Текст книги "Маленькие дикари (Издание 1923 г.)"

Автор книги: Эрнест Сетон-Томпсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

III
Хромой воин и грязевые альбомы

– Слушай, Сам, как же насчет Гая? Возьмем мы его в свою компанию?

– Я тоже думал об этом. В школе или в другом месте я не захотел бы заводить нового товарища. Но в лесу становишься добрее и ласковее, и втроем лучше, чем вдвоем. Вдобавок он уже принят в наше племя.

– То-то и есть. Давай, покричим ему.

Мальчики закричали, чередуя обыкновенный звук голоса с пронзительными взвизгиваньями. Это был условный призыв, на который Гай немедленно являлся, если у него не было спешной работы, и отец в ту минуту не оказывался поблизости, чтоб удержать его от бегства к индейцам. Вскоре он показался, размахивая веткой в знак того, что он является с дружескими намерениями.

Однако он шел очень медленно, и мальчики заметили, что он сильно хромал и опирался на палку. Он шел босиком, как всегда, но левая нога была у него обмотана тряпкой.

– Эй, Ветка! Что случилось?

– Упал. Папа вообразил, что я не работал, а катался верхом, на лопате. Он замахнулся на меня, а я в это время бросился на землю. Тогда он немножко стукнул меня по ноге лопатой. Ну, и ревел же я! Должно быть, вам было слышно?

– Наверное, – сказал Сам. – Когда это было?

– Вчера около четырех часов.

– Так и есть. Мы слышали ужасный визг. Ян говорит: «Как поезд опоздал!» А я отвечаю: «Какой там поезд? Я уверен, что Гая секут».

– Теперь я уже поправился, – сказал Вождь Ветка и развязал ногу, на которой оказалась ничтожная царапина: если б он нажил ее во время игры, то не обратил бы даже внимания. Он тщательно свернул тряпки, сразу перестал хромать и весело окунулся в бивуачную жизнь.

Мальчики чувствовали, как хорошо рано встать. Чуть не на каждом дереве прыгали белки, везде виднелись птицы. А когда они подошли к запруде, то дикая утка плеснула крыльями по воде и мгновенно скрылась из виду.

– Что ты нашел? – спросил Сам у Яна, который нагнувшись, что-то внимательно рассматривал на берегу.

Ян не ответил. Сам подошел к нему и увидел, что он рассматривает какой-то след на сырой глине. Ян даже готовился срисовать его в своей записной книжке.

– Что это за след? – спросил Сам.

– Не знаю. Для выхухоли слишком широкий, для кошки слишком длинные когти, для енота слишком маленький, для выдры слишком много пальцев.

– Не был ли здесь оборотень?

Ян засмеялся.

– Не смейся, – торжественно сказал Дятел. – Ты, чего доброго, заплачешь, если он войдет в типи и свистнет в свисток на конце своего хвоста. Тогда ты, наверное, закричишь: «Сам, где топор?».

– Знаешь, чей это след, по моему мнению? – сказал Ян, пропуская мимо ушей ужасы, о которых рассказывал Сам. – Хорька.

– Маленький Бобер! Сын мой! Я чуть не подсказал тебе, а потом подумал: «Нет, пусть лучше догадывается. Ничто так не закаляет человека, как борьба в юные годы. Много помогать ему вовсе не следует».

Сам снисходительно потрепал по плечу второго Вождя. Он не был таким знатоком в следах, как Ян, но продолжал болтать.

– Маленький Бобер! Ты отлично разбираешь следы. Уф, хорошо! Ты по ним можешь рассказать все, что делалось ночью. Вах! Ты можешь быть естествоиспытателем в нашем племени. Во владениях нашего племени есть только одно местечко, где можно видеть следы, именно на этом вязком берегу: а то везде камни или трава. Знаешь, если б я был следопытом, то завел бы приспособления, чтобы все животные оставляли следы. Я сделал бы такие местечки, где никто не мог бы пройти, не оставив отпечатка. Я устроил бы их в начале и в конце тропинки и на обоих берегах ручья.

– Отличная мысль, Сам! Я удивляюсь, как она мне не пришла в голову.

– Сын мой! Великий Вождь мыслит, а народ, то-есть ты и Ветка, работает.

Тем не менее, он принялся за дело вместе с Яном, а Гай последовал за ними, лишь слегка прихрамывая. С каждого конца тропинки они очистили от хвороста и камней пространство футов в двадцать и покрыли его на три-четыре дюйма тонкой черной тиной. Они расчистили также берега речки в четырех местах: в двух, где она входила в лес, и в двух, где она входила во владение Бёрнса, и устроили «грязевые альбомы».

– Теперь, – сказал Сам, – у нас будет «книга посетителей», как у Филя Лири и его девяти толстух. Они ее завели себе, когда выстроили кирпичный дом. Каждый, кто к ним приходил и умел писать, мог занести туда свое имя и какое-нибудь замечание об этом «приятном, незабываемом посещении». Наши гости ихних перещеголяют: у нас может писать всякий, у кого есть ноги.

– Удивляюсь, как я раньше об этом не подумал! – твердил Ян.

– Еще нужно такую же площадку около типи, – добавил он.

Это было легко сделать, так как здесь почва была мягкая и обнаженная. Гай забыл даже хромать и помогал переносить песок и золу из очага. Затем он смеясь топнул своей широкой босой ступней по площадке и оставил довольно интересный след.

– Это «босой» след, – сказал Сам.

– А ну-ка, нарисуй его, – пищал Гай.

– Отчего ж нет?

Ян достал свою записную книжку.

– Но ты не можешь нарисовать его в натуральную величину, – сказал Сам, сравнивая маленькую записную книжку с большим отпечатком.

Когда рисунок был окончен, Сам сказал:

– Теперь я разуюсь и покажу вам человеческийслед.

Он тоже сделал отпечаток ноги, а, немного погодя, Ян присоединил и свой. Все три следа были совершенно различны.

– Мне кажется, нужно примечать расстояние от пальцев одного отпечатка до пальцев другого. Тогда видна будет длина шага.

Опять Сам подал Яну хорошую мысль. С тех пор Ян стал измерять расстояние между этими точками, и заметки у него получились гораздо точнее.

– Разве вы здесь ночуете? – с удивлением спросил Гай, заметив кровать, кастрюли и сковородки.

– Да.

– Я тоже хочу к вам. Если папы не будет, мама меня отпустит.

– Отвяжись ты со своим папой! Скажи ему, что старый Рафтен тебя выгнал, тогда он сам тебя приведет.

– На этой постели можно поместиться и втроем, – заметил третий Вождь.

– Ну нет, если третий получил в школе приз за неряшливость. Сделай себе отдельную кровать против нашей, с другой стороны очага.

– Я не знаю как.

– Мы тебе покажем, а ты сходи домой за одеялом и провизией.

Мальчики сколотили вторую кровать, но Гай все не уходил домой. Он предчувствовал, что в тот день ему уж не удастся вернуться к ним. После захода солнца он опять замотал тряпками ногу и прихрамывая ушел. Хотя он сказал «я сейчас вернусь», но мальчики знали, что этого не будет.

Они поужинали и раздумывали о том, повторятся ли их ночные страхи. В деревьях закричала сова, и в этом звуке было что-то таинственное. Мальчики поддерживали огонь до десяти часов, а затем легли, твердо решив теперь уже не пугаться. Не успели они заснуть, как в лесу что-то завыло, «как голодный волк», а затем раздались отчаянные человеческие вопли. Мальчики опять вскочили в страхе. Снаружи происходила какая-то свалка; слышался громкий испуганный крик «ай-ай, Сам!», кто-то напирал на дверь. Она отворилась, и в типи влетел Гай. Он был очень взволнован. Когда зажгли огонь, он немного успокоился, и рассказал, что папа послал его спать, но как только все в доме утихло, он забрал свое одеяло и выскочил в окно. Подходя в бивуаку, он решил испугать мальчиков и повыть волком, но когда в ответ с деревьев раздался отвратительный вой, ему самому стало страшно. Он уронил одеяло и побежал к типи с криком о помощи.

Мальчики взяли факелы и вышли искать потерянное одеяло. Гаю сделали постель, и через час все уже спали.

Утром Сам встал раньше всех и вышел погулять. Дойдя до дорожки, которая вела домой, он крикнул:

– Ян, иди сюда!

– Ты менязовешь? – спросил Маленький Бобер с необыкновенной важностью.

– Да, Великий Вождь. Позволь тебя побеспокоить. Я сделал открытие. Видишь, кто у нас был ночью, когда мы спали?

Он указывал на «книгу посетителей».

– Я не даром каждую неделю чистил ваксой обувь и знаю, что один след здесь от папиных башмаков, а другой от маминых. Но интересно, до каких пор они идут. Я еще не смотрел около типи.

Мальчики возвратились к типи и хотя следы были уж сильно затоптаны их собственными ногами, но все-таки они могли убедиться, что отец с матерью тайком посетили их ночью или, вернее, поздно вечером. Должно быть, родители увидели, что все благополучно, а мальчики спят мирным сном, и со спокойным сердцем ушли домой.

На следующее утро Совет приказал третьему Вождю: во-первых, чисто умыться, во-вторых, в течение всего дня исполнять обязанности повара. Умываясь, он ворчал:

– И что они выдумали? Все равно через минуту опять выпачкаюсь.

Надо отдать справедливость, что в этом Гай недалеко ушел от истины. Он принялся за стряпню с увлечением, которого хватило приблизительно на час. Потом стряпня перестала его занимать, и он сразу оценил, так же, как и другие мальчики, сколько для них делалось дома. К обеду Гай поставил грязные тарелки и объяснил, что если у каждого своя, то это ничего. Нога его тоже сильно беспокоила. Он уверял, что от топтанья на месте она у него очень разболелась. Однако, когда после обеда все отправились с луками в лес, она у него совершенно прошла.

– А, красная птичка! – воскликнул он, увидев кардинала, который сидел низко на ветке, сверкая яркими перьями на солнце. – Я в нее прицелюсь.

Он пустил стрелу.

– Эй, Ветка! – сказал Сам. – Не смей стрелять в маленьких птичек. Это против правил и принесет тебе беду, большую беду. Могу тебя уверить, что нет худшей беды, как папина плетка. Верь моему опыту.

– Что же за интерес играть в индейцев, если нельзя стрелять? – протестовал Гай.

– Можешь стрелять ворон и соек, а если хочешь и сурков.

– Я знаю, здесь есть один сурок с медведя ростом.

– Да? С какого медведя?

– Смейтесь, смейтесь! У него нора на нашем клевере. Она такая большая, что косилка туда провалилась и потащила за собою папу.

– А как же лошади-то выбрались?

– Косилка сломалась, и надо было слышать, как папа ругался. Он обещал мне четвертак, если я убью сурка. Я ставил капкан в нору, но хитрая бестия каждый раз роет ход под ним или рядом. Наверное, нет зверя хитрее старого сурка.

– Он и сейчас там? – спросил Вождь № 2.

– Там. Он подгрыз уж полдесятины клевера.

– Давайте, сделаем на него облаву, – предложил Ян. – Можно его найти?

– Еще бы! Я, когда прохожу, всегда его вижу. Он большой, как теленок, и такой злой да старый, что у него вся голова поседела.

– Застрелим его, – сказал Дятел. – Это стоит. Может быть, твой папа даст каждому из нас по четвертаку.

Гай фыркнул.

– Вы моего папы не знаете, – заметил он и потянул носом воздух.

Придя к посеву клевера, Сам спросил:

– Где ж твой сурок?

– Здесь.

– Не вижу.

– Он всегда бывает здесь.

– А сейчас нет.

– Я каждый раз его здесь вижу. Он ужас какой! Куда больше этого пня!

– Вот, по крайней мере, его след, – заметил Дятел, указывая на отпечаток, который скрылся под его огромной ступней.

– Видишь! – торжествовал Гай. – Настоящий леший!

– Конечно! А коров он у вас не таскает? Удивляюсь, как он до сих пор не испугал тебя на-смерть.

IV
Набег на бледнолицых

– Господа, тут есть срубленная береза. Хотите коры?

– Я хочу, – ответил Маленький Бобер.

– Впрочем, постой. Обождем. Она на опушке нашего леса, а папа еще в огороде.

– Лучше сделаем набег на поселение бледнолицых, – сказал Старший Вождь, – и добудем молока. У нас запас кончился, а мне интересно посмотреть, нет ли у них чего-нибудь новенького.

Мальчики спрятали луки, стрелы и головные уборы и, совершенно забыв взять с собою ведро, пошли, «как индейцы», гуськом по меченой тропинке. Они старательно выворачивали пятки и молча указывали на дорогу, выражая знаками, что им грозит большая опасность. Под прикрытием забора они пробрались к служебным постройкам. Все двери были отперты, и везде люди были заняты какой-нибудь работой. В одну из дверей вошла со двора свинья. Мальчики услышали возню. Свинья с визгом выскочила назад. Вслед за тем раздался голос Рафтена:

– Проклятые свиньи! Надо бы мальчикам вернуться, чтоб смотреть за ними.

Эти слова встревожили и напугали воинов. Они спрятались в большом погребе и стали там держать совет.

– Слушайте, Великие Сенгерские Вожди! – сказал Ян. – Я возьму три соломинки: длинная будет для Великого Дятла, средняя – для Маленького Бобра, а короткая, толстая, с узлом на конце и трещиной наверху, – для Ветки. Я зажму эти соломинки в руке, а потом брошу. Куда они упадут, туда мы должны итти. Это – великое гадание.

Они упали. Соломинка Сама была обращена к дому, соломинка Яна – немного южнее, а соломинка Гая – в ту сторону, откуда они пришли.

– Ага, Ветка, ты должен итти назад! Так велит соломинка.

– Не верю я вашим глупостям.

– Ну, и будет тебе беда.

– Все равно, я не уйду, – упрямо сказал Гай.

– Моя соломинка велит мне итти в дом, очевидно, на поиски молока, – заметил Сам.

Яну выпало итти в сад, а Гаю – вернуться во владения Бёрнса.

– Не хочу! – сказал Гай. – Я пришел сюда за вишнями. Вы думаете, что это в первый раз?

– Теперь мы разделимся, а потом встретимся на опушке леса под липами, куда каждый принесет свою добычу, – сказал Старший Вождь.

Сам юркнул в кусты, а затем прополз между крапивою и кучами навоза к северной части двора и остановился у дровника, примыкавшего к дому. Он знал, где работают батраки, и соображал, где в эту минуту его мать. Его смущала только собака. Старый Кеп мог быть на парадном ходу, но мог быть и в другом месте, совсем некстати для задуманного плана. Дровник примыкал к кухне. Молоко хранилось в погребе, а одно из окон погреба выходило в темный угол дровника. Сам без труда поднял его и влез в прохладный погреб. На полках длинными рядами стояли кувшины с молоком. Он поднял крышку с последнего кувшина, отпил большой глоток и облизнул сливки, оставшиеся на губах. Только тогда он вспомнит, что не принес ведра, впрочем, он знал, где найти другое. Он осторожно поднялся по лестнице, избегая первой и седьмом ступенек, так как помнил, что они скрипят. Дверь со стороны кухни была заперта на крючок. Он просунул лезвие перочинного ножа в щель и откинул крючок. Несколько минут он прислушивался, но в кухне все было тихо, и он решился осторожно приотворить старую скрипучую дверь. Он никого не нашел, кроме маленькой девочки, которая спала в своей кроватке. Входная дверь была настежь открыта, но собака против обыкновения, не лежала на крыльце. Над кухней находился чердак, куда проникали через лестницу и откидную дверь. Лестница была приставлена, и дверь откинута, но на чердаке все было тихо. Сам остановился около малютки, проворчал: «уф, бледнолицая девчонка!», поднял руку с угрожающим видом, как будто хотел нанести спящей сестричке смертельный удар и, нагнувшись, так нежно поцеловал ее в розовые губки, что она во сне стала тереть их кулачками. Затем он пошел в кладовую, взял большой пирог и жестяное ведерко и опять отправился в погреб. Сначала он только притворил дверь за собою, но потом сообразил, что Минни, проснувшись, начнет бегать по комнате и может как-нибудь ее толкнуть и упасть. Он вернулся, приподнял крючок так, что только кончик его приходился против щели, закрыл дверь и лезвием ножа опять накинул крючок на петлю. После этого он удрал с пирогом и молоком.

Из темного чердака показалось смеющееся лицо матери, которая стала спускаться с лестницы. Она видела, как Сам влез в погреб, и случайно была на чердаке, когда он вошел в кухню, но притаилась, чтоб не испортить ему удовольствия.

В следующий раз Дятел нашел в погребе записку следующего содержания:

«Врагам индейцам.

В другой раз при набеге принесите назад ведерко и не забывайте накрыть кувшины крышками».

Ян направился вдоль забора с южной стороны дома. Хотя он был в тени, но полз на четвереньках, а на более открытых местах даже на животе. Он уж почти добрался до сада, как вдруг услышал за собою шорох. Оглянувшись, он увидал Гая.

– Чего ты увязался за мною? Твоя соломинка указывала в другую сторону. Ты нечестно играешь.

– Какое мне дело? Я не пойду назад. Вы сами устроили, чтоб моя соломинка так упала. Это нечестно, и я не уйду.

– Ты не смеешь увязываться за мною.

– Я не увязывалось. Это ты идешь туда, куда я хотел итти. Ты сам увязался за мною, только лезешь вперед, я тебе сказал, что пойду за вишнями.

– Вишни в этой стороне, а я иду в ту сторону. Я тебя больше видеть не хочу.

– А если захочешь, так не найдешь.

– Р-р-р!

– Р-р-р!

Гай отправился к вишням, а Ян немного подождал и пополз к плодовым деревьям. Шагов через двадцать-тридцать он увидел что-то рябенькое, а под ним яркий желтый глазок. Это оказалась курица. Когда Ян приблизился, она забила тревогу и у бежала с громким кудахтаньем. В траве лежало штук двенадцать яиц двух различных сортов. Ян подумал:

«Две курицы несутся в одном гнезде, значит, не сидят на яйцах».

– Вот куда завела меня соломинка! – прибавил он.

Переложив яйца в шляпу, он пополз назад к дереву где они условились встретиться.

Не успел он еще выбраться из сада, как услышал громкий лай, а затем крики о помощи и, обернувшись, увидел, как Гай лез на дерево, а старый Кеп яростно лаял на него. Избавившись от опасности, Гай благоразумно замолчал. Ян поспешил на выручку. Собака узнала, его и повиновалась его приказанию, хотя, вероятно, была не мало озадачена тем, что ее отсылают домой, когда она так добросовестно исполняет свои обязанности в саду.

– Вот видишь! Нужно было слушаться соломинки. Если б не я, то тебя поймали бы и наверное бросили бы на растерзание свиньям.

– Если б не ты, все было б хорошо. Не боюсь я вашего старого пса. Еще минута, и я сам выпустил бы ему все кишки.

– Не хочешь ли для этого вернуться? Я сейчас позову его.

– Теперь мне некогда. Пускай в другой раз… Пойдем, отыщем Сама.

Они встретились под деревом и, нагруженные своей добычей, торжественно вернулись на бивуак.

V
Охота на оленя

Вечером у них был настоящий пир. Спать они легли в обычное время, и ночь прошла благополучно. Только под утро Гай разбудил их, уверяя, что к бивуаку пришел медведь. Но Гай имел обыкновение скрежетать зубами во сне, и товарищи убедили его, что это ему померещился медведь.

Ян отправился к «грязевым альбомам» и нашел несколько новых следов, в том числе один, который произвел на него сильное впечатление. Он тщательно его срисовал. Это был, очевидно, отпечаток маленького острого копыта, такой отпечаток, о котором он давно мечтал. Он крикнул:

– Сам, Сам, Гай! Идите сюда. Вот след оленя.

Мальчики ответили:

– Что ты нас морочишь? Это, должно быть, собака! и т. д.

Ян настаивал на своем. Товарищи были вполне уверены, что он шутит, и даже не пошли посмотреть. Между тем солнце взошло высоко и значительно высушило след. Ветер, птицы и сами мальчики окончательно его стерли. Однако у Яна остался рисунок, и, несмотря на все поддразнивания, он утверждал, что сделал его совершенно правильно.

Наконец, Гай шепнул Саму:

– Он так серьезно рассматривает следы, что ему надо показать и зверя. Зачем ему, бедняге, понапрасну мучиться? Пусть увидит оленя. Мы ему поможем.

Он подмигнул и знаками объяснил Саму, что надо увести Яна. Это нетрудно было сделать.

– Посмотрим, не ушел ли твой олень по нижней дороге, – сказал Сам.

Они отошли в сторону. Тем временем Гай достал старую холщовую тряпку, набил ее травой, связал в форме оленьей головы и насадил на палку. Два плоских кусочка дерева изобразили уши. Гай нарисовал углем черные пятна на месте глаз и носа и каждое из них обвел глиной, которая вскоре засохла и побелела. Затем Гай спрятал эту голову в кустах, и когда все было готово, помчался в лёс искать Сама, и Яна. Он махал им руками и вполголоса звал:

– Сам! Ян! Олень! Вероятно, тот олень, который оставил следы.

Гай едва ли убедил бы Яна, если б Сам не встретил эту новость с большим интересом. Они побежали к типи, взяли свои луки и стрелы и под руководством Гая, который, однако, держался позади, стали подкрадываться к тому месту, где он видел оленя.

– Вот, вот олень! Смотри, он шевелится!

В первую минуту Ян затрепетал от удовольствия. Это было такое же ощущение, какое он пережил, покупая в первый раз книгу, только гораздо сильнее. Ему хотелось убить оленя, и он уже схватился за лук, но почему-то остановился.

– Стреляй, стреляй! – кричали Гай и Сам.

Ян удивлялся, отчего они сами не стреляют. Он оглянулся и, несмотря на свое возбуждение, догадался, что они над ним потешаются. Тогда он опять посмотрел на оленя, подошел поближе и, наконец, понял, в чем дело.

Они громко расхохотались. Ян был несколько смущен. О, какое это было восхитительное ощущение! Тем тяжелее было разочароваться. Однако он скоро оправился.

– Я вместо вас, застрелю вашего оленя, – сказал он.

Его стрела попала ниже головы оленя.

– Ну, где тебе до меня! – сказал Гай.

(Часть текста отсутствует. Далее, до окончания главы, текст взят из другого издания. Перевод – Н. Темчина. – rudolf.karpov).

Вслед за ним выстрелили Сам и Гай. Стрела Сама попала оленю прямо в нос. Скоро вся голова чучела была утыкана стрелами.

За обедом Ян сказал Гаю:

– Слушай, Ветка, ты не такой умный, каким себя воображаешь, но на этот раз ты придумал хорошую штуку.

После обеда Ян взял старый мешок в три фута длиной и набил его сеном. Потом сделал маленький мешок с изгибом наверху, тоже набил его сеном и пришил длинной костяной иглой к большому. Получилось туловище с головой. Теперь нужны были ноги. Ян срезал четыре сосновые палки и воткнул их по углам в мешок. Из двух деревяшек он выстругал уши, начернил углем глаза, нос и обвел все это глиной, как сделал Гай. И под конец на обоих боках он нарисовал два черных пятна. Получилось чучело, которое и впрямь можно было принять за оленя.

– Ну вот, – сказал Ян, когда все было готово, – теперь вы ждите здесь, а я пойду спрячу оленя.

Ян побежал в лес, потом свернул вправо, поставил чучело в кусты и вернулся с той же стороны, куда ушел.

– Готово! – сказал он. – Охота начинается.

Индейцы, вооруженные луками, двинулись вперед.

– Кто найдет оленя, получает десять очков и стреляет первым. Если он промахнулся, второй подходит на пять шагов ближе и стреляет; если и он не попал, третий подходит еще на пять шагов. И так до тех пор, пока кто-нибудь не попадет в оленя. Тогда все стреляют с того места, откуда пустили последнюю стрелу. Выстрел в сердце равен десяти очкам; в серое поле – пяти, это будет считаться раной. Если никто не попадет в сердце – мне двадцать пять очков. Кто первый увидит оленя, будет прятать его в следующий раз. Каждый стреляет по двенадцати раз.

Два охотника начали поиски. Сам удивлялся, почему этот олень не оставил следов. Гай лез в самую чащу кустарников. Маленький Бёрнс не отличался ни силой, ни большим умом, но его свиные глазки ухитрялись видеть очень далеко.

– Вон он! – торжествующе закричал Гай и показал, где в семидесяти пяти ярдах из кустов торчало ухо и часть головы.

– Ветке десять очков! – записал Ян в тетрадке. Гая распирало от гордости.

– Я бы мог его увидеть еще раньше, если б… если б… он был… если б мне повезло.

Гай натянул лук и выстрелил, но стрела пролетела чуть дальше половины расстояния.

– Я могу подойти на пять шагов, – заметил Сам. – Какой величины шаги, ничего не сказано?

– Нет.

– Хорошо. – И Сам стал прыгать, как кенгуру.

В свои пять шагов он покрыл ярдов десять. Свернув чуть-чуть в сторону, он выбрал место так, что ему отлично была видна вся голова оленя. Сам пустил стрелу и промахнулся. Теперь Гай имел право приблизиться на пять шагов. Но он тоже дал промах. Наконец с тридцати ярдов Сам попал в серое поле.

– Вот это выстрел! Настоящая рана! Великому Вождю Дятлу пять очков! – крикнул Ян. – Теперь все стреляем с этого места, и я с вами!

Полетели стрелы. Две или три попали в заднюю ногу оленя, несколько стрел угодило в дерево, что стояло на полпути к чучелу, две проткнули ему нос. Потом послышалось громкое «ура» – это стрела Гая поразила оленя прямо в сердце. Охота кончилась. Индейцы собрали стрелы и принялись считать, сколько очков выпало на долю каждого.

Победителем был Гай – двадцать шесть очков: десять – за пробитое оленье сердце, пять – за рану и одно очко – за царапину. За ним шел Сам, которому удалось дважды поранить оленя и дважды нанести царапины. Всего у него набралось двенадцать очков.

Олень, пронзенный стрелами, напоминал старого дикобраза, а Гай чувствовал себя на седьмом небе.

– Вижу, мне придется вас поучить охоте на оленя, – сказал он. – В следующий раз я попаду ему в сердце с первого выстрела!

Гаю очень понравилась новая игра. Теперь был его черед прятать чучело, и он помчался в чащу, задумав разыграть товарищей. Он спрятал оленя далеко от типи и выбежал совсем с другой стороны, крикнув: «Готово!» Охотники долго бродили в поисках оленя, но так ничего и не нашли.

Снова Гай был в восторге.

– Это самая лучшая игра на свете! – сказал он.

– Послушай, Бобр, по-моему, олень должен оставлять следы, – сказал Сам.

– Если бы снег, тогда все просто… – сказал Гай.

– Я придумал! – обрадовался Ян. – Мы нарвем бумажек и устроим бумажный след!

– Вот здорово!

Индейцы бросились к типи, собрали всю бумагу, разодрали ее на клочки и сложили в мешочек, откуда через дырку бумага сыпалась на дорогу.

Так как никто не нашел оленя в последний раз, Гай снова имел право прятать чучело. Он сделал большой крюк и так упрятал оленя, что мальчики, только наткнувшись на чучело, заметили его. Сам получил десять очков за находку. Он выстрелил и промахнулся. Ян сделал свои положенные пять шагов, но так поспешно пустил стрелу, что тоже дал промах. Гаю досталось стрелять с пяти шагов, и он, конечно, вонзил стрелу прямо в сердце. Успех совсем вскружил Ветке голову. Он так расхвастался, что два других вождя решили установить новое правило, которое гласило: «Стрелять не ближе чем с пятнадцати шагов».

Игра становилась все интересней и была уже похожа на настоящую охоту. Гаю несколько раз удавалось так запрятать оленя, что его находили с большим трудом. Один раз он провел следы к пруду и поставил чучело совсем открыто, но на противоположном берегу. Мальчики сразу увидели оленя, но расстояние до него было так велико, что надо было или зайти глубоко в воду, или стрелять через пруд. Поэтому победителем снова вышел Гай. Скоро вожди приняли еще одно условие: не ставить оленя на скале или среди камней, чтобы не терять и не ломать стрел.

Они так увлеклись, что скоро весь лес был засыпан бумажными «следами» и не было никакой возможности отличать старые от новых. Это обстоятельство угрожало положить конец игре. Правда, Ян нашел выход – он предложил пользоваться цветной бумагой. Но скоро ее запасы иссякли. И тут неожиданно ребята увидели старого Калеба. Каждый раз он появлялся будто случайно. Мальчики всегда радовались его приходу, потому что он часто давал им очень дельные советы.

– Смотрю, у вас тут дичь есть, – сказал старик, кивнув в сторону оленя, который стоял в сорока шагах от ребят. – Как живой. Хорошо сделали! Очень!

Калеб весело смеялся, когда мальчики рассказывали ему про свою охоту, и внимательный наблюдатель сразу заметил бы, как он еще больше заинтересовался игрой, узнав, что не Сам Рафтен был самым удачливым охотником.

– Молодец, Гай Бёрнс! Когда-то и я с твоим отцом охотился на оленей у этой реки.

Ребята рассказали ему о своих трудностях со следами. Калеб задумался и стал в молчании раскуривать трубку.

– Послушайте, – сказал он наконец, – почему бы вам вместо бумаги не взять зерна пшеницы или кукурузы? Это куда лучше. Сегодня вы разбросаете их, а завтра птицы и белки все подберут, до единого зернышка.

Всем очень понравилась эта затея, и скоро Сам принес небольшой мешок кукурузных зерен.

– Хотите, я разок побуду оленем? – предложил Калеб. – Дайте мне пять минут, а потом ищите. Вы увидите, как настоящий олень бегает по лесу.

Калеб взял чучело и скрылся в чаще. Через пять минут, когда индейцы пошли по следу, он вернулся на прежнее место. Нелегко было идти по этому следу. Сначала он шел по прямой линии, потом описывал круг и возвращался назад, почти пересекая свой путь. Но Калеб сказал:

– Нет, он не пересекает прежний след.

– Куда же мог пойти олень? – Сам долго ходил вокруг да около и наконец заявил, что след очень уж широк, будто двойной.

– Я знаю! – крикнул Гай. – Олень повернул назад.

Калеб молчал. Ян присмотрелся к следу и нашел то место, где он раздваивался. Зная общее направление, Гай уже не смотрел на землю. Он побежал вперед, за ним Сам. Но Гай, чтобы не сбиться, все же оглядывался назад, на Яна, который изучал следы.

Охотники не дошли и до дальних кустов, когда Ян обнаружил новый поворот. След опять возвращался на прежнее место. Ян оглянулся по сторонам и вдруг заметил оленя, лежавшего в траве.

– Олень! – радостно крикнул Ян.

Когда все подбежали к нему, они увидели, что Ян послал стрелу прямо в сердце оленю.