Текст книги "Фрай Уэнсли – экзорцист. Книга первая (СИ)"

Автор книги: Эрика Легранж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

человека, а тот решил уйти от неприятностей, хотя опасливо косился в сторону зверя.

Это столкновение двух необычных животных снова вывело Фрая из равновесия, хотя

он направлялся к своему прихожанину, назад пастор обязательно попросит сопроводить

его, потому как новая встреча с волком может оказаться последней. Хотя у него появились

союзники, ведь белого волка отправили ему в подмогу, но кто, неужели колдун, о котором

упоминала Фрейлин? Сегодня ей не уйти от разговора по душам.

В доме фермера было много суеты, миссис Марот ожидала прибытия священника, ее

немногочисленное семейство тоже, как и все служащие в этом доме. Она была бледна от

пережитых в муке дней, но благодарна, что святой отец откликнулся. Фрай тоже прибывал

в нервном перенапряжении, от интенсивной ходьбы его идеально уложенные волосы

слегка растрепались, одежда была немного вздернута. Но обыватели фермы сочли это за

спешку к одру Марота, ничего не видя предосудительного, дорога была каждая минута.

– Святой отец, – слабым голосом отозвался человек, блуждая взглядом по комнате. – Я

хотел бы облегчить душу, ибо знаю, что сотворил что-то плохое, но не осознаю, что

именно, – он закашлялся, что свидетельствовало, как тяжко ему даются слова.

– Я слушаю вас, мистер Марот, ибо то, что вы скажете, не будет предосудительно

рассмотрено мной, вы знаете тайну исповеди.

– И все же, я не понимал, хотя в памяти багровеют какие-то воспоминания. Помню,

как мой фургон занесло, и я отвязал лошадь, чтобы Чил не дергалась, пока я починю

колесо. А потом кто-то сзади дышал мне в спину, я обернулся, а оно взглянуло такими

страшными глазами, я закричал и провалился в темноту. А потом все как в тумане: будто

несусь на Чил, она меня отбрасывает, сражаюсь с кем-то, но я в стеклянной колбе, а тот

смотрит на меня и что-то произносит. Мне плохо от этого, все внутренности

переворачиваются от боли. У меня спрашивают имя, но внутренний голос не позволяет,

говорит за меня с противным шипением. Будто не я вовсе. А потом я очнулся сегодня

поутру, моя жена посмотрела на меня уставшими глазами, под которыми пролегли тени.

Она сказала мне, что я был одержим бесом, а вы его изгнали, но я попал под копыта Чил и

находился в бреду. А теперь прошу искупить свои грехи, потому что чувствую, как час

мой близок.

– Дарованною властью Божьей мне, я отпускаю грехи ваши, Майкл Марот, и

причащаю.

Он подал умирающему отпить святой воды, тот глотнул пару раз и откинулся на

подушки:

– Когда я умру, я хочу, чтоб вы меня отпели. Прошу вас, потому как бес запятнал мою

душу, я знаю.

Фрай успокоил фермера, сказал нет в том его вины, что в него вселилось зло.

– Нет, знаю, что есть, в безгрешных оно не вселяется. Выбирает тех, кто учинил

недостойные дела.

– В этом мире мы все не безгрешны.

– Нет, в моей душе лежит груз – я убийца, преподобный отец. Собственными руками

убил нищего ребенка, когда тот воровал у меня яйца. В таких и вселяются.

Они поговорили еще немного, и Фрай вышел от больного с таким же непомерным

грузом, как прежде вошел, хотя убедился, что человек не держит на него зла. Пастор

осознал, что на него будут отсылать охотится тех, у кого совесть нечиста или руки в крови.

Миссис Марот взглянула на священника уставшим и обреченным взглядом, женщина тоже

его ни в чем не винила, просто смотрела так тоскливо. Единственное, что попросил Фрай

отвезти его назад и лучше пусть это будут несколько человек. Жена фермера позвала двух

рабочих, которые запрягли фургон и взялись сопровождать священника.

Он вошел подавленный и уставший, попросил Нэнси не тревожить его и принести

чай в кабинет. Нужно было восстановить внутреннюю уверенность, не хотелось сейчас

встречаться даже с Фрейлин и начинать разговор о встрече с волками. Его в первую

очередь заботило то известие, что он узнал из признаний фермера, хотя теперь он знает от

каких людей ожидать бесовских встреч. Но если б знать какие скелеты в шкафу прячет

каждый житель?

Собственно, женщины существа немного настырные и если пастор не пришел

отобедать с дамами, они решили пойти и справиться о его самочувствии. Фрейлин сама

вошла к нему и села рядышком:

– Что произошло? – вполне миролюбиво спросила она, радостная от прогулок по

модным лавкам, в которых женщины обретают толику счастья. Какое бы происшествие не

случилось, но стоит пройтись в магазинчик и настроение улучшается.

– Я ездил к мистеру Мароту, исповедал его. Бедняга плох, он умирает и попросил

меня отпустить грехи.

– Поэтому ты чернее тучи?

– Я не могу тебе ответить, ибо такова тайна исповеди, но скажу, что перед

посещением фермера со мной по пути случилось странное происшествие.

– На тебя вновь напал одержимый? – не удержавшись от вопроса, задала испуганная

Фрейлин.

– Нет. Волк – один из стражников демона, полагаю.

Глаза его помощницы округлились, она принялась осматривать своего друга, правда

немного успокоилась, потому как, тот не казался особо пострадавшим.

– Ты его победил?

– Нет, он убежал. Потому что за меня вступились. И это был другой волк, правда,

белый. И имею ли я право спросить, не было ли это происками белого колдуна?

– Я не могу тебе ответить на этот вопрос, – ответила взволнованная Фрейлин. – Я не

могу нарушать клятвы, но ты в свое время все узнаешь.

– Я могу и не дожить до этого времени.

– Неправда, ты доживешь, я не позволю тебе умереть. Правда и так скоро раскроется.

Я рада, что ты остался невредим, встреча с таким существом может навредить и

достаточно, если не оказаться фатальной.

– Так много тайн, когда же я смогу тебе безоговорочно доверять? – грустно спросил

Фрай, глядя Фрейлин прямо в глаза.

– Ты можешь мне доверять, я не предам тебя, но пока не имею власти вмешиваться.

Все скоро изменится, вот увидишь. Ты и так приобрел себе соратников и их будет больше,

ты не одинок.

Фрай снова погрузился в грустные мысли, бережно задумываясь о каждой фразе,

оброненной кем-либо из его знакомых. Только одного не мог понять, почему его знакомая

так тщательно скрывает личину колдуна, если их встреча неизбежна. Что такого, если она

намекнет, как именно тот уже знаком с Фраем. Все это время в жизни молодого человека

не было сомнительных знакомств, его переписчики по университету не скрытные люди, в

отчем доме и в округе не было необычных людей. Это все равно, что упрекать Марию в

принадлежности к высшим силам. Которая, кстати, тоже решила потревожить брата,

правда ее не затуманенная головка разными мрачными мыслями, поглощенная лишь

сегодняшним посещением модной лавки, не могла постичь от чего ее брат мрачнее ночи:

– Что-то произошло во время исповеди? – вполне искренне спросила она, чтобы

развеять ту тяжелую атмосферу, которая окружала Уэнсли.

– Нет, все было обычно, человек открыл мне свою душу, а я ему отпустил грехи.

– Видимо, у него очень тяжкие грехи, раз ты так взволнован?

– Я не могу ответить тебе на этот вопрос, не спрашивай меня о моей работе, Мария,

прошу тебя, – он отошел к окну.

В кабинете еще находилась Фрейлин, настроение которой заметно поубавилось,

после разговора с Фраем. Но она держалась вполне безмятежно при ее новой подруге.

– А хочешь, я развеселю тебя и расскажу, какие наряды мы будем шить. У меня будет

два новых платья, представляешь, целых два. Они прелестны – новые фасоны, которые мы

увидели в листовках, просто великолепны: мне подошел нежный персиковый и розовый

шелк. Такое дорогое убранство – несколько кружев, теперь я буду чувствовать себя просто

счастливой. А вот у Фрейлин будет бордовое платье, такое элегантное и таинственное, а

второе – из темной шерсти для повседневного обихода. И деньги у нас остались для

перчаток, шляпок, зонтиков и обуви. Мы, наверное, были самыми богатыми

покупательницами в этой лавке.

– Что ж, я очень рад за вас. Надеюсь, моя щедрость искупает некоторую мою

депрессивность. Мой день прошел не так безмятежно, и хотелось бы немного отдохнуть от

суеты.

– А как же сегодняшнее приглашение?

– Вот поэтому я должен отдохнуть для встречи с Батлерами, там мне тоже придется

обсуждать важные дела, не стихи же в гостиной читать.

Мария удивилась раздраженному тону, в котором ее отчитывал брат. Он никогда

таким не был, всегда общался мягко и терпеливо. Действительно, произошедшее

настолько серьезно, раз вывело его из равновесия. Поэтому сестра не стала долее

отягощать своими глупыми рассказами и ушла в свою комнатку. Ну, наверное, чтобы

немного погрустить и поплакать. За ней последовала и Фрейлин, которая чувствовала себя

виновной в плохом настроении Фрая:

– Зря ты обидел сестру, она не виновата.

Но джентльмен ей не ответил, даже не обернулся. Когда двери за дамами

захлопнулись, он в некоторой степени осознал, что несколько перегнул палку, но сейчас не

лучший момент, чтобы идти и объясняться с дамами. Вечером они поговорят с сестрой

уже спокойно, с Фрейлин – тоже. Пейзаж не способствовал умиротворению, заморосило,

люди на площади старались укрыться от непогоды, ничего не радовало. Уэнсли все так же

всматривался в ближайшие фасады домов и думал о своем, но неожиданно он заметил

нечто необычное. Был еще день, но площадь опустела из-за дождя, так вот, к нему

приближался зверь, что встретился с ним на проселочной дороге. Это был волк, благо, что

белый и зверь спокойно шел к пасторату.

Фрай разволновался, что этому чудищу здесь надобно, как посмел он так

бесцеремонно, да еще в людном месте, появится. И что надобно зверю от человека или

решил и с ним свести счеты? Уэнсли обеспокоился за домочадцев, схватил кочергу, что

стояла у камина, и пошел встречать животное. Дамы были наверху, служанке он тоже

приказал подняться на верх, а экономке с кухаркой закрыться в кухне и без лишних

вопросов – он все объяснит потом. Главное, сейчас безопасность. Впрочем, все

безоговорочно выполнили его требования. Он сам открыл дверь, и увидел, что наглый

зверь стоит на пороге, будто обычный посетитель.

– Что тебе от меня нужно? – зло произнес пастор, оглядываясь по сторонам, чтобы не

было случайных прохожих, но площадь безмолвствовала.

– Поговорить, – человеческим голосом заговорил волк, Фрай оторопел от

услышанного. Но решил пропустить разумное животное, раз оно не нападало.

– Что ты такое? – сказал пастор, когда дверь закрылась.

Волк хмыкнул и затряс своей красивой шкуркой, сбивая с нее воду.

– Не что, а кто, – констатировал он. – Во-первых, я твой спаситель, во-вторых – твой

друг.

– Я как-то не завожу знакомств с волками.

– Ты из совами раньше не знакомился, – впрочем, как и следовало ожидать зверь

начал обращаться и превратился в человека, одетого в светлые одежды.

– Верно, ты белый колдун? – полюбопытствовал Фрай, наблюдая за сценой

превращения.

– Угадал. Значит, ты обо мне наслышан, видимо Фрейлин рассказала, просил же ее не

торопить события.

– Она ничего такого не сказала, все утаила, чуть не поставив на кон нашу дружбу.

– Можно подумать, это предательство. Она не могла нарушить клятвы, которую я с

нее стребовал. Да и ты меня знаешь, пусть заочно, но мы знакомы, очень знакомы.

– Не имею чести знать, кто передо мной.

– Я видел тебя, правда, очень давно, каким же милым ребенком ты был.

– Кто вы такой?

– Тебе говорит что-нибудь имя Эдвард Уэнсли?

– Это мой дядя, с которым мы порвали всякие отношения из-за его предательства

рода Уэнсли.

– О, как хорошо поработали над твоим сознанием мои братья, видимо, они до сих пор

на меня обозлены.

– Так вы мой дядя?

– Да, милый племянник, отверженный Эдвард Уэнсли, который лег позором на всю

родню. А знаешь почему?

– Потому что впали в немилость к графу…

– А граф мелко отомстил мне через моих братьев, только лучше уж такое положение

дел, чем я бы способствовал обоснованию зла в моей округе своим бездействием…

ЧАСТЬ ІІ. ДРУЗЬЯ ПОЗНАЮТСЯ ИСПЫТАНИЯМИ

ГЛАВА 1. Повествует о новых неприятностях

Фрай изучающие разглядывал нового собеседника и вновь приобретенного

родственника, они были в чем-то схожи: те же огромные голубые глаза и красивые черты,

впрочем у Эдварда Уэнсли была несколько грубоватая нижняя челюсть, в отличие от

мягкой красоты Фрая. А еще его волосы, собранные в пучок на затылке, скрасились

глубокой сединой, будто человек пережил такое горе, что поседел молодым. Он казался

белым волком и в обличие человека. Колдун не торопил своего собеседника, ожидая, пока

тот воспримет все постигшее его, как данность и тогда они смогут продолжать.

– Как ты стал таким? – спросил у родственника Фрай, вглядываясь во внешнюю

невозмутимость того.

– Я не понимаю, о чем ты спрашиваешь, – ответил Эдвард, вот только его взгляд

выдавал совсем иные помыслы, он понял в чем вопрос, только не спешил сейчас отвечать.

– Как стал колдуном? – несколько разозлился Уэнсли на недогадливого дядюшку.

– Я родился магом, так же как ты – экзорцистом.

– Нет, я приобрел опыт в борьбе с нечистью, – констатировал преподобный отец. – Я

не был таким изначально, лишь пережитые мною трудности в Дарквудсе заставили стать

на путь воина с нечистым.

– А ты уверен, что это приобретенный дар, а не врожденное предназначение?

– Если бы я избрал иное поприще…

– Ах, вот оно что. Мне тоже пророчили стать священнослужителем, но я оказался

плохим примером, опрометчиво решив, что буду сам властвовать над выбором судьбы. А

тебе не оставили выбора, сделали таким, каким должен был быть я. Но оттого испытываю

особую гордость, потому как вижу тебя своим последователем. Будто у меня есть сын.

Хотя все могло бы сложиться именно так, я ведь безумно любил твою мать. Но к чему

тревожить прошлое, она сделала правильный выбор, какая бы жизнь ее ожидала со мной?

Изгнанником из собственной семьи. Но по-иному, я не поступил бы, не позволил бы

черным силам приложить руку к угнетению нашей местности, где мой дом.

– Ты говоришь, чтобы оправдаться, дядюшка? Нужно было заявить об этом немного

раньше.

– Я не мог раскрыться, не хотел никого впутывать, пусть будут в блаженном

неведенье, обиженные лишь на мое безрассудство, чем в постоянно страхе, ожидая

нападения злокорыстного противника.

Фрай расхаживал по гостиной, куда пригласил гостя, нервничал от нежданной

встречи. Гость сидел мирно, разглядывая обстановку. В пороге появилась молоденькая

девушка, которую обеспокоили слова служанки, отправленной хозяином наверх. Мария

вошла столь робко, но все же грациозно и благоразумно, покосившись на гостя, но не

могла заговорить с не представленным ей человеком.

– Я вижу сон наяву, прекрасное виденье, скромно шагающее по комнате, – выговорил

восторженный Эдвард, провожая незнакомку глазами. – Прелестнейшее создание вы

похожи на…

– Это моя сестра Мария, – несколько холодно оборвал его Фрай, а потом обратился

уже к своей сестре:

– Милая сестра, позволь представить тебе нашего опального дядю Эдварда Уэнсли.

Девушка сделала вежливый книксен, все еще пораженная происходящим. Она

покрылась робким румянцем, но ее взгляд с интересом пробежался по родственнику,

чтобы запечатлеть в памяти портрет, как первое впечатление:

– Это наш дядя? – спросила она у брата, не веря словам, ища подтверждения в глазах

близкого человека.

– Бесспорно, правда его облик выделяется своей чудаковатостью.

– Отец упоминал о вас, – перевела она взгляд на собеседника. – Но говорил не очень

хорошие вещи, будто вы являетесь первопричиной нашего семейного падения в глазах

общества – «паршивая овечка» Уэнсли.

Из уст невинного создания это звучало обидно:

– Я действительно несколько опрометчиво оступился в молодости, – пытался

оправдаться Эдвард. – Но не считаю, будто причастен ко всем бедам, что постигли наш

род. Просто перешел в свое время дорогу влиятельному и злопамятному человеку. Зато

вы, милое дитя, похожи на Рейчел – такая же мягкая и уступчивая красота… Я на

мгновенье вернулся в прошлое.

– Нужно сообщить батюшке об этой встрече, вы поговорите, и все решится, ведь

оступились вы давно, и сколько лет утекло с тех пор.

– Я не думаю, что он меня простит, – выговорил Эдвард, стряхивая пылинки со своего

сюртука и уклоняясь смотреть прямо в глаза родственникам.

– Наш отец, милая Мария, человек суровых взглядов и принципов, он никогда не

забывает обиды – не простит он дядю Эдварда.

– Откуда ты можешь подобное утверждать? – ее ум был столь бесхитростен, а сердце

наполнено света, что вовсе девушка не понимала, как можно злиться на своего кровного

брата столько лет.

– Потому что, если бы мой отец был отходчивым человеком, он бы давно поговорил с

братом и столько лет не рассказывал нам, как унизительно ему осознавать причастие к

имени Эдварда Уэнсли, – невозмутимо заметил Фрай, его собеседник согласился с таким

утверждением.

– Ну и где же наша милая сова? – поинтересовался Эдвард, решив сменить тему, но

что-то осознав, в последний момент беспокойно взглянул на Марию.

– Она уже в курсе, – ответил Фрай, следя за взглядом родственника. – Познакомилась

с ней накануне.

– Да я уже обо всем знаю, мисс Фрейлин была со мной наверху. Мы приготовили ей

постель, на которой раньше спала миссис Ридс.

– Вот как. Но так почему ее до сих пор не видно?

– Не хотела портить своим присутствием ваш семейный совет, – ответила Фрейлин,

уже некоторое время наблюдающая за собеседника, из укромного местечка.

– И как тебе моя семья? – заметил Эдвард Уэнсли, задорно подмигнув обоим

племянникам. Он был вправе объявить свои родственные права.

– Оба просто очаровашки, – резюмировала Фрейлин, улыбаясь всей честной компании

очень мило.

– Жаль, что я не их отец, а мой скуповатый братец Джон. Хотя он никогда не был

особо щедрым, даже для Рейчел, – его слова несли в себе оттенок печали или глубокого

сожаления, но развивать отягощающую беседу не стал, к чему тревожить ушедшее.

– Наш отец весьма экономный человек, – мягко поправила его Мария. – Он заботится

о нашем благополучии, так же, как Стивен.

– Это мой старший брат, – уточнил преподобный Уэнсли.

– Да, да, я знаю Стивена. Я следил за своими братьями из опаски, что граф захочет

отыграться на их судьбах посерьезнее. Роджер удачно пристроился в университете и

женился на разумной женщине, я весьма за него рад. Жаль, что у них нет детей, но ведь

Роди никогда не стремился ни о ком заботиться, кроме собственной персоны. Беда нашей

семьи в эгоизме, у каждого на свой лад. Благо, племянники еще не закостенели в среде

постоянного корыстолюбия.

Фрай и Мария недоверчиво взглянули на дядю, но не произнесли опровергающих

речей. Их родственник мило улыбнулся обоим, хотя взгляд его с грустью останавливался

на Марии, как живой памяти об утраченной любви. Фрейлин пока не вмешивалась в

общий разговор, больше наблюдая за взаимоотношениями родственников. Хотя, ей

хотелось потом объясниться с преподобным Уэнсли, исправить плохое мнение о себе. Она

не читала больше чужих мыслей, не вторгалась во внутренний мир людей, коими

дорожила. Фрай тоже не стремился взглянуть на нее, его обуревали противоречивые

чувства, природу которых он и сам не понимал.

– Ну, если все так замечательно, – прервала затянувшееся молчание Мария. –

Предлагаю всем вместе выпить чаю, я сейчас сбегаю, распоряжусь обо всем.

Оставшаяся троица не разделяла таких радужных мыслей, они продолжали молчать –

Эдвард думал о своем, Фрай следовал его примеру, а Фрейлин просто помалкивала, и это

бы продолжалось нескончаемое время, если бы их не потревожили. Нэнси вбежала,

тотчас, как только в дверь постучались. Она нервно теребила передник и смотрела на

господина не зная, стоит ли его отрывать от гостей, но дело не требовало отлагательств.

– Мистер Уэнсли, там пришел мистер Хэнкинс, говорит, ужасное происшествие

произошло, просит с вами встретиться.

Фрай немедля покинул гостиную и направился поговорить с Хэнкинсом, видимо,

дело действительно серьезное, попусту его бы не потревожили. В холле суетился его

привратник, на его лице застыла тревога и неподдельный ужас:

– Преподобный отец, – чуть не бросился он к Фраю. – Такое случилось, даже передать

словами страшно. Но вы должны знать, мы нашли… вернее, семья Уилкоксов

возвращалась с торгов и нашла… там было несколько человек… – сбивчиво пролепетал

нервный привратник, собираясь с духом и усмиряя свое волнение, чтобы внятно

объясниться. – Они нашли трупы тех бедолаг, что приехали сегодня к пасторату вместе с

вами, их тела были разорваны неведомым животным, и лошадь тоже не пощадили. Ее

туша так и лежала запряженная, а трупы чуть поодаль…

– Когда это произошло? – спохватился преподобный отец, холодея от мысли о

роковом злодеянии.

– Когда они возвращались назад, дорога к ферме очень уединенная, да еще и граничит

с рощей, не повезло бедолагам. А Уилкоксы решили путь сократить и проехаться вдоль

фермы бедного Марота, но как увидели трупы, стремглав к мистеру Стоксону поехали, а

потом и мне рассказали. А я сразу к вам.

– Где мне можно нанять повозку, я хочу поехать туда, но боюсь идти пешим шагом в

такую погоду.

– Я могу попросить одолжить у Вильяма Весли, у них всегда повозка у подъезда

стоит.

Двое джентльменов тут же покинули пасторат, Фрай сказал Нэнси, чтобы

предупредила Марию, что если он задержится, пусть либо едет на ужин сама и подождет

его там, либо извиниться перед Батлерами из-за чрезвычайного события, что не требовали

его отлагательств. Покончив с переговорами с мистером Весли, Фрай уже был в дороге,

вместе с Хэнкинсом на полпути к злосчастной ферме.

Когда они подъехали к месту предполагаемого преступления, там находилось много

мужчин. Сразу заметна была статная фигура мистера Стоксона и его патрульных, которые

записывали, изучали и раздавали приказания. Стоял тут еще фургон с наемными

работниками, которые бы отвезли трупы в магистрат. Фрай подошел сразу к мировому

судье, как к человеку, понимающему в таких делах, и заговорил:

– Как вы думаете, что тут произошло?

– По всей видимости нападение диких зверей или одного зверя. Хотя до сих пор

такого не наблюдалось, чтоб лесные твари выходили на открытую дорогу и загрызали

нескольких людей. Бывало, что пропадут несколько кур или наивная коза сорвется с

поводка, но людей – никогда. Это происки нечисти, не иначе.

– Вы сообщили об этом миссис Марот, хотя понимаю, как ей сейчас нелегко.

– Да, она готовится к похоронам, а тут такое… – мистер Стоксон замялся. – Я хотел,

чтобы это сделали вы, преподобный Уэнсли, все таки вы священник.

Фрай наклонил голову и потупился, безрадостно разглядывая окровавленные

травинки, его не покидало ощущение, что он является первопричиной всех несчастий этой

семьи. Сначала фермер Марот становится жертвой вселения и после сражения с Фраем,

лежит бренным телом. Теперь работники, взявшиеся его сопровождать – погибли столь

жестоким образом. Как посмотреть в глаза бедной вдове и сказать, что во всем

происходящем он виновен не по собственному умыслу. Но его совесть не позволяла

отступить, уж лучше принять грудью вперед все оскорбления от бедной женщины, нежели

трусливо прятаться за спиной. Он поблагодарил мистера Стоксона и поехал сообщать

безрадостную новость. Ноша его была нелегка, но Грэг Хэнкинс приободрил

преподобного отца, сказав, что на все воля Божья.

Вдова храбро приняла эту новость, не впала в истерики, коими обычно славился

женский род. Но взглянула на преподобного отца такими сухими глазами, сколько боли

было в этих бескровных белках. Уэнсли не мог выдержать подобного взгляда, опустил

голову, ощущая себя хуже убийцы, когда тому пришлось встретиться с родными убиенных

им жертв.

– Рэсли и Марк выросли на ферме, – ответила женщина, хотя голос ее предательски

дрожал. – Стали мне сыновьями, потому что своих детей Бог нам не дал. Они были

исполнительными, не пили, слушались в меру и уважали нас с Майклом. Сегодня я

похороню всю свою родню и останусь одна, оплакивать мужчин. Мне придется нелегко,

наверное, продам ферму, уеду, только я не знаю, куда мне ехать. Святой отец, скажите, за

какие такие грехи я расплачиваюсь?! Почему именно мой муж и мои «сыновья»

расплатились за грехи, которых не совершали? – она отвернулась, не в силах больше

справится со своими слезами. Фрай не мог ее утешать, как поступил бы другой священник

– назидательными речами, сухими тезисами из Библии о всепрощающем терпении. Он не

был настолько бесчувственным ко всему, к чему был причастен напрямую. Как объяснить

этой женщине, что если бы в его власти было хоть немного изменить ход истории, он бы

поступил иначе.

Домой священник вернулся полностью разбитый, ни о каком званом ужине и речи не

было. Он шел от мистера Хэнкинса пешком, вдыхая вечерний воздух Дарквудса, с

тяжелым камнем на сердце, готовый кинуться ничком в какой-нибудь проулок и заплакать,

подобно мальчишке. Только крупицы уважения к себе, еще сдерживали этот

необдуманный порыв. В его пасторе был разожжен свет, близкие дожидались Фрая; как

приятно иметь родных, которые подставят свое плечо. Он вошел тихонько, стараясь не

привлекать особого внимания. Но тут же подбежала испуганная Мария, сбивчиво

объяснила, что уже вся округа знает о случившемся. Приходило множество людей,

говорили и интересовались. Приезжал мистер Батлер лично, соболезновал, когда

пришлось перенести приглашение. В гостиной его встретила встревоженная Фрейлин,

которая упрекнула лишь в том, что он не попросил его сопровождать и дядя, который и не

думал уходить. Служанки уже готовили комнату для него на втором этаже.

– Вы не возражаете все, если я побуду один в своем кабинете, мне нужно подумать о

случившемся.

– Они отомстили тебе – не добрались лично, решили свести счеты с бедными

смертными, – спокойно сказал Эдвард. – И так будет теперь постоянно, все ближе и ближе

зло подбирается к тебе, Фрай.

Преподобный Уэнсли рассмеялся, и смех его был наполнен горечи, смахивал на

хихиканье сумасшедшего:

– Может объявить им войну? – поинтересовался он у родственника. – Прекрасная

мысль, возьму крест и серебряный нож и пойду убивать.

– Война и так стоит у тебя на пороге, милый племянник. Но так безрассудно

бросаться в лапы врагу. Ты можешь умереть всегда, сдаться ты успеешь, но не лучше бы

это сделать с пользой. Потому что, если ты сгинешь, враг никуда не денется, и наступят

времена еще суровее для этих людей. А ты подумал о своих близких, коими действительно

дорожишь?

Фрай осекся и взглянул на побледневшую Марию и молчаливую Фрейлин. Эти люди

верили ему, и его заботила их судьба, особенно сестры, как близкого человека. Эдвард

медленно прошелся по гостиной и заметил:

– Судя по всему, это был вызов тебе. Они ждут ответный шаг. Противник, как ты

заметил, терпеливый и расчетливый. Нам нужно предусмотреть их следующие шаги. Они

рассчитывают, что ты, обуреваемый муками совести, отправишься к ним в логово и там

сгинешь.

– Как мне поступить? Оставить все как есть? Ты же знаешь, я не могу, мне так тяжело

было взглянуть в глаза этой женщине, будто я сам убил ее родных, сам занес меч над их

головами.

– А ты думал, что нечисть придерживается законов рыцарства, нет, она действует

исподтишка, оставаясь в тени до последнего. А если выйдет на свет, уже ничего не

поможет. Так что нам тоже нужно стать опасливыми. И в первую очередь вам, милые дамы

– никаких походов в одиночку. Вы самое уязвимое место Фрая, особенно милая Мария, не

имеющая склонности к магии и обороне. Будешь всегда в обществе дам, лучше миссис

Бонны и Фрейлин. Фрай, ты не должен прогуливаться в одиночку по заброшенным

тропкам Дарквудса, я бы на твоем месте обзавелся повозкой или верховой лошадью.

– Попроси у мистера Батлера, думаю, он не откажет, – заметила Мария, покраснев от

волнения.

– Кто этот Батлер?

– Виконт Беррингтон, – объяснила ему Фрейлин.

– Ох, каков плут, но я от него подобного ожидал, ведь он давно предпринимал шаги

вернуть свое поместье, – выговорил Эдвард.

– Вы с ним знакомы? – поинтересовался Фрай, с интересом изучая своего дядюшку.

– Конечно, он ведь тоже имеет подобные способности, а маг мага за версту чует. Но

мы с ним столкнулись не так давно, когда вельможа ходил на совет колдунов просить

помощи.

Мария открыла рот от услышанного, не веря своим ушам. Для ее маленького

понимания наличие такого количества людей с колдовскими способностями выходило за

рамки положенного. Тем временем, дядюшка продолжал раздавать ценные указания своим

подопечным:

– Дальше мы пойдем иным путем, собираем всех своих возможных союзников и

начинаем оборону. Придется объяснить смертным, что их долина охвачена проснувшейся

нечистью, как во времена отца Вейта, и они тоже не должны терять бдительности, если не

хотят оказаться в опасности. И это твоя прямая обязанность, преподобный отец, на

воскресной службе соберешь всю паству и объявишь истинное положение дел и что

происшествие с Маротом и его семьей не единично, и если эти людишки пожелают

умирать, будто мухи, пусть и дальше пренебрегают собственной безопасностью.

– Вы к ним слишком жестоки, – мягко возмутилась Мария, как особа сердечная, она

переживала за каждого, оказавшегося в опасности.

– Нет, милое дитя, я в меру справедлив. Но как мы можем им помочь, если они сами

этого не хотят? – потом он тверже обратился уже к Фрейлин:

– Тебе придется патрулировать городок каждую ночь, будешь делать облеты даже

ближайших ферм. Я понимаю, как это тяжело, но без твоего зоркого глаза не обойтись.

Его соратница молча кивнула и взглянула на Фрая, будто спрашивая его мнения.

Молодой человек так же взглянул на нее, но возражать с мнением дядюшки не стал и

незаметно одобрил сказанное. Эдвард про себя позабавился от подобной сцены, но

комментировать и вмешиваться не хотел, сами разберутся, чего третьему встревать.

Потом прозвучала команда отбой, и грозный военачальник-волк предупредил, чтобы

до утра его не ждали, и удалился из пастората. Итак, брат с сестрой остались наедине, в

кабинете Уэнсли, где пастор засел за своими записями, а Мария задумчиво оглядела

подаренную книгу, размышляя, есть ли способности к колдовству у Джорджа, и не

обидится ли он, если она его об этом выпытает. Миссис Бонна принесла родным людям

теплого молока и меда, а также обжаренные сладкие гренки и молвила – «Бедняжки», а

потом удалилась на свой пост, в качестве летучей мышки охранять пасторат от

посторонних лиц и если что, трубить тревогу. Служанка и кухарка удалились еще в шесть,

по личному приказанию экономки в целях безопасности. Мария не могла чувствовать себя

спокойно наверху, где нежилыми оставались несколько комнат, она попросила Фрая, что

прекрасно переночует на кресле, только бы поближе к нему. Тогда молодой человек

предложил занять ей диван в гостиной, а самому разложить там кресло – так надежнее.

Молодые представители семейства Уэнсли, как самые уязвимые, теперь должны были

держаться поближе друг к другу.