Текст книги "Годы оккупации"

Автор книги: Эрнст Юнгер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Глиняный карьер, невзрачное место. Но сегодня его серые, потрескавшиеся стены были усеяны, как звездами, тысячами цветков мать-и-мачехи, все так и горели золотом.

Книги, написанные так концентрированно, что во время чтения приходится делать перерывы. Нужна передышка, нужно выйти из комнаты, выйти из дома. Иначе от этого чтения сгоришь, истаяв, как зажженная свеча.

Впрочем, иногда такое случалось со мной и от общения с людьми. Мне требовалось иногда выйти за дверь под предлогом, будто мне что-то понадобилось в соседней комнате, и немного побыть там одному.

Иерархия дружб соответствует иерархии тайн. Для того чтобы сообщить нечто неделимое, нужно стать единым целым.

Кирххорст, 1 мая 1947 г.

В холодный, дождливый день я отправился с Розен-кранцем в Кёнигслуттер, чтобы навестить образовавшийся там дружеский кружок. Мы собирались совершить экскурсию в буковые леса Эльма, но погода стояла слишком уж ненастная. Поэтому мы остались у Тило Маача; он – учитель, художник, переводчик, библиофил и археолог, вдобавок ведет запись сновидений, в то же время являясь центральным звеном дружеского общения.

Беседы о ботанике со старым буровым мастером, который знает в лесу места, где растут орхидеи, и уже много лет туда ходит. Среди них есть такие виды, которые десятилетиями прозябают под землей, так что создается впечатление, что они вымерли, а потом нежданно-негаданно вдруг снова зацветают.

Затем посещение собора, строительство которого было начато в 1155 году Лотаром Зуплинбургским.[157]157
  Лотар III, граф Зуплинбургский, ум. в 1137, с 1106 г. – герцог Саксонский, в 1125 г. избран королем, с 1133 г. – император Священной Римской империи


[Закрыть] Рядом с его захоронением там можно видеть надгробия его супруги Рикенцы и Генриха Гордого,[158]158
  Генрих Гордый (ок. 1108—ум. 1139 г.) – герцог Баварский, 1137 г. – также герцог Саксонский.


[Закрыть] его сыном был Генрих Лев.[159]159
  Генрих Лев (1129–1195) – герцог Баварский и Саксонский (Вельф), завоеватель славянских земель к востоку от Эльбы, основатель Любека.


[Закрыть] Крытую галерею украшают колонны тонкой работы и разнообразной формы, которые напомнили мне Монреале..[160]160
  Монреале – деревня в Арманьяке, где находятся руины церкви романского стиля около XIVв


[Закрыть] Вход сторожат два льва. Полукруг абсиды украшен охотничьим фризом магического вида, над ним располагается классический орнамент из листьев аканта. В глаза зверей и охотников вставлены свинцовые шарики. Во дворе растет гигантская липа, самая большая из всех, какие я когда-либо видел. Во время цветения она сама похожа на благоухающий, гудящий собор.

После обеда мы осматривали окаменелости, которые г-н Клагес за долгие годы собрал в районе Эльма и в местах, по которым он путешествовал. Они были разложены в плоских ящичках на подстилке из красного бархата. Особенно поразила меня серия раков, аккуратно очищенных от каменной оболочки. Белые кувшинки Эльма так и светились, словно бутоны мраморных магнолий; я получил одну на память. Мы любовались ленточными агатами, отпечатками низших животных на золнгофском сланце, аммонитами, вычеканенными, как толстые золотые монеты. Но первое место по праву принадлежало окаменелым шишкам хвойных деревьев из Калифорнии, которые были представлены в поперечных срезах. На гладко отполированной поверхности просвечивали венчики светлых зерен. В этой красоте есть что-то переворачивающее душу, точно стрелой поражающее наше сердце. Мы закрываем глаза от чересчур яркого блеска, падающего на эти сокровища оттуда, где они чеканятся. Нам доступно только созерцать его слабый отблеск в зеркале бренной красоты; в своем чистом виде он был бы для нас смертоносен.

Затем мы еще заглянули в мастерскую одного скульптора и побеседовали с врачом больницы для душевнобольных, расположенной возле собора. Тот рассказал нам об одном из пациентов, который удивляется, отчего это, «что ни день, все время, оказывается понедельник».

На обратном пути мы сделали остановку возле луга, на котором четыре аиста с важным видом занимались охотой. Яркие ленты из лютиков окаймляли заболоченные канавы; великий золотых дел мастер окружил этой рамкой поля фиолетовой эмали, потому что на лугу цвел сердечник на длинных ломких стебельках. Существуют такие мотивы, которые в царстве живописи доступны только импрессионизму. Наверное, к ним относятся и букеты из подобных цветов – сплошная дымка, нежная, как благоуханное облачко, для передачи которой требуется проникновенное осознание бренности. Для того чтобы справиться с этой задачей, нужно участие декаданса. У всякой культуры есть множество подъемов и спадов. В пластическом выражении она может что-то потерять, зато усилиться в своих химических возможностях, в способности духа вступать в тончайшие связи с материей.

Вечером мы уже были в Кирххорсте. Это был день, наполненный людьми, картинами и плодотворными впечатлениями. Сейчас, когда далекие путешествия невозможны, надо бы мне почаще делать поездки в маленькие городки Нижней Саксонии. Там таятся богатства, о которых мы и не подозреваем.

В самом сердце змеиного царства. Животные были темной окраски, черные по бокам и с синей полосой вдоль хребта. У других кожа состояла, как мне не раз приходилось наблюдать, из чередующихся черных и светлых чешуек. Мы стояли в кухне, одна из змей проползла под ногами матери. При виде другой я высказал пожелание иметь костюм такого же рисунка, как кожа этого животного. Отец тоже был там, но где-то в тени. Мать стояла слева от меня, отец – справа.

Такие сновидения – как образное высказывание оракула, это испытание на жизненную силу, они приоткрывают перспективу будущего, обнаруживают тайное. Этому отвечает их напряженность, та зачарован-ность, с которой их смотришь. Тебе дается заглянуть немного в кухню. Если с этим связано чувство страха, это означает дурное предзнаменование.

К вопросу морфологии. Змея в плане исторического развития появилась позже, чем родственные ей животные с ногами; на это указывают не только остаточные признаки таза. Тем не менее она принадлежит к первоначальным формам, является абсолютным животным. В классе рептилий развитие ближе всего восходит к этому прообразу, существующему вне времени. Во многих отрядах в ходе его наметилось нечто подобное, так, например, у простейших, рыб, червяков, динозавров.

Это может служить указанием на то, что мир животных, очевидно, имеет некий более высокий аспект, чем филогенетический. Как и в истории человечества, здесь есть признаки такого развития, которое, несмотря на несовпадение во времени, направлено к одной и той же цели, и тем самым говорит о духовном и морфологическом родстве, которое стоит выше естественного кровного родства. Подобно тому, как богиня может быть выполнена скульптором из бронзы, глины или мрамора, идея рыбы может с большим или меньшим приближением воплощаться в ихтиозавре, нарвале или акуле. Сама идея существует незримо. Материя и род – это воск в руке творца. Цель всегда присутствует; развитие же плетет вокруг нее свои арабески. Правда, эта мысль возможна лишь при условии освобождения от линейного времени. Там, где кончается время, поднимается из своей бездны первозмея.

Кирххорст, 17 мая 1947 г.

«Гелиополис». Закончил «Возвращение с Гесперид» и начал вторую часть «Во дворце». «Геспериды» – это для меня страны, лежащие по ту сторону рационального, а в «Пагосе» будет описана горная страна, на вершинах которой человек трудится над тем, чтобы обрести высшее понимание бытия, проходя при этом три ступени – магии, морали и философии. Дворец же представляет собой ту политическую реальность, в которой он стремится решить задачи практической жизни, причем органическим путем, в борьбе с механическими действиями управленческого центра: в борьбе с властью и насилием. Все это по-александрийски; после того как и прогресс, и реакция потерпели крушение, люди выходят из положения при помощи ряда испытанных домашних средств. Мировое государство тоже оказалось утопией. Некоторая часть космоса стала доступна для путешествий, и тем самым сияние звезд оказалось под угрозой. Рабочий стремится освоить потусторонний мир своими наивными средствами, подобно тому как готические художники одевали персонажей Святой Земли в средневековые костюмы. Он ищет спасения в фаустовском пространстве. От него сокрыто, что его средства – это символы смерти, но именно это выводит его за поставленные ему пределы.

Он пускается в плавание по водам Стикса, который стал прозрачен. И все же он обретает спасение; он догрезил до конца одну великую грезу. В этом состояла его задача.

Кирххорст, 18 мая 1947 г.

Я услышал шаги, которые медленно, тяжело поднимались по лестнице. Дверь распахнулась, и комната наполнилась смертельным холодом. Слово холод здесь может служить только иносказанием; это был вырвавшийся изнутри озноб.

Утром заглянул д-р Гёпель. Среди хороших замечаний, которые он высказал, было и такое, что все откровения пифий и сивилл нужно воспринимать с осторожностью. Всегда необходимо участие светлого мира, представляемого священнослужителями-мужчинами, которые дают им истолкование. Такого истолкователя так и не нашла Дросте.

Кирххорст, 30 мая 1947 г.

Из отрывков о Ледовитом океане. По краю арктического континента пролегла дорога, по которой катили бронированные машины, нагруженные комбайнами и оружием. Временами со стороны Ледовитого океана наползали клочья тумана, и под их прикрытием двигались воинские части, чтобы нанести удар по транспортам. В том, что происходило, было какое-то мрачное величие; я участвовал в этом, находясь на одном из полярных холмов. Видны были снежные поля и лента, по которой двигались тяжелые грузовики, за ними простиралось море с архипелагами из голубеющих вечных льдов. В этом пейзаже царили металл и холод, железные сердца, исполненные мрачной решимости.

Кирххорст, 15 июня 1947 г.

В зарослях запруды мне попалась парочка жуков-оленей. Самочка пила сок раненого дуба; самец ее обнимал.

Когда самцы крупнее самок и отличаются от них, как в этом случае, украшениями и оружием, это, по-видимому, никогда не имеет под собой в качестве первичной причины половые различия. У самца украшения направлены на волю и движение, у самки на статическое созерцание. Знак Марса – щит и копье, знак Венеры – зеркало. Даже семенная клетка вооружена плетью. Яйцо встречает ее статически, принимает в состоянии покоя.

У некоторых видов, как, например, у мадагаскарского паука nephila, различие в размерах доходит до гротеска. У одного из щетинконосных червей, зеленой бонеллии, которую я наблюдал в Неаполе, это соотношение еще поразительнее: самец, как паразит, живет внутри самки. Он проникает в нее через ротовое отверстие и по пищеварительному тракту добирается до половых органов. У других видов самец поедается после полового акта. К этому ряду относится также убийство трутней по завершении брачного полета.

Роль самца, очевидно, заключается в том, что он дает упорядочивающие элементы, элементы излучения. Можно представить себе такое положение, при котором он вообще отсутствовал бы физически, а воздействовал путем чистого созерцания, существовал бы, как на кораблестроительных верфях, в виде крошечной модели, по которой незримые силы строили бы любое количество кораблей.

Этой пространственной экономии соответствует и временная, поскольку у некоторых животных самец вступает в действие очень редко, как это имеет место, например, у кузнечиков, где партеногенез является правилом. Однако же иногда оно нарушается и появляется поколение, зачатое половым путем, словно бы материальный мир время от времени проверяет его своей меркой.

У общественных насекомых рабочие не имеют пола; они ущемляются в пользу производства. Да и в нашем рабочем мире тоже намечаются уже неожиданные перспективы.

Можно представить себе существование таких звезд, на которых жизнь существует только в виде одной генерации, возникшей путем полового размножения, словно бы она, как это имеет место в коралловых колониях, не желает допустить раздельно существующих особей. Если бы такие колонии обладали разумом, то в них почти полностью отсутствовала бы воля, уступив место созерцанию, постижению мировой идеи. Тут мы имели бы рифы, лужайки, соты, в которых космос отражался бы в медитации, в сновидениях. Иногда мне приходило это в голову при взгляде на клумбу с красными цветущими целозиями, принимающими вид мозга.

У древнейших животных жизненные возможности уже разделены, причем даже неосуществленные. Что такое, в сущности, флагеллаты, радиолярии, амебы? Со времени изобретения микроскопа мы хотя и открыли, но никак не истолковали эти миры. Они еще ждут своего Шампольона.

Кирххорст, 26 июня 1947 г.

Вернулся из Гёттингена, где я неделю пролежал с повязкой в глазной клинике, так как при рубке дров поранился отскочившим ореховым сучком. Темнота оказалась не настолько скучной, как я опасался, так как перед моим внутренним взором скоро начали возникать целые гроздья зрительных образов. Что касается работы над «Гелиополисом», то я дошел до «рассказа Ортнера» и закончил его за одну ночь. Его фабула и детали придумались в клинике.

Кирххорст, 25 августа 1947 г.

Утром объявился посетитель, не пожелавший назвать внизу свое имя; это был доктор фон Леере.[161]161
  Леере Иоганн фон (1902–1965) – немецкий писатель и публицист. В 1929 г. примкнул к НСДАП. После 1933 г. некоторое время был редактором нацистского журнала «Wille und Weg», был доцентом Берлинской высшей школы политики, членом нацистского «Объединения немцев за границей». В 1936 г. получил профессуру по истории в Йенском университете, После войны, опасаясь преследований, бежал сначала в Аргентину, затем перешел в ислам и поселился в Каире.


[Закрыть] Сейчас он по поддельным документам работает у англичан переводчиком и рассказал, что отправил жену и дочь в Испанию, чтобы спасти их от «красных бестий». Он собирается и сам последовать туда за ними. Мне вспомнилось, что нечто подобное он описывал мне еще в 1933 году в Штеглице, правда, тогда он говорил об этом как о маловероятной возможности. В настоящее время существует особая ветвь эмиграции, в которой происходит постоянная текучка персонала, однако она есть и сохраняется: это эмиграция через Испанию в Аргентину.

Я нашел его непоколебимым в своих воззрениях и потому отвлек от политической темы. Мы разговаривали о соотношении языка и логики, он отметил как особенно точный инструмент турецкий язык. Например, в нем есть целые классы глагольных форм для различения достоверных и недостоверных слухов.

Леере – лингвистический гений. У людей этого склада, как у певцов и пианистов, обширное поле деятельности. Он особенно увлекается японцами, чей язык и историю основательно изучил. Среди прочего он рассказал мне, что в день, когда был уничтожен американский флот в Пирл Харборе, его посетил японский посол в Риме, чтобы сообщить ему как пруссаку радостную весть, причем такими словами:

«C'est la vengeance pour 1789».(Это возмездие за 1789 год (фр.)

Мысленно перебирая беженцев всех оттенков, которые посещали меня на протяжении прошедших лет, я иной раз думаю, что они как бы взаимно уничтожаются. А может быть, и суммируются.

Кирххорст, 30 августа 1947 г.

С завязанными глазами я острее ощущал запахи, некоторые как более приятные, но в основном как более противные.

Даже в розовом масле чуть-чуть ощущается примесь скатола. В некоторых запахах, как, например, в айвовом, приятное и противное уравновешивают друг друга. Ни один запах не должен быть слишком сильным. Когда мы ослаблены, отчетливее проступает основа. А основа – это тление; оно обнаруживается во всех запахах, зачастую с сублимированной утонченностью; превращение субстанции, аура тленности.

Этот ароматически-иероглифический распад – руны в ядрышке мускатного ореха, мантическое бросание щепотки шафранного порошка. Надо бы, чтобы были такие сочинения, которые улетучиваются, растворяясь в аромате. Но в таком случае разум должен бы обрести способность сочетаться с обонянием так, как он сочетается со слухом и зрением. Кант назвал обоняние наименее необходимым из чувств. Это суждение сугубо интеллектуальное. Иногда ты догадываешься, что в ароматах таятся колоссальные архивы, нам лишь недостает к ним ключа. В них заключен смысл, недоступный слову. Мы говорим об аромате эпохи, книги, духовности.

Из разговора во сне. Я слышал, как кто-то третий, участвовавший в беседе, сказал Стефану Георге:

«Между прочим, ученые установили – и для вас это сообщение покажется неприятным, – что сыворотка крови ведущих людей отличается определенными особенностями. В ней нашли вещество, которое имеет сходство с гормонами луковичной шкурки».

Фридрих Георге сказал на это: «А почему мне это должно показаться неприятным?» Этот ответ меня развеселил.

Кирххорст, 2 ноября 1947 г.

«Оплот надежный наш господь», 1529. Когда народы становятся похожи на маршевые колонны, направляющиеся в неизвестность, эта песня вдруг оживает в памяти немецкого языка. Это точное продолжение «Гелинда».[162]162
  «Гелинда» – древнесакенская поэма IX века, рассказывающая историю Христа.


[Закрыть] Бог – это защитник в борьбе, податель оружия, сын его – «славный муж», предводитель сражения.

Следы Лютера в нашей судьбе неистребимы; он вступает всегда, когда мы принимаем важное решение. Любая попытка возродить былую Una sancta должна неизбежно потерпеть крушение не столько из-за его учения и реформ, сколько из-за его личности, обратившейся в слово, разве только когда-нибудь найдется такой папа, который будет обладать достаточно сильным авторитетом, чтобы канонизировать Лютера и поставить его в один ряд с другими отцами церкви.[163]163
  Una sancta – Единая святая [церковь](лат.) – название движения за сближение католицизма и протестантства.


[Закрыть]

С деревьев, еще не сбросивших листвы, падают капли; сквозь тонкую туманную дымку светятся хризантемы – последние цветы осени. Пора уже перелопачивать компост; это последняя работа садоводческого года. Кстати, она поучительна; беглая археология заступа открывает картину постепенного тления. Это утешительное зрелище, так как оно наглядно показывает, как обращаются в ничто отжившие и ненужные вещи; они возвращаются в лоно стихии, которая поглощает их ради нового плодоношения. Временами еще различаешь их остатки. Так, я увидел кусочек ткани, превращенный плесенью в тончайшее кружево. Формы сливаются с гумусом, перебраживают в материнской почве. Здесь я обыкновенно закапываю также старые рукописи и памфлеты с мыслью о том, что скоро они прорастут цветами.

1948

Кирххорст, 2 января 1948 г.

Новые беженцы. Один рабочий из Шнеберга рассказал, что русские руками рабов добывают в рудниках Саксонии уран. Можно допустить, что здесь подготавливается предъявленная в Нью-Йорке квитанция на выдачу Саксонии и Тюрингии. В таких делах существует запутанная бухгалтерия. Гитлер тоже не знал, что будет означать для него высылка гёттингенских физиков. «Немецкая физика» плохо согласовывалась с притязаниями на положение мировой державы; похоже на это обстояло дело и с расовой теорией. Тут приходится обходиться минимумом мировоззрения специфической окраски. Дается рамка, а не мозаика.

В прогностическом плане это также говорит не в пользу русских, которые привносят в науки и искусства мировоззренческие элементы. К этому добавляется еще и кириллица, сложность их языка по сравнению с английским, который всюду легко ассимилируется, даже у австралийских негров. Он конформен технике. У русских есть сильный особенный привкус, поэтому они всюду должны применять насилие. Это усиливается по мере их расширения, и уже проявляется на оккупированных ими территориях.

Определенные правила еще «действуют» в классической политике, как и в классической механике, так, например, свободные выборы, право народов на самоопределение, национальный суверенитет, нейтралитет малых государств, основные права. Однако они действуют не повсюду и не во всякое время. Надстройка, однажды появившись, вырабатывает новые, еще неизученные законы, с новым принуждением и новыми свободами.

Никогда еще упорядочивающие умы не требовались так, как сейчас. Это звучит банально в такое время, которое отличается тем, что тут то и дело происходят процессы упрядочивания, нормирования и перестраивания существующего порядка. Но в перспективе обобщенного подхода эти процессы представляют собой задачи, а не решения. Не поверхностные силы изменяют глубинные слои, а наоборот – глубинные слои изменяют то, что находится на поверхности: что представляют собой формулы кристаллов? Вероятно, они проще, чем нам кажется. Мы живем в пубертатный период, во время героической фазы рабочего; техника – его одеяние. Не она изменяет жизнь, она является лишь мощным признаком глубинных изменений. Приспосабливание к технике означало бы, что мы хотим тело приспособить к платью. В таком случае мерки зависели бы от портных.

Кирххорст, 5 января 1948 г.

Скапливается все больше почты; наряду с умножившимися техническими средствами и административными органами это еще одна уловка, которой пользуется дух нашего времени, стремясь превратить свободное время в функциональное, досуг в работу. Транспорт облегчает передвижение и увеличивает площадь атаки, число мест, где размещаются откачивающие установки.

Фридрих Георг рассказал мне, что когда его вызвали в какое-то административное учреждение, один из заседающих там евнухов спросил его, кто его работодатель. Услышав в ответ, что он занимается самостоятельной деятельностью, чиновник спросил его: «А как насчет разрешения – оно у вас есть?»

Когда Маркс или, может быть, Энгельс, или там Прудон, сказал, что свобода бедняка состоит в том, что он может просить на углу милостыню, это были еще романтические представления.

Леото передал привет. В свои восемьдесят лет он переживает поздний расцвет; возможно даже, что для него наступили его лучшие годы, и он все еще, кажется, остается тем же enfant terrible. Банин[164]164
  Банин (Umm-el-Banine) (1905—?) – писательница и переводчица, эмигрировавшая после революции с семьей из Азербайджана. Банин была поклонницей творчества Юнгера, сама ему написала, после чего они встретились и подружились. Юнгер ее часто посещал в 1942–1944 гг. в Париже. Они сохраняли дружеские отношения всю жизнь. В литературе упоминаются ее мемуары: Baniпе. Rencontres avec Ernst Junger. Paris, 1951.


[Закрыть] пишет мне, что ей как-то пришлось с ним вместе пережидать машины на перекрестке Рон-Пуэн,(Рон-Пуэн – круговая дорожная развязка на Елисейских полях.) и она услышала, как он ворчит: «Во время оккупации хотя бы можно было перейти через улицу».

Я начинаю перевод воспоминаний об его отце, маленького отрывка вольтерьянской прозы, который он напечатал в 1905 году в «Меркюр де Франс» и который я уже не раз перечитал с наслаждением. То, что сохранилось от вольтерьянства у Леото или Абеля Боннара, представляет нечто большее, чем засушенные цветки из гербария для стерильных духом людей, там сохранился необыкновенный шарм смелого вольнодумства, свойственный ему при жизни. Они – живые отпрыски. Они образуют особую породу своей страны и с трудом поддаются пересадке на другую почву; к их отличительным признакам относится и то, что даже в глубокой старости они все еще способны цвести и плодоносить. Физиогномически оба напоминают мне прекрасную голову старика Вольтера работы Гудона из фойе театра Комеди Франсез, в которой чудесно переплетаются и соединяются старческие и вечно детские черты. Такое переживает заблуждения.

Далее среди почты журнальная статья молодого профессора философии из Восточной зоны, своего рода вундеркинда, в которой он требует моей головы. Он делает это с терпеливой настойчивостью, хотя и не совсем доволен результатами, так как жалуется на поступление анонимных писем.

Я бегло просматриваю цитаты, которые он ставит мне в вину, и среди них нахожу: «Рабство можно значительно усилить, придав ему видимость свободы». Сегодня я бы это вряд ли так выразил, не потому что переменил свое мнение, а потому что это может быть принято как рецепт людьми такого склада, которые в рецептах не нуждаются. Между тем это остается хорошим положением, ключом к парадоксальным явлениям современного общества, которые иначе трудно поддаются объяснению. Вероятно, оно пришло мне в голову при виде ликующих масс и после чтения нескольких страниц Шамфора.[165]165
  Шамфор Себастьян Рош Никола де (1741–1794) – французский писатель, мыслитель-афорист. Трагедия «Мустафа и Зеангир» (1778) в духе классицизма, «Максимы и мысли. Характеры и анекдоты» (1795). Казнен в период якобинской диктатуры


[Закрыть] Кстати, и сам профессор мог бы извлечь из него для себя пользу. Неужели человек несомненно острого ума еще не задумывался о том, что он с явным удовольствием философствует, расположившись перед дверью живодерни? Причем про него даже не скажешь, как про маркиза Позу:[166]166
  Маркиз Поза – персонаж драмы Шиллера «Дон Карлос» (1787). Маркиз Поза, друг главного героя, воплощал образ просвещенного правителя, имевшего довольно широкие, но все же ограниченные возможности. Его стесняла тирания Филиппа И, отца Дона Карлоса.


[Закрыть] «Das Band war lang, an dem er flatterte».(Смысл фразы в том, у него была относительная свобода действий (цепь, на которую он был привязан, была длинной).) Одно лишь крохотное отклонение от генеральной линии, и конец его славе.

Далее я узнаю, что, оказывается, это я придумал «тотальную мобилизацию». И это тоже заблуждение; я ее открыл, я дал ей имя, а это большая разница. Однажды во время войны я прочел, что американский президент приписывает своей стране славу проведения величайшей в истории тотальной мобилизации. Сам принцип остается как одно из неизбежных явлений, порожденных логикой развития динамического мира. Сегодня именно так вооружаются, поскольку иначе вообще не стоит браться за эту задачу, а лучше уж каким-то иным способом отдавать дань требованиям времени. Случается, что и модистки стреляют из чердачных окон, если не у нас, так в других местах.

В какой-то момент я чуть не поддался искушению написать ему письмо, поскольку я гораздо лучше могу поставить себя на его место, чем он себя на мое. Однако это было бы бесполезной затеей в нашей стране, где мыслящие люди не способны вырваться из тех клеток, в которые они себя загнали. После третьего предложения уже знаешь, как они проголосовали на выборах. Это страна, в которой либо нет ни одной академии, либо их целый десяток. С циником вроде старика Леото можно было провести целый вечер, не получив ни одного напоминания о том, что Германия и Франция находятся в состоянии войны. Среди образованных людей так тому и следовало бы быть, и это замечательная отдушина: Voila un homme.(Вот это человек! (фр.) – слова, обращенные Наполеоном к Гёте при их встрече в 1808 г) В конечном счете это и есть та формула, к которой должен сводиться результат сложнейших расчетов, в противном случае все ограничивается толчением воды в ступе.

Кирххорст, 6 марта 1948 г.

Вернулся из Ганновера. В поездках туда я пользуюсь велосипедом, лампочка которого питается током от маленькой динамо-машины. При медленной езде лампочка светит тускло, при быстром движении ярко разгорается. В трудных местах перед тобой встает дилемма: либо снизить скорость, как того требует осторожность, но тогда свет меркнет и обзор сужается. Либо ехать быстрее, тогда видимость увеличивается, но вместе с нею и опасность.

Это схема, с которой приходится сталкиваться во многих жизненных ситуациях. Либо надо делать упор на спокойствие, либо на энергичность. И то и другое чревато опасностью.

Кирххорст, 30 марта 1948 г.

Первая половина дня в лесу; по дрова. Для рубки деревьев уже поздновато, березы сильно кровоточили. Работа была утомительная. Мысль: «Мог бы поручить это кому-нибудь другому, за плату. А ты бы тем временем, сидя дома, спокойно заработал в несколько раз больше».

В ответ на это: «Но тогда бы ты не попотел».

Ладно. Потому что нет в нашем мире ничего более непозволительного, как сравнивать два рода деятельности, пользуясь в качестве масштаба деньгами. Тогда мы придем к тому, что «Time is money»(Время – деньги (англ.)) – лозунгу, который полярно противоречит достоинству человека. Зато правильно высказывание Теофраста,[167]167
  Теофраст – древнегреческий философ, ученик Платона и Аристотеля


[Закрыть] который сказал, что «время – это дорогая затрата».

Каждый труд заключает в себе нечто такое, что невозможно оплатить в деньгах, дает самодостаточное удовлетворение. На этом основана истинная экономика мира, глубинная стабильность прихода и расхода, надежная прибыль.

Если бы дело обстояло иначе, крестьянин должен был бы считать себя зависимым от биржевого курса, а не от земли, солнца и ветра. Писатель должен был бы изучать настроения масс и подстраивать свой труд под господствующие банальные мнения. Из садов исчезли бы цветы, а из жизни – изобилие. Не было бы ни живых изгородей, ни парков, ни вьющихся ручейков, а в полях не стало бы межей.

Труд освящается тем неоплатным, что он содержит в себе. Эта божественная составляющая служит человеку неиссякаемым источником счастья и здоровья. Можно даже сказать, что цена труда зависит от меры вложенной в него любви. В этом смысле труд становится подобен досугу; на более высокой ступени труд и досуг сливаются воедино. Я видел пахаря, бредущего за своей упряжкой, перед которым в лучах утреннего солнца золотом вспыхивала свежая борозда. Урожай – всего лишь процент этого изобилия.

В поддержку себе я позвал с собой Ханке. Старику уже за семьдесят лет, он живет у нас как беженец из Судетской области. При кайзере он с 1905 по 1908 г. служил в егерских частях и с особенным удовольствием приветствует меня, отдавая по-военному честь. Во время наших бесед он отдает предпочтение военным воспоминаниям. Одним из самых памятных стало для него участие в торжественном параде, который принимал старый Франц Иосиф во время императорских маневров под конец его срочной службы. Рядом с ним у одного солдата покачнулось ружье. Император, сидевший на коне, дважды яростно крикнул: «Господин капитан! В вашем полку один солдат сделал „вольно!"» Наследный принц Франц Фердинанд, стоявший рядом со стариком, попытался его успокоить:

– Будет тебе дядюшка! Должно быть, тебе показалось; все хорошо.

Рассказывая об этом старик Ханке входит в раж:

– А на самом деле так и было, это же был мой сосед, он чуть не сломал строй в шеренге, я же сам видел!

И тут он берет топор, вскидывает его себе на плечо и со своими-то скрученными ревматизмом суставами принимается выполнять артикулы:

– Вот как положено маршировать! Вот так!

Все это после двух проигранных с того времени войн выглядело как что-то потустороннее; жаль, этого не видел тогда Кубин! Как-то раз он мне написал: «Вы правильно меня угадали; я могильщик старой Австрии».

Кирххорст, 7 апреля 1948 г.

Вечность – не количественная величина, а качество. Поэтому более всего к ней приближаются не тысячелетия и миллионолетия, а один миг. К нему устремляются живые создания, чтобы в нем сгореть, мушки-однодневки роем летят на огонь свечи.

Да и всякое глубинное знание рождается не временем, а мгновением.

У людей, как у деревьев, есть северная сторона и, как у гор, южные склоны. Надо только отыскать вход в раскинувшиеся виноградники, в кладовую подземных сокровищ. Тогда найдется золото и вино, где никто и не ожидал его найти.

Люди – это иероглифические тексты, но на многих находится свой Шампольон. Тогда их можно прочесть, и это захватывающее чтение, стоит только настроить ключ con amore.(С любовью (итал.))

Кирххорст, 8 апреля 1948 г.

В саду с Эдмондом и Линдеманном.[168]168
  Эдмонд и Линденманн – ганноверские земляки Юнгера, служившие в вермахте во Вторую мирорвую войну.


[Закрыть] Говорили о сновидениях; Эдмонд рассказал, что в плену он был вместе с Штрубелем, с которым я познакомился на Кавказе. Тот рассказал ему свой сон накануне нашей первой встречи. Он увидел меня, когда я выглядывал из окна моего дома. Под ним висело полотнище с надписью, на котором он разобрал слово «Тадек». Он тщетно размышлял над тем, что бы это могло значить. И ведь вот как странно, что племянника Эдмонда, жившего у нас тогда в качестве беженца, именно так и зовут.

Если замечаешь такие вещи, то, наверное, окажется, что такая ерунда встречалась в жизни каждого. Это – клочья пены, брызги, попадающие в наш кораблик из моря Comcidentia oppositomm.[169]169
  Совпадение противоположностей (лат.)


[Закрыть] Будучи бессмысленными сами по себе, они указывают на более широкий контекст, на глубинные связи.

В дневниках Гонкуров я наткнулся в записи от 1 марта 1887 года на имя Абеля Эрмана.(Абель Эрман – французский беллетрист рубежа веков. Фло-ранс Гульд имела литературный салон в Париже) Он принадлежал к их кругу и, вероятно, был тем самым человеком, которого я порой встречал у Флоранс Гульд на рю Малакофф. Его проза дала старику Леото повод для шутливого замечания. Когда мы встретились, ему, наверное, было уже далеко за семьдесят, а тогда шел третий десяток. Старики подобны пилонам моста, которые подпирают собой гигантские арки, перекинутые через эпохи. Они доносят до нас непосредственное знание событий прошлого, которые иначе были бы засвидетельствованы только опосредованно, через книги. Непрестанно умирают последние очевидцы, последние участники. Абель Эрман в свой черед должен был в детстве встречаться с людьми, знавшими Наполеона и Дантона, участвовавшими в битве при Ватерлоо.