Текст книги "Полутьма"

Автор книги: Эрик Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

22

«Кобра» начала выход из гиперпространства, и Беннетта закачало в пилотском кресле. Видеоэкран заполнила грандиозная в своем величии сфера Заутрени. Беннетту пришлось напрячься, чтобы отыскать на ее фоне Полутьму. Наконец он заметил планету – крохотную лиловую монетку, темнеющую на центральной, пастельно-зеленой полосе газового гиганта. «Кобра» помчалась к Полутьме, а Беннетт тем временем в последний раз проверил программу и отстегнулся от кресла.

Он направился к криогенному отсеку. Камера Раны была открыта. Девушка, моргая, смотрела на него:

– Мы уже прилетели?

– Посадка примерно через час. Прими душ и приходи врубку управления. Там такой вид – закачаешься!

Рана села.

Такое впечатление, что я залезла в эту штуковину пару минут назад.

– Тебе ничего не снилось? Она нахмурилась:

– Нет… Да! – Рана просияла улыбкой. – Мне снился отец. Я снова была маленькой девочкой, и мы играли с ним на лужайке. Я часто вижу этот сон. Я…

– Ты, наверное, волнуешься? Вы так давно с ним не виделись…

Рана склонила голову. Система индийских жестов, столь утонченная и отработанная веками, часто ставила Беннетта в тупик. Он решил, что в данном случае это выражение согласия.

– Немного, ответила Рана. – Столько воды утекло, столько всего случилось… Да и встретимся мы с ним в необычной обстановке,

Беннетт улыбнулся:

– Я буду в рубке. Приходи.

Он пристегнулся к пилотскому креслу, предвкушая скорую посадку и представляя, как отдаст Маккендрику и повстанцам тканый экран. Интересно, как воспримет Маккендрик встречу с дочерью, которую он потерял так давно?

Минут Через пятнадцать Рана вошла в рубку, устроилась в кресле второго пилота и в изумлении уставилась в иллюминатор.

Беннетт рассказал ей о своей первой встрече с Маккендриком, об их полете на Полутьму и о том, какие приключения им пришлось после этого пережить. Потом он спросил у Раны, почему она все-таки сбежала из дома.

Рана, сперва неохотно, а затем все более увлекаясь, поведала ему о своем несчастном детстве и о том, что ей невмоготу было жить с родителями, которые почти не обращали на нее внимания. Она рассказала Беннетту о своей жизни на улицах и о карьере в полиции. Изъяснялась она быстро и точно, беспрестанно и грациозно жестикулируя изящными руками. Беннетт, как завороженный, смотрел в ее неправдоподобно большие глаза, в которых отражались одновременно и горький опыт прошлого, и светлая надежда на будущее. Он думал о том, что в этой женщине чувствуется поразительная сила – и в то же время в ней осталась та беззащитная девочка, которая когда-то сбежала из дома.

Рана посмотрела на видеоэкран, где на фоне необъятного газового гиганта перед ними медленно вращалась Полутьма.

– Трудно представить, что мой отец где-то там.

Полутьма росла прямо на глазах, превращаясь из монеты в мячик, брошенный навстречу «кобре» рукой великана. Вскоре она заполнила весь экран – вращающаяся сфера, окутанная дымкой облаков.

– Пристегнись, Рана, – сказал Беннетт. – Спуск будет не слишком плавным.

«Кобра» вошла в слой облаков. Несколько долгих минут в иллюминаторе не было видно ничего, кроме молочной белизны, которая мерцала перед глазами, пока «кобру» трепали воздушные потоки. И вдруг белизна сменилась поразительным в своем великолепии видом лиловых равнин и гор.

Рана ахнула и подалась вперед, глядя на пологие холмы и остроконечные горы. Звездолет летел со скоростью двадцать пять тысяч километров в час, но поверхность планеты приближалась крайне медленно.

Слева, над горами, всходила Заутреня. На Полутьме начинался новый день.

Беннетт запрограммировал «кобру» так, чтобы она подлетела к равнине, на которой они высадились в первый раз, а затем передала управление ему. Оттуда он поведет корабль к горам, где скрываются повстанцы. Беннетт записал их координаты в свой ком-планшет; надо будет лишь перелететь через горную гряду и сесть в долине.

Беннетт улыбнулся, представив, как обрадуются Мак, Тен Ли и повстанцы, когда услышат рев двигателей, возвещающий об их появлении.

«Кобра» промчалась над равниной на высоте пятисот метров. Горы, окаймлявшие долину, проносились мимо с ошеломляющей быстротой. Рана вцепилась в подлокотники кресла, как ребенок на аттракционе в луна-парке.

– Там, справа, – показал Беннетт, – ты сможешь увидеть руины, которые мы нашли на следующий день после приземления.

Руины, уменьшенные до размера детской игрушки, быстро промелькнули и скрылись из виду.

Когда до первого поселения колонистов с курганом, в котором был захоронен их потерпевший крушение звездолет, оставалось лететь несколько минут, Беннетт взял управление «коброй» на себя, снизил скорость и повернул направо, к западным горам. На экране ком-планшета появилось сообщение о том, что до долины повстанцев осталось двести километров. Значит, минуты через четыре они будут на месте.

Беннетт провел «кобру» между высокими пиками, покрытыми ослепительно белым снегом. Потом он еще снизил скорость, обогнул выщербленную злыми ветрами скалу и спланировал к широкому ущелью, поросшему лиловой травой.

– Я вижу там дома! – воскликнула Рана. – И людей, Джош! Они выбегают из домов и машут нам руками.

Беннетт почувствовал, как к горлу подкатил комок. Он не ожидал, что будет так растроган. Глянув вниз, он увидел лиловое девственное поле за последним из островерхих коттеджей. Рана была права. Повстанцы – десятки женщин и мужчин – бежали по полю. Беннетт включил реактивные двигатели, и «кобра» наконец мягко коснулась грунта.

Беннетт глубоко вздохнул, вырубил двигатели и растянулся в кресле, Оглушенный внезапной тишиной. В боковом иллюминаторе виднелись купола и коттеджи в форме буквы «А». К звездолету бежали люди. Беннетт дал кораблю команду спустить трап, отстегнул ремни и неуклюже встал на ноги.

Ганс Гулка первым взобрался на борт. Он появился в проеме люка и бросился в кабину, еще более одичавший и заросший, чем в прошлый раз. За ним показались Мириам Джеймс и другие повстанцы.

Гулка остановился перед Беннеттом, воззрившись на него безумным взглядом;

– Тканый экран у тебя, Джош?

Беннетт похлопал по экрану, лежащему у него в кармане, и Гулка заключил его в свои медвежьи объятия.

– Невероятно! Мы даже не ожидали… Мы думали, ты прилетишь минимум через год. А ты вернулся через восемь месяцев!

Восемь месяцев… Беннетту казалось, что он улетел с Полутьмы только вчера.

– Как там Мак? – спросил он. – И Тен Ли?

– Тен Ли жива и здорова, – ответил Гулка. – Ее нога в полном порядке. Она почти все время проводит в медитации. А Мак… – Он пожал мощными плечами. – Мак болен, но состояние его стабильное.

Гулка перевел взгляд с Беннетта на Рану, стоявшую рядом с креслом.

– Значит, на сей раз ты взял с собой второго пилота?

– Это долгая история, – улыбнулся Беннетт, протянув Гупке тканый экран. – Я хотел бы увидеть Мака.

Гулка кивнул:

– Я отведу вас к нему. Мы изучим экран и попробуем найти вход в пещеру. Только пешком Маку не дойти. Мы сможем долететь туда на звездолете?

– Если там будет куда приземлиться, я не вижу никаких проблем.

Гулка снова кивнул:

– Я отведу вас к Маку.

Беннетт повернулся и протянул Ране руку. Она взяла его за руку, и они пошли мимо возбужденно смеющихся повстанцев вверх по Долине.

Гулка показал на островерхий коттедж:

– Мак там. Тен Ли присматривает за ним. Увидимся позже.

Беннетт с Раной поднялись по ступеням на веранду.

– Может, мне лучше сначала зайти к Маку одному? – спросил Беннетт. – Я подготовлю его, а то как бы его удар не хватил.

Рана, не скрывая своего волнения, кивнула:

– Да-да, я подожду тебя здесь.

Беннетт открыл дверь и вошел в комнату. Тен Ли в алом летном костюме сидела в позе лотоса, скрестив ноги.

Голова ее была наголо обрита. Она быстро и грациозно вскочила и подбежала к Беннетту. На лице у нее не отразилось никаких эмоций, но объятие было теплым и крепким. Беннетт прижал ее к груди, глядя на кровать, в которой лежал Маккендрик. Старик силился привстать.

Тен Ли оторвалась от Беннетта и посмотрела ему в лицо:

– Тканый экран у тебя, Джошуа?

– Он у Гулки. Его сейчас изучают.

– Я хочу найти подземные пещеры, – проговорила Тен Ли, глядя куда-то сквозь Беннетта. – Я хочу узнать, существуют древние или нет.

Беннетт подошел к кровати и уложил Маккендрика на подушки. Магнат за эти восемь месяцев постарел лет на десять. Кожа, обтянувшая выступающие скулы, казалась восковой. От старика остались кожа да кости – но духом он явно не пал.

– Молодец Джошуа! сказал он. – Ты не представляешь, как я горжусь тобой.

– Ты, наверное, заждался, Мак.

– Заждался? Это мягко сказано! – рассмеялся старик. – У меня такое чувство, что тебя не было лет сто. А кроме того, я пытался внушить себе, что ты можешь и не найти эту проклятую штуковину. – Голос Маккендрика остался таким же энергичным, как был. – Расскажи мне все!

Тен Ли подошла к ним и села на кровать напротив Беннетта.

– Как ты нашел тканый экран, Джошуа? – спросила она.

Беннетт глянул на Маккендрика:

– Честно говоря, я даже не знаю, с чего начать. Мак! Я хочу, чтобы ты встретился кое с кем. Она расскажет тебе о тканом экране лучше, чем я.

Маккендрик удивленно взглянул на него:

– О чем ты, Джош?

– Ему не вредно волноваться? – спросил Беннетт у Тен Ли. – Это будет для него большим потрясением.

– Он крепок, как бык, – сказала Тен Ли, взяв старика за руку.

– В чем дело, Джош? – нетерпеливо спросил Маккендрик.

– Одну минутку.

Беннетт встал и вышел за дверь, но Раны на веранде не было. Она стояла Метрах в десяти, на лиловой лужайке, глядя на высокие горные пики и на волшебный вид Заутрени над головой. Беннетт спустился с веранды, подошел к Ране и тронул ее за руку:

– Рана!

Девушка повернулась к нему, и Беннетт увидел слезы у нее на глазах.

– Все это так неожиданно, – сказала она. – Прошло столько лет… Мы с ним стали чужими.

– Он твой отец, – мягко проговорил Беннетт. – Вам с ним пора заново узнать друг друга.

– У нас осталось очень мало времени, Джош.

– Тем более тебе надо увидеться с ним и сказать все, что накопилось в душе.

– Ты прав, – улыбнулась Рана. – Но это не так-то просто… Ладно.

Она глубоко вздохнула и кивнула:

– Пойдем.

Они пошли к коттеджу и поднялись по ступенькам в комнату. Рана, крепко сжимая от волнения кулаки, подошла к кровати, на которой лежал ее отец. Маккендрик оторвал голову от подушки, удивленно глядя; на нее.

Рана подвинула к кровати стул и села. Тен Ли встала и подошла к Беннетту, почувствовав, что этих двоих нужно оставить наедине.

Маккендрик, не отрываясь, смотрел на юную индуску, а потом, словно пытаясь найти подтверждение своей догадке, перевел взгляд на Беннетта:

– Это правда, Джош?

Рана взяла отца за руку, поднесла ее к губам и поцеловала костлявые пальцы.

– Мне так много надо сказать тебе, отец! Я только не знаю – как…

– Сита? – обессиленно прошептал Маккендрик. – Это правда ты, Сита?

Сита поднесла его руку к своему лбу.

– Это я, – сказала она. – Сита.

Беннетт глянул на Тен Ли. Они тихонечко вышли из коттеджа и седина крыльцо. Беннетт принялся рассказывать Тен Ли обо всем, что ему пришлось пережить с того момента, когда он расстался с повстанцами и улетел на «кобре» с Полутьмы.

Газовый гигант вращался над головой, нависая над долиной своим необъятным кремовым подбрюшьем и заливая ее лучезарным сиянием. Какая-то женщина принесла Им кофе и тарелки с хлебом и сыром, а затем тихо удалилась, чтобы не мешать им беседовать. Тен Ли слушала с бесстрастным выражением лица. За время их знакомства Беннетт проникся искренним уважением к этой странной женщине, хотя и не мог поручиться, что понимает ее.

Наконец, после долгого молчания, Тен Ли проговорила:

– В том, что Сита Маккендрик увиделась с отцом, есть какая-то завершенность. Словно так им было предназначено судьбой.

– А ты как? – улыбнулся Беннетт. – У тебя все в порядке?

Тен Ли бросила на него быстрый взгляд. У Беннетта снова возникло чувство, что ее раздражает его пристрастие к светской болтовне.

– Я соединилась с сущим, – ответила она, вызвав у Беннетта невольную улыбку. – Так что меня тоже привела сюда судьба.

К коттеджу подошли Ганс Гулка, Мириам Джеймс и несколько других повстанцев.

– Мне кажется, мы нашли вход! – крикнул Гулка, размахивая картой.

Он расстелил карту на полу веранды. На контурное изображение западных гор была нанесена жирная красная линия.

– Мы сейчас вот здесь, – сказал Гулка, показав на изображение долины. – Эта линия обозначает маршрут, по которому шел Кино со своими спутниками. Как видите, он очень извилистый и тянется на триста километров от точки, расположенной в десяти километрах отсюда. А здесь, – Гулка ткнул массивным указательным пальцем в красную точку на западной оконечности карты, – находится вход – на самом краю ущелья, под утесом.

– Я смогу посадить там «кобру»? Гулка еще раз ткнул пальцем в карту:

– Метрах в ста от входа. Мы можем сесть там и пройти до пещеры пешком. Я уже велел подготовить запасы пищи и воды.

– Когда ты хочешь отправиться туда? – спросил Беннетт.

– Мы были готовы уже несколько месяцев назад, – откликнулся Гулка. – Так что все зависит от тебя. Ты готов выступить немедленно?

– А чего ждать?

Гулка сложил карту и протянул ее Беннетту:

– Отлично! Я скажу, чтобы продукты загрузили на борт. Мы будем готовы через десять минут.

Беннетт вернулся в комнату. Рана сидела на кровати возле отца, держа его за руку. Услышав шаги, она умолкла, посмотрела на Беннетта и улыбнулась.

– Извините, что прервал ваш разговор, но мы практически готовы. Возле входа в пещеру есть ущелье, Мак. Я могу посадить там «кобру», а оттуда пойдем пешком.

Маккендрик посмотрел на дочь, потом снова на Беннетта:

Мы можем взять Ситу? Я хочу, чтобы она была вместе со мной.

– Конечно, – отозвался Беннетт. Маккендрик закрыл глаза и пробормотал:

– Вот и хорошо, Сита.

Беннетт и Тен Ли вернулись на корабль. Вскоре к ним присоединились Маккендрик с Ситой. Старик шел медленно и осторожно, опираясь на руку дочери.

Гулка со своей командой грузили на борт рюкзаки и теплую одежду. Толпа, окружившая «кобру», молча наблюдала за приготовлениями к полету. Пристегнувшись к пилотскому креслу, Беннетт глянул через иллюминатор на лица повстанцев. В их суровых чертах, ожесточившихся за годы безнадежных сражений, сейчас ясно проглядывал проблеск надежды.

Тен Ли зачитала с карты координаты, и Беннетт ввел их в бортовой компьютер. Пять минут спустя они были готовы к взлету.

В кабину управления зашел Гулка:

– Провизия на борту, Джош. Мак с Ситой в отсеке с криогенными камерами. Так что мы готовы, ты только скажи.

Беннетт задраил люк и посмотрел на Тен Ли. Она внимательно глядела на него из-под круглого шлема: – Я готова, Джошуа.

– Держись, Ганс! – сказал Беннетт и нажал на кнопку. Двигатели взревели. Из сопла вырвался горящий столб.

Толпа, собравшаяся на лиловой лужайке, отпрянула назад. Беннетт развернул «кобру» вдоль оси, нацеливая ее на запад, и звездолет поднялся ввысь, взмыв над горами.

«Кобра» летела запрограммированным курсом. В боковом

иллюминаторе, буквально в нескольких километрах от корабля, медленно проплывали холодные серые скалы.

Беннетт взглянул на Тен Ли, погруженную в изучение цифр, мелькавших у нее на экране. Гулка, сидевший в инженерском кресле, вцепился руками в ремни, глядя в иллюминатор с выражением благоговения и тревоги.

Через полчаса «кобра» замедлила ход. Внизу, между двумя заснеженными горными грядами, показалось ущелье, доже покрытое нетронутой снежной мантией, Переливающейся в свете газового гиганта.

– Вход справа, под утесом, – показал Гулка.

– Я постараюсь посадить «кобру» как можно ближе, – отозвался Беннетт.

Он перешёл на ручное управление, снизил скорость й направил «кобру» к скале. Метрах в двадцати от нее Беннетт включил вертикальные двигатели, постепенно снижаясь в ущелье.

– Там поверхность идет под уклон, – предупредил он. – Ганс! Скажи Ране с Маком, что мы будем садиться, пускай пристегнут ремни.

Серые скалы, окружавшие «кобру», росли на глазах. Звездолет сел, накренился и застыл под углом в пятнадцать градусов. Беннетт вырубил двигатели. Взвыв напоследок, они смолкли. Беннетт посмотрел через иллюминатор на утес, нависающий в двухстах метрах над ущельем, запорошенным глубоким нетронутым снегом.

Следующие полчаса команда готовилась к экспедиции. Гулка раздал теплые штаны, куртки с подогревом, фонарики и рюкзаки с запасами продуктов и воды. Одевшись, Беннетт тут же вспотел и открыл люк, чтобы впустить морозный воздух. Маккендрик с дочерью вышли из отсека, укутанные до неузнаваемости.

Гулка посмотрел на Беннетта, потом на остальных:

– Если вы готовы, друзья мои…

Он первым спрыгнул на снег. За ним по трапу спустились Беннетт с Тен Ли и Маккендрик с Ситой. Снежный покров был толщиной не меньше метра и скрывал все неровности каменистого взгорья. Путники с трудом пробирались вперед, сбиваясь с ног и поминутно проваливаясь в сугробы. Беннетт, как мог, помогал Сите и ее отцу. Через десять нескончаемо долгих минут они наконец добрались до утеса и остановились перевести дух.

Гулка начал осматривать скалу в поисках входа. Маккендрик держал дочь за руку и тяжело дышал.

– Как вы? – спросил Беннетт.

– Не надо со мной нянчиться, Джош. Все нормально. Беннетт улыбнулся и пошел вместе с Гулкой искать вход в подземелье. Каменистый склон утеса выглядел серым монолитом без какого-либо намека на вход в пещеру или хотя бы щель. Беннетт с ужасом подумал, что будет, если они не найдут вход… Проделать такой путь – и все зря?

Гулка пошел вверх по склону. Крыша утеса нависала там так низко, Что повстанцу пришлось пригнуться. Наконец он крикнул и помахал рукой, указывая на темную узкую тень в скале:

– Здесь!

Он первым спустился в пещеру, тут же пропав из виду. Сита с Маккендриком последовали за ним, освещая себе путь фонариками. Беннетт шагнул в расщелину после Тен Ли, с трудом протиснувшись через узкий проход.

Они шагали по тесному, уходящему вниз туннелю, вырубленному в скале. Через пару минут Беннетт вспотел. Он расстегнул куртку, и ему сразу полегчало. Беннетт остановился и оглянулся назад. Вход в пещеру мерцал светлым пятном далеко вверху. Он пошел дальше и вскоре догнал Тен Ли.

Туннель спускался в глубь скалы под углом в тридцать градусов. В основном он был вырублен в сплошном монолите, хотя кое-где попадались естественные каверны.

Они шли уже целый час – и только теперь Беннетт заметил надписи на камнях. С каждой стороны на квадратных панелях были высечены иероглифы, похожие на те, что они видели на равнине: звездочки, кружочки, крестики, помещенные в квадраты, треугольники и овалы. Беннетт вспомнил статуи древних, которые он нашел в руинах храма. До сих пор он не думал всерьез о том, что древние могли уцелеть. Слишком уж невероятно это предположение, да и основано оно на словах Кино, обезумевшего от слишком продолжительного анабиоза. Беннетта поражала вера Маккендрика в то, что древние, даже если они существуют, обладают какими-то незаурядными способностями.

Пока они спускались в пещеру, Беннетт думал о том, что только умирающие могут так отчаянно верить в возможность выздоровления.

Они шли уже, наверное, часа три. Беннетт устал. Мышцы ног ныли от непривычной нагрузки. Когда на стенах появились круги, которые Тен Ли называла мандалой, изображавшей различные ступени на пути к нирване, Беннетт не обратил на них никакого внимания. Он поражался, как Маккендрик, идущий впереди, одолел этот спуск.

Наконец Гулка объявил привал. Они сели и пустили по кругу флягу с ледяной водой. Беннетт осветил фонариком стены естественной пещеры с бирюзовыми прожилками, уходившими вверх, словно нервюры в готическом соборе.

Сита сидела скрестив ноги рядом с отцом и держала его за руку.

Беннетт подвинулся к ним:

– Как вы себя чувствуете, Мак? Маккендрик отмахнулся от него:

– Я сто лет не чувствовал себя лучше, Джош! – Он посмотрел на Беннетта пристальным взглядом. – Не беспокойся за меня.

Лицо его в свете фонаря выглядело изможденным и почта лишенным плоти, а в глазах горел лихорадочный огонь надежды.

Беннетт оглянулся на своих спутников:

– И долго мы будем так идти? А что, если мы не найдем никаких признаков существования древних?

Гулка пожал плечами:

– Запасов еды нам хватит дней на шесть или семь. Если мы ничего не найдем за это время, начнем думать о возвращении на корабль. А потом снарядим более оснащенную экспедицию и прилетим сюда снова.

– Значит, у нас есть неделя, – проговорила Тен Ли. – Если древние действительно существуют, за неделю мы их найдем. – Она вызывающе посмотрела на своих спутников. – Я знаю: мы их найдем!

Все как-то вдруг притихли. Беннетт выпил свою порцию воды и передал флягу Сите. Ее глаза сияли, как темный янтарь. Она робко улыбнулась Беннетту, взяла флягу и поднесла ее к губам отца.

Через десять минут Гулка предложил продолжить путь. Он шёл впереди, за ним Сита с Маккендриком, а потом

Тен Ли и Беннетт. Они медленно спускались в глубь горы. Туннель порой так сужался, что приходилось буквально протискиваться между стенами. Тен Ли, Сите и Маккендрику это удавалось без особых усилий, но Гулка с Беннеттом не раз застревали между камней.

Приблизительно через час туннель выровнялся и они очутились в длинном коридоре с высоким потолком. Стены были украшены панелями с высеченными на них иероглифами и рисунками. Путники чуть передохнули, пустив по кругу флягу с водой. Фонари то и дело высвечивали поражавшие воображение барельефы на панелях, и Беннетт, прислонившись спиной к стене, внимательно разглядывал их. Там былине только концентрические круги мандалы. Там и тут встречалась сцены, изображавшие местных жителей, стоявших в ряж поднятыми вверх руками, а также портреты древних с их тонкими и длинными конечностями и вытянутыми, чуть ли не лошадиными липами.

Тен Ли показала Сите мандалу и объяснила, что она означает. Девушка завороженно смотрела на барельефы.

– Вы действительно считаете, что эти инопланетяне – то есть древние – исповедовали буддизм?

Тен смерила ее бесстрастным взглядом.

– Я думаю, они верили – а может, верят и сейчас – в Истину. В универсальную истину. Я называю эту истину буддизмом, а как называли ее древние – не имеет значения. Главное, что их философия была сходна с нашей…

– Ты не можешь быть в этом уверена, Тен, – возразил Беннетт.

Тен Ли обратила на него свой бесстрастный взгляд, и Беннетт невольно поежился.

– Я медитировала восемь месяцев, Джош, и поняла, что Полутьма – особая планета. – Тен показала своей маленькой ручкой на мандалу. – Это не единственные признаки того, что мы найдем здесь Истину.

Сита смотрела на нее во все глаза:

– Вы думаете, древние еще существуют? Тен чуть наклонила голову:

– Я верю в это всем сердцем. Они не просто существуют. Я верю, что они призвали нас сюда.

От ее спокойной уверенности у Беннетта мороз по коже пошел. Какова вероятность, что две расы, разделенные сотнями световых лет, независимо друг от друга пришли к одной и той же вере? А если они и правда к ней пришли – следует ли из этого, что вера их основана на универсальной Истине, как утверждает Тен Ли? Беннетт привык ни во что не верить, и при мысли о том, что истина все-таки существует, ему стало как-то неуютно.

– По крайней, мере мы точно знаем, что идем в правильном направлении, – сказала Сита, чтобы разрядить атмосферу.

Беннетт улыбнулся ей, хотя, в сущности, у них не было никакого выбора. Это единственное направление, в котором они могут идти.

– По-моему, мы прошли около пяти километров, – заметил Гулка, глядя на узкий туннель. – Туннель явно куда-то ведет – в пещеры или жилые помещения, где собирались древние. А может, собираются и сейчас.

От мысли, что они направляются в самое логово древних, если те, конечно, существуют, Беннетт поежился. Это была невольная реакция, суеверный страх, который он не мог побороть, хотя умом понимал его иррациональность.

– Мы продолжим наш путь еще несколько часов, – сказал Гулка, – а потом я предлагаю сделать привал и поспать.

Все закивали. Беннетт ужасно устал и хотел отдохнуть, хотя и сомневался, что сможет уснуть в этой обстановке.

Путники встали и двинулись дальше. Коридор здесь был метра два. в ширину и четыре – в высоту. Как и узкий туннель, по которому они спускались, он был высечен в скале, однако кое-где попадались и естественные каверны с неровными стенами, в которых отсутствовали наскальные рисунки. Это были гроты с остроконечными сталактитами и сталагмитами, с которых постоянно сочилась икапала вода. Затем снова начинался коридор с барельефами, изображавшими древних и их непонятные обряды.

Прошло еще несколько часов, и Беннетт окончательно потерял счет времени. Ему казалось, что они идут уже несколько дней.

Вдруг Гулка остановился и показал вперед:

– Смотрите!

Беннетт вгляделся во тьму и заметил слабый розоватый свет, отличавшийся от ярких конусов, которые отбрасывали их фонарики. Пройдя еще метров сто, путники очутились перед пещерой метров двадцати в поперечнике. Стены и потолок пещеры были покрыты розовым грибком, от которого шел мягкий рассеянный свет. Путники выключили фонари и очутились в призрачной розоватой полутьме. Из отверстия в камне, очень похожего на рот, в пещеру струился ручеек, в водах которого, дробясь и мерцая, отражалась розовые, грибы.

Пещера продолжала расширяться и скоро превратилась в подземную долину, такую просторную, что противоположные стены терялись в бледной дымке тумана. Потолок тоже становился все выше, и Беннетту пришлось задрать голову, чтобы разглядеть его розоватые своды.

Дорога полого спускалась вниз. Вдали показался целый лес из бледных деревьев. С потолка свисали длинные лианы и ползучие растения. Беннетт заметил маленькие нежные цветочки, бледно-розовые и желтоватые, растущие возле ручья, превратившегося к этому времени в речку.

Гулка объявил привал. Там, наверху, Заутреня уже садилась за горы. Гулка предложил не сбиваться с естественного ритма чередования дня и ночи и разбить лагерь… Путники вытащили из рюкзаков спальные мешки и разложили их рядком на берегу реки. На ужин у них был хлеб в упаковках, мясные консервы, твердый сыр и фрукты. Они сели в кружок Гулка Поставил на переносную плиту кофейник.

Беннетт съел хлеб с сыром, удивляясь тому, как проголодался. Гулка налил ему в кружку горячего кофе.

Сита завороженно смотрела в долину. Поймав взгляд Беннетта, она улыбнулась и тихо проговорила:

– Кажется, еще вчера я работала в полицейском управлении Калькутты. И как меня сюда занесло?

Тен Ли глянула на нее поверх кружки:

– Тебя призвали, Сита, как и всех нас. Мы все оказались здесь не случайно.

– А зачем нас призвали? – спросила ее девушка.

Тен Ли, сидевшая в позе лотоса с прямой, как бамбуковый ствол, спиной, казалась такой же тоненькой и хрупкой, как юный Будда. Ее раскосые глаза спокойно смерили Ситу с ног до головы.

– Я не знаю. Мы все узнаем, когда наступит срок. Девушка робко улыбнулась и посмотрела на Беннетта.

Он с трудом сдержал улыбку.

Допив кофе, Беннетт подошел к речке, ополоснул чашку и застыл, сидя на корточках и вглядываясь в долину. Он пытался различить хоть какое-то движение между бледных деревьев, хоть какой-то признак жизни – но так ничего и не увидел. Когда он вернулся к своим, те уже укладывались на ночь. Беннетт залез в спальный мешок, закрыл глаза и попытался заснуть.

По-видимому, это ему удалось, поскольку через какое-то время его разбудили голоса. Беннетт перевернулся и открыл глаза. Тен Ли сидела на мешке с закрытыми глазами и медитировала. Гулка, Маккендрик и Сита собрались вокруг плиты, прихлебывая кофе из кружек. Беннетт, чувствуя себя на удивление бодрым и отдохнувшим, присоединился к ним.

– Долго я спал?

Сита протянула ему кружку с кофе:

– Часов шесть, Джош.

Гулка смотрел на грибные деревья в долине.

– По-моему, мы все-таки не зря так долго топали, – сказал он наконец. – Пещера расширяется – и чем дальше, тем больше. Не исключено, что мы уже почти пришли.

– Куда пришли? – спросил Беннетт. Гулка пожал плечами:

– Ну, туда, где Кино, по его словам, встретился с древними.

Через десять минут они уложили вещи в рюкзаки и двинулись дальше. Беннетт с Гулкой шли впереди, спускаясь по пологому склону и придерживаясь берега реки, делившей долину на две части. На другом берегу росли бледные деревья без листьев, хрупкие и ветвистые, как морские кораллы. С этой стороны реки никакой растительности не было, кроме скользких бледных грибков, покрывавших каменистую поверхность и затруднявших ходьбу. Путники шли очень медленно и осторожно, пока наконец пологий спуск не кончился и под ногами у них не оказались голые камни.

Прошел примерно час, а они все шагали по долине. И тут Беннетт кое-что заметил. Он рассеянно смотрел налево – туда, где на другом берегу реки призрачные деревья карабкались вверх по склону, – и вдруг краем глаза уловил какое-то движение. Беннетт остановился, пристально вглядываясь в даль. Он мог поклясться, что видел высокую фигуру, которая быстро скрылась за деревьями.

Путники остановились. Маккендрик показал на другой берег пальцем:

– Я тоже видел! Оно наблюдало за нами! У него красные глаза – и оно следило за нами!

Будь он один, Беннетт, возможно, убедил бы себя, что это галлюцинация. Но раз Маккендрик тоже что-то видел – значит, существо было там на самом деле. Беннетту стало не по себе.

Они пошли дальше. Беннетт шагал вслед за Гулкой, стараясь не отставать. Долина все расширялась, и скоро лес остался позади. Теперь по обоим берегам, насколько хватало глаз, простиралась широкая каменистая равнина. По крайней мере здесь никто не мог за ними следить.

Через час равнина пошла под уклон. Беннетт ускорил шаг – и вдруг остановился как вкопанный. У него перехватило дыхание. Он ошеломленно глядел вперед, спиной ощущая, как его спутники замерли позади, не в силах вымолвить ни слова.

Они стояли на краю огромного амфитеатра диаметром не меньше двух километров… Но самым поразительным было строение, возвышающееся в центре амфитеатра.

Перед ними был высокий монолитный зиккурат с множеством ступенек, которые вели от подножия к каменной вершине. Казалось, зиккурат искусно вырубили из самой сердцевины горы, расширив для этого архитектурного сооружения пещеру, а черный камень затем отполировали, чтобы придать ему великолепное сияние полуночи.

Члены экспедиции молча стояли на краю амфитеатра, глядя вниз.

Наконец Маккендрик обрел дар речи.

– Боже милостивый! – прошептал он. – Господи Иисусе! Вы только посмотрите!

Он взмахнул рукой, описав круги призывая спутников оглядеть пещеру с амфитеатром.

Розовый свет был очень слабым, так что противоположная стена амфитеатра скрывалась во мгле, но тем не менее в монолитном камне можно было разглядеть черные пещеры. В глубине этих пещер рубиново-алыми точками светились внимательные глаза.