Текст книги "Цзянь"

Автор книги: Эрик ван Ластбадер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 41 страниц)

– Чепуха! Друзья есть друзья. Истинные друзья познаются в беде. Они не выворачивают шубу наизнанку, стоит только ветру переменить направление.

– Без сомнения это так, – сказал Джейк. – Но сейчас я просто не могу позволить себе роскошь отсиживаться в подполье. Есть, однако, другой способ, которым вы можете оказать мне услугу.

Верзила Сун распростер руки. – Все что угодно, мой друг.

– Объясните мне, что делает в Гонконге Ничирен.

В напряженной тишине, последовавшей за этими словами Джейка, Верзила Сун понял, что попал в западню.

– Почему мне об этом может быть известно?

– А потому, – ответил Джейк, захлопывая в западне дверцу, – что Ничирен приезжает сюда, чтобы повидаться с вами.

Верзила Сун даже не разозлился. Чувство, которое он в этот момент испытывал, можно было смело назвать восхищением. Какой истинно китайский ум у этого человека, – подумал он. – Если бы я мог, я бы посылал его своим представителем на самые ответственные переговоры.

– Ничирен встречается в Гонконге с разными людьми. Я только один из многих.

У Джейка не было времени обмениваться с ним ударами по всем правилам фехтовального искусства, но у него не было и выбора. Верзила Сун ни за что не сообщит важной для собеседника информации без того, чтобы не содрать с него побольше. Придется поторговаться. Вещи, которые уступаются задаром, для китайца никакой ценности не представляют.

Проблема теперь заключается в том, чтобы догадаться, что Сун хотел бы получить за свою информацию, и предложить ему нечто менее ценное. Весь вопрос в том, чья заинтересованность окажется выше.

– Насколько мне известно, – начал осторожно Джейк, – у вашей триады возникли какие-то трения с полицией в Стэнли. Что, ароматная смазка на лапу начальника уже не достаточна, чтобы защитить ваши интересы?

– У них новый начальник, Маккена Напруди Лужу. С австралийцами всегда трудно договариваться. Со временем мы его уломаем.

Джейк пожал плечами.

– Со временем. Ну а пока, сколько таэлей вы теряете ежедневно?

– Ну, не так уж и много, чтобы расстраиваться.

В голосе Верзилы Суна была точно отмеренная доза беззаботности.

Джейк решил подобраться к нему с другой стороны.

– А как идет война за склады?

– С триадой Зеленый Пан? Они не больше, чем совокупляющиеся подонки. Мы их в бараний рог согнем.

Это он произнес с еще большей легкостью. Значит, – сделал вывод Джейк, заноза в его боку все-таки Маккена.

Джейк выждал минуту, потом сказал:

– Информация насчет Ничирена для меня очень важна, почтенный Сун.

Вожак 14К покачал головою.

– Это ж дело конфиденциальное, почтенный Марок. Вы ведь не собираетесь просить меня, чтобы я сообщил вам то, что обещал хранить в тайне?

Джейк невольно вспомнил утренний разговор с Блисс.

– Между друзьями, – заметил он, – всякое бывает. Верзила Сун кивнул.

– К любому замку можно подобрать ключик.

– Верно. Даже упрямого австралийца может урезонить старый друг.

– Вы друзья с Напруди Лужу? С трудом верится.

– Я его знал еще капралом.

Верзила Сун почесал за ухом.

– Нет, не думаю, что мы здесь можем договориться. По правде говоря, у нас уже есть кое-что для него. Не хочу лишать себя удовольствия сделать ему этот презент.

– Сколько лет мальчику?

– Ага, вижу, что вы и в самом деле хорошо его знаете! – Верзила Сун широко развел руками. – Что поделать, иногда не хватает средств, чтобы купить о-о-очень нужную информацию!

Джейк улыбнулся, но не потому, что дурные пристрастия Маккены неожиданно явились аргументом в его переговорах с вожаком 14К.

– Я полагаю, вам хотелось бы, чтобы война за склады прекратилась.

– Не только это. Еще мне хотелось бы каждую неделю выигрывать на скачках в Счастливой Долине. Но, к сожалению, в жизни приходится довольствоваться только возможным.

– А что если и это возможно?

Верзила Сун задумчиво постучал указательный пальцем по губам.

– По правде говоря, почтенный Мэрок, я не представляю себе, как такое может быть возможно.

Но при этом он думал нечто другое. Если война за склады будет закончена, думал он, – я буду героем дня па встрече руководителей триад, что состоится послезавтра. Престиж мой сказочно вырастет. Глаза его посерьезнели: он принял решение.

– Я принимаю ваше предложение, но с условием, что война закончится в ближайшие тридцать шесть часов. Согласны?

– Согласен.

Верзила Сун улыбнулся. При этом лицо его чудесным образом преобразилось. Пожалуй, что-то от прежнего Бо-ханя проглянуло в нем: беззаботного, немного взбалмошного подростка, который искал в триаде то, чего не мог получить в своей семье. Его отец был сухим и черствым бизнесменом, который за всю свою жизнь не сказал детям ни единого доброго слова. Он был убежден, что только соперничество, борьба и, главное, злость – то есть, умение контролировать ее являются главными факторами в формировании характера мужчины.

Сун Бо-хань не согласился с отцом. Не согласился настолько категорично, что ушел и навсегда забыл дорогу к дому. На территории 14К он нашел людей, которые смогли оценить его быстрый ум и сильную руку. Он быстро прошел все ступени иерархии в своей триаде. Она заменила ему семью.

– Чай заваривается, – сказал он. – Потом пообедаем. Как можно говорить о важных делах на пустой желудок?

Джейк кивнул.

– Мы не раз обедали вместе.

– Совместная трапеза – лучший знак доверия в этом ненадежном мире, верно?

Джейк закрыл глаза и попытался заставить себя расслабиться.

– Именно так.

Перед его умственным взором возникла доска для игры в вэй ци, на которой шашки одного цвета, выстроенные в линию, прокладывали маршруты, окружали шашки противника, лишали их "дыхания".

Он резко открыл глаза. Проблема заключается в том, что он не может идентифицировать противоборствующие силы. Одно он только знает наверняка: сам он находится на одной стороне. А вот с противниками – сложнее. Сначала он думал, что это Ничирен. Теперь он считает, что это крот, закопавшийся глубоко в Куорри. Есть ли между ними связь? На первый взгляд, есть, поскольку Ничирен заставил Марианну похитить для него у Джейка его обломок фу. Но как тогда объяснить появление на Цуруги кагэбистов, пытавшихся убить его?

Далее. Ничирен так и не появился у Камисаки, но зато оставил для него свой обломок фу. Что это означает? Предложение мира?

Как ни крутись, а все возвращается к Ничирену.

– Почтенный Сун, – обратился он. – Так как начет нашего договора?

– Ах да, – Верзила Сун поставил чашку. – Как только я получу доказательство того, что вы выполнили взятое на себя обязательство, я удовлетворю ваше любопытство.

– Значит, через полтора суток? – переспросил Джейк, напомнив себе, что главное – не нервничать и не злиться. Терпение, говорила ему Блисс.

– Только если этого времени вам хватит, чтобы положить конец войне за склады, – ответил Верзила Сун с улыбкой. – Все в ваших руках, почтенный Мэрок.

Джейк что-то хотел сказать, но не успел. Дверь распахнулась настежь и появилась Блисс в сопровождении трех или четырех членов группы 14К.

– Тебя все-таки выследили, – сообщила она, переводя дыхание. – Мне едва удалось проникнуть сюда, не привлекая к себе внимания.

Джейк поднялся.

– Сколько их?

– Трое.

– Мистер Мэрок?..

– Боюсь, почтенный Сун, наш обед придется перенести и приурочить его к завершению сделки.

Он оглядел комнату.

– Сколько отсюда выходов?

– Три. Два наземных и один подземный.

Джейк выбрал туннель.

Энтони Беридиен умирал. Лента видеокассеты, запущенная с максимально допустимым замедлением, показывала на экране, как жизнь уходит из него крохотными дозами. Движения были замедлены до такой степени, что его веки подымались и опускались несколько секунд, когда он мигал.

– Господи Иисусе!

– Это все Мэрок, – предположил Вундерман. – Мэрок мстит нам.

Донован пошевелился в кресле. Он сидел, как-то по-детски задрав обутую в топсайдер ногу на колено, задумчиво постукивая подушечками пальцев по мыску. На нем была его рубашка стиля "поло" от Ральфа Лорана в синюю и зеленую полоску и шорты цвета хаки.

Они сидели в комнате за свинцовыми дверями, расположенной ниже подвальных помещений в штаб-квартире Куорри в Вашингтоне, всего в двух шагах от Белого Дома. Президент видел эту ленту и уже принял соответствующее решение. По законам военного времени, – сказал он, хотя один только Вундерман по своему возрасту мог помнить, что это такое.

Они просмотрели эту ленту десятки раз. Вот Вундерман отталкивает докторшу и склоняется над Беридиеном. В замедленном показе невозможно разобрать, что он говорит. Для этого надо переключиться на нормальную скорость.

Вот рука Вундермана исчезает за обшлагом пиджака. С мучительной медлительностью он достает пистолет. Стреляет в лицо докторши: Бац! Бац! Бац! Кровь и мозги брызгают во все стороны. Стена за ее спиной покрывается красно-белой кашицей.

Донован развернулся в своем кресле.

– Ты теперь наш начальник, Генри. И ты, конечно, можешь не отвечать, но я все-таки спрошу. Зачем тебе понадобилось ее убивать? Я бы на твоем месте предпочел ее допросить и получить ответы на кое-какие вопросы. Кто нам теперь на них ответит?

Вундерман провел рукой по лицу.

– Я не знаю, как ответить на твой вопрос. Инстинкт какой-то сработал, наверно... Я столько сил положил на все эти меры безопасности, сон из-за них потерял. И надо же! Прямо в медицинском кабинете!.. А, да что я говорю? Нет у меня никакого оправдания... Нервный срыв, слепая ярость, жажда мести.

– Это я все хорошо понимаю, Генри, – мягко заметил Донован. – Но у меня в голове не укладывается, как мог ты, с твоим опытом работы, так сорваться? Ты ж ветеран, черт подери! Тебе тридцать семь стукнуло! Такого не должно было случиться!

– Я понимаю, что не должно! Думаешь, не понимаю? – крикнул Вундерман. Чертов Джейк Марок!

Донован встал, потянулся, выключил видео. Экран потух, и комната сразу же озарилась мягким розоватым светом.

– Может быть. Мэрок здесь не при чем.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Не забывай про наш айсберг.

– Опять Воркута?

– Не исключено. Врач, скорее всего, глубоко законспирированный советский агент.

– Прошедший наше сито? Не смеши меня.

– Такое бывало не раз.

– В ЦРУ бывало. Но только не у нас.

– А что, наша процедура отбора чем-то отличается от той, что принята у них?

Вундерман раздраженно буркнул:

– Это не твоя сфера компетенции, поэтому ты, естественно, не можешь этого знать... Да, радикально отличается. Только изнутри можно провернуть такую операцию. У Джейка было куда больше шансов заручиться поддержкой докторши, чем у Воркуты.

Донован полез в карман, достал копии радиограмм, напечатанных на папиросной бумаге мутновато-желтого оттенка, указывающего на то, что она произведена в Советском Союзе.

– Вот, ознакомься, – сказал он, передавая их Вундерману. – Получил по моей новой сети. – Вундерман углубился в изучение декодированных разведывательных донесений. – Я думаю, нам надо собрать побольше сведений о Камсангском проекте, возводимом сейчас в Китае.

– Что? – Вундерман поднял на него глаза. – Нам о нем все известно. Это совместный проект, который возводится с помощью западных фирм, базирующихся в Гонконге. Что там может происходить такого, о чем мы не знаем?

– Да всякое может происходить, – ответил Донован. – Ты обратил внимание на радиограмму, где агент КГБ сообщает о том, что его продержали восемнадцать часов в кутузке, подвергая непрерывным допросам, после того, как он забрел в запретную зону, окружающую Камсанг?

Вундерман пожал плечами.

– Ну и что? Это же атомная станция. Любая диверсия в том районе может подвергнуть смертельной опасности миллионы мирных жителей.

– Все это так, – согласился Донован. – Но того парня допрашивали двое полковников контрразведки. Это тебя не настораживает?

– Значит, они посчитали, что это не рядовое нарушение режима секретности, вот и все.

– Ничего нельзя считать рядовым в Камсанге. Там многое выходит из ряда вон и при проверке может оказаться не тем, чем кажется.

– Ты намекаешь на то, что Камсанг будет работать на войну?

– Если это так, то нам надо постараться об этом узнать до того, как об этом пронюхают русские. В той накаленной обстановке, что господствует последнее время вдоль русско-китайской границы, малейшего признака военной эскалации в Китае будет достаточно, чтобы послужить поводом для крупных неприятностей.

Вундерман потер себе лоб.

– У меня голова разваливается, как у последнего выродка!

– Да? – откликнулся Донован. – Я понял твою мысль. У меня есть ощущение, что должно стать еще хуже, прежде чем станет лучше.

Выходя из министерства, Чжан Хуа едва не потерял сознание. Прямо у самых ступенек мимо него пронеслась группа велосипедистов, и у него помутилось в глазах. День был немилосердно жаркий и душный, а в кабинете Чжилиня вообще дышать было нечем.

Чжан Хуа сделал три неверных шага к железным перильцам и, схватившись за них рукой, опустился на ступеньки. Раскаленный цемент пек его снизу через брюки.

У него было явное переутомление, и он знал об этом.

Я не создан для такой жизни, – подумал он, держась за голову. Велосипедисты неслись дальше, подымая пыль своим стремительным движением. Ежедневный летний марафон. Вся жизнь в Пекине сплошной марафон. Их потные майки на спинах рябились в мареве, подымающемся от раскаленного асфальта.

Сердце его невыносимо колотилось в груди, и к горлу подступала тошнота от одной мысли об У Айпине. Чжан Хуа так его боялся, что сон бежал от него по ночам, стоило ему только сомкнуть усталые глаза. С его слабым здоровьем ему так долго не протянуть. Возвышенное бодрствование – удел богов, а он всего лишь маленький, испуганный человек.

Я забыл свой портфель, – тупо подумал он.

С трудом поднявшись, на деревянных ногах он поднялся вновь по ступенькам. Пошатываясь, направился в кабинет Чжилиня. Голова раскалывалась на части, мозг будто дымился. У него все время был страх, что он забудет, какую ложь он сказал какому человеку. Уползти бы в какую-нибудь пещеру и исчезнуть из жизни лет на десять.

У него был вид, как у выходца с того света, когда он дотащился до кабинета. Мешком опустился в кресло, пока Ши Чжилинь наливал в чашку холодного чая. Выпил с жадностью, и ему сразу же полегчало.

Почувствовав, что Ши Чжилинь рассматривает его в упор, он открыл глаза. Старик придвинул свой стул, и теперь они сидели, почти соприкасаясь коленями. Чжан Хуа трясло как в лихорадке, и он подумал, а не заболел ли он на самом деле.

– Могу я тебе чем-нибудь помочь, мой друг? Чжан Хуа откинул голову на спинку кресла. Что он мог сказать? Что ему надоел весь этот обман до такой степени, что выть хочется? Этого он не смог сказать. Вспомнил об У Айпине и не смог. Он опять закрыл глаза и вздохнул.

– Ничего страшного, товарищ министр. Жара. Пустяки.

– Понятно. – Чжилинь не спускал с него глаз. – Это трудно, Чжан Хуа. Но таков наш суровый долг. Чувство выполненного долга помогает выжить в этом мире.

– Вам, возможно, и помогает. – Что-то хрустнуло внутри Чжан Хуа. – Вам, небожителям. – Его глаза открылись, и Чжилинь увидел в них страх, какой бывает в глазах лошади, испугавшейся пламени. – А я только несчастный смертный. У меня нервы, истрепанные в клочья. У меня зубы стучат от ужаса. У меня не желудок, а сплошной сифон. И еще у меня есть психика, которая отказывается выключаться, когда я ложусь спать. Все это ежесекундно загоняет меня в гроб. Я не Небесный Покровитель. Я не Цзян.

Чжилинь посмотрел на своего помощника. Вспомнил слова Цуня Три Клятвы: Великий Будда! Ты только посмотри, что со всеми нами сделала твоя одержимость! Семья... Хоть я и Цзян, но я тоже смертей. Ломота в моих костях подтверждает это... Я не знал, что так больно отсекать себя от семьи. Если бы знал, то, возможно, не сделал того, что сделал. Молодость не знает сомнений. Моя вера в правоту дела заставила меня пройти испытание огнем. Огонь жег меня, когда я уходил, оставляя женщин, которых любил, сынов, которых даже не успел понянчить.

– Простите меня, товарищ министр, – сказал Чжан Хуа, не в силах оторвать затылок от спинки кресла. – Голова совсем не варит в такую жару. Сам не знаю, что плету.

– Полно, друг мой. После стольких лет совместной работы ты имел полное право сказать, что думаешь.

Чжилинь наклонился, провел пальцем по подоконнику. На нем остался светло-серый налет. Не пыль. Песок пустыни Гоби, расположенной по ту сторону Великой китайской стены.

Он растер песок на ладони, чувствуя его шероховатость. Видя Чжан Хуа, близкого к срыву, слыша слова Цуня Три Клятвы, зная, какой страшной смертью погибли его две невестки, страшась мысли, что его оба сына сейчас находятся в одном городе. По словам брата, это может закончиться смертью одного из них, а то и обоих. Чем он лучше своих современников, заливших мир кровью? Людей, пожертвовавших своей человечностью ради власти над другими людьми, ради жалкого олицетворения бессмертия – Государства?

Я видел своими глазами, как создается Государство и как оно изменяется. Я сам был архитектором этих изменений. Их Цзяном. А что с ним станет, когда я уйду? Станет ли оно прахом, как стали другие государства, бывшие в веках?

Песок пустыни Гоби. Он существовал задолго до его рождения. Он останется на земле после того, как он уйдет. Неужели это и есть то, что он искал пятьдесят лет своей жизни? Песок. Пыль столетий. Неужели эта бесцветная и безликая субстанция и есть содержание его жизни? Неужели это и есть конечный продукт его "генерального плана"? Урожай, который принес его рен? Нет. Не может быть.

Какому дураку придет в голову собирать песок вместо урожая?

Дурак и на большие глупости способен. Но не Цзян. Конечно же, не Цзян.

Кого ты видишь?

– Троих китайцев, – ответила она. – Один в серых штанах и рубашке в синюю полоску. На щеке у него шрам. Второй сейчас направляется в другую сторону. Маленький, накаченный, в белой майке и черных джинсах. Мускулы так и играют. Третий находится на другой стороне улицы. Он постарше этих двоих, в коричневый брюках и светло-зеленой футболке. Вислоухий такой.

– Надо от них смыться, – сказал он.

Они сидели в сыром дворике, в который вывел их подземный ход Верзилы Суна. Дворик находился на уровне полуподвального помещения, и поэтому голова Блисс едва высовывалась над тротуаром, по которому разгуливали их преследователи. Джейк сидел еще ниже. Вонь была невыносимая: вокруг лежали мешки с отбросами. Запах разлагающейся рыбы и мочи.

– Так мы не узнаем, кто стоит за ними, – заметила Блисс. – Если мы удерем от этих, придут другие.

– Дэвид Оу знал.

– Но так и не сказал тебе.

– Сказал, сколько успел, – возразил Джейк. – Хо йань.

– "Движущееся око"? Какое отношение может иметь эта стратегия вэй ци к людям, которые охотились за ним, а теперь и за тобой?

– Понятия не имею, – признался Джейк. Он поднялся повыше и теперь видел противников собственными глазами. Они перегруппировывались. Сразу видно профессионалов. – Но Дэвид знал свое дело. Он раскопал что-то подозрительное, работая с компьютером Куорри. И я уверен, что он записал все это на дискету. Поскольку при нем ее не оказалось, когда его убили, то логично предположить, что она припрятана где-то.

– Но где?

– Этого я не знаю.

– Хо йань?

– В том-то и беда, что я не могу понять этого намека. Должен бы, но не могу. Может быть, потом что-нибудь прояснится. А пока нам надо пробраться к Преподобному Чену так, чтобы эти чижи за нами не увязались.

– Зачем тебе понадобился дракон триады Зеленый Пан?

Джейк в двух словах сказал ей о сделке, которую он заключил с Верзилой Суном.

– Теперь я точно знаю, что ты не в своем уме, – заявила она. – После всего, что ты сделал для 14К, ты можешь считать себя счастливчиком, что Преподобный Чен не повыдергивал у тебя ноги из задницы. А ты собираешься идти к нему с миротворческой миссией.

– Да. На первый взгляд это кажется невыполнимым делом.

Она фыркнула.

– Оно невыполнимо, сколько на него не смотри.

– Давай скажем так: я люблю браться за дела кажущиеся невыполнимыми.

Блисс посмотрела на него.

– Ты что, смерти ищешь?

– Если бы искал, я бы сейчас просто встал и вышел на улицу, – сказал Джейк, не спуская глаз с трех китайцев.

Они заняли наблюдательные посты по всей короткой Винчун-стрит, скрываясь в полосатых тенях, как ночные хищники. Эта способность к абсолютной неподвижности встречается очень редко в людях, и она особенно высоко ценится в избранной ими профессии.

– Вопрос заключается в том, как заставить их двигаться, – сказал он после минутного наблюдения за преследователями. – Где движение, там и суета. А то сейчас перед ними весь район Моррисон-хилл как на ладони. Нам не удастся от них скрыться, если мы не сможем спровоцировать их на резкое движение.

– Если оно не будет слишком резким. Джейк хмыкнул, затем бросил взгляд в противоположный конец дворика.

– Я уже проверяла, – сказала Блисс. – Никаких выходов. Мы в тупике.

– Это как посмотреть, – глубокомысленно заметил Джейк, рассматривая пакеты с мусором. – У тебя есть спички?

– Да, а что? Объявляешь перекур с дремотой, пока эти трое нас не прищучили?

Джейк проигнорировал сарказм, прозвучавший в ее словах.

– Ты можешь поджечь эти пакеты с мусором? – спросил он.

Блисс бросила на них критический взгляд.

– Боюсь, они сыроваты для того, чтобы получился костерчик. Но дыму будет много.

Джейк кивнул.

– Это как раз то, на что я рассчитываю.

Пригнувшись, Блисс пересекла дворик, устроилась на корточках перед мешками. Зажгла спичку, прикрывая огонек ладонями. Она истратила с полкоробка, прежде чем добилась того, что хотела.

Повалил дым, такой вонючий, что они сразу же закашлялись. Но он был достаточно густым. И, главное, заметным.

Двое тех, что были помоложе, Шрам и Качок, покинув свои наблюдательные пункты, двинулись в их направлении, скользя из тени в свет. Вот они уже пересекли Вингчун-стрит.

– Ты знаешь здание плавательного бассейна на Ойкван-роуд? – шепнул Джейк. Когда Блисс кивнула, он прибавил: – Если нам придется разделиться, то встретимся там. Восточная сторона. Дверь, обитая цинком.

Качок и Шрам приблизились к дворику и осторожно заглянули внутрь. Они сделали это по всем правилам: первый разведывает, второй прикрывает. Джейк напал на Шрама снизу, сбив его с ног. Одновременно увидел, как Блисс прыгнула на Качка сверху. Падая, тот все-таки успел схватить ее за руку и увлек ее за собой. Блисс упала на левый бок, подавила готовый сорваться крик боли и увидела краем глаза, как Джейк, ударив Шрама ногой в горло, наклонился вперед и рубанул ребром ладони ее противника. Удар пришелся по нервному узлу в районе правой почки и вышиб из Качка дух. А Блисс уже была на ногах и мчалась вниз по улице, слыша за собой дыхание Джейка.

Вниз по Винчун-стрит, мимо Вислоухого, резкий поворот – и они выскочили на Ойкван-роуд, описывающую вокруг квартала Моррисон-хилл, где находился плавательный бассейн, что-то вроде полукольца.

Оказавшись на освещенном месте, Джейк юркнул в тень. Прижимаясь к каменному забору, он осторожно двинулся к восточной стороне Моррисон-хилл и к обитой цинком двери.

Здесь Джейк позволил себе перевести дух. Как последствие недавней контузии, он часто чувствовал легкое головокружение, если ему приходилось бежать или делать какие-нибудь резкие движения. Он стоял, прижавшись спиной к бетонной стенке, не сводя глаз с двери, навострив уши, чтобы не упустить ни малейшего звука. Влага, осевшая на шероховатом, покрытом масляной краской бетоне, неприятно холодила тело сквозь тонкую рубашку. Цикады заливались металлическими трелями.

Пошарив в брючном кармане, Джейк извлек оттуда скрепку для бумаг. Сделав глубокий вдох, будто погружаясь в воду, он тихо проскользнул в открытое пространство между стеной и дверью. Разогнув скрепку, сунул ее конец в замочную скважину. Он чувствовал, что весь взмок, и понимал, что фактор страха весьма велик. В данный момент Джейк был практически не защищен.

Услышав легкий щелчок, он толкнул дверь внутрь. Почти одновременно с этим услышал легкий шуршащий звук, идущий откуда-то сверху. Он сразу же весь напрягся, слегка согнул колени, изготовившись к прыжку. Только убедившись, что это Блисс спускается к ному с крыши здания, он позволил себе чуть-чуть расслабиться. Разозлившись на себя за то, что не почувствовал сразу, что это Блисс, он втолкнул ее внутрь, зашел сам и закрыл за собой дверь.

Звуки эхо, обычные для закрытого бассейна. Шорох пустоты, распространяющейся во все стороны. Химический запах хлорки.

Тьма.

Джейк взял ее за руку, провел к раздевалке. Там они сели на деревянную скамейку.

– Неразумно было сюда забираться, – сказала она. – Вислоухий наверняка заметил, что мы рванули сюда. Лучше было бы попытаться уйти по крышам.

– С крыши высоковато падать, – возразил он. – А отсюда есть много выходов.

– Тс-с-с! Я что-то уже слышу. Джейк напряг слух. – Нервы.

Она потянула его к выходу.

– Уйдем отсюда.

Они быстро прошли на другой конец раздевалки. Где-то рядом тихо плескалась вода, разбивая тишину на физически ощутимые отрезки.

Джейк почувствовал, что за его спиной кто-то стоит, и отскочил в сторону как раз вовремя, чтобы избежать прямого удара. Но равновесие он все же потерял.

Вода была холодная. И темная. Лишенная света, она казалась неимоверно тяжелой, сдавливая грудь, как могильная земля. Почувствовав обхватившие его голые руки, он догадался, что это Качок. Он ударил его ногой, но было поздно: они оба ушли в глубину так, что давление воды наполнило уши беспрестанным комариным писком.

Качок висел на нем, как драга. Видимо, он был привычен к этой подводной борьбе, и тратил силы экономно. Он просто держал Джейка за горло мертвой хваткой и не желал отпускать. Темнота превращалась во тьму. Жутко и холодно, как в морге.

Попытался провести два атеми, но Качок только усилил свою хватку. Удары локтя Джейка не произвели на него ни малейшего впечатления. Мелкие пузырьки вырвались из уголков его ухмыляющегося рта.

Огонь все сильнее охватывал легкие Джейка и он начал всерьез бороться с желанием вдохнуть в себя воду. Голова раскалывалась, последствия контузии все больше и больше давали о себе знать. Джейк понимал, что у него очень мало времени.

Оттолкнувшись ногами о воду, Джейк вытянул руки вперед и подался всем корпусом на противника, вместо того, чтобы пытаться отодвинуться от него. Это заставило Качка двигаться вместе с Джейком, и он начал всплывать. Используя это движение, Джейк изогнулся вправо и, пользуясь своей правой рукой, как тараном, обрушил ее на левый бок противника, двигая кулаком, как буравчиком, вытягивая руку на всю ее длину. Почувствовал, как ребра подаются под его натиском, но не слышал ничего, кроме шума крови в ушах.

Стиснув зубы, чтобы не открыть рот и не нахлебаться воды, он еще раз поднял правую руку и, преодолевая сопротивление воды, обрушил ее на подвздошную кость Качка. Почувствовав, что обмякшее тело отлипло от него, Джейк оттолкнулся ногами от дна и выскочил на поверхность, с шумом расплескав воду.

Отдышавшись, он поплыл к бортику и выбрался из воды.

– Джейк.

Повернулся и увидел направленное на него дуло пистолета Вислоухого.

– Сейчас я тебе вышибу мозги.

Только на мгновение сосредоточил все внимание на Джейке, забыв о Блисс. И это было его роковой ошибкой. Джейк видел, как потенциальная энергия Блисс переходит в энергию кинетическую.

Вихрь, в который превратилась Блисс, обрушился на Вислоухого. Он уже собирался нажать на курок, чтобы прикончить Джейка, но почувствовал опасность.

Вислоухий уже начал разворачиваться, чтобы встретить Блисс, когда она закончила свой прыжок, опустившись одной ногой на его стопу и парализовав таким образом его движения. Его неподвижность сделала его беспомощным перед ударом ее второй ноги, направленном в его коленную чашечку. Раздался треск ломающейся кости, и Вислоухий, взвыв диким образом, полетел в бассейн.

Волна пошла такая, что залила бортик и окатила их ноги. Джейк все еще тяжело дышал. Глаза их встретились.

Впервые они увидели, что каждый из них способен сделать в экстремальной ситуации. Такие мгновения остаются в памяти людей на всю оставшуюся жизнь.

Семь минут спустя они уже шли по Хэннеси-роуд. Хотя они были мокрыми и взъерошенными, но старались не выделяться среди зевак, которых всегда полно у ярко оформленных витрин в Ванчае. Джейк использовал витрины, как шофер использует зеркало заднего вида: они показывали ему, что происходит у них за спиной, рядом с ними и на противоположной стороне улицы.

Стали в хвост длинной очереди. Третий подошедший к остановке автобус оказался номером 24, и они вскочили на его подножку. Это был красный лондонский автобус с двумя "палубами". Кондуктор находился внизу и, естественно, не всегда мог проконтролировать винтовую лестницу, ведущую наверх. Китайцы помоложе так и норовили прошмыгнуть туда в момент отхода автобуса, если внимание кондуктора было чем-нибудь отвлечено.

– Нам ехать долго, – сказала Блисс. – Можно подняться наверх.

Джейк покачал головой. – Мы должны сойти, не доезжая Коттон-драйв. Если нам не удалось отделаться от всех преследователей, то об этом лучше узнать до того, как мы сядем на трамвай, идущий на Виктория-Пик. Я не хочу притащить их за собой к твоей квартире.

Они стояли на нижней переполненной "палубе" и, по мере того как кое-кто выходил, а кое-кто входил на промежуточных остановках, они постепенно продвигались в заднюю часть автобуса. Лучше быть поближе к заднему выходу, когда им придет время сходить.

Вот они уже въехали на Куинсуэй, направляясь в сторону Центра. Автобус перешел в первый ряд, начал тормозить. Через пару остановок будет Коттон-драйв. Джейк бросил быстрый взгляд по сторонам, не только для того, чтобы сориентироваться, где они едут, но также, чтобы еще раз посмотреть, кто стоит рядом с ним.

Блисс была впереди него, на самом краю крутых ступенек вниз, к выходу. Цепкий взгляд Джейка остановился на полной китаянке средних лет, двух подростках с зализанными назад черными волосами и в темных очках, худом бизнесмене с объемистым кожаным портфелем в руках. Европеец, а может быть, австралиец. Молодая китаянка, которая одной рукой прижимала к себе ребенка, завернутого в розовое одеяло, а другой сжимала ручонку второго, постарше. Двое коренастых китайцев в легких брюках и шелковых рубашках с коротким рукавом. Молодая американка с хорошенькими глазками, но довольно прыщавая.

Автобус замедлил ход и остановился. Несколько человек вошло через передний вход. Никто не собирался выходить. Джейк наблюдал за людьми, просачивающимися в автобус. Когда желающих войти уже не оставалось, он толкнул Блисс локтем.

Она тотчас же начала спускаться по ступенькам вниз и спрыгнула на асфальт. Джейк двинулся за ней следом. Но тут подросток китайского типа отделился от толпы, стоящей на остановке, подбежал к автобусу и вскочил на заднюю подножку, надеясь прокатиться зайцем. Он налетел на Джейка, мешая ему выходить.