Текст книги "Журнал «ЕСЛИ» №7 2007г."

Автор книги: ЕСЛИ Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

– Я помню… Я всегда помню, Вель. И я тебе обещаю: эта беда закончится, она уже заканчивается, мы уедем.

– Тогда тоже был штиль. Как сегодня. Нет ветра. И море, наверное, совсем спокойное… Знаешь, мне ведь все равно, где жить.

– Знаю, Вель. Потерпи, это последние недели… Еще немного.

***

Виталик уговаривал себя, что Изабелла больше не приплывет. Даже почти поверил. Усаживаясь в лодку на вторую ночь, заводя мотор, отплывая от пристани, он повторял про себя, как заклинание: сегодня ее не увижу.

Ему хотелось верить, что ее родители, или воспитатели, или кто там у них на дне поставлен смотреть за девчонками – что этот «взрослый» или «полицейский» перехватит Изу на полпути к запретному берегу. Перехватит, накажет, может быть, посадит на время под замок далеко на дне. Подальше от клеток, сетей, от хитроумных приспособлений, которые охотники на русалок совершенствуют с каждым днем, и нет предела этому совершенству.

Он бросил якорь и стал насаживать кусочки мяса на крючки, но руки опускались сами собой. Вокруг было тихое море, волна медленно покачивала лодку, и ни всплеска, ни проблеска. Виталику вдруг стало одиноко и грустно: он окончательно поверил, что Иза не придет больше никогда.

Чтобы обрадоваться (а ведь надо было радоваться!), он засвистел маршевую песню, под которую его тренер любил устраивать разминку в спортзале. Сперва получалось плохо, потом получше, потом пересохли губы. Готовясь забросить снасть, Виталик оглянулся на море…

– Ты так здорово свистишь!

Изабелла лежала на волнах, как на диване – на самой границе освещенного круга. Увидев ее, Виталик обрадовался до неприличия. И тут же устыдился своей радости.

– Привет, – сказал довольно грубо. – Пришла? Она обиженно выпятила губы:

– А что, нельзя?

Виталик спохватился. Сегодня управляющий опять говорил про долг, намекал насчет родственников – долг, мол, все равно придется кому-то отдавать, даже если Виталик потонет…

– Можно, – сказал через силу. – Я… рад тебя видеть. Как дела? Она подплыла поближе, улеглась на спину и закинула руки за голову.

– Ты очень странный парень. У нас таких нет.

– А какие у вас есть?

Она улыбнулась не то насмешливо, не то кокетливо.

– Другие. Ты, когда радуешься… у тебя глаза светятся.

– Как?!

– Ну… Немножко. Но я-то вижу.

– А когда я радуюсь?

Она нырнула. Вынырнула с другой стороны лодки.

– Когда меня увидел. У наших парней другие глаза. Зеленые. А у тебя… а ну, наклонись.

Он пригнулся к борту. Девушка ухватилась за лодку руками, подтянулась; Виталик впервые видел ее так близко.

– Голубые, – сказала она удивленно. – Прямо синие. Удивительно. Лодка закачалась. Русалка скользнула под воду, вынырнула за кормой.

– Погоди, – сказал он испуганно. – Я не успеваю за тобой следить…

– Спускайся ко мне, – сказала она весело. – Поплаваем. Хочешь?

***

Прощаясь, он подарил Изабелле фонарик. На третью ночь, подплывая, она подавала сигналы. Она дразнила его, описывая круги, то приближаясь, то удирая.

Собираясь на свидание, Виталик выпил полбутылки вина. Оставшиеся полбутылки принес Изе. Она пила из пластикового стаканчика, сперва недоверчиво, потом с интересом.

– Мне такого нельзя, наверное. Голова кружится. Ой!

Вино пролилось в воду. Сладкие красные капли перемешивались с солью на ее губах. Виталик опьянел окончательно.

Он захватил из дома очки для плавания, Изабелла очень смеялась, когда он впервые надел их. Теперь он мог видеть Изабеллу под водой. Теперь он был с ней почти на равных.

Впервые в жизни он ощутил под водой невесомость – без акваланга. Каждый раз, ныряя, он оставался под водой какое-то немыслимое время, кажется, минуты по три-четыре. Это было невозможно, но в ту ночь Виталику верилось, что он вот-вот сможет отказаться от воздуха вообще. Будет дышать водой, как русалка.

Она играла фонарем. То светила на себя, корча страшные рожи. То направляла луч в лицо Виталику. А потом уходила на глубину и светила снизу, танцевала с фонарем, и Виталик видел то край ее плавника, то подводный камень, покрытый водорослями, то облако распушившихся под водой волос, то бледное лицо с серьезными глазами. Даже дурачась, она умудрялась оставаться серьезной.

Вода была прохладная. Виталик скоро протрезвел, вспомнил, зачем он здесь, и ему захотелось утопиться.

– Ты видел звезду там, внизу?

Она говорила под водой. Голос звучал странно, но Виталик слышал каждое слово.

Звезду? Он помотал головой.

– Пошли вниз, это вон там… Она указала лучом фонарика.

Он вынырнул и набрал побольше воздуха. Ушел вниз, вслед за светом. На дне, на большом камне, лежала морская звезда, огромная, как сковородка. Иза взяла ее в ладони, что-то пробормотала, возложила звезду себе на голову, подсветила фонарем. Виталик навсегда запомнил эту картину: темнота вокруг, водоросли на дне, девушка с морской звездой на макушке. Звезда красная. Глаза зеленые. Волосы стоят темно-каштановой копной.

– У нас кладут на голову звезду, когда загадывают желания. Виталик рванулся наверх, схватил воздух, секунд тридцать отдыхал, покачиваясь на волне. Изы вынырнула – без звезды в волосах.

– А где?…

– Там оставила. Ей нельзя на воздух. Ее дом на дне.

Виталик опустил лицо в воду. Она жалеет звезду, а саму ее никто не пожалеет. Выволокут из воды, забыв, что ее дом на дне. Это случится, может быть, завтра.

– Что с тобой?

– Ничего.

– У тебя что-то болит? Он улыбнулся.

Они долго молча плавали. Потом обнялись. Ее чудесный на ощупь серебряный хвост совсем не напоминал рыбий. Он был теплый, бархатистый, нежный. Виталик понял, что сходит с ума, и вдруг оттолкнул ее, кинулся в лодку, взобрался на борт, трясясь, и завел мотор.

***

Утром он больше всего боялся, что управляющий спишет ему долг и велит отдыхать. Но управляющий так и не вышел из административного домика, и Виталик пошел бродить по городу – просто потому, что некуда было себя девать.

Он зашел на вокзал и купил себе билет на сегодня, на вечер. Через полчаса сдал.

Он сидел на бульваре и смотрел на клерков, снующих туда-сюда, от одного офиса к другому. Время от времени подъезжала дорогая машина, шофер открывал дверцу, и некто вальяжный и толстый или, наоборот, спортивный и жилистый входил в вертящиеся стеклянные двери, или в деревянные резные двери, или в бронированные двери, обитые кожей. И всякий раз Виталик думал: покупал ли этот человек когда-нибудь русалок?

Он думал о тех, кто ставит капканы и силки под водой, кто бросает с лодок нейлоновые сети с грузилами, кто использует как приманку чужое доверие и симпатию к людям. О продавцах. О покупателях. Его тошнило.

Он думал о девушке со светлыми волосами, которая когда-то так смело с ним заговорила. Где она? Что они с ней сделали?

Виталику не хотелось спать. Просто мир немного плыл перед глазами.

***

Эрвин остановил машину на бульваре. С самого утра его мучила жажда, что бы он ни пил. Вот и теперь губы склеились, а бутылка из-под минеральной воды в сумке-термосе оказалась пуста.

– Велька? Как дела?

– Все хорошо… Ты где?

– Я уже еду домой. Только воды выпью.

– Жду тебя. Рыбу пожарила…

Он зашел в первое попавшееся кафе.

– Два стакана апельсинового сока. И бутылку минеральной.

У стойки сидел, низко опустив голову, атлетически сложенный загорелый парень. Эрвин покосился на него с невольным интересом: на парне была оранжевая форма с логотипом какого-то пляжа, здорово помятая, с темными кругами под мышками. Эрвин присмотрелся; мальчишке было не больше восемнадцати, у него было открытое, мужественное, очень красивое лицо – не смазливое, нет. Красивое, несмотря на воспаленные больные глаза и черную щетину на подбородке. Эту красоту не могла убить даже застывшая гримаса не то отвращения, не то стыда, а может быть, тоски. Парень был, кажется, пьян. Не глядя ни на кого, он водил огрызком карандаша по меню на стойке.

Бармен принес заказ. Не отрываясь, Эрвин выпил сперва стакан сока, потом стакан воды и, передохнув, взялся за второй сок. Он уже решил, что заговорит со странным парнем. Чутье журналиста? Простое человеческое желание помочь мальчишке, кажется, попавшему в переделку?

Он еще не успел допить свой сок, когда мальчишка вдруг оттолкнулся от стойки, вскочил, чуть не опрокинув вертящийся табурет. Развернулся и кинулся из кафе, будто за ним гнались. Налетел в дверях на старичка в белых шортах. Старичок недоуменно отпрянул…

Мелькнула за стеклом оранжевая футболка. Эрвин поставил на стойку опустевший стакан из-под сока.

– Он хоть расплатился? – тихо спросил официант бармена. Бармен кивнул, глядя вслед беглецу.

– Кто это? – спросил Эрвин. Бармен пожал плечами:

– Спасатель с «Золотого Мыса»… Малахольный. И меню испоганил.

– Простите, можно мне…

Эрвин взял со стойки исчерканные листки за мгновение до того, как до них дотянулась цепкая рука официанта. Каракули, каракули, зачеркнутые слова, какие-то звезды, ничего не разобрать…

Картинка. Эрвин хлопнул глазами.

Голова рыбы с выпученными глазами и полураскрытой губастой пастью. Тело рыбы, округлое, чешуйчатое, и ниже пояса – человеческий зад и гениталии. Тонкие ноги с большими коленками, с волосатыми ляжками, с торчащими в разные стороны пальцами. Эрвин поднес бумагу к глазам: отвратительная картинка, воплотившая и стыд, и отвращение, и тоску странного парня в футболке с логотипом пляжа. От этого уродца с рыбьей головой и толстым пенисом трудно было оторвать взгляд, хотя все время хотелось отвернуться.

Художник? Нет. Нарисовано любительски. Но картинка… Картинка.

Образ.

– Сколько я должен? – хрипловато спросил Эрвин. И тут же добавил: – Могу я это взять с собой?

Бармен и официант переглянулись.

– Ну разумеется. Забирайте.

Эрвин расплатился и вышел. Сел в машину. Завел мотор. «Золотой Мыс», «Золотой Мыс»… Дорогой пляж, хорошая клиентура… Красивые спасатели…

Образ. Русалка наоборот. Потерянный фрагмент головоломки. Соль.

В машине Эрвин достал телефон. Вспотели ладони; гудок. Гудок…

– Алло.

– Веля, почему ты сразу не берешь трубку!

– Прости… Все в порядке, Эрв. Пока… все в порядке.

***

Они лежали в лодке, обнявшись, и смотрели в небо. Нитки жемчуга на ее трикотажном лифчике разорвались, и мелкие жемчужины раскатились к бортам, забились в щели.

– Послушай, не возвращайся больше. Тебя поймают.

– Я очень осторожная!

– Ты мне не веришь? Я ведь специально… – Он не мог сказать правду. Не получалось. – Послушай, поверь мне! Они охотятся на таких, как ты.

– Мне это говорили двести раз. Я не боюсь.

– Ты дура! Зачем ты приплыла? Зачем? Уходи в море, они тебя поймают!

Она улыбалась. Ее чешуя, подсыхая, теряла блеск, но зато приобретала синевато-стальной, глубокий оттенок.

***

– Ты у нас молодец, Виталя, знатный рыбак. Принц, одно слово, – управляющий улыбался во весь рот. – Гуляй. Отдыхай. Завтра спишу тебе лодку… А сегодня гуляй.

Виталик взвесил конверт на ладони. Отлично. Должно хватить.

– Ну, я пошел?

– Вали, счастливчик!

Вежливо попрощавшись с Артуром и ребятами, Виталик вышел с пляжа и неторопливо двинулся вдоль по набережной.

«Наутилус» не был конкурентом «Золотому Мысу». Просто маленький пляж, где давали напрокат скутеры, лодки, акваланги; «Наутилус» не был конкурентом, но Виталик зашел в кабинку на городском пляже и сменил форменный костюм на обыкновенную майку и обрезанные выше колен джинсы.

Девчонки оборачивались ему вслед. Он шел и улыбался. Аккуратно завернул оранжевые принадлежности в полиэтиленовый пакет, оставил в урне у пристани. Конверт с деньгами переложил в сумку-пояс.

– Сертификат у тебя есть? – спросил инструктор с «Наутилуса», мужик лет тридцати, но уже лысеющий.

– Есть, – Виталик вытащил купюру.

– Смело, – пробормотал мужик. – Ну, покажи, как ты ныряешь. Виталик доплатил, надел акваланг, застегнул пояс, взял загубник.

Сел на дно метрах в десяти от берега, ухватился за камень и сидел, пока инструктор жестом не позвал его на поверхность.

– Ну ладно… Дам тебе свой старый комплект, типа поносить. Утонешь – я тут ни при чем.

– Спасибо.

Он упаковал тяжеленный баллон в грязный рюкзак, засунул туда же пояс и ласты, взвалил на плечо и медленно, нога за ногу, двинулся в обратный путь – по направлению к «Золотому Мысу».

Прошло полдня. Оставалось еще полдня. Виталик то и дело останавливался, чтобы выпить воды или пива. Ему хотелось пить, а вот есть – ни капельки.

Стоял сентябрь. По набережной прохаживались все больше не девчонки в коротеньких шортах, а дамы в широкополых шляпах, в живописных развевающихся балахонах. И дамы оглядывались на Виталика.

Рюкзак с баллоном совсем оттянул ему плечо.

Вертелась карусель. Прыгали дети на батутах. Завлекали огнями игровые автоматы. Виталик опустился на бровку и долго сидел, вытянув ноги в старых сандалиях. В выжженной траве цокотали ополоумевшие цикады. Можно было вернуться в бассейн, можно было позвонить маме. Можно было догнать любую девчонку, вон хотя бы ту, в легком деловом костюмчике, и приятельски хлопнуть ее по плечу…

День тянулся нескончаемо. Тени остановились, не желая вытягиваться. Капля подтаявшего мороженого застыла в полете и никогда не долетит до голого девичьего колена. Мяч сплющился от удара и приник к асфальтовой дорожке…

Прыгнул. И капля упала. И тени наконец-то двинулись, удлинились, и солнце почти уже село, и на набережной зажглись огни.

По узенькой тропинке, известной ему и еще паре-тройке людей, Виталик пробрался к скалам. Здесь неподалеку он разбил лодку во время шторма. Здесь его никто не увидит; он вытащил баллон и тяжеленный пояс, еще раз проверил все трубки.

Ветер доносит музыку с набережной. На причале загорелся фонарь; вот лодка отошла от пирса и, неторопливо фырча мотором, двинулась в море…

Виталик испугался, что опоздает.

***

Внизу, в глубине, проплывали зеленоватые искры. Сентябрьская вода лежала пластами, Виталик оказывался то в холодном потоке, то в теплом, как молоко. Его знобило. Он старался работать ластами как можно тише, а после того, как на лодке заглушили мотор – вообще бесшумно.

«Ты когда-нибудь нарушал запреты?»

Над лодкой зажгли фонарик – совсем слабенький, чтобы нельзя было различить, кто сидит внутри. А судя по тому, как глубоко она зарывалась в волны, человек там был не один.

Виталик погрузился. Темно; ничего не разобрать… Зеленые искры, отражения далеких огней… Баллона хватит минут на сорок, а ждать предстоит всю ночь.

Он улыбнулся, вспомнив Изу с ее длинными каштановыми волосами, с ее нежной чешуей, с ее рассыпавшимися жемчужными бусами. Упрямая тварь, она клялась не приходить сегодня, но ведь придет же. Какое счастье, она придет.

Он вынырнул и прикрутил кран на баллоне. Холодно. Странно холодно сегодня ночью в море. Те, на лодке, ждут своего часа. Пускай ждут.

Ее чешуя хороша, когда мокрая, и очень красивая, когда сухая. Ее губы всегда теплые. Она говорит, даже на большой глубине, даже во льду – они всегда теплые. И еще она говорит, что никогда ни с кем не целовалась.

Виталик испуганно вскинул голову над водой. Ему показалось, что у лодки – совсем близко – вынырнула голова… Нет, это просто волна. Показалось. У Изы хватит ума посветить сперва фонариком, а уже потом…

А если фонарик увидят с лодки?

А если она решит подшутить над ним, подплыть вплотную и вдруг выпрыгнуть из воды, как дельфин? Она однажды так сделала… А если…

Он крутнулся на месте, как сверло, и увидел далекий свет.

Иза. Она плывет, игриво посвечивая сквозь толщу воды фонариком, вчера он поставил ей свежие батарейки…

Он сжал челюстями загубник. Чуть не забыл отвинтить вентиль… вспомнил, отвинтил. Погрузился… пожалуй, слишком сильно плеснул ластами. Теперь там, на лодке, насторожились.

Иза плыла со дна, из глубины, ему навстречу. Увидела его и замерла. Виталик сорвал маску. Она узнала его и засмеялась над своим секундным страхом. Только русалки умеют смеяться под водой.

Он схватил ее за руку. Теплая рука. Он обернулся, показывая на лодку, знаками изображая опасность.

Она склонила голову к плечу. Волосы развевались. По-настоящему русалки прекрасны под водой, Виталик пожалел, что снял маску. Плохо видно без маски, а тут еще эта темень…

– Что-то случилось? – спросила она.

Виталик закивал, показывая сперва назад, потом вперед и в сторону. Обернулся…

Лодка была рядом.

Он забыл про пузыри. Про воздух, который он выдыхает в воду, который уходит вверх. Всплеск ласт, потом пузыри, потом…

Он с силой оттолкнул от себя девушку. Он швырнул бы ее, но вода замедляла движения. Между Изой и упавшей сверху сеткой было несколько миллиметров, но русалка оказалась снаружи.

А Виталик запутался. Сетка была очень тонкая, резала руки и не рвалась, но Виталик все равно освободился бы через пару минут, если бы его не подтащили к поверхности и не ударили чем-то тяжелым по голове.

***

– Сука! С-скотина, что удумал…

– Хватит! Хватит, говорю, потом еще лодку отмывать… Кровищи столько…

– Куда его?

– За скалы… да не снимай с него баллон, идиот! Наоборот, пусть его найдут с баллоном и скажут, что сам утопился, дайвер гребаный!

– Ага, дайвер. С рельсом на шее.

– Потом нырнешь и веревку снимешь… Чего морду воротишь? Сделаешь как миленький! Из нас шеф таких дайверов скроит… за эту девку… блин, первый раз осечка! За столько времени…

Мотор стих. Еле слышно плескалось море у скал.

– Сначала тело, потом рельс. Давай. Раз, два…

Виталик полетел вниз, в темноту. Привычно потянулся плыть, но веревка захлестнулась вокруг горла и дернула вниз. Вспыхивали ярко-зеленые искорки от каждого движения, Виталик видел себя, летящего на дно в изумрудном сиянии, а искры кружились вокруг, будто живые светлячки.

А потом из темноты, подсвеченной искрами, вылетела девочка с зеркальным хвостом, с белым лицом, с огромными зелеными глазами.

– Виталик! Виталик, дыши!

Она попыталась поднять рельс. Удар хвостом, другой. Слишком тяжело, слишком медленно. Она кинулась к веревке на его шее, вцепилась зубами. Только нож, отстраненно подумал Виталик. Маленький острый ножик.

– Виталик, дыши!

Для нее это было так просто и естественно – дышать под водой. К зеленым светлячкам добавились темно-красные. Очень хотелось вздохнуть. Как это больно – вода в легких…

– Дыши! Дыши! Родной… дыши!

Он улыбнулся и покачал головой. Тогда она обняла его и завыла.

ЭПИЛОГ

– Посмотри, что я принес.

Эрвин протянул жене книгу в глянцевой обложке. С обложки смотрел герой – наполовину рыба, наполовину мужчина. Голова его, включая мутные глаза, слюнявые губы, и покрытый чешуей торс были рыбьи, зато все, что ниже пояса, выглядело вполне человеческим: большой зад, и огромные гениталии, и толстые коленки, и жесткие волосы на ляжках, и даже пальцы, торчащие в разные стороны, с нестриженными грязными ногтями.

– Это и есть… образ? – спросила Велька, помолчав. – Соль?

– Скорее, перец. Книга так и называется – «Перчик»… Все говорят, что очень смешно. Но ты лучше не читай.

Велька положила книгу на стол, будто боясь запачкаться.

– И это поможет?

– Может быть… Во всяком случае, я очень на это рассчитываю… этот красавец станет червем в теле старого мифа. Кто его видел один раз – не забудет. Появятся комиксы, адаптации, экранизации, анекдоты, сплетни. И всякая русалка, подумав о суше и о береге, увидит не цепь огней на мысу, не корабль под парусами, не веселого парня с гитарой или удочкой. Не старую крепость у моря, не вереницу автобусов, не парашют под красным куполом. Не моторную лодку с матросами, не пляж, где визжат и смеются. Не прибой, не пловца, не костер среди скал. Она увидит вот этого… его. Понимаешь?

– Если это спасет их, – сказала Велька, подумав, – это хорошо, ведь верно?

Эрвин провел рукой по ее волосам.

– Во всяком случае, мы сделали, что могли. Он взял ее на руки и отнес в постель.

– Вель, по-моему, я уже говорил тебе…

– Что?

– Я тебя люблю. И буду любить, что бы ни случилось.

Она засмеялась. Он бережно уложил ее и сам лег рядом, плотнее прижавшись коленями к ее теплому чешуйчатому хвосту.

ВИДЕОДРОМ

КАК ВОЛКОДАВ ВОЛКОДАВОМ СТАЛ

Создатели кинокартины «Волкодав» подошли к своей работе масштабно: параллельно с этой лентой был снят и 12-серийный телефильм «Молодой Волкодав» с тем же актером в заглавной роли. На российские телеэкраны сериал, однако, не попал, а сразу был выпущен на DVD. Что ж, любители творчества Марии Семёновой и жанра славянской фэнтези теперь знают, какой подарок заказывать себе на день рождения. А все остальные могут выяснить необходимые подробности у нашего автора…

Только профессионалы киномаркетинга могут с уверенностью сказать, чем руководствовались продюсеры фильма «Волкодав» (фирма «Централ партнершип» и издательство «Азбука»), затевая еще и сериал о юных годах заглавного персонажа. То ли планировалось при помощи сериала «разогреть» интерес публики к киноленте, то ли, наоборот, сериал должен был выйти на телеэкраны позже и на волне успеха большого «Волкодава» собрать много-много рекламных денег. Однако не получилось ни того, ни другого (по крайней мере, если говорить о центральных российских телеканалах), и в результате – выпуск сразу на DVD с непонятными перспективами «отбить» средства, затраченные на производство (включая съемки в Египте).

Впрочем, не станем считать чужие деньги, тем более что все нюансы едва ли известны даже государственным налоговым органам. Обратимся к несравненно более интересной теме – художественным достоинствам и недостаткам сериала «Молодой Волкодав». В конце концов, читателям «Если» важнее всего понять одну простую вещь: стоит ли смотреть сие произведение или же лучше провести свое свободное время более разумным способом? Так вот, с моей точки зрения, смотреть «Молодого Волкодава» очень даже можно. А уж если сопоставить его с «кинособратом», сравнение окажется отнюдь не в пользу последнего.

Сопоставление это, кстати, буквально напрашивается еще и по той причине, что события, показанные в «Молодом Волкодаве» (режиссер Олег Фомин), бегло, в форме флэшбэков были поданы и в «Волкодаве», поставленном Николаем Лебедевым. Речь идет об убийстве родителей героя, его пленении и пребывании на каторге в Самоцветных горах, поединке с надсмотрщиком Волком и обретении свободы. Даже несколько удивительно, что Фомин с Лебедевым порой радикально расходятся в своих трактовках первоисточника, а продюсеры спокойно относятся к возникающим противоречиям. Так, у Лебедева Волкодав лишается родителей, будучи совсем еще ребенком, тогда как у Фомина герой к тому моменту уже вполне созревший юноша, прошедший обряд инициации – вступления во взрослую жизнь.

Вообще, версия Фомина выглядит существенно более связной и логичной, хотя и этот режиссер с текстом Семёновой (роман «Истовик-камень») обошелся несколько вольно. Дело тут, думается, в специфике жанра: все-таки роман очень трудно «втиснуть» в двухчасовое экранное действо, а формат телесериала – как раз то, что надо. Можно спокойно, не торопясь, рассказывать истории разных персонажей. Можно грамотно чередовать напряженные сцены с теми, что снимают напряжение. И, главное, не возникает соблазна вставить какого-то героя или сюжетный поворот без достаточной сценарной мотивации, только потому, что он был в литературном оригинале. А в «Волкодаве» Лебедева таких «атавизмов», как мы помним, предостаточно.

Что отдельно радует? Конечно, боевые сцены! После того маловразумительного мельтешения, которое мы сподобились посмотреть в киноверсии, драки и поединки в сериале, можно сказать, приятно удивляют. Понятно, что происходит, кто куда побежал и как упал. Более того, в сценах бойцовского турнира создатели «Молодого Волкодава» ухитрились показать несколько различных стилей боя. Это уже по-взрослому!…

Что огорчает в сериале? Некоторая невнятица со жрецами, которые поначалу вроде бы служат богам-близнецам, а потом оказываются адептами Мораны, строящими козни против всего населения…

Что оставляет равнодушным? Честно говоря, игра исполнителей главных ролей. Александр Бухаров старательно делает героическое лицо, Эльвира Болгова и Анна Азарова изображают великую любовь и великую ненависть, но правды чувств не достигает никто. А вот некоторые эпизодические роли, напротив, на редкость хороши. Поди забудь, например, добровольного сторожа веннской деревни в исполнении Александра Лойе…

В целом же плюсов в сериале заметно больше, чем минусов. Если учитывать то обстоятельство, что фантастическое кинопроизводство в России по-прежнему носит случайный характер и не может похвастать устоявшейся школой, «Молодой Волкодав» – вполне достойный шаг в правильном направлении. Побольше бы таких шагов – глядишь, и до своего «Властелина Колец» дотопаем.

Александр РОЙФЕ