Текст книги "Далеко не близко (ЛП)"

Автор книги: Энтони Бучер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– Грязная крыса! – бормотал торговец. – Ограбить слепого, да? – Стук. – Украсть заработок калеки, да? – Бух. – Воспользоваться беспомощностью человеческой, а? – Удар.

Точный юридический ум Гилберта Айлса вспыхнул напоследок.

– Но ты не...

– Ты думал, что я такой, да?

Вина и виски лишили Айлса возможности дать отпор. Когда всё закончилось, его опухшие губы произвели только один вопрос:

– Скокаврени?

Торговец, расшифровав это, взглянул на припрятанные часы.

– Десять минут первого.

– Спасибо, братец, – простонал Айлс. Промокшая от крови кожа на лице смогла собраться в улыбку.

***

– Срибердеджибит! – произнёс он, вернувшись в машину.

– Я всё ещё здесь, – проговорил голос, разносившийся по невидимым пещерам. – Ты не отсылал меня.

– Прости. Не могу разглядеть. Мои глаза... опухают... Но прошла даже твоя полночь, а я так и не смог...

Демон повторил доводы торговца.

– В конце концов, – утешительно проговорил он, – у тебя был злой умысел.

– А что, – потребовала ответа Линда, – ты праздновал вчера вечером?

Гилберт Айлс повернулся на кровати, сел и открыл глаза. Точнее, попытался их открыть. Сквозь опухшие щёлочки он едва мог различить жену и часы рядом с ней, показывавшие половину второго.

Он застонал и попытался вскочить с кровати. При первом движении мускулов тянущая боль усилилась, и он вновь откинулся на подушку.

– Хорошенький у тебя вид, – проговорила Линда. В её терпком голосе пряталось сочувствие.

– Время, – забормотал Айлс. – Офис... Том...

– Том звонил в районе одиннадцати. Я сказала ему, что ты слёг с сильной простудой.

– Но я должен...

– Я подумала, что тебе лучше проспаться. И ты не пойдёшь сегодня ни в какой офис, пока выглядишь вот так. Я бы принесла зеркало, чтобы ты убедился, но мужчине не положено такое видеть до завтрака. А что всё-таки ты праздновал? У меня вчера вечером не болела голова.

– Видишь ли, дорогая... – пытался выговорить Айлс опухшими губами.

Линда улыбнулась.

– Не пытайся, дорогой. Извини, что просила. Расскажешь после завтрака – или вообще не расскажешь, если не хочешь. Всё будет готово, как только придёшь.

Всякая идеальная жена – идеальный диагност. На завтрак Линда прописала яйца всмятку, томатный сок, полный кофейник чёрного кофе, утреннюю газету – в девственном и нетронутом состоянии – и одиночество. Она накрыла на стол, но больше не заговаривала и даже не приближалась.

После пятой чашки кофе и третьей сигареты Гилберт Айлс направился на поиски жены. Он отыскал её на веранде, поливающую папоротники. На ней был яркий джемпер с принтом, а в волосах светилось солнце.

– Линда... – проговорил он.

– Да, дорогой? – Поспешно убрав с самого удобного кресла журнал, она помогла его негнущимся ногам сесть.

– Мне надо что-то тебе сказать, Линда.

Она продолжала поливать папоротники, но рука её дрогнула настолько, что несколько капель пронеслось мимо цели.

– Что такое? Новое дело?

– Нет, это... Тебе надо кое-что знать обо мне, дорогая.

– Как долго всё длится? Три с половиной года? И я всё ещё что-то не знаю?

– Боюсь, что да.

– Плохое?

– Плохое.

– Хуже, чем курение в ванной?

Он засмеялся, но в итоге порвал рот.

– Чуть хуже. Понимаешь, Линда, я... я живу под проклятием.

Вода плеснула на пол. Затем Линда заставила себя твёрдой рукой поставить банку, взять тряпку и всё вытерель. Только покончив с этим, она крайне легкомысленно произнесла:

– Хорошенькое дельце. Я тут стираю руки в кровь, чтобы создать для тебя уют...

– Ты знаешь, что я не это имею в виду.

– Знаю. Это просто... Ну, забавный способ высказаться. Расскажи мне, в чём дело.

– Это никак не связано с тобой...

Линда подошла к креслу и положила руку ему на плечо.

– Разве это справедливо? – яростно потребовала она. – Если с тобой что-то происходит, Гилберт Айлс, это связано со мной. Ты – это я; разве ты не понимаешь?

– Моё проклятие – не твоё проклятие. Видишь ли, Линда, это... Я знаю, в это сложно поверить, но... ну, я вынужден ежедневно грешить.

Линда уставилась на него. Лицо её выражало нечто среднее между смехом и слезами.

– Ты имеешь в виду... Ох, дорого, ты имеешь в виду, тебе меня недостаточно?

Он взял её руку.

– Ерунда. Ты – всё, что мне нужно.

– Тогда это... Знаю, ты в последнее время много пьёшь, но я думала... ты же не имеешь в виду, что... подсел, нет же?

– Совсем нет. Это не какой-то конкретный грех. Просто грех. Я же говорил тебе. Это проклятие.

Линда отнеслась к этому всерьёз.

– Ты же выпил весь томатный сок и кофе?

– Да.

– Тогда, думаю, тебе лучше рассказать мне всё с самого начала. – Она удобно скользнула к нему на колени и прижала ухо к его ноющим губам.

– Всё началось, – проговорил он, – в тот вечер, когда я праздновал дело Шалгрина. Так случилось, что я встретил...

– Но это ужасно, – сказала она, когда он закончил. – Это страшно. Только подумать, что любые глупейшие желания могут исполниться, исполнятся... Бог мой! Чего я только не желала в старших классах... Следовало быть осторожнее.

– Тогда ты веришь мне?

– Конечно.

– Я едва ли смел ожидать... Вот почему я не говорил тебе раньше. Это так фантастично.

– Но ты сказал мне, – только и ответила она, наклонившись его поцеловать. – Нет, я поврежу твои бедные губы.

– Но что мне делать? Я не могу так продолжать. Во-первых, я никогда не знаю, что считается грехом, а что нет. Но хуже то, что я... Боюсь, я не люблю грешить. Когда знаю это, когда думаю: “Это грех”. Тут нужно быть особенным человеком, а я не такой. И что же нам делать?

– Мм-м-м, – задумчиво произнесла Линда. – Я знаю одно. Стану всё время желать, чтобы твоё проклятие было снять, и, быть может, когда-нибудь поблизости окажется один из моих желобесов.

– Один шанс на тысячу, так говорил тот человечек.

– А потом... – Линда колебалась. – Есть другой путь.

– Который упустил мой блестящий юридический ум?

– Не думаю, что ты именно упустил его из виду, но, может быть, из-за меня... Даже не знаю, как это сказать, Гил; но если есть какой-нибудь вид греха, который ты переносишь легче остальных... может быть, такой, который бы тебя развлекал, и ты мог бы этим спастись... Я имею в виду, в конце концов, то, что люди обычно зовут “грехом”, совсем не он, и ты не должен позволять мне стоять на пути...

– Линда, дорогая, ты пытаешься предложить...

Она сделала глубокий вдох.

– Я скорее поделю тебя с этой мисс Крампиг, чем потеряю совсем, – выпалила она почти что в одно слово. – Вот. Я сказала это.

– Я не могу, – прямо и честно произнёс он.

Её пальцы нежно перенесли поцелуй с её рта на его опухшие губы.

– Я рада. Потому что, – с прежней честностью проговорила она, – я не совсем уверена, действительно я имела это в виду или нет. Но у меня есть ещё одна идея.

– Да?

– Садись в машину. Мы поедем на пляж, отыщем твоего бородатого волшебника и побьём магию магией.

Бармен на пляже сказал:

– Неа, его не было здесь с того вечера, когда с ним были вы, и для меня это распрекрасно. Каждый раз, когда он выхватывал сигарету из воздуха, какой-нибудь пьяный думал, что у нас тут есть какой-нибудь дурацкий прибор, и злился до чёртиков, что не может тоже схватить курево. Скажите, мистер: как он проделал этот трюк?

– Он был магом, – проговорил Гилберт Айлс. – Вы знаете, где он жил?

– Сдаётся мне, где-то вниз по берегу, вроде “Мар-Виста”. Ещё по одной?

– Нет, спасибо. Пей, дорогая.

Клерк в “Мар-Виста” сказал:

– Маленький человечек с бахромчатой бородой? Зарегистрировался как “О.З. Мандерс”. Уехал отсюда дней десять назад.

– Оставил какой-нибудь адрес для пересылки писем?

– Нет. Он уехал в большой спешке. Получил телеграмму, и – вш-ш-ш! – его нет.

– Телеграмму? Вы не знаете, что...

– Я только заметил, что она была из Дарджилинга. Это же в Индии, да?

Клерк в туристическом агентстве сказал:

– Маленький человечек с забавной бородой? Да, он здесь был. Я объяснил ему, что в нынешние времена нельзя гарантировать срочный заказ отеля – ему придётся рискнуть. Так что он разозлился и ушёл.

– Спасибо. – Гилберт Айлс хотел было удалиться, но Линда удержала его.

– Прошу прощения, – сказала она, – но как именно он ушёл?

Клерк запнулся.

– Я... я не знаю. Следует ли мне?

– Прошу вас. Мы понимаем. Он просто исчез – пуф! – с дымом и всем таким?

– Я человек непьющий, – проговорил клерк. – Но вы, пожалуй, поймёте, мадам. Уверяю вас, он вытащил из нагрудного кармана носовой платок, расстелил его на полу, и тот вырос до размеров ковра. Потом он произнёс какое-то странное слово, и, клянусь, я видел, как носовой платок вылетел за дверь, неся его на себе. Но если вы когда-нибудь скажете про это моим нанимателям...

– Так вот оно что, – заметила Линда. – Ты говорил, что твой человечек болтал что-то про Дарджилинг, и теперь ему пришлось туда вернуться. Мы никакой помощи от него не получим.

– Надеюсь, – сказал Гилберт, – он не доставит особых проблем береговым зенитным батареям. Что будет с наблюдателем, сообщившим о ковре-самолёте? Но что теперь можем сделать мы?

Линда высоко и решительно вскинула головку.

– Мы вызовем твоего демона и обсудим это с ним. Если моему мужу приходится каждвй день совершать грех, то я хочу знать, какой именно.

Они проехали несколько миль туда-сюда вдоль пляжа. При дневном свете нелегко было отыскать подходящее тихое место для вызова демонов.

– Люди, – вздохнула наконец Линда. – Они кишат...

– Поедем домой?

– Но здесь, на пляже, так хорошо – я так рада провести с тобой день, даже если тебе для это пришлось стать проклятым и избитым. Знаю! Мы можем вызвать его в отеле.

Они вернулись в “Мар-Висту”. Было что-то уместное в том, чтобы вызвать демона в бывшем жилище волшебника. Клерк был озадачен их возвращением и с подозрением взглянул на избитое лицо Айлса.

– Уверена, – прошептала Линда, – он думает, что я купила это обручальное кольцо в магазине “всё за пять центов”. Надеюсь на это.

Когда они остались одни в серой и скудно обставленной комнате, Гилберт Айлс произнёс:

– Срибердеджибит!

Мерцающая фигура сидела на комоде.

Линда слегка ахнула. Айлс взял её за руку.

– Боишься, дорогая?

– Бог мой, нет! – Её голос отважно старался не дрожать. – Он... он всё время разного размера, да?

– В моём царстве, – промолвил демон, – всё пребывает в вечном движении. Лишь у смертных плоть застыла на месте; должно быть, это очень скучно.

– Мне это нравится, – запротестовала Линда. – Как покупать чулки, если ноги будут... Но ведь вы их и не носите, да? Или что-нибудь... – Она прижалась к мужу. – Видишь? Я могу с ним говорить. – Но голос её срывался в рыдания.

– Что теперь? – скорбно промолвил Срибердеджибит. – Ты призвал меня лишь затем, чтобы показать этой женщине?

Айлс усадил жену на кровать и встал к демону лицом, как мог бы встретить враждебного свидетеля.

– Я хочу знать, что есть грех?

– Зачем же? – Скрип бивня. – Ты всё делаешь верно.

– Но мне это не нравится, и я не собираюсь это долго терпеть. Человек действует свободно. Это и делает его Человеком.

– Ха, – произнёс Срибердеджибит.

– Предупреждаю, я собираюсь уничтожить это проклятие так скоро, как только смогу. А тем временем я хочу знать, с чем приходится иметь дело. Что есть грех?

– Ну, видишь ли, – промолвил демон, – всё зависит от того, во что ты веришь. Грех – это оскорбление себя, своего Бога или ближнего.

– Стало быть, богохульство – грех? – Айлс ухмыльнулся и выдал пятиминутную тираду. Линда накрыла голову подушкой. Даже демон пару раз моргнул.

– Вот. – Айлс сложил ладони. – Этого на сегодня хватит.

Хвост Срибердеджибита дёрнулся.

– Но ты не веришь в Бога, не так ли?

– Ну, я полагаю, что...

– Не блефуй, дорогой, – сказала Линда. – Нам нужно во всём разобраться. И ты знаешь, что это на самом деле не так.

– Нет. Признаю, не так.

– Тогда как же, – разумно вопросил демон, – ты можешь богохульствовать? Нет, такой грех не для тебя. Как и святотатство. Ты должен верить, сознательно или бессознательно, что то, что ты делаешь, является грехом.

– Минуточку, – возразил Айлс. – А как насчёт тех эгоцентриков, котроые думают, что всё всегда делают правильно? Они вообще не смогут согрешить?

– Всё они знают. В глубине. Но этот атеизм мешает тебе отыскать для себя грехи. Ведь если бы ты был католиком, то легко грешил бы каждую пятницу; ты бы просто ел мясо. А будь евреем, ты мог бы есть каждый день свинину и не иметь проблем. Но вам, атеистам...

– Подожди. Разве атеизм сам по себе не грех?

– Нет, если он честен и не мешает другим людям. Если человек придёт к познанию Бога и затем отречётся от Него; или если он отрицает право других людей верить в Него... Как насчёт такого? Хочешь начать какое-нибудь религиозное преследование? Это неплохой грех.

– Я... Чёрт, я не смогу такого.

– Что ж, посмотрим. Ты не можешь грешить против своего Бога. Ты можешь грешить против себя или ближнего своего. Это оставляет тебе массу возможностей: поджог, подстрекательство суда, полигамия, похищение, прелюбодеяние...

– Для начала. Полигамия и прелюбодеяние не годятся.

– Если ты в самом деле... – попыталась сказать Линда.

– Не годятся, и точка. Подстрекательство суда может подойти.

– Что это? Звучит ужасно.

– Провоцирование ненужных судебных разбирательств. Очень дурно с точки зрения юридической этики. Но этот демон, чёрт его побери, взял и разбудил моё профессиональное сознание. Не знаю... Поджог...

– Что там ещё было? – потребовала Линда от демона.

Срибердеджибиту всё это начало надоедать.

– Похищение. – Скрип бивня.

– Похищение! Вот оно. Ты же можешь этим заняться?

– Похищением? Но кого мне похитить?

– Неважно. Просто похитить.

– Но это серьёзное нарушение прав личности. Не знаю, могу ли я...

– Гил, дорогой, не будь ханжой! Подумай, что станет со мной, если он... если этот хвост... Пожалуйста, дорогой. Ты же можешь сделать такую мелочь ради меня, да?

Ни один мужчина не устоит перед мольбами жены.

– Очень хорошо, – сказал Гилберт Айлс. – Я совершу похищение ради тебя.

– Это всё? – устало произнёс Срибердеджибит.

– Думаю, что да, разве что... – И тут Айлс встрепенулся, словно срывая последние клочки с маски свидетельского лицемерия. – Нарушение клятвы ведь грех? Даже для атеиста?

– Атеисты не клянутся. Они присягают.

– Тогда нарушение присяги?

– Думаю, что да.

– Очень хорошо. – Айлс поднял правую руку. – Настоящим я торжественно заверяю, что буду совершать грех во всякий день моей жищни. – Он опустил руку и указал прямо на демона. – Теперь во всякий день, прошедший без греха, я буду нарушать своё торжественное обещание.

– Гилберт! – ахнула Линда. – Ты замечательный.

– Ух-ху, – покачал головой Срибереджибит. – Похоже на то, что ты говорил про контракты. Неисполнимо, поскольку противоречит благим целям. Такой обет похвальнее нарушить, чем блюсти[64]64
  Цитата из “Гамлета” У. Шекспира (акт 1, сцена 4) в переводе М. Лозинского.


[Закрыть]. Нет, не пойдет. Теперь я могу идти? Спасибо.

Айлс уставился на пустой комод.

– Демоны, – пробормотал он, – удивительны. В жизни не слышал, чтобы смертный правильно привёл эту цитату. Думаешь, Шекспир... Но надеюсь, что нет.

– Блестящая попытка была, – утешающе проговорила Линда.

– А теперь я начинаю карьеру похитителя...

– Ух-ху. Сначала мы покатаемся на карусели, потом ты свозишь меня поужинать в хорошее рыбное заведение, затем домой, а потом уже пойдёшь и похитишь.

– Ужинать еще рано, – сказал Айлс. – Даже для карусели рановато.

– Никогда не рано, – заверила Линда.

– Но пока у нас есть номер в отеле, а портье так смотрит на нас...

Линда рассмеялась.

– А ты весь изодран и оборван, бедняжка! Да ты же выглядишь как частный сыщик!

– Только, – проговорила она чуть позже, – у них ведь никогда не бывает практики в три с половиной года? Бедные...

Гилберт Айлс поцеловал жену на ночь, а затем смотрел, как она заходит в дом. Это был прекрасный день. Если не считать беседы с демоном, скрипящим клыками, это был идеальный, тихий, счастливый, семейный день на пляже. Он вздохнул, завёл машину и отправился на поиски похищений.

Пока не спустилась ночь, не было смысла что-либо предпринимать. Тем временем он ездил наугад, высматривая людей. Один клиент как-то назвал это “подготовкой к работе”. Идеальная жертва похищения должна быть одинока и беспомощна. Если и не беспомощна, то, во всяком случае, неспособна разнести живописное лицо Айлса ещё сильнее. Он заставил себя профессионально выглядывать возможных жертв – маленьких детей, старых леди.

Он вздрогнул. Его ум, который должен быть посвящён гуманной практике его профессии, извивается на коварных и тупых путях греха. Он был рад, когда стемнело. Теперь можно было покончить с этим.

Он свернул в плохо освящённый проулок.

– Первый, кого я увижу, – забормотал он, – как только досчитаю до ста. Один... два... три... – Он сузил глаза так, чтобы они видели только дорогу впереди. – Пятьдесят пять... пятьдесят шесть... – Ничего особенного. Просто улов. А потом? – Девяносто девять... сто. – Он широко раскрыл глаза и сосредоточил их на первом встречном за всю пустынную улицу.

Это был полицейский.

– Да будь я... – начал Айлс, но оборвал себя. Одного раза достаточно; он поклялся отказаться от этой клятвы после того вечера в баре. Но коп – это уж слишком. Даже непрактично. Досчитаем до двухсот. – Сто один... сто два... – Где же, ради всего святого, ты... – Сто девяносто девять... двести.

На сей раз это была старушка в потёртом сером пальто, с позвякивающей авоськой в руках. Гилберт Айлс стиснул зубы и притормозил на обочине. Он распахнул дверь и попытался припомнить все изображения гангстеров, какие только видел.

– Садись в машину! – рявкнул он.

Старушка залезла.

– Так мило с вашей стороны, – заговорила она. – Конечно, я просто иду к своей дочери, той, что вышла за пожарного, и это просто вверх по холму, но я не так молода, как пытаюмсь, и эти холмы мне иногда отдают в спину. Ужасно мило с вашей стороны подвезти меня. Знаете, молодой человек, вы похожи на фотографию, которую прислала нам кузина Нелл, того парня, за которого вышла её вторая дочурка. У вас, случаем, нет никаких родичей в Седар-Рэпидс?

Гилберт Айлс сдался. Наверху холма он остановил машину перед указанным домом, открыл свою дверцу, вышел и помог выбраться пассажирке. Она не переставала говорить.

– ...и спасибо вам, молодой человек, и, случаем, – тут она потянулась к позвякивающей авоське, – не хотите стаканчик того желе, что я несу своей дочери? Это сацумская слива, и её Фрэнк, он, конечно, любит его, но, думаю, он не заметит, что стаканчика не хватает. Вот. Не хотите зайти и взглянуть на того внука, про которого я вам рассказывала? Конечно, он сейчас уже спит, но...

– Нет, спасибо, – вежливо произнёс Айлс. – Но передайте ему мои самые тёплые пожелания. И благодарю за желе.

Уезжая, он пробормотал целый поток того, что, как заверил его демон, не могло быть богохульствами, но смотрелось вполне удовлетворительно. А теперь с самого начала.

– Один... два... три... – С чем он столкнётся на этот раз? Отряд морских пехотинцев? – Девяносто девять... сто.

Это был мужчина, одинокий. Айлс остановил машину прямо перед ним, выскользнул из неё и замер на тротуаре, дожидаясь его и зловеще засунув руку в карман пальто.

– Садись в машину! – рявкнул он.

Мужчина взглянул на него, а затем захохотал.

– Айлс, старый ты сукин сын! Ну и дела! Дождёшься, я расскажу ребятам из мэрии! Что это ты тут слоняешься? Кто тебя так разукрасил? Где Линда? Ну и дела! Может, выпьем? Тут неподалёку отличное местечко. “Садись в машину!” Ну и дела!

– Ха-ха, – сказал Гилберт Айлс.

Что же это такое? В самом деле существуют ангелы-хранители, как существуют желобесы и демоны, намеренно срывая любую его попытку согрешить всерьёз? Ну, оставалось ещё три часа. Если он притворится, что отказался от своих похитительских намерений... Но можно ли одурачить ангела-хранителя? Он не знал.

После третьей или четвёртой порции его это уже не заботило. Политик был прав; местечко отличное. Выпивка была что надо, а артисты паршивые; но был там великолепный негр, наяривавший такое буги-вуги, какого Айлс доселе не слыхивал. Даже проклятия и грехи не так уж важны, когда парень вытворяет такое, вытаскивая тебя из этого мира.

В самый миг экстаза взгляд Гилберта Айлса наткнулся на часы, и экстаз тут же испарился. Была почти половина первого.

– Извини, – поспешно сказал он. – У меня свидание в час.

Политик ухмыльнулся.

– А я-то думал, ты хороший мальчик. Как насчёт Линды?

– О, всё в порядке. Линда мне и сказала идти. Пока. – И он испарился почти так же быстро, как обычно проделывал это его приятель-демон.

Он свернул в первый попавшийся переулок. На сей раз он не забавлялся считалкой. Времени оставалось мало. Его шея уже подёргивалась в ожидании удушающего хвоста. Наверняка опытный юрист отыщет способ снять это проклятие. Демон говорил, что предыдущие владельцы, Мургатройды, “избавились от него”. Значит, существует лазейка? Если Мургатройд смог отыскать её, что мешает Айлсу? И почему в его голове гудела полузабытая мелодия... что-то про самую глухую полночь[65]65
  Имеется в виду ария сэра Родерика Мургатройда, призрака двадцать первого баронета, из оперетты У. Гилберта и А. Салливана “Раддигор, или Проклятие ведьмы”.


[Закрыть]?

На одно нерешительное мгновение он заколебался на грани открытия. Его обострённый алкоголем интеллект на какой-то миг словно увидел решение всей проблемы. Затем его глаза заметили фигуру на тротуаре, и решение пришло на ум!

Рутина становилась автоматической. Подъехать к обочине, симулировать присутствие пистолета и рычать.

– Садись в машину!

Девушка высокомерно выпрямилась.

– Что это значит – “Садись в машину”?

– Я имею в виду – садись в машину. И быстро!

– Ого, да ну? И зачем это мне надо садиться в машину?

– Потому что я так сказал. – Его рука вытянулась – он не мог не сравнить её с серебристым хвостом, – схватила её за запястье и затащила внутрь. Он захлопнул дверь и, не говоря больше ни слова, уехал.

Он совсем не различал в темноте девушку, но она использовала духи, которые недавно забросила мисс Крампиг.

– Куда вы меня везете? Что вы хотите со мной делать?

– Хочу тебя похитить.

– Я... я закричу. Предупреждаю. Закричу. Я... – Она резко понизила голос и заскользила по сиденью, пока не коснулась его. – Ты же не причинишь мне вреда, а?

Ему не нравится запах, но приходилось признать, что тот не лишён эффективности.

– Кто сказал, что я причиню тебе вред? – грубо проговорил он. – Я просто похищаю тебя.

На противоположной от пляжа стороне городка Гилберт Айлс наконец припарковался на тихой улице. Девушка выжидающе повернулась к нему. Слабый свет приборной панели отбрасывал тяжёлые тени на её лицо, придавая ему едва заметное очарование, почти красоту.

– Выходи, – твёрдо проговорил он.

Она ахнула.

– Выходи... О, понимаю. Ты тут живёшь. – Она вышла и оставила ему дверь открытой. Он протянул руку и закрыл её.

– Считай себя, – произнёс он, – похищенной.

Когда он уехал, было пять минут второго. За ним следовал возмущёный визг девицы. Пять минут второго, а его шея всё ещё цела. Но он не планировал карьеры похитителя на всю оставшуюся жизнь.

– Отпустила простуда? – начал было спрашивать Том Эндрюс при виде зашедшего в офис партнёра, но осёкся, уставившись на красочные остатки его лица. – Что, во имя семи дьяволов, ты учинил?

– Просто пятно греха, – сказал Гилберт Айлс. – И дьявол был только один.

– Пройдёт, – легкомысленно проговорил Эндрюс. – Сегодня расслабишься. Я займусь выступлением на апелляции Ирвинга. Ты не можешь идти в суд... э... в таком виде. Пятно греха, да? Дай-ка мне адресок этого пятна – когда я буду в отпуске, – многозначительно добавил он.

Мисс Крампиг тоже разинула рот, как только принесла утреннюю почту. Но она вежливо скрыла своё изумление за светской беседой.

– Сегодня жарко, не правда ли, мистер Айлс? Бог мой! Хотела бы я оказаться на северном полюсе!

Айлс подскочил.

– Не делайте этого!

– Не делать чего, мистер Айлс?

– Дурацких пожеланий. Никогда не знаешь, к чему они приведут. И чтобы я больше не слышал от вас такого!

Он провёл напряжённый день, работая над бумагами и ни с кем не видясь; хороший, унылый, тупой день. Он вернулся домой вовремя, раздумывая, что Линда приготовит на ужин и какой грех он сможет заставить себя совершить этой ночью. Не ещё одно похищение; определённо, не похищение. Подстрекательство суда смотрелось многообещающе; однако как он сможет...

Приветствуя его, Линда предупреждающе нахмурилась.

– Люди, – сказала она. – Странные. Не думаю, что это потенциальные клиенты, но они настаивают на встрече с тобой. Они тут уже несколько часов, и пива уже больше не осталось, и...

Айлса охватил трепет предчувствия.

– Не оставляй меня, – сказал он.

Предчувствие оправдалось. Он не мог быть уверенным в лице похищенной девицы, но запах был определённо её. Как же она... И тут его осенило. Так просто было прочесть его имя и адрес на карточке у руля. А рядом с ней, окружённый баррикадой из пустых пивных бутылок, сидел самый крупный мужчина, какого когда-либо видел Гилберт Айлс. Он смахивал на водителя грузовика; но грузовик, достойный его, должен был бы превосходить по размерам всё, что только можно встретить на дорогах.

– Вот он! – взвизгнула девица.

Гигант встал, без лишних слов схватил в руку бутылку и швырнул её в голову Айлса. Та пролетела в паре миллиметров и врезалась в стену. Затем последовал кулак гиганта, и он не промахнулся.

Гилберт Айлс обнаружил, что сидит на столе в соседней комнате. В его ушах звенело не только от крика Линды.

– Морис, ты красава! – хохотала похищенная.

Морис ухмыльнулся и заметно размяк.

– Это было только начало.

Линда решительно встала перед ним.

– Отличный способ действий! Приходите ко мне в дом, выпиваете всё моё пиво, а потом бьёте моего мужа! Рядом с вами джентльмен, чёрт подери. Вот вам! – И она ударила его по огромному круглому лицу. Для этого ей пришлось встать на цыпочки.

– Послушайте, леди, – почти извиняющимся тоном пробормотал Морис. – Спасибо за пиво, конечно. И, может, это и ваш муж, но он оскорбил мою сестру. А теперь пропустите меня к нему.

Гилберт Айлс попытался встать со стола, но у него закружилась голова и подкосились колеи. Он поджал под себя ноги и сел, как Срибердеджибит, чувствуя, что так же непрерывно меняется в размерах.

– Любой придурок, который оскорбит мою сестру, – объявил Морис, – получит то, что ему предстоит. В этом весь я.

Линда слегка развернулась к мужу.

– А ты, Гил? Ох... Но ты же сказал, что не будешь. Обещал, что не будешь.

– Что я сделал? – Айлс держался за стол обеими руками; тот явно намеревался превратиться в ковёр-самолёт бородача.

– Ты... оскорбил её? После того, как вчера днём...

– Я этого не делал, – огрызнулся Айлс. – Категорически отрицаю. Я не оскорблял её.

– Ах, нет? – Похищенная подошла к нему. – Меня в жизни так сильно не оскорбляли.

– Ох, Гил...

– Послушайте, леди, – запротестовал Морис, – мне пора к делу приступать. Идите готовьте ужин или типа того. Не стоит вам видеть такое.

– Но я не делал этого! Клянусь! Я просто похитил её.

Ногти девушки сверкнули перед его глазами.

– Ах так? Это ты и сказал. Говоришь девушке, что собираешься её похитить, и увозишь к чёрту на рога, и уезжаешь, оставив её на бобах, и так ничего с ней и не делаешь, и если это не оскорбление, то хотела бы я знать, что это такое.

– И мне это не нравится, понял? – добавил Морис.

Линда облегчённо вздохнула.

– Ох, Гил, дорогой! Я знала, что ты этого не делал.

Морис подхватил её огромной лапищей и небрежно отодвинул в сторону.

– Оставайтесь, леди, если хотите. Но меня это не остановит. И спасибо за пиво.

Намерением Гилберта Айлса было соскользнуть с другой стороны стола. Но дрожащие колени предали его, и он скользнул вперёд, слева от шнурков Мориса.

Ковёр-самодёт поднялся и поплыл высоко над аравийскими песками. От него сладко веяло всеми ароматами Аравии. На ковре была ещё одна пассажирка, гурия. Лицо её было скрыто, но это, несомненно, была мисс Крампиг. При всей ласковости она продолжала называть его Морисом и повторять, чтобы он подошёл к ней. Затем из песчаной бури возник джинн за рулём грузовика. Грузовик поехал вперёд и врезался в него. Ковёр-самолёт превратился в носовой платок, в центре которого было озеро. Присмотревшись, он увидел, что это озеро было образовано кровью, причём из его собственного носа. Он был стариком, стариком с бахромчатой бородой, и кто бы мог подумать, что в старике столько крови? Джинн появился вновь, держа огромный поскрипывающий бивень мамонта. Джинн поднял бивень и обрушил на его голову. Женский голос продолжал звать: “Дарджилинг”. Или это было “дорогой”.

Наступила минутная пауза, и Гилберт Айлс отчётливо услышал крик:

– Дорогой, скажи это. Скажи это!

Выплюнув зуб-другой, ему удалось спросить:

– Сказать что?

– Скажи это! Я не могу, потому что у меня не получится, и я не знаю, что может случиться, но ты скажешь это, и они уйдут, потому что я разбила о него тривазы, а он просто не замечает. Ну же, дорогой, скажи это!

Он вновь лежал на ковре, и это был джинн. На сей раз у джинна в челюсти был бивень, и он выглядел страшно похожим на...

– Срибердеджибит! – простонал Гилберт.

И тут джинн, ковёр-самолёт и всё-всё-всё растворилось в мирной тьме.

Гилберт Айлс открыл глаза в затемнённой спальне. На голове у него был мешок со льдом, а вокруг витал запах йода и мази. Он попытался пошевелиться, но решил, что, пожалуй, стоит подождать день-другой. Он открыл рот и услышал нечто похожее на синтезатор, нуждающийся в починке.

Из двери в коридор возникли свет и Линда. Он смог повернуть голову – и увидел сидящую на прикроватной тумбочке фигуру Срибердеджибита.

– С тобой всё в порядке, дорогой? – спросила Линда.

Он произнёс “А ты как думаешь?” или шум, означавший то же самое, а затем с немым вопросом уставился на демона.

– Знаю, – сказала Линда. – Он не уйдёт, пока ты его не отошлёшь. Но это сработало. Как только ты произнёс его имя, он появился, и, Бог мой, видел бы ты, как испарились Морис и та женщина!

– Неженки, – произнёс Срибердеджибит.

Волнообразные демоны – это больше, чем может вынести больная голова.

– Изыди! – произнёс Гилберт Айлс.

Демон покачал головой.

– Ух-ху. Зачем же? Всё равно придётся вернуться душить тебя через пять минут.

Айлс подпрыгнул, и от этого движения заболел каждый мускул. Ему удалось взглянуть на прикроватные электрические часы. Без пяти час.

– Я не хотела тебя будить, – сказала Линда. – Я об этом совсем не думала... Ты... ты хорошо себя сегодня вёл?

Он сурово посмотрел на демона.

– Как один из тех дерзких ангелов, – заверил тот.

– Тогда тебе, как-там-тебя-зовут, тебе придётся... что-то сделать с ним в час ночи?

– Ровно в час.

– Но, Гил, дорогой, ты не мог бы побыстрее... Я имею в виду, разве ты не можешь что-нибудь сделать? Я знаю, ты практически не можешь сдвинуться с места, но разве нельзя как-нибудь согрешить только в уме? Уверена, есть способ. Разработать план подстрекательства суда; разве планирование не считается за грех? Ты же не можешь... Ох, Гил, ты не можешь позволить задушить себя змеиным хвостом!