Текст книги "Людовик XIV"

Автор книги: Эрик Дешодт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Женщины

Людовик скучает с королевой; она очень мила, но в ней нет ни обаяния, ни веселости. Он начинает выказывать интерес к Генриетте Английской, жене своего брата, которая испытывает отвращение к мужу, оказывающему предпочтение лицам одного с ним пола, разукрашенному лентами и драгоценностями и благоухающему терпкими духами; причем вся эта мишура не скрывает его бесхарактерности и мягкотелости. Однако это не мешает герцогу Орлеанскому, когда Людовик позволяет ему отправиться на войну, выказать себя храбрым воином и способным командиром. На протяжении всей жизни он был «мировым судьей» в вопросах этикета, к нему все обращались за советами, и прежде всего сам король, если нужно было решить затруднительный для несведущих вопрос сословной иерархии; так что Месье был постоянно занят.

Отношения короля с невесткой заходят довольно далеко. Высокого роста, худая, сутулая, с отвисшей нижней губой, но с прелестным опаловым цветом лица, она конечно же понимает свою непривлекательность, а потому старается быть любезной. Ей 16 лет.

Отношения Людовика и Генриетты не остаются незамеченными. Месье жалуется матери. Анна Австрийская бранит Генриетту. Генриетта предлагает Людовику, чтобы отвести от себя подозрения, сделать вид, будто он ухаживает за одной из ее фрейлин. Они выбирают для этого Луизу де ла Бом ле Блан, девицу Лавальер, семнадцатилетнюю уроженку Турени, восхитительную блондинку (в те времена, как и позже в Голливуде, мужчины предпочитают блондинок), – голос которой способен растрогать даже вола, а взгляд – смягчить тигра.

И эта красотка, которая втайне давно уже сгорает от любви к нему, заставляет Людовика забыть Мадам. Святоши удручены. Молодой Боссюэ произносит негодующие проповеди. Мария Терезия, которая в этом 1661 году подарила Людовику старшего сына, Великого дофина, пребывает в неведении. Анна Австрийская, чье ближайшее окружение исполнено католических чувств, в отчаянии. Что делать?

А Людовик, вкушающий радость запретной любви, всё более отдаляется от враждебной его счастью религии. Он перестает исповедоваться, таким образом, лишая себя причастия и попирая свое звание Христианнейшего короля. На Пятидесятницу в 1664 году Месье спрашивает его, собирается ли он готовиться к причастию. В ответ Людовик бросает, что, в отличие от него, не собирается лицемерить и ходить на исповедь только потому, что этого желает королева-мать.

Луиза де Лавальер родит Людовику четверых детей. В живых останутся двое: появившаяся на свет третьей в 1666 году Мария Анна, которая будет признана по закону, станет именоваться мадемуазель де Блуа, выйдет замуж за принца де Конти и умрет в Париже в 1739 году; и последний, родившийся в 1667 году и также узаконенный Луи де Бурбон граф де Вермандуа, который умрет в возрасте пятнадцати лет от злокачественной лихорадки.

В том же 1667 году Людовик подумывает о том, чтобы рассказать своему сыну, Великому дофину, почему он даровал Луизе де Лавальер титул герцогини де Вожур и признал их дочь мадемуазель де Блуа. Эти соображения он записал на полях своих «Мемуаров»: «Я счел справедливым обеспечить этой девочке почет, коего она заслуживает по рождению, и дать ее матери положение, достойное той любви, каковую я питал к ней в течение шести лет».

В мае 1667 года по дороге в Испанские Нидерланды, в интервале между взятием Шарлеруа и Турне, во время остановки в Авене мадам де Монтеспан наконец вознаграждает многомесячные ухаживания Людовика, к коим сама его и подтолкнула. Это сближение преображает короля.

Об этом рассказывает герцогиня де Лонгвиль, чья искушенность в делах любви не подлежит сомнению. Людовик, до недавнего времени удручающе неловкий с красавицами, внезапно обретает царственную непринужденность. Вспоминая неуклюжесть короля, своего кузена, Анна Женевьева де Бурбон герцогиня де Лонгвиль, сестра Великого Конде и возлюбленная автора «Максим» Ларошфуко, одна из самых знаменитых покорительниц сердец Великого века [56]56
  Великий век (фр. Grand Steele) – во французской историографии период правления трех первых королей династии Бурбонов – Генриха IV (1589–1610), Людовика XIII (1610–1643) и Людовика XIV (1643–1715).


[Закрыть], констатирует: «Теперь всё не так, как раньше, теперь он сам начинает разговор и умело его поддерживает, это совершенно другой человек».

Луиза не желает видеть в дарованном ей герцогстве Вожур прощальный подарок. Она отказывается признавать, что всё кончено, терпеливо сносит грубости Людовика и издевательства Франсуазы де Монтеспан, которой нет равных во Франции и Наварре в острословии и свирепой насмешливости и которая обращается с ней как с горничной. Она терпит всё это до 1674 года, в конце концов удаляется в парижский монастырь кармелиток в предместье Сен-Жак и умирает в 1710 году.

Кончина ее оставляет Людовика совершенно равнодушным. «Она умерла для меня в тот день, когда удалилась в монастырь кармелиток», – говорит он.

Подобное поведение вызывает возмущение.

В 1675 году Боссюэ добивается от Людовика обещания порвать с мадам де Монтеспан, которой версальский викарий отказывает в отпущении грехов и отсылает со словами: «Ступайте, мадам, прекратите ваше бесчинное поведение и тогда приходите преклонить колени перед служителями Иисуса Христа!» Данное королем обещание выполняется в течение года. Но в конце концов Франсуаза де Монтеспан одерживает верх над вереницей мимолетных соперниц, ибо Людовик, перешагнувший сорокалетний рубеж, живет словно снедаемый жаждой чувственных наслаждений. Ему годятся все, пишет принцесса Пфальцская, лишь бы это были женщины: крестьянки, дочери садовников, горничные, знатные дамы и лишь бы они делали вид, что влюблены в него.

Среди последних, то есть знатных дам, отметим Элизабет де Грансе, Жанну де Рувруа, Лидию де Рошфор-Теобон, Шарлотту Элеонору де ла Мот-Уданкур и Аннуде Роган-Шабо, принцессу де Субиз, которая появляется на королевском ужине в изумрудных серьгах, дабы сообщить, что муж ее в Париже и что место свободно.

Что касается Франсуазы де Монтеспан, то Людовик XIV специально для нее строит близ Версаля дворец Кланьи, восхищенное описание коего оставила мадам де Севинье. Одержимая страстью к игре, фаворитка проигрывает целые состояния в бассет и ландскнехт [57]57
  Бассет, ландскнехт – карточные игры двумя колодами, основанные не на расчете, а на чистом везении, в которых принимают участие банкомет (сдатчик) и понтирующие (игроки).


[Закрыть]. В 1678 году, в пору заключения Нимвегенского мира, завершившего Голландские войны (1672–1678), она находится на вершине преуспеяния. У нее, можно сказать, королевская свита. У королевы же только один паж, и она выходит из себя: «Эта шлуха меня в гроб вгонит».

В конце концов она начинает надоедать Людовику. Она устраивает ему сцены, и благодаря острому языку ей всегда удается сконфузить его и поставить в тупик. Красота ее увядает. После рождения их седьмого бастарда, графа Тулузского, король избегает близости с ней.

А тут появляется только что прибывшая из Оверни Мария Анжелика де Скорай де Русий, девица Фонтанж. Ей восемнадцать лет, и она обладает красотой, «какой уже давно не видели в Версале», говорит Эзекиель Шпангейм, посланник курфюрста Бранденбургского в Париже. Людовик теряет голову от любви к ней, она – тоже. Она тотчас же начинает выставлять напоказ ту же роскошь и то же высокомерие, что и мадам де Монтеспан. Покинутая фаворитка теперь испытывает те же мучения, коим сама подвергала Луизу де Лавальер и всех других претенденток, которых Людовик удостаивал вниманием в пору ее первенства. Как и Лавальер, она отказывается уступить свое место, и Людовик, которому всегда было неприятно идти на открытый разрыв [58]58
  Это нежелание идти на открытый разрыв было одной из существенных черт Людовика, которая обнаруживалась не только в его любовных отношениях. Оно проявлялось в его поведении с министрами, генералами и вообще служителями в широком смысле слова. Он был склонен к дружбе и терпеть не мог огорчать людей. «Я ваш друг» – одно из любимейших его выражений, с которым он равно обращался и к Кольберу, и к лейтенанту легкой кавалерии. К этому он часто добавлял: «Вы вскоре в этом убедитесь»; эти слова повергали в изумление того, кому были адресованы. (Прим. авт.)


[Закрыть], еще долгие годы позволяет ей жить рядом с ним в ее роскошных апартаментах и время от времени посещает ее, правда, вполне платонически, движимый то ли учтивостью, то расчетом. Учтивостью – потому что она оставалась матерью его детей, расчетом – чтобы умерить придворные сплетни.

Мадам де Монтеспан упорно желала появляться везде и всюду, в результате чего разыгрывались удивительные сцены, описанные итальянским мемуаристом Прими Висконти: «Когда они присутствовали на мессе в Сен-Жермене, то обе садились перед королем, мадам де Монтеспан на хорах слева, а другая – справа, в то время как в Версале мадам де Монтеспан занимала место слева от алтаря, а мадемуазель де Фонтанж – справа. Они молились, держа в руках четки или молитвенник, как святые, в экстазе возведя глаза к небу. Действительно, двор – это одна из самых замечательных комедий на свете».

Мария Анжелика задает тон. Если во время охоты в Фонтенбло она подвязывает лентой выбившуюся прядь волос, то на следующий день это делает весь двор и весь Париж. Прическа «а-ля Фонтанж» до сих пор упоминается в словарях. Но счастье той, что ее придумала, оказалось не столь уж продолжительным. Год спустя Людовик уже скучает. Красотке находится замена. Похоже, она была глупа, но вряд ли это было единственной причиной ее опалы.

Тем не менее, как ранее король сделал Лавальер герцогиней де Вожур, теперь, также в качестве последнего подарка, он даровал Марии Анжелике титул герцогини де Фонтанж и пенсию в 20 тысяч ливров, что было вполне достойным вознаграждением. Она потеряла преждевременно родившегося сына и год спустя, так окончательно и не оправившись, умерла в Пор-Рояле в Париже.

Любовницы Людовика Луиза де Лавальер, Франсуаза де Монтеспан, Мария Елизавета де Людр, Мария Анжелика де Фонтанж да и другие, менее известные, по большей части оканчивали свою жизнь в монастыре.

Только Франсуазе д'Обинье, вдове Скаррон, маркизе де Ментенон, удалось, как говорится, взять главный приз: после смерти Марии Терезии она выходит замуж за короля, этим браком добавив завершающий штрих к своей судьбе, одной из самых удивительных судеб Великого века. Она была внучкой Агриппы д'Обинье, большого поэта, сражавшегося пером и шпагой, и дочерью ничтожного авантюриста, закоренелого негодяя, который убил свою жену и ее любовника, вторую жену оставил без средств к существованию, жил мошенничеством, скрывался и время от времени попадал в тюрьму. В 1647 году в Лa-Рошели Франсуаза и ее мать, вернувшиеся с Мартиники, просят милостыню у дверей иезуитского коллежа.

Две тетушки вытащили ее из этой нищеты. Первая, мадам де Мюрсан – протестантка, вторая, мадам де Нёйан – католичка. Она воспитана в двух религиях, но верх берет вторая. Ее поместили воспитанницей в монастырь урсулинок в Ньоре, но она отказалась принять постриг и вышла замуж за Поля Скаррона, скованного ревматизмом поэта, любителя фривольных шуток, который, беря ее в жены, обещает «научить ее всяким дурачествам». В его салоне на улице Нёв-Сен-Луи собираются парижские вольнодумцы. Франсуаза слушает их споры с той молчаливой сдержанностью, которую впоследствии будет сохранять в любых обстоятельствах на протяжении всей жизни. Скаррон умирает в 1660 году. Она поселяется сначала в монастырском пансионе на Королевской площади, затем в пансионе на улице Сен-Жак, которые можно назвать ее пансионами Воке [59]59
  Вероятно, автор имеет в виду аналогию с семейным пансионом в романе Бальзака «Отец Горио», содержательницей которого была вдова Воке.


[Закрыть]. Анна Австрийская приказывает выплачивать ей две тысячи ливров пенсии. Прозванная «прекрасной индианкой» из-за того, что жила на Мартинике, она является украшением особняка семейства д'Альбре, где, будучи всего лишь бедной кузиной, она многим «разбивает сердца», ибо ее черные глаза полны очарования, а ее сдержанность пробуждает надежды.

В 1666 году она выбирает своим духовником аббата Гоблена, имеющего репутацию самого сурового наставника в Париже, где наследникам Торквемады [60]60
  Томас Торквемада (1420–1498) – монах-доминиканец, основатель испанской инквизиции.


[Закрыть]несть числа. Это становится известно мадам де Монтеспан, которая тотчас же приглашает ее воспитывать своих детей. В 1672 году вдова Скаррон живет в доме на улице Вожирар вместе с тремя старшими королевскими бастардами, первый из которых вскоре умрет, второй станет герцогом дю Меном, а третий – графом де Вексеном [61]61
  Имеются в виду Луи Огюст герцог дю Мен (Менский) (1670–1736) и Луи Сезар граф де Вексен (1672–1683).


[Закрыть]. Король тайно приходит посмотреть на них и на нее тоже. Она показалась ему холодной и неприятной. В 1674 году узаконенные бастарды появляются в Версале, и «прекрасная индианка» вместе с ними. Мадам де Монтеспан начинает беспокоиться, и не без оснований. По-прежнему считая ее холодной, Людовик теперь находит ее привлекательной и с удовольствием беседует с ней. В конце года он назначает ей вознаграждение в 100 тысяч франков. Она приобретает владение Ментенон и становится маркизой.

Фонтанж давно забыта. В декабре 1681 года новоиспеченную маркизу видят в карете короля. Она сидит около окна рядом с его величеством. Ей 45 лет. Ее «большие бархатные глаза с отблесками черного бриллианта, пухлые губы и приветливая улыбка, – пишет Жан Кристиан Птифис, – придают ей привлекательность прекрасного спелого плода». В 1680 году она становится полновластной фавориткой короля. Каждый вечер, между восемью и девятью часами, Бонтан, первый камердинер короля, провожает ее к государю, а затем приводит назад – «на глазах у всего света», пишет мадам де Севинье.

Ее благочестие страдает от этого. Чтобы хоть немного искупить свою вину, она старается сблизить короля с королевой, которая заявляет: «Господь послал мадам де Ментенон, чтобы вернуть мне сердце короля».

Мария Терезия умирает от сепсиса 30 июня 1683 года. А в ночь с 9 на 10 октября – в результате своего рода сговора между священниками и особо приближенными к королю святошами – в великой тайне совершается бракосочетание «короля-солнце» и Франсуазы д'Обинье. Сразу же после смерти королевы входящий в ближайшее окружение короля герцог де Ларошфуко советует маркизе не покидать короля, ибо тот нуждается в ней…

Служители Церкви – Боссюэ, архиепископ Парижский Арле де Шанвалон, духовник короля отец де Лашез – в восторге: коронованный сатир, кажется, успокаивается.

Людовик в «Мемуарах» подробно рассказывает о своих недозволенных связях, и кажется, что он пишет исключительно для себя самого, чтобы разобраться в собственных мыслях. Его поведение, уверен он, «не может быть примером для подражания».

«Поскольку государь всегда должен оставаться безупречным образцом добродетели, то никоим образом нельзя поддаваться слабостям, свойственным всем прочим людям, тем более что оные слабости не могут сохраняться в тайне и сие прекрасно ему известно».

Он не скрывает своих порочных увлечений и не собирается от них отказываться, но принимает необходимые меры предосторожности, дабы уменьшить их отрицательные последствия.

Первое: «Нельзя предаваться любовным увлечениям в ущерб делам».

Второе: «Мы должны оставаться господами своего рассудка и не смешивать нежности влюбленного с решениями суверена; а дарующая нам наслаждение красавица не может позволять себе говорить с нами ни о наших делах, ни о людях, кои служат нам при управлении оными».

Ибо женщины опасны.

«У них всегда наготове какой-нибудь совет, с помощью которого они желают либо добиться возвышения, либо сохранить свое положение». Противостоять им «есть настоятельная необходимость, и история дает нам столько гибельных примеров того, как вследствие пренебрежения оной угасали знатные дома, рушились троны и гибли империи».

Ныне подобный здравый смысл именуется женоненавистничеством. Но Людовик никогда от него не откажется. Вот еще один пример.

В 1665 году в присутствии Летелье, Лионна, Кольбера, маршалов де Грамона и де Вильруа он пойдет дальше, заявив, что неспособен противостоять своим желаниям: «Вы мои друзья, и я могу полностью на вас положиться. Женщины обладают большой властью над мужчинами моего возраста. Я приказываю вам, коль скоро вы заметите, что женщина, кто бы она ни была, хоть в малейшей степени берет надо мной верх, тотчас же мне об этом сказать. Не пройдет и суток, как я избавлюсь от нее, удовлетворив ваше желание».

Это удивительное распоряжение никогда не будет исполнено, ибо никто из этих пяти доверенных лиц никогда бы на это не решился, за исключением, быть может, Кольбера, способного сказать нечто подобное в приступе раздражения. Но Людовик не отказывается от однажды произнесенных слов.

Однако можно не сомневаться в искренности его желания не смешивать свои любовные увлечения с делами: к женщинам он всегда будет относиться с недоверием: «Как только вы позволите женщине говорить с вами о важных вещах, она всенепременно заставит вас совершить ошибку».

Много позже даже ставшая его женой мадам де Ментенон, чье влияние будет гораздо сильнее влияния всех любовниц Людовика вместе взятых и самой королевы (Мария Терезия никогда и не стремилась на что-либо влиять), будет отстранена от принятия каких бы то ни было решений. Но Людовик часто спрашивал ее: «Что думает об этом Ваша Надежность?» – как он спрашивал сотню других людей, ответы которых не были для него ни законом, ни изречениями пророков. Для продвижения своих фигур мадам де Ментенон всегда будет пользоваться окольными путями.

Когда однажды отец де Лашез заметил королю, что имя вычеркнутого из списка бенефициев принадлежит кандидату мадам де Ментенон, Людовик ответил: «Именно поэтому я его и вычеркнул; я не потерплю, чтобы она вмешивалась в эти дела».

Могущество и слава

Пока идет постыдный процесс Фуке, Людовик XIV размышляет о ремесле короля. Власть… Какая власть? И для чего?

Выражение «абсолютная монархия» приобрело в истории значение, весьма далекое от его истинного смысла. Для противников Старого порядка [62]62
  Старый порядок (фр. Ancien Regime) – название монархии во Франции при королях династий Валуа и Бурбонов, с момента завершения централизации Франции в конце XV века до Великой французской революции (1789–1794).


[Закрыть]это синоним неограниченной власти; короли якобы могли делать всё, что хотели. Нет ничего более далекого от истины: абсолютный – означает «не связанный». Указать на это отличие не значит играть словами. Король, если он того желает, принимает решение сам, но не может решать всё. Он не обладает всеми правами. Обычаи и эволюция общества, по крайней мере со времен Гуго Капета, не позволяют ему делать только то, что он хочет.

Боссюэ так определяет правила абсолютной власти монарха:

Государь никому не должен давать отчет.

Государь выносит окончательный приговор.

Государь не может подвергаться принуждению.

Но при этом короли не свободны от исполнения законов.

Это последнее положение ограничивает три первых. Каким законам должен подчиняться король, чтобы власть его была законна?

Монарх должен чтить божественные законы, которые накладывают больше обязательств, чем дают прав. Пренебрежение десятью Божественными заповедями освободило бы его подданных от обязанности подчиняться ему.

Монарх должен чтить естественный закон, наделяющий человека разумом, справедливостью и чувством долга. Король должен составлять законы, опираясь на разум и справедливость, ибо иначе его подданные не будут обязаны исполнять их. В 1685 году протестанты, с полным на то основанием, не согласятся с эдиктом, принятым в Фонтенбло и отменяющим Нантский эдикт, поскольку он равно запрещал им и эмигрировать, и отправлять свой культ.

И наконец, монарх должен уважать своих подданных. Он не может преступать уже существующие законы королевства и должен сообразовывать с оными свои собственные законы. В области частного права монарх не должен покушаться на собственность своих подданных; он не может ни присвоить себе их достояние, ни распоряжаться им по своей воле.

Эти ограничения можно назвать теоретическими, однако существуют и практические ограничения.

Король Франции Людовик XIII. Ф. де Шампень. Между 1622 и 1639 гг.

Королева Анна Австрийская. П. Рубенс. 1622–1625 гг.

Анна Австрийская с трехлетним Людовиком

Подданные приветствуют юного короля и королеву-мать. Первая половина XVII в.

Людовик с младшим братом Филиппом герцогом Анжуйским. Первая половина XVII в.

Первый министр кардинал Джулио Мазарини. П. Бушар. 1877 г.

Дворец Мазарини в Париже.

Сюринтендант финансов Никола Фуке. Р. Нантейль. 1661 г.

Поместье Фуке Во-ле-Виконт.

Людовик XIV с братом Филиппом Орлеанским и Кольбером посещает гобеленовую мануфактуру.

Гобелен по эскизу Ш. Лебрена. Между 1667 и 1672 гг.

Слева – Олимпия Манчини, первая любовь короля. П. Миньяр.

Справа – Маргарита Виоланта Савойская, несостоявшаяся невеста Людовика. Около 1660 г.

Свадьба Людовика XIV и испанской инфанты Марии Терезии. 1660 г.

Слева – Государственный секретарь Жан Батист Кольбер. К. Лефевр. 1666 г. Фрагмент

Справа – Государственный секретарь по военным делам Франсуа Мишель Лувуа. Я. Ф. Фут.

Учреждение Академии наук и основание обсерватории. А. Тестелен. 1667 г.

Людовик XIV с атрибутами королевской власти.

К. Лефевр (?). После 1670 г.

Королева Мария Терезия с Великим дофином. П. Мильяр. После 1661 г.

Людовик В ролях Солнца и Играющего на лютне в «Балете Ночи». 1653 г.

«Тартюф» В садах Версаля. Гравюра XVII в.

Король участвует в конном состязании – «карусели»

Людовик с принцами и придворными за любимой игрой – бильярдом. 1694 г.

Людовик XIV. Ш. Лебрен. 1668 г.

Генеральные штаты не созываются, но провинциальные штаты действуют на трети территории королевства. Бретань и Лангедок успешно противодействуют притязаниям королевской администрации. Королю, вероятно, было проще отменить Нантский эдикт, чем направить интенданта в Ренн [63]63
  Ренн – город на западе Франции, столица Бретани.


[Закрыть].

Парламенты и другие высокие судебные инстанции (счетные палаты, палаты косвенных сборов и т. п.) сохраняют за собой право регистрации королевских актов. Людовик XIV ограничил их власть имеющимися в его распоряжении средствами, но они сохранили свои основные прерогативы, главной из которых осталось право регистрации. Законы становятся обязательными для исполнения лишь после их обнародования.

Монархия должна принимать во внимание интересы всех корпораций королевства – провинциальных, муниципальных, профессиональных, судейских. Во Франции всё является корпоративным. Эти корпорации вместе образуют само тело королевства. Они являются ретрансляторами общественного мнения. Едва привилегии одних оказываются под угрозой, другие тотчас же встают на их защиту. А потому власти приходится хорошенько подумать, прежде чем атаковать их.

Абсолютный монарх во Франции не может быть тираном.

Пьер Бейль, изгнанный из Франции философ-кальвинист, ставший, вопреки мнению своих современников, в том числе и кальвинистов, поборником терпимости (его перу принадлежит труд «Что представляет собой всецело католическая Франция в царствование Людовика Великого», где он не оставляет камня на камне от воззрений иезуитов, добившихся от короля сожжения его «Общей критики "Истории кальвинизма" отца Мембурга»), превозносит власть королей и заявляет, что единственным действенным средством не допустить во Франции гражданских войн является абсолютная власть монарха, мощная и обладающая необходимыми средствами, чтобы внушать страх.

Отец Кенель, изгнанный из Франции янсенист, чьи книги имели такой успех, что Людовик, безуспешно пытавшийся отправить его в заточение, в конце своего царствования добился от папы Климента XI направленной против него буллы Unigenitus, утверждает, что в короле следует видеть наместника Бога, что ему следует подчиняться и покорно склоняться перед его властью.

Две главные жертвы нетерпимости своего времени, и прежде всего королевской нетерпимости, тем не менее с удивительной твердостью и решимостью выступают в защиту государя.

Людовик намерен полностью взять на себя обязанности короля, быть королем постоянно, днем и ночью, всегда и везде, воплощая на высшем уровне народ и нацию. Обеспечивать общее благо, достижение коего является его главной целью и суть коего понятна лишь ему одному. Ему одному ведома цена королевства, каковая несопоставима с суммой частных интересов всех его подданных, пусть и являющейся фундаментом королевства, ибо лишь королю известна истинная ее значимость. Таково его убеждение.

В своих «Мемуарах» в 1667 году он, как мы уже видели, высказал свое мнение о женщинах и о том, каковы должны быть отношения с ними. Другое его замечание свидетельствует, что он понимает разницу между тем, к чему его обязывает звание короля, и его личностью [64]64
  Поскольку он является монархом милостью Божьей, власть его исходит от Бога. На протяжении веков когорты теологов и законников признавали это утверждение апостола Павла. (Прим. авт.)


[Закрыть]. «Он ясно понимает, что королевская власть от Бога, но король – не Бог», – констатирует историк Птифис.

Абсолютная независимость королей в земной жизни вытекает из этой доктрины. «Король зависит только от Бога и от своего меча», – пишет Людовик в 1661 году.

В 1662 году, обращаясь к идее Гоббса, английского сторонника абсолютной монархии, чьи труды были опубликованы во Франции двумя годами ранее, он утверждает, что понятие общего интереса недоступно отдельному человеку и что порядок в обществе возможен лишь в том случае, если человек отказывается от своих естественных прав в пользу государя, ибо только последний может действовать во благо государства: «Покорность и уважение, кои нам выказывают наши подданные, являются с их стороны безвозмездным даром; в обмен они ждут от нас справедливости и защиты, поскольку они должны почитать нас, а мы – охранять и защищать их».

Следуя этой концепции, король признаёт, что несет обязательства перед бедными: «Если Господь своей милостью позволит мне осуществить то, что я задумал, я постараюсь, чтобы благоденствие моего правления если и не уничтожило богатых и бедных, ибо таковые всегда будут существовать в силу различия в уме, искусности и просто в везении, то хотя бы позволило ликвидировать в королевстве бедность и нищету, то есть сделать так, чтобы даже самый бедный человек был обеспечен средствами к существованию либо благодаря собственному труду, либо благодаря регулярно предоставляемой ему помощи».

Эти великолепные намерения требуют средств, которых в королевстве никогда не будет. В том же 1662 году, когда были написаны эти строки, тысячи человек умирают от голода в областях, расположенных к северу от Луары. Единственное, что можно было сделать, так это раздавать ничтожную толику зерна и денег во дворе Лувра, а в других местах – некоторое количество продуктов, закупленных в Бретани, Аквитании и даже польском Данциге.

Король понимает, сколь опасно не иметь другого советчика кроме своей совести: «Гораздо легче подчиняться вышестоящему человеку, чем самому себе, а когда тебе доступно всё, чего ты хочешь, совсем непросто хотеть лишь того, что должно».

Только страх перед Богом может останавливать короля. Как и все в то время, Людовик верит в постоянное вмешательство в дела людские Господа, чьего суда не избегает никто: за ошибки приходится платить полной мерой, и злодей рано или поздно получает по заслугам.

Людовик, к счастью, – он сам об этом говорит – защищен от возможного превышения власти своим особым, высшим и исключительным пониманием общего блага. Истинной опасностью, угрожающей его подданным, является не отсутствие у него чувства меры, а злоупотребления его министров: «Мы имеем дело не с ангелами, а с людьми, в коих безграничная власть всегда рождает искушение воспользоваться оной».

А посему выбирать их следует среди людей скромного звания, дабы иметь возможность вернуть их к прежнему ничтожеству, коль скоро они уклонятся от прямого пути. Вот как объясняет он это своему сыну: «Скажу вам совершенно откровенно, что не в моих интересах было выбирать служителей более знатного рода. Мне нужно было, прежде всего, утвердить свою собственную репутацию и, выбирая людей такого ранга, дать всем понять, что я не намерен делить с ними мою власть. Мне было важно, чтобы они не возымели притязаний на места более высокие, чем мне будет угодно дать им; а сие весьма затруднительно, коль скоро касается людей высокородных».

Как же правит он, исходя из этих принципов?

При помощи совета, именуемого Королевским или Узким советом. Это объединение различных советов, главными из которых являются Высший совет и Финансовый совет. Первый, называемый также Государственным советом, собирается три раза в неделю и включает лиц, назначенных королем и имеющих звание государственных министров. Этот совет занимается общими делами и включает в себя от трех до семи членов. Королевский Финансовый совет взял на себя обязанности сюринтендантства под председательством короля. В него входят президент совета и три советника, один из которых является интендантом финансов, каковым, с момента его создания, стал Кольбер. Он также собирается три раза в неделю. Совет депеш, возглавляемый королем, рассматривает доклады интендантов и губернаторов и составляет ответы.

Король старается не отгораживаться от народа системой прошений, называемых placets. Placet, по определению словаря Литтре [65]65
  Максимилиан Поль Эмиль Литтре (1801–1881) – французский филолог и философ, последователь позитивизма Огюста Конта, член Французской академии (1871), составитель Dictionnaire de la langue franchise (Словаря французского языка) – одного из лучших словарей живых языков (1873).


[Закрыть], есть краткое письменное прошение, имеющее целью добиться справедливости, прощения или какой-либо милости. Сии прошения были пережитком старинной юстиции времен первых Капетингов.

«Я уведомил, – писал король дофину, – что, каких бы дел это ни касалось, с просьбами о помиловании следует обращаться прямо ко мне. Таким образом, я получал подробные сведения о положении моих подданных. Они видели, что я думаю о них, и сие, как ничто другое, заставляло их любить меня».

В Версале по понедельникам в зале лейб-гвардии ставят стол, куда можно класть прошения. Лувуа [66]66
  Франсуа Мишель Летельемаркиз де Лувуа (1641–1691) – французский государственный деятель, государственный секретарь по военным делам (1668).


[Закрыть]поручено разбирать прошения и через неделю приносить их в совет, где их распределяют среди соответствующих государственных секретарей, каковые еще через неделю представляют свои доклады. Людовик накладывает свою резолюцию: «отказать», «удовлетворить» и «король примет к рассмотрению», последнюю – если желает подумать, прежде чем дать ответ.

Сколь бы велико ни было могущество короля, у малочисленной администрации, очевидно, всё же есть возможность противодействовать злоупотреблениям власти. Когда Людовик взошел на трон, центральные административные структуры были исключительно слабыми и оставались таковыми на протяжении всего его царствования, несмотря на некоторые усовершенствования.

Численность «государственных служащих» так ничтожна, что сейчас совершенно невозможно представить, каким образом их хватало для управления двадцатью миллионами подданных, коих разделяли бесчисленные отличия: не менее двадцати диалектов, множество таможен, особые местные обычаи и вкусы.

Основное ядро, на котором держится все управление Францией, состоит из восьмисот человек. Оно включает короля, членов совета, государственных секретарей, государственных советников, докладчиков, начальников канцелярий и их подчиненных. Это ядро прибегает к услугам должностных лиц, занятых в финансах, юстиции и полиции. По подсчетам Кольбера, в 1665 году было 45 780 человек. Они являются владельцами своих должностей, они их купили у государства, и многие из них, однажды заплатив, считают, что теперь как держатели долговых обязательств имеют право на постоянные выплаты от государства. А посему они не видят необходимости выказывать особое усердие в трудах, что наносит ощутимый урон делу.

Те, на кого возложено исполнение различных обязанностей, – 27 бригад конной полиции, канцелярские служители, ответственные за производство арестов в Шатле [67]67
  Большой и Малый Шатле – построенные в конце IX века парижские замки (Большой – в северной части острова Сите, Малый – в южной), в Средние века охранявшие подходы к мостам через Сену, а позднее использовавшиеся в качестве тюрем.


[Закрыть], охрана Главного прево Франции (придворная полиция), парижская стража, судебные исполнители откупного ведомства – насчитывают всего лишь несколько тысяч. Им нелегко справляться со всеми этими обязанностями.

Чтобы пересечь Францию с севера на юг, нужно 22 дня, а с востока на запад – 19.