Текст книги "Журнал «Если» 2008 № 06"

Автор книги: ЕСЛИ Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

И удерживавший его на якоре инструментарий оторвался от красного снега.

Великолепным плавным движением ранец вместе с Ли скользнул вниз по зеркалу. Судорожным рывком он попытался ухватиться за край ямы, однако в руке оказалась только горсть снега. В падении он выпустил из руки ранец, и тот заскользил вниз по склону, неторопливо вращаясь и постепенно набирая скорость.

Страховочный шнур оставался пристегнутым к поясу, другой конец его был прикреплен к снегокату. Ли понесло к центру зеркала, и когда слабины уже не хватило, шнур дернулся… чуть натянулся…

но выдержал. Там, вверху, на другом конце веревки, снегокат чуть шевельнулся, но не сошел с места, зацепившись за лед. Ли раскачивался на вытянувшемся шнуре. Он протянул руку, однако кромка зеркала оставалась за пределами досягаемости. Он дернулся, попытавшись перехватить шнур…

…и карабин лопнул.

Шнур вырвался из его рук, проскользнув сквозь пальцы, словно намасленный, и неторопливо, изящно и красиво Ли Рокросс стронулся с места, направляясь вниз по лишенной трения поверхности зеркала.

Сначала он перемещался вверх; край зеркала находился в каких-то дюймах от его рук, однако отчаянное усилие ни к чему не привело, и он плавно поплыл вниз, неторопливо, но уверенно набирая скорость.

Всё! – подумал Ли.

Скользя по поверхности зеркала, он сможет до мелочей вспомнить свою жизнь: все космические гавани, которые успел посетить, все свои грехи – те, которые уже совершил, и те, до которых просто не дошли руки. Все показалось ему пустым и бессмысленным.

На подобные мысли ушло примерно двадцать секунд, пока, съезжая головой вниз, он пытался вцепиться в поверхность бессмысленным, рефлекторным движением.

А потом Ли сдался. Повернувшись на спину, он сумел не без усилия сесть. Скольжение по гладкой поверхности чем-то напоминало свободное падение, a уж с невесомостью-то он был превосходно знаком. И потрудившись немного, он умудрился кое-как овладеть собой.

Покрутившись, он развернулся лицом к движению, попытался оценить ситуацию и успокоиться. А потом начал повторять про себя заученные наизусть, как мантры, пункты инструкции по действиям в чрезвычайной ситуации.

Первый пункт инструкции требовал: «Предпринять любые действия, необходимые, чтобы помешать ухудшению ситуации. Определить понесенный ущерб».

Ну, это было просто. Он скользил на самое дно зеркальной ямы и не имел возможности за что-нибудь ухватиться. Ухудшиться эта ситуация уже никак не могла.

Следующий пункт обязывал: «Активировать двухполосный локационный маяк, работающий на частотах 121,5 МГц и 406 МГц».

Его аварийный маяк вместе с остальными приборами дальней связи остался на скрывшемся из виду снегокате. А запасной аварийный маяк находился в ранце с инструментами, спускавшемся вниз где-то впереди него.

Космический костюм Ли был снабжен маломощным ультраширокополосным передатчиком. Он предназначался исключительно для голосового общения горняков и потому был специально спроектирован с малым радиусом действия; иначе сотня горняков забила бы своими разговорами весь радиоэфир. Записав короткий призыв о помощи, он включил голосовой передатчик в режим повторения, посылавший пятисекундные импульсы два раза в минуту. Совершенно бесполезный поступок, который, впрочем, позволил ему успокоиться. Шансов на то, что его призыв услышат, просто не существовало.

«Бродячий остов» находился за горизонтом, вне досягаемости радиоволн. Поскольку схема работ не предполагала чьего бы то ни было присутствия на поверхности планеты, ретранслятора на орбите никто не оставлял.

Пункт третий инструкции гласил: «Проанализировать ситуациюFустановить собственное положение и скорость относительно возможных источников помощи».

Возможных источников помощи попросту не существовало. Однако его костюм был снабжен внутренним инерциальным навигационным устройством, и Ли мог установить собственное положение и скорость. Проверив, включен ли навигационный блок, он вывел показания на дисплей шлема. Неяркие красноватые цифры засветились на стекле перед его глазами. Оказалось, что он едет вниз по склону, имевшему наклон чуть меньше двадцати градусов со скоростью восемнадцать метров в секунду. Пока Ли осмысливал эти цифры, устройство скорректировало показатели. Восемнадцать и три десятых метра в секунду.

Скорости он не ощущал. Если бы не меняющиеся цифры на дисплее, можно было подумать, что он остается недвижим.

Итак, ничего хорошего. Ли распорядился, чтобы компьютер представил график его перемещения в зависимости от времени. Траектория его движения по поверхности зеркала представляла собой идеальную параболу. Это, по крайней мере, было разумно. Конечно же, зеркало должно быть параболическим; оно просто обязано оказаться рефлектором огромного телескопа. Представив себе траекторию движения, он увидел собственную персону как крошечную перемещающуюся точку. С каждой минутой движение набирало темп, однако ускорение уменьшалось по мере того, как он приближался к дну. Судя по форме кривой, он должен был достичь дна примерно через четыре минуты, то есть через целых шесть с хвостиком минут после того, как соскользнул вниз с края. Далее инерция вынесет его на другую сторону зеркала.

Инструкция аварийная, пункт четвертый: «Проверить наличие расходуемых материалов. Принять меры по минимизации использования имеющихся в критическом количестве материалов до получения помощи».

Ли проверил состояние своего костюма. «Расходуемых материалов» он не потреблял. Кислород поставлял ему линейный буферный рекуператор, извлекавший из каждого его выдоха двуокись углерода, разлагавший ее в электролизном цикле и в виде кислорода заново отправлявший в легкие. Устройство питалось от твердотельной батареи, дававшей энергию для нагревателей комбинезона. Итак, критическим для него расходуемым материалом являлся как раз аккумулятор.

Ли проверил зарядку: зеленый сигнал, 76% полного заряда. Батареи были рассчитаны на работу в течение двух полных смен с небольшим запасом, что давало ему еще чуть больше двенадцати часов жизни.

Есть ли шанс на то, что кто-нибудь сообразит, где он находится, и отправит спасательную экспедицию до того, как батарея иссякнет? Едва ли… Его начнут разыскивать только после начала следующей смены… он проверил часы… то есть через тринадцать часов. Да и то, в каюту его придут ближе к концу смены: выяснять, почему он не вышел на работу.

Пункт пятый требовал: «Оценить имеющиеся ресурсы. Использовать наличные ресурсы самым эффективным образом, чтобы найти выход из положения».

Отлично. Его ресурсы ограничивались космическим костюмом и ничем более. Все прочее осталось или в снегокате, или в потерянном ранце с оборудованием. Если бы на Ли был скафандр для работы в открытом космосе, никаких проблем не возникло бы вообще; маневровые движки унесли бы его с этого склона в любом направлении.

Однако костюм для операций на поверхности таковыми не располагал.

Пункт шестой: «Обнаружив выход из чрезвычайной ситуации, обратиться в службу Космического наблюдения и отменить вызов о помощи».

Ли подумал, что вправе пренебречь этим пунктом инструкции.

Итак, обращение к правилам поведения в экстренных ситуациях не указало ему на способ разрешения проблемы, однако помогло избежать паники. Теперь Ли находился в минуте пути до дна и двигался со скоростью сто шестьдесят метров в секунду. Он пересчитал число на привычные с детства мили. Веста, на которой он вырос, первоначально была заселена американцами, упорно отказывавшимися переходить на метрическую систему, даже после того как сама Америка присоединилась к Европейскому союзу. Ли скользил вниз со скоростью триста пятьдесят миль в час. Он вновь посмотрел на дисплей и отметил, что траектория движения не выводит его на центр зеркала.

Он минует центр чуть левее… то есть правее, подумал Ли. Он как раз качнулся, когда лопнул карабин страховочного шнура, и наличие боковой компоненты скорости означало, что на самом деле траектория является эллипсом – точнее, фигурой Лиссажу, – проходящей не через центр, а рядом с ним. В действительности центр зеркала окажется немного справа от него. Ли наклонился, чтобы обозреть окрестности, понимая бессмысленность этого поступка, поскольку смотреть все равно не на что.

Тем не менее оказалось, кое на что взглянуть все-таки можно: мимо безмолвно скользило нечто непонятное. Что именно, Ли сразу не разобрал, однако, вспомнив, что оптический усилитель выключен, снова включил его.

Его несло мимо россыпи темного песка и нескольких скал и чуть менее внушительных глыб рядом с ними. Они казались совсем рядом, однако беглый взгляд, брошенный на измеритель расстояний, поведал Ли, что это иллюзия и каменистый ландшафт находится почти в пятидесяти метрах от него. Дно зеркала не было пустым: его заполнял космический мусор, за миллионы лет свалившийся в кратер и соскользнувший на дно.

Термостат костюма работал отменно, однако Ли невольно пробрал морозец. Врезавшись в один из таких камушков на скорости три сотни миль в час, он мог разом положить конец всем своим проблемам.

Скалы отъехали назад (то есть он промчался мимо них) и исчезли за его спиной. Ли достиг низшей точки своей траектории и теперь поднимался по склону к противоположной кромке.

Он вновь отключил оптический усилитель, чтобы сэкономить ту крошечную толику энергии, которую потребляло устройство. Теперь его несло вверх ногами по склону. Ли проверил показания.

В самой нижней точке траектории его максимальная скорость чуть не дотянула до ста семидесяти метров в секунду и теперь уменьшалась по мере подъема. Откинувшись на спину, чтобы подумать, он поглядел в небо.

Оно было великолепным даже без усилителя. Звезды сверкали над ним, и звезды сияли под ним: казалось, что он катит по совершенно прозрачному листу льда, распростершемуся в бесконечном пространстве. Превратившееся в огненную искру Солнце яркими лучами слепило его привыкшие к темноте глаза, однако огненная песчинка эта была настолько мала, что почти не давала света. Отвернувшись, он заметил: Солнце окружено призрачным диском, настолько слабым, что его, скорее, можно было назвать воспоминанием о свете – диском зодиакального свечения. A вокруг были звезды – миллионы крошечных алмазов, рассыпанных по бархату ночи, искрящихся то синевой, то алой кровью.

Глядя на звезды, Ли вновь прокрутил в голове список процедур, рекомендованных инструкцией по выживанию. Остановить «процесс ухудшения положения», послать призыв о помощи, установить собственное местонахождение, экономить «расходуемые материалы», обозреть ресурсы и разрешить проблему, отменить экстренный вызов.

Пятый этап выглядел самым трудным. Однако чтобы обозреть ресурсы, необходимо располагать ими. Его космический комбинезон не был снабжен никакими добавочными приспособлениями, даже запасным баллоном кислорода, который он мог бы использовать в качестве газового реактивного двигателя. Комбинезон защищал его от мороза и вакуума, обеспечивал кислородом – и всё. Система жизнеобеспечения и аккумуляторные батареи были неотъемлемой частью скафандра; Ли не мог извлечь их при всем своем желании. A прочее осталось в ранце с инструментами.

Итак, остановить, позвать, определить место, экономить, исследовать и решить, a потом позвонить матушке и сказать, что все в порядке.

Обозреть ресурсы… Как насчет инструментов? Инструментарий несся той же дорогой, что и он сам, опережая его на несколько секунд.

В ранце находилось оборудование, способное разрешить его трудности… радиомаяк, например. В худшем случае ранец можно было использовать просто в качестве источника реактивной силы. Отбросив инструментарий с достаточной скоростью, он может изменить траекторию движения и в итоге перевалить через кромку зеркала. И ранец этот находился на зеркале где-то неподалеку; быть может, в считанных метрах от него.

Изогнувшись, Ли умудрился сесть и включить на полную мощность оптический усилитель. Ранцы с инструментами раскрашивали яркими красками, чтобы никто из горняков случайно не взял чужой; комплект Ли щеголял яркой зеленью лайма. Чтобы заметить ранец, потребовалось лишь несколько секунд. Инструментарий скользил, чуть вращаясь и опережая Ли метров на двадцать с лишним.

Итак, коль скоро ранец находится впереди, он окажется у противоположной кромки раньше самого Ли… затем остановится… потом начнет двигаться прямо навстречу хозяину.

Согласно набросанной в дисплее схеме до кромки оставалась примерно минута. Ли не отводил взгляда от скользившего впереди ранца, готовясь схватить его, как только тот изменит направление движения.

Вот он уже у самой кромки… неужели он перевалит через край и вывалится из чаши?

Чиркнув по кромке, инструментарий повернул влево и заскользил назад, в сторону Ли.

Движение горняка замедлялось по мере приближения к кромке зеркала, a ранец, напротив, ускорил свое движение. Ли потянулся к нему, выгнувшись по зеркалу, однако ранец скользнул мимо растопыренных пальцев…

Впрочем, времени на оплакивание упущенной возможности у него не было. Кромка зеркала оказалась совсем рядом, и он попытался передвинуться вперед по поверхности, как пловец – орудуя всеми четырьмя конечностями. Если только ему удастся таким образом изменить положение хотя бы на метр…

Бесполезно. Край поднялся над Ли – такой близкий… такой недостижимый. Все старания не помогли ему продвинуться даже на миллиметр.

Его понесло вниз, и кромка зеркала исчезла где-то за спиной.

Так почему же ранец миновал его? Причина в эллиптическом характере колебаний, решил Ли. Инструментарий, как и сам он, обращался вокруг центра зеркала, но скользил по эллипсу, не пересекавшемуся с его траекторией.

Итак, он снова ехал вниз. Еще шесть минут до дна, двенадцать до противоположной стороны. A потом еще двенадцать минут на обратный путь… и еще двенадцать, и еще… пока не разрядятся батареи и он не замерзнет. И сколько же времени после этого будет колебаться в зеркале его бездыханное тело? Сколько дней? Или всетаки лет? Поверхность зеркала не могла быть полностью лишена трения: во Вселенной нет ничего идеального. Иначе камней в центре зеркала не оказалось бы: они до сих пор ездили бы по его поверхности.

В данный момент Ли исполняет роль головки маятника, а лишенная трения поверхность зеркала заменяет веревку. На мгновение мысли его вернулись к проведенному на Весте детству. Они с братом частенько соревновались на качелях: кто сумеет взлететь повыше. И не меньше сотни раз пытались раскачаться изо всех сил и перелететь через перекладину. Однако это ни разу не удалось даже в условиях слабого тяготения Весты; едва они взлетали выше подвеса, веревка ослабевала и доска качелей, вздрогнув, падала вниз.

Однако размышления о прошлом бесполезны, и Ли заставил себя обратиться к нынешнему положению дел. Через несколько минут он вернется к начальной точке. И как там насчет страховочного шнура?

Может быть, он по-прежнему свисает вниз… хотя едва ли.

Он восстановил в памяти картину своего падения. Когда лопнул карабин, шнур дернулся назад, подобно резиновому жгуту, и исчез за краем зеркала. Если шнур окажется под рукой, можно будет попытаться дотянуться до него… однако рассчитывать на это глупо.

Так и оказалось. Его донесло едва ли не до самой кромки, и на мгновение Ли завис под ней, но тут же заскользил обратно. Инструментарий – как и у противоположного края – пролетел мимо него на почтительном расстоянии, а шнура не было и в помине.

Впрочем, следовало подумать кое-чем… Седна совершала один оборот за десять земных часов. И – Ли проверил время – через два часа Солнце окажется прямо над головой. В холодном захолустье системы, в сотне астрономических единиц от Земли, Солнце светило тускло, но что будет, когда лучи его сфокусирует зеркало, имеющее в поперечнике двадцать километров? Весьма возможно, это и есть истинное назначение зеркала, подумал он. Это не телескоп, а огромная солнечная печь.

Нет, не то… Зеркало сфокусирует солнечные лучи в милях над его головой, в своей фокальной точке. На поверхности же самого зеркала светлее не станет. И Ли следует подумать о том, как не замерзнуть, а не о том, чтобы не зажариться.

Пролетая мимо дна зеркала, Ли вновь включил на полную мощность оптический усилитель, чтобы рассмотреть всю эту каменную труху и попробовать сообразить, можно ли ею воспользоваться. Однако груда камней, как и прежде, осталась в пятидесяти метрах.

Выключив усилитель, он вновь остался во мраке наедине со звездами.

Что ж, не пора ли обратиться к воспоминаниям о прошедшей жизни? Качаться на качелях с братцем было неплохо, несмотря на то, что им так и не удалось перевалить через перекладину. Оставшиеся несколько часов жизни и в самом деле можно посвятить воспоминаниям о старых добрых временах. Если тебя занесло в изыскатели, подумал он, где только не побываешь, но видишь всегда только обратную сторону жизни: изнанку, злачные места, захолустные припортовые кварталы города. И все они выглядят одинаково. У некоторых горняков насчитывалось по девице на каждом из скалистых мирков, которые они посещали, но связывали людей только деньги. Когда Ли везло с работой, он получал хорошо, денег бывало помногу, однако почему-то ему не удалось ничего скопить. Ну не то чтобы он прожил жизнь попусту, это не так, подумал Ли, однако прежнего существования с него довольно. Пора начинать следующий этап, двигаться дальше.

Надо учиться, получить диплом, добиться чего-нибудь.

Что ж, некоторое время для занятий у него есть… Итак, подумаем о ресурсах… Кстати говоря: а ведь у него кое-что имеется, о чем он не вспомнил раньше. Его личный информационный блок лопается от материалов и, в частности, содержит полный курс физики. Что если он найдет решение своей проблемы в одном из разделов учебника?

Быстро не разберешься, однако можно попытаться.

Загрузив инфоблок, он ввел в поисковик следующий текст: ПРОБЛЕМА – СКОЛЬЖЕНИЕ ПО ПОВЕРХНОСТИ ОГРОМНОГо ЗЕРКАЛА. На самом деле Ли не рассчитывал на положительный результат, однако поиск все-таки дал один пункт.

Как ни странно, компьютер отослал его к художественной литературе. Старинный рассказ, написанный в двадцатом веке, повествовал о приключениях двух людей на поверхности лишенного трения зеркала. Научную фантастику Ли ненавидел. Он успел начитаться ею в школе, прежде чем навсегда забросить. Однако преподаватели обожали этот жанр. Впрочем, у древних авторов все всегда происходило не так.

Персонажи совершали нелепые поступки, причем без всякой страховки; то есть проявляли присущую им глупость и права на жизнь, в сущности, не имели…

А как насчет того, чтобы увести снегокат и отправиться в путешествие по чужой планете, не сообщив никому о цели своей поездки?

Ну, идея-то, положим, не столь уж плоха…

Архив, однако, не содержал полного текста рассказа, ограничиваясь коротким изложением сюжета в обзоре литературы XX века. Ли пробежал текст. Ситуация не совсем как у него, отметил он с нарастающим разочарованием: герои рассказа располагали куда большими ресурсами. Согласно сюжету, они были связаны вместе и воспользовались этим для увеличения скорости вращения настолько, что она позволила им разделиться. Комментарий утверждал, что предложенное в рассказе решение нельзя считать верным, так как автор не учел сохранение вращательного момента.

Бесполезно! Ли готов был с негодованием отбросить книжицу, будь она физической и реальной, a не темными буковками на светлом дисплее шлема.

Если бы только у него оказалась в руках книга, которую можно отбросить! Или хоть что-то еще. Он мог бы использовать ее механический момент. А так – он словно оказался в космосе без двигательного ранца. И не мог изменить характер своего движения.

«См. родственные термины, – выдал ему компьютер. – Простой гармонический осциллятор. Движение без трения».

Он пролистал главу о простом гармоническом осцилляторе, увидел, что текст полон синусов и косинусов, не имеющих явного отношения к его участи, а затем перешел к движению без трения. В этой главе говорилось, что подобное движение может обеспечить только сверхтекучий гелий. Вот это уже интересно. Неужели Чужие сумели найти способ сделать сверхтекучий гелий твердым? Нет, это смешно.

И тем не менее поверхность зеркала оказалась безумно холодной!

А вдруг оно выполнено из какого-то особенного материала, поверхность которого покрыта тонкой пленкой сверхтекучего гелия? Нельзя ли чем-нибудь нагреть зеркало и уничтожить эффект?

Нет, эта идея ведет в тупик. Даже получив какое-то трение, поверхность останется слишком гладкой, чтобы удалось подняться по склону к кромке. Для этого потребуются ступеньки в наклонной поверхности, а здесь их нечем пробить… Неужели этот материал совершенно неподатлив? Ли пнул его изо всех сил, но с тем же успехом можно было колотить по граниту. Большой палец ноги немедленно взвыл, однако на поверхности не осталось даже вмятины. Из какого бы материала ни состояло черное зеркало, в прочности его не приходилось сомневаться.

Лишенная трения поверхность явно была вещью чрезвычайно ценной, даже если свойства ее проявлялись лишь при температурах, близких к абсолютному нулю. И если бы этот сукин сын и подлец Келлерман узнал о том, что в данный момент один из его работников раскатывает по поверхности материала, который стоит гораздо больше, чем все залежи аммиака на этой планетке, спасательная партия явилась бы тут же.

Однако эта логическая цепь ничуть не приблизила его к спасению.

Кромка оказалась рядом, то есть он был возле края зеркала. Ли скользнул к ней, замедляя движение, завис в прискорбной близости от края – и снова покатился вниз. Он проверил радио: передатчик попрежнему посылал в пространство бесплодные просьбы о помощи; убедился в том, что ранец благополучно едет впереди, оставаясь недосягаемым, проверил заряд батарей. Помощи, кажется, не предвиделось…

Ли скользил вниз по склону на животе, словно на санках. Изогнувшись, он поднялся, опираясь на руки и колени. Потом, оставаясь на коленях, распрямил корпус, поддерживая равновесие одной рукой, упиравшейся в скользкое зеркало. Покачавшись немного, он понял, что все-таки может сохранять равновесие. Это в общем-то несложно… Ли попытался встать на ноги, и на мгновение ему это удалось; он отчаянно замахал руками, пытаясь удержаться в вертикальном положении, прежде чем ноги уехали из-под него.

Точно таким же образом пытаешься устоять на льду… Ли повторил попытку и в конечном итоге преуспел в своем намерении. Вот точно так же он катался на сноуборде по холмам Каллисто и на лыжах по полярной шапке Марса во время какого-то из коротких отпусков. Снег двуокиси углерода на Марсе тоже не мог похвастать особым трением, однако, расслабившись и сохраняя внимание, на нем можно было устоять в вертикальном положении. Фокус заключался в том, чтобы проекция центра тяжести не выходила за пределы ступней. Нужно было вытянуть руки вперед, согнуть колени и постоянно следить за положением тела. Слабое тяготение помогало, давая время на исправление ошибок.

Ли стоя покатил вниз по склону. Жаль, что брат не видит его!

Новая поза ничем не улучшила его положения, однако то, что он сумел встать и стоять, вселило в него чувство огромного удовлетворения, – как если бы он и в самом деле овладел ситуацией. Он представил себя олимпийским чемпионом по лыжам, катящим по полоске искусственного снега вниз со склона марсианской горы Олимп. Ли посмотрел на дисплей: оказавшись на самом дне перед подъемом, он снова набрал скорость 160 метров в секунду. Это, конечно, рекорд среди всех горнолыжных достижений! Жестом победителя он воздел руки над головой, отвечая на приветственный рев воображаемой толпы, и повалился назад, приземлившись на задницу.

При одной десятой земного тяготения такое падение особенно не огорчает. Повернувшись на живот, Ли попробовал снова подняться и, располагая уже опытом в этом занятии, понял, что может стоять вертикально без особых усилий.

Как будто это сулило ему что-то хорошее…

Однако, если он может стоять, то можно и прыгнуть… При одной десятой силы тяжести это будет значительная высота. Нельзя ли тогда попросту перепрыгнуть то крошечное расстояние, которое отделяет его в верхней точке траектории от кромки?

Немного попрактиковавшись, он понял, что действительно способен на какое-то мгновение оторваться ото льда. Чтобы подпрыгнуть, а не распластаться на льду (не на льду, поправился он, на зеркале, это все же не лед), требовались и концентрация внимания, и координация движений.

Однако восторг, рожденный внезапной надеждой, растаял так же быстро, как и возник. Прыжок не сулил ему ничего путного, поскольку подпрыгнуть он мог только по вертикали. Но не по вертикали к поверхности планеты – при полном отсутствии трения он мог совершить прыжок лишь в направлении, перпендикулярном поверхности зеркала. Он вывел траекторию своего движения по поверхности зеркала на дисплей шлема и принялся рассматривать ее, пытаясь обнаружить изъян в собственных аргументах.

Предположим, что он подпрыгнет в тот самый момент, когда окажется в высшей точке своего подъема… Однако кривизна зеркала будет действовать против него; в этом случае он дернется в обратную сторону… А если прыгнуть чуть раньше?.. И это ничего не даст; он всегда будет возноситься не туда, куда надо.

Набросав небольшую схемку на дисплее, он поместил на нее фигурку человека в скафандре. И, внимательно разглядывая ее, так и не обнаружил способа помочь себе. Обидно до слез… Чтобы выбраться из зеркала, ему нужно добавить чуточку скорости движения, а любой прыжок лишь вычитал ее.

А нет ли здесь ошибки? Прыжки всегда будут направлены перпендикулярно линии его движения. Поэтому они не могут изменить его скорость вдоль зеркала… Или все-таки смогут? Ли пожалел, что не успел разобраться в физике получше. Однако зеркало было вогнутым.

И факт этот явно мог чем-то помочь ему. Прыгая, он добавлял к скорости своего движения вектор, и должен был существовать способ заставить этот вектор работать в его пользу.

Однако Ли не мог его обнаружить. Задача оказалась слишком сложной.

«Оценить имеющиеся ресурсы и воспользоваться ими для разрешения собственной проблемы». Его ресурсы ограничивались лишь собой – великовозрастным идиотом, умудрившимся попасть на самые большие в мире качели… И закачанной в блок памяти информацией по физике.

Он вновь включил учебник, страницу за страницей листая описания простого гармонического движения… Ситуация такова: он скользит по стенкам параболической потенциальной ямы. Однако в учебнике ничего не говорилось о переходе через третье измерение. Там было сказано, что движение его происходит по идеальной синусоиде – что он уже и сам понял – и период колебаний будет оставаться постоянным, каковой факт ничем не мог помочь ему… Следующий параграф повествовал о вынужденных колебаниях, происходящих под действием вынуждающей периодической силы. Даже очень маленькая сила, если прилагать ее в фазе с движением, была способна быстро увеличить амплитуду колебаний. Даже маленькая сила… ему захотелось заорать.

В этом-то вся проблема! У него не было этой самой маленькой силы, и учебник не давал никаких рекомендаций относительно того, откуда ее можно взять. Вместо этого текст обратился к повествованию о кинетической и потенциальной энергии.

Если есть сомнения, читай ВИДЭС, подумал он. Читай воображаемую инструкцию по действиям в экстремальной ситуации. Сотню раз получал он этот совет, хотя прилагательное к слову «инструкция» иногда оказывалось и другим. Но глава, посвященная физике простого гармонического движения, на данный момент являлась единственным доступным ему руководством. И если выход из этой ситуации вообще существует, его следует искать именно в учебнике.

И он приступил к чтению, взявшись за главу о гармоническом движении с самого начала.

Наконец, подняв глаза к дисплею, он с удивлением заметил: прошло более часа, и он совершил три полных колебания, даже не заметив этого. Текст учебника оказался в высшей степени интересным, он стоил потраченного времени. Ли вдруг понял, почему физики с таким пылом относились к собственному делу. Решение должно найтись – оно просто прячется среди тайн кинетической и потенциальной энергий.

Так и произошло.

Он едва не расхохотался, заметив решение. Все было как на качелях.

Снова посмотрев на дисплей, Ли отметил, что потратил на изучение физики больше трех часов. Солнце опустилось за горизонт. Не замечая того, он совершил восемь путешествий туда и обратно по поверхности зеркала. Ли проверил заряд батарей: оставалось около девяти часов. Однако план действий уже созрел.

Он скользил вниз, поэтому первым делом пришлось перевернуться на живот. Вызвав на дисплей график своего положения и скорости, он принялся внимательно следить за собственным передвижением и, приблизившись к дну чаши, приготовился, став на четвереньки. Когда скорость его достигла максимума в нижней точке размаха, он поднялся на ноги.

Так следовало из его плана.

Удержаться на ногах на скользкой поверхности в течение двенадцати минут, пока его несло к кромке, оказалось делом нелегким. Однако, оставаясь в вертикальном положении, он поднимал центр тяжести на семьдесят или восемьдесят сантиметров. А это немало.

Приближалась кромка. Теперь он видел заснеженную равнину за ней, несмотря на то, что тело его отклонялось от края назад. Снегоката нигде не было видно.

И хотя равнина распростерлась перед взглядом Ли, поверхность ее оставалась за пределами его досягаемости. Ничего страшного. И, замерев на мгновение перед самым краем зеркала, он приступил к выполнению следующего этапа: сел или, скорее, позволил себе рухнуть на поверхность зеркала – и попытался прижаться к ней настолько плотно, насколько это было возможно.

Вот так. Небольшое изменение положения центра тяжести при неоднократном повторении могло оказать значительное воздействие на процесс; оно-то и было источником его надежды. Каждый раз, проезжая центр зеркала, Ли вставал и, достигая кромки, опускался. Словно бы раскачивая этими движениями качели, он каждый раз прибавлял крошечную толику к энергии своего тела. Пересекая дно зеркала, вставая при этом, он всякий раз немного смещал положение своего центра тяжести к воображаемой точке подвеса невидимых качелей, и скорость его увеличивалась на малую-малую долю.

Опускаясь на зеркало у кромки, он как бы оставался на месте и не терял ничего. С каждым циклом энергия его движения чуть возрастала.

Очередной цикл: встать на дне, опуститься у кромки. Повторить.

Повторить вновь. Приблизилась ли кромка? Трудно сказать. Повторить. Повторить опять. Он отключился от всего остального, концентрируя все внимание лишь на движениях. Он снова был на Весте, рядом с братом на качелях, пытаясь взлететь выше брата, пытаясь подняться выше точки подвеса. Повторить. Повторить снова.