Текст книги "23 оттенка одиночества (СИ)"
Автор книги: Эшли Дьюал
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)
Сглатываю. Я знаю, что сегодня все решится, только не догадываюсь, как именно.
Открываю дверь. В отличие от украшенных домов, здесь темно. Не удивлен, что отец запретил маме привести в порядок холл. Тогда было бы не похоже на дерьмовую семью.
– Мам? – решительно иду вперед. – Ты здесь?
Наверху тихо. Сжимаю в кулаки руки и несусь на кухню. Перед глазами пролетают сотни воспоминаний. Отмахиваюсь от них, злюсь на себя за слабость и сильнее стискиваю пальцы. Я не должен поддаваться эмоциям. Эмоции – очень плохой союзник. Когда много думаешь, упускаешь то, что находится прямо перед носом. Например, рожу отца, внезапно возникшую по курсу.
– Сынок! – восклицает он. На кухне горит тусклый свет, однако я отчетливо вижу лицо человека, испортившего мне жизнь. – Хренов кретин, сколько лет!
Отец подходит ко мне и прижимает к себе так крепко, что перехватывает дыхание.
Я резко отстраняюсь.
– Где мама?
– Не желаешь спросить, как дела? – его глаза наливаются яростью. – Как прошли эти долбанные два года? Как мы сводили концы с концами? Как Дин потрошил из меня долги?
– Где она?
– Расплачивается.
Тело пробивает судорога. Я зажмуриваюсь и говорю: успокойся, но слишком поздно. Что-то меняется. Когда я вновь смотрю на отца, во мне нет жалости, нет надежды. Я хочу убить его, и это переплетается с несоизмеримым желанием оказаться далеко отсюда.
– Мы уезжаем.
– Мы?
Не отвечаю. Поворачиваюсь к отцу спиной и несусь на второй этаж. Надеюсь, мама в порядке. Надеюсь, что, когда я вижу ее лицо, станет проще. Хватаюсь рукой за перила, и тут же отлетаю назад.
– Куда ты так спешишь? – взвывает отец. Он ржет, а я поднимаюсь на ноги, полный решимости выбить из него все дерьмо. – Мамочка занята, она…
Выпускаю кулак. Он врезается в папин нос, и звучит такой громкий хруст, что эхо от него разносится по всему коридору. У отца открывается кровотечение. Он орет что-то, хватается дрожащими пальцами за лицо и поднимает на меня дикий взгляд.
– Ублюдок, – его окровавленный рот превращается в оскал, – ты мерзкий кретин, ты пожалеешь! – Его руки оказываются на моих плечах. Я уворачиваюсь, однако пропускаю сильный удар по животу. Тело сгибается. С губ срывает стон, и я тут же ощущаю, как отец разъяренно вонзает пальцы в мое горло. Он выглядит сумасшедшим. – Все, что ты умеешь, все, что ты делаешь, – шипит он, – все это я. Твои удары, выпады, твоя злость. Я знаю тебя, тупой ублюдок, потому что ты – мой сын.
– Нет! – отпихиваю его от себя. Свирепо расправляю плечи. – Ты больше не сделаешь маме больно. Ты больше и пальцем не тронешь меня.
– Я никуда не денусь. Я каждый день буду рядом, а ты всегда будешь меня слушать. Ты слабак и недоумок. – Ржет он, вытирая кровавые линии с подбородка. – Ты не можешь со мной справиться, сынок. Не можешь! Ты ведь не я, ты ведь не убийца, да?
Я ору, что есть мочи. Несусь на отца и так грубо сбиваю его с ног, что пол под нами предательски скрипит. Сжимаю горло отца левой рукой, а правой размахиваюсь.
– Ты больше не тронешь меня! – рычу я, со всей дури вонзая кулак в его лицо. Затем глубоко выдыхаю. – Я ненавижу тебя, ты – сукин сын, я ненавижу тебя! Ненавижу! – Руки поочередно оставляют на его роже удары. Я размахиваюсь быстрее и быстрее, и мои локти становятся красными, опухшими от ссадин. – Ты должен сдохнуть, сдохни!
– Трой!
– Сдохни!
– Трой, прекрати!
Чей это голос? Кто это? Я ничего не вижу. Перед глазами стоит черная пелена.
– Трой!
Меня хватают за плечи, но я сопротивляюсь. Кричу и не выпускаю из пальцев горло отца. Он жив, он не умер, но он должен умереть. Должен! За то, что сделал с матерью, за то, что сделал со мной. Кто я теперь? Кто я теперь из-за него?
– Боже, прекрати, умоляю, Трой, ну же, взгляни на меня! – мою спину крепко-крепко сжимают. – Я здесь, все в порядке. Я здесь! Твоя мама на улице. Трой!
Нет сил бороться. Я оборачиваюсь, закрываю глаза и порывисто прижимаюсь всем телом к единственному источнику тепла.
– Китти, – шепчут мои губы. Карабкаюсь ладонями по ее спине. – Китти!
– Это я. Все хорошо. – Она ловко оттаскивает меня в сторону. Помогает подняться и обнимает что есть сил. – Все будет в порядке. Милый, Трой. Все будет хорошо, слышишь?
Я не могу вымолвить и слова. Стою, уткнувшись носом в ее волосы, и дрожу, будто лист. Мне страшно. Что я сделал? Не хочу открывать глаза. Я – чудовище.
– Тшш, – шепчет девушка. Ее губы касаются моего лица. – Я рядом.
– Я не смог.
– Все хорошо.
– Я не остановился. Он мой отец, но я его ненавижу. Я всегда ждал, но сейчас…
– Я здесь, – она отстраняется и смотрит прямо на меня. Улыбается, но я не верю. В ее глазах стоят слезы. Ей тоже страшно. – Твоя мама в порядке. Джейк нашел ее.
– Нашел?
– Да.
– Она не ранена?
– Нет. – Китти прикусывает губы. – Родители вызвали полицию.
– Ладно. – Киваю. Пытаюсь стряхнуть с лица ужас, но не выходит. Перед глазами до сих пор стоит его ухмылка. – Я ушел, прости, но я должен был разобраться. Я…
– Осторожно!
Девушка отталкивает меня в сторону. Врезаюсь спиной в стену и застываю.
Иногда время останавливается.
Глупо его об этом просить, ведь оно самостоятельно подыскивает нужный момент.
Такой момент, как этот.
Я ничего не слышу, не могу пошевелиться. Вижу, как отец сбивает Китти с ног, как она валится на пол, а ее волосы взмывают вокруг шеи. Грубо ударившись затылком о паркет, девушка открывает рот в немом крике и закрывает глаза.
– Нет! – срываюсь с места. Налетаю на обезумевшего отца, который пялится на что-то, что сжимает в пальцах, и ору. Он – монстр. Он отнимает у меня все, что дорого! Я хватаю его за ворот рубашки и грубо встряхиваю, – за что? Что я тебе сделал? Что?
Он смеется. Кровь продолжает хлестать из его ноздрей, глаза затекли, сосуды в них полопались. Но отец не думает о боли. На его лице безмятежная улыбка. Он отвечает:
– Потому что ты мой сын.
Отбрасываю его в сторону. Он разбивает вдребезги маленький столик, тысячи осколков разлетаются по коридору, вонзаются в его спину, но мне все равно.
– Китти? – поворачиваюсь к девушке. Она стоит около лестницы. – Ты в порядке?
– Да. – Отвечает она, сжимая руками талию. – Он дышит?
– Не знаю.
– Проверь.
– Какая разница? – двигаюсь к девушке. – Давай уйдем отсюда. Давай…
Неожиданно наступаю на нечто острое. Опускаю взгляд вниз и вдруг понимаю, что под подошвой лежит вытянутый, охотничий ножик. Что он тут делает? Присматриваюсь. Нож в крови. Страх заставляет меня поднять голову. Молча смотрю на Китти и вижу, как она виновато отодвигает от живота алые руки.
– Прости.
– Китти?
Ее глаза закатываются, и она падает.
В моих воспоминаниях Китти Рочестер падает несколько раз, и я никогда не успеваю ее подхватить. Она с грохотом валится на пол, я подскакиваю слишком поздно, а затем из моего горла вырывается дикий крик, на который сбегаются незнакомцы.
– Птенчик, – шепчу я, поправляя ее волосы, – посмотри на меня, Китти! О, Боже, пожалуйста, я люблю тебя, давай же! Я люблю тебя! Открой глаза! Китти!
Но она не открывает. Она не шевелится и становится такой же холодной, как и снег на веранде. Ее губы синеют. Кто-то оттаскивает меня в сторону, однако я на коленях возвращаюсь обратно. Тяну к ней руки и деру горло, пытаясь докричаться.
– Нет! Китти! – откидываю голову назад. Смотрю вверх, на тусклый свет. Закрываю ладонями лицо и касаюсь лбом грязного пола. – Нет, нет, верните ее! Пожалуйста!
Кто-то обнимает меня со спины, сжимает торс. Я не реагирую.
– Она жива? Она дышит? – ее тело выносят из дома через открытые двери. Я рвусь за ними. – Китти!
Все происходит в тумане. Не понимаю, как оказываюсь на заднем сидении Хонды. Джейк жмет на газ до упора, и мы несемся за скорой помощью.
– Все будет хорошо, – тараторит блондинка. Она вытирает мои окровавленные руки салфетками и дрожит. Говорит что-то, но я не улавливаю. В ушах звенит, перед глазами мельтешат цветные, яркие точки. Возможно, я сошел с ума. – С ней все будет в порядке.
– Она дышит?
– Конечно, – Стелла дергано кивает, – она выкарабкается.
Это моя вина. Я не должен был брать ее с собой, не должен был вновь поддаваться чувствам. Мы не зря расстались два года назад. Почему сейчас я изменил решение?
Тело превращается в груду камней.
– Господи, – хватаюсь руками за волосы, – боже мой.
– Тише, Трой, – ласково шепчет Стелла. Она кивает Джейку, а затем вновь смотрит на меня. Ее ладони сжимают мои плечи. – Мы справимся.
– Это я виноват.
– Нет, конечно, нет.
– Я не должен был…, – говорить больно. Горло сводит. Обезумевши, стискиваю в кулаки руки и рычу, – что я наделал.
Время идет по-другому. Я не могу понять, как оказываюсь в больнице, как Стелла и Джейк тащатся за мной. Мысли спутываются, а едва я замечаю, как из скорой помощи выносят на носилках Китти, так и вовсе взрываются. Боль практически физическая. Мои ноги подгибаются, я еле удерживаю равновесие.
Несусь за докторами. Пытаюсь докричаться до девушки, тяну руки, но меня грубо отталкивают назад. Приходится бежать следом. Иногда, сквозь плечи врачей, я замечаю бледное лицо Китти, замечаю ее окровавленный бок, сложенные на груди руки. Кричу:
– Китти! – яростно отталкиваю одного из докторов. – Я должен быть с ней!
– Отойдите.
– Я должен!
Вижу, как рядом закрывает лицо ладонями Хелен Рочестер. Она больше не смотрит на меня. Она больше ни на кого не смотрит. Дикая вина проливается сквозь все мое тело, и я до боли стискиваю зубы, в надежде претерпеть эти чувства. По коридору разносятся визги приборов. Вокруг мельтешат люди в белых халатах. В этом хаосе и неразберихе, я пытаюсь отыскать знакомые лица, но натыкаюсь лишь на свое отражение в стеклянных дверях, и каждый раз меня пробирает дикая злость, сводит пальцы. Я способен разбить зеркала, но оттого мое отражение не станет иным.
Китти завозят в операционную. Я хочу пойти за ней, но передо мной вырастают два огромных амбала. Они выставляют вперед ладони. Рычу:
– Отойдите с дороги. Отойдите, мать вашу, с моей дороги!
– Туда нельзя.
– Что с ней? – рядом возникает Ричард Рочестер. На его лице будто блеклая, рваная маска. Он постарел сразу на несколько дней. – Она выкарабкается?
– На ваши вопросы ответит доктор.
– Когда он это сделает? Я хочу знать, что с моей дочерью! Я хочу знать, что с ней! Сейчас! Прямо сейчас!
– Присядьте, пожалуйста. – Что? Я смотрю на мужчину и предчувствую, как хватаю его за толстую, уродливую шею. – Как только будут новости…
– Мне сейчас нужны новости! О, Боже, – мистер Рочестер хватается руками за лицо и неуклюже пошатывается назад, – моя девочка, что с ней, как она? Пустите меня к ней! Прошу вас, дайте нам пройти! Я…
Неожиданно двери операционной распахиваются. Один из докторов вихрем бежит с окровавленными по локоть руками к передатчику и сообщает:
– Нам нужен доктор Стэнсберри. Немедленно. Доктор Стэнсберри.
Я срываюсь с места. Оказываюсь на пороге операционной и чувствую, как чьи-то руки тянут меня назад. Цепляюсь за дверцы:
– Китти! – она прозрачная, запятнанная кровью. Мой птенчик умирает. Я ощущаю это, и чувствую, как из груди выходит воздух, как свет становится темнее. – Нет, Китти, пожалуйста, помогите ей! Китти!
– Ну же, парень, отойди в сторону.
– Нет, я должен быть рядом, должен…
Я навсегда запомню этот звук. Он похож свист выпущенной стрелы.
– У нее остановилось сердце. – Отрезает доктор. – Где Стэнсберри? Пульс пропал.
Я наблюдаю за картинкой со стороны. Расширяю глаза и замираю.
Рядом проносятся врачи. Где-то за моей спиной плачет миссис Рочестер. Путаница света, лиц, рук, мыслей. Ничто не кажется мне правдой, и лицо Китти – тоже обман.
– Она не дышит.
Все это ложь.
– Пульса нет, пациентка потеряла много крови, дефибриллятор.
И это вымысел.
– Сердце остановилось.
Отворачиваюсь. Отхожу от операционной, гляжу себе под ноги, плетусь медленно, но чувствую, как вокруг резко движутся люди. Они даже говорят по-другому. Однако я не слушаю их. Широко раскрытыми глазами изучаю блестящий, бежевый пол. Ухожу.
– Трой!
Не оборачиваюсь. Открываю рот, вдыхаю воздух так резко, что горло вспыхивает. Легкие сжимаются. Им больше не нужен кислород. Закидываю за голову руки.
Мне больно. Китти, что же ты натворила. Что я натворил.
Шаги даются сложно. Каждое новое движение отдается болью во всем теле. Но я не останавливаюсь. Хочу уйти. Я должен уйти.
Порывисто смахиваю с лица слезы.
– Китти, – шепчу я, зажмуриваясь, – Китти.
Она не встанет? Не уйдет? Она умерла? Ее сердце остановилось?
Нет, это невозможно. Нет! Китти! Такой, как она больше нет. Она на всю жизнь.
Я бегу. Несусь сквозь воспоминания, и везде вижу ее лицо. То как она улыбается, как хмурит брови, как поправляет волосы и говорит, что любит меня. Она не заслужила ничего из того, что с ней произошло. Нет, так не бывает. Я не верю.
Рассекаюсь улицы с ее именем на губах. Холод не приносит боли. Мои мысли там, с ней, с ее добротой и странной смелостью, на которую не все способны.
Каждая мысль. Каждый поступок. Каждое слово – все было ради нее и для нее.
Мне незачем жить. Я – никто без Китти Рочестер. Я – пустота.
Я вижу свет. Он возникает передо мной яркой вспышкой, но я не отхожу назад.
Впервые я готов взглянуть в лицо собственным страхам. Я на дороге, которая ведет меня к Китти. И я не отступлю. Я встречусь с ней. Она ведь меня ждет.
Выхожу на встречную полосу.
КИТТИ
Я резко раскрываю глаза и выгибаю тело. Тут же шею обдает жаром, в груди будто взрываются внутренности, хочу схватиться руками за плечи, но не могу пошевелиться.
– Есть пульс, – говорит кто-то над моей головой. – Доктор – вы спасли ее.
Ничего не понимаю. Я парализована, тело сковывает страх.
Перевожу взгляд с одного лица на другое, и никого не узнаю.
Где я? Почему так больно?
– Трой, – срывается с моих губ. Почему его нет рядом? – Трой…
Я вновь теряю связь с реальностью. Темнота – потолок. И он рушится на меня, но я не хочу закрывать глаза до тех пор, пока не увижу Троя. Слезы застывают в глазах. Я ощущаю нечто плохое. Господи, почему его нет рядом? Где он? Трой! Где ты.
ЭПИЛОГ
– И что было дальше? Как все разрешилось?
Я поправляю низ юбки и пожимаю плечами. Вспоминать о тех днях нет никакого желания. Мне становится плохо, едва я вырисовываю темноту того вечера, воображаю холод, стоящий в операционной. А когда в голове возникает крик мамы, ее плач…
Нервно прикусываю губу.
– Он вышел на встречную полосу.
– Трой?
– Да. – Вздыхаю. Кажется, в тот момент Трой МакКалистер понял, что нет никакого смысла жить друг без друга. – Решился.
– Решился умереть? Из-за тебя?
Я непроизвольно закрываю пальцами шрамы на левом запястье. Криво улыбаюсь и гляжу в лицо Меган Бишоп. Не понимаю, зачем вообще рассказываю ей об этом.
– И что произошло дальше? – глаза у Мегги такие же огромные, как и у знакомой мне давно блондинки. Только не карие, а насыщенно-зеленые.
– Неужели это интересно? – Не люблю говорить о том, что случилось. Поднимаюсь с кровати и обнимаю себя за талию. – Лучше расскажи о себе! Ты надолго в Провиденс?
– Пока Стелла не психанет и не выпроводит меня.
– А она может?
– Естественно, – Меган поправляет волосы. Глядит на меня заинтригованно, будто ей действительно интересно. – Сестра говорила, что ты не любишь раскрывать секретов.
– Да тут нечего раскрывать. Трой вышел на встречную полосу, однако машина затормозила прямо перед его носом. За рулем оказался Джейк.
– Джейк? Пупсик Стеллы?
– Да, он поехал за ним. Наверно, побоялся, что Трой попадет в неприятности.
– И в итоге…
Слышу, как кто-то стучит, и пожимаю плечами.
– И в итоге, история не такая уж и интересная.
Открываю дверь и невольно улыбаюсь.
Есть некоторые смертные, которые идут с жизнью за руку. У них все очень просто. Обыкновенно и размеренно. Есть и те, кто оказывается позади. Я же вырвалась вперед. Вырвалась, благодаря этому человеку.
– Идешь? Птенчик, мы опоздаем.
– Прости, – целую парня и крепко сжимаю за руку. – Не могла уйти раньше.
Трой кивает. Обнимает меня и ведет за собой. Я не оборачиваюсь. Смотрю только на него, а он – на меня. Наверно, так и должно быть. Только он, я и то прошлое, которое нас связало. То будущее, которое у нас непременно будет.
И то настоящее, которым мы готовы наслаждаться.
