Текст книги "Высадка в Нормандии"

Автор книги: Энтони Бивор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 42 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

К штабу подошли на малой высоте несколько эскадрилий ракетоносцев «Тайфун» Королевских ВВС, причем все командиры экипажей были тщательно проинструктированы о характере и расположении цели. За «Тайфунами» волна за волной пошли средние бомбардировщики «Митчелл». Как ни странно, ни сам штаб Гейра, ни автомобили во дворе замка не были замаскированы, как положено. Результат оказался катастрофическим. Погибли начальник штаба, а также «весь личный состав оперативного отдела и большинство офицеров, прибывших с переднего края», как писал позднее сам Гейр. Практически полностью был уничтожен батальон связи. Генерал Гейр получил ранение, но гораздо хуже он чувствовал себя из-за пережитого потрясения. Вернуться к исполнению своих обязанностей он смог лишь в конце июня.

Больше не предпринималось попыток контратаковать английскую 2-ю армию крупными силами танков – до прибытия переброшенного с Восточного фронта 2-го танкового корпуса СС. Пехотных подкреплений отчаянно не хватало – слишком много времени требовалось им, чтобы достичь линии фронта, двигаясь только по ночам. А из этого следовало, что танковые дивизии могут удерживать линию фронта, лишь разбившись на небольшие группы, так называемые Kampfgruppen. Таким образом, расчеты немцев на то, что англо-американцев удастся сбросить в море мощным ударом танкового «кулака», были полностью сорваны. Все, что было теперь в их силах, – это удерживать фронт, особенно против англичан, чтобы не допустить прорыва противника на Париж. С другой стороны, обстановка разрушила и мечты англичан о расширении своего плацдарма. Открытая равнина к юго-востоку от Кана оставалась вне их досягаемости, невозможным был и быстрый захват Кана, как мечталось Б. Монтгомери. Так в первые дни после вторжения общая обстановка более или менее стабилизировалась.

Монтгомери пришлось изменить свои взгляды на характер боевых действий, хотя впоследствии он не любил говорить на эту тему. 10 июня он, в сопровождении командующего 2-й армией генерала Демпси, встретился с генералом Брэдли. Встреча произошла в поле близ Порт-ан-Бессена, где смыкались английские и американские секторы. Расстелив на капоте своего «хамбера» карту, Монтгомери изложил план дальнейших действий с учетом внесенных коррективов. Вместо того чтобы броситься на Кан очертя голову, он теперь рассчитывал взять город в клещи. 51-я шотландская дивизия и 4-я танковая бригада должны наступать в южном направлении с плацдарма восточнее реки Орн, имея задачей овладение населенным пунктом Каньи. Одновременно 7-я танковая дивизия, выдвинувшись дальше от берега, должна обойти город справа и овладеть Эвреси. Начало операции было запланировано на тот же день, 10 июня.

Самой проблематичной частью плана было десантирование в прилегающих к Эвреси районах 1-й воздушно-десантной дивизии, резерва Монтгомери, не покидавшего пока Англию. Это предложение натолкнулось на решительные возражения Главного маршала авиации Ли-Мэллори: он утверждал, что не вправе рисковать своими транспортными самолетами, осуществляя дневную выброску десанта, с учетом немецкой зенитной артиллерии в районе Кана. О выброске же десанта ночью тоже не могло идти речи: самолетам предстояло пройти над стоящими на якоре у берегов Нормандии кораблями союзников, а командование Королевских ВМС категорически отказалось распорядиться о временном прекращении огня по воздушным целям, поскольку именно в темное время суток наносило свои удары люфтваффе. Разъяренный Монтгомери написал начальнику штаба своей 21-й армейской группы Фредди де Гинганду, который находился с частью офицеров штаба в Англии, и в письме обругал Ли-Мэллори «трусливым педиком».

Этот план обхода Кана удивительно не вяжется с характером Монтгомери, которого обычно критиковали за чрезмерную медлительность в проведении боевых операций. Быть может, оказавшись в критической обстановке, он просто предложил то, что диктовалось обстоятельствами? Или же здесь был элемент, рассчитанный на публику: отвлечь внимание от того факта, что 2-я армия не сумела выполнить поставленную ей задачу?[149]149
  В составленном Б. Монтгомери «Прогнозе оперативной обстановки» утверждалось, что к 14 июня 2-я армия будет находиться в пяти милях к юго-востоку от Кана. (Прим. авт.)


[Закрыть] На следующий день после встречи с Брэдли, 11 июня, он снова написал де Гинганду, что главная его цель в данный момент – «отвлечь немцев силами 2-й армии с тем, чтобы дать возможность [американской] 1-й армии расширить и углубить свой плацдарм». Эта весьма скромная оценка своих действий никак не соответствует его предыдущим воинственным публичным заявлениям. «Бездействие и настроенность на оборону – преступление для любого офицера, тем более для генерала, – заявил он на совещании командующих своими объединениями и соединениями за два месяца до вторжения. – Каждый офицер и каждый солдат должны стремиться в бой, азартом сражения должны гореть их глаза». Им предстоит «наступать западнее реки Орн и развивать успех в направлениях на юг и юго-восток, обеспечить захват и создание аэродромов, а также обеспечивать восточный фланг американской 1-й армии, когда та будет брать Шербур».

Беда в том, что Монтгомери – отчасти во имя укрепления боевого духа в войсках, а отчасти из-за своей непомерной гордыни – не в силах был признать, что его расчеты оказались ошибочными. Впоследствии он вызвал негодование и недоверие у своих американских коллег, когда стал утверждать, будто по-прежнему намерен пробиваться к Фалезу, одновременно настаивая на том, что с самого начала собирался оттянуть на себя основные силы немецких танковых дивизий, чтобы дать возможность американцам позднее совершить прорыв на их участке фронта. К последнему, как видно из его письма к де Гинганду, его принудила тяжелая обстановка, и незачем было расписывать это как свою заслугу.

Обстановка же эта сложилась, конечно, не по воле Монтгомери, а из-за того, что немцы бросили против англичан свои танковые дивизии. И Рундштедт, и Роммель видели главную угрозу именно во 2-й армии. Частично такая оценка объясняется тем, что англичан они считали более опытными бойцами (впоследствии они признали, что недооценили американцев), но также и тем, что их наступление в юго-восточном направлении, на Фалез, открывало перед силами вторжения возможность прорыва на Париж. Подобная катастрофа могла отрезать от главных сил все немецкие войска в Нормандии и Бретани. С подобной оценкой соглашался даже Гитлер, пусть для него важнее было значение Парижа как политического символа. Начальник разведки 21-й армейской группы назвал это навязчивое желание Гитлера удержать во что бы то ни стало за собой столицы иностранных государств «упрямством империалиста». С решением ОКВ «блокировать противнику все прямые пути наступления на Париж» не соглашался один только Гейр фон Швеппенбург, исходивший из того, что подобное «неудачное решение вынуждает нас держать самые боеспособные и подвижные соединения во втором эшелоне».

Трудность положения англичан состояла и в том, что они, не сумев расширить свой плацдарм, не имели теперь достаточного пространства для высадки и развертывания новых дивизий, а уже начался этап наращивания сил. По этому поводу больше всех возмущалось командование Королевских ВВС, особенно когда Монтгомери пытался делать вид, будто все идет по намеченному им плану. Все расчеты авиаторов строились на том, что в первые несколько дней после высадки в Нормандии будут созданы базы для «Спитфайров» и «Тайфунов». Теперь же, из-за малой глубины плацдарма, получалось, что любой созданный союзниками аэродром будет находиться в пределах досягаемости вражеской артиллерии. Кроме того, почти не оставалось места для складов топлива, снаряжения, ремонтных мастерских, городков для личного состава, полевых госпиталей и автопарков. Все сады и поля в тылу англичан были буквально забиты до отказа. «У англичан было так тесно, что они забирались на наш участок», – сказал позднее Брэдли, тактично скрывая обуревавшее его недовольство. На американцев не произвело впечатления напыщенное заявление Монтгомери о том, что Кан – «это ключ к Шербуру». Генерал Коллинз, в задачу которого входило взятие Шербура, сухо заметил, обращаясь к О. Брэдли: «Что ж он не присылает нам этот ключ?»

Разочарованы ходом сражений были и немецкие командующие. «Распылившись с самого начала на мелочи, немцы упустили возможность пойти ва-банк: сразу все проиграть – или же все выиграть», – сокрушался начальник штаба 1-го танкового корпуса СС. По сути дела, неспособность нанести решительный контрудар на этом этапе предопределила использование немцами своих сил на протяжении почти всего периода боев за Нормандию. Их действия во многом повлияли и на тактику, избранную англичанами, как бы ни хвастал Монтгомери, будто всегда заставляет противника плясать под его дудку. Постоянные удары англо-американских наземных войск, авиации и артиллерии хотя и редко приводили к успеху, но, к большому огорчению всех командиров немецких танковых частей и соединений, не позволяли Роммелю использовать свои танковые дивизии в полную силу. Их сделали чем-то вроде пожарных команд, придавая по частям тем пехотным соединениям, которые держались из последних сил.

У немцев, таким образом, не было надежды одержать решающую победу, хотя они сохранили свою исключительную стойкость и наносили противнику чувствительные потери. Командующие английскими войсками вскоре забеспокоились: не останутся ли они без живой силы в этой войне на истощение.

Глава 13
Виллер-Бокаж

Бои под Каном зашли в кровавый тупик, и Монтгомери 11 июня решил ввести в игру двух своих лучших «нападающих». И 7-я танковая дивизия, и 51-я шотландская отличились в боях в Северной Африке под его командованием, однако в Нормандии их ожидало жестокое потрясение. 51-ю дивизию повернули к востоку от реки Орн, и она готовилась обойти Кан слева, тогда как «Крысы пустыни» – 7-я танковая – должны были обойти город справа, у Тийи-сюр-Сель, со стороны американцев.

Бойцы 51-й шотландской дивизии не считали нужным особо скромничать. В других соединениях их прозвали «шотландскими декораторами», потому что почти на каждом перекрестке красовались большие буквы ШД с характерной стрелкой[150]150
  Эмблема дивизии.


[Закрыть]. Дивизия переправилась через Орн на плацдарм 6-й воздушно-десантной дивизии. Там противник, превосходивший парашютистов и в численности, и в вооружении, потеснил их в ходе беспрерывных контратак. Тем не менее парашютисты с поразительным упорством отбивались и от боевой группы Люка из 21-й дивизии, и от подразделений 711-й пехотной дивизии, и от только прибывшей на фронт 346-й пехотной дивизии.

9 июня парашютисты отбили очередную атаку танков Люка и мотопехоты на Эсковиль. Новая атака началась на следующий день, когда 51-я шотландская начала занимать позиции. 11 июня в бой вступил и 5-й батальон «Черной стражи»[151]151
  «Черная стража» – подразделение 51-й дивизии.


[Закрыть]; несколько его солдат были захвачены в плен и казнены немцами. Итак, Шотландская дивизия, которая, по замыслу командования, должна была без передышек наступать на Каньи, охватывая Кан «клещами Монтгомери», застряла на одном месте. Ее бойцов совершенно сбивали с толку постоянные мелкие стычки и перестрелки, за которыми вдруг следовали то ураганный обстрел из минометов, то артиллерийский вал – на такие вещи немцы были большие мастера.

«Ярость артогня – ярость холодная, бездушная, – писал один боец дивизии. – Но цель-то у него конкретная. Если под этот огонь попал ты, то ты и стал его целью. Весь этот скрежет и грохот обрушиваются на тебя, только на тебя одного. Ты скрючиваешься в три погибели в своем окопчике, стараешься стать как можно незаметнее и лишь сжимаешь кулаки в жалкой попытке противостоять хищным раскаленным зубам шрапнели. Непроизвольно сворачиваешься, как плод в материнской утробе, только руки тянутся прикрыть гениталии. Этот позыв защитить орган продолжения рода от сил разрушения характерен для всех». Многие в таких условиях непрерывно сыпали ругательствами, повторяя их снова и снова, – своего рода кощунственная мантра, призванная заглушить страх.

Тот же боец дальше описывает, как не выдержал и сорвался самый воинственный во всей его роте солдат. Произошло это в подвале крестьянского дома. Впавший в истерику солдат распростерся на полу, скуля и рыдая. «Умный, рвущийся в бой солдат вдруг превратился в нечто сразу и жалкое, и отвратительное. Четкие, сильные черты лица расплылись и вроде размылись, челюсть безвольно отвисла, а все лицо, грязное, заросшее щетиной, казалось опухшим и все было залито слезами вперемешку с соплями». Он издавал какое-то блеяние и, рыдая, звал матушку. Свидетель этой сцены испытал нечто вроде садистского отвращения, но одновременно и «зависть к тому, что этот парень так бесстыдно поддался страху».

Парашютисты были не в восторге от появления шотландских полков. «Что меня неприятно поразило, так это 51-я шотландская дивизия, – писал майор 1-го Канадского парашютного батальона. – Вы бы только видели, как наши парни поднялись однажды в атаку, чтобы выручить их, а потом обругали трусливыми ублюдками: шотландцы побросали оружие и снаряжение и позорно бежали». На левом фланге подполковнику Отуэю, который водил своих солдат на немецкую батарею в Мервиле, пришлось принять на себя командование батальоном «Черной стражи», поскольку командир-англичанин «не выдержал нервного напряжения». В первой же атаке «стражники» потеряли 200 человек.

Деревню Бревиль надо было отбить у немцев любой ценой, и командир 6-й воздушно-десантной дивизии генерал Гейл хорошо это понимал. В бой он бросил 12-й батальон своих парашютистов. Батальон понес почти такие же потери, как и «Черная стража», но сумел взять сильно укрепленную немцами деревню и тем спас положение по всему периметру английских позиций восточнее Орна. Расчеты Монтгомери нанести удар в районе Каньи, еще на 8 км южнее, тихонько предали забвению – 51-я дивизия была так деморализована, что не могла овладеть даже близлежащим населенным пунктом Сент-Онорин. В сложившейся обстановке Монтгомери должен был, пожалуй, благодарить Главного маршала авиации Ли-Мэллори, который так горячо возражал против его предложений. Ведь если бы 1-ю воздушно-десантную дивизию сбросили на равнине между Каном и Фалезом, а потом не сумели к ней пробиться – такой поворот событий стал бы предвестием арнемской катастрофы[152]152
  Имеется в виду крупнейшая за всю войну воздушно-десантная операция 17–26 сентября 1944 г. Союзники высадили в районе Арнема (Нидерланды) ок. 35 000 десантников. Потери составили ок. 8000 человек, цель операции достигнута не была.


[Закрыть]. В тот раз генерал Брэдли промолчал, однако он ясно понял, как опасно использовать воздушный десант в чисто тактических целях, и позднее, в ходе своего крупного прорыва, отказался от подобного.

Главные свои надежды Б. Монтгомери возлагал на обход Кана справа, по флангу американской 1-й дивизии. Более оптимистично оценивал обстановку командующий британской 2-й армией генерал-лейтенант сэр Майлс Демпси, который по характеру был почти полной противоположностью Монтгомери. Вопреки нелестному прозвищу Бимбо[153]153
  Красотка-глупышка (англ.).


[Закрыть], это был скромный и сдержанный человек с обветренным лицом и типично военными усиками. Генерал Дж. Паттон после первого знакомства отнесся к нему пренебрежительно, а в дневнике записал: «Внешность у него неприметная, да и вообще я думаю, что он привык во всем поддакивать начальству». На самом же деле Монтгомери хотел командовать не только всей 21-й армейской группой, но и самой 2-й армией. Не имея возможности занять сразу обе должности, он нередко отдавал приказы командирам корпусов через голову Демпси. У сэра Майлса не было выбора: пришлось смириться с тем, что он не столько командующий, сколько почетный начальник штаба. Во многом такая роль его устраивала. Он подставлял Монтгомери свое надежное плечо. Феноменальная память сэра Майлса счастливо сочеталась с невероятной способностью наглядно представлять себе местность по карте. К тому же он никогда не жаловался, если Монтгомери присваивал все лавры себе.

Демпси и был основным автором плана операции по взятию Кана в клещи с выброской десанта в тылу противника. Еще до начала вторжения он явно не был убежден в том, что удастся овладеть Каном в первый же день, и вообще не верил в возможность взятия города лобовым ударом. Но не хуже сознавал он и все опасности, которые могли возникнуть, если продвижение линии фронта застопорится. Демпси предложил здравый в своей основе план. К сожалению, из-за непогоды 7-я танковая дивизия высадилась на берег позднее расчетного времени. Затем потерпели неудачу 50-я дивизия и 8-я танковая бригада, которым была поставлена задача занять исходные позиции в долине Селя для наступления на Кан. Дорогу англичанам преградила Учебная танковая дивизия, хотя ее появление на фронте открывало перед 2-й армией и новые возможности активных действий. 7-я танковая дивизия получила возможность обойти немецкую Учебную танковую через американский сектор (американская 1-я дивизия в это время продвигалась к Комону), а затем резко повернуть влево. Это позволило бы англичанам просочиться в брешь, образовавшуюся в тылу немцев, ведущих бои с 50-й дивизией.

Когда М. Демпси утром 12 июня побывал в штабе 7-й дивизии, ее командир генерал-майор Эрскин выразил твердую уверенность в том, что предлагаемый маневр должен принести успех. Бобби Эрскин вообще не верил в то, что кто-то способен остановить его дивизию. Танковые полки прославленных «Крыс пустыни» после побед в Северной Африке стали чрезмерно самоуверенными, хотя на нормандском фронте обстановка была совсем другая. В отличие от холмистой равнины и пшеничных полей в районе Кана сейчас они находились в нормандском бокаже, где высокий кустарник окаймлял низенькие узкие дороги. «После пустыни ты будешь поражен, – предупреждал прибывшего на фронт приятеля солдат Шервудских егерей. – Там, в пустыне, мы фрицев видели, как и они нас. А здесь они-то нас по-прежнему видят, да будь я проклят, если нам удается их разглядеть хоть краешком глаза». И добавил, что когда наступаешь по закрытому зеленью туннелю, то «сердце так в пятки и уходит». Хотя к вторжению готовились много месяцев, ни англичане, ни американцы так и не научились воевать в этой очень живописной местности, где обзор был резко ограничен. В Нормандии кустарник, разгораживающий небольшие крестьянские поля и окаймляющий любую дорогу и тропинку, по крайней мере в три раза выше, чем привычный английский кустарник, да и растет он так густо, что даже танку сквозь него не пробиться.

Демпси приказал Эрскину двигаться на Виллер-Бокаж, выдвинув вперед 11-й гусарский – танковый разведполк. Эрскин, однако, поставил полку задачу служить фланговым охранением, допустив тем самым серьезную ошибку. Эрскин сгорал от нетерпения – ему уже целые сутки мечталось начать наступление, и, как оказалось, не зря. Задержка же произошла по вине его прямого начальника, командира 30-го корпуса генерал-лейтенанта Джерарда Бакнелла.

Хотя в боях на Сицилии и в Италии Бакнелл сумел произвести положительное впечатление на Монтгомери, у него было слишком мало опыта в применении танков. Он не заслужил похвал и у фельдмаршала Алана Брука, который записал в дневнике через два месяца после начала вторжения: «Для командира корпуса Бакнелл слабоват, и я вижу, что этой должности он не соответствует». Лавры он снискал взятием Байе, но те, кто хорошо знал генерала, оценивали его невысоко. Были сомнения и у Демпси, но он придержал их при себе. Как заметил командир американских десантников генерал Максуэлл Д. Тейлор, у английских командующих не было привычки жестко давить на своих подчиненных. Американские генералы считали, что их британские коллеги страдают излишней благовоспитанностью.

Из-за того что Эрскин нарушил приказ и не выслал танковый разведполк в головное охранение, направив его на фланги, дивизия попала в засаду и потерпела одно из самых разгромных поражений за всю историю английской армии. В обнаруженную в немецких позициях брешь устремилась 22-я танковая бригада, которой командовал храбрый, но весьма эксцентричный бригадный генерал Хайнд по прозвищу Полоумный. К вечеру его передовая часть, 4-й конный полк Лондонского графства (прозванный «Меткие стрелки»), вышел на дорогу к Комону всего в 8 км от Виллер-Бокаж. Полк вместе с приданной ему ротой 1-го батальона стрелковой бригады остановился на ночевку, организовав круговую оборону.

На рассвете танкисты и пехота быстро двинулись по дороге дальше, к своей цели. 13 июня в 08:00 они вступили в Виллер-Бокаж, где их восторженно приветствовали жители. Жандармы в парадной форме с трудом сдерживали охваченные энтузиазмом толпы, которые осыпали танки «Кромвель» дождем цветов, а солдат щедро угощали сидром и сливочным маслом. На волне этого восторга всем казалось, что Виллер-Бокаж взят без всякого труда. Городок занимал господствующие позиции, возвышаясь над долиной Селя и находясь в 1,5 км от реки Одон. Отсюда меньше 20 км на юг до горы Пинсон, господствующей высоты всего этого района, а Кан стоит в 12 км к востоку.

Противника поблизости и видно не было, только перед самым вступлением в город показался восьмиколесный немецкий бронетранспортер, но он исчез раньше, чем ближайший «Кромвель» успел развернуть свое орудие. Сопровождавший в машине разведчиков свой передовой полк бригадный генерал Хайнд понимал: считать город окончательно взятым англичане смогут лишь тогда, когда займут находящуюся чуть северо-восточнее высоту 213. Командир «Метких стрелков» подполковник виконт Крэнли хотел сначала произвести тщательную разведку местности (поблизости были замечены и другие немецкие бронетранспортеры), но Полоумный Хайнд заявил, что не потерпит ни малейшего промедления. Разведподразделение легких танков «Стюарт» так и не было задействовано. Крэнли просто приказал своему батальону А двигаться вперед, другим оставаться в городе, а сам помчался вперед в автомобиле разведчиков, чтобы лично взглянуть на высоту 213.

В лесочке у дороги, по которой двигались «Кромвели», ждали своего часа пять замаскированных танков «Тигр» 101-го тяжелого танкового батальона СС. Они только что прибыли на передовую, проделав долгий и трудный марш из Бове, северного пригорода Парижа. Командовал засадой оберштурмфюрер СС Михаэль Виттман, уже снискавший себе славу танкового аса. Говорили, что на Восточном фронте он уничтожил 137 танков и был за это награжден Рыцарским крестом с дубовыми листьями[154]154
  Оберштурмфюрер соответствует оберлейтенанту, старшему лейтенанту. После описываемого боя командир 2-й роты 101-го батальона Виттман получил звание гауптштурмфюрера СС. По немецким данным, он за все время боев (на Востоке и на Западе) уничтожил 138 танков и САУ противника. Был награжден Рыцарским крестом с мечами и дубовыми листьями. Погиб в бою под Каном 8 августа 1944 г.


[Закрыть]. Глубоко возмущенный англо-американскими бомбежками городов Германии, Виттман сказал своим солдатам: «У нас только один пароль: мщение!»

«Тигры» Виттмана были первым подкреплением, присланным с целью закрыть возникшую в немецких позициях брешь. В тот же день подойдут и передовые подразделения 2-й танковой дивизии. Собственно, 11-й гусарский полк, шедший во фланговом охранении 22-й танковой бригады, взяв первого пленного, выяснил, какие свежие немецкие части прибыли на фронт. Сержант и солдат 11-го гусарского подкрадывались к немецкому снайперу и вдруг оказались в окружении мотопехотной роты на бронетранспортерах. Пленных англичан отправили под конвоем в тыл, но они, скрывшись из виду, бросились на конвоира, разоружили его и привели к своим в качестве пленного. По книжкам денежного и вещевого довольствия выходило, что солдат служит в 304-м мотопехотном полку. Дешифровщики «Ультра» предупреждали, что 2-я танковая дивизия на подходе, однако для генерала Эрскина ее появление на южном фланге его войск, похоже, стало весьма неприятным сюрпризом.

Виттман же сразу ухватился за предоставленный ему шанс, как только батальон «Кромвелей» остановился на дороге, огражденной высокими насыпями. Экипажи некоторых танков неосмотрительно покинули свои машины. Наверное, поэтому наводчик орудия в танке Виттмана заметил, глядя на англичан в окуляр прицела, что они держатся так, словно уже выиграли войну. Виттман на своем «Тигре», не дожидаясь остальных, вырвался из лесочка, развернулся параллельно дороге и открыл огонь по противнику. 88-мм пушка «Тигра» выводила из строя один английский танк за другим[155]155
  В том бою, по немецким данным, экипаж Виттмана уничтожил 11 английских танков.


[Закрыть]. Неудачно спроектированные «Кромвели», имевшие слишком тонкую броню и слишком легкую пушку, были фактически беззащитны перед «Тиграми». Им даже спастись бегством было нелегко, потому что скорость заднего хода не превышала 3 км/ч.

А «Тигр» Виттмана, посеяв панику в рядах батальона А у высоты 213, двинулся к городку Виллер-Бокаж. Столкнул с дороги встретившийся ему транспортер с пулеметом «Брен» стрелковой бригады и пошел себе прямо по главной улице. Сначала он расправился с танками, стоявшими у штаба полка, затем занялся батальоном Б. Там многие экипажи находились вне своих машин и не могли ответить на его огонь. Но те, кому повезло добиться прямого попадания во вражеский танк, вынуждены были признать, что английская 75-мм пушка с малой начальной скоростью снаряда «Тигру» никакого вреда не причиняет. После этого Виттман возвратился к высоте 213 – довести до конца бой против батальона А и приданных тому пехотинцев.

Во второй половине дня Виттман еще раз двинулся на Виллер-Бокаж, на этот раз вместе с передовыми подразделениями 2-й танковой дивизии. Но теперь английские танкисты и противотанковые орудия стрелковой бригады ждали их, и атака была отражена. Однако генерал Эрскин, не позаботившийся подтянуть достаточно подкреплений, теперь опасался немецкой угрозы своему растянутому южному флангу. 22-ю танковую бригаду он решил не усиливать, а просто отвести с угрожаемых позиций. Ближе к вечеру бригада покинула городок, а английская артиллерия прикрывала ее отход своим огнем. Правда, экипажам подбитых танков пришлось бежать по открытой местности на своих двоих до английских позиций.

Хайнд отвел 22-ю бригаду на оборонительные позиции у высоты 174, между Траси-Бокаж и Амайе-сюр-Сель. Командир корпуса Бакнелл одобрил его решение, но никакой помощи не оказал, разве что приказал 50-й дивизии продолжать бой с Учебной танковой. 22-й танковой бригаде, фактически зажатой между Учебной и 2-й танковыми дивизиями, он не прислал никаких пехотных подкреплений.

Во второй половине дня 14 июня Р. Эрскин почувствовал, что необходимо отвести все свои войска назад, к Комонскому выступу. Мотопехота 2-й танковой дивизии атаковала где только можно. Оказавшийся на передовой английский артполк сумел отбить атаку противника, лишь применив снаряды со шрапнелью из своих 25-фунтовых орудий[156]156
  Пушка-гаубица калибра 87,6 мм.


[Закрыть]. Отход 7-й танковой дивизии в значительной мере прикрыла американская артиллерия, поддерживавшая свою 1-ю пехотную дивизию. А ночью бомбардировщики Королевских ВВС буквально сровняли Виллер-Бокаж с землей. Горожане, так восторженно приветствовавшие союзников, были убиты, ранены или остались без крова над головой. Большинство уцелевших укрылось в подвалах замка, находившегося недалеко от города и принадлежавшего мэру – виконту де Рюжи.

Несколько волн английских бомбардировщиков разрушили до основания и Онэ-сюр-Одон, важный транспортный узел в 6 км к югу от Виллер-Бокажа. Бомбежка началась во время мессы. Священник, отец Андре Поль, вспоминал потом, какой панический страх охватил его прихожан, когда над головой послышалось гудение самолетов, а вскоре кругом загрохотали взрывы, от которых церковь заходила ходуном. Многие пытались укрыться под перевернутыми скамьями. Как только первый налет окончился, священник велел всем расходиться небольшими группами. Когда они вышли из церкви, их глазам предстало настоящее видение Страшного суда: от взрывов тяжелых бомб обрушились многие могилы, скелеты оказались под открытым небом. Налеты шли один за другим. В поселке погиб 161 человек, почти все дома были превращены в груды обломков. Английские войска, войдя наконец в поселок в самом конце битвы за Нормандию, были потрясены этим зрелищем. Не меньше пострадал и городок Тийи-сюр-Сель. Местный врач, ухаживавший за ранеными жителями, утверждал, что таких страшных ранений он не встречал даже под Верденом.

15 июня, на следующий день после отступления англичан, один унтер-офицер 2-й танковой дивизии урвал полчасика, чтобы написать своим родным. «Началась битва на Западе. Вы легко поймете, как мы здесь заняты, поэтому на письма времени остается очень мало. Теперь – или все, или ничего, речь идет о жизни и смерти нашего любимого фатерланда. Чем закончатся бои для каждого из нас, солдат, совершенно не имеет значения, лишь бы удалось добиться справедливого мира на долгое время… Мы давно научились обходиться даже без самого необходимого, да и с совестью частенько приходилось идти на сделку. И все равно, каждого из нас то и дело охватывает тоска по дому, она поддерживает нашу стойкость и веру в победу, а вот жизнь может угаснуть навеки от взрыва следующего снаряда. Мы вступили в самую ожесточенную битву».

В Нормандии сложилась патовая ситуация, и все попытки англичан сдвинуть дело с мертвой точки позорно провалились. По поводу поражения, которое они потерпели под Виллер-Бокажем, можно спорить долго и бесплодно. Изменилось бы что-нибудь, если с самого начала не было потеряно время, и «Меткие стрелки» заняли бы высоту 213 раньше, чем появились танки Виттмана? Почему Бакнелл не прислал подкреплений? И почему на передовой не велась сплошная разведка? Важно в данном случае другое: провал операции означал не только серьезное тактическое поражение англичан. Он нанес сокрушительный удар по морально-психологическому состоянию 7-й танковой дивизии, да и всех прочих английских танковых частей и соединений. Несколько дней спустя после описанных событий офицер разведывательного отделения 7-й дивизии записал в дневнике: «В 131-й бригаде отмечены многочисленные случаи нервных срывов. 7-я танковая дивизия прославила свое имя, однако ни 22-я, ни 131-я танковые бригады не относятся к числу лучших частей, а в Италии им не пришлось участвовать в серьезных боевых действиях».

М. Демпси бурно негодовал на беспомощность, проявленную Р. Эрскином и всей его дивизией. В августе преемник Эрскина писал, что 7-я дивизия «показала себя в Нормандии исключительно слабо». Правда, не все полки дивизии подверглись суровой критике. «Знаменитые “Крысы пустыни”, – писал новый командир Шервудских егерей, – высадились в Нормандии, уже овеянные славой, а вот сохранить свою репутацию им оказалось не так-то просто. Полагаю, справедливо будет сказать, что единственной частью, которая постоянно сражалась в рядах 7-й дивизии с момента ее формирования, был 11-й гусарский полк – самый знаменитый из всех танковых разведывательных полков. Он снискал себе славу беспримерной доблестью и все время лишь приумножал эту славу. Если уж на передовой находился 11-й гусарский, то никакой враг в радиусе нескольких километров не мог проскочить незамеченным и безнаказанным».

Позднее командование Королевских ВВС в официальном докладе признало следующие ошибки. Целеуказатели для бомбардировки зоны «M» в районе Каньи были сброшены далеко от целей. Провели корректировку, но дым и пыль все равно свели видимость почти до нуля, так что летчики не смогли уничтожить батарею 88-мм орудий. На левом фланге, в зоне «Ай» у Троарна, лишь 18 % бомб упали вблизи целей. А в зоне «П», включавшей Юбер-Фоли, Солье и селение Бургебю, вблизи целей упали 40 % бомб. (Прим. авт. )