Текст книги "23 оттенка одиночества (СИ)"

Автор книги: Эшли Дьюал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

– Ты серьезно?

– Трой? – она смотрит на меня и кивает. – Трой, пошли.

– Никуда он не пойдет.

– Алло, – говорит в трубку Китти, – да, мне нужна помощь, один мужчина…

Отец грубо отбрасывает меня в сторону. Переводит взгляд на Китти и улыбается.

– Мы с тобой еще встретимся, шлюшка.

Китти никак не реагирует на его угрозу. Подбегает ко мне, хватает за руку и тянет к выходу из комнаты. Не знаю, сколько мы бежим. Бежим даже на улице, не обращая внимания на сильный дождь. Она останавливается на одном из перекрестков, я же продолжаю нестись дальше.

– Трой!

Не слышу ее. Бегу вперед, работая руками так резко, что сводит мышцы. Впервые я ощущаю новую боль, не физическую. Я понимаю, что не имею права оборачиваться. Я обязан унестись от Китти, как можно дальше, ведь это не ее ноша. Мне противна сама мысль о том, что она будет втянута в мои проблемы, и я не намерен сдаваться.

Исчезну из города. Испарюсь. Сделаю вид, будто никогда ее не видел.

– Трой! Остановись!

Нет.

– Трой!

Китти внезапно оказывается рядом. Как она нагнала меня? Может, я невольно бежал слишком медленно? Может, я хотел, чтобы она меня остановила?

– Что ты делаешь? – кричит она. – Куда ты несешься? Трой, посмотри на меня!

– Нам надо расстаться.

– Что?

– Китти, уходи!

– Я не собираюсь бросать тебя! – орет она в воздух. Капли дождя льются по ее маленькому лицу, и выглядит она так, будто сейчас рассыплется на части. – Я рядом.

– Ты видела его? Ты должна уйти!

– Ничего я не должна!

– Прости, надо было это предвидеть. О чем я только думал, чего ждал. Я – кретин. Отец прав, я недоумок, я…

– Трой!

– На какое-то мгновение мне показалось, что я способен выбраться. Я смотрю на тебя и хочу измениться, Китти. Но все это полное дерьмо. Я никуда не денусь от того, кто я есть на самом деле.

– Что ты несешь?

– Ты знаешь, о чем я.

– Нет, не знаю!

– Знаешь, – я хватаю ее за плечи и встряхиваю так сильно, что сам дергаюсь в бок.

Впервые в жизни мне становится по-настоящему страшно. И впервые в жизни я собираюсь поступить правильно. Гляжу в глаза Китти и киваю:

– Ты должна уйти.

– Нет.

– Значит, уйду я.

– Я тебя не отпущу.

– Почему? Черт бы тебя подрал, Китти, с какого хрена я тебе сдался?

– Думаешь, мне не страшно? Думаешь, мне понравилось отбиваться от твоего отца? Смотреть, как он бьет тебя о стену, как он орет? Но какое это имеет значение? Считаешь, после этого, я вдруг резко перестала к тебе что-то чувствовать? Или, может, ты расхотел быть вместе?

– Нет, но…

– Что «но», Трой? Я – здесь, я перепугана, мне хочется орать во все горло, но я никуда не ухожу. И ты возьми себя в руки, и прекрати кричать, потому что твои слова ничего не изменят!

Оторопело пялюсь перед собой. О чем она говорит? Почему не несется прочь? Я – псих, моя семья – сборище недоумков. Китти обязана спастись, пока не стало слишком поздно. Но она не спасается. Она хочет потонуть вместе со мной.

– Все будет в порядке, – тяжело дыша, обещает девушка. Вытирает мокрое лицо ладонями и несколько раз кивает. Затем гладит мои дрожащие плечи. – Мы справимся.

– Справимся?

– Да.

– Иди ко мне. – Вытягиваю руки и порывисто прижимаю Китти к себе. Мне совсем нечем дышать. Дождь смывает с лица ярость, с тела – пожар. Я целую ее в макушку, втягиваю запах ее волос и зажмуриваюсь, понимая, что эта девушка превратилась в единственную реальность моей жизни.

Теперь все с ней связано, даже страхи.

Мне следует разомкнуть руки. Я должен выпустить Китти из ловушки, ведь знаю: наши отношения не приведут ни к чему хорошему. Но я не нахожу в себе сил. Наоборот я вжимаюсь в тело девушки так неистово, будто желаю пройти сквозь нее, стать единым целым. А она почему-то не сопротивляется. Ей больно. Она натыкается на колючие иголки, торчащие из моего тела. Но она не убегает.

Тогда-то я и понимаю, что люблю Китти Рочестер. Пусть и не должен ее любить.

***

Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем в кабинет входит незнакомец. Поднимаю голову, надеюсь увидеть преподавателя, но внезапно натыкаюсь на низкого блондина, с которым Китти болтала в коридоре. Что этот кретин здесь забыл?

– Эй, – восклицает парень и улыбается. Смотрит на Китти так, будто она кусочек торта с вишенкой. Я знаю этот взгляд. У него на уме далеко не мысли о дополнительных занятиях по астрономии. – Пойдем, я поговорил с мистером Рот.

– Поговорил? – удивляется она.

– Да. Сказал, ты просто пыталась остановить драку. Он разрешил тебе уйти.

– Серьезно?

– Ага.

– О, слава богу! Тут так жарко, я жутко устала.

Китти поднимает с пола сумку, закидывает ее на плечо и неохотно останавливает взгляд на туфлях. Вижу, как на ее лице появляется легкая ухмылка. Вместо того чтобы водрузиться на каблуки, она подхватывает шпильки и идет к выходу босиком.

– Птенчик, – вдруг срывается с моего языка, – думаешь, это хорошая идея?

– Я тебя подвезу, – неожиданно вмешивается парень. Удивленно вскидываю брови. Он меня перебил? – Ты не против?

Я – против. Но Китти нравится эта идея. Она кивает, а затем смотрит на меня так, будто в ней не осталось ничего, кроме жалости. Мне знаком этот взгляд. Обычно так смотрят те, кому абсолютно на меня плевать.

– Трой, – мы встречаемся взглядами, – сделаем вид, будто и вовсе не болтали, да?

КИТТИ

Не помню, когда делала нечто подобное. Закрываю за собой дверь, облокачиваюсь об нее спиной и невольно улыбаюсь. Люди смотрели на меня так, будто я сошла с ума, что недалеко от истины. Ходить босиком – довольно странное занятие, однако вместо стыда я ощущаю необыкновенный прилив сил, будто бросив вызов своим страхам, я, наконец, освободилась от лишних мыслей и переживаний.

Впервые за такое долгое время я понимаю: два года – не шутки. Они пронеслись яркой вспышкой, кометой, они показались долей секунды. Но они ослепили меня. Я потерялась и забыла об исцелении, пребывая в каком-то неясном, кошмарном сне, где нет ни причин для радости, ни причин жить дальше.

Сегодня что-то изменилось. Что именно? О каком переломном моменте идет речь? Неужели моя прогулка босиком что-то значит? Нет. Все это чепуха. Наверно, люди меняются неожиданно и беспричинно. На меня необязательно должно было снисходить озарение, я не должна была столкнуться с драмой, пережить потерю. Я просто взглянула на вещи иначе и поняла: у настоящего есть свои плюсы. Например, не закрываясь от других людей, можно обрести знакомых, можно найти интересные темы для разговора и, слава тебе Господи, получить удовольствие от прожитого дня. Более того, быть самой собой оказалось не так уж и сложно. А главное – приятно. Мне столько всего страшного пришлось пережить, что сейчас мгновения обыкновенного покоя вызывают на лице искреннюю и безмятежную улыбку. Я должна запомнить это ощущение: делать то, что считаю нужным, правильным; не бояться своих желаний и жить так, как приходит в голову. Тогда и винить-то себя не за что будет.

Да, у меня есть чувства к Трою МакКалистеру – от них никуда не деться, и вряд ли я сумею с легкостью выкинуть из головы мысли об этом человеке. Однако, может, и не стоит так рьяно сопротивляться? Пусть будет, что будет. А пока я начну жить, как жила раньше. Позвоню Каю, возможно, мы куда-то сходим, возможно, он мне понравится. Возможно, я, наконец, перепрыгну через эту гигантскую пропасть и двинусь дальше.

Дольше обычного принимаю душ. Наслаждаюсь тем, что многие еще на занятиях и спокойно мою голову, смываю с рук капли крови. Почему с МакКалистером всегда так? Почему он не может жить, не погрузившись в целую тонну грязи? Я знаю, что жизнь у него совсем несладкая. Но разве таким поведением он пытается что-то изменить?

Выдыхаю.

Трой. Парень, который настолько сильно ненавидит себя, что уже и не обращает внимания: он и его отец – совершенно разные люди. Прошло целых два года, а он ничуть не изменился. Все продолжает скрывать проблемы за тенью лживой улыбки, будто если рассмеешься в лицо неприятностям, они спохватятся и исчезнут.

Когда я возвращаюсь в комнату, Стелла сидит за ноутбуком. Ее лицо светится от счастья, и я непроизвольно закатываю глаза к потолку.

– Опять твой пупсик?

– Мой пупсик не причем, – оборачиваясь, отвечает девушка. – Я получила письмо от родителей. Кажется, они официально меня простили.

– Простили за что?

– Не твое дело, Китти, – пародируя меня, издевается Стелла. Затем вновь смотрит на экран ноутбука и прихлопывает в ладоши, – это просто чудесно!

– Что именно?

– О, ты должна поехать со мной!

– О чем ты? – я сажусь на кровать и начинаю медленно растирать мокрую голову. Иногда разговоры со Стеллой превращаются в непроходимый квест. – Куда поехать?

– В Уэст-Палм-Бич. На Рождество Провиденс превратится в ледяную планету. Родители решили отогнать мою депрессию, зарегистрировав два билета в Хильтон Палм.

– Солнечная Флорида...

– Ты знаешь, где это находится? – девушка скептически хмурит брови.

– Всю жизнь я жила в Орландо, но три года назад отцу предложили новую работу, и мы переехали в Ричмонд.

– В таком случае, нам тем более необходимо поехать вместе! О, это будет незабываемый отдых. Я устала от муторной учебы.

– До рождества еще много времени.

– И что? Спланируем все заранее.

– Почему бы тебе не позвать твоего пупсика?

– Он – семейный мальчик, – надувает губы блондинка, – наверняка, отправится праздновать Рождество с родителями и теткой Доуси, которую он так терпеть не может.

– И с чего вдруг предки прислали тебе два билета.

– Они знают – я одна не путешествую.

– Стелла, это очень дорого. – Встаю с кровати. Для моей семьи найти деньги – раз плюнуть, но я не хочу к ним обращаться. – У меня не получится. Прости.

– Да, брось! Билеты уже куплены, а на номерах бронь.

– И что с того? Как я потом тебе отдам долг?

– Пусть это будет моим новогодним подарком, – блондинка хватает меня за руки и начинает моргать так быстро, будто сейчас заплачет. – Китти, не упрямься!

– Смеешься? Новогодний подарок за пять сотен? Я и за год столько не насобираю.

– Никто и не просит ничего собирать.

– Стелла, это слишком.

– Китти, – девушка вновь пародирует мой голос, – это именно то, что нужно.

ТРОЙ

– Напомни, зачем мы это делаем?

– Затем, что иначе не получится.

– Серьезно, чувак, с тобой в последнее время неясно, что творится.

Джейк выглядывает из-за угла. Машет мне рукой, и я пулей проскакиваю в кабинет приемной. Не хотел его вмешивать, но кто-то должен следить за обстановкой, а я никому кроме этого придурка не доверяю. Необхватная секретарша вышла мгновение назад, и теперь у меня есть несколько минут, чтобы найти в архивах имя Катарины Рочестер и узнать номер телефона ее родителей.

Я оказываюсь в тесной комнате, до отвала забитой низкими шкафами. Ни один из них не заперт на ключ, и в голове проскакивает мысль: как же скучно и неинтересно. Но мысль, конечно, спорная. Вряд ли у меня найдется время на взлом этих доисторических замков. Подскакиваю к метке с буквой «Р» и тяну на себя ручку. Взгляду открывается вид на множество толстенных папок, и я неожиданно чувствую себя тайным агентом, засланным добыть жизненно важную информацию. С какой-то стороны, так и есть.

Наконец, вижу документы Китти. Обращаю внимание на то, что ее папка гораздо толще остальных. С какой стати? Что же такого увесистого в ее деле? Оборачиваюсь, вижу тень Джейка за стеклянной перегородкой и выдыхаю: хотя бы он не унес ноги.

На первой странице общая информация. Вожу пальцем по хорошо известным мне данным: рост, вес, группа крови, сертификат о завершении среднего образования, имена родителей. А вот и номера сотовых телефонов. Фотографирую нужный абзац и вдруг натыкаюсь на нечто странное.

– Реабилитационный центр для подростков?

Почему-то руки леденеют. Недоуменно читаю эту строчку снова и снова, и никак не могу понять, о чем идет речь. Когда это Китти проходила курс реабилитации?

– Трой, – Джейк просовывает голову в кабинет и дергано кивает, – пошли. Она идет обратно.

– Дай мне минуту.

– Какую блин минут, чувак? Быстрее!

– Но…

– Выметайся!

Я захлопываю дело. Возвращаю его на место и вылетаю из кабинета, все еще витая далеко в мыслях. Что за чушь? Китти лежала в больнице? Я должен был об этом знать, она бы рассказала. Неприятное ощущение проскальзывает от горла по всему телу, и мне приходится притормозить, чтобы немного успокоиться. Что если с ней случилось нечто плохое уже после наше расставания? Но что? Что птенчик скрывает?

– Ты сделал все, что хотел?

– Да, – встряхиваю головой.

На данный момент есть вещи посерьезнее таинственного прошлого Китти.

Набираю номер Хелен Рочестер и отхожу в сторону. Понятия не имею, что творю. Но разве у меня есть выход? Речь касается моей матери, а тут все средства хороши. Даже разговор с человеком, который, наверняка, меня люто ненавидит.

– Алло?

Во рту пересыхает. Пару раз моргаю и почему-то усмехаюсь: кто бы мог подумать, что я решусь на подобное. Если эта женщина, услышав мой голос, не разразится криком, я окажусь самым везучим парнем на планете.

– Миссис Рочестер?

– Кто спрашивает?

– Это Трой, – откашливаюсь, – Трой МакКалистер.

Повисает тишина. Я упираюсь головой о стену и представляю ошеломленное лицо ледяной, идеальной женщины, которая всего в одно мгновение теряет самообладание и становится таким же смертным человеком, как и все остальные.

– Я кладу трубку.

– Нет, нет. Подождите, миссис Рочестер, мне нужна ваша помощь.

– Что? – ее жестокий смех продирает до души. Мне становится так паршиво, что я с силой сжимаю в кулаки пальцы. – Как ты смеешь?

– Простите, что отвлекаю вас, но…

– Как ты смеешь!

– Миссис Рочестер…

– Не звони сюда больше, не при каких обстоятельствах, никогда!

– Я бы никогда не потревожил вас. Но речь идет о моей матери, и мне…, – я грузно выдыхаю. Раскрывать душу перед человеком, которому абсолютно нет до тебя никакого дела, чертовски дрянной номер, – и мне больше не к кому обратиться.

– Трой, мне плевать на твои просьбы.

– Послушайте, просто, выслушайте меня! Отец угрожает ей. И он…

– Однако как это касается меня? – громко восклицает женщина. Я улавливаю стуки каблуков и представляю миссис Рочестер, нервно разгуливающую взад-перед посреди комнаты. – Я не хочу иметь ничего общего с твоей семьей, Трой. Ты это понимаешь?

– Я бы не позвонил вам, если бы был иной вариант. Вы ведь и так это знаете! Но иначе не получается. Мне лишь нужно, чтобы кто-то передал маме мой номер.

– И почему ты звонишь мне?

– Потому что вы не останетесь в стороне. Вы знаете, на что способен мой отец.

– Еще я знаю, на что способен ты.

Пропускаю замечание мимо ушей. Нервно выдыхаю и говорю:

– Номер я скинул вам сообщением. Прошу, просто передайте, что я жду ее звонка.

– Ты хоть понимаешь, что не имеешь права просить меня о чем-либо? – шипит она и замолкает.

Не знаю, что ответить. Все собираюсь с мыслями, собираюсь сказать, что никогда и никого не любил так, как Китти. Но не успеваю. Миссис Рочестер говорит:

– Не делай больше этого, Трой.

И кладет трубку.

– Нет, подождите!

Орать в пустой телефон – тупая затея, но я еще несколько секунд зову мать Китти, будто она неожиданно передумает и вновь восстановит связь. Интересно, теперь миссис Рочестер ненавидит меня еще больше? Или ненавидеть больше – невозможно?

– Дьявол!

– Ну что? – Джейк подходит ко мне, вертя в руках бутылку из-под воды. Он устал и, наверняка, хочет в общагу. – Решил свои проблемы?

– Нет.

– И что теперь?

– Теперь я поеду в Ричмонд. – Прохожусь пальцами по волосам.

– Одолжить тачку?

– Только если не планируешь увидеть ее вновь.

– Все так плохо? – По лицу Джейка пробегает тень волнения, и на секунду мне кажется, будто ему, действительно, не плевать на меня и мои проблемы. – Чувак, может, поедем вместе? Я все равно схожу здесь с ума.

– Нет, – коротко киваю, – но ты только что растопил мое ледяное сердце.

– О, брат, я ведь к тебе со всей душой!

Мы начинаем смеяться. Джейк подбрасывает в воздух бутылку, пытается схватить ее, но она со стуком валится вниз. Теперь мне и вовсе нечем дышать. Ржу до коликов и весь путь до общаги подкалываю его, пусть и знаю, что нарываюсь на неприятности. В конце концов, он врезает мне в челюсть, а я ставлю ему подножку.

– Эй! – восклицает он, оказавшись на земле. – Чувак, осторожнее! Мне еще сегодня идти со своей цыпочкой в кино. Слышишь?

– Не волнуйся. Девушкам нравятся боевые шрамы.

– Лучше бы их привлекала моя густая шевелюра. Но у тебя, конечно, свои фишки. Весь изрисованный, будто наемник; загадочный, гоняешь на байке.

– Ты слишком много болтаешь, чувак.

– Ой, я же забыл. – Джейк поднимается и делает реверанс. – Простите принцеска. Говорить о вас негоже нам, простым смердящим смертным.

– Ты и, правда, воняешь, брат. В следующий раз не пиво у меня пей, а смой дрянь.

– В общаге душ – дорогое удовольствие!

– Конечно.

Когда я возвращаюсь домой, на улице сгущаются сумерки. Я привык проводить вечера в одиночестве, не видеть посторонних, не слышать их голосов. Мне это нравится. Более того, такая жизнь отличается от прошлых дней, когда я тратил время в шумных компаниях, мог сидеть с Китти днями напролет и болтать попусту. Сейчас иначе. Сейчас я выхожу лишь тогда, когда собираюсь заработать денег. Данный расклад меня вполне устраивает, к тому же людям все равно – рядом я или уже сдох где-то со скуки.

Собираюсь приготовить очередную безвкусную дрянь. Иду вдоль неровной, темно-серой стены, проверяю сообщения на автоответчике и вскидываю брови, заметив новое уведомление. Останавливаюсь. Неужели…

– Трой, – говорит знакомый голос. – Звонила Хелен. Сказала, ты переживаешь. Но не волнуйся, сынок. Я в порядке, правда. – Смотрю на телефон так, будто впервые вижу его. Затем крепко зажмуриваюсь и представляю лицо человека, которого не видел уже два года. Мурашки бегут по спине, а руки сводит. Никогда бы не подумал, что могу так скучать, так волноваться, так хотеть вернуться. – Я рада, что ты цел и невредим. И прошу тебя, не вздумай приезжать. Пожалуйста. Я позвоню, когда появится возможность.

Сообщение обрывается, а я порывисто облокачиваюсь о стену руками и заставляю себя сдержать внутри рычание, крик. Я похож на кретина, на сломленного мальчишку, который еле стоит на ногах и тяжело дышит. Но я не могу себе этого позволить. Если решаешься на что-то – живи с этим. Не жалуйся, не ной, не пытайся убедить себя в том, что ты можешь что-то изменить. Ты уже все испортил. Поздно колебаться.

Люди постоянно твердят, что побег – отличное средство от воспоминаний и тупых мыслей. И я поверил им. Я сбежал. Однако от кого? От проблем, от отца, от Китти?

Или же от самого себя.

КИТТИ

За два месяца мы с Троем почти не видимся. Лишь однажды он подошел ко мне и сказал передать маме спасибо. Я тогда кивнула, но и не подумала упоминать в разговоре его имя, иначе пришлось бы выслушивать сокрушительную тираду о том, что я должна срочно собирать вещи и пулей нестись вон из этого университета.

Жизнь приобретает неожиданные краски. Теперь я не сижу в комнате и не думаю о том, как сложно дышать при мыслях о прошлом. Теперь я хожу в кино, в кафе, просто гуляю в парке, и рядом всегда Кай, который заставляет меня улыбаться. Мне приятно проводить с ним время, и зачастую я забываю о боли. Это странно, но это интригует.

Мама, когда услышала о том, что Стелла зовет меня отдыхать во Флориду, сразу же согласилась и предложила дать денег. Не думала, что она может так легко расстаться с немалой, пригретой у сердца суммой. Однако мама счастлива. И я счастлива, пусть все это время и ощущаю некий горький привкус, будто свалившиеся на меня с неба сладости – качественная подделка.

– Это паршиво, Китти, – возмущается Кай, замотанный в смешной, толстый шарф. На улице пять градусов, и мы стараемся не прогуливаться, а нестись к общежитию. На мне отвратительный, вишневый берет крупной вязки. Стащила бы его с головы и сожгла где-то в переулке, но Стелла обожает подобные вещи, и я бы поплатилась жизнью за его намеренное уничтожение. – Ты уезжаешь на неделю! Вернешься – и сразу учеба.

– Прости, – виновато улыбаюсь, – но ты ведь знаешь Стеллу. Она запланировала эту поездку еще в октябре. Поздно отказываться.

– Опять ссылалась на английских писателей?

Смеюсь. Прижимаюсь ближе к Каю и чувствую, как он сжимает мою руку. Знаю, что должна ощутить в груди пожар, бабочек, или что там еще ощущают влюбленные идиотки. Но почему-то мне становится не по себе, и я лишь рассеянно хмыкаю.

– Знаешь, она…, – встряхиваю головой, – на этот раз цитировала Алана Тьюринга. Я сказала: неправильно просто взять и бросить все. А она ответила: законов, которые полностью определяли бы нашу жизнь и поведение, не существует.

Мы смеемся. Останавливаемся около входа в общежитие и смотрим друг на друга слишком долго. Я переминаюсь с ноги на ногу и улыбаюсь.

– Не вздумай скучать, пока меня нет, – так, продолжай говорить, Китти, главное не молчать, не затыкаться ни на секунду. – Иначе я буду виновата в том, что твои каникулы прошли отстойно.

– Какое же веселье без твоих странностей, Катарина Рочестер.

– Каких, например?

– Никакой музыки, никаких мелодрам, никакого томатного сока…

– Терпеть его не могу!

– Никаких свиданий…

Кай приближается, а я слышу взорвавшуюся в голове сирену. Тут же поджимаю губы и отстраняюсь, словно он собирается не поцеловать меня, а лишить жизни. Глупо, как же глупо, однако я ничего не могу с собой поделать. Замечаю, что на лице блондина выделяются скулы, и виновато шепчу:

– Знаешь, мне пора идти.

– Как хочешь.

– Кай, я… – Не знаю, что придумать. Гляжу в темные глаза парня и понимаю, что не в состоянии перепрыгнуть через этот барьер. Меня останавливают какие-то причины, побуждения, мысли, воспоминания. Я словно схожу с ума. – Скоро увидимся.

Целую блондина в щеку и бегу в общежитие, пытаясь избавиться от стоящей перед глазами картинки обиженного и недовольного взгляда Лэрда. Интересно, почему он до сих пор меня терпит? Ждет чего-то? Или, может, хочет взять измором?

Я врываюсь в комнату, хочу снять шапку, однако замираю, увидев хитрую улыбку на губах Стеллы.

– Ты опять это сделала, – она откидывает назад голову, – опять его отшила!

– И что? – решительно скидываю с плеч куртку. – Я не вижу смысла спешить.

– Спешить? Вы гуляете почти каждый день уже два месяца!

– Этого мало.

– Святой Аврелий, вы же не свадьбу играть собирайтесь. Просто дай ему то, что он хочет, и расслабься уже, наконец, Китти. Целовать парня приятно…

– … только в том случае, – продолжаю я, – если он тебе нравится.

– О, великие Боги, моя соседка – настоящая монашка. Может, тебе еще и черную накидку купить? Будешь разгуливать в ней по улице, чтобы сразу парней отпугивать.

– Я просто не хочу вводить его в заблуждение.

– Или ты просто не можешь свыкнуться с тем, что ты – свободная птица, а твой бывший – давно забытое прошлое. Очнись! Сколько можно себя мучить?

Невольно сжимаю изуродованное запястье. Стелла даже не догадывается, о чем идет речь, и потому никогда меня не поймет. Смысл влюбляться, если это так больно? Зачем идти дальше? Я больше не хочу обжигаться.

– Однажды я уже потеряла голову. Не хочу вновь испытать нечто подобное. И мне все равно, что об этом думает Кай, как к этому относится Трой. Плевать. Я лишь делаю то, что считаю нужным. Вот и все.

– Трой? – Стелла удивленно вскидывает брови, а я еле удерживаюсь от того, чтобы не заехать себе кулаком по лицу. – Так вот как его зовут. Почему ты ни разу мне его не показывала? Я бы такую устроила встряску …

– Потому и не показывала.

– Подожди. Стой, стой, стой! Трой? Трой МакКалистер? Китти, да, ты должно быть шутишь! Серьезно?

– Да. Серьезно.

– О, Пресвятая Дева Мария, тот татуированный, накаченный парень был любовью всей твоей жизни? Не может быть! Ты такая…

– Какая? – перевожу на нее недовольный взгляд. Не знаю, с какой стати завожусь. Наверно, реакция Стеллы напоминает мне реакции классных друзей из Ричмонда. Они тоже не могли поверить своим ушам. – Ну?

– Такая тихая… Я просто, – девушка пожимает плечами, – просто не ожидала, что он в твоем вкусе.

– Был в моем вкусе.

– И что же между вами произошло? Почему он ушел?

– Ринулся навстречу приключениям.

– Китти, я серьезно. С какой стати ему уезжать, если вы любили друг друга?

– У него спроси. – Открываю шкаф и взвинчено вываливаю одежду на пол. Не хочу о нем говорить, не могу о нем говорить. – Давай закроем эту тему.

– Китти, он же…

– Стелла, – смотрю на девушку и устало выдыхаю, – пожалуйста. Прекрати.

– Ты боишься. Боишься того, что до сих пор к нему что-то чувствуешь.

– Это не так.

– Тогда почему тебе больно? – Блондинка произносит это совсем тихо. Наконец, до нее доходит, что в моей истории полно паршивых поворотов, и замкнутость – печальное последствие сильной бури. – Тебе страшно.

– Нет. – Резко поднимаюсь на ноги.

– Боже, да ты просто в ужасе. Что между вами произошло? Что случилось?

– Ничего. Просто забудь об этом.

– Китти!

– Давай уже собирать вещи. Какая разница, что между нами было? Главное, сейчас мы не общаемся, и нам плевать друг на друга. Все? Такой ответ тебя устроит?

Стелла невинно пожимает плечами, а я возвращаюсь к сумкам. Лучше помолчим, чем вновь вслух произнесем его имя.

Лететь до Уэст-Палм-Бич шесть с половиной часов. Я пытаюсь уснуть, но то и дело отвлекаюсь на мысли о том, что подо мной пустота, надо мной – просторы небес, а по бокам – облака. Кто может комфортно чувствовать себя в подобном положении?

Стелла.

Стелла засыпает, едва мы отрываемся от земли, и сопит на моем плече вплоть до посадки. Я безумно ей завидую, и когда она довольно и бодро выпрыгивает из самолета, вздыхаю. У меня нет сил даже на то, чтобы забрать чемоданы.

К счастью, родная Флорида встречает меня теплейшим ветром, запахом океана и бесконечными, золотистыми пляжами, по которым я скучала так сильно, что первое время в Ричмонде даже не могла выходить на улицу. Возникает непреодолимое желание съездить в Орландо, пройтись по тем местам, где я еще ребенком сооружала песочные замки. Вдруг я вспомню, почему полюбила музыку, и смогу вновь сесть за фортепиано. Раньше у меня была ломка, я не могла не притронуться к клавишам хотя бы раз за день. Теперь подойти к инструменту, значит вспомнить о тех днях, когда Трой сидел рядом и закрывал глаза, наслаждаясь моей музыкой. А это значит, фортепиано стало запретной темой. Как и все, что относилось к этому человеку.

Хильтон Палм находится на берегу Атлантического океана, и поэтому, как только нас заселяют по номерам, мы переодеваемся и идем на пляж, наконец, ощутив на губах вкус свободы. Стелла покупает вино. Я достаю из сумки бокалы.

– За американское гостеприимство!

– И за английскую щедрость!

Кажется, проходит целая вечность, а мы как лежали под палящим солнцем, так и продолжаем лежать, изредка перекидываясь обрывистыми фразами. В такие моменты, я обожаю Стеллу. Она пример того, как стоит отдыхать, наслаждаться жизнью и ни о чем не думать. Интересно, в чем же она все-таки провинилась, раз родители отослали ее за тысячи километров? А, может, билет из мрачного Ливерпуля был для нее спасением? Не представляю, как она выживала. Наверняка, жизнь без солнечных лучей для нее казалась сущей пыткой. Мы возвращаемся в отель уже ночью. Стеллу покачивает от третьей бутылки вина, да и я спотыкаюсь о собственные ноги. Пытаюсь держать спину ровно, но то и дело горблюсь, разглядывая прыгающий асфальт, кусты, огоньки. Лицо Троя.

Лицо Троя.

Я резко торможу и едва не качусь кубарем с трех жалких ступенек.

– Не может быть!

МакКалистер притаился на рецепшене, лениво поправляет волосы, кривит губы. И мне становится так паршиво, что вечерняя жара превращается в самое настоящее адское пекло. Какого черта он здесь забыл? Господи! Я хватаю Стеллу за локоть и рычу:

– Кто это?

– Это? – девушка смотрит в сторону, а затем пьяно улыбается. – Это мой Джейк.

– Твой Джейк?!

– Мой Джейк и его друг, по совместительству любовь всей твоей жизни.

– Что?! – мне нечем дышать. Алкоголь так крепко берется за голову, что я шатаюсь в бок и ударяюсь всем телом о стену. О, Боже, пусть это будет ночным кошмаром. Пусть мне все это снится! – Стелла, что они здесь делают?

– Я решила, что тебе…

– Ты решила? О, какой ужас! Я не хочу его видеть! Ты же моя подруга, черт тебя подери, ты же должна чувст-во-ва-ть, когда мне паршиво! – язык заплетается. Неуклюже отрываюсь от стены и всхлипываю. – Мое сердце разбито его руками, Стелла.

– Прекратиии, – горячо восклицает подруга, – все не так уж и плохо! Если хочешь, мы можем незаметно проскользнуть мимо них, и встретиться лишь завтра.

– И как ты собираешься это сделать?

– Не знаю. Давай спросим Джейка.

– Что? – пару раз моргаю и шепчу. – Если мы спросим Джейка, они узнают, что мы здесь, Стелла. Тебе так не кажется?

– Как они узнают, если мы ничего им не скажем?

Бью себя ладонью по лбу и неожиданно покачиваюсь назад. Ноги бредут отдельно от мозга. Я все пытаюсь взять их под контроль, но не тут-то было. Они как продолжают семенить задним ходом, так и несутся черт знает куда.

– Китти, закрой нос!

– Зачем?

И тогда я оступаюсь.

Теплая вода бассейна внезапно обволакивает мое тело, и я взвизгиваю, растопырив в стороны руки. Иду ко дню, затем всплываю и на поверхности вдыхаю так громко, что, наверняка, распугиваю всех тех, кто уже успел заснуть. Отлично, как же отлично быть здесь, в бассейне, злой, пьяной и испуганной. Дрожа плыву к лестнице, однако каменею, увидев перед собой лицо Троя.

– Решила искупаться, птенчик?

ТРОЙ

Я увидел девушку Джейка, когда та решительно ворвалась в бар и припарковалась около нашего бильярдного стола. Высокая блондинка, со смешной прической и пухлыми губами. Фигурка, что надо, но как по мне – слишком вычурная. Платье розовое, туфли длиннющие. Я и подумать не мог, что она окажется подругой Китти.

Стелла Бишоп – или Стелз, как мурчит Джейк – выпучивает на меня широкие глаза и лукаво кривит губы. Заинтригованный я даже отрываюсь от игры.

– Пришла получить мое благословление? Учти, этот кретин мне как сын.

– Я пришла обсудить Рождественские каникулы. Есть какие-то планы?

– Стелз, ты же знаешь, – ворчит Джейк, – я еду к тетке Доуси. А в чем дело?

– Представляете, я случайно нашла лишние билеты. – Девушка изящно вынимает из сумки две карточки и взмахивает ими перед моим носом, словно пытается заворожить. – Есть желающие? Уэст-Палм-Бич. Океан, солнце, коктейли. Китти Рочестер.

Мы встречаемся взглядами. Понятия не имею, что за игру ведет это блондинка, но мне становится интересно. Облокачиваюсь всем телом о кий и ухмыляюсь:

– Ты наша крестная фея?

– Я ее крестная фея, и мне надоело то, что между вами творится.