Текст книги "Дело опасной вдовы"

Автор книги: Эрл Стенли Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Глава 10

Перри Мейсон крепко спал, когда Делла Стрит отдернула шторы и солнечный свет хлынул в комнату. На Делле был элегантный серый костюм, а вид у нее был такой свежий, словно она спокойно проспала в постели положенные девять часов.

– Привет, шеф, – сказала она. Очень жаль, но это совершенно необходимо. Ведь я работаю у одного рабовладельца, который настаивает, чтобы я непременно была в конторе в половине десятого утра, в вообще-то, предпочитает, чтобы я являлась не позднее девяти часов просмотреть всю почту.

Мейсон чуть приоткрыл глаза и сказал сонным голосом:

– К черту этого босса, Делла. Почему бы тебе не перейти на работу ко мне? Я бы тебе разрешил спать до полудня.

– Я бы с удовольствием, – сказала она, притворяясь, что обдумывает это предложение, – но ведь сначала мне нужно за две недели предупредить об уходе.

– Черт с ним, с предупреждением, – так же сонно сказал Перри. – Пусть забирает твою двухнедельную зарплату. Кстати, как начет моего завтрака?

– Все на столе. Кофе в термосе, апельсиновый сок в холодильнике, яйца – только опустить в воду, которая кипит на плите. На столе тарелка с тостами, масленка с маслом, клубничный джем, в духовке – жаренная ветчина. Я старалась вас не беспокоить, шеф, насколько могла.

Мейсон уселся на кровати, пригладил рукой волосы и сказал:

– Молодая леди, вы так и не ответили на мой вопрос. Как насчет того, чтобы перейти ко мне на работу?

– Сначала мне нужно увидеться с прежним боссом, но никто не знает, где именно он находится.

– В самом деле? – усмехнулся Мейсон. – Вы заставляете меня призадуматься. Пожалуй, после вашего ухода мне уже не придется спать. Что нового?

– Имеется газета, – сказала она, – в которой содержится отчет о преступлении, схема места преступления, на которой нанесен крест, отмечая положение трупа, а так же заявление о том, что Перри Мейсон, поверенный, по-видимому, исчез. И еще ужасный удар прямо в лоб: один из людей Дрейка продал нас.

– Дай мне эту газету, – скомандовал Мейсон.

– Пока нет, шеф. Сначала душ, потом завтрак, а после уже будем все обдумывать. Мне нужно пойти в бюро. Если я там не появлюсь, то какой-нибудь сообразительный детектив может догадаться, что я с вами, и насчет рыскать у моих дверей.

– Кто нас продал?

– Джордж Белграйд.

– Кому именно?

– Газетчикам. Они отвалили ему огромную сумму.

– Давай сообразим. Белграйд – это тот самый агент, который знал Дункана, не так ли?

– Да. Это тот, который следил за Сильвией Оксман. Он выследил вас обоих. Она была в приемной, когда вы туда вошли, и вышла оттуда раньше всех. Таким образом, она могла оказаться там во время убийства или после убийства, или еще до того, как оно произошло.

Он усмехнулся.

– Это логично. Она могла также в это время стоять, сидеть, ходить.

– Нет, шеф, – сказала Делла, – я ведь серьезно говорю. Газетчики рассуждают так: если она пришла туда после совершения убийства, то у нас нет причин защищать ее. Если же она была там во время совершения убийства, то, вероятно, она и сделала это. Если же она ушла до совершения убийства, то значит, убийца – вы. Белграйд утверждает, что Пол Дрейк нанял его в качестве детектива, что ему известно, что Пол Дрейк выполняет для вас разные поручения, и что, как он считает, Дрейк на этот раз работает на вас. И что, по-видимому, вы защищаете интересы Сильвии Оксман, поскольку вы пытаетесь покрыть ее. Газеты раскопали кучу всяких сплетен, и все это для вас крайне неприятно. И вот еще что – утренняя газета утверждает, что женщина в серебристом платье – Матильда Бенсон, бабушка Сильвии Оксман. Совершенно ясно, что обе женщины были на борту судна, когда было совершено убийство. Обе они исчезли. Матильда Бенсон, по-видимому, покончила с собой, выбросившись за борт.

Мейсон спрыгнул с кровати и бросился к газете. Делла кивнула ему и сказала:

– В газете этого нет. Это передавали по радио в последних новостях.

– Откуда им известно, что она покончила с собой?

– Нашли ее меховое пальто, намотанное вокруг якорной цепи судна, когда рассвело. На подкладке стоит ее имя, да и некоторые знакомые опознали пальто.

Мейсон засмеялся.

– Я знаю ответ на этот вопрос. Это не самоубийство.

– О’кей, шеф, завтракайте и читайте газеты. Я иду в бюро и буду изо всех сил выражать недоумение по поводу того, где вы находитесь. Я не могу вернуться домой раньше пяти часов, это может вызвать подозрение. Если я буду нужна – позвоните Полу Дрейку, он найдет меня и все мне передаст. Я захватила свой транзистор, вот тут на карточке номера станций и часы, когда передают новости.

– Который час?

– Без двадцати девять. Я хочу прийти в бюро пораньше, чтобы ответить на вопросы, которые могут возникнуть по поводу вашего исчезновения.

Он кивнул и сказал:

– Мой завтрак у тебя в квартире или здесь?

Здесь, я все принесла сюда. Заприте после моего ухода дверь, которая соединяет квартиры, и не отпирайте ее, мало ли кто может слоняться у моих дверей. Поднимайтесь и отправляйтесь завтракать. Вам необходимо хорошенько подкрепиться, кто знает, что нам предстоит…

Она послала ему воздушный поцелуй и тихонько затворила собой дверь.

Мейсон нашарил под кроватью свои шлепанцы.

– Идеальная секретарша, – удовлетворенно прошептал он, улыбаясь, надел пижаму и прошел на кухню, откуда слышался приятный запах кофе. В сверкающей чистой кухоньке все было приготовлено на белоснежной салфетке на столике. На плите булькала вода. Мейсон опустил в кастрюльку три яйца и в ожидании, пока они сварятся, развернул газету. Не глядя, он протянул руку, налил себе чашку кофе и, прихлебывая, стал просматривать вторую страницу. Здесь были напечатаны схемы судна и его фотография. Детально описывалось прошлое судна, которое когда-то гордо бороздило море, потом превратилось в рыболовную барку, а теперь служило всего лишь игорным домом.

Мейсон неожиданно вспомнил про яйца. Положенные три минуты давно истекли, и яйца превратились в окаменелость. Недовольно хмурясь, Мейсон налил себе еще чашку кофе, выплеснул воду вместе с яйцами в раковину и включил тостер. Потом снова уткнулся в газету, на этот раз сосредоточив внимание на признании Белграйда. Кухня наполнилась противным запахом сгоревшего хлеба, из тостера вырывались клубы дыма. Мейсон с легким возгласом выключил тостер, одним глотком осушил вторую чашку кофе и, забыв про ветчину, бросился в ванную, на ходу сбрасывая с себя пижаму. Приняв душ, он побрился, глядя отсутствующим взором на собственное отражение в зеркале. Руки его двигались машинально.

Вернувшись в кухню, Мейсон с сомнением посмотрел на яйца, лежащие в раковине, потом со вздохом снова влкючил тостер. На этот раз он внимательно следил за аппетитно подрумянивающимися ломтиками хлеба. Голос диктора по радио утратил свою монотонность, покончив с обычными сообщениями, и возвестил об экстренных сообщениях-новостях…

Полицейские, которые были заняты поисками Перри Мейсона, известного адвоката, и которые раньше собирались только вручить ему свидетельскую повестку, теперь ищут его по гораздо более серьезной причине. Хотя они и не сообщили, какова именно эта причина, но из надежных источников стало известно, что Мейсона собираются арестовать по обвинению в убийстве. В соответствии с заявлением Джорджа Белграйда, который был найден исключительно благодаря стараниям местной газеты. Большое федеральное жюри вызвало его в качестве свидетеля. Последовала борьба между судебными органами и газетой, завершившаяся победой главного судебного исполнителя штата. Белграйд был найден в том укрытии, которое ему обеспечила газета, надеясь получить преимущество первой опубликовать захватывающие сведения. Ему вручена свидетельская повестка… Такая же повестка приготовлена на имя Пола Дрейка, главы детективного агентства.

Диктор закончил выступление обещанием сообщить последние сведения о дальнейших событиях в следующем экстренном выпуске новостей. Пока же все попытки разыскать Перри Мейсона были безуспешны. Перри Мейсон, Сильвия Оксман и Матильда Бенсон – все трое исчезли.

К тому времени как диктор закончил, Мейсон созерцал обугленные остатки очередной порции тостов. Выключив тостер, Перри с полчаса беспокойно расхаживал по комнате, озабоченно хмурясь. Потом, приняв какое-то решение, надел костюм, пальто и шляпу, запер дверь квартиры, вышел на улицу и прошел по бульвару. Дойдя до телефонной станции, он набрал номер Пола Дрейка.

– Холле, Пол, – сказал Мейсон, узнав голос Дрейка. – Узнаешь?

– Да. Откуда ты говоришь?

– С телефонной станции. Можно спокойно говорить, Пол?

– Думаю, да. Послушай, Перри, мне чертовски жаль, что вся эта история с Белграйдом вышла наружу. Ты ведь знаешь…

– Оставь это, – прервал его Мейсон. – Какой смысл переживать по этому поводу. Мне все понятно, и я тебя ни в чем не виню.

– Спасибо, Перри, просто мне хотелось, чтобы ты знал, как это меня мучает. Но раз так, то все в порядке. Послушай, ты мне нужен. Ко мне в агентство пришел Маннинг, у него важная информация. Я получил повестку, должен явиться в качестве свидетеля в суд к двум часам. Я боюсь, что вызовут и Маннинга, и думаю, что тебе лучше поговорить с ним, и может быть, ты сам захочешь, чтобы он дал свидетельские показания. Ты, конечно, знаешь, что тебя ищут.

– Как ты думаешь, ты мог бы уйти из конторы так, чтобы тебя никто не выследил?

– Думаю, да.

– О’кей. В таком случае, передай Делле, чтобы она все сообщения, которые будут касаться меня, оставляла у себя в сейфе. Приведи с собой Маннинга. Смотри только, чтобы никто за вами не следил. Поезжайте до угла улиц Адамса и Фигуэро. Если у вас будет все в порядке, то сними шляпу и держи ее в руке. Я возьму такси, и если у меня на хвосте никого не будет, то поеду мимо и подберу вас. Если же за вами будут следить, то шляпы не снимай.

– О’кей. Думаю, что у меня есть хороший выход для тебя. И будет все это выглядеть вполне впечатляюще, логично и драматично. По-моему, это спасет тебя и твоих клиентов.

– Как скоро мы можем встретиться?

– Минут через десять-пятнадцать, если никто за нами не будет следить. Если же слежка будет, то нам потребуется время, чтобы избавиться от нее.

– О’кей, – сказал Мейсон, – значит, до встречи, – и повесил трубку.

Зайдя в ближайшую аптеку, он проглотил два яйца всмятку, тосты и ветчину, затем поймал такси на углу. Назвав шоферу первый попавшийся адрес, он добрался до тихой улочки, потом вдруг сказал водителю, словно внезапно вспомнил:

– Сверни-ка направо и поезжайте до угла улиц Адамса и Фигуэро, а потом я скажу, куда ехать дальше. И не слишком гоните. Я хочу бросить взгляд на один дом на улице Адамса.

– О’кей, – сказал водитель, кивнув, и свернул направо.

Пол Дрейк и Артур Маннинг стояли на углу. В руках у Дрейка была шляпа.

Мейсон поблагодарил шофера, сказав, что пожалуй, выйдет здесь, рассчитался с ним и вышел из машины. Пока такси не скрылось из вида, Дрейк и вида не подал, что знаком с Мейсоном. Только несколько минут спустя Дрейк взял Маннинга под руку и они двинулись навстречу адвокату.

– Мой автомобиль за углом, Перри, – сказал Пол. – Поговорим в машине.

Мейсон кивнул. Маннинг сказал:

– Я хотел бы поблагодарить вас за все, что вы для меня сделали, мистер Мейсон. Мистер Дрейк дал мне работу. Он хочет дать мне испытательный срок в пару месяцев. Я уверен, что справлюсь.

– Как насчет Дункана? – спросил Мейсон. – Он предупредил вас об увольнении?

– Как ни странно, нет, – сказал Маннинг, покачав головой. – Я чувствую себя в какой-то мере предателем по отношению к Дункану. Он не только не повел себя резко по отношению ко мне, хотя я считал, что он считает меня человеком Гриба, а наоборот, пригласил к себе в кабинет, заверил, что у него нет ко мне никаких претензий, и сказал, что я могу оставаться на своем месте.

– Тогда, может быть, вы предпочитаете остаться на судне, вместо того, чтобы принять предложение Дрейка? – спросил Мейсон, бросив на Дрейка предостерегающий взгляд.

– Нет, – медленно ответил Маннинг, – я думаю, что работа у Дрейка обещает мне и в будущем какую-то перспективу. А Дункана я боюсь и не могу ему доверять. И я единственный, кто может поддержать рассказанную им историю, так что он сейчас нуждается во мне.

Дрейк сказал:

– Вот моя машина, Перри. Ты только послушай, что он говорит. Я уже все это знаю, поэтому лучше, если вопросы стану задавать я.

– О’кей, – согласился Мейсон.

– Когда все трое устроились в машине, Дрейк сказал:

– Прежде всего я хочу рассказать тебе все про Фрэнка Оксмана. Рано утром он вышел из отеля и направился в контору «Уоршем и Умверс». Это известные адвокаты, как ты знаешь. Старый партнер Уоршем был на месте. Мои ребята обложили весь коридор, но единственное, что им удалось услышать, был стук машинки. Немного позже появились два детектива из отдела убийств. Разговор был долгим и, когда полицейские ушли, то увели с собой Оксмана.

– Арестовали?

– Похоже на то.

– Где он теперь?

– В бюро районного прокурора. По-видимому, его допрашивают. В Бридж-отеле безвылазно сидит репортер в ожидании возвращения Оксмана.

Мейсон медленно сказал:

– В таком случае, это не просто домыслы. Раз газета держит там своего человека, значит, им известно, что он непременно вернется к себе.

– Да, верно. – согласился Дрейк. – Я как-то не подумал об этом.

Мейсон прищурился.

– Это, пожалуй, усложнит нам дело, Пол.

Дрейк неловко поерзал на сидении и негромко сказал:

– Простить себе не могу всю эту историю с Белграйдом. Мне, конечно, вообще не следовало его нанимать, у него досье не самое лучшее на свете. И уж, конечно, я не должен был разрешать ему подниматься на борт судна, учитывая, что он знал Дункана и Гриба. Я послал ему на смену Стейплза, но Сильвия Оксман отправилась на судно прежде, что Стейплз добрался до пристани, а потому он принял на себя слежку за ней только после того, как она снова приехала на берег. Именно Стейплз и должен был вести все время слежку за Сильвией Оксман. Ведь это он наблюдал за ней.

Мейсон медленно проговорил:

– Так, значит, Белграйда сменили еще до того, как Сильвия спряталась?

– Да.

– В таком случае, Белграйд не может сообщить газетчикам где Сильвия сейчас?

– Совершенно верно. Ее местопребывание известно только Стейплзу, который проследил, как она направилась в отель «Кристи» и, подкупив рассыльного, узнал номер ее комнаты. Я сообщил его Делле.

– Делла мне все передала.

– Перри, я хотел бы еще раз повторить, что ужасно сожалею об истории с Белграйдом. Он, безусловно, подлец. Но и я во многом сам виноват. Однако, кроме плохих, у меня есть для тебя и хорошие новости. Мне кажется, у меня есть в запасе кое-что, что позволит нам выпутаться.

Обернувшись к Маннингу Дрейк сказал:

– Артур, повернитесь к мистеру Мейсону, я хотел бы вам задать несколько вопросов. Конечно, вы могли бы и сами рассказать, но лучше, если вы будете отвечать на мои вопросы, как если бы дело проходило в судне. И мне хотелось бы, чтобы Мейсон поглядел, как вы будете вести себя в суде, при ответах на эти вопросы?

– О’кей, – сказал Маннинг, усмехаясь, – валяйте.

– Сколько времени вы проработали на судне?

– С того самого дня, как оно вообще стало игорным заведением.

– И вы были в дружеских отношениях с Грибом и не слишком в хороших с Дунканом?

– Это не совсем так. Сначала я ведь был связан именно с Дунканом. Это он предложил мне работу. Но ведь дело вел Гриб, а Дункан большую часть времени проводил в городе, закупая необходимые товары, обеспечивая рекламу, заключая договора с владельцами моторок, заботясь о том, чтобы обеспечить безопасность от полиции и все такое. Естественно, я оказался постоянно связанным гораздо больше с Грибом. А потом они стали ссориться по пустякам, а я старался держаться нейтрально. Постепенно я понял, что Дункан старается держаться от меня подальше, зато Гриб, наоборот, доверял мне все больше. Я старался держаться так, чтобы они оба не стали моими врагами, но в конце концов, рассудил, что в их борьбе верх непременно одержит Гриб, потому, что деньги были у него.

– Скажите, – сказал Дрейк, бросив многозначительный взгляд на Мейсона, – кто, по-вашему, убил Гриба?

– Никто?

– Почему вы так считаете?

– Понимаете, у Гриба и Дункана имелись какие-то долговые расписки, подписанные Сильвией Оксман. Гриб хотел получить за них, если удастся, отступное. Он считал, что Фрэнк Оксман охотно заплатит за них больше номинала, чтобы только заполучить их. Дункан жаждал получить за эти расписки наличными, потому что он собирался расторгнуть партнерство и считал поэтому, что для раздела удобнее располагать звонкой монетой. У Гриба и Дункана были по этому поводу стычки вчера вечером, и Дункан заставил Гриба пообещать, что к семи часам вечера он получит наличными за эти расписки. Гриб должен был постараться получить за них отступное, а если не удастся, то продать их по номиналу. По-видимому, когда мистер Мейсон взялся за дело Сильвии, он их до смерти напугал. Так вот, минут за десять-пятнадцать до появления Дункана я заходил в приемную и знаю, что в это время Гриб был жив. Это он послал за мной и велел проследить за одним парнем в игорном зале. До той минуты, как я отправился в зал исполнять распоряжение Гриба, никто не мог появиться у него в кабинете, кто оплатил бы эти расписки. После моего ухода у Гриба побывали трое: Сильвия, Фрэнк Оксман и мистер Мейсон. После того, как Дункан нашел труп, оказалось, что расписки исчезли, а в ящике стола нашли семь с половиной тысяч долларов как раз на эту сумму и были выданы расписки, так что, мне кажется, что их выкупил Фрэнк Оксман. Сэм требовал отступного, но Оксман не согласился на это, и тогда Гриб отдал их за номинал.

– В таком случае, Оксман должен был довольно долго находиться в кабинете, ведь он разговаривал с Грибом, верно?

– Да, верно. Я видел, как он вошел в кабинет, но не видел, как он выходил оттуда. Правда, мне казалось, что я держу ухо востро, но сами понимаете, что это значит – присматривать за мошенником. По-видимому, я все-таки не успел заметить, как Оксман ушел. Ведь кто-то должен был оплатить эти расписки, и я не думаю, чтобы это сделала молодая женщина. Прежде всего, у нее просто для этого не было денег.

– В таком случае, – сказал Мейсон, – вы считаете, что это Оксман убил Гриба?

– Вовсе нет, – сказал Маннинг, энергично встряхнув головой, как раз получается, что Оксман его не убивал.

Дрейк сказал:

– Минуточку, Перри, позволь мне самому… Скажите, Артур, почему вы думаете, что Оксман не убивал Гриба?

– Потому что, если бы Оксман оплатил эти расписки, а потом убил Гриба, он уж, конечно, не оставил бы семь с половиной тысяч в ящике письменного стола. А уж если бы он убил Гриба до оплаты, то не положил бы денег в ящик.

Лицо Мейсона выразило разочарование.

– Очень жаль, Пол, но все это не слишком много нам дает. Догадки этого парня остаются всего лишь для рассуждения. Любой может догадаться о том, что произошло…

– Минуточку, – многозначительно перебил его Дрейк.

Мейсон понял по выражению его лица, что лучше послушать, что будет дальше.

– Ну, в таком случае, – сказал Дрейк, – если вы считаете, что его убил не Оксман, то кто же?

– Но ведь я уже сказал, – ответил Маннинг, – что, по-моему, его никто не убивал.

– Как же он погиб?

– Покончил с собой.

– Почему вы так думаете?

– Я думаю, что Сэм слишком неосторожно распоряжался общими деньгами. Он играл на бирже в последнее время и понес убытки. Дункан знал об этом. Я думаю, что Гриб догадывался о намерениях Дункана потребовать раздела имущества. Он понимал, что как только выясниться все, Дункан непременно отправит его в тюрьму, так как только этого и ждал. Единственный шанс, на который Гриб мог расчитывать, была выручка за долговые расписки. Я думаю, что Гриб надеялся получить за них десять тысяч долларов и заставить Оксмана поклясться, что он будет молчать об этом. Дункану Гриб сказал бы, что ему не удалось ничего получить сверх номинала. Тому это было безразлично, лишь бы были наличные, а Гриб смог бы использовать разницу, чтобы покрыть недостачу.

Мейсон нетерпеливо сказал:

– Черт побери, Пол, это нам ровным счетом ничего не дает. Я тоже могу выдвинуть десяток теорий, но…

Он осекся на полуслове, заметив огонек, загоревшийся в глазах Пола.

– Так что же вас заставляет думать, что Гриб покончил с собой?

– Я знаю, что полицейские эксперты считают это убийством. Но причина этого в том, что они не могут найти оружия убийства. Гриб был убит из автоматического пистолета калибра 38, который он обычно хранил в ящике письменного стола.

– Откуда вы это знаете? – спросил Дрейк.

– Дело вот в чем, – сказал Маннинг. – Прежде всего надо учитывать, что за человек Чарли Дункан. Он очень ловок и хитер. И очень быстро соображает. У него привычка постоянно улыбаться, и эти его золотые зубы заставляют вас глядеть ему в рот, а не в глаза. Но я-то хорошо знаю Дункана, он быстро думает и мало говорит. Большинство людей считало, что глава всего – Гриб, но на самом деле все держалось на ловкости Дункана. В одиночку Сэм Гриб никогда бы не смог вести дело, потому что у него не хватило бы мозгов, чтобы улаживать дело с полицией.

– Отлично, – сказал Мейсон, – мы получили ясное представление о характере Дункана. Что же дальше?

– Дальше то, что когда они начинали свое дело, то выправили такую страховку на свое заведение, по которой каждый из них, страхуя свою жизнь в пользу другого партнера, должен был получить двадцать тысяч долларов и передать их наследникам в качестве компенсации за его долю в деле. Я присутствовал при этом, когда агент страховой компании все это им разъяснял. Но в страховом полисе была оговорка, что если один из партнеров покончит с собой в первый год партнерства, то страховая компания должна выплатить оставшемуся в живых компаньону только те деньги, которые уже внесены по страховке. Зато, если бы кого-то из них убили, то второй получил бы удвоенную сумму страховки. Теперь вы понимаете, в каком положении оказался Дункан. Если Сэмми покончил с собой, то Дункан получит по страховке только несколько сотен долларов. Ему придется передать половину стоимости всего дела наследникам Сэмми… Но если он сможет доказать, что Гриб был убит, то он получит сорок тысяч долларов, а наследникам нужно будет заплатить только двадцать тысяч… Теперь вы понимаете, что я имею в виду.

Мейсон задумчиво покусывал губы, потом перехватил вопросительный взгляд Дрейка и кивнул головой.

– Так вот, Чарли, очень быстро сообразил, что к чему, – продолжал Маннинг. – Могу поспорить, что когда он вошел в комнату и увидел Гриба мертвым, он сразу понял, в каком положении очутился. Я думаю, ему было известно, что Сэмми запутался с деньгами, потому-то он и стремился скорее расторгнуть партнерство. Так вот, когда он ворвался в комнату и увидел, что Сэмми покончил с собой – он сразу же понял – он решил, что нужно воспользоваться тем, что в соседней комнате сидит адвокат Мейсон, а с собой Дункан привез судебного исполнителя. Я думаю, Чарли знал, что в кабинете имеются доказательства того, что Сэмми покончил с собой, и он хотел непременно скрыть эти доказательства. Но чтобы это удалось, необходимо было избавиться от обоих – Перри Мейсона и Перкинса. Лучшее, что он мог придумать, это притвориться, что он считает Мейсона убийцей Сэмми. Поэтому-то он и стал беспокоиться и кричать, а ведь вообще-то он сдержанный человек. Так вот, он стал обвинять Мейсона в убийстве, а потом добился, чтобы Перкинс увел Мейсона и запер его где-нибудь. А ведь Чарли Дункан знал не хуже меня, что это самоубийство. Но ему нужно было непременно удалить Мейсона и Перкинса. Я как раз бежал по коридору, когда увидел Мейсона и Перкинса. Я сказал полицейским, что когда я вошел, то Дункан возился с креслом, на котором раньше сидел Мейсон, и это правда, но дело в том, что до моего появления, Дункан находился именно в той комнате, где погиб Сэмми. Мне это известно потому, что когда я открыл дверь приемной, то услышал, как кто-то возиться со второй дверью, как если бы Чарли как раз в этот момент выскочил из кабинета. К тому же, я прибежал по сигналу вызова и, не зная, что именно происходит, достал из кармана пистолет. Но поскольку я с этим замешкался – сам не знаю почему – просто ненавижу стрелять, только когда я все-таки распахнул эту дверь, то Чарли был уже в приемной и возился с тем креслом. Так вот, я считаю, что Сэмми покончил с собой, и что пистолет, выпал из его руки и лежал там на полу у стола, и что Чарли увидел его там. Он избавился от Мейсона и Перкинса и у него осталось еще достаточно времени, чтобы вернуться в кабинет и подобрать пистолет. Сначала он собирался свалить это убийство на мистера Мейсона, потому и попытался подсунуть оружие на сиденье кресла, где сидел Мейсон. Но в это время вошел я и заметил это, потому он и не осмелился довести задуманное до конца, сунул пистолет в карман, а потом выкинул его, когда представилась возможность.

– Откуда вам известно, каким оружием убит Гриб? – спросил Мейсон.

– Ну, кое-что я смыслю в оружии. Когда служил в армии, я интересовался баллистикой. Мне известно, например, что пуля проходя по стволу пистолета, оставляет там какие-то отпечатки, как, скажем, пальцы на поверхности стекла…

– Да, это нам тоже известно, – сказал Дрейк. – Продолжайте.

– Но кое-что другое, известно далеко не всем, – сказал Маннинг. – При выстреле ударник тоже оставляет следы, только на вращающейся гильзе. И эти следы всегда смещены в одну или другую сторону. Так вот, однажды Чарли Дункан и Сэм Гриб поспорили, кто из них лучше стреляет. Они оба бывшие военные. Чарли поставил пятьдесят баксов на то, что он попадет в мишень ближе к центру, чем Сэмми. Сэмми обозлился и тоже поставил пятьдесят монет против денег Чарли. И в тот момент я тоже находился в той же комнате, где и они, вот они и попросили меня быть арбитром. Мы спустились вниз, у них под казино есть большой склад, там установили мишень. Выиграл Гриб. Чарли тоже отличный стрелок, но Гриб-то привык к своему пистолету, а Чарли первый раз стрелял из него. После того, как все случилось, я стал думать, как это произошло. Я спустился вниз на склад и обыскал все кругом. Я и в самом деле нашел стреляную гильзу в тот день, извлек пулю, и теперь могу поклясться, что та пуля, которая вылетела в тот день, эта пуля из пистолета Сэмми Гриба, и она совершенно идентична пуле, которая убила Сэмми. Значит: это был тот же пистолет. И я готов присягнуть в этом.

Мейсон поднял голову и спросил Пола:

– Ты проверил это, Пол?

Дрейк кивнул.

– У меня есть фотография разорванной гильзы, которую нашли на полу в той комнате, где был убит Гриб, я сравнил ее с фотографиями той пули, которую Маннинг подобрал на складе. Нет никаких сомнений, что обе пули выстрелены из одного пистолета. Кроме того, Артур выковырял одну пулю из дубовой подпорки на складе, ведь так, Артур?

Маннинг кивнул:

– Совершенно верно: В тот день, когда они стреляли на складе, они сделали по одному выстрелу каждый – такое условие поставил Дункан, так что одну гильзу я нашел в дальнем углу склада, а вторая пуля попала в дубовую подпорку, я ее оттуда и выковырял.

– Где же она теперь? – спросил Мейсон.

Пол Дрейк вынул из кармана стеклянную трубочку, запечатанную и завернутую в пергаментную бумагу. На ней была бумажная этикетка, на которой было что-то написано карандашом и чернилами.

– Я положил пулю, которую передал мне Маннинг, вот в эту трубочку и запечатал ее в его присутствии, – сказал Дрейк. Трубочку нельзя вскрыть, не взломав печать.

– Отлично, – сказал Мейсон. – Они, пожалуй, могли бы обвинить нас в том, что мы специально подложили сфабрикованные фотографии стреляной гильзы. Ты провел микроскопическое исследование, Пол?

– Нет, потому что для этого бы пришлось нарушить следы, оставленные на пуле, но и по имеющимся фотографиям видно без сомнения, что пули идентичны.

Мейсон медленно сказал:

– Знаешь, Пол, это чертовски важно.

– Ну, конечно, поэтому-то я и хотел, чтобы ты сам выслушал Маннинга.

– Это важно для целой кучи людей, – продолжал Мейсон. – Это значит, что страховая компания может сэкономить сорок тысяч долларов наличными. Это значит, что Чарли Дункан не получит сорок тысяч баксов. Это означает, что чтобы там не происходило на судне дальше, ни на кого не удастся свалить ответственность за гибель Сэмми Гриба. И все это означает немало шума в самых разных местах.

Дрейк кивнул: Маннинг сказал:

– Я надеюсь, что сумел помочь вам, мистер Мейсон. Вы и мистер Дрейк отнеслись ко мне со всей доброжелательностью.

– Да, это конечно, нам поможет, – сказал Мейсон, – хотя я пока что не знаю точно, каким именно образом я предпочту все это преподнести правосудию. Я просил бы вас на время позабыть обо всем этом, Артур, и никому не рассказывать.

– Как прикажете.

– Да, – сказал Мейсон, – вас могут вызвать повесткой в суд и снять допрос, как со свидетеля. Если вас станут спрашивать, то не лгите, отвечая на вопросы, излагайте все таким образом, чтобы, тем не менее, не дать полиции никакой информации, неизвестной им. Если от вас потребуется иное, то Пол заранее проинформирует вас, как и что говорить.

– Хорошо, сэр, я справлюсь с этим делом.

– Кто еще знает обо всей этой сенсации?

– Никто, кроме Чарли Дункана, а уж он-то, конечно, будет держать язык за зубами.

– Где, вы сказали, они проводили свое соревнование по стрельбе?

– В складском помещении, которое находится как раз под казино. Там хранится большой запас консервированных продуктов.

– Выстрелы были направлены к носу или к корме?

– К носу.

– С какого расстояния стреляли?

– Тридцать-сорок фунтов.

– И Дункан проиграл пари?

– Да. Вообще-то Дункан хороший стрелок, но, видите ли, пистолет-то принадлежал Грибу, который лучше умел с ним обращаться.

– Дункан левша?

– Нет. Гриб был левшой. Поэтому он и держал пистолет в левом ящике стола.

– И они стреляли в подпорку в конце склада?

– Да.

– В какую же мишень они стреляли?

– Они вырезали дно у консервной банки ножом, оно служило мишенью. Жестянку приколотили гвоздем к подпорке.

– Вероятно, эта жестянка была диаметром не больше трех дюймов?

– Да, это было дно обычной стандартной консервной банки.

– И никто из них не попал в жестянку?

– Конечно, попал. Оба попали. Гриб попал почти в самый центр. Дункан точно в центр не попал, но пуля врезалась в жестянку на расстоянии полудюйма от центра.

Мейсон задумчиво посмотрел на Пола Дрейка и сказал:

– Как насчет Дункана, Пол? Правду ли он говорит, что был на берегу и оформлял необходимые документы?

– Да. С ним был Перкинс, а потом, если помнишь, мои ребята тоже присматривали за ним. А почему ты спросил, Перри?