Текст книги "Избранная(ЛП)"

Автор книги: Эрика О'Роурке

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

– Если бы я знал. кому можно доверять, то так бы и сделал. Здесь самое безопасное место для тебя. Только несколько людей знают о нем, и им я доверяю.

– И дяде Билли тоже?

Он замешкался.

– Да.

Сейчас дядя Билли показался мне не особо заслуживающим доверия, но я была готова положиться на слова Колина. Страх уходил, так же как и появился, для того, чтобы проявились более важные моменты. Они конечно не упрощали принятие решения, но делали его более отчетливым. И быстрым.

– Можешь что-нибудь перекусить. Готовься к своей работе. Если хочешь. посмотри телевизор, – добавил он и указал большим пальцем на черный лакированный шкафчик.

– Мо, хоть раз в жизни, сделай то, о чем прошу. Ты можешь вляпаться в десятки различных проблем, не принимая в расчет, что ты здесь не какая-то Нэнси Дрю. О чем я, между прочим, не забывал.

Если бы он оставлял меня здесь только из-за злости, я бы еще сильнее воспротивилась ему. Но на его лице не было ничего такого, только серьезность и тревога, а потому я села на софу, подтянула к себе дрожащие ноги и расправила юбку поверх коленей.

– Ты себя накручиваешь.

– Я бы не ожидал, что они станут торговаться с Билли, – ответил он. – Я думаю, они предоставят ему, справиться с тобой.

– Ну да, а он думал, что со мной справишься ты. Круто придумано.

– Тут ты отчасти права. Теперь побудь здесь.

И я осталась. По телеку не было ничего особенного, я не хотела есть, и никак не могла сконцентрироваться на атомных массах и изотопах. Вместо этого я шагнула на выцветший когда-то узорчатый темно-синий с коричневым ковер, покрутила в руке кольцо и задумалась, в какой опасности из-за меня сейчас находится Колин. Эта мысль заставила меня быстрее зашагать по ковру.

Зазвонил мой мобильный, и чтобы достать его, мне пришлось перегнуться через спинку софы.

– Мои сердечные поздравления с прохождением обряда соединения, – сказала Евангелина, в ее голосе слышалось чуть больше тепла, чем обычно. – Ты хорошо справилась.

– Вас ведь удивило, что всё работает.

– Чего-то желать и исполнять желаемое – это совершенно разные вещи, – ответила она. – Возможности захватили меня.

Я закатила глаза и тут же прекратила. А что, если она может меня видеть? Мне было обидно, что я не понимала, как всё функционирует – магия в реальной жизни.

– Сейчас чертовские неподходящее время, Евангелина. Вы можете перезвонить позднее?

Ее голос вновь стал холодным.

– Мне очень жаль, что я столь некстати позвонила, Мо. Но я подумала, что, возможно, тебе будет интересно, каким мы предпримем наш следующий шаг.

Я надавила пальцами на веки.

– Окей.

– Кольцо при тебе?

– Конечно. Как всегда.

– Замечательно. Мы определили место, где несколько линий нестабильны. Мы полагаем, что кольцо позволит тебе, конечно с помощью Люсьена, сделать их более стабильными.

– Это же хорошо, так ведь?

В ее голосе было столько энтузиазма, сколько ранее за ней я не замечала.

– Если тебе это удастся, тогда мы, возможно, сможем полностью предотвратить магический разлив.

– Что-то вроде предусмотрительного ремонта? – Звучит довольно просто, но так как вокруг меня всё в миг рушиться, то «просто» приобретает неоспоримую заманчивость.

– Точно. Люсьен зайдет за тобой сегодня вечером. Чем раньше мы сможем совершить попытку, тем лучше…

Глава 24

Спустя два часа, разъяренно ворвавшись в комнату, вернулся Колин. Он отключил сигнализацию гневным, отточенным движением руки и запер свой пистолет в металлическом шкафчике. Только после этого он упал в потрескавшееся кожаное кресло.

– Что случилось? – Я закрыла книгу с рассказами Хемингуэя, которую я нашла на полке. – Ты поговорил с дядей Билли? С моей мамой всё в порядке?

– С твоей матерью всё в норме, – он барабанил пальцами по подлокотнику и затем наклонился вперед, словно внезапно принял какое-то решение.

– Как много ты знаешь о делах твоего дяди?

Я дернула плечом, и во мне разлилось холодное равнодушие.

– Я слышала только слухи. Я думала, что это только слухи, до смерти Верити Господи сохрани, чтобы в моей семье хоть кто-то действительно говорил мне правду!

– Они старались защитить тебя.

Я вспомнила слова Люка после нападения бугименов.

– Он контролирует четверть всех предприятий, так ведь? Все деньги на охрану и платежи проходят через него. Он сохраняет мир и при этом получает прибыль.

Он глянул на пол.

– Примерно так.

– Ты работаешь на него, – продолжила я, и словно собирая паззл, меня медленно осенило, когда сложилась полная картинка. – Ты работаешь на мафию.

– В данный момент я работаю на Билли и не спускаю с тебя глаз. Это всё, – его голос звучал устало, но я пришла в бешенство, и мне было не до жалости к нему.

– А что же со столярной мастерской?

– Можно сказать, что я располагаю разносторонними способностями.

Я зарылась кулаками в карманы куртки.

– В самом деле! Присланный с пистолетом точно как с шлифовальной машинкой. Да ты настоящий мастер на все руки, не так ли?

Мне стало стыдно из-за своей наивности, из-за того, что я была готова поверить в те истории, которыми меня пичкали все вокруг. – Ты такой же большой лжец как и он.

Колин провел рукой по волосам. – Не надо так со мной, малышка. Если хочешь меня в чем-то обвинить, то потерпи, пока не узнаешь все факты.

Я заскрежетала зубами. – А я не знаю никаких фактов. Потому что никто не готов рассказать мне их. Знаешь, как сильно это разочаровывает?

– Прекрасно могу себе представить. Кстати, как дела у твоего друга, Мо? Ты знаешь, того, которого у тебя нет? – Гнев в его голосе ударил словно ножом. – У тебя столько же маленьких грязных тайн как и у всех остальных, так что прекращай всё это дерьмо со своим праведным возмущением.

Он был прав даже больше, чем сам думал об этом. Я сокрушенно откинулась на спинку. Он крепко пригвоздил меня взглядом и продолжил:

– Да, Билли работает ради бизнеса. И он до сих пор жив только потому, что он хитёр – он не жадный, и не высовывается слишком далеко из окна. И до сих пор всё шло хорошо, но теперь на сцене появились новые участники.

– Русские.

Он резко поднялся из кресла и пошел на кухню. – Они преследовали не Билли, а само предприятие, и они очень, очень плохие. В сравнении с ними Мафия – это просто кучка старушек играющих в бинго. Они хотят укрепиться здесь, на территории Билли.

Я последовала за ним. – Если я опознаю их, как тех парней, которые убили Верити…

– Это поможет Билли и его людям сохранить власть.

То есть всегда правит тот, у кого власть, так?

– Расскажи про моего отца.

Он отвернулся, без разбора открывая и закрывая шкафы. – Меня тогда здесь не было.

– Но ты что-то знаешь. Я знаю, что тебе что-то известно. – Я встала прямо перед ним. Я должна знать правду.

С поджатыми губами он скрестил руки.

– Это был мой дядя, так? Мой отец невиновен. Дядя Билли повесил вину на него. – Я выдохнула, и внезапно через всю темноту и гнев просочилась легкость, наполняя чувством, будто я могу свободно взлететь.

И тут я увидела выражение лица Колина, полное сострадания, такое сожалеющее.

– Он не вешал всю вину на твоего отца, – произнес Колин. Он оттолкнулся от стойки, вновь стал ходить туда и обратно, мрачный, погруженный в беспокойство.

– Но…

Он остановился и посмотрел мне в глаза. Неважно, что за ложь мне говорили раньше, сейчас Колин был со мной честен. – Твой отец знал, что делает.

Я собралась потребовать, чтобы он рассказал мне больше подробностей, но Колин поднял руку. – Нет. Это меня не касается. Это вопрос между тобой и твоими родителями с Билли. Я и так рассказал больше, чем следовало.

– Но…

– Я не хочу, чтобы это встало между нами, – сказал он. – Мо, у тебя сейчас хватает проблем покрупнее, чем семейная история. Ты должна принять решение относительно опознания.

Как будто после всего им сказанного опознание для меня еще имеет какую-то важность. Хотя, если он считает, что это проблема, то так оно и есть. Я уселась на стул на кухне.

– Ты считаешь, мне следует его пройти?

– На это я не отвечу ни при каких обстоятельствах, – ответил он зло. – И что ты решишь, зависит только от тебя. Но мы не можем это откладывать и дальше.

Его «мы» прозвучало утешительно, и я вдруг устыдилась своего поведения. Он ничего не сделал, кроме как пытался защитить меня, в равной степени и от моего дяди и от всех остальных. А я могла только лгать. Я взялась за его рукав.

– Прости…. за то что наговорила до этого. Для меня неважно, кем ты работаешь. Ты хороший парень. Ты, наверно, самый лучший человек, которого я знаю.

Он провел шершавой ладонью по моим волосам.

– Малышка, тебе еще предстоит познакомиться со многими людьм.

Когда мы приехали в полицейский участок, там уже была Эльза – адвокат дяди; она увлеченно разговаривала с Билли. Ковальски с подозрением оглядывал их обоих и затем перевел хмурый взгляд на Колина и меня.

– Разве ты не должна быть в школе?

Эльза тут же вмешалась:

– Детектив, она попросила нас привести ее на очную ставку. Мы из вежливости приехали чуть раньше. А теперь Вы жалуетесь, что она здесь?

– Я лишь решил, что за те деньги, которые вы платите школе, было бы лучше, если бы она сейчас находилась на занятиях, это всё, – проворчал он и дернул металлическую дверь. Окно было закрыто на уровне глаз картоном.

– Заходи, Мо. Это ненадолго.

Колин и Билли собрались было зайти следом за мной, но Ковальски поднял руку.

– Только адвокат, ребята, – сказал он.

– Вы можете подождать здесь снаружи.

– Детектив, мне нужно коротко переговорить с моей племянницей. – Дядя Билли отвел меня в сторону и ласково потрепал ладонь. – Послушай, Мо, мне жаль, что сейчас так случилось. Это непростительно, что мой деловой партнер так тебя напугал, но это так же показывает, насколько всё это важно.

Он делал вот так уже тысячу раз: позволял своему шарму очаровывать и располагать к себе, прямо перед тем, как давал мне указания. Кто обвинит его в том, что ранее всегда работающая старая тактика теперь развалилась? Только я была уже не та тихая, послушная девочка. Я видела слишком много, и теперь могла увидеть, кем он является на самом деле – не мой приветливый дядя Билли, а лжец и уголовник, корень позора моей семьи. Мои руки сжались в кулаки.

Он бодро продолжал:

– Там внутри два мужчины с приметами, о которых мы недавно говорили. Ковальски спросит, был ли кто из них в подземном переходе тогда, и ты расскажешь ему об этих мужчинах.

– То есть солгу. – холодно ответила я.

За какую-то долю секунды он сильнее сжал мою руку.

– В переходе было совершенно темно. Так кто скажет, что это не были они?

– Я.

Ковальски позвал меня в комнату, и Эльза прошла вслед за мной. Я чувствовала провожающий меня взгляд Колина, пока он стоял у стены, скрестив руки на груди.

Ковальски с грохотом закрыл дверь, и возмущенное лицо Билли скрылось за четырьмя сантиметрами стали. Помещение было крохотным, но достаточным для стойки с телефоном и тремя старыми пластиковыми стульями. Поверх стойки во всю ширину комнаты было стекло. Ковальски указал на стулья и положил на стойку толстую папку с анкетами.

– Если хотите, присаживайтесь. Мо, всё очень просто. Шесть мужчин в ряду. Вы укажете, если кого-то узнаете. Я могу приказать, чтобы они заговорили, если вы захотите услышать их голоса, или сказать, чтобы подошли ближе к стеклу, чтобы можно было рассмотреть их вблизи. Не торопитесь и рассмотрите их лица. Мы не спешим.

Он сел и записал что-то на небольшом клочке бумаги.

– Одну минуту, – пробормотал он. – Эти проклятые бланки меня когда-нибудь доведут до ручки!

Эльза прошептала:

– Есть что-то, что я должна знать? Что-нибудь изменилось?

Да, всё.

– Нет. Я просто нервничаю, – ответила я. Она подбадривающе улыбнулась.

– Мужчины тебя не видят, – сказал Ковальски, услышав мой ответ. Он поднял телефонную трубку. – Можно начинать.

Вошли шесть мужчин. У всех одинаково тупое выражение лица и холодный взгляд. Я тут же увидела тех двоих, о которых говорил дядя. Они выделялись среди остальных. Их глаза были не просто полны холода, они были мертвы. Я невольно вздрогнула. Возможно, Билли всё же прав.

– Шаг вперед, – сказал Ковальски в телефон. – Мо, вам кто-нибудь показался знакомым?

Не нужно никакой магии, чтобы почувствовать то зло, что исходило от этих двоих. Билли говорил мне, но я всё же должна была задать себе вопрос, так ли будет плохо, если их отсюда вытащат.

Это был мой квартал, где они были пойманы. Дома, по которым я ходила на Хэллоуин, выкрикивая «Сладость или гадость», гости, которых я обслуживала в кафе, когда стала достаточно большой, чтобы выглядывать из-за стойки. Они собирались вторгнуться сюда и уничтожить мою привычную жизнь, которую и так уже разрушила смерть Верити. Я всё еще могла заниматься охотой на Серафима. Что плохо в том, чтобы защитить окружающих меня людей?

– Не могли бы вы попросить, чтобы номер 2 показал мне свою татуировку? Ту, что на груди?

– В ваших показаниях не было упомянуто ни о какой татуировке, – произнес он и серьезно посмотрел на меня, а затем, сощурив глаза, глянул на стопку бумаг.

– Возможно, очная ставка привела к тому, что в памяти всплыло воспоминание о татуировке, – проворно вставила Эльза, и Ковальски вновь пробормотал что-то в телефон. Через мгновение тип под номером два без какого-либо намека на удивление или чувство поднял испачканную рубашку, открывая плохо вытатуированную голубую розу.

– Помогло?

Я выдала ничего не значащий звук, и Ковальски недоверчиво посмотрел на меня.

– Что насчет номера 5? – спросила я.

– Хотите, чтобы он тоже поднял рубашку?

– Будет достаточно, если он подвернет рукава.

Шрам от ожога был размером с абрикос, лоснящийся и розовый, давно заживший. При взгляде на него мой собственный шрам запульсировал, и я коснулась рукой бедра.

Решится целая куча проблем. Ковальски закроет дело и оставит меня в покое. Два социопата будут далеко от моего квартала. Возможно, Билли даже освободит Колина от его обязанностей сиделки, так что я смогу получить необходимый простор для действий, чтобы позаботиться о магическом разливе и найти убийц Верити. Эта могла бы быть простая ложь, из-за которой было бы только лучше…

Но мне вновь вспомнились слова Колина. Нужно учитывать последствия. Но среди всего хорошего кроется неоспоримое последствие: я стану больше похожа на моего дядю, гораздо больше, чем мне бы этого хотелось.

– Мо? Тебе кто-то показался знакомым? В ту ночь в переходе ты видела кого-то из этих типов?

Мои слова прозвучали будто бы из дали.

– Я никого из них не узнаю. Я не думаю, что кто-то из них был там.

– Ты уверена? – в голосе Эльзы слышался легкий намек на резкость. – Никого из них?

– Нет. Мне очень жаль. – Я не знала, перед кем я извиняюсь.

Ковальски закрыл папку и поднялся. Когда он заговорил, голос его звучал устало.

– Хорошо. Опознание помогло бы, но у нас есть и другие улики. Я ценю, что вы хотя бы попытались.

Он проводил нас в вестибюль, где нас ожидали дядя и Колин. Никто не обмолвился и словом, пока мы не вышли на автостоянку.

– Ну? – спросил Билли.

Наконец, Эльза ответила.

– Мо была не в состоянии опознать хотя бы одного из подозреваемых.

Билли выругался.

– Неблагодарная девчонка! Ты хоть знаешь, что ты натворила? – он схватил меня за руку и сильно встряхнул. Колин немедленно появился рядом.

– Я сказала правду, – рыкнула я и вырвалась из его хватки. – Тебе тоже стоит как-нибудь попробовать.

– Не смей говорить со мной в таком тоне. Эти мужчины опасны.

– Почему? Потому что они преступники? Они кидали камнями в теплицы, или что?

Он стих, как надвигающаяся гроза, и подошел так близко ко мне, что я видела свое отражение в его зрачках.

– У них нет ничего общего со мной! Не думай, что ты в состоянии понять, какое давление оказывает мое положение. Ты всего лишь ребенок.

– Ах, да? И поэтому ты посылаешь ребенка, завершить за тебя все грязные дела? Если эти двое действительно так ужасны и это всё так важно, так разбирайся со всем сам.

Колин встал между нами, и дядя Билли накинулся на него.

– Ты должен был

поговорить с ней! Какого черта я вообще тебе плачу?

Колин сжал челюсти, и его слова прозвучали неторопливо и спокойно.

– Ты сказал, что я должен за ней присматривать. Мое задание осталось таковым?

Это надо было видеть, как Билли преодолел свой гнев; его пальцы дергались, будто он боролся с порывом задушить меня.

– Да. Она всё усложняет.

– Я люблю принимать вызов, – ответил Колин и увел меня.

Когда мы ушли достаточно далеко, он вздохнул.

– Всё могло бы пройти лучше.

– Считаешь, я должна была сделать так, как он хотел?

– Не совсем. Я лишь хотел бы, чтобы ты не ругалась с твоим дядей на парковке. Это его только больше рассердило и теперь он заботится лишь о том, насколько плохо выглядит. Я постараюсь сделать так, чтобы никто не обратил внимание на тебя, Мо. Ты тут абсолютно ни при чем.

– Мне жаль, – я пнула отколовшийся кусочек асфальта.

– Ты была честна. По большей части это хорошо. – Он глянул в сторону грузовика. – Как например сейчас.

Я посмотрела в туда же и увидела Люка, прислонившегося к грузовику, и натянувшего шляпу почти на глаза. Он лучезарно улыбнулся, и я почувствовала, как мое сердце ёкнуло, несмотря на то, что надвигалась катастрофа. Я пинком отправила камешек в канаву, гораздо сильнее, чем было нужно.

– Привет, – крикнул Люк и с плутовским взглядом пояднял шляпу. Мы пересекли улицу – Колин кипел рядом со мной – а Люк в легком поцелуе коснулся моей щеки. Затем положил руку мне на талию и протянул другую Колину для рукопожатия. – Я думаю, у нас есть немного времени, чтобы представиться.

Глава 25

– О чем ты вообще думал? – ворчала я несколько часов спустя, когда Люк тащил меня через темный коридор.

– Я же уже сказал тебе – это было подходящее время, лично познакомиться с Куджо. Парень постепенно становится недоверчивым.

– О, да. Он подозревает. Каждого. Это его работа. И он чертовски хорош в своем деле.

– Расслабься, Мышка. Теперь, после того как мы познакомились, он не будет больше так много думать. Я показал ему, что я безобиден.

Конечно. Безобиден. Безобиден котенок, который охотится за клубком шерсти. Люк был больше похож на пантеру, нежели на котенка. Он устроил целое шоу для Колина, а потом ушел, и вновь появился уже в моей комнате только после полуночи, и даже не поздоровался при этом. Вместо этого он потащил меня между мирами, сюда.

– Итак, ты действительно хочешь сказать, что водонапорная башня является каким-то священным волшебным местом? Серьезно? – Я даже не пыталась скрыть весь свой скепсис.

– Это место остановки автобуса – а не какая-то святыня.

Перед нами быстрым шагом шла Евангелина, эхо ее шагов разносилось по коридору. Она крикнула нам:

– Если я не ошибаюсь, эта постройка всё же является важной частью истории города, разве не так?

Я высвободила руку из ладони Люка.

– Это единственное здание, которое выстояло в Великом пожаре в девятнадцатом веке. Но это было искусством инженерии, а не магии. Камни не горят.

– Мо, пожалуйста, не воспринимай всё буквально. Это раскрывает неполноценное понимание. Это здание пропитано историей – стены прямо-таки гудят от всей энергии. И оно должно быть тесно связано с тремя из четырех элементов, которые усиливают его мощь.

– Вода, огонь, камень, – пробормотала я, когда мы проходили мимо картины с изображением зубчатой башни, которая гордо стояла посреди мусора, оставленного после пожара.

– А если бы оно было еще и с воздухом связано, разве не было бы лучше?

Люк спокойно улыбнулся.

– Нет никакой причины так жадничать. Как и с талантами – чем больше их у человека, тем исключительнее комбинации. Единственное место, о котором нам известно, что оно связано со всеми четырьмя потоками, это Связующий Храм.

– Оу, – прозвучало так, будто он хочет уйти от этой темы, тогда я попробовала начать с другого.

– Почему мы здесь?

Евангелина неуклонно вела нас к центру здания, к фундаменту известняковой башни, а мы остановились и взглянули наверх в грандиозную пустую камеру. Через окошко на самом верху проникал слабый лунный свет, образующий вокруг нас блеклый крест.

– Для меня было сюрпризом, что тебе и Люсьену удалось пройти церемонию единения, – призналась она. – Мне пришла в голову мысль, что пророчество более гибкое, чем мы прежде думали. С этого момента я начала смотреть на то, что было обнаружено нашими учеными, под совершенно новым углом.

– Ты хочешь сказать, что есть и другой выход? Что пророчество, возможно, ошибочно? – хрипло спросил Люк.

– Есть лазейка? – мое тело словно окоченело. Верити умерла, меня повесили Люку на шею, я играла спасительницу на вторых ролях, и всё это было абсолютно ненужно?

Евангелина подняла руку.

– Успокойтесь, дети. Пророчество стабильно, изначально. Но если смерть моей племянницы что и доказала, так это то, что нить наших судеб не так прочна, как мы думали. Честно говоря, шансы выжить у Верити были гораздо больше, чем твои, Мо, но даже у нее не было никаких гарантий.

Люк посмотрел на окно наверху, в котором разглядел искусно высеченную голову каменного льва, и с осуждением посмотрел на Евангелину.

– Ты обещала, что эта связь защитит Мо.

– Я думаю, так и будет. Если пророчество настолько растяжимо, что позволило Мо занять место Верити, тогда можно также приспособиться к течению времени. Мы всегда исходили из того, что сосуд может противостоять бурному потоку только именно в тот момент, в который он начался – что ремонт должен начинаться после того как откажут линии. Но теперь мы надеемся, что вы могли бы преобразить некоторые из самых прогнивших мест, прежде чем поток достигнет своего апогея. Было бы надежнее подходить не спеша, и если Мо сможет скрепить достаточное количество линий и узловых пунктов, возможно, мы смогли бы полностью отразить поток.

– Возможно, – сказал Люк. – Если бы только она была к этому готова. Ей нужно больше времени, чтобы понять, как это работает и на что она может воздействовать.

– Как она должна узнать об этом, если она никогда не переживала линии, Люсьен? Ты теряешь всю картинку. Возможно, связь повредила твой рассудок.

Его лицо помрачнело.

– Это никак не связано с этим.

– Исключительно. Тебе не должно составить труда вспомнить о том, что твоя преданность может стоить будущего нашего мира, – она обратилась ко мне поверх плеча Люка.

– Церемония соединения доказала, что кольцо приняло тебя на месте Верити. Сейчас ты используешь его.

– Как?

– Оно позволяет отводить линии и одновременно с этим образует глушитель для чистой магии. Вместе магия Лусьена и кольцо должны предложить достаточно защиты.

– Насколько это опасно? – спросила я. Играет ли это роль? Я поклялась добиться справедливости для Верити, неважно, какие последствия это имело бы.

Евангелина пристально смотрела на меня.

– Мы же все время рассказывали тебе об этом. Чистая магия смертельна для примитивных.

– Итак, если Люк не сможет меня защитить…

– Я смогу, – сказал он, Но Евангелина перебила его.

– Тогда поток обрушится. Если ты в этот момент, когда вырвется чистая магия, будешь в контакте с одной из линий, сразу погибнешь, также как и любой другой примитивный.

Я сглотнула.

– А линии… Их много?

– Ты как раз стоишь в самом центре одной из них. Следующая находится всего в нескольких сантиметрах от твоего левого уха. Они не редкие, Мо, просто невидимые.

– Это слишком рисковано, – сказал Люк. Он подошел ко мне и схватил за руку.

– Ты еще не готова.

От этих слов я опустила плечи. Но заставила себя проигнорировать обиду, и вместо этого повернулась к Евангелине.

– Что мне делать, если мы начнем?

Она скосила взгляд в сторону.

– Мы предполагаем, что магия будет обладать ощутимыми компонентами, что-то, чем ты можешь манипулировать, но мы не можем быть уверенны в этом, пока ты не начнешь работать с этим. Я считаю, это вопрос веры.

– Веры, – повторила я. Двенадцать лет я писала работы по теме Вера, и эта специфическая ситуация никогда не попадалась в учебном плане.

– Однако, кольцо привлечет бугименов.

– Есть колдовство, которое мы можем использовать – защитные барьеры, которые прикроют тебя. Ты в отличие от Люсьена никогда не видела меня в драке, но я уверяю тебя, что я выросла на заданиях.

– Нам нужно подождать, – еще раз сказал Люк. – Позвать других. Чем больше помощи мы получим тем лучше.

– Есть и другие? – спросила я.

Евангелина пренебрежительно махнула рукой.

– Я разговаривала с ними. Понадобилось бы много времени чтобы уговорить Кварторен. Они считают, что лучше начать сразу. Даже твой отец придерживается этого мнения, Люсьен.

Он нахмурил лоб, слегка покачал головой и схватил другую мою руку. – Ты можешь сказать «нет». Мы можем еще перенести кое-что. Сейчас не подходящее время.

Евангелина спутано покачала головой.

– Что в ней вызывает у тебя сомнения, Люсьен? Ее способности или ее смелость?

Или ее обязательства относительно нашей задачи? – она отодвинула его в сторону, опустила руки на мои плечи и одарила меня одобряющей улыбкой.

– То, что касается тебя, я больше не сомневаюсь ни в чем, Мо. Верити тоже не сделала этого. Сделаешь ли ты это для нее?

Я медленно вытащила кольцо из-под рубашки. Люк закипал от злости всего в нескольких шагах. – Она спасла меня, – сказала я и попыталась тем самым разбудить его понимание. – Я должна отплатить ей за это.

– И ты сделаешь это, – сказала Евангелина и бросила триумфальный взгляд на Люка. – Мы позаботимся о бугименах. Люсьен, берись за дело и поставь защитные барьеры.

Его лицо было жестким, углы и черты более суровыми, чем когда-либо до этого. Безмолвно он схватил за спиной и вытащил из-за спины тот самый меч, который был у него с собой в ночь нападения бугименов. Пылающее лезвие отбрасывало рисунок на пол и в воздухе вокруг нас. Темно-красное пламя сверкало, больше всего там, где меч касался ее. Скоро воздух наполнили мерцающие огни.

Евангелина критически оглядела его. – Ты тренировался.

Он едва поднял взгляд.

– Ей понадобится вся помощь, которую она может получить.

Он думал, я бы отказалась. Осознание проникло еще глубже, чем смогла бы сделать любая из магий. Я знала, что он защитил бы меня – он довольно часто заверял меня меня, что я была их последним шансом, но надеялась, что он также верил в меня.

– Что я должна сделать? – казалось, словно мир вокруг ускорил темп, пока я спокойно стояла.

– Доверься своим инстинктам, – сказал Люк, не прерываясь колдовать.

О, Боже. Мы действительно вляпались.

Евангелина встала рядом с Люком и добавила кристально синие волнистые линии. – Как только ты найдешь доступ к магии, работай так быстро как можешь. Не позволяй ей затянуть тебя слишком глубоко. Люсьен останется с тобой. Мне придется держаться по ту сторону щитов. Если появится слишком много бугименов, мы отступим.

Люк закончил колдовать и встал рядом, взволнованней чем когда-либо раньше. – Это выдержит, – тихо сказал он и постучал по запястью. Небольшие вспышки магии пульсировали в месте прикасания – световое свечение под моей кожей. – Я наблюдаю за тобой. Доверься мне.

Трясущимися руками я сняла кольцо с цепочки и держала его на раскрытой руке. Синий камень слабо блестел в лунном свете, а четыре алмаза, которые его окружали, сверкали как звезды.

– Так как, ты доверяешь мне? Ты даже не веришь, что я могу это сделать. Давай забудем об этом.

Он взял у меня кольцо, не глядя мне в глаза.

– Начинайте, – крикнула Евангелина с края круга.

Люк медленно повернулся и проверил решетку из раскаленной магии, которая окружала нас. Он с трудом сделал вдох и надел кольцо мне на палец с заметно огорченным выражением лица. Кольцо идеально село у меня на руке, и мы пристально смотрели друг на друга, пока мои пальцы все еще касались его.

Странное, звездообразное сверкание мелькало над поверхностью камня, также как в первый раз, когда я надела кольцо. Золото нагревалось, когда блеск становился сильнее и распространялся, быстро высвобождаясь наружу. Все четыре бриллианта сверкали сине-белым светом; интенсивность была притягательна в наполовину темном помещении.

– Оно не делало так в последний раз, – сказала я. – В парке.

– Здесь больше магии, – ответил Люк.

Следы света начали соединяться с треским звуком на земле, как лед на озере Мичигана, незадолго до того, как начнет таять. Я хотела отступить, но Люк держал меня за руку.

– Линии реагируют на кольцо, – его голос был шепотом. – Держись, мышка.

Ему не обязательно было бы говорить этого. Линии пульсировали вокруг меня, в такт с моим сердцем. Так вот как жили Арканы? Покрывали ли линии все, Магия все время дергала за них? Чувствовала ли Верити это точно также? Я стряхнура руку Люка и направилась к линиям передо мной; веки закрылись. Мне не нужно было ничего видеть

Я могла почувствовать штрих каждой отдельной линии. Огонь был теплым, шелковым и напоминал мне о Люке, воздух сверкал и был тонким как игла, вода холодной и текучей, земля грубой и огромной. Пересекающиеся линии настоятельно взывали ко мне. Я схватила самые сильные и вспомнила о указаниях Евангелины не позволять им затягивать слишком глубоко. Но течение было непреодолимым, и моя рука вытянулась самостоятельно, чтобы погрузить в энергетический поток.

Между тем позади меня что-то ломалось довольно громко. Глаза резко открылись, и я увидела, как орда бугименов толпились около решетки, которую соорудили Люк и Евангелина.

С криком Еванглина выступила вперед, и у нее в руках появился длинны, раздвоенный посох. Она начала медленно крутить его, постепенно увеличивая темп, когда бугимены двинулись на нее. Из посоха лился свт и трещал как молния. Воздух наполнил запах озона.

Казалось Люк опустил рядом со мной еще больше защитных барьеров и соорудил более светлую стену из Магии.

Один из бугименов прыгнул на Евангелину, и она сделала шаг ему навстречу и уколола его раздвоенным концом посоха, при этом она беспрерывно читала заклинание. Кожистая, черная фигура просто разрушилась, а другие создания гневно завизжали, в то время как посох еще больше ускорил темп, и концы начали расплываться, пока Евангелина раскручивала его.

– Продолжай, – кричал Люк сквозь шум. Он повернулся так, чтобы мы стояли спина к спине, он смотрел на бугименов, я прямо на раскаленные линии. Я могла слышать, как он напевал заклинание. Рубиново-красный защитные щиты вздрагивали в такт его слов, и я бросилась в атаку.

Первое прикосновение я ощутила как удар, и моя голова откинулась назад. Все четыре вида магии перемешались друг с другом и обрушивались в водовороте шума и ощущений об меня. Связь с Люком усилилась и поддерживала мня также, как и давление его спины о мою.

Я видела, как один из бугименов свалился и исчез, после чего поднялся знакомый смрад.

Земля вокруг меня треснула, а шум стал оглушительным. Я снова закрыла глаза и пыталась держаться за линии. Они быди похожи на толстые, гладкие канаты; сила пульсировала прямо под самой поверхностью. В некоторых местах они прогнили: дыры из ничего быстро распространялись под моими пальцами. Темные места крошились, оттуда вырывалась более разрушительная сила, оставив на моих руках что-то маслянистое и разлагающимся. Это была та самая трещина, о которой они меня предупреждали.