Текст книги "Журнал «Если», 2006 № 03"

Автор книги: ЕСЛИ Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

Кредит Еванов взял, за налоги рассчитался, уверенный, что в короткий срок отыграется. В довершение полосы неприятностей отменилось турне по столицам мира. Взамен предлагались курортные площадки и периферия, не избалованная звездами столь высокого полета. Но и деньги там были периферийные, их едва хватило бы, чтобы содержать самолет с экипажем, а также гримеров, визажистов, массажистов, фотографов, администраторов, бухгалтеров, промоутеров, звукооператоров и еще сто человек.

– Мужики, дайте денег! – вопил голографический Еванов.

– А ты музей Пола Маккартни продай, – дружелюбно советовал ему Петлов.

– А то я не продавал! – возмущался Еванов. – Никто брать не хочет. Одни только чукчи дают три миллиона земнодолларов. Уже и оленей подвезли.

– Да, Герыч, влетел ты с этим музеем, – сочувствовал Басильев. – А все почему? Потому что с друзьями верными посоветоваться не удосужился.

– Если вы мне друзья, то дайте денег! – орал Еванов. – Мне и так несладко, а они еще соли на жабры подсыпают. И нечего меня воспитывать, я уже большой. Мне треть от доходов положена!

– Ну, допустим, не треть, а только четверть. Забыл, что миллион акций сам на биржу спустил? – продолжал пилить Петлов. – Кроме того, распределять доходы – что на дивиденды, что на развитие – будем только через три месяца, как положено по уставу.

– А мне деньги сейчас нужны! – бушевал Еванов.

– Ну, а концерты твои?

– Какие к черту концерты! «Пом и д'Ор» контракт продлевать не хочет, новые записи не покупают, рекламу прекратили. Я уже из всех рейтингов выпал. Пресс-службу пришлось уволить – все двенадцать человек. За две недели ни одной публикации. Фанаты разбегаются, клипы не крутят, даже ругать прекратили, – Герка всхлипнул. – Яхту за полцены продал…

– Знаешь что, старина, продавай все, разгоняй обслугу и валяй обратно к нам на астероид, – предложил Петлов. – Ну, покуражился, погулял, хлебнул славы и хватит. Давай обратно, а?

– Да вы что? – у Еванова глаза округлились. – Я мега-звезда, я человек искусства, а вы предлагаете мне снова отправиться куда-то на край света париться в ржавом ведре и мусор собирать?

– Тяжелый случай, – вздохнул Петлов. – А ведь всего полгода назад ты считал, что это и есть настоящая жизнь. Что с тобой сделали, Гера?

– Да со мной все нормально, это вас как подменили. Не хотите другу помочь. Ну и черт с вами, обойдусь!

И с этими словами Еванов выключил голограф.

– Вот так, – грустно сказал Петлов. – Был друг, и не стало друга.

– А может, он еще одумается? – неуверенно предположил Басильев.

– Не, Саня, боюсь, что это уже навсегда. Разве ты не видел, как его ломало, что к нам пришлось обращаться? – Петлов качал головой, сокрушаясь и печалясь. – Жестокая штука – слава, помноженная на деньги.

И тут пришли первые вести с биржи: падение котировок «Королей ванадия», вызванное массовым притоком заявок на продажу. Еванов выбросил на рынок все свои акции – два миллиона.

Держатели акций, почуявшие, что рынок перенасыщен, кинулись сбрасывать свои пакеты. И «Короли ванадия» рухнули ниже номинала. И это бы еще ничего, но тут подоспел с заявлением нобелевский лауреат академик Почечуй. Точнее, заявление делал не сам ставосьмидесятилетний патриарх нанохимии, а его имплантованная женушка, которая была на сто лет моложе супруга. Почечуиха жеманно зачитала заявление для всего человечества, а лысый Почечуй только кивал и изредка вытирал рот рукавом. Да еще спрашивал, прикладывая ладошку к уху: «Чавойт?».

– Ванадий – это яд! – заявила смазливая Почечуиха. – Даже мизерное количество ванадия в организме вызывает импотенцию, облысение, климакс, диарею, потливость, сонливость, сопливость, депрессию и массу других проблем. Опыты показывают, что это мощнейший канцероген…

«Здоровье сохраняй – посуду поменяй!» – такой рекламный слоган в тот же день взяла на вооружение компания «Рецептор». Взамен кастрюль и сковородок из ванадиевой стали она предлагала алюминиевые с антипригарным зеркальным покрытием, применяемым для облицовки космических кораблей. Цена тоже была космической, но перепуганный народ ломанулся в посудные лавки, сметая с полок все подряд. Когда только «Рецептор» успел заготовить такое количество посуды по новым технологиям?

Выступления светил медицины, физиков и химиков следовали одно за другим. Рефреном звучало: «Ванадий – страшный яд!». Тут же появились фирмы по утилизации опасного металла. Их объявления гласили: «Не прикасайтесь к ванадию! Это смертельно опасно! Позвоните нам, и всего за 200долларов мы избавим вас от смертельно опасных браслетов, цепей, ложек, кастрюль и других опасных предметов». И люди в ужасе освобождались от цепей и браслетов, набирали заветный номер и платили храбрым утилизаторам, чтобы те поскорее забрали окаянный металл. Отважные молодцы в специальных комбинезонах брали клещами браслеты, помещали их в специальные контейнеры и вывозили для утилизации. А осчастливленные люди бежали в аптеки, чтобы купить специальную пищевую добавку на основе клевера и гусиной гречки, выводящую из организма ванадий. В тот сезон многие сколотили состояния на борьбе с презренным металлом.

Торговля ванадием прекратилась. Акции «Королей ванадия» исключили из листинга. Где-то на внебиржевых площадках они еще фигурировали по четыре цента за акцию…

– Ну вот, а мы уже снизили скорость астероида до восьми километров, – мрачно процедил Петлов.

– Не забывай, что у нас есть по миллиарду, с голоду не помрем, – попытался утешить его Басильев. – А что? Бросим к черту эту Христину Баунти да и маханем на Землю. Что мы, хуже этого дуролома Еванова?

– Хуже, – Петлов был безутешен. – Не смогли парня удержать. Теперь ему и на дивиденды рассчитывать не приходится. Их чужой дядя получит. Кстати, странно: впереди маячат такие дивиденды, а акции даром идут. Может, скупим?

Но скупить ничего не удалось.

* * *

– Ну что, братишки, не ждали? – высунулся из голографа старый знакомый. – Сколько у вас там на руках акций задержалось? У меня их шесть миллионов – это пятьдесят процентов, если кто считать разучился. Предлагаю провести внеочередное собрание. Как я вас обштопал, а? Говорил, что по миру пущу, все и сбылось. Не надо ссориться с Пахнутьевым – себе дороже.

Такого оборота короли ванадия не ожидали. И не нашли, что ответить. А Пахнутьев с шутками-прибаутками изложил свои требования, подкрепленные половиной акций, – разделить все пополам.

– Все активы, – уточнил он.

– Завод пополам пилить будем? – поинтересовался Басильев.

– Завод я целиком возьму, так и быть, – смилостивился брокер. – А вы остальное железо забирайте – мусоротолкатели, «Белку» свою залатанную, «Гленна». А денежки, понятно, пополам. Ну, а вот астероид пилить будем. Ясно? Понимаю, что мое предложение вам не нравится, но поделать вы ничего не можете.

– Подлец прав, – убитым голосом сказал Басильев, – ничего мы поделать не можем. Пусть подавится, Паразит.

В отличие от капитана Басильева директор Петлов держался совершенно спокойно. Он только сочувственно покосился на приятеля и участливо спросил:

– Сашок, у тебя с головой все в порядке? – Потом повернулся к голографическому Пахнутьеву: – А у тебя, мужичок, как с головушкой? Не того, часом? Завод ты не получишь ни под каким соусом, даже и не мечтай. Тем более, что он называется «Короли ванадия», а это наименование сохраняется за нашей половиной корпорации.

– «Короли ванадия» – это не беда, – загоготал Пахнутьев. – Это я мигом исправлю. Назову «Император ванадия». Так, кстати, будет называться и моя корпорация.

– Это твои проблемы, как назвать, – саркастически улыбнулся Петлов. – Хоть «Император», хоть «Шахиншах», хоть «Комиссар». Но беда в том, что переименовывать комбинат тебе не придется, поскольку он является личной собственностью гражданина Басильева.

Голографическая физиономия Пахнутьева сделалась красной, и он заорал, разбрызгивая виртуальные слюни:

– Это афера! Вы оба мошенники! Я потребую расследования!

– Расследуй, сколько влезет, – небрежно отмахнулся Петлов. – А ты, Саня, совсем опупел, сидя на астероиде. Забыл, откуда деньги на комбинат взялись? Это же компенсация по судебному делу «Опилки в шоколаде».

– Точно! – хлопнул себя по лбу Басильев. – И комбинат я заказывал от своего имени, а не от корпорации.

– Засужу! – снова принялся брызгать слюной красный от злости брокер, Басильев даже отплыл немного назад, чтобы голографические брызги не доставали.

– Вот сутяга какой в акционеры попал, – посетовал Петлов. – Кстати, поскольку металлургический комбинат не является собственностью корпорации, нам пришлось оплачивать работу по обработке ванадия. Пять тысяч космобаксов за тонну. Поэтому на счету не полтора миллиарда за ванадий, проданный по фьючерсам, а семьсот пятьдесят миллионов.

– Аудит! Ятребую аудит! – заголосил Пахнутьев. – Явас выведу на чистую воду, мошенники!

– За свой счет – пожалуйста, – осадил его Петлов. – Сейчас дам тебе пароль доступа к документации, и можешь приступать. Твое право. И в связи с этим вопрос: решение о разделе корпорации будем принимать сейчас или после аудита?

– Сейчас, немедленно!

– Отлично. В таком случае оформляем протокол и разбегаемся.

– Нет, не разбегаемся, – ухмыльнулся Пахнутьев, – а производим раздел активов.

– К сожалению, батенька, в соответствии с законодательством, раздел активов производится только после всех выплат и расчетов, включая дивиденды на момент раздела, – скучным голосом сообщил Петлов. – Но я сделаю все возможное, чтобы процедура завершилась прямо сегодня.

– Мошенник! Меня не проведешь! – взвился Пахнутьев. – Хочешь все активы перекачать в дивиденды?

– Хочу, – легко подтвердил Петлов. – Но если ты против, давай вообще не будем выплачивать дивидендов. Ставлю на голосование. Кто за это предложение?

– Яза это предложение, – торопливо задрал руку Пахнутьев.

– Отлично, я тоже, – махнул рукой Петлов. – Приступаем к дележке? Кто за это предложение? – Он поднял руку, глянул на Басильева и объявил: – Единогласно. Зафиксировано в протоколе, видеозапись голосования прилагается. Ну вот, теперь приступаем к самому главному. «Железо», а именно: корабль «Белка», порядковый номер 117, Корабль «Гленн Супер», порядковый номер 642, три мусорорасталкивателя под номерами 8, 14 и 17, а также бак с топливом и система топливопроводов – все балансовой стоимостью сто миллионов космобаксов – остаются в распоряжении корпорации «Короли ванадия».

– Э, нет, так дело не пойдет, – прервал его Пахнутьев. – А амортизация? Да и половина топлива уже истрачена. Хочешь провести все это по цене покупки?

– Ничего подобного, – возразил Петлов. – Амортизация включена, топливо пересчитано, просто цены на все круто поднялись за последние месяцы. Так называемая ванадиевая лихорадка сыграла свою неблаговидную роль.

– Так ведь закончилась лихорадка! – возмутился Пахнутьев.

– Закончилась, – подтвердил Петлов. – И, думаю, не без твоего активного участия. Так ведь и рост цен закончился. Просто обратного спада не произошло. И, видно, уже не произойдет. А баланс, сам знаешь, идет по рыночным ценам, а не по внутренним. Таковы требования закона, чтоб не случалось никаких злоупотреблений с внутрикорпоративными ценами.

– Ладно, – недовольно пробурчал Пахнутьев, – ставь на голосование. Мне вся эта рухлядь даром не нужна. Лучше я сто миллионов возьму. Давай теперь остальные 650 миллионов делить.

– К сожалению, сначала мы должны сделать все выплаты по обязательствам. А потом уже выплачивать сто миллионов и делить остальное, – хладнокровно осадил брокера Петлов. – Так вот, мы должны выплатить директорское вознаграждение по итогам периода финансовой деятельности – двадцать процентов прибыли. Что равняется ста пятидесяти миллионам…

– Это грабеж! – взвыл Пахнутьев.

– Это Не грабеж, это милость Божия, – назидательно сказал Петлов. – По закону, мы могли установить вознаграждение в пятьдесят процентов. Это я уже поскромничал. Теперь зарплата. Ну, это сущие пустяки – по миллиону на брата, включая Еванова, он ведь тоже здесь трудился, пока не стал мега-звездой. А еще компенсация за ноу-хау, зарегистрированное и защищенное авторским правом.

– Что еще вы тут изобрели? – насторожился Пахнутьев.

– Я изобрел, я лично, – гордо поднял палец Петлов. – И это мое гениальное изобретение Независимые эксперты оценили в триста миллионов космобаксов – разделка астероида на лету и его перевод на новую орбиту. Деньги должен получить по условиям лицензионного договора.

– Жулик! – завыл Пахнутьев. – Не имеешь права. Ты это изобретал как работник корпорации, а потому ноу-хау принадлежит ей, а не тебе.

– Чтите законы и изучайте документы, пароль доступа у вас есть, – ледяным голосом произнес Петлов, переходя на вы. – Это безусловные выплаты, и нечего тут торговаться. Триста миллионов я забираю. А вы теперь можете получить свои сто миллионов компенсации за «железо». Остаются еще двести миллионов, их делим пополам. Итого вам причитается денежной наличности двести миллионов. Поздравляю! На этом раздел корпорации «Короли ванадия» будем считать завершенным. Претензии есть?

– Конечно, есть, – выразил недовольство Пахнутьев, – ну да так и быть. Подписываем протокол. Теперь появилась новая корпорация – «Император ванадия»! – И брокер потер руки.

Капитан Басильев только тяжко вздохнул – у него не было слов. Зато директор Петлов хищно осклабился и пророкотал:

– А теперь, отец-император, позвольте выставить счет за торможение астероида.

– Какой еще счет? – не понял Пахнутьев.

– Излагаю, – с невинным видом принялся объяснять Петлов. – Используется наша техника, наше горючее, наш каторжный труд, а главное. – наше, точнее, мое ноу-хау. Суммируем и получаем пятьсот тысяч космобаксов за сутки работы. Прошу оплачивать без задержки, чтобы пеня не набегала – сто процентов за день просрочки.

Говорить Пахнутьев не мог, только хватал воздух разинутым ртом, шлепая жирными губами. Лысина его влажно блестела, по всему лицу тоже выступили мелкие капельки.

– Эк его разобрало, болезного, – сочувственно покачал головой Петлов.

– Слышь, Ванька, – пихнул его локтем в бок Басильев, – ты когда все это успел? Ну, выплаты эти оформить, ноу-хау.

– Протоколы надо читать, а не подмахивать, не глядя, – улыбнулся Петлов. – Когда Герка на рынок свои акции в первый раз вывалил, я сразу понял, чем это чревато, и принял меры, чтоб мы с тобой без гроша не остались.

Тут раздалось визгливое:

– Я требую дивидендов! – это к Пахнутьеву вернулось чудо человеческой речи. – Протокол недействителен!

– А вот с этим, пожалуйста, в судебные инстанции, – радостно предложил Петлов. – Впрочем, сомневаюсь, что они помогут переиграть ситуацию. Все прошло в полном соответствии с вашими пожеланиями: никаких дивидендов, «железо» нам, сто миллионов вам и так далее.

– А вы не имеете права загибать такие цены за торможение! – заорал Пахнутьев. – Я подам в арбитраж, а пока дело решается, все выплаты будут заморожены.

– Хорошо, будем торговаться, – пошел на попятную Петлов. – Двадцать процентов рентабельности – это гарантированная норма, так?

Торговались долго и яростно.

– Ты где подобные расценки видал? – орал Пахнутьев.

– За такие гроши дешевле все выключить и бросить этот астероид. Кстати, на твоей половине никого нет. Я могу сейчас на нее наступить, и она станет моей, – угрожал Петлов.

– Валяй, наступай, можешь даже на задницу сесть, от нее не убудет, – гоготал Пахнутьев. – Где чья половина? Пока не произошло физического разделения, ты бесплатно будешь мою половину сторожить.

В конечном счете остановились на ста тысячах в сутки.

– Ладно, – мстительно пригрозил Пахнутьев напоследок, – я прямо сейчас зафрахтую новейший «Рассекатель», и скоро разберемся, где чья половина и кто кого тормознет.

– И когда только ты успел стать такой сволочью, Парамоша? – задумчиво спросил его Басильев. – Ведь в Навигацкой школе ты казался нормальным мужиком, с тобой дружить можно было. Неужели деньги так ломают?

– Не, деньги не ломают, – ухмыльнулся Пахнутьев. – Вот очень большие деньги, эти – да, эти обламывают так, что не узнать. Как вашего дружка Еванова, этого дурика с гитарой. Но тебе, Санек, это не грозит. Не будет у тебя очень больших денег. Все, что ты имеешь сегодня, это предел, за который ты уже никогда не выйдешь. Наоборот, ты их промотаешь, как твой Еванов, и история смоет тебя в унитаз! И я плюю на тебя!

И с этими словами Пахнутьев отключился. Капитан пришел в ярость и схватил питьевой баллон.

– Ага, еще экран разнеси вдребезги, – сказал Петлов, – продолжи разорение.

– Да провались оно все! – кипел возмущением капитан. – На кой черт мне сдался этот комбинат? И на кой черт нам нужен этот долбаный астероид? На половине Земли ванадий уже запрещен. Он и даром никому… – Басильев в отчаянии махнул рукой. – Все, забираю.

«Гленн» и улетаю домой. Денег у меня достаточно. Комбинат продам за сколько дадут. А ты можешь дальше тут корячиться.

– Что ж, удобный случай избавиться от партнера, – задумчиво произнес Петлов. – Большие деньги действительно ломают. Вот сейчас прислушался к себе – ломают, подлые, прямо душу выворачивают. Шепчут интимно так: «Давай, соглашайся, отдай «Гленн». А через полгода будешь королем – один на троне». Только ты ведь, Сашка, мне не партнер, ты мне друг, самый близкий. Не знаю, как у тебя, а у меня больше никого нет. И что мне эти деньги дадут? Только гарантированное одиночество. Все остальное – мечты идиота, вроде дома-музея Пола Маккартни в Норильске.

– Так ведь и у меня никого, кроме тебя, нет, – вздохнул Басильев. – Сколько мы с тобой уже летаем? И ведь не надоели до сих пор друг другу. Только устал я от всего этого, нервов уже никаких не осталось. То не знаешь, как этот астероид затормозить, то котировки падают, то Герка что-нибудь выкинет, теперь вот корпорацию нашу пополам разломали. Да и ванадий на всей Земле скоро запретят, бессмысленно все это.

– Ну и пускай себе на Земле запрещают, – пожал плечами Петлов. – Нам-то что? В космосе же его не запретили. «Глобальный проект» строительство лишь на три дня заморозил, сейчас снова продолжает, просто об этом сообщалось вскользь, никто внимания не обратил. Потерпи еще немного, прошу тебя как друга, скоро все образуется. Думаю, через несколько недель запреты на ванадий снимут, вот увидишь.

– Откуда такой оптимизм? – горько усмехнулся капитан.

– Откуда? – Петлов был серьезен. – «Глобальный проект» строит мощнейший картель крупнейших корпораций планеты, он поддержан рядом правительств, в том числе финансово. Это, как выразился один государственный философ, последняя надежда человечества, возможность технологического прорыва на следующий уровень цивилизации. Да окажись это не ванадий, а мышьяк или цианистый калий, все равно строительство будет продолжено. А по поводу ванадия крику много, но фактов – ни одного. Где хотя бы один зафиксированный случай отравления?

– Ну, наверное, были какие-то случаи.

– Включи голову, братец, – укоризненно посоветовал Петлов. – Это как «Сахар – белый яд». Сказано громко, но не более того.

– Сахар не запрещали, – пробурчал Басильев.

– Вот найдутся богатые лоббисты, – пообещал Петлов, – выступят Нобелевские лауреаты, вскипит общественное мнение – и запретят. Заставят всех искусственные подсластители жрать. Вот увидишь.

– Надеюсь, что нет, – продолжал бурчать Басильев. – Ну, а вдруг не отменят Запрет на ванадий? Так и просидим сто лет на этой глыбе?

– Думаю, скоро отменят, – уверенно сказал Петлов. – Зря что ли, Парамон твой засуетился? Торопится астероид разделать. Скоро, Саня, скоро все отыграют назад. Так что потерпи еще немного. Ты мне дороже любых миллиардов. Не бросай меня здесь одного.

И они крепко обнялись, как не обнимались уже давно. И на глазах у обоих даже блестели слезы. Ну, это они так после всех переживаний расслабились – нервишки-то не ванадиевые.

– Эх, где-то сейчас наш Герка обретается, – загрустил Басильев. – Надо было ему денег дать.

– Надо было дать, – вздохнул Петлов. – Я для того и сконструировал всю эту систему с уводом денег из корпорации, чтоб ему помочь. Только он, видишь, подождать не захотел. А без этого на все наши активы сейчас бы арест наложили, и Пахнутьев все задарма бы получил. Но теперь все в наших силах. С собственными деньгами можем поступать, как пожелаем. Только Геркины голографы не отвечают…

* * *

Как в воду глядел Петлов – через пару недель разразился скандал, получивший в прессе название «ванадиевый». Известнейший обозреватель телегазеты «Коммерс-уикли» Грифон Залетный решил взять интервью у Нобелевского лауреата академика Почечуя. И, несмотря на яростное сопротивление академической жены, прорвался к патриарху нанохимии.

И тут случился конфуз. Почтенный патриарх не мог отличить стакан от пылесоса, а почти весь его лексикон ограничивался выражением «Чавойт?».

А про ванадий, дед, ты знаешь чего-нибудь? – хохотал Грифон адским смехом.

– Ванадий – ето чавойт? – крутил головой Почечуй.

– Нет, это не академик, – закатывался хохотом Залетный, – это какой-то геморрой. Кстати, дорогие зрители-читатели, именно так в древности на Руси назывался геморрой – почечуй.

Только после этого скандального интервью правительственные чиновники дали поручение выяснить про ядовитые свойства ванадия.

А по всем каналам СМИ пронеслись интервью и выступления других Нобелевских лауреатов, медицинских светил, физиков и химиков.

– Практически все вещества и металлы ядовиты, если их содержание выходит за пределы определенных норм, – утверждали светила. – Переизбыток в организме меди, железа, алюминия, магния, натрия, их солей и соединений губительны для человека. Надо просто не злоупотреблять. То же относится и к ванадию. Если уж на то пошло, свинец и олово гораздо опасней. А кадмий! А таллий!

Запреты на употребление ванадия были повсеместно сняты. Тут же несколько инвестиционных и пенсионных фондов, потерпевших колоссальные убытки от биржевого краха «Королей ванадия», выставили академику Почечую миллиардные иски. Но на все вопросы судебных следователей академик отвечал любимым «Чавойт?». Тогда принялись за его моложавую жену. Почечуиха не долго запиралась, указав на некоего Смуркова, подбившего ее за сто тысяч сфальсифицировать заявление Нобелевского лауреата.

Поймали на повестку Смуркова, но тот божился, что никаких денег не давал, у него таких сумм отродясь не было, да и Почечуиху он не знает. Так дело и заглохло.

* * *

«Рассекатель пространства» – это вам не «Белка»-«Стрелка» и даже не «Гленн Супер Экстра». «Рассекатель» с такой скоростью режет пространство, что за ним в космическом вакууме возникает турбулентность, где болтает звездную пыль, а мелкие метеориты меняют траектории.

Стоит «Рассекатель» целый миллиард космобаксов, поэтому их построено всего два. Один из них и зафрахтовал Пахнутьев за безумные деньги. Не успели короли ванадия отойти от нервного раздела корпорации, как примчался «Рассекатель», и из него вывалила целая бригада во главе с брокером. Они установили жилой модуль, развернули антенну и вывалили несколько буровых агрегатов.

Королям ванадия пришлось срочно напяливать скафандры и идти чертить границу. Пахнутьев норовил оттяпать больше половины астероида, Басильев даже активным ружьем помахал, чтоб тот приступил к переговорам. На компьютерной модели астероида провели разграничительную линию, чтобы и «Королям», и «Императору» досталось поровну.

Бригада Пахнутьева – восемь бурильщиков в скафандрах максимального размера – принялась шпурить металл астероида и закладывать в отверстия взрывчатку. Брокер пытался заставить Петлова тоже раскошелиться на бурильно-взрывные работы, дескать, распиливание Христины Баунти производится и в интересах «Королей ванадия» тоже, но Ванька его сразу отшил. Сказал, что его и нераспиленный астероид устраивает, тем более, что за торможение денежки идут. Однако тоже вытащил из «Белки» свой перфоратор и рядом со сквозными скважинами Пахнутьева, но на своей стороне, просверлил отверстие метров пять глубиной. Правда, как-то вкось. Похоже, даже въехал в скважину Пахнутьева. Но тем не менее заложил туда последние двадцать кубодециметров термовзрывчатки. Парамон над ним смеялся до икоты. А Сашка рассердился:

– Чего ты, Ванька, придуриваешься? Делать больше нечего?

– А разве есть чего делать? – натуральным образом удивился Петлов. – По-моему, только и осталось – глазеть, как эти ребята нашу Христину дырявят.

И Петлов принялся сверлить вторую скважину. Но тут его перфоратор чего-то забарахлил, Ванька уволок его обратно в корабль, наполовину разобрал и так бросил. Осталась одна сиротливая скважина, отмеченная антенной с красным флажком-отражателем. А буквально на расстоянии ладони от нее протянулся ряд пахнутьевских флажков, обозначавших заряды. Они соединялись проводами в единую систему и были оборудованы датчиками движения и телекамерами.

Кивнув на телекамеры, Басильев сказал:

– Боится, паразит, что мы его систему подрыва из строя выведем. Бурильщики работали круглосуточно, сноровисто перебрасывая мощные сверлильные установки с места на место. Пахнутьев тоже порывался участвовать, разматывал толстую кишку губчатой термовзрывчатки, постоянно ее перекручивая. С ним прилетели две партнерши, которых ему только раз удалось выгнать из жилого модуля. Зачем он это сделал, совершенно непонятно, поскольку толку от них было – ноль, а хлопот доставили немало. Одна, когда ей поручили подтянуть кабель бурового станка, дернула так нерасчетливо, что не удержалась и отлетела в космос. Там с ней случилась истерика, и она позабыла, что у скафандра есть маневровый движок. Визжала и дрыгала ногами. Бурильщиков это раздражало, потому как визжала она в общую систему связи. Пришлось Пахнутьеву за ней слетать. А вторая партнерша, увидев, что случилось с первой, в ужасе вцепилась в тот же кабель и отказывалась тронуться с места. Четверо бурильщиков с трудом оторвали ее и внесли в модуль. Всю дорогу она визжала не хуже своей подруги. Это зрелище оставило тяжелый осадок в душе капитана Басильева.

– Ты как хочешь, а я считаю, бабам в космосе делать нечего, – мрачно сказал он Петлову.

– Да я бы и мужиков не всех пускал, – развил его мысль Ванька. – Пахнутия, подлеца, уж точно и близко бы не подпустил, будь моя воля. Ты хоть соображаешь, что он замыслил?

– Понятно что, – вздохнул Басильев, – зашвырнет нас за пределы Солнечной системы, а сам на своей половине астероида полетит к Земле. И зачем, спрашивается, мы продолжаем тормозить эту Христину?

– Не забывай: сто тысяч в сутки, – ответил Петлов. – А за десять суток целый миллион Пахнутий нам отваливает.

– Слушай, Ванька, у тебя же миллиард космобаксов за одни только проданные акции на счетах лежит, а ты за паршивый миллион тормозишь астероид для этого гада, – укоризненно сказал Басильев. – А он тем временем половину нашего богатства откусывает. Ты вообще что-то собираешься предпринять или мы так и улетим после взрыва черт знает куда?

– Обсчитываю, Саня, обсчитываю, – успокоил его Петлов, – но не так быстро, как хотелось бы. Сам понимаешь, дело серьезное. Ведь и Пахнутий соображает, что мы тоже к взрыву готовимся. И тоже меры принимает против наших мер.

– А давай, когда он приготовится к взрыву, отработаем двигателями в другом режиме, чтобы изменить амплитуду вращения астероида. Что он будет делать?

– А ты бы что сделал в таком случае? – усмехнулся Петлов.

– Да я бы, наверное, ничего не стал делать, – пожал плечами Басильев. – Снова пришлось бы все пересчитывать.

– А заранее просчитать такой вариант слабо?

– Нет, не слабо. – Капитан почесал затылок. – Если заранее просчитать алгоритмы изменения вращения, то это дела не меняет. Компьютер сделает подрыв в нужный момент, и мы полетим к чертям, а Пахнутий к Земле. А если мы еще раз успеем поменять амплитуду, компьютер тут же снова сделает поправку. Тогда мы можем один двигатель выключить, а два оставить, и не только амплитуда, но и угол вращения изменится. Что тогда?

– Хочешь узнать, что бы тогда я сделал, находясь на месте Пахнутьева? – Петлов опять усмехнулся. – Да все то же самое. Компьютер за две секунды откорректировал бы время подрыва и очередность зарядов.

– Так это получается, что никак мы ему помешать не можем? – растерялся Басильев.

– Получается так, – констатировал Петлов, – но это не повод впадать в уныние.

– Это повод застрелиться, – грустно резюмировал Басильев. – Из активного ружья.

* * *

Через несколько дней приготовления к разделочному взрыву были закончены. Буровики, подхватив свои станки, влезли в «Рассекатель» и отбыли к Земле. В жилом модуле остался Пахнутьев с двумя партнершами. Похоже, он пребывал в полной уверенности, что взрыв пройдет как надо и он на своей половине астероида тоже полетит в направлении Земли. Потому и не запасся никаким кораблем.

Басильев оторвал покрасневшие глаза от монитора, потер их, несколько раз крепко зажмурился и сообщил Петлову:

– Смоделировал я взрыв. Разница в скорости подрыва зарядов за счет их разноса от источника питания составляет двести миллисекунд. Встречная волна термобарического давления путем взаимоналожения дает смещение усилия примерно в четыре градуса по радиану. В общем…

Его напарник, только что вернувшийся из разведки, расстегивал скафандр.

– Брось, не напрягайся, – сказал он. – Миллисекунды тут ничего не значат. Сейчас «Рассекатель» подальше отскочит, и на следующем обороте астероида Пахнутий подорвет заряд.

– Хватит, не собираюсь сидеть и ждать, пока меня отправят за орбиту Урана! – Басильев сорвался с кресла. – Где мой скафандр?

– И что ты собрался предпринять? – поинтересовался Петлов.

– Возьму активное ружье и разнесу все его кабельную разверстку.

– А ты думаешь, зачем он телекамеры всюду понатыкал? – Петлов продолжал выбираться из скафандра. – Тебе сразу промышленную диверсию пришьют, и получишь по полной с конфискацией и возмещением. Тебе это надо?

– Тогда придумай, как задержать взрыв. – Капитан принялся влезать в скафандр в то время, как Петлов из своего скафандра уже выбрался. – Может, какие-то помехи навести? Замкнем компьютер и остановим все это дело. Сколько у нас времени?

– Минут двадцать, – Петлов укладывал свой скафандр в шкаф. – Только компьютер тормозить бесполезно. Пахнутий нашел простое и эффектное решение. Он поставил солнечный датчик. Как только астероид повернется к солнцу нужной стороной, так тут же произойдет инициация термовзрывчатки. Гениальная идея!

– И чему ты радуешься? – в отчаянии закричал Басильев. – Где мой шлем? За двадцать минут я успею к этому датчику. Просто затеню его рукавицей. А ты думай, что делать, у тебя на это целый оборот будет.