даже чуть-чуть диссидентом. Патриархальные основы имперского строя его нимало не интересовали. И лишь донос человека, считавшегося другом, ссылка, а затем изощренное издевательство все там же заклятым другом, «поставленное», как ставят спектакли, воспламенили в поэте ярость и ненависть, способствовавшие дальнейшей метаморфозе. Овидий проходит стадии воина, беглеца, мстителя и, местью своей доведенный до полной духовной немоты, томясь в страшной дыре и наблюдая за врагом, сидящим рядышком, находит в себе силы простить предателя, – ради того, чтобы в нем самом душа не умерла. Отказ от мести в нашей фантастике, наполненной призывами «убей гада или он убьет тебя!» – случай уникальный. А уж отказ от зла ведет к прощению и принятию родного мира. Овидий впервые осознает собственную судьбу как часть огромной всеримской судьбы.

«Римская звезда» достойна серьезного и основательного литературоведческого разбора. К настоящему времени это, может быть, лучшая работа А.Зорича. Рядом можно поставить только дилогию о Карле Смелом, но если там текст был наполнен хаотическим мраком творческого роста, то здесь повествование освещено отблесками истины.

Дмитрий Володихин

Сергей и Елена ПЕРЕСЛЕГИНЫ

ВОЙНА НА ПОРОГЕ. ГИЛЬБЕРТОВА ПУСТЫНЯ

Москва: Яуза – ЭКСМО, 2007. – 640 с.

(Серия «Война. Имперский генеральный штаб»).

5000 экз.

Эту книгу можно рекомендовать только фанатичным поклонникам творчества С.Переслегина (а таковые есть). Всем же остальным стоит держаться от нее подальше. Ну хотя бы, чтобы не разочаровываться в талантливом аналитике и оригинальном мыслителе.

«Война на пороге…» не заслуживает даже названия романа. Это то, что в советской критике обозначалось снисходительно: «слабо беллетризованный трактат». А еще перед нами новое воплощение «фантастики ближнего прицела», так сказать ее реинкарнация в новых исторических условиях. Но если раньше «мастера» такой НФ сочиняли про «любимый лунный трактор», то теперь они рассуждают о политтехнологиях и войнах спецслужб. Однако от этого чтение увлекательнее не становится.

Начинается роман в 2001 году и уныло течет сквозь все «нулевые» годы. Какой-то намек на живость начинается на 290 странице, когда в 2012 году Япония нападает на Россию. Единственно ценное в книге – это именно описание короткой и яростной войны на российском Дальнем Востоке. И если бы соавторы ограничились этой половиной книги, рецензия была бы написана совсем в иной интонации. Для ленивых читателей сразу сообщаю «итоговый счет»: воевали мы храбро, но в финале все же пришлось отдать японцами Южные Курилы и пол-Сахалина. Потому что в процесс бойни влезли американские миротворцы и велели безобразие прекратить. Поклонникам же Переслегина приказываю: «Главком написал новую книгу! Изучать и конспектировать!»

Главная проблема книги: ее неинтересно читать человеку «со стороны». Герои не внушают никакой симпатии, им не сопереживаешь. То, что в статье могло бы засиять ярким светом неожиданной идеи, в романе погружено в вязкий и многословный текст потеряло остроту среди бытовых подробностей жизни картонных персонажей. Обидно за соавторов, обидно за читателей. А ведь какая могла бы футурологическая монография получиться…

Глеб Елисеев

Крис МОРИАРТИ

ОДИНОЧКА

Москва: ЭКСМО, 2007. – 656 с.

Пер. с англ. С.Зубкова.

(Серия «Фантастический бестселлер»).

3100 экз.

Будущее оказалось не столь уж прекрасным, а жестокости в нем даже прибавилось. Мир, в котором разворачиваются события книги, отстоит от нашего на несколько столетий, однако он унаследовал многие черты современного общества. Проблем хватает: столкновения между компаниями и профсоюзами, стычки на национальной почве, противостояние войск Объединенных Наций силам сепаратистов и Синдикатов.

В этот плавильный котел, определяющий будущее человечества, следует добавить также генетические конструкции-клоны и сообщества искусственных интеллектов. Все они также участвуют в закрученной интриге вокруг открытия, сделанного гениальным физиком.

«Одиночка» – дебютное произведение Мориарти, и это многое объясняет. А именно: восхитительное смешение тем и жанров в книге, которая начинается как фантастический боевик, потом смещается в нуар, прикидывается киберпанком, квазинаучной скороговоркой, то и дело мимикрирует под «твердую» НФ, а под конец и вовсе обнаруживает в себе черты любовного романа – если это подходящее определение для обозначения взаимоотношений искусственного интеллекта и бисексуальной генетической конструкции.

Удивительно, что столь эклектичное произведение на поверку оказывается весьма увлекательной книгой. Сегодня «постантропное» будущее редко оказывается в центре внимания фантастов, предпочитающих четкие контуры более близкого и «человеческого» времени.

Дебют удался (роман номинирован не несколько жанровых премий), даже несмотря на очевидный «синдром отличника», вываливающего на читателей все и сразу. К чести Мориарти стоит упомянуть, что определенная работа над ошибками автором была проделана, и вторая книга этого цикла – непрямое продолжение «Одиночки» – получила премию имени Филипа Дика.

Сергей Шикарев

Михаил УСПЕНСКИЙ

ТРИ ХОЛМА, ОХРАНЯЮЩИЕ КРАЙ СВЕТА

Москва: ЭКСМО, 2007. – 384 с.

(Серия «Жихарь и К°»).

30 100 экз.

Новый роман Михаила Успенского – детективная сказка-антиутопия, вернее, сказочная пародия на множество утопий-антиутопий былого и грядущего, касающихся глобализма-антиглобализма и особого пути России.

Действие происходит во времена, последовавшие за нынешним нефтяным бумом, и разворачивается по преимуществу в сибирском областном центре Малютине и его окрестностях, хотя и Москву автор не обошел своим язвительным вниманием.

Из барселонского частного музея с умопомрачительной системой охраны дерзко похищен рисунок малютинской второклассницы Кати Беспрозванных «Три холма, охраняющие край света». Рисунок этот, как выясняется, обладает некоей мистической силой. Землячка девочки Кати, художница, дочь погибшего малютинского олигарха, супердевушка Лидия Туркова вместе со своим женихом, лордом Теренсом Фицморисом, отправляются на поиски загадочной второклассницы, а за ними устремляется двойная погоня. Тройной квест позволил автору дать остросатирическую панораму мира и России, а экстраполяция сегодняшних реалий в недалекое будущее делает эту сатиру еще более беспощадной, хотя – таково уж фирменное свойство сказок Успенского – ничуть не злобной.

Триста с лишним страниц головоломных, фантастических, ужасных и смешных приключений завершаются, как и следовало ожидать, близ тех самых трех холмов, в волшебной деревне Шалаболихе, видимо, не без умысла напоминающей быковское село Дегунино.

Нельзя сказать, что все приключения многочисленных персонажей идеально состыкованы, но в сказке не это главное. Главное – как водится, победа сил добра над силами зла. Но и здесь не все так просто, и не случайно автор устами одного из самых обаятельных своих героев упоминает о той силе, которая, вечно желая добра, творит зло.

Аркадий Штыпель

Виктор КОСЕНКОВ

РУССКИЕ НАВСЕГДА

Москва: ЭКСМО, 2007. – 448 c.

(Серия «Русская фантастика»).

8000 экз.

Очередной роман Виктора Косенкова, как водится у этого автора, построен трехслойно. Сюжетный слой – борьба спецслужб за сверхценный документ, попавший в руки «левых» людей, непрофессионалов. Политический слой – традиционно сильный у Косенкова – сконцентрирован на проблеме иссякающей на планете нефти и противостоянии великих держав, стремящихся контролировать последние ее источники. Наконец, слой философский сфокусирован на мести, которую автор представляет в качестве одной из величайших ценностей.

Так вот, политическая составляющая Косенкову удалась. Стычки небольших групп спецназа, бандитов и частных лиц представлены как действия исключительной важности – на фоне мировых конфликтов. Работа СМИ показана как одна колоссальная обманка, «занавеска», в большей степени таящая от людей суть происходящего, нежели раскрывающая ее.

С другими слоями дело обстоит не столь благополучно. Прежде всего, «большая похвала мести» подана слишком прямо, чрезмерно публицистично, если не сказать навязчиво. Для нашей фантастики публицистичность характерна аж с начала 1990-х, но всему же есть границы! Излагать – статья за статьей – содержимое несуществующего сайта, вместо того чтобы использовать художественные образы, это в лучшем случае… простовато. А попытка автора с той же агитаторской целью соединить проповедь Христа и кшатрические доблести огнепоклонничества аналогична намерению приспособить «для фронта, для победы» гибрид грузовика с мопедом.

Фабула украшена несколькими удачными батальными сценами и добротным описанием работы большого спецслужбиста Калугина. Однако в итоге сюжет вышел водянистым – до такой степени он «разбодяжен» апологетическими отступлениями, связанными с «кшатрическим духом».

Дмитрий Володихин

Робин ХОББ

ДОРОГА ШАМАНА

Москва – СПб.:ЭКСМО – Домино, 2007. – 672 с.

Пер. с англ. В.Гольдича, И.Оганесовой.

(Серия «Короли фэнтези»).

10 100 экз.

«Дорога шамана» – первый роман новой трилогии Робин Хобб «Солдатский сын». Поклонники творчества Хобб знают, что в ее книгах интересно проработанный фэнтезийный мир сочетается с глубоким психологизмом и динамичным сюжетом. Вот и здесь поначалу ждешь того же…

Итак, есть некое королевство Герния, есть экспансия на восток, покорение равнинных земель и их жителей – дикарей-кочевников (коим несут свет цивилизации). Дикари владеют магией, но против лома (то есть оружия из железа) нет приема. Герния – государство феодально-демократическое, власть с королем делит совет лордов, куда входят аристократы как старой закваски, так и молодое поколение политиков, получивших титул за недавние боевые заслуги. Естественно, обе партии грызутся между собой. Ко всему этому – сравнительно недавно утвердившаяся монотеистическая религия, согласно которой всякому сверчку определен один-единственный шесток. К примеру, родился ты вторым сыном лорда – быть тебе воином и никем более.

И есть у нас этот самый второй сын, Невар Бурвиль, правильный мальчик, который на пятерку выучил, что такое хорошо и что такое плохо. Вот с ним-то и происходят вялотекущие приключения – то он у мага-дикаря учится всяким дикарским штучкам (привет, дон Хуан), то в военной академии страдает от муштры и несправедливых нападок начальства (привет, мистер Хайнлайн). Ну, и чтобы жизнь совсем уж мёдом не казалась – у парня раздвоение личности. Некоей частью его сознания завладела колдунья из древнего народа спеков, мечтающая изгнать захватчиков-цивилизаторов и спасти восточные леса…

Увы, написано все это слабенько. И тому виной не только несовершенный перевод (от канцелярских оборотов просто рябит в глазах). Роман искусственно раздут как минимум вдвое, а более или менее интересно становится только ближе к концу. Что ж, посмотрим, чем нас порадуют очередные тома трилогии.

Виталий Каплан

Элисон БЭРД

ИМПЕРИЯ ЗВЕЗД. ИЗ ЦИКЛА «ТРОН ДРАКОНА»

Москва: АСТ – Хранитель, 2007. – 510 с.

Пер. с англ. М.Левина.

(Серия «Век Дракона»).

3000 экз.

Канадская фэнтези (как и канадская популярная литература вообще) известна нашему читателю определенно хуже, чем американская или английская. В том есть и плюсы, и минусы. С одной стороны, далеко не со всеми стоящими внимания текстами мы знакомы. С другой же – знакомимся, как правило, уже действительно с достойными, победно прошествовавшими по всему англоязычному миру. Так было с Г.Г.Кэем. То же самое теперь и с Элисон Бэрд.

«Империя звезд» – второй роман из цикла «Трон Дракона», опубликованный на родине три года назад. Цикл этот писательница создает в модной ныне манере скрещивания космической оперы с классической фэнтези. Бэрд подробно разработала мир системы Аурии, ассоциирующейся с нашей Солнечной системой. Расписанные в деталях народы и их языки, история, обычаи, мифы, плюс философские, мифологические, религиозные аллюзии на нашу реальность – все это заставляет вспомнить лучшие образцы жанра фэнтези. И все это на фоне захватывающего и масштабного волшебно-героического действа. Нельзя сказать, что романы Бэрд лишены не менее модного ныне «ревизионизма», стремления переосмыслить вечные ценности, но этих мелочей практически не замечаешь.

Теперь о менее вдохновляющем. Все-таки впору уже составлять указатель сюжетов и мотивов фэнтези по образцу известных указателей расхожих фольклорных сюжетов. Вот, скажем, мотив «Принцесса – главная героиня космооперы». А вот – «Древняя мудрая раса с названием на букву «эль». А вот – «Волшебный Артефакт, от коего зависит судьба мира». Штампов у Бэрд хватает. Возможно, талантливые мастера находили бы более оригинальные ходы. А может, и нет. И как бы то ни было никакая критика их популярности не вредит. В конечном счете, тезис «Современная фэнтези есть собрание расхожих штампов» – сам не более чем расхожий штамп.

Сергей Алексеев