Текст книги "Психопат (сборник)"

Автор книги: Энтони Бруно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 32 страниц)

– Забудьте об этом, – сказал им всем Гиббонс. – Он арестован, я забираю его с собой.

Будда покачал головой.

Гиббонс не обратил на него внимания.

– Его будут судить за то, что он сделал. По-настоящему. Не по-вашему.

Беллз тихо, про себя, засмеялся. Гиббонс нахмурился. Что это он, сумасшедшего из себя разыгрывает? Он еще глубже вдавил горлышко бутылки в спину Беллза.

– Он наш, – проговорил Будда. – Мы сами о нем позаботимся.

– Забудьте об этом. – Гиббонс услышал, как за его спиной открылась дверь. Если правда, что самое главное – слаженность в действиях, сейчас самое время появиться ребятам из оперативного управления. Гиббонс подождал, но ничего больше не услышал. Вот тебе и слаженность.

Стенли сделал шаг вперед. На его лице было написано любопытство.

– Стой где стоишь. – Гиббонс вжал бутылку в спину Беллза и потянул его назад.

– Полегче, дружище, полегче. – Беллз был спокоен.

Стенли сделал еще один шаг и вытянул шею, заглядывая Беллзу за спину. Гиббонс почувствовал, как внутри у него все опустилось. Он понял, что попался. Стенли повернулся к остальным:

– Живчик, его пушка у тебя?

– Да. – Живчик вытащил экскалибур из кармана и показал всем остальным.

– Так я и думал. – Стенли подошел ближе и посмотрел на пивную бутылку. Его лицо расплылось в широкой улыбке, он потряс головой. – Здорово придумал, Гиббонс. – Он отобрал бутылку у Гиббонса и помахал ею, показывая ее Будде и его громилам.

По кивку Будды гориллы вышли вперед и схватили Беллза. Он не произнес ни слова и выглядел не особенно удрученным. Один из громил заглянул в пакет и вытащил оттуда коробку больших пластиковых мешков для мусора и пару мотков изоляционной ленты. Снова опустив руку, горилла извлек электрическое точило для ножей.

Лоррейн прикрыла рот рукой:

– О Боже...

– Наверх, – приказал Будда. – Все.

– Я приготовлю кофе, – сострил Беллз, когда гориллы потащили его в заднюю комнату.

Стенли вынул пистолет.

– Миссис Гиббонс? – обратился он к Лоррейн и вежливо протянул руку, показывая ей дорогу.

Расстроенно опустив брови, она посмотрела на Гиббонса:

– Мы должны?..

Гиббонс пожал плечами:

– Похоже на то, правда?

Она подошла к нему и схватила за руку. Первый знак того, что их что-то связывает, за весь сегодняшний день. Он посмотрел ей в лицо и наконец увидел ее – не профессора Лоррейн, а егоЛоррейн. Ему захотелось обнять ее и поцеловать так, чтобы у них обоих захватило дух, но пистолет Стенли упирался ему в спину, и Будда зло на них посматривал. Гиббонс взял Лоррейн за руку и сжал ее пальцы.

Они прошли за остальными в заднюю комнату, где Будда и его команда устроили засаду. Гиббонс не мог поверить, что он настолько отключился – даже не услышал, как они вошли. Неужели эти бабуины могут вести себя так тихо? Через заднюю дверь все вышли в темный коридор с цементным полом, который вел к погрузочной площадке с другой стороны здания. Не будь на улице так прохладно, запах из мусорных контейнеров был бы еще сильнее. Живчик открыл затвор грузового лифта, и гориллы втолкнули туда Беллза, заломив ему руки за спину. Они с ним не церемонились, но, судя по расслабленному выражению его лица, это его не беспокоило. Стенли снова подтолкнул Гиббонса, они с Лоррейн вошли в лифт и прислонились к стене в стороне от Беллза. Стенли и Будда расположились посередине, и Живчик опустил деревянный затвор.

Стенли потянул за веревку, и лифт двинулся.

– Мы решили, что ты сюда вернешься, Беллз. – Это прозвучало как извинение.

Беллз улыбнулся и кивнул.

– Я поднимался и искал тебя здесь раньше, но тут было темно.

Лицо Беллза окаменело, затем, почти сразу, снова расслабилось.

Гиббонс поймал взгляд Стенли:

– Это и есть Колокольня?

Стенли кивнул.

Гиббонс покачал головой:

– Сукин сын.

Совершенно неожиданно среди всех этих хриплых мужских голосов прозвучал ясный требовательный голос Лоррейн:

– Что ты сделал с моим двоюродным братом Майклом?

Все повернулись к Лоррейн. Беллз просверлил ее взглядом, как дрелью, но она не испугалась.

– Что ты с ним сделал? – повторила Лоррейн. – Убил его?

Живчик переминался с ноги на ногу, переводя взгляд с Беллза на Стенли, потом на Будду и снова на Беллза. Он умирал от беспокойства за сестру.

Гиббонс не отрывал глаз от Стенли, пытаясь по его лицу определить, что здесь могло произойти. Беллз уже убил их? Они лежат мертвые на полу там, наверху? Он вспомнил об изоляционной ленте и мешках для мусора, купленных Беллзом. Сердце его билось в такт с приступами зубной боли.

Будда всматривался в лицо Беллза, ища ответы на свои собственные вопросы, но по лицу Беллза ничего нельзя было прочесть. Нужно просто ждать, пока старый дряхлый лифт поднимет их наверх. Казалось, этому не будет конца. Когда лифт наконец со стуком остановился, Лоррейн крепко вцепилась в руку Гиббонса. Он забыл о зубной боли, его сердце колотилось о кирпичную стену у него в груди.

В комнате было темно. Живчик так резко поднял затвор лифта, что он ударился о крышу и наполовину сорвался вниз.

– Джина!

Стенли вышел из лифта и нащупал выключатель. На потолке замигали лампы дневного освещения, и внезапно стала видна вся комната: кухня, диваны, клеенка, расстеленная на полу. Но где Тоцци и Джина? Гиббонс впился глазами в лицо Беллза, готовый проследить за его взглядом. Но Беллз смотрел на Будду.

Гориллы заломили Беллзу руки за спину и вытолкнули из лифта. Стенли поднял пистолет и показал, чтобы Гиббонс и Лоррейн тоже выходили. Будда вышел последним. Маленький император.

Гиббонс почувствовал, как Лоррейн снова вцепилась ему в руку, впившись ногтями в костяшки пальцев. Уставившись на что-то у стены, она еле сдерживалась, чтобы не закричать. Гиббонс проследил за ее взглядом и увидел покрашенную старой краской батарею под закрытым окном. Затем он заметил на полу рядом с батареей два блестящих предмета – короткую цепь, продетую под трубу и закрытую на висячий замок, и черную лаковую туфлю с бархатным бантиком спереди. Женскую.

– О Господи! – С исказившимся лицом Живчик бросился на Беллза. – Ты, сукин сын!

Один из горилл загородил ему дорогу, и Живчик в буквальном смысле слова отлетел от него. И прежде чем он успел предпринять вторую попытку, горилла надвинулся на него и заставил отказаться от этого намерения.

– Что ты сделал с моей сестрой? – завопил Живчик из-за плеча громилы.

– И с моим двоюродным братом? – добавила Лоррейн.

Беллз долго смотрел на батарею, затем обежал взглядом весь чердак. Пожал плечами:

– Не понимаю. – Он пытался сохранить хладнокровие, но Гиббонс видел, что на его виске проступила голубая жилка.

Будда подошел к Беллзу и уставился ему в лицо.

– Ну, давай рассказывай, Беллз.

Беллз снова опустил свои ящеричьи веки. Он был взбешен, но старался это скрыть.

– Говори, – проворчал Будда. – Расскажи мне все.

– Например? – спросил Беллз с вызывающим видом.

– Например, о фальшивых деньгах, которые ты пытался всучить мне сегодня утром. – Будда напоминал шип – короткий, твердый и острый.

Беллз секунду смотрел на него, затем перевел взгляд на Гиббонса и кивком показал на него.

– Не при нем. – Он мотнул головой в сторону выгороженной комнатки в дальнем углу чердака. – В туалете.

Маленькому императору эта идея явно не понравилась.

– Дом, – позвал он одного из громил и кивнул в сторону туалета: – Пойди проверь.

Сердце Гиббонса замерло. Что, если Джина и Тоцци живы? Что, если им удалось освободиться и они прячутся в туалете? Даже если у Тоцци есть пистолет, этих друзей слишком много. Но у Тоцци хватит ума вступить в схватку со всеми. Дерьмо.

Большой Дом протянул руку за спину и вытащил большой матово-чёрный автоматический пистолет. Девятимиллиметровый, подумал Гиббонс, с большой обоймой на четырнадцать или пятнадцать патронов. Большой Дом двинулся в сторону туалета, держа перед собой пистолет, будто разведчик в джунглях. Дойдя до двери, он остановился и прислушался.

Гиббонс сжал кулаки. Лоррейн вцепилась ему в руку.

Внезапно Большой Дом распахнул дверь и ворвался в туалет, поводя вокруг пистолетом. Потом он вошел внутрь, закрыл за собой дверь, почти сразу же вышел и кивнул боссу:

– Все в порядке, мистер Станционе.

Гиббонс перевел дыхание. Лоррейн ослабила хватку.

Но облегчение длилось недолго. Если Тоцци и Джины там нет, где же они? Он бросил взгляд на клеенку, разостланную на полу между зеленым диваном и кухонным разделочным столиком.

По приказу Будды гориллы отпустили Беллза, и Дом под дулом пистолета провел его в туалет. За ними с важным видом, засунув руки в карманы, прошествовал маленький император. Полы его пальто из верблюжьей шерсти развевались при ходьбе.

Как только дверь в туалет закрылась, Лоррейн прорвало:

– Стенли, где они? Что он с ними сделал? Скажи мне. Пожалуйста, Стенли.

Сочувственно глядя на нее, Стенли пожал плечами:

– Не знаю, миссис Гиббонс. И хотел бы что-нибудь вам сказать, да не знаю.

– Но, Стенли, ты работал с ним. Ты должен знать...

Стенли только покачал головой и пожал плечами:

– Простите, миссис Гиббонс.

Тут встрял Живчик:

– Слушай, Стенли, а как насчет...

– Эй! -раздался крик из туалета. Потом послышалось звяканье и звук удара. Затем погас свет, и комната погрузилась во тьму.

– Никому не двигаться! – закричал Стенли.

– Какого черта?

– Что случилось со светом?

– Мистер Станционе? С вами все в порядке? Все в порядке?

Гориллы запаниковали. Гиббонс слышал, как они сновали в темноте.

– Я сказал, не двигаться! Никому! – снова закричал Стенли.

Раздались два выстрела, и вспышки на секунду осветили комнату, но стреляли от лифта. Гиббонс схватил Лоррейн и бросил ее на пол, прижав сверху своим телом. Господи!

– Делайте, что вам сказали. Не двигайтесь. – Это был голос Беллза, и доносился он со стороны лифта. Затвор со стуком опустился, и мотор лифта заработал.

Еще две вспышки осветили тьму, и выстрелы отдались в ушах Гиббонса. Он прижался грудью к спине Лоррейн, заставляя ее распластаться на полу.

– И никаких глупостей, – бесстрастно предупредил Беллз и пропел: – «Или хочешь превратиться в свинью?»

Лифт со скрежетом пополз вниз, и Беллз снова выстрелил, удерживая всех на месте. Лифт опускался настолько медленно, что трудно было определить, может ли Беллз еще попасть в кого-либо из оставшихся наверху, но Гиббонс не хотел рисковать, ведь здесь была Лоррейн.

Прошло двадцать секунд, гориллы ожили и, спотыкаясь на клеенке и чертыхаясь, кинулись к туалету.

– Мистер Станционе? Мистер Станционе? С вами все в порядке?

Гиббонс услышал, как один из них стукнул в дверь туалета, затем послышались новые ругательства.

– Что случилось? – откуда-то сзади закричал Стенли.

– Господи Иисусе! – выдохнул Живчик. – Боже мой!

– Гиббонс? – Лоррейн трясло.

– Не вставай. – Гиббонс поднялся на ноги, но стоял, согнувшись, держа руку на бедре Лоррейн.

Тут снова замерцали лампы дневного освещения, и Гиббонс зажмурился от внезапного яркого света.

– Что случилось? – закричал Стенли, подбегая к туалету.

Гиббонс последовал за ним.

– Святой Боже! – Челюсть Стенли отвалилась, когда он заглянул внутрь.

Гиббонс бросил взгляд через его плечо. Гориллы столпились вокруг маленького императора-обезьянки, который, согнувшись пополам, корчился, обхватив голову руками. Две половинки разбитой фаянсовой крышки от унитаза валялись на полу. Большой Дом сидел неподвижно, с вытянутыми ногами, пятки вместе, его голова упала на грудь, а из основания шеи торчал нож. Прямо в спинной нерв, подумал Гиббонс. С хирургической точностью. Распределительная коробка на стене над головой Большого Дома была открыта.

Нетрудно было представить, что тут произошло. Беллз застал их обоих врасплох. Должно быть, он схватил пистолет Большого Дома и отключил ток. От его способности действовать в темноте мороз пробирал по коже.

Внезапно испугавшись за Лоррейн, Гиббонс обернулся к ней, но замер, увидев, что она стоит там, где он ее оставил, и смотрит на Живчика, который еле сдерживал слезы. Они представляли собой олицетворение скорби и печали, родственники жертв, застывшие от разрывающей сердце боли, поверившие наконец в то, во что так долго отказывались верить. Гиббонс почувствовал тяжесть в груди, колени его подгибались от горя – он переживал за Лоррейн. И за Тоцци.

Движущийся со скоростью черепахи лифт наконец перестал скрипеть и стонать. Звук открывающегося деревянного затвора эхом разнесся в пустой шахте. Как послание из ада. Дьявол вырвался на волю.

Глава 20

9.03 вечера

Просто не верится, что он оказался настолько глуп.

– Сюда, – сказала Джина.

В аллее было темно, и она прихрамывала, потому что потеряла одну туфлю, а земля была холодной и неровной. Бежать по булыжнику, когда одна нога разута, нелегко, но Джина не жаловалась. Она не жаловалась даже тогда, когда, пробежав полдороги к своему дому на другом конце Хобокена, Тоцци вдруг вспомнил, что у него нет ключей. Он никогда не носил при себе ничего, что могло бы выдать его, когда он был на задании. Ключи лежали в багажнике его машины, припаркованной у дома Живчика в Байонне. Как он мог забыть об этом! Идиот.

Теперь они снова направлялись к центру города, к складу универмага «Мэйси», где хранились платформы для парада. Идея принадлежала Джине. Она сказала, что они смогут спрятаться там. Но Тоцци не понравилась мысль снова возвращаться в город, к Колокольне.

– Давай пойдем прямо в полицейский участок, – предложил он.

– Это еще дальше, чем твоя квартира, – задыхаясь, проговорила Джина и потянула за цепь от наручников. – Склад ближе. Мы позвоним в полицию оттуда. – На бегу она все время тихонько икала от страха.

Пять минут спустя они выбежали из аллеи на Четырнадцатую улицу, где у светофора стояло несколько машин. Тоцци придержал было Джину, всматриваясь в лица людей на передних сиденьях, нет ли среди них Беллза, но та бросилась через дорогу, в ужасе оттого, что они оказались на открытом месте. На той стороне улицы на углу находилась работающая всю ночь заправочная станция, одна из современных станций, в которых нет ничего, кроме будки заправщика. Весь угол улицы был залит светом ламп дневного освещения.

Тоцци показал на платный телефон у насосов за будкой.

– Смотри. Можно позвонить оттуда.

– Нет! Где мы будем ждать? Здесь, на открытом месте? Беллз точно нас найдет. Пошли, склад уже близко.

В ее словах был смысл. Теперь уже Беллз наверняка знает, что они сбежали, и знает, что у них нет машины. Было бы безумием стоять тут, под этими огнями. Тоцци схватил Джину за руку, и они свернули на неосвещенную боковую улицу. Она снова начала икать.

Там, на Колокольне, услышав звук поднимающегося лифта, она по-настоящему запаниковала. Бурно задышала, потом начала икать, пытаясь втянуть воздух в легкие. Тоцци пытался успокоить ее, но она была в невменяемом состоянии, в ужасе, что Беллз обнаружит их. И тут, после всех этих жалоб, что она не пролезет через петлю, образованную цепью, она вдруг каким-то образом выскользнула из нее. Только, должно быть, ободрала ягодицу. Они бросились на кухню и попытались открыть дверь на лестницу, но она оказалась заперта. Чердак находился на высоте трех этажей от земли. Лифт уже почти поднялся. Схватив Джину, Тоцци спрятался вместе с ней за одним из кожаных диванов, накрывшись сверху клеенкой. Он решил застать Беллза врасплох. Но ему практически пришлось лежать на ней, чтобы заставить ее не шевелиться, к тому же, хотя он закрывал ей рот рукой, ее иканье раздавалось на все помещение. Лифт с бряканьем остановился. Они замерли, широко раскрыв глаза, в ожидании шагов Беллза. Тоцци думал, что же можно сделать? Ведь его рука прикована к руке Джины. Но из лифта никто не вышел.

– Беллз? Ты здесь? Беллз?

Это был всего лишь Стенли. Он даже не вышел из лифта, только позвал Беллза и, не получив ответа, уехал.

После ухода Стенли Тоцци и Джина спустились вниз, пробрались через пустой двор, пролезли через дырку в заборе и нашли на улице платный телефон. Тоцци быстро позвонил в оперативное управление и объяснил ситуацию ночному дежурному. Он сказал, что они с Джиной доберутся до его квартиры в Хобокене и там подождут, пока за ними приедут – он совсем забыл, что у него нет ключей. Идиот.

– Сюда. – Джина потянула его с улочки в переулок. Прямо перед ними; справа, был открытый пролет, свет из которого заливал булыжную мостовую. Когда они добрались до пролета, Тоцци пришлось прикрыть глаза рукой от неожиданного буйства цветов и красок. То, что он увидел, было... невероятно.

Помещение склада было огромным, как ангар. Там стояло множество платформ, украшенных гофрированной бумагой, тканями, лентами, разрисованных красками всех возможных цветов. На платформах были установлены изготовленные из папье-маше огромные белки, медведи в натуральную величину, попугаи и жирафы, киты и ловцы жемчуга, морские львы и пингвины, динозавры и первобытные люди, пираты, небесно-голубые эльфы и серебряные феи, рыцари на боевых конях в доспехах, ковбои и индейцы, клоуны и акробаты, роботы, кролики, моржи, инопланетяне, глупые собаки и кошки, островитянки на фоне далеких вулканов, огромные, как деревья, цветы. Невозможно было охватить взглядом все это изобилие.

– Могу я вам чем-нибудь помочь?

Тоцци вздрогнул, когда, поднявшись с табуретки у входа в помещение склада, к ним очень медленно направился дряхлый старик. Он смотрел на них, нахмурившись, и старался, чтобы в голосе его звучала угроза, но ему, должно быть, уже перевалило за девяносто.

– Я спросил, чем я могу вам помочь?

Джина сунула руку в карман брюк и вытащила пластиковую карточку служащего универмага «Мэйси». Она протянула ее старику, который взял ее и, откинув назад голову, стал читать через нижнюю половину бифокальных очков, что там написано. Она взглянула на Тоцци. Они думали об одном и том же: скорее бы!

– Все в порядке, – произнес наконец старик, возвращая Джине карточку, и вернулся на свою табуретку.

– Пошли, – сказала Джина. Она провела Тоцци мимо платформ, уже готовых к отправке на завтрашний парад в Манхэттене. В другом конце склада рабочие прицепляли платформы к стоящим неподвижно тягачам.

Пока они пробирались по узкому проходу между платформами, Тоцци все время смотрел, не появился ли Беллз. Он почти поверил, что этот тип обладает сверхъестественными способностями и может оказаться где угодно.

– Давай сюда, – сказала Джина, когда они выбрались из-за платформ. Она провела его по стальной лестнице, ведущей вдоль стены, в шикарную гостиную над помещением склада, закрыла за ними дверь и, отсекая живописный вид из окон зеркального стекла, опустила темно-бордовые жалюзи. Потом потянула Тоцци на другую сторону комнаты, где на вишневом серванте стоял бежевый телефон. Сняв трубку, она переключила телефон на городскую линию и передала трубку Тоцци:

– Вот. Звони.

Тоцци набрал 911. Телефон прозвонил только один раз.

– Полиция, – произнес утомленный голос на другом конце линии.

– Говорит специальный агент Майк Тоцци, ФБР. Дайте мне старшего дежурного офицера. Срочно.

– Подождите, сэр.

Тоцци ждал, не отрывая глаз от жалюзи. Ему не нравилось, что он не видит, что происходит снаружи.

– Говорит лейтенант Френкель. Чем могу помочь, сэр?

– Моя фамилия Тоцци, ФБР. Я нахожусь в помещении склада универмага «Мэйси» в центре города. Я не вооружен и прикован наручниками к гражданскому лицу. Нас преследует вооруженный преступник...

Лейтенант перебил его:

– Вы знаете, кто это?

– Да. Его зовут Тони Беллавита, или Тони Беллз. Белый, около пяти футов десяти...

– О, я знаю мистера Беллавиту. Немедленно высылаю несколько человек. В каком именно помещении склада вы находитесь?

– В комнате над металлической лестницей с темно-красными жалюзи на окнах. Я думаю, здесь только одна такая комната. – Он посмотрел на Джину, та кивнула.

– Да, только одна.

– Есть пострадавшие?

– Нет.

– О'кей, сэр. Высылаю людей.

– Спасибо.

Лейтенант повесил трубку. То же сделал и Тоцци.

– Они выслали машину, – сказал он.

– Хорошо.

Джина выглядела очень утомленной. Она потянула его к дивану, находящемуся рядом со столом, на котором стояли блюдо с печеньем, обернутым в желтый целлофан, несколько пластиковых литровых бутылок с содовой, бумажные стаканчики и ведерко со льдом. Но Тоцци повел ее к окну.

Ему не нравилось, что они оказались тут как бы взаперти. Он раздвинул жалюзи и выглянул наружу. Джина подтянула поближе стул с прямой спинкой и рухнула на него рядом с Тоцци. Он обвел взглядом помещение склада внизу, осматривая проходы между платформами, затем перевел взгляд на ворота, где сидел на своем посту старикашка, и сердце его остановилось.

– О, черт!

– Что? – Джина поднялась, тоже раздвинула жалюзи и сразу же увидела то, что видел Тоцци. – О Боже!

В пролете стоял Беллз, осматривая ряды платформ. Старик вскочил с табурета и махал Беллзу, чтобы тот остановился, но Беллз, не обращая на него внимания, прошел прямо на склад.

Джина схватила Тоцци за руку:

– Что нам делать? Он здесь!

Тоцци смотрел в окно. Он не поверил своим глазам. Как, ради всего святого, он...

Тоцци перевел взгляд на печенье и содовую на столе и вспомнил секретаршу Джины, чернокожую девушку в универмаге «Мэйси» в Манхэттене. Беллз искал Джину, а секретарша сказала ему, что Джина должна поехать с детишками на склад в Хобокен. Должно быть, Беллз решил, что они с Джиной могут прийти сюда, так как склад находится недалеко от Колокольни и Джина знает это место. Если только этот сукин сын действительно не умеет читать мысли. Дерьмо!

– Пошли! – Тоцци потянул Джину к двери. Он выключил свет и снова раздвинул жалюзи. – Надо выбираться отсюда.

– Почему? Почему мы не можем остаться здесь? Он не знает, где мы.

– Ты уверена?

– Откуда он может знать?

– Потом скажу.

Тоцци проследил взглядом, как Беллз идет мимо рядов платформ, заглядывая под каждую. Подождал, пока тот скроется за большим вулканом на платформе, изображающей Гавайские острова.

– Пошли, быстро. – Он открыл дверь и буквально слетел вниз по ступеням. Джина пыталась сопротивляться, но резкий рывок наручников заставил ее двигаться. Времени для дискуссий не было.

Пригибаясь и прячась за колесами, они ринулись от лестницы к платформе, изображающей сцены из жизни Дикого Запада. Сердце Тоцци колотилось. Глаза Джины за стеклами очков расширились. Ее свободная рука была прижата ко рту. Она снова начала икать.

– Пошли. Надо уходить, – прошептал он ей на ухо.

* * *

Снаружи, под звездами, Тоцци повернулся на бок, зашелестев мелконарезанной гофрированной бумагой желтовато-коричневого цвета, изображающей песок. Его спина застыла, пока он лежал тут, на холоде, в окружении глуповатого вида динозавров цвета жженого сахара в бикини и плавках, а в глаза и нос ему сыпались блестки и сухой клей. Он закоченел. Тоцци посмотрел вверх на оранжевого короля-тиранозавра из папье-маше высотой в семь футов в фиолетовом бассейне и Рэя Бэнса, стоящего на доске для серфинга. Потом взглянул на Джину, лежащую рядом с ним, и понял, что они думают об одном и том же: поймали ли полицейские Беллза? Лейтенант полиции, с которым говорил Тоцци, сказал, что знает Беллза, но рисковать они не хотели, поэтому и лежали тут, притаившись. Возможно, Беллз все еще ищет их.

Платформа, на которой они прятались, стояла вместе с другими в ожидании, пока откроется въезд в туннель. Каждый год в ночь перед Днем благодарения один из путей в туннеле Линкольна отводили специально для того, чтобы перевезти платформы для праздника. Тоцци поднял голову и увидел, что платформы растянулись от места сбора платы за проезд через туннель до самого Хобокена. По всему пути стояли зеваки, как во время настоящего парада, и это его беспокоило. Беллз может легко затеряться в толпе – если он все еще здесь. Он искоса взглянул на Джину и подумал, не подойти ли к кабине тягача, к которому прицеплена их платформа, и не попросить ли водителя о помощи, но оставил эту мысль. Джина снова начнет сходить с ума.

После того как они выбрались из помещения склада, ее охватил панический ужас. Глядя на то, что с ней творится, как она плачет, икает и колотит все вокруг, он думал, у нее будет сердечный приступ. Она не переставая твердила, что все в сговоре с Беллзом, что никому нельзя доверять. Единственное, чего она хотела, – это спрятаться, спрятаться от Беллза. У Тоцци были другие планы, но трудно действовать самостоятельно, когда к твоей руке прикована брыкающаяся, вырывающаяся невменяемая весом в сто с чем-то фунтов. Поэтому он решил, что, поскольку теперь они в относительной безопасности и она успокоилась, он подождет, пока они попадут в Манхэттен, а там уже обратится за помощью.

Джина свернулась в клубок на боку, в ее глазах блестели слезы, но она не плакала, просто лежала в положении зародыша, уставившись на свою босую ногу. Очевидно, нога совсем замерзла. Правда, в общем, она не должна бы мерзнуть, так как укрыта теплым пальто. Тоцци злился, что с ней так чертовски трудно, но не мог сердиться долго, потому что очень переживал за нее.

Нахмурившись, он посмотрел на стоящего на доске для серфинга динозавра, нависшего у них над головой.

– Знаешь, не стоит нам просто сидеть здесь и ждать. Это глупо.

– Нет, не глупо, – пробормотала она.

– Нет, именно глупо. Нужно было вернуться ко мне домой. Даже если бы мы не смогли попасть внутрь, мы подождали бы там.

– Откуда ты знаешь, что Беллзу неизвестно, где ты живешь?

– По легенде я живу дальше, на побережье.

Она повернулась и посмотрела на него:

– Ты не знаешь Беллза. Он ничего не упускает из виду. Он вполне мог проследить за тобой. Он мог бы следить за тобой целый месяц, если не был в тебе уверен. Ты не знаешь, на что он способен.

Тоцци не сразу задал свой вопрос:

– А ты откуда так много о нем знаешь?

С минуту она молчала.

– Мы встречались.

Теперь уже замолчал он.

– Слушай, только не надо так на меня смотреть. Это было еще в школе.

– О... – Тоцци хотелось забрать у нее свое пальто. Пусть замерзает. Но, вместо того чтобы сделать это, он ухватился за черный ноготь из папье-маше на ноге динозавра и отодрал от него кусок. Так, значит, еще в школе?

– Слушай, прекрати. – Она оторвала его руку от ноги динозавра. – Не ломай.

Тоцци зло посмотрел на нее. Ему смертельно хотелось узнать все, но он не собирался спрашивать. Он смотрел, как на холоде его дыхание превращается в пар, и обдумывал услышанное. Дерьмо. Он должензнать.

– Ты спишь с ним?

– С кем? С Беллзом?

– Да, с Беллзом.

– Тебе-то какое дело?

– Просто любопытно.

– Абсолютно не твое собачье дело.

Тоцци уставился на месяц.

– Ты совершенно права. Это меня не касается. – Но знать он все-таки хотел.

Она приподнялась на локте.

– Ты что думал, до тебя я хранила невинность? Так, что ли? Ты разочарован?

– Не смеши меня.

– Тогда какое тебе дело?

– Забудь об этом. Мне нет никакого дела. – Тощий посмотрел на луну. Не хочет он ничего знать. Она его совершенно разочаровала.

– Тебе очень даже есть дело, иначе ты бы не спрашивал. Хорошо, я скажу тебе. Мне все равно. Ничего в этом особенного нет. Да, я спала с Беллзом. Вот.

Тоцци пожал плечами. Он не собирается ни о чем спрашивать. Не собирается.

– Очень давно, – добавила она. – Когда мы учились в школе.

Внутри у Тоцци все кипело. Интересно, это все в школе и кончилось? Когда это было в последний раз? «Джина, это я. Позвони мне».

—Это не была любовь или что-то в этом роде, – продолжала Джина. – Просто так случилось.

Чушь собачья.

Он кашлянул в кулак.

– Зачем ты мне все это рассказываешь? Я не хочу знать, что там у вас было.

– Я тебе рассказываю, потому что на самом деле ты хочешьзнать. И это не то, что ты хотел услышать. Теперь ты считаешь меня потаскухой, потому что я спала с ним.

– Я этого не говорил.

– Нет. Но ты так думаешь.

– Откуда ты знаешь, что я думаю?

– Ты считаешь, что об этом так трудно догадаться?

Тоцци хотелось оторвать динозавру ногу.

– Он не был убийцей, когда мы учились в школе, – сказала Джина. – По крайней мере, я так думала. Я хочу сказать, что до прошлого лета вообще не знала, что он входит в организацию. Пойми меня правильно. Я знала, что он не ангел, но думала, что он – мелкая сошка, как мой брат.

Тоцци не ответил.

Она продолжала говорить:

– Конечно, когда практически вся семья связана с мафией, с кем еще может общаться ребенок? Нас в семье учили, что доверять можно только итальянцам, да и то преимущественно сицилийцам. Мой отец даже слесаря не позвал бы, если его фамилия не оканчивается на гласную. Надо было слышать, какой поднялся шум, когда в седьмом классе я спросила, можно ли мне пойти в кино с Брайаном О'Бойлом. Можно было подумать, что я захотела обрить голову наголо и вступить в секту кришнаитов или что-нибудь в этом роде. Я всегда старалась не слушать эту чепуху, но это не так-то легко, когда живешь в такой прилипчивой итальянской семье. Если делаешь не то, чего от тебя ждут, они кричат, рыдают, дуются, предрекают, что ты окажешься в аду, до тех пор, пока не образумишься и не сделаешь, как они хотят.

Это Тоцци было понятно. Он сам вырос в такой среде. Когда он женился на девушке из семьи, принадлежащей к англиканской епископальной церкви с острова Родос, его семья вела себя как на похоронах. Мать весь день дулась, а отец жаловался, что на столе нет макарон. Что это за свадьба, на которой нет хотя бы маленького испеченного зити?

Ревность, сжавшая все внутри, начала отпускать Тоцци, и он повернулся лицом к Джине. Тут он заметил тусклое свечение золотого свадебного кольца на цепочке вокруг ее шеи, и внутри у него опять все сжалось.

– Могу я тебя кое о чем спросить? – Он старался, чтобы в его голосе не звучали осуждающие нотки.

– О чем?

– Это кольцо. Оно свадебное?

Джина помолчала. В свете фонарей было видно, что ее глаза за стеклами очков увлажнились. Тоцци не мог понять, плачет она или нет.

– Не обращай внимания, – сказал он. – Это не мое дело. Извини. Забудь об этом.

Она глубоко вздохнула.

– Это кольцо Марджи.

– Марджи?

– Да, Марджи. Жены Беллза.

Тоцци вспомнил искореженную машину во дворе позади Колокольни.

– А как оно у тебя оказалась?

Какое-то время она молчала.

– Марджи и я были лучшими подругами. Еще с пятого класса. – Она крутила кольцо в пальцах, опустив глаза.

Она не ответила на его вопрос, но Тоцци решил не настаивать. Он чувствовал, что затронул больную тему. Если она захочет, то сама расскажет.

– Я так понимаю, ты знала, что Марджи погибла таким образом.

Она кивнула:

– Да... в общем, так. Когда она исчезла, в конце лета, я сразу догадалась, что Беллз с ней что-то сделал. Я хочу сказать, я не знала, но в глубине души догадывалась.

– Почему?

Неожиданно затарахтел мотор тягача, и все остальные тягачи тоже ожили – вот-вот тронутся в путь. Тоцци смотрел на Джину, он хотел, чтобы она продолжила свой рассказ. Беллза подозревали в совершении нескольких убийств, но для обвинения не было достаточных доказательств. ФБР ничего не было известно о его жене.