Текст книги "Наш человек в гестапо. Кто вы, господин Штирлиц?"

Автор книги: Эрвин Ставинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

Павел Корнель, оперативный псевдоним Жан

Дежурный по посольству позвонил Павлу на квартиру в половине восьмого утра и передал указание Смирнова: явиться к девяти часам. Это означало, что Павла хочет видеть новый резидент Николай Самсонов, оперативный псевдоним Семен, заменивший Доктора в ноябре прошлого года.

В служебном кабинете Самсонов был один. Судя по отсутствию дежурной машины на площадке перед зданием диппредставительства, Смирнов куда-то уехал. Павел несколько раз присутствовал на совещаниях, которые Самсонов проводил в резидентуре, мимолетно разговаривал с ним во время летучек у постпреда, но обсуждать с резидентом оперативные вопросы наедине ему еще не приходилось. Он уже наслышался разного о Самсонове от коллег и Смирнова. Резидент представлялся ему человеком во многих отношениях необычным. «Голова в разведывательных делах», – не раз говорил о резиденте Смирнов.

Голова, то голова, но не без странностей. Так Самсонов любил разъезжать по Берлину в ярко голубом автомобиле и забывал менять на нем номера пред встречей с ценными агентами. Павел ожидал услышать от Семена что-то мудреное и даже опасался, сумеет ли быстро ухватить главное из того, что скажет резидент.

Однако Самсонов, статный человек, с умным высоколобым лицом, держался на удивление просто и высказывал вполне понятные мысли. Задание, которое он сегодня решил обсудить, касалось проведения встречи с двумя источниками – А/70 и А/201.

Дело в том, что между нелегалом Бомом и А/70 возникли серьезные трения. Бом, требовательный к себе, подходил с такими же мерками и к источниками, с которыми работал. На этой почве между ним и А/70 стал развиваться конфликт. Эрнсту, этому «свободному художнику» и любителю импровизаций, не нравилось, что Бом часто читал ему нудные нотации. Дело закончилось тем, что Москва отозвала Бома, и вот теперь, в связи с прибытием нового нелегала, Павлу предстояло обсудить с друзьями все технические вопросы сотрудничества. Дело знакомое.

Самсонов заканчивал инструктаж, когда открылась дверь и в кабинет быстро вошел полпред Крестинский, [5]5
  Крестинский Николай Николаевич (1883–1938) – советский партийный и государственный деятель. С 1918 г. нарком финансов РСФСР. В 1921–1929 г.г. полпред в Германии. С 1930 г. заместитель и 1-й заместитель наркома иностранных дел СССР. Необоснованно репрессирован, реабилитирован посмертно.


[Закрыть]невысокий, подвижный, с типичной для ленинской гвардии внешностью – очки, усы, бородка. Глава диппредставительства вырос перед Павлом, и тот непроизвольно вскочил:

– З-з-дравствуйте…

– Здравствуйте. Откуда вы? – отрывисто спросил Крестинский вглядываясь в Павла острым, пронзительным взглядом.

– Консул Корнель из группы Смирнова, – поспешил на помощь Павлу Самсонов. – В консульском отделе уже пятый месяц. Самый молодой из нашего коллектива. Толковый сотрудник.

– Толковый сотрудник, – неулыбчиво повторил Крестинский и, повернувшись к Самсонову, быстро заговорил: – Николай Георгиевич, ходят упорные слухи, что нынешнее коалиционное правительство готовится уйти в отставку и у власти будет кабинет Брюннинга. [6]6
  Брюнинг Генрих (1885–1970) – германский рейхсканцлер в 1930–1932 г.г. Представитель католической партии «Центр». После прихода к власти Гитлера эмигрировал в 1934 г. в США.


[Закрыть]Нынешняя ситуация в наших отношениях с Германией тупиковая… – Самсонов кивнул Павлу головой, давая понять, что тот свободен. Корнель вышел и осторожно прикрыл за собой дверь.

До этого только раз в жизни, в прошлой командировке, Павлу пришлось беседовать и пожимать руку полпреду. Тот был пожилой человек и хотя он старался держаться бодро, руку пожимал вяло. Крестинский, судя по всему, был другим человеком.

Воодушевленный, желая как можно лучше справиться с порученным заданием, Корнель отправился к себе, на ходу обдумывая детали предстоящей операции.

Тихим апрельским вечером, когда лица прохожих смутно угадывались в неярком свете уличных фонарей, Павел, убедившись в отсутствии за собой слежки, прибыл в обусловленное место – небольшое, малолюдное кафе. Кивнув кельнеру, он прошел в угол и сел так, чтобы иметь возможность наблюдать за входящими посетителями.

Через несколько минут в кафе появился Эрнст Кур в сопровождении немца среднего роста, коренастого, плотного, с тяжелым, разделенным ямочкой подбородком. Увидев Павла, Эрнст улыбнулся, отчего его угрюмое лицо подобрело, и направился со своим спутником к его столу. Павел встал и пожал друзьям руки.

Дождавшись, когда кельнер принес пиво и отошел, Павел стал интересоваться, что нового у друзей произошло за истекшее время. Отвечал Кур, не спеша, обстоятельно, поглядывая на друга, как бы ожидая от него подтверждение своим словам. Леман больше молчал, изредка кивал в знак согласия головой, охотно улыбался. Сидел он в расслабленной позе, положив одну руку на стол, но когда Павел обратился непосредственно к нему, он сразу подобрался, сосредоточился и начал отвечать коротко, ясно и по существу.

– Недавно у нас в отделении проанализировали советского промышленного шпионажа, – начал он, спокойно глядя Павлу в глаза. – За прошедший год количество случаев шпионажа возросло с трехсот до тысячи. По этой причине руководство отдела приняло решение о создании в составе нашего отделения специальной группы для борьбы с промышленным шпионажем. К работе группа еще не приступила, поскольку пока не могут подобрать подходящих чиновников, – он замолчал и отхлебнул пиво.

– Вчера, криминальрат [7]7
  Криминальрат – советник уголовной полиции (должностное звание старших чиновников).


[Закрыть]Шефлер, заместитель начальника отдела Дильса, проводил в нашем отделении совещание. Шефлер потребовал, чтобы чиновники нашего отделения заводили связи в иностранных посольствах для получения сведений на сотрудников, которые занимаются разведывательной деятельностью. Каждый чиновник обязан разрабатывать несколько иностранных представителей из подготовленного списка. Мне поручили разработку советского посольства…

Леман замолчал, ожидая реакции Корнеля, но ото оставался невозмутимым.

– Помимо этого, – продолжил Леман, – мне поручено готовить обобщенные доклады по материалам других чиновников в части, касающейся разработки иностранных представительств.

– Мы сможем получать копии этих документов? – спросил Павел, на этот раз не скрывая своей заинтересованности.

– Надеюсь я смогу их получать, – ответил Леман и улыбнулся.

Павел подумал, что улыбка у него приятная. Выждав некоторое время и, окинув взглядом друзей, медленно, со всей внушительностью, на которую был способен, Павел произнес:

– Наше руководство выражает вам благодарность за то, что вы делаете для нас! Мы надеемся на вас.

Леман кивнул в знак согласия. По выражению его округлого лица чувствовалось, что слова Павла его глубок тронули.

– Я хочу еще обсудить с вами следующее, – обратился Павел к друзьям. – Наше руководство считает, что встречаться вам, – Павел посмотрел на Кура, – лично со мной опасно, поскольку я работаю в официальном советском представительстве и меня многие могут знать в лицо. В ближайшее время познакомлю вас с другим человеком. К нашему посольству он отношения не имеет. Схема связи останется прежней. Следующий раз, Эрнст, встречаемся, как обычно, через неделю.

Они расплатились за пиво и направились к выходу. Кур отлучился в туалет и Леман, посмотрев вокруг и убедившись, что его никто не слышит, подошел к Павлу вплотную и быстро проговорил:

– Мне стало известно, что Эрнст получает у вас какие-то дополнительные деньги и, вообще, довольно часто говорит с вами о деньгах. Поэтому я решил воспользоваться случаем, чтобы сказать: я лично к этим денежным делам не имею никакого отношения и вообще все это не одобряю! Я знаю, что у вас с деньгами не густо.

Подошел Кур, и Леман прекратил разговор. «Интересно, – подумал Павел, – чем это А/201 так обеспокоен?».

Сейчас, сидя на жесткой скамейке трамвая по пути в посольство, Павел уже в который раз мысленно возвращался к деталям прошедшей встречи. «Вполне очевидно, – думал он, – что этот разговор у гардероба возник не случайно. Леман давно ждал подходящего случая. Жаль, что не было возможности сразу во всем разобраться. Теперь придется ждать подходящего момента».

Он не сомневался, что между А/70 и А/201 на почве денег возникли какие-то трения. Павел представил, сколько будет у начальства вопросов, после того, как он обо всем доложит, а потом за них возьмется Центр, «Никуда не денешься, – подумал он, выходя на своей остановке – придется разбираться».

Леман мучительно пытался сосредоточиться: нужно было продумать как провести допрос одного из членов группы Штефена, в ходе которого он, Вилли попытается в завуалированной форме предупредить остальных подпольщиков о возможном провале. Сделать это как обычно, через куратора из нелегальной резидентуры, он уже не успевал. Времени было в обрез, и Вилли решился на авантюрный вариант. А случилось вот что.

Сегодня утром Леман попросился на прием к начальнику отделения Вильгельму Абдту и был быстро принят. Первое, что он увидел, войдя в кабинет, огромный письменный стол, заваленный сообщениями агентурных источников, доверенных лиц, документами из других отделений, сводками постов радиоперехвата, и маленького, полного криминальсекретаря [8]8
  Криминальсекретарь – секретарь уголовной полиции (должностное звание чиновников среднего звена).


[Закрыть]Абдта, едва видневшегося за всей этой горой папок и документов.

– Не желаете ли присесть, мой дорогой? – добродушно улыбаясь спросил шеф. – Что у вас нового?

Леман остался стоять и официальным тоном заявил:

– Господин Абдт! Прошу привлечь меня к расследованиям! Работа на картотеке важная, но она не занимает много времени. Мне не хотелось бы оставаться в стороне, когда я вижу, как загружены мои коллеги!

Начальник отделения явно удивился. Достав из кармашка монокль, он вставил его в глазницу и строго взглянул на Лемана.

– Ну-ну, мой дорогой, вы, видимо, сегодня не в духе, не так ли? Что за блоха вас укусила?

Он вышел из-за стола, взял Вилли под руку, подвел к креслу, стоявшему у круглого столика в углу кабинета и усадил его. Сам же плюхнулся в другое, стоявшее напротив, достал портсигар и протянул его Леману.

– Ну-ну, сначала давайте покурим, а потом вы расскажете мне о своих идеях, – произнес он.

Они закурили и Леман, разыгрывая волнение, стал высказывать шефу все, что у него «накипело в душе»: он хочет выполнять свой долг и не в состоянии больше злоупотреблять добрым отношением к нему руководства, отсиживаться на картотеке, тогда как другие чиновники перегружены делами по советскому шпионажу. Он просит разрешения тоже подключиться к расследованиям.

Абдт слушал его молча, покачивал головой и откашливался. Он с уважением относился к этому уже не молодому криминльассистенту: толковый, опытный работник, побольше бы таки. Тогда работа политической полиции была бы намного успешнее, исчезли бы коррупция, пьянство и бесполезное время препровождение!

– Ну, мой дорогой! – воскликнул Абдт, хлопнул Вилли по плечу, вскочил и начал энергично мерить шагами кабинет. – Ваша просьба о повышении вашей служебной занятости делает вам честь!

Абдт пробежался из угла в угол кабинета и остановился перед Леманом.

– Посмотрите на это! – он ткнул пальцем в сторону бумаг на своем столе. – Взгляните на вещи моими глазами! Ведь я ежедневно получаю такую кучу документов. И большинство из них не соответствует действительности. Это либо слухи, либо просто ложь! Вы думаете мне не хочется заняться живым делом, вырваться в город, пообщаться с людьми?

Абдт замолчал и какое-то время молча ходил из угла в угол. Потом он направился к столу, уселся за него и официальным тоном произнес:

– Ваша просьба, криминальасистент Леман, о привлечении вас к расследованиям по делам экономического шпионажа мною удовлетворяется. Отдаю вам приказ – приступить к расследованию дела коммунистического профсоюзного лидера Эриха Штеффена и его группы. Все понятно?

– Так точно, господин Абдт! – Леман вытянулся, а потом повернулся и направился к двери.

– Минуточку, Леман! – остановил его Абдт. – Вы не забыли, что за вами остается советское посольство. Как там идут дела?

– Некоторые успехи уже достигнуты, господин криминальсекретарь, – доложил Леман. К этому вопросу он готовился и доложить ему было о чем. – Мною завербован некий Тукубеков, который, как мы зафиксировали, дважды встречался в городе с советским консулом. Одновременно, к сотрудничеству привлечен другой кандидат, некий Идрисси, который посещал советское представительство. На квартире у них проведены обыски и после очной ставки они сознались, что сотрудничают с русскими. Через этих двух агентов я планирую вести активную разработку советского консула, а также само представительство.

– Хорошо! – одобрительно улыбнулся Абдт. – Держите меня в курсе событий! – он энергично кивнул, давая понять, что Леман свободен.

«А неплохо придумали русские, – размышлял Леман, – теперь можно морочить Абдту голову с этими агентами, а заодно, представлять их, как свои успехи. Надо только умело дозировать правду и ложь. Что касается Абдта, то что бы ни случилось важно его успокаивать, втолковывать, что все идет хорошо».

Да, как быстро все меняется. Не успели сработаться с сотрудником из посольства, как нас передали другому. Признаться честно, не нравился он мне. Уж не из прусских ли он офицеров, похожие повадки. А Эрнст, так тот просто бесился от его постоянных нотаций. Но теперь, кажется, у нас будет очень симпатичный человек. Русские правильно сделали, что прекратили нашу связь с сотрудником посольства. Случай с Тукумбековым и Идрисси это подтвердил. Хорошо, что вовремя приняли меры»…

Но сейчас нужно было немедленно предупредить Штеффена, и Леман помчался по адресу одного из членов группы профсоюзного лидера. Войдя в подъезд он стал стремительно подыматься по лестнице. Жажда, сухость во рту напомнили, что несколько дней назад у него в моче опять был обнаружен сахар. Врач прописал диету, более того, предложил лечь в больницу, чтобы пройти курс лечения. Леман пока отказался. Чувствовал он себя неплохо, строго следовал рекомендациям врача и ложиться в стационар не хотел: нужно было кому-то присматривать за женой, тяжело заболевшей и не способной обходиться без посторонней помощи.

Наконец Вилли нажал кнопку звонка у входной двери. Но уже через несколько секунд обнаружил, что перепутал двери и звонит не в ту квартиру. Он тут же бросился к двери под номером девять и уже не отнимал палец от кнопки звонка.

Дверь долго не открывали. Наконец в коридоре зажегся свет, послышались легкие шаги, щелкнул в замке ключ и дверь слегка приоткрылась.

– Что… что вам нужно? – дрожащим от страха голосом спросила невысокая красивая женщина, одетая в длинный халат.

– Полиция, – нетерпеливо ответил Леман, распахнул дверь и буквально ворвался в квартиру. «Чертовски красивая женщина, – мелькнуло у него в голове, – неужели она тоже занимается шпионажем».

– Мы арестовали Карла Динстбаха, – сразу взял он быка за рога. Услышав это, женщина побледнела. – Где ваш муж? Я намерен произвести у вас обыск!

– Не знаю, с утра ушел куда-то по своим делам, ответила она, настороженно посматривая на Вилли. «Значит я на верном пути, – подумал он. – Главное, чтобы они успели принять меры».

– Теперь Леман решил изменить тактику. Он вежливо попросил, ее сесть, предложил сигарету, галантно поднес огонь. Она поблагодарили, жадно затянулась и длинной струей выпустила дым. Обстановка в комнате несколько разрядилась и Вилли решил этим воспользоваться. Он начал говорить и постепенно развел такую болтовню, какую просто никак нельзя было ожидать от этого сурового с виду полицейского. Он перескакивал с одного на другое, валил все в одну кучу: о группе Штеффена, кто из нее арестован, кто предал, кто разыскивается и кого скоро задержат. Как бы между прочим он называл псевдонимы некоторых подпольщиков. Он говорил и говорил, мороча ей голову и наконец стал иссякать.

– Как видите, госпожа, мы знаем уже много, даже очень много. Не желаете ли вы ответить на парочку вопросов?

– Вы от меня ничего не узнаете, я не скажу ни слова, ни полслова – твердо заявила женщина. – Вы что же, думаете, я предательница?

– Ни в коей мере, – заявил Вилли. «Что ж, – подумал он, – я все сказал. Думаю, она сделает правильные выводы».

Немного помолчав, не сводя с женщины пристального взгляда, Вилли медленно и многозначительно произнес:

– Да, нужно отдать должное вашему мужу: у него есть вкус, даже чертовски хороший вкус! Вилли улыбнулся, а затем со значением добавил:

– Жаль только, что ваш муж, Стефан, кажется, довольно неосторожный человек. Мы могли бы арестовать его, когда он выносит документы. Да, да, когда выносит много документов. Конечно, это неприятная история…

– Вы лжете! – перебила его женщина. Она вскочила. Лицо ее сделалось белым как мел.

– К чему такое обвинение, госпожа? С чего это мне обманывать вас? – ответил Леман, искренне недоумевая. – Честно говоря, мне больно за вас.

Мне кажется, что люди, окружающие вас, не ценят вашу красоту, ум и тонкое воспитание! До свидания, госпожа! Сожалею, что не застал вашего мужа. У меня к нему тоже были вопросы.

В глазах женщины страх сменялся недоумением: что еще может выкинуть этот странный полицейский? Вилли молча надел шляпу и вышел из квартиры.

Реакция, на которую рассчитывал Леман последовала, причем гораздо быстрее, чем он ожидал. Как только о его визите стало известно в посольской резидентуре, ее новый руководитель Борис Берман, [9]9
  Берман Борис Давидович (1901–1939). – С 1931 г. сотрудник ИНО, работал в Италии, Франции, Германии. В 1933 г. вернулся в центральный аппарат, был заместителем начальника ИНО, затем начальником секретно-политического отдела. С 1937 г. нарком внутренних дел Белоруссии. Арестован в 1937 г. и расстрелян.


[Закрыть]оперативный псевдоним Артем, сменивший на этом посту Самсонова, не на шутку встревожился. Не имея возможности напрямую давать указания нелегалам, опасаясь возможного провала ценного агента в полицай-президиуме, он срочно направил начальнику Иностранного отдела Мессингу [10]10
  Мессинг Станислав Адамович (1890–1937). – Возглавлял внешнюю разведку с 1921 по 1931 г. Затем на руководящий работе в Наркомате внешней торговли. В 1937 г. арестован и расстрелян. Реабилитирован в 1956 г.


[Закрыть]послание с просьбой «вправить мозги» товарищам, как в переписке именовались нелегалы.

Лубянка ставит на Лемана

Немецкое направление Иностранного отдела ответа на запросы в нелегальную группу № 2 – «Генрих» пока не получало. Секретарь закордонной части Янишевский, быстро шагая по коридору, бросил на ходу, что для сотрудников немецкого направления у них, пока ничего нет, и, словно извиняясь за свое невнимание к ним, добавил, что если что-то поступит – он сразу зайдет.

Чай секретарша пообещала нагреть минут через пятнадцать. Карл Силли, [11]11
  Силли Карл (1883–1937), с 1931 г. сотрудник ИНО. Работал в Германии, Австрии. Был заместителем легального резидента в Берлине. Репрессирован в 1937 г.


[Закрыть]новый куратор по Германии, невысокий смуглый венгр, открыл свой кабинет, зажег свет, снял пальто и кепку, и принялся раскладывать на столе документы из своего брезентового мешка. За время работы в органах, особенно в период борьбы с бандитизмом, ему приходилось располагаться на время работы не только в случайных, чужих кабинетах, но и во всяких каморках, по сравнению с которыми это просторное, чистое, проветренное помещение на Лубянке представлялось чуть ли не дворцом. Особенно ему нравился большой, оббитый зеленым сукном стол. Сослуживцы, занятые своими делами, отсутствовали.

Прежде всего он просмотрел собранные подчиненными в папку документы по ряду наиболее ценных источников в Берлине, с особым вниманием последние, поступившие с недавней почтой во время его кратковременного отъезда. Прочитав сообщения из группы нелегалов о работе со своими агентами, Силли не без иронии улыбнулся: чего-чего, а сырых идей от ребят поступает предостаточно.

Помощник, приготовив в углу на столике чайные принадлежности, направился к секретарше за кипятком, а Силли взялся набрасывать ориентировку о новых методах работы немецкой полиции, но дверь кабинета распахнулась и на пороге появился Мессинг, высокий, представительный мужчина, одетый в военную форму без знаков различия.

– Здравствуйте, – поздоровался Силли и неторопливо поднялся.

– Живой? – проведя рукой по густой шевелюре, басовитым голосом спросил Мессинг.

– Как видите, – усмехнулся Силли.

– Садись… Неплохо устроился, – оглядывая кабинет, заметил Мессинг. – Чаи гоняешь… От начальства сел подальше!

Он шутил, но его широкоскулое лице сохраняло властное, суровое выражение.

Силли еще недостаточно хорошо знал начальника отдела, тем не менее, почувствовал, что за его шутливостью скрывается недовольство. Знать бы чем!

– Ну, что нового в Германии, – спросил он не глядя на Карла, а устремив свой взор в окно.

– Нацисты продолжают укреплять свои позиции. Участие Гитлера в правительстве не исключено уже в ближайшее время.

– Но немецкие военные, особенно в окружении генерала Шлейхера, убеждают нас, что национал-социалисты ничего не смогут сделать помимо рейхсвера и вопреки рейхсверу, что в случае их участия в правительстве, они все равно не будут хозяевами! – уверенным тоном возразил Мессинг. И как бы желая подкрепить свою позицию, добавил: – Товарищ Сталин придерживается такого же мнения.

Положение в СССР не переставало ухудшаться, и надежда, что Сталин, осознав результаты своих перегибов, положит этому конец, понемногу исчезала. В партии царили опасные настроения. Возникали платформы, требующие отстранения Сталина, и всюду – на предприятиях, в учреждениях, учебных заведениях, на улицах – ощущалось тревожное ожидание: что-то вот-вот случится в партии или стране. Люди надеялись на чудо, но власть Сталина над партийным аппаратом и над страной в целом была намного прочнее, чем это многим казалось. Мессинг это прекрасно понимал, поэтому не упускал случая лишний раз подстраховаться.

– Может и так, – не стал возражать Силли. – Но вот послушайте, что пишет из Германии Гиршфельд, [12]12
  Гиршфельд Александр Владимирович (1892–1962). – Сотрудник военной разведки. С 1935 г. по 1938 г. в Германии под дипломатическим прикрытием. После войны профессор МГУ.


[Закрыть]!

Силли быстро извлек из папки листок и протянул начальнику ИНО.

«Сейчас сравнительно мало уделяется внимания, – стал читать Мессинг, – внешнеполитическим воззрениям национал-социалистов, которые указывает на направление внешней политики Германии ближайшего будущего. Официально внешнеполитическая линия нацистов рисуется как антифранцузская и антипольская с ориентацией на Англию и Италию. Однако целый ряд фактов показывает, что генеральной линией является борьба с Советским Союзом.

– Оригинальная позиция, – заинтересовался Мессинг, – проследи, если сможешь, за дальнейшими сообщениями этого парня. Теперь вот, что, зачем я собственно пришел. Ты последнюю почту из Берлина читал?

– До нас пока еще не дошла, – улыбнулся Силли.

– Тогда прочти вот это! – он протянул телеграмму Бермана.

20. 05. 30 г. Дорогой товарищ Алексеев!

Фриче завтра выезжает. Последний допрос показал, что он большой трус и дурак… Протокол допроса посылаем почтой. Прочитав протокол, ты увидишь, что А/201 ведет себя просто безобразно. Но это еще полбеды. Вчера он был с обыском у жены Стефана и рассказал ей буквально все подробности дела. Рассказал, кто арестован, кто предал, кто разыскивается. Жена Стефана тут же прибежала к нам и чуть ли не прямо заявила, что этот полицейский «наш». Здесь я не раз уже обращал внимание «товарищей» на то, что если А/201 так будет действовать, то он неизбежно провалится. Вся беда в том, что его плохо инструктируют и считаю, что по этому вопросу вы должны дать «товарищам» соответствующие инструкции.

Твой Артем.

Пока Силли читал, Месинг нетерпеливо постукивал пальцами по столешнице.

– Ну что скажешь? – спросил он, когда Силли познакомился с текстом.

– Что ж, Берман прав, вероятно, плохо работают с агентом.

Карл вспомнил Бермана – высокого, стройного, моложавого мужчину, любимца женщин, большого умницу.

– Какой там плохо! Отвратительно! – Мессинг поднялся и стал мерить шагами кабинет. – У нелегалов нет опытных оперативников. Для работы с таким агентом нужен профессионал. Что будем делать? У тебя есть предложения? – он сразу перешел к практическому решению вопроса.

– Предложения дадим, но может выпьем сначала чаю?

– Давай!

Мессинг остановился перед Силли и рассматривал его с высоты своего роста. Силли взял чайник, и разлил горячий напиток по чашкам. Все это он проделал абсолютно невозмутимо, словно перед ним стоял не большой начальник, а его приятель, с которым он обсуждал очередную проблему.

– Недавно пришло письмо от Джека, руководителя нелегальной группы № 2, – как всегда неторопливо начал Силли. – Он спрашивает, как быть с материалами от А/201; передавать их Берману и реализовывать на месте, или направлять нам. Его беспокоит, что если Берман будет предупреждать коммунистов, которыми по данным А/201 занимается полиция, то рано или поздно в полицай-президиуме могут пронюхать, что КПГ очень много знает из того, что ей не следовало бы знать!

– Что вы решили?

– Мы написали, что разделяем это беспокойство и предложили Берману реализовывать материалы крайне осторожно. В каждом случае исходить из возможности расшифровки источника.

Мессинг сидел молча, потирая ладонью широкий затылок, что он делал в минуты волнения или напряженной умственной работы. Потом взял письмо Джека и тоже внимательно его прочитал.

– Мы ведь давали указание ограничить активность Стефана, а он по прежнему продолжает носить материалы, – возмутился он. – Смотри, уже А/201 их тыкает носом, а он все носит материалы. Напиши, пусть немедленно выводят Дейча из Германии! Безобразие!

Потом он неожиданно переменил тему.

– Кстати, а по какой тематике А/201 приносит документы?

Силли достал нужную папку и раскрыл ее.

– Вот перечень некоторых литерных дел, к которым он имеет доступ.

Мессинг стал читать: «Дело № 7 – русский шпионаж; дело № 97 – загранпаспорта для немцев русского происхождения; дело № 138 – компартия Германии и измена родине; дело № 151– экономический шпионаж; дело № 165 – советское представительство в Германии; дело № 168 – школа шпионажа в Минске; дело № 135 – новое направление иностранного шпионажа; дело № 143 – украинцы; дело № 162 – следственные дела по шпионажу.

– Объем материалов, видимо, большой, заметил Мессинг.

Когда Силли показал ему железный шкаф, несколько полок которого уже были заполнены материалами, полученными от источника, начальник ИНО лишь покачал головой.

– Еще раз напомни Берлину: все задания А/201 ставить только через Центр, не допускать никакой, самодеятельности. Так кого пошлем работать с агентом? Клесмет явно не справляется со своей задачей.

– Подходящий человек есть, товарищ начальник, но он сейчас в Париже.

– Кто это? – заинтересовался Мессинг.

– Зарубин Василий Михайлович. В органах с 1921 года, был в Харбине. На нелегальной работе вместе с женой Лизой с 1925 года. В Париже у них дела идут хорошо. Правда, в личном плане есть проблема.

– Какая?

– Жена беременна и скоро должна рожать.

– Да, это действительно проблема. Оставьте их в Париже, пока не родит. Но вообще подумай! Боюсь, чтобы в Берлине не наломали дров. Мессинг поднялся, допил чай и, не прощаясь, быстро вышел из кабинета.

«Теперь можно пойти перекусить», – подумал Силли. Попросив помощника побыть в кабинете, он по узкой внутренней лестнице направился во двор, где в одном из подвалов был оборудован буфет для сотрудников…

Павел Корнель не ошибался, когда предполагал, что трения во взаимоотношениях источников А/70 и А/201 вызовут большое беспокойство у руководства. Время шло, а внести ясность в сложившееся положение никак не удавалось, и это несмотря на неоднократные напоминания Центра.

К началу года друзья наконец были переданы на связь новому нелегалу Николаю Клесмету, оперативный псевдоним Карл, которому и предстояло безотлагательно решать эту проблему. Теперь их группу в переписке именовали «Генрих».

Еще раз обкатав проблему, пришли к выводу, что Клесмету следует организовать с агентами совместную выпивку, в ходе которой, крепко угостив друзей, разведчику нужно осторожно подтолкнуть их к откровенному разговору.

Предлог для такой встречи вскоре подвернулся: день рождения А/201. Клесмет предложил встретиться втроем в ночном кафе и в узком кругу по мужски провести чествование. Друзья охотно согласились.

Когда Клесмет появился в небольшом прохладном зале заведения, за столиком по-праздничному уставленному едой и выпивкой, сидели Леман и уже заметно подвыпивший Кур. Вилли, как именинник чинно помещался во главе стола. Когда Клесмет подошел, Эрнст что-то занудно толковал, как невесело и трудно ему жилось в последний год. Он так, увлекся, что не сразу сообразил, что рядом с ним уже сидит их куратор. К ним сразу подошла молоденькая симпатичная кельнерша. Выяснив, что заказ уже сделан и ничего другого клиенты пока не желают, она приветливо улыбнулась и отошла.

Вилли налил водки в рюмки Клесмету и Эрнсту, себе плеснул немного, вскользь заметив, что он не совсем здоров, и предложил выпить.

– За здоровье нашего друга! – поднял рюмку Клесмет.

Все выпили и принялись закусывать. Николай проголодался, но чувствуя себя несколько стесненно в присутствии агентов, ел маленькими кусочками, медленно и осторожно, не забывая посматривать вокруг. Эрнст выпил, толком закусывать не стал, а сразу же закурил и опять принялся рассказывать что-то о своей жизни. Вилли, с аппетитом уминая мясо с гарниром, слушал его не перебивая, но и без особого сочувствия: он уже не раз внимал жалобам Эрнста и ему, видимо, хотелось поговорить о чем-то другом.

Разговор преимущественно велся между Вилли и Клесметом – спокойный, обстоятельный и касался служебных дел Вилли. Потом речь зашла о Лейпциге, где родился Леман, и Эрнст, решив вмешаться в их беседу, брякнул невпопад что-то такое, отчего всегда невозмутимый Вилли вдруг вспыхнул и сердито заговорил:

– Ты, Эрнст, говори, да не заговаривайся! – воскликнул он. – Любишь ты трепаться!

Эрнст, ошарашенный столь внезапным оборотом до того спокойного и дружелюбного разговора, приложил руку к груди и растерянно замолчал. Все на секунды притихли, но тут находчиво вмешался Клесмет.

– Давайте выпьем за Лейпциг, – весело предложил он, доливая всем в рюмки, – и за Берлин тоже!

Вилли, все еще хмурый после вспышки, поднял рюмку и, неожиданно широко улыбнувшись, залпом опрокинул ее в рот.

– Все хочу вас спросить, – обратился Клесмет к Вилли, воспользовавшись благоприятной минутой, – как вы оказались на службе в полиции?

– Как я оказался в полиции, – переспросил Вилли и опять улыбнулся, – да вот благодаря ему! – Он кивнул на уже изрядно захмелевшего Эрнста, – Он, можно сказать, мой крестный отец!

– Как так? – удивился Клесмет

– Случилось все в 1913 году, – начал Вилли свой рассказ. В тот год он, военный моряк демобилизовался и приехал в Берлин. Он поселился в дешевом пансионате и стал посещать собрания «Союза африканцев», участников колониальных войн к Африке! Крейсер на котором служил Леман, поддерживал операции сухопутных войск.

На одном из собраний Вилли повстречался с Эрнстом. Тот уже был чиновником тайной политической полиции, но Вилли в начале этого не знал.

Друзья стали посещать кабаки, благо у Вилли было немного скопленных денег. Эрнст, присматривался к нему, а когда решил, что Леман для полиции подходит, замолвил за него слово перед руководством.

Вскоре Леману сделали официальное предложение, но предупредили, что в качестве испытательного срока он должен год прослужить простым патрульным полицейским. Вилли согласился.

В 1914 году, после успешного прохождения испытательного срока, Леман, как бывший военный моряк, был переведен в контрразведывательное отделение /абвер/ полицай-президиума Берлина на должность помощника начальника канцелярии.