Текст книги "Собрание сочинений в 10 томах. Том 7. Бог паутины: Роман в Интернете"

Автор книги: Еремей Парнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 39 страниц)

Файл 037

Перед тем как отправиться в Кносс, Климовицкий дважды побывал в Мадии и вновь посетил музей. Он предвкушал увидеть мрачные катакомбы с запутанными галереями, где можно часами блуждать в поисках выхода. Ведь именно так трактовали древние греки критское слово, истинный смысл которого затерялся во мраке тысячелетий.

На золотых кносских амулетах загадочный лабиринт рисовался в виде тупиковых ходов, закрученных в разорванную спираль или заключенных в каре с узкой горловиной.

Сдерживая нетерпение, Павел Борисович выстоял длинную очередь у касс и, присоединившись к людскому потоку, вступил в тенистую аллею, усыпанную палой листвой. Слева от дороги сквозь металлическую сетку виднелись нагромождения камня и глубокие траншеи с вывалами охряной земли, поросшими жесткой травой и цветами, похожими на ромашку синей, фиолетовой и желтой расцветки. Примерно так же выглядели и подступы к археологической зоне Малии. Шевельнулось опасение, что и здесь его встретят лишь контуры фундаментов с тесными коробками кое-где уцелевших стен. Он успокаивал себя мыслью, что если могла устоять колоннада, запечатленная во всех туристских проспектах, то и от подземелий останется хоть какой-нибудь след. Памятный с детства миф рисовал заманчивые картины логова Минотавра.

Дворец открылся неожиданно, когда дорога вывела на поросший оливами склон Юкты. Амарантовые колонны с черными колесами капителей, явственно расширяющиеся к потолку, словно перевернутые вверх основанием, навевали странную иллюзию целостности. В линейной упорядоченности хаоса мнилась магическая гармония, противостоящая буйству стихийных сил, какой-то сверхчеловеческий промысел, провидчески точный расчет. Исполинское сооружение оставалось дворцом, несмотря на то, что уцелел только нижний этаж и хаотичная система запутанных цокольных помещений. Разрушения лишь подчеркивали незыблемость световых колодцев, с их мощными расписными стенами и портиками о пяти колоннах. Они несли архитравы, что не сместились ни на миллиметр даже там, где от двух крайних опор остались цилиндрические обрубки. Четкие прямоугольные контуры проемов и выверенная математика лестниц придавали нагромождениям камня сюрреалистическую декоративность. Казалось, что все так изначально и было задумано: и эта косо срезанная стена, уподобившаяся астрономическому квадранту, и эти проломы перекрытий, приоткрывшие сумрачное нутро Лабиринта. Впечатление усиливалось игрой цветовых переходов: от белого к желтому и темно-малиновому под сенью внутренних покоев.

Если Климовицкому и суждено было совершить пусть небольшое, но все же открытие, то оно ожидало его в световом колодце, служившем заодно и для забора свежего воздуха. Когда схлынула волна торопливых японцев, спешивших запечатлеть себя на фоне амарантовой колоннады, он, рискуя свалиться, вскарабкался на самый верх, чтобы собрать скорлупки облупившейся краски. Ему ли, аквалангисту с тридцатилетним стажем, было не узнать морские желуди, [51]51
  Баланусы (Baianus spp.) – ракообразные из отряда усоногих.


[Закрыть]намертво вросшие в черные бублики капителей! Теперь можно было с полной уверенностью утверждать, что Кносс действительно подвергся затоплению приливными волнами.

Как и следовало ожидать, средиземноморские баланусы оказались намного крупнее, чем в опресненном Черном море. О том, чтобы выковырять окаменелость, нечего было и мечтать. Будь даже под рукой долото или зубило, слишком много народа вертелось вокруг. Разноязыкая туристская братия с телекамерами и фотоаппаратами облепила ступени открытых террас, балконы и лоджии, даже на бычьих рогах из резного камня святотатственно распластался бородатый толстяк в панаме и шортах. Судя по тому, как пятилась, округлив зад, седая дама, он не вмещался в видоискатель. Во внутренних покоях и цокольных закутах была еще большая толчея.

У Артура Эванса были все основания громогласно заявить, что он нашел тот самый Лабиринт, где Тесей убил Минотавра. Расположение комнат, хозяйственных помещений и кладовых не вписывалось ни в какую систему. Столь же хаотичную разбросанность обнаруживали соединяющие их коридоры и лестничные переходы. Ни световые колодцы, ни дворики не позволяли судить о какой бы то ни было планомерной организации пространства. Симметрией тут и не пахло. Это и впрямь был лабиринт, где ничего не стоило затеряться, но, вопреки всему, он воспринимался как единый ансамбль. Центром притяжения служил прямоугольный внутренний двор, вымощенный большими гипсовыми плитами. Скорее всего, именно здесь и происходили легендарные игры с быком.

Фреска в царских покоях запечатлела скачущего быка. Голова наклонена, ноздри яростно раздуты, рога нацелены для атаки. На его выгнутой удлиненной спине застыл в напряженной стойке краснокожий гимнаст. Запрокинув вверх ноги, он чудом сохраняет равновесие, готовясь спрыгнуть на руки «ассистента», пританцовывающего у задних копыт. Другой подручный, ухватившись за страшный рог, как будто отвлекает внимание зверя, что вот-вот вскинет его на воздух. Сцена, перед которой бледнеет коррида, тревожит воображение. Ритуальные игры со смертью каким-то образом связаны с культом быкоголового человека, о чем свидетельствуют многочисленные образы Минотавра. Он был богом разрушительных сил, обрушивающих на благодатный остров реки расплавленной лавы и всесокрушающие морские валы. В доисторические времена ему приносились человеческие жертвы, память о которых и донес миф о Тесее.

Климовицкий читал много, но бессистемно и в основном популярную литературу. Разрешить загадку, над которой безуспешно бились светила религиеведения, этнографии и психоанализа, ему едва ли было по силам. Но такова первозданная власть мифа, возносящая над пространством и временем, что он всегда вызывает отклик в человеческом сердце, вечно тоскующем о невозможном. Складывались и расплывались какие-то интуитивно угадываемые, но ускользающие при первой попытке осмысления дымные контуры.

Среди знаков на «Фестском диске» Павлу Борисовичу запомнились повторяющиеся рисунки головы в уборе из перьев и диска с точками вдоль окружности. Взглянув на фреску, получившую название «Принц лилий», где перьевое убранство было представлено во всем великолепии, Климовицкий решил, что иероглиф должен читаться как «принц» или «царь». Что же до диска, который лингвисты принимали за щит, то он показался похожим на жертвенник, увиденный не далее как вчера в Малии. То же круглое отверстие в середине и ямочки по внутренней кайме. Древний символ слишком насыщен энергией. Подобно аккумулятору, он способен дать искру, которая, пусть на мгновение, вспыхнет в кромешной ночи. Трудно сказать, был ли прекрасный юноша «принцем», но царского образа не оказалось ни во дворце, ни в музее. Таинство религиозного ритуала окружало критских владык. Лицезреть священную особу дозволялось только самым высокопоставленным приближенным. Прежде чем вступить в тронную залу, допущенные к аудиенции попадали в вестибюль, где находилась глубокая порфировая купель для омовений. Возможно, той же цели служили и ванны из тонкой, прочной, как бронза, керамики. Они походили на саркофаги, изготовленные из того же материала и так же богато орнаментированные, но еще более разительное сходство обнаруживалось с купальным ложем в стиле рококо. Мадам Помпадур, и та не побрезговала бы искупаться в такой посудине.

Заглянув в дверь, перекрытую высоким барьером, Климовицкий увидел каменный трон с высокой волнообразной спинкой и облицованные алебастром скамьи под стенами цвета бычьей крови. Фреска за царской спиной изображала пару супротивных грифонов на лилейном лугу, оберегающих живого бога от бед.

Мегарон царицы был расписан символами талассократии: синие с оранжевой каймой дельфины на фоне песчаного дна, накрытого лучистой сетью волн, разноцветные, реалистически точные рыбы. Ни бряцающих оружием воинов, ни батальных сцен, ни казней. На каждом шагу обнаженные прелестницы с подвитыми локонами, схваченными жемчужной нитью, увлеченные интимной беседой парочки в буколических уголках.

Казалось, что жизнь во дворце проходила в сплошных удовольствиях и безмятежных радостях. Кровати согревались медными грелками, в которых тлели оливковые косточки, дающие устойчивый жар, подвалы ломились от пифосов, заполненных зерном и маслом, на сцене амфитеатра не смолкали хвалебные гимны в честь богов и царей.

Еще Эванс выразил удивление, не обнаружив даже намека на оборонительные сооружения. Непобедимый флот охранял владык моря лучше самых высоких и прочных стен. Скульпторы, живописцы и ювелиры тут же, во дворце, создавали шедевры искусства; литейщики, чеканщики, скудельники и каменотесы поставляли храмовую и кухонную утварь. В святилищах Великой богини и криптах, где приносились жертвы подземным богам, не угасали огни. Молельни и бассейны для ритуальных омовений каждое утро украшались лепестками геральдических лилий. Все в этом дворце-храме, от царя до самой юной из «фрейлин», свято выполняли свои жреческие обязанности. В назначенный час возлияний благовонные масла стекали в море из священных сосудов, смиряя разыгравшуюся волну. И были благосклонны боги, вдыхая жертвенный дым и ароматы масел.

Заглянув сверху через каменную решетку в подвал, заставленный пифосами, украшенными кольцевым змеиным орнаментом, Климовицкий вспомнил, что ему уже попадались такие, в рост человека, кувшины. Возвратившись во внутренний двор, он поднялся по лестнице на открытую площадку, откуда открывался вид на восточное крыло, где находились жилые помещения. Не оставляла надежда отыскать хотя бы уголек, чтобы, сообразуясь с собственной методикой, сверить даты.

Пока выходило, что Кносс, Малия, Фест, Като-Зарко и Гурния подверглись разрушению в 1450 году до н. э.

– Хай! – Павла Борисовича окликнул молодой высокий американец в темных очках и фирменной майке NASA.

Третьего дня, в Малии, они чуть не столкнулись лбами возле того самого жертвенника, куда больше похожего на мукомольный жернов, нежели на щит. Перекинувшись несколькими фразами, с удовлетворением убедились в общности интересов. Американец полагал, что Крит был всбго лишь провинцией Атлантиды.

Встретившись, теперь уже как добрые знакомые, живо обменялись впечатлениями – «Грандиозно!» «Потрясающе!» – и визитными карточками.

Джерри Блекмен оказался фанатичным атлантоманом. Он работал в Пасадене в области космической связи, но все отпуска проводил в путешествиях. Конечно же, успел побывать и в Египте, и в Перу, и на Мальте, не говоря уже про остров Пасхи – «Пуп земли», а после Крита он намеревался отправиться на Азорские острова, где, по его мнению, находилась столица атлантов – Город Ста Золотых Ворот.

– Совершенно точно известно, что острова представляют собой вершины гор затонувшего континента, – безапелляционно заявил Блекмен, не встретив должного понимания, и понес какую-то ахинею про перемещение магнитного полюса, Рагнарок, или «Гибель богов» Вальхаллы.

На Климовицкого он произвел впечатление не совсем нормального человека.

– На Санторини не собираетесь?

– Я уже был там. Потрясающе! Атланты держали на Тире военный флот. Как у нас в Перл-Харборе.

– Как вы туда добрались? – заинтересовался Павел Борисович. – На «Минойском принце»?

– Я не сумасшедший! – рассмеялся американец, опровергая сложившееся о нем и, как тут же выяснилось, совершенно неверное мнение. – На вертолете значительно быстрее, и всего сто двадцать долларов.

– Это просто замечательно, Джерри! И где можно взять вертолет?

– Вы член клуба?

– Какого клуба?

– Как, вы не знаете клуб «Золотая Атлантида»?!

Климовицкий вынужден был с понурым видом признать, что, увы, первый раз слышит.

– Не беда, Пол, это можно устроить, – Блекмен покровительственно похлопал его по плечу. – Завтра как раз заседание, выступает преподобный Гленн Морган из Сан-Франциско. Приходите – я вас представлю.

– Во сколько? – робко осведомился Климовицкий. – И куда?

– На улице Мелидониоу. В семь вечера. Рядом с музеем.

Решив сделать еще один круг, они, не сговариваясь, направились к мегарону царицы.

– Как живые, – вздохнул американец, любуясь дельфинами.

– Поразительный реализм.

– Как сказать… Дельфины, заметьте, не охотятся. Мирно плавают среди рыб в единой гармонии со стихией. Совершеннейшие создания! Вы случайно не вегетарианец?

– Нет, – удивленно заморгал Климовицкий, – а что?

– Просто я думаю, что человек останется зверем, пока не перестанет жрать живую плоть.

Файл 038

Наутро после вечерней передачи по московскому каналу Бобышкину позвонил Егор Тимофеевич Маслюков, опознавший в женщине, найденной в Салтыковке, дочь Ольгу. В деле, пополнившем счет «глухарям», обозначился первый просвет.

Через полтора часа Федор Поликарпович уже взбирался на пятый этаж старого обшарпанного строения, затерянного в тупичке между Ямскими улицами – Второй и Третьей. Насилу отыскал, блуждая в лабиринте гаражей-«ракушек».

– Был шрам у нее на горлышке, был, – по-стариковски пришептывая, подтвердил Маслюков.

По оценке Бобышкина, ему должно было быть года пятьдесят три-пятьдесят четыре, а на вид все семьдесят. Сдал человек. Понять можно: в один год потерять дочь и жену – это хоть кого сломит. И здорово зашибает, как видно: амбре и руки трясутся.

– Значит, узнаете? – Федор Поликарпович еще раз предъявил воссозданное на компьютере изображение. – Она?

– Она, она, Олечка, – Маслюков затрясся в беззвучном плаче.

– Можете не сумлеваться, – поддакнула сидевшая рядом на диване кряжистая старуха. – Не надо, Тимофеич, слезами горю не поможешь, – она успокоительно погладила его по спине. – Я как увидала по телевизору, так чуть со стула не свалилась. Сразу к ним, значится, кинулась. «Вашу Олю, – кричу, – показывают: нашлась!» Не поняла сразу, думала, что живая. Как же…

– Спасибо Матвевне. После смерти жены я и не смотрю телевизор. Все думаешь, думаешь…

– Вы родственница? – из вежливости поинтересовался Бобышкин. Мельком окинув скудную обстановку, он успел заметить в углу, возле тумбочки, свернувшийся кольцами кабель со штекером. Телевизор Маслюков наверняка пропил, оттого и не смотрел.

– Соседка ихняя, – промолвила старуха, поджав с постным видом губы. – Вешнякова Анна Матвеевна. Помогаю им, значится, по такому случаю.

– Очень благородно с вашей стороны.

– Да, спасибо Матвевне, – заученно повторил Маслюков.

– Фотографии Ольги Егоровны у вас не найдется?

Прошаркав в соседнюю комнату, Егор Тимофеевич вскоре вернулся, беспомощно развел руками, затем придвинул табуретку к шифоньеру и полез на антресоли. Долго возился, роняя на пол то старую меховую шапку, то вязаный свитер, пока не отыскал коробку из-под обуви, набитую снимками. Вывалив все на стол, принялся разбирать при деятельном участии Анны Матвеевны.

– Кажись, эта – последняя? – она отделила маленькую фотографию.

– Ольга Егоровна? – на всякий случай уточнил Бобышкин, хотя сходство не вызывало сомнений: компьютерщики потрудились на совесть.

– Она самая. Кто же еще?

– На паспорт снималась?

– На удостоверение, – с затаенной гордостью объяснил Маслюков, – когда в ЦК поступала.

– В ЦК? – удивился Федор Поликарпович. – В то самое?

– Другого у нас не было, – наставительно произнес Маслюков, подшмыгивая носом.

– Центральный комитет и у профсоюзов был, впрочем, он и нынче исправно функционирует. Значит, Ольга Егоровна на Старой площади работала?

– А как же! У самого товарища Ларионова! Уважал ее, подарки дарил дорогие. К восьмому марта и так, вообще… Как-то даже наведывался, спрашивал, но я сказал, что нет ее, понимаете?

– Не совсем, Егор Тимофеевич. Он когда приходил, Ларионов? Имени-отчества, кстати, не помните?

– Как не помнить? Она только о нем и говорила: Александр Антонович да Александр Антонович… Хороший начальник был, добрый… Чего я ему мог сказать? Ничего…

– Так когда он был у вас? – продолжал допытываться Бобышкин. – Уже после того, как ушла Ольга Егоровна?

– После, после, – махнул рукой Маслюков.

– Значит, совсем недавно?

– Не, еще в прошлом годе, так примерно в апреле.

– Получается, больше года! – недоуменно развел руками Бобышкин.

– Как же так? И вы не пытались ее найти?

– Где там! Она ведь и раньше пропадала неделями… После того как их закрыли, долго устроиться не могла. Наконец к армянину в палатку определилась продавщицей. Работала с утра дотемна, без выходных, но и получала прилично. Только-только стало налаживаться, как нагрянул префект – супрефект, черт их разберет, и велел палатку снести, ворюга! Образцу, вишь, не соответствует… Опять пришлось мыкаться, пока в фирму не взяли. И пошло-поехало… Нюхать начала, а потом колоться… Понимаете?

– Как не понять, Егор Тимофеевич, как не понять… Выходит, вы не видели дочь с начала прошлого года?

– Ага, с февраля.

– И ничего про нее не знали? Не искали?

– Почему не знали? Звонила. Не часто, но звонила. Интересовалась,как живем, может, надо чего… ИВитька этот, дружок ее – вместе в школе учились, – приветы передавал. Он рядом, на Лесной жил, Витька.

– Жил? Уехал куда, что ли?

– Почем я знаю? Может, и уехал. Давно чтой-то его не встречал. Он ведь тоже из этих… Наркота, одним словом. Пропащее дело. Назад возврату нету. Уж лучше пить…

– Адрес знаете?

– К чему мне ихние адреса?.. Где-то напротив «Блинной».

– Фамилию хоть помните?

– Фамилию? – Маслюков потер лоб. – Вроде Дронов или Тронов?.. Погубили доченьку, сволочи, – всхлипнул он, закрывая лицо руками. – Погубили!.. И Витька ентот, и начальничек ее распрекрасный, и фирма проклятая.

– Что за фирма, Егор Тимофеевич?

– А бес ее знает!

– Что ж, спасибо и на этом. Сожалею, что вынужден был огорчить, но никуда не денешься… На днях приглашу на опознание. Вас тоже, Анна Тимофеевна.

– Понятное дело: служба. Я сама в Метрострое тридцать пять лет отгрохала… Олечку когда можно забрать?

– Я сообщу.

– Деньги на похороны, может, кто выделит? Не подскажете?

Федор Поликарпович только руками развел. У всех одни беды. Про то, как сводит концы с концами Маслюков, он и не спрашивал. Хорошо, если где подрабатывает. Пенсию-то не выслужил, да и проку от нее – одни слезы. Особливо, ежели пьешь.

– Где хоть она размещается, фирма эта? – спросил уже на выходе. – В каком месте?

– Вроде бы, в Салтыковке, – Маслюков вытер глаза рукавом побитого молью джемпера. – Не помнишь, Матвевна?

– В Салтыковке, в Салтыковке. Сам же говорил, что квартиру ей там обещали? Обманывают людей! Как те обманывали, так и эти врут прямо в глаза. Взять хоть меня, награжденного ветерана…

Терпеливо выслушав ее причитания, Бобышкин поспешил откланяться. Дойдя до конца улицы, он вышел на Лесную и сразу за трамвайной линией увидел вывеску «Блинной». Заявиться, как снег на голову, в отделение было бы несолидно. Вообразят невесть что и, как всегда, напортачат. Уважающий себя следователь по особо важным делам не нуждается в помощи участкового, когда требуется найти какого-то Дронова или Тронова. Для этого существует секретарша и телефон.

Оглядевшись, он перебежал на другую сторону и направился под мост, в метро. Перед ларьками, пестревшими заморскими этикетками, шла бойкая торговля съестным: замороженная рыба, парное мясо, жареные пирожки с капустой, огурцы, бананы, непременные семечки и картошка в мешках. Словом, чего душа пожелает: курага, креветки, отборные шампиньоны – и все прямиком с тротуара. Блеск и нищета. Такое б да в девяностом – вмиг бы порасхватали. Быстро, однако, привык народ. А радости никакой – сплошь недовольные рожи и еще носы морщат. Как сказал поэт, в развороченном бурей быте. Бездомные собаки, бомжи в отбросах копаются, из темноты туннеля заунывное пиликанье скрипки доносится – красота! Небось, юное дарование на хлеб зарабатывает. Все лучше, чем воровать. У молодых вся жизнь впереди, авось наладится, а старикам уже не подняться. Полная безнадежность в оцепенелых глазах. Так и простоит бабулька с пачками «Примы», пока однажды не свалится прямо на улице. И еще не известно, что хуже: на людях или в одиночестве, взаперти. Нагляделся Федор Поликарпович на трупы, пролежавшие в четырех-то стенах чуть ли не месяц. Пострашнее, чем дырка в черепе…

«Салтыковка проклятая, – он едва не забормотал вслух. – Что ж там творится, в Салтыковке?»

Паутина

Совсем недавно в Америке и ряде стран Европы в моду вошел новый тип пейджеров, позволяющих своему владельцу, находясь вдали от компьютера, получать электронные сообщения, приходящие на его интернетовский почтовый адрес. Довольно скоро выяснилось, что услуга эта крайне проста в техническом осуществлении, и пейджеры, принимающие электронную почту, заполонили рынок во всех странах, где насчитывается значительный процент интернетовских подписчиков. Таким образом, пейджерная технология лишний раз доказала, что ее рано еще списывать со счетов, несмотря на повсеместное распространение и неуклонное удешевление сотовой телефонной связи.

Впрочем, разработчики сотовых телефонов недолго думали над ответным ходом. Американская компания «Моторола» объявила, что ее сотовые телефонные аппараты будут вскорости предоставлять своим хозяевам полный комплекс интернетовских почтовых услуг.

Магия

САЛОН МАГИИ И ЦЕЛИТЕЛЬСТВА ***:

Избавление от алкогольной зависимости, табакокурения, наркомании.

Снятие тяжелых видов порчи, сглаза, избавление от предстоящих неприятностей.

Гадание, ясновидение.

Обучение технике мгновенного гипноза, магии, развитие сверхпамяти.

Лечение любых заболеваний.

Прием ведут сильнейшие психологи, маги, целители России.

Интим

Миловидная, ласковая шалунья с прекрасными внешними данными создаст уют и тепло осенним вечером уставшему от одиночества и повседневных будней спокойному господину. У себя.