Текст книги "Великолепная афера"

Автор книги: Эрик Гарсиа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Когда официантка отходит, Чак достает свои деньги. Он уже решился и сейчас подкрепляет свое решение:

– По вашим словам, это – присвоение денег, прошедших все банковские фильтры.

Рой просто обожает, когда они сами предлагают термины, кажущиеся им наиболее верными. Люди избегают и сторонятся тебя, если ты совершаешь обычный хулиганский поступок, но, если дело касается интеллектуального мошенничества, тут уж они желают быть с тобой на равных вплоть до самого последнего процента.

– Можете называть это так, если вам нравится. Поймите, я мог бы оставить эти деньги при себе, но я никак не смогу их использовать, потому что банк следит за каждым моим шагом. Аудиторы и сотрудники службы безопасности не спускают с меня глаз. Стоит мне обменять хоть один песо, они сразу же будут знать об этом.

До Чака дошло:

– Ага, а если мы совершим обмен здесь, так как мы…

– Этого им знать не обязательно. Вы можете забрать эти фунты, уехать с ними куда вам будет угодно и там обменять их. Кстати, пункт обмена есть и в аэропорту, тут неподалеку.

– Лучше им не пользоваться, – говорит Фрэнки.

– Конечно, нет, – поддерживает подельника Рой. – Но для него это в принципе безопасно. За ним-то не следят.

Чак полагает, что дело сделано, а Рой делает вид, будто торопится.

– Ладно, – говорит Чак. – Так, а как мы это сделаем?

– Без особых затруднений, – отвечает Рой и указывает кивком головы под стол. – Здесь два дипломата. Когда мы встанем, вы берете мой, а я беру ваш. Затем вы уходите, мы немного задерживаемся здесь и тоже уходим. Вот и все.

– Кажется… нетрудным, – говорит Чак.

– Так оно и есть.

Неожиданно в дальнем углу бара возникает какая-то суматоха. Несвязный разговор на повышенных тонах. Перебранка. Пронзительный крик. Кричит какая-то молоденькая девушка.

– Да на кой черт мне это проклятое удостоверение личности?! За каким чертом мне надо предъявлять удостоверение в вашем затраханном баре, это же аэропорт, так зачем вам мое удостоверение?

Бармен пытается образумить ее, пытается призвать к порядку и спокойствию, но девушка не унимается. Она хватает бокал и кричит еще громче:

– Я перебью всю посуду в вашем затраханном заведении. Да, да, именно это я и сделаю, не сомневайтесь.

Когда стаканы полетели на пол, устилая его осколками стекла, все, кто был в баре, поворачивают головы, стараясь рассмотреть, что происходит. В том числе и Чак. И Фрэнки. А Рой пользуется моментом, чтобы сдвинуть с места дипломат с фунтами, а вместо него поставить тот, который принесла Анджела. Он задвигает первый дипломат подальше под свой стул, так что его не видно. Эта подмена заняла не более двух секунд.

Скандал стихает так же внезапно, как начался. Рой наблюдает, как Анджела разыгрывает заключительный акт своего шоу; слезы текут ручьями по щекам. Она, стараясь произвести как можно больше шума, выходит из бара, громогласно проклиная всех и вся. На всякий случай, не оборачиваясь, швыряет последний бокал назад за спину. Бармен подхватывает его на лету, не дав упасть на пол. Посетители награждают его аплодисментами.

В баре наступает спокойствие. После недолгой тишины помещение наполняется гулом негромких голосов посетителей, ведущих застольные разговоры. Рой смотрит на часы.

– Хорошо бы нам закончить. Чак, мне было очень приятно иметь с вами дело. – Они пожимают друг другу руки, и Рой кивком головы указывает на дипломат под столом. – Ну что ж, – говорит он. – Берите деньги, развлекайтесь и веселитесь. В Лондоне, говорят, очень неплохо в это время года.

Чак нервно усмехается и хватает черный дипломат.

– Мне что… уходить первому?

– Предоставьте нам немного времени, – отвечает Фрэнки. – Нам не следует выходить вместе.

– Конечно, – соглашается Чак. В собственных глазах он уже мастер по отмыванию денег. – Конечно, о чем разговор.

Он берется за ручку дипломата, тянет его к себе. Вес нормальный, оттягивает плечо. Слегка дрожат пальцы. Слегка дрожит рука. Он отыскивает глазами выход и непринужденной походкой направляется прочь из бара.

Когда он скрывается из виду и проходит минута с небольшим, Фрэнки оборачивается к Рою.

– Как ты думаешь, через какое время он раскроет дипломат и обнаружит в нем газеты?

– Когда дойдет до платной парковки, – отвечает Рой. – Уже в машине.

– Тогда нам стоит поспешить.

– Встретимся в кафе?

– В кафе, – отвечает Фрэнки. – Да, Рой… заварушка. Это была твоя?..

Рой утвердительно кивает. Он знал, что Фрэнки не одобрит этой затеи.

– Да, коллега, моя, – произносит он.

Фрэнки кивает головой. Он не смотрит на Роя.

Не хочет встречаться с ним глазами.

– Значит, в кафе, – говорит он. – Тогда до встречи.

Пять

Анджела все еще не отошла от своего сегодняшнего успешного выступления. Она поглощает сандвич с индейкой. И еле сдерживается, чтобы спокойно сидеть на стуле.

– Я швырнула стакан, и он разлетелся вдребезги. Мне казалось, что не так уж сильно я его бросила, а он разлетелся на мелкие кусочки, вы ведь слышали? Как будто что-то взорвалось.

– Ты классно сработала, – говорит Рой. Он едва сдерживает улыбку. Она возбуждена. Она классно сработала. Но Фрэнки не в восторге. Фрэнки не в восторге от всего, что произошло. Он пришел в кафе, когда они уже сидели за столиком. Казалось, вообще не замечает присутствия Анджелы. Рой пытался познакомить их, пытался сделать так, чтобы Фрэнки понравилась его дочь, но из этого мало что получилось. Рукопожатие. Хмыканье. Анджела тоже прилагала усилия, но Фрэнки открыл рот лишь для того, чтобы заказать себе гамбургер.

– Я ведь чуть не порезалась осколками, – продолжает Анджела. – Хорошо, что отпрыгнула назад. А вы видели эту курицу за прилавком? Ну эту, наштукатуренную? Она чуть не померла, когда я швырнула стакан.

– Ты классно сработала, – повторяет Рой. Поворачивается к Фрэнки, пытается вовлечь его в разговор. – Правда, она отлично сработала?

– Да-а, – бормочет тот.

– И начала она как раз вовремя.

– А то, что я так громко кричала, так и надо было? – спрашивает Анджела.

Рой кивает.

– Конечно. И надо было громко. Я же сказал, разыграй припадок, ну ты и разыграла припадок. Молодчина.

– Фрэнки, – говорит Анджела.

– Х-м-м?

– Нормально получилось?

– Да. Нормально, громко. Все как надо.

Рою невмоготу. Фрэнки и Анджела не разговаривают друг с другом. Фрэнки никогда рта не закрывает, а сегодня молчит. Он не может так себя вести, тем более сегодня вечером. Уж не потому ли, что она с ними. Он склоняется над столом.

– Не воспринимай это слишком серьезно, идет?

– Что не воспринимать слишком серьезно? – спрашивает Фрэнки. – Я и не воспринимаю.

– Так в чем же тогда проблема?

Фрэнки отводит взгляд.

– Никаких проблем нет.

– Получили тридцать тысяч. Проблема, насколько я понимаю, не в этом.

Фрэнки начинает было говорить, потом смолкает, сдерживая себя. Закрывает рот. Смотрит на девушку, на Роя. Роется в кармане, вынимает из него горсть четвертаков.

– Если пройти несколько домов по этой улице, там есть салон видеоигр, – говорит он Анджеле, высыпая горсть четвертаков на стол. – Почему бы тебе не пойти туда поиграть?

– Если вы хотите поговорить обо мне…

– Да не хотим мы.

– …я не пойду.

– Мы не собираемся говорить о тебе. Просто мне надо обсудить с Роем одно дело.

Анджела качает головой. Обхватывает стол руками.

– Так вот, я буду сидеть здесь и есть. Я не буду вам мешать.

– Да я и не говорю, что ты мне мешаешь. Я просто говорю… Рой?

Но он не хочет вмешиваться в ситуацию. И не хочет принимать какое бы то ни было решение.

– Да пусть она останется, – говорит он. – Пусть сидит и ест свою индейку. И ты тоже… давай обедать.

Анджела улыбается, с жадностью принимается за еду и при этом с многозначительным видом отодвигается подальше от мужчин. Фрэнки качает головой.

– Ну вот… именно об этом я и толкую тебе все время.

– У тебя возникли проблемы из-за того, что я втянул ее в это дело. Это было глупо. Согласен.

При этих словах Анджела взрывается:

– Но ты же говорил, что я все сделала как надо.

– Тихо. Сиди и ешь. – Рой снова поворачивается к Фрэнки. – Это было глупо, но без этого было не обойтись. Твой звонок был как гром среди ясного неба, а она была в это время со мной; так что, по-твоему, мне оставалось делать?

– Вот тебе, пожалуйста, результат того, что ты постоянно твердишь, будто нам не нужны никакие партнеры.

– Здесь дело не в этом.

– В этом. Именно в этом. Она точно так же повязана с нами, как и любой другой, кого мы привлекли бы к этому делу. Саиф, Говард с водопроводной станции, или еще кто. – Фрэнки в запале и уже не обращает внимания на Анджелу. Она наблюдает за их спором, но, похоже, это его не заботит. – С ней мы сыскали на свои задницы такие приключения, каких не сыскали бы ни с кем другим.

– Ты не прав.

– А что, если Чак пойдет в полицию?

– Не пойдет.

– Ну а если все-таки пойдет?

– Никто из них не пошел. Мы же прокрутили шесть или семь таких дел, так? То, что было со всеми остальными, произойдет и с Чаком. Он выйдет из аэропорта, сядет в машину, откроет дипломат и найдет в нем вместо денег десять фунтов газет. Секунд через двадцать до него дойдет, что его кинули, но он не побежит в полицию, потому что, прежде всего, это противозаконный бизнес. Вот поэтому-то дела с куклами проходят так удачно.

– Нет. В этот раз так, как ты говоришь, не получится, – возражает Фрэнки. – Он не сделал ничего противозаконного. Никакой продажи денег не было. Он был попросту ограблен, и, возможно, он допер до этого. А тогда – ничто не удерживает его, чтобы обратиться в местное ведомство шерифа.

– И что?

– То, что он сможет описать нас.

Но Рой стоит на своем:

– И они кинутся делать фоторобот двух нуликов? Чтобы взять их разом? Брось ты.

– Все правильно. Мы ни разу не попадались. Наших рож нет в их гроссбухах. Мы в безопасности.

Рой откусывает большой кусок от сандвича. Сегодня индейка особенно вкусна.

– Если мы в безопасности, в чем тогда проблема?

– Я скажу тебе, в чем проблема. Он может припомнить суматоху, которая поднялась в баре. До него может допереть, что именно тогда мы подменили дипломат. Он мог запомнить лицо той девушки. Он может сопоставить факты. Тогда результат получится совсем не тот, на который ты надеешься.

Замолчав, Фрэнки пристально смотрит на Анджелу. Смотрит и смотрит на нее. Она тоже пристально смотрит на него. Никто не отводит взгляда.

– И, возможно, он опишет ее. И, возможно, у них уже есть портрет этой девушки. Возможно, она до этого уже вляпалась во что-нибудь. А тогда они берут в оборот ее мамашу, которая говорит им, где найти дочь. И вот они уже стучатся в твою дверь. И что еще хуже, потом они приходят ко мне, чтобы постучаться и в мою дверь. – Обращаясь к Рою, он не спускает взгляда с Анджелы. – Вот каким образом у меня появилась проблема, уважаемый партнер.

– Рад, что ты согласен взять на себя свою долю ответственности, – говорит Рой. Сейчас он чувствует себя доктором Клейном. Сейчас он понимает, каково слушать напыщенные речи. – Но тебе не следует переживать по этому поводу. Если твоя проблема только в этом, то не волнуйся, мы чисты. А у Анджелы никогда не было никаких проблем с законом. – Он поворачивается к дочери, отсевшей от него на несколько дюймов в глубь кабины.

– Давай, – обращается он к ней. – Подтверди ему, и оставим этот разговор.

Анджела улыбается Рою. Своему отцу. Улыбка какая-то неестественная. Лоб наморщен. Брови вскинуты. Хедер так смотрела. Но что это означало, он не помнит.

– Давай, – говорит он, – закончим с этим, и тогда вы станете друзьями. Скажи ему, Анджела, что ты чиста. Ну давай, скажи ему это, Анджела.

Она откусывает кусок своего сандвича. Внезапно Рой чувствует, что очень устал сегодня.

* * *

– Я должна была сказать тебе, – говорит она ему в машине по пути домой, не в силах сдержать поток слез. – Но до суда же не дошло.

– До суда? Как до суда? Тебе же всего четырнадцать – когда ты умудрилась достукаться до ареста?

– Я всего-то забыла заплатить за колоду карт. Можно подумать, ты в четырнадцать лет был пай-мальчиком.

– Господи, но ты ведь девочка. Когда это случилось?

– Точно не помню, года два назад.

– И они передали тебя копам… – Рой чувствует, что его ступни как будто налились свинцом. Он с трудом удерживает руки на руле. – Они вызвали полицию из-за того, что ты украла одну колоду карт.

Анджела поводит плечами.

– Я, должно быть, подняла слишком сильный шум, когда охранник поймал меня.

– Анджела…

– Господи, Рой, он тискал меня. Он тискал меня за груди. Что мне, по-твоему, надо было делать? Позволить этому чертову копу лезть дальше? – Ее всю трясет от злости.

– Да нет, нет… я не о том… Ты должна была сказать мне, только и всего. О таких вещах мне необходимо знать.

Она сжалась в комок, подтянув колени к подбородку. Сидит в позе эмбриона и сопит.

– Мне неприятно говорить об этом, понятно? И вообще, забудь об этом.

– Что сделано, то сделано. Но меня волнует Фрэнки.

– Ему-то что за дело?

– Ты ему не нравишься.

– Велика важность, – отвечает она, презрительно надув губы. – Мне он тоже не нравится.

Рой мотает головой. Стряхивает усталость и сонливость. Дорога впереди застлана туманом.

– Прекрати. Об этом не может быть и речи. Он мой напарник.

– Я могу быть твоим напарником.

– Он мой напарник. Ты… вообще… К тому же я не могу иметь своим напарником свою… Ну как вы будете смотреть друг на друга? Нет, нет, я не могу пойти на это, даже если вы с ним никогда впредь не увидитесь. У меня и так в жизни хватает проблем, так что вражда с ним мне совершенно ни к чему. Просто… постарайся относиться к нему поспокойнее, хорошо?

Анджела выпрямляется и кладет ноги поверх приборной доски. Рой не реагирует. Узнает знакомую привычку, но не реагирует.

– Если он будет спокойно относиться ко мне, я тоже буду спокойно относиться к нему.

– Ну, спасибо. А теперь расскажи о других арестах. Мне необходимо о них знать.

– В этой стране? – спрашивает Анджела, часто моргая своими невинными глазками.

– Анджела.

– За уголовные преступления или просто за судебно наказуемые проступки?

– Ты веселая девочка. Тебе это говорили? Тебе бы организовать свое шоу.

– Ты имеешь в виду аресты или составление протоколов в полицейском участке? С предъявлением обвинения или с освобождением от ответственности? Вам, детектив, надо более конкретно формулировать ваши вопросы. – Анджела смеется и набрасывается на Роя, охватывая рукой его широченные плечи. Он вцепляется в руль, стараясь выровнять машину. Она припечатывает сочный поцелуй на его щеке и плюхается на сиденье.

– Когда-то я попалась, – говорит она, – но все-таки я хороший человек, Рой. Моя мама тоже так считает. Так что, пока ты не научил меня другим делам, я все-таки хороший человек.

* * *

Недели пролетают быстрее, когда Анджела рядом. Она появляется и исчезает в основном по уикендам, иногда и по будням. Рой ничего не имеет против этого. Он хочет быть в курсе ее школьных дел, хочет быть уверен, что она не прогуливает занятий. Пока все идет хорошо. Но он ничего не может изменить. Если бы ее мать ругалась, то он бы не ругался. От Анджелы он знает о том, как они скандалят. Хедер не изменилась, не изменилась ни на йоту. Если бы Анджела не сбегала сама, ее все равно вышвыривали бы из дома. Пока мать не успокоится, она не может там появиться. Рой не возражал против этого.

Она даже сделала его жилище более обжитым и уютным. Принесла несколько комнатных растений, научила Роя поливать их. Так, чтобы они не погибли. Они вместе придумали имена этим растениям: Анджела и Рой. Одно растение – папоротник, другое – кактус.

Вопреки своему первоначальному желанию держать ее подальше от дел, Рой с удивлением замечает, что учит Анджелу кое-чему, что знает сам. Еще нескольким трюкам; то тут, то там. Во время вынужденного бездействия. Он позволил ей прокрутить трюк с двадцатидолларовой купюрой в "7–11", куда ее так тянуло. Ей нравится разыгрывать продавцов. Молодых или старых – для нее это не имеет значения. Когда Анджела прокручивает трюк, Анджела таки прокручивает трюк, Рой не может стоять в стороне как наблюдатель. Рой не может стоять, не наблюдая. Она – просто самородок.

Фрэнки видится с Роем не так часто, как раньше. Они все еще проворачивают совместные дела и по-прежнему занимаются сбытом картин. Но по завершении дела он уже не приглашает Роя вместе отобедать. Или хотя бы выпить. В кафе после трудового дня они едят; они обсуждают то, что произошло в этот день, а потом расходятся по домам. Рой не рассказывает Фрэнки про Анджелу, а Фрэнки и не спрашивает о ней. Еще дважды они прокрутили куклу по-ямайкски, но оба раза Рой оставлял дочку дома. Она, конечно же, обиженно надувала губы, ругала его. Все было напрасно.

Рой позволяет Анджеле оставлять при себе деньги, заработанные в результате афер. У него и в мыслях нет забрать деньги у своего ребенка. Но он заставляет ее дать обещание хранить их в тайне от матери. Ничего хорошего не будет, если Хедер вновь сядет ему на шею. Она наверняка только об этом и мечтает. Лучше держаться отдельно. Чтобы все было чисто.

Вечером в один из уикендов, когда Анджела вновь улизнула из материнского дома, чтобы передохнуть и расслабиться у Роя, они вместе прибираются в комнате перед тем, как ему отправиться на встречу с Фрэнки. Акварели уже сняты со стен. Большинство из них. Их место заняли подделки подделок: Миро, Кандинский, Уилдерс. Анджела уверена, что картин недостаточно. Ей нравятся краски. Композиции.

– Да, искусство – это, конечно, классно, – говорит она ему, когда они вместе расправляют простыню на диване.

– Тебе правда нравится? – спрашивает Рой. – Может, тебе стоит походить на какие-нибудь занятия, я имею в виду занятия по искусству.

Анджела, задумавшись на мгновение, согласно кивает головой.

– Было бы здорово. Я могла бы научиться делать это.

– Нарисуй мой портрет.

– Только если ты его купишь, – отвечает она.

Рой смеется. Анджела залезает на кровать, проводит пальцами вдоль рамы дутого шедевра Ротко.

– Рой, ты раздобыл как раз то, что должно быть здесь.

– Рад, что ее величество одобряет.

В последнее время с Анджелой стало легко общаться. Они понимают друг друга с полуслова. Она любит подразнить его. Находит в этом удовольствие. Он тоже находит удовольствие в этом.

– А когда ты избавишься от этого страшилища, – она спрыгивает с кровати и подходит к керамической лошади, – здесь вообще будет обалденно.

Рой сразу мрачнеет.

– Не трогай ее. Вообще забудь о ней.

– Но она страшная. Разве нет?

– Мне ее подарили.

– Все равно она страшная.

Она проводит руками по телу лошади. Рой с трудом сдерживает себя. Надо срочно ехать на Кайманы. Если ему удастся съездить туда, то больше он никогда не станет хранить деньги в лошади. Но пока без нее не обойтись.

– А она, возможно, считает безобразной тебя, – заводит он Анджелу. – Может, она спит и видит, как бы избавиться от тебя.

Анджела огрызается:

– Это же статуя, тупица.

– Статуя, которая считает тебя безобразной. Все, ложись спать, мне надо идти.

Она залезает на разложенный диван, натягивает на себя одеяло.

– Опять к Фрэнки?

– Да, – отвечает Рой. – Я бы взял тебя, да…

– Он все еще не любит меня, – заканчивает она его фразу. – Мне все равно. Передай ему привет.

– Передам.

Она шлепает по клавишам черно-белого телевизора; комната наполняется звуками.

– Наверняка передают что-нибудь такое, что может сбить меня с пути истинного.

– Не сомневаюсь. – Рой расправляет галстук, пробует затянуть его. У него плохо получается. Анджела преувеличенно театрально впадает в раздражение, прыжком становится на колени, одной рукой вцепляется в галстук, а второй рукой расправляет его. Снова плюхается в постель. Рой хихикает.

– Принести тебе мороженое или что-нибудь еще?

– Х-м-м… "Скалистый путь".

– "Скалистый путь" через три часа будет здесь, заметано.

Она прибавляет громкости в телевизоре.

– Ну так иди уже, наконец, – говорит она. – Смотри не опоздай на свидание.

Рой, уходя, закрывает за собой дверь. Пусть Анджела побудет одна, наедине со своими мыслями. Она знает, что и где есть на кухне. Знает, что и где находится в доме. Он уже больше не волнуется, когда уходит и оставляет ее одну. Она уже взрослая девушка. И сама может о себе позаботиться.

* * *

Магазин дилера-антиквара находится в центре пешеходной зоны. Здесь скопление магазинов, поэтому постоянное многолюдье. Вот лавка случайных вещей, а вот магазин элитных вещей. Он залит светом. Рою он не нравится. Это как раз то место, в котором на полную катушку прокручиваются нечистые дела. Те, которые замышляются в порту. На складе. И он не понимает, почему они должны еще и товар сюда сами завозить.

– Я же объяснял тебе, – втолковывает ему Фрэнки, когда они вытаскивают ящик из взятого напрокат грузовичка, – что этот парень, друг Джимми, сегодня заболел. Он не может везти товар.

– И что, нельзя было это отложить? – спрашивает Рой. Хотя спорить-то не о чем. Ведь дело практически сделано. – В следующий раз спешить я не собираюсь.

– Я на сто процентов с тобой согласен. Но Саиф говорил, что до черта таких вещей уже везут сюда с востока, и если мы сейчас не двинем этот товар на рынок, то нам его будет не продать. Верь мне, этот парень серьезный покупатель.

– Ты с ним говорил?

– Я говорил кое с кем, кто говорил с ним.

Всегда эти посредники. Так, конечно, безопаснее, но такая система работы чертовски далека от настоящего бизнеса. Похоже на детскую игру в испорченный телефон. Невозможно быть уверенным в том, что в ваше ухо входит именно то, что должно в него входить. Рою уже и раньше случалось наступать на подобные грабли.

Но на этот раз Фрэнки, кажется, сделал все правильно. Покупатель проявляет интерес, и они сдают ему четыре копии за девять штук, а за Корбе получают десять. Владелец магазина, который знает толк в подобной живописи, изъявляет желание пригласить их отобедать с ним и попотчевать их по-настоящему хорошими блюдами, но Рой вежливо отказывается. Не желает делать из этого событие. Нет нужды становиться на дружескую ногу с этим парнем.

Покончив с делами, они с Фрэнки прогуливаются по пешеходной улице. Прохладный ветер, дующий вдоль улицы, заставляет пешеходов прибавлять шаг. Рою нравится такая погода. Она дает знать, что на подходе зима. В порту перестанет вонять гнилой рыбой.

Обе стороны улицы – сплошь фасады магазинов. Певцы, фокусники. Вот парень играет на гитаре, а его дочка поет. Поет "Отель "Калифорния"". Всякий раз, когда он приходит сюда, – "Отель "Калифорния"". Девочка поет эту песню с пятилетнего возраста. Рой качает головой. Разве можно так относиться к ребенку? К своему собственному ребенку? Он бросает несколько монет в футляр гитары.

– Как твои дела? – спрашивает его Фрэнки.

– Слава богу. А у тебя?

– Нормально.

В такой манере они никогда раньше не общались. Их разговоры были живыми. Подчас остроумными. А иногда и сдобренными богохульством. Это было Рою по душе. Фрэнки матюгался искуснее всех, с кем ему доводилось иметь дело.

Они, уже миновав ту часть улицы, на которой расположены торговые центры и фешенебельные рестораны, прошли мимо высококлассных магазинов и вступили в ту область пешеходной зоны, где по обеим сторонам улицы выстроились лавки секонд-хэнда. Семейные предприятия: ни витрин, ни реклам. На многих окнах надписи: "Сдается в аренду". Улица сужается, появляются темные закоулки. Это мир Роя. Именно в такие места им и следовало бы привозить эти произведения искусства. Но времена меняются.

Они поворачивают за угол, Рой с изумлением видит впереди толпу людей. Толпа имеет форму круга, из которого вырезана четверть; задние поднимаются на цыпочки, пытаясь рассмотреть, что происходит в центре. Рой узнает знакомое. Идет игра в три листика. Раскручивается уличный лохотрон.

– Может, посмотрим, как там идут дела? – спрашивает Рой; дожидаться ответа Фрэнки ему не обязательно.

Молодой чернокожий парень умело и профессионально заводит зрителей. Когда ставки маленькие, он дает возможность кому-нибудь выиграть, с лихвой возвращая проигранное при розыгрыше больших ставок.

– Следите за дамой, – говорит он, тасуя карты. – Следите за дамой. Дама принесет вам удачу.

Рой наблюдает за тем, как нескольких лохов накалывают на восемьдесят, на девяносто баксов. Проигравшие с помрачневшими лицами отчаливают, но их места впереди не пустуют, их тут же занимают другие. Не только за тем, чтобы играть, сколько просто понаблюдать. Рой чувствует, как на него горячей волной накатывает азарт. Старая школа не позабыта.

– Я хочу попытаться, – говорит он, подходя к столу.

– О, смотрите, у нас новый игрок. Как ваше имя, сэр?

– Меня зовут Рой. Из Де-Мойна. – Он намеренно переигрывает, выставляя себя в глазах лохотронщика наивным чурбаном. Но парень слишком молод, чтобы понять, что к чему.

– Рой из Де-Мойна, сегодняшний день должен быть для вас счастливым. – С этими словами парень выбрасывает на стол три карты: два туза и между ними дама.

– Ваша задача, – объясняет он Рою, – найти даму. Вы находите эту хитрую красавицу, и я удваиваю ваш выигрыш.

– Неслабо. И сколько это будет?

– Давайте начнем с двадцати, – предлагает парень.

Он собирает карты в том порядке, в котором они лежат на столе. Тасует их сверху вниз, снизу вверх. Туз, дама, туз, дама… Внезапно он делает молниеносные, неуловимые движения руками, и карты вновь шлепаются на стол.

– Так какая из них дама?

На этот раз никаких затруднений. Рой легко определяет даму. Парень платит деньги, а Рой снова ставит их на кон. Игра продолжается. Как Рой и предвидел, он выигрывает первые три кона. Следит за картами, следит за махинациями парня. Ему бы потренироваться. Его пальцы слишком скованы, ладони слишком нечувствительны. Казалось бы, простые, естественные движения, но тренировка необходима. Рой уже выиграл шестьдесят баксов, когда лохотронщик предлагает играть на все.

– А может, сыграем на сотню? – спрашивает Рой, прикидываясь самоуверенным везунчиком. Толпа охает и ахает.

– Заметано, на сотню, – отвечает парень.

Вот тут Рой весь внимание. Он знает, что, когда карты лягут на стол, дамы среди них не будет. Дамы не будет. Парень сунет эту карту в карман, или прилепит к ладони, или опустит в рукав, заменив третьим тузом. На этом и основан лохотрон три листика. Тут уж не выиграть. Любому, но только не Рою.

Парень мечет карты, и Рой указывает пальцем на ту, что легла посередине. Упирает в нее палец.

– Вы уверены? – спрашивает лохотронщик.

– Настолько уверен, – отвечает Рой, – что ставлю еще сотню. – С этими словами он кладет на стол вторую купюру, а парень, уверенный, что как следует обул этого лопуха, и уже ощущающий деньги Роя в своем кармане, отвечает такой же купюрой.

– Ну что, заключаем пари? – говорит Рой, и, пока парень собирается открыть рот для ответа, Рой хватает его за руку и крепко сжимает ее в своей руке.

Парень не теряет самообладания и улыбается толпе.

– Так вы считаете, что дама в середине?

– Угу. Могу я сам перевернуть карту? – спрашивает Рой невинным голосом.

– Если хотите, вы можете даже поцеловать ее.

Рой улыбается и переворачивает карту. Это дама. Рой жалеет, что нет при нем камеры, запечатлеть выражение лица молодого лохотронщика. Толпа шумно и дружно хлопает в ладоши. Фрэнки сгребает со стола деньги и заталкивает их Рою в карман пиджака. Они быстро уходят. Незачем здесь светиться. Деляги такого типа, как этот лохотронщик, не любят, когда их обставляют на их же собственных трюках.

– Ловкая работа, – говорит Фрэнки. – Я ничего не успел заметить, но я чувствовал, что что-то будет.

– Парень попросту лопух. Он, подлец, сунул даму в рукав, но я заметил белую полоску, выглядывающую из-под лацкана пиджака. А он даже не почувствовал, как я вытащил у него карту, когда пожимал ему руку.

– Игра в бэ-бэ, – смеется Фрэнки. – Эх, где они, прежние денечки, а?

Копеечные ставки, получишь свой выигрыш или нет, каждые две секунды оглядываешься назад: чуть что почуял – сразу сматываешься. Да, веселое времечко. "Дни вина и роз".[13]13
  Дни вина и роз – название и первая строка известной песни Перри Комо.


[Закрыть]

– Не знаю почему, но мне нравится то время. Может, тогда все казалось легко?

Рой не готов согласиться с этим утверждением, но и для него в тех днях было что-то, что ему нравилось. Фрэнки прав – тогда все было намного легче. Никто ни в чем тебя не подозревал. Ни в каких журналах нельзя было прочитать предостережения гражданам о новейших трюках, угрожающих им на улице. В те дни все решалось быстротой глаз. Те дни… некоторые из них… есть что вспомнить.

Они снова поворачивают за угол, направляясь к машине. Ветер крепчает. Какая-то пара в шортах для пробежек обогнала их и, тяжело дыша, скрылась во мраке.

– Как они могут бегать почти голышом, – удивляется Фрэнки, – по такому дьявольскому холоду.

– Напомни мне купить мороженое.

– Я говорю, что адский холод, а ему подавай мороженое.

– Для Анджелы. Она просила принести ей "Скалистый путь". Там, где мы оставили машину, есть кафе.

Они идут, прижимаясь друг к другу в надежде защититься от ветра. Фрэнки поплотнее запахивает пиджак и обхватывает руками плечи. Они идут молча, и Фрэнки почти через каждый шаг смотрит на Роя таким взглядом, как будто ждет подходящего момента, чтобы прыгнуть ему на спину или шутя завалить его на землю.

– Ты знаешь, – вдруг говорит он, – у меня тут образовалось немного свободного времени, чтобы обдумать новое дельце.

– Новых дел быть не может, – отвечает Рой. – Все, что можно, давным-давно уже сделано.

– Тогда я придумал что-то вроде обновленной версии.

– Да? – говорит Рой без особого интереса. Дела, которые они прокручивают сейчас, идут вполне нормально, а ввязываться в новые опасно. Но ему не хочется огорчать подельника. Фрэнки и так в последнее время стал очень вспыльчивым. – Выкладывай.

– Слушай, это довольно долгое дело, – начинает он, – и я знаю, что ты не любишь иметь дело с такими типами…

– Ладно, давай конкретнее.

Фрэнки вынимает руки из карманов. Когда он волнуется или возбужден, ему всегда помогают говорить руки.

– Для начала скажу о том, что мы можем получить с этого. Без всяких препятствий и ухищрений. Думаю, по пятьдесят штук.

– Каждый?

– Каждый.

Зуммер из заднего кармана брюк Роя. Пейджер. Он вынимает его, смотрит на номер. Номер незнакомый.

– Кто это? – спрашивает Фрэнки.

– Не знаю. Не предполагаю. Давай дальше.

– Слушай, все очень просто. Ты знаешь, есть такие конторы, которые покупают страховые полисы у тех, кто подхватил СПИД?

– Да, знаю. Смотрел об одной из них в телевизионных новостях… Они производят единовременные выплаты?

– Конечно, конечно. В этом-то все дело. Умирающий от СПИДа имеет на руках полис страхования жизни на миллион долларов. Эти типы покупают у него полис, предлагая ему единовременно, ну, скажем, двести штук, а потом, когда он отдает концы, загребают миллион.