Текст книги "Дело музыкальных коров (Дело музыкальных колокольчиков)"

Автор книги: Эрл Стенли Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 7

Роб Трентон считал минуты до того момента, когда ему удалось съехать с забитых пробками городских улиц и свернуть на менее загруженные дороги. Лобо спал, свернувшись на заднем сиденье и положив голову на передние лапы. Пес вполне доверял новому хозяину и спокойно принимал любую новую обстановку, в которую попадал.

Рев мотора нарушал ночную тишину. Огни встречных машин попадались все реже. Сначала в веренице автомобилей появились интервалы, потом они увеличивались все больше и больше, пока не достигли нескольких минут, и вскоре ничьи фары уже не слепили глаза Трентона.

Только Роб стал прикидывать, сколько еще осталось ехать до небольшой фермы, где он держал собак, как вдруг почувствовал, что автомобиль повело вправо. Он услышал хлопок лопнувшей шины, и ему пришлось побороться с рулем, чтобы выправить автомобиль, который накренился на сторону. Он несколько раз нажал на педаль тормоза, прежде чем автомобиль встал на обочине.

Пес, вскочив от внезапных рывков на все четыре лапы, выглянул через лобовое стекло.

Роб заглушил мотор, успокоил пса, вынул инструменты, поднял домкратом корпус автомобиля и принялся за работу.

И тогда, меняя колесо, он неожиданно обнаружил странный округлый выступ на днище автомобиля.

Выступ казался простым закруглением металлического днища, скрывающего какую-то часть коробки передач, но ничто не указывало на то, что под выступом был какой-нибудь механизм. Роб постучал по нему рукояткой отвертки. «Металлический нарыв» был полый.

Свет фонарика понемногу тускнел, но любопытство и закравшееся в душу леденящее подозрение заставило Роба принять решение.

Он доехал до ближайшего городка, где ему удалось раздобыть молоток, стамеску, крупный фонарь и новые батарейки.

Отъехав десять миль от города, он снова остановился, дождался, пока дорога опустеет, залез под автомобиль и стамеской отковырял «металлический нарыв» на днище.

Металл откололся легко, словно арбуз, и оттуда на асфальт посыпался дождь промасленных пакетиков.

Робу Трентону не надо было рассматривать их, чтобы понять, что это такое.

Горечь разочарования переполнила Трентона до такой степени, что даже во рту появился неприятный привкус.

Значит, его сделали невольным сообщником. И для тех анонимных писем, отправленных в Таможенное управление, были все основания.

Однако Роб не мог поверить, что Линда Кэрролл – контрабандистка. Ему казалось, что она сама стала жертвой. И, придя к такому решению, он понял, что должен уберечь ее от преждевременного открытия. Пока он не найдет настоящего преступника, Линда не узнает, что произошло. А теперь, чего бы ему это ни стоило, надо предотвратить дальнейшее расследование властей. Раз подозрения возникли, пройдет совсем немного времени, и они вспомнят об автомобиле, на котором Линда Кэрролл, Мертон Острандер и он, Роб Трентон, колесили по Европе.

У Роба даже увлажнились ладони, когда он подумал, что может произойти сейчас, если какая-нибудь патрульная полицейская машина заметит на обочине его автомобиль и притормозит, чтобы узнать причину остановки.

В ящике с инструментами была маленькая лопатка с короткой ручкой; ее брали с собой во время поездки по Европе на всякий случай. Обезумев от отчаяния, Роб Трентон съехал с дороги, снял кусок дерна, быстро вырыл яму в два фута глубиной, завернул промасленные пакетики в газету, сунул сверток в яму, придавил сверху металлическим диском и засыпал землей. Затем положил на место круглый кусок дерна, который аккуратно вырезал перед тем, как копать яму.

Он проверил показания спидометра. Потом перочинным ножиком сделал зарубку на ближайшем деревянном дорожном столбе.

Роб нарисовал в блокноте схему, отметив точное место остановки своего автомобиля. Дорожный знак в пятидесяти футах от него указывал на оставшееся расстояние до города, и Роб тщательно записал в блокнот эти цифры, как и номера дорожных столбов, стоявших между его автомобилем и дорожным знаком.

Он убрал лопатку и уже закрывал ящик с инструментами, когда сзади сверкнули огни фар; подъехавшая машина неожиданно взяла вправо, озарив ярким белым светом маленький автомобильчик Роба. Внезапно красный сигнальный фонарь на крыше приближающейся патрульной машины ослепительным лучом ощупал дорогу. Машина остановилась, и из нее вышел полицейский, который подошел к Робу.

– Что-нибудь случилось? – спросил он.

– Проколол колесо, – ответил Роб, – но уже поменял.

Вот убираю инструменты. – Словно в подтверждение своих слов, как будто нужны были какие-то доказательства, он ткнул кулаком в мягкую шину проколотого колеса, лежавшего в багажнике: – Вот полюбуйтесь.

Патрульный, машинально повторив жест Роба, тоже ткнул в мягкую шину, кивнул и сказал:

– Ладно. Удачи! – И направился к своей машине. Он взял блокнот с сиденья и принялся что-то записывать.

Трентон вспомнил, что по новым правилам патрульные полицейские обязаны записывать причину каждой своей остановки, случившейся на маршруте, и понял, что полицейский укажет время, место и даже, наверное, номер автомобиля Трентона.

Роб открыл дверцу и собирался уже сесть за руль, но полицейский с блокнотом в руке снова направлялся к нему.

– Прошу извинить за беспокойство, у вас и так неприятности… – начал он, дружелюбно улыбаясь, – но раз уж вы остановились, я бы проверил ваше водительское удостоверение. Приходится соблюдать формальности.

Ни слова не говоря, Роб вынул из бумажника водительское удостоверение в пластиковом футляре и протянул его полицейскому, который внимательно его изучил, кивнул, вернул Трентону и попрощался:

– Счастливого пути!

– Спасибо! – Трентон рывком прыгнул за руль.

– Отличная у вас собака!

– Да.

– Злая?

– Нет… но… я ее не балую.

Он был уверен, что, если откроет ему род своих занятий, полицейский сразу поймет, кто он. Многие из патрульной службы были хорошо знакомы с ним по дрессировке собак, а некоторые «ученики» Роба даже служили в местной полиции. Впрочем, Роб в любом случае был не в настроении беседовать. Ему хотелось одного – убраться отсюда подальше.

Полицейский стоял позади автомобиля Роба. Сидя за рулем, Роб почувствовал легкое качание – полицейский еще раз ткнул кулаком мягкую шину. В зеркало заднего обзора он увидел, что тот внимательно разглядывает прореху в покрышке.

– Порядок? – крикнул Роб.

– Порядок! – ответил патрульный.

Роб Трентон завел автомобиль и помчался по дороге, посматривая на спидометр и изо всех сил стараясь не превысить разрешенную скорость, а сам в зеркале заднего обзора ожидал увидеть огни фар патрульной машины, следующей за ним.

Но патрульная машина осталась на месте, проблесковый маячок кружился, освещая дорогу красными лучами. Подкатили еще две патрульные машины с сиренами, и свет их фар, ослепив Роба, скрыл от него происходящее позади.

Трентон осторожно вел автомобиль по темной дороге.

Примерно через милю он замедлил ход, пропустив пару машин.

Дорога позади была совершенно пустынна. Никаких огней патрульных машин он не обнаружил. По крайней мере, полиция его не преследовала. Роб надеялся, что ничто не возбудило подозрений у того полицейского, который подъехал к нему.

Он медленно надавил на педаль, дрожащая стрелка спидометра показала превышение допустимой скорости.

Почти через час он свернул к своей ферме, где Джо Колтон, глухой рабочий, присматривал за собаками, пока Роб был в Европе.

Глава 8

Роб Трентон испытал неприятное потрясение от сознания того, что нарушил закон. Впрочем, он был уверен, что Линда не имеет ничего общего с тайником контрабандных наркотиков, и радовался при мысли, что сумеет сохранить ее доброе имя, отыскав настоящего преступника. Однако, несмотря на стремление, которое казалось ему вполне оправданным, по мере того как он планировал свои действия, возникали разного рода трудности. С каждой оставленной позади милей ему в голову приходили все новые мысли о грозившей ему опасности. Совершенно очевидно, что тот, кто использовал Линду Кэрролл в качестве ничего не подозревающего курьера контрабанды на сотни тысяч долларов, вряд ли смирится с вмешательством такого неопытного чужака со стороны, каким был Роб Трентон. Его переполняли дурные предчувствия. В запасе оставалось всего несколько часов. Рано или поздно контрабандист узнает, что тайный груз пропал. А что потом?

Роб обдумал несколько вариантов дальнейшего развития событий. Но ни один ему не понравился. Одно точно – в полицию он не пойдет ни за что. Слишком поздно. Да, что касалось полиции, он сжег все мосты.

Там он не только не сможет обеспечить безопасность Линде, но и никогда толком не объяснит своих поступков после обнаружения контрабанды, а дата выхода той газеты, в которую он завернул пакетики, будет еще одним проклятым звеном в цепи улик.

Роб понял – рассчитывать приходится только на себя.

И еще – скорее всего, он будет иметь дело не с одним человеком, а с целой бандой. Все промасленные пакетики весили не меньше полутора килограммов, и даже Роб с его относительным незнанием цен на товар, не мог не догадаться, что случайно наткнулся на крупную партию наркотиков и хорошо организованную операцию.

В половине десятого Роб увидел давно знакомые огни маленькой деревушки. Кафе «Т и С» было открыто, из окна на тротуар падала длинная яркая полоска оранжевого света. Бензоколонка сверкала белыми огнями. А в стороне спал город, мимо которого только что проехал Роб. Фары его автомобиля шарили по пустынной дороге. В полутора милях от города Роб свернул направо, а еще через две мили въехал на свою ферму.

Накануне он послал телеграмму Джо Колтону, сообщая о своем приезде. На кухне горел свет, у собачьих вольеров был зажжен фонарь.

Роб Трентон два раза резко нажал на клаксон, въехал в ворота и только потом вспомнил, что все без толку – ведь Джо был глухим.

Но когда Трентон объезжал дом по подъездной дорожке, на кухне вспыхнул более яркий свет, и старик Джо, хромая, вышел на крыльцо; его лицо сияло радушной улыбкой.

Опираясь на палку, Джо поспешил к автомобилю:

– Как доехали, босс?

Помня о глухоте Джо, Роб распахнул дверцу и только тогда крикнул:

– Привет, Джо! Как ты?

При звуке его голоса в собачьих вольерах поднялся страшный переполох. Собаки были приучены молчать и лаять лишь по команде, но голос Роба оказался слишком сильным испытанием собачьей воли, и при первом робком лае молодого пса они все как с цепи сорвались.

Даже больные уши Джо уловили ужасный шум. Он усмехнулся, пожимая Робу руку:

– Кажется, теперь вам придется с ними поздороваться.

Лобо вскочил, тихо зарычав, а потом начал поскуливать.

Трентон приказал овчарке:

– Жди здесь, Лобо. Я вернусь и отведу тебя в дом.

В вольерах было десять собак. Десять радостно повизгивающих псов встречали хозяина. Десять носов ткнулись ему в ладони. Закончив приветствие, Роб вернулся к автомобилю, взял Лобо за поводок и по очереди подвел к проволочным дверцам каждой отдельной вольеры.

Затем он повел Лобо в дом и сказал:

– Не хочу будить ревность других собак, Джо. Этот парень со странностями, ему придется ночевать со мной, а когда он освоится и познакомится с остальными, мы устроим ему вольеру, чтобы он жил и тренировался вместе со всеми собаками.

Джо монотонно, как всякий глухой человек, который не слышит звучания собственного голоса, пробубнил:

– У нас все нормально. Собак я поддерживал в форме. Каждый день занимался с ними. Хорошо их кормил, они отлично себя чувствуют. Как путешествовалось? – Однако и он не ждал ответа на свой вопрос. Он так давно лишился слуха, что предпочитал говорить сам с собой. – Как там, в Европе?

Роб улыбнулся и кивнул в сторону автомобиля:

– Принесу багаж.

– Что вы говорите?

Джо приложил ладонь к уху, и Роб крикнул:

– Вещи принесу!

Джо поковылял с ним, чтобы помочь, и принес в дом сумки. Роб свалил вещи в угол, не распаковывая, достал только пижаму и туалетные принадлежности.

Лобо осторожно обошел весь дом, обнюхав каждый угол, затем, решив, что кровать – собственность его нового хозяина, вопросительно взглянул на Роба.

– Давай, малыш! – кивнул тот.

Лобо прыгнул на постель так легко, что почти совсем не помял одеяла.

– Постелил вам свежее, – сообщил Джо. – Есть хотите? Перекусим?

Роб покачал головой.

– Ну, вы, наверное, устали. А что за автомобиль? Я не понял.

– Утром расскажу.

– Как вы…

– Потом! – крикнул Роб.

– Хорошо, – отозвался Джо и поковылял на кухню, чтобы убрать все на ночь, задавая при этом сотни вопросов, не требовавших ответа: Были в Париже?..

Были, а?.. Как там эти модные… как их звать-то?.. Хороши, а? У них там видно все насквозь… хе-хе-хе… Ну, вы-то небось в первом ряду сидели… В Швейцарии понравилось?.. Наверняка понравилось… все озера и горы…

Так старик Джо болтал сам с собой, отвечая на свои же вопросы. Для участия в таком разговоре Роб вполне мог остаться в Европе. Но его присутствия хватало, чтобы ответы на собственные вопросы казались Джо вполне правдоподобными. Уже много лет он почти ничего не слышал, давно прекратил мучительные попытки понять собеседника и, за исключением действительно важных дел, довольствовался односторонней беседой.

Роб с наслаждением залез под душ, взбил обильную пену, ополоснулся, вытерся, натянул пижаму и лег в постель.

Огромные окна были распахнуты настежь; сквозь тяжелые ставни проникали мириады звуков ночной природы; благотворный свежий чистый воздух поил усталые легкие путешественника.

Роб залез под одеяло, Лобо удобно устроился, свернувшись в ногах у нового хозяина, и Трентон заснул.

Незадолго до рассвета его разбудил пес. Животное приглушенно рычало.

– Успокойся, Лобо! – сонно приказал ему Роб. – Лежать! Мы дома.

Но пес стоял, застыв на месте и злобно рыча. Лапой он скреб одеяло на ногах Роба.

Рассердившись, тот громко отдал команду:

– Лежать, Лобо! Я сказал – лежать!

Пес упал на кровать, но чувствовалось, что каждый его мускул был напряжен как пружина.

Трентон, выбравшись из блаженной бездны глубокого сна, протянул руку к псу. Похлопав его, он сказал:

– Все хорошо, малыш. Не шуми, – и опять погрузился в сон.

Утром он пробудился с первыми лучами солнца, проникшими сквозь ставни; тюлевые занавески трепал легкий ветерок. Робу казалось, что его кровь очистилась, словно после «кислородной бани», что он свеж, бодр и полон новых жизненных сил.

Лобо, растянувшись на кровати, крепко спал. Он явно наслаждался пребыванием в своем новом доме.

– Ну ладно, Лобо! – улыбнулся Роб. – Пора встречать рассвет.

Пес открыл глаза, постучал хвостом по кровати и подполз для утреннего приветствия, положив морду Робу на грудь и позволив почесать лоб и за ушами.

– Ну хватит. Пошли, – велел Роб, и Лобо легко спрыгнул на пол.

Трентон потянулся, зевнул, сунул ноги в шлепанцы и направился на кухню, где Джо уже развел огонь в печке, на которой весело шумел чайник, и жарил бекон.

Роб налил себе кофе из большого закопченного кофейника, стоявшего на краю печки.

Джо приветливо заулыбался и сказал:

– Я припас вам апельсинового соку в холодильнике.

Роб жестом показал, что выпьет позже. Примет душ, позавтракает и выпьет сок, а сейчас ему хочется только кофе и покоя.

Потягивая кофе, он снова обратился к Джо:

– Я оставлю Лобо в доме. Пускай поживет как домашний пес. Остальных буду дрессировать, а Лобо просто мой друг.

Джо приложил ладонь к уху, прищурил глаза, стараясь хоть что-то расслышать.

Роб улыбнулся и махнул рукой:

– Да ладно. Не обращай внимания.

Роб подошел к двери, вдохнул свежий, бодрящий воздух, полюбовался просторными полями и направился к вольерам, где собаки с нетерпением ждали утренней тренировки, приученные хранить молчание, пока хозяин не подаст команду: «Голос!»

Роб открыл дверцу, побежал на задний двор и неожиданно замер. Его взгляд упал на гравийную дорожку.

Автомобиля не было.

Роб бросился обратно на кухню, схватил Джо за плечо и проорал ему в ухо:

– Джо, что с автомобилем?!

– На котором вы приехали? Он там.

– Его нет!

– Что?

– Я говорю, его там нет!!!

Джо пошел было к двери, но, как подобает хорошему повару, вернулся, осторожно слил жир с жарящегося бекона и поставил сковороду на край печки. Взяв палку, он поковылял во двор и остановился как вкопанный, глядя на пустую дорожку на заднем дворе.

– Чтоб мне провалиться, – пробормотал он.

Какое-то время оба молчали.

– А где ключи? – спросил Джо. – Вы разве его не заперли?

– Конечно запер.

Роб побежал в спальню, пошарил в карманах пиджака и вернулся с ключами.

– Я все запер.

– Выходит, нету его, – сказал Джо и, решив, что теперь уже ничего не поделаешь, вернулся к печке, слегка взболтал кофейник, снова поставил сковороду на огонь и неспешно занялся готовкой. – Фургон стоит в сарае. Надеюсь, что стоит. Приготовлю завтрак и пойдем посмотрим.

Роб Трентон кинулся одеваться. Потом побежал искать след. О следах злоумышленника судить было сложно, потому что они с Джо сами натоптали массу следов, когда ночью носили вещи из автомобиля в дом. Зато на дороге виднелись следы шин – они вели и к дороге и в сторону от нее. Последние следы явно указывали, что автомобиль свернул на север к автостраде, в противоположном от города направлении.

Трентон вернулся завтракать.

– Мне нужно ехать к Линде Кэрролл и все ей рассказать, решил он. – У нее данные о номере двигателя, номере кузова и прочем. Надеюсь, ее автомобиль застрахован.

Джо Колтон не слышал ни слова, но кивал, как кивают глухие люди, словно во всем соглашаясь с хозяином.

– Верно. Все верно, – сказал он потом. – Так и надо.

Глава 9

Фалтхевен – типичный городок, жители которого утверждали, что его населяют десять тысяч человек, несмотря на тот факт, что данные переписи свидетельствовали лишь о семи тысячах ста тридцати четырех, но цифру официально было разрешено округлить.

Безалкогольный бар, куда Роб зашел спросить дорогу, был битком набит подростками. Повсюду неумолчно щебетали юные голоса, звучащие все громче, старающиеся как-то выделится из общего хора, который тоже становился отчаянно громким. Так что Робу Трентону пришлось здорово наклониться над стойкой, чтобы убедиться, что его слышат.

– Ист-Робинсон-стрит? – переспросила официантка, вываливая гору мороженого на ломтики банана, сдабривая все это джемом, взбитыми сливками и посыпая орешками. – Вам лучше всего на следующем светофоре повернуть направо и проехать пять кварталов.

Какой номер дома вам нужен?

– Ист-Робинсон-стрит, 205.

– Как раз через пять кварталов и будет Ист-Робинсон-стрит. Так вам надо свернуть потом налево и проехать еще пять-шесть кварталов.

– Отлично, – улыбнулся Роб. – Надеюсь, найду. Спасибо.

– Не стоит, – ответила она, зачерпывая ложкой густую зефирную патоку. – Найдете без труда.

Роб Трентон поблагодарил еще раз и направился к двери.

– Скажите, – окликнула его официантка, – а кого вы ищете? Случайно, не Линду Кэрролл?

Роб кивнул.

– Ну точно найдете. Второй дом от угла по правой стороне. Большой такой двухэтажный особняк. Она художница, никогда не подходит к телефону. Вы, верно, решили пойти и посмотреть, дома ли она? Я видела ее в городе около часа назад… Мы делали покупки у зеленщика. Думаю, она уже должна была вернуться.

Роб легко нашел Ист-Робинсон-стрит, следуя советам официантки, и подошел к большому серому особняку на правой стороне улицы.

Старинный дом, без сомнения, был построен в начале века. В нем было что-то успокаивающее, и, хотя дом казался массивным по сравнению с современными небольшими коттеджами, он олицетворял спокойствие и неспешную жизнь ушедшей эпохи.

Сердце Роба забилось сильнее, когда он остановил свой старый фургон, поднялся по деревянным ступеням на крыльцо и нажал кнопку звонка.

Из дома доносились звуки музыки.

Никто ему не открывал.

Роб снова нажал кнопку звонка и на этот раз не отпускал ее несколько секунд.

Тогда звуки музыки стихли, и он отчетливо услышал чьи-то шаги, но дверь ему никто не открыл.

Роб решил, что Линда вряд ли позволила бы ему стоять под дверью, что бы она сейчас ни делала. Она могла выглянуть в окно и узнать, кто пришел, а когда увидела бы незваного гостя, сразу впустила бы его. Роб в этом нисколько не сомневался. Он опять услышал какой-то слабый звук – прямо за тяжелой дверью. Ему показалось, что его внимательно рассматривают. И снова ничего не случилось. Он стоял на крыльце, секунды сплетались в минуты. Рассердившись, он дважды резко позвонил.

Неожиданно дверь распахнулась.

На него смотрела женщина в рабочем халате, заляпанном краской; ее рыжие волосы были в беспорядке; тонкий нос оседлали очки, огромный рот явно часто улыбался, но сейчас губы были плотно сжаты от негодования. Она была худой, гибкой, злой и лет на двадцать старше Линды Кэрролл.

– С какой стати… вы звоните в мою дверь целых четыре раза?! – недовольно выпалила она. – Не видите, я занята? Если бы я захотела вас впустить, я бы давно открыла. Я и в первый раз все прекрасно слышала. Я не глухая. Зачем, по-вашему, я включаю музыку так громко? Бог мой, вы, видно, считаете, что мне больше нечем заняться, кроме как отвечать на телефонные звонки и открывать двери непрошеным посетителям? Кто-то что-то продает. Кому-то надо содрать пожертвования в благотворительный фонд. Кто-то запросто является узнать, как я…

– Извините, – Робу удалось прервать ее тираду, – я хотел бы видеть мисс Линду Кэрролл. Это очень важно.

– Ну конечно, вы хотели бы видеть Линду Кэрролл! – взорвалась женщина. – Как и весь город! И так всегда.

Идешь в магазин пораньше, чтобы потом сесть и спокойно заняться живописью, и вот вам, пожалуйста! Телефон разрывается, дверной звонок не умолкает, а теперь еще и вы заявляете, что хотели бы видеть Линду Кэрролл, – передразнила она его тон. – И вы хотите, и еще две тысячи жителей этого города хотят!

– Прошу вас, – настаивал Роб, – мне необходимо видеть мисс Линду Кэрролл по делу чрезвычайной важности.

Женщина откинула голову назад так, что ее острый нос был теперь нацелен прямо на Роба. Она в упор смотрела на него своими хитрыми глазами.

– Как вас зовут?

– Роб Трентон. Я только что приехал из Европы. Я плыл на теплоходе вместе с Линдой Кэрролл, мы вместе путешествовали и вместе вернулись домой.

Она, придерживая дверь, впустила его.

Роб Трентон очутился в просторной прихожей, потом хозяйка провела его в комнату, явно бывшую гостиную, а теперь превращенную в мастерскую художницы. На мольберте стояла незаконченная картина, десятки полотен в рамах и без висели на стенах и стояли у стен.

– Это моя мастерская, – пояснила она. – Присаживайтесь.

– Я хотел бы видеть мисс Линду Кэрролл.

– Я и есть мисс Линда Кэрролл.

– Боюсь, здесь какая-то ошибка, – сказал Роб. – Наверное, вы не та Кэрролл. Впрочем, вы можете мне помочь. Я знаю, что моя знакомая Линда Кэрролл – художница и живет в Фалтхевене.

Женщина покачала головой, решительно сжав губы:

– Вы либо морочите мне голову, либо пришли не по адресу. Так что же?

– Та Линда Кэрролл, с которой я путешествовал, не старше двадцати пяти лет. У нее каштановые волосы, карие глаза, рост примерно метр шестьдесят, весит не более пятидесяти пяти килограммов.

– Говорите, она художница?

– Да.

– И живет в Фалтхевене?

– Да… Я точно знаю, что это ее адрес. Он указан в ее паспорте.

Женщина медленно покачала головой:

– Я – Линда Кэрролл. Я – художница. Я живу в Фалтхевене. И здесь нет никаких других Линд Кэрролл.

Теперь-то, наконец, вы сообщите мне истинную цель вашего визита?

Роб Трентон, так и не опомнившись от изумления, потянулся за шляпой.

– Ну, если это ошибка… я…

– Одну минуту, молодой человек! Не думаете ли вы, что можете прийти ко мне с нелепой байкой, а потом просто встать и уйти? Я хочу знать, что у вас произошло?

– Боюсь, меня привело сюда дело сугубо личное, которое я могу обсудить только с той женщиной, которую ищу.

– Ладно. Уж и не знаю, что у вас там случилось, но мне не нравится, что вы явились сюда со своими россказнями. Очевидно, кто-то выдавал себя за меня, и я хочу все про это знать. Зачем вам вдруг понадобилось встретиться с той девушкой? Что вообще происходит? И чего это вы так спешите уйти?

– Мисс Кэрролл, – сказал Роб с достоинством, – я сейчас… ну… она одолжила мне автомобиль, а его угнали.

– Она дала вам автомобиль?

– Нет, она его мне одолжила.

– Ну так высказывайтесь точнее. А то бормочете, что она дала его вам, потом, что она одолжила…

– Прошу извинить меня. Я хотел сказать, что она дала мне его на время. Но я не говорил, что она мне его подарила. А поскольку вы не та женщина, которую я ищу…

– Не пытайтесь отвертеться! – перебила она. – Кто-то выдает себя за меня, и, кажется, мне следует обратиться в полицию. Ладно, я позволю вам рассказать мне вашу историю до конца, а потом решу, что мне делать.

Давайте, молодой человек! Начните с самого начала. Как вы познакомились с той женщиной?

– Это довольно долгая история…

– Ну, было бы удивительно иное. А что случилось с ее автомобилем?

– Не знаю. Ночью его угнали от моего дома.

– Вы заявили в полицию?

– Нет, еще нет.

– Почему?

– Ну… я решил, что мне сначала следует встретиться с ней, выяснить данные об автомобиле – серийный номер и прочее. Было бы странно идти в полицию и не суметь рассказать им все, как есть. Мне хотелось кое-что уточнить, прежде чем заявлять об угоне.

– Полагаю, вам действительно следовало бы кое-что уточнить. Меня все это порядком встревожило. Если кто-то пользуется моим именем, я хочу все про это знать.

– Да никто не пользуется вашим именем! – не выдержал Роб. – Мне просто надо отыскать ту Линду, с которой я плыл домой на теплоходе. Должно быть, я запомнил не тот адрес. Конечно, город не так уж велик, но что…

– Он достаточно мал, чтобы я точно знала, есть ли здесь еще одна Линда Кэрролл, тем более если она художница. Либо кто-то провел вас, либо вы пытаетесь провести меня!

Несмотря на резкий тон и злые слова, ее глаза светились добротой.

Роб Трентон изо всех сил старался сдержать эмоции, чтобы не показаться излишне любопытным:

– Могу ли я спросить, есть ли у вас паспорт? – спросил он.

– Конечно, у меня есть паспорт. Но какое это имеет отношение к делу?

– Самое прямое. Вдруг его у вас украли?

– Ничего подобного.

– Вы давно его видели?

– Говорят вам, мой паспорт на месте! А теперь – хватит! Нечего устраивать мне перекрестный допрос, молодой человек. Предъявляйте претензии, кому следует, а не мне.

– Я и не собирался допрашивать вас, – заверил ее Трентон. – Совершенно очевидно, что кто-то использовал ваше имя, поскольку для выезда в Европу паспорт необходим. Я абсолютно уверен, что в документе стояло ваше имя.

– И моя фотография?

– Не знаю. Фотографию я не видел.

– Мой паспорт никто не брал, уверяю вас.

– Не могли бы вы представить мне доказательства?

– Что вы хотите этим сказать?

– Покажите мне свой паспорт. Я почти уверен, что вы обнаружите пропажу документа.

– Чепуха!

– Ну, может быть, вы все же поищете его?

Она чуть поколебалась и сказала:

– Хорошо. Ждите здесь. Не вставайте со стула. Не вздумайте ничего вынюхивать. Не терплю, когда люди суют нос, куда не следует.

Роб улыбнулся:

– Обещаю. А вы сходите за паспортом. Я уверен, вы будете очень удивлены.

Она вышла из комнаты и спустя несколько минут вернулась с зеленой книжечкой, которую гордо сунула Трентону под нос:

– Желаете убедиться?

Трентон был так уверен, что девушка, которую он знал под именем Линды Кэрролл, путешествовала с чужим паспортом, что не мог скрыть изумления.

Он взял документ и перелистал его. Не было никакого сомнения в том, что это паспорт Линды Кэрролл, проживающей в Фалтхевене, и в нем не было ни одной отметки о пересечении границы. На фотографии была, несомненно, запечатлена женщина, стоявшая сейчас перед ним, но никак не та, которую он считал Линдой Кэрролл.

– Довольны? – спросила она наконец.

Роберт Трентон вернул ей паспорт.

Заметив выражение его лица, она неожиданно смягчилась:

– Мне жаль, но, похоже, кто-то вас использовал. Думаю, теперь вы расскажете мне, что же случилось?

Роб покачал головой.

– Боюсь, я не могу.

– Вы что-то говорили об автомобиле?

– Мой рассказ покажется вам абсолютно неправдоподобным, – вздохнул Роб. – Мне самому нужно все хорошенько обдумать. Я… прошу прощения за вторжение, мисс Кэрролл. Надеюсь, я не причинил вам хлопот.

Она сочувственно положила руку ему на плечо.

– Ну, не надо огорчаться, – сказала она совсем по-матерински. – Вы встретили девушку, которая выдавала себя за Линду Кэрролл… и что же потом?

Роб молча покачал головой.

– Я бы хотела, чтобы вы все рассказали мне.

– Да нечего рассказывать. Происшедшее выходит за пределы моего понимания. Прошу… извинить меня.

Он направился к двери.

Она догнала его и взяла за руку.

– Мне кажется, вам все же лучше со мной поделиться. Что с вами случилось? Вы влюбились?

Роб не ответил. Женщина – сквозь очки на длинном носу – смотрела, как он неуверенно спускается по деревянным ступенькам на тротуар, идет к старенькому помятому фургону, садится за руль.

Когда Роб завел мотор, она тихо закрыла дверь, озадаченно нахмурившись.