Текст книги "Род человеческий"
Автор книги: Энтони Барнетт
Жанр:
Биология
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)
Нашим следующим шагом будет сравнение только что рассмотренного типа поведения с поведением, зависящим от индивидуального опыта. Под «опытом» здесь не обязательно подразумевать только сознательный опыт, мы имеем в виду и те определенные условия, с которыми сталкивается каждый индивидуум в течение всей жизни, особенно в детстве. Из всего многообразия групп животных млекопитающие обладают наибольшей гибкостью поведения (и, как мы уже отмечали, имеют самый крупный относительный размер мозга). Несомненно, и в поведении млекопитающих немало врожденного элемента (вспомним вылизывание шерсти у домашней кошки). Но, как показывает внимательное изучение, поведение, кажущееся с первого взгляда несомненно врожденным (или инстинктивным), на самом деле в значительной степени зависит от научения.
Это удалось доказать Као в его известных опытах с ловлей мышей кошками. Као изучал поведение котят, которые в ранние периоды жизни находились в разных условиях: одни воспитывались вместе с мышами или крысами, другие сразу по окончании кормления молоком матери росли отдельно, а третьи воспитывались вместе с матерью и видели, как та раз в несколько дней убивала мышь или крысу. Из тех котят, что росли с крысой или мышью, только трое (из восемнадцати) убили животное и ни один не убил животное того вида, вместе с которым он рос. Из двадцати котят, воспитанных отдельно, убили животных девять, а из двадцати одного, видевших, как убивает мать, – восемнадцать.
Этот пример особенно показателен, так как большинство людей, несомненно, считают ловлю мышей кошками проявлением инстинкта. В самом деле, у некоторых кошек склонность к ловле мышей очень сильна: даже в первой группе мышей убивали три кошки. На основании этого Джон Б. С. Холдейн предложил разводить кошек по признаку склонности к убийству, чтобы получить породу, которая убивала бы, даже не имея родительского примера, и соответственно по признаку «пацифизма», чтобы получить породу, которую никогда нельзя будет склонить к убийству. Это предложение объясняется тем фактом, что опыты Као еще раз подтвердили взаимодействие окружающей среды и наследственности, которое мы подробно анализировали в предыдущих главах.
И хотя аналогичные опыты с кошками, кроме Као, никто не проводил, можно утверждать, что его работы показывают не только важность обучения у млекопитающих, но также сложную взаимосвязь врожденного элемента и элемента научения в поведении. В доказательство можно привести и другие примеры. Самки крыс, воспитанные в клетках без материала для гнезда или других предметов, которые можно было бы переносить, не в состоянии нормально ухаживать за своим потомством. Следовательно, то, что принято называть «материнским инстинктом», даже у крыс частично зависит от научения в раннем возрасте. Или возьмем пример совсем другого рода: птицы определенных видов, вскормленные человеком, относятся к людям как к своим родителям – они повсюду следуют за ними и совершенно не обращают внимания на взрослых особей собственного вида. Этот феномен, получивший название реакции следования, обусловлен, видимо, тем, что в раннем периоде развития в течение какого-то короткого времени нервная система особенно гибка, и то, что птенец видит в этот период, довольно долго, возможно даже постоянно, воздействует на его дальнейшее поведение.
Развитие поведенияКаково же значение этих исследований для человека? Прежде всего генетически фиксированные формы поведения у человека играют подчиненную роль. Строим ли мы дом, общаемся ли со своими друзьями – мы действуем теми способами, которым, сознательно или нет, были обучены. Наш набор невыученных возможностей (чихание, слюноотделение, моргание и т. д.) ограничен рефлекторным уровнем. Сюда же иногда относят и улыбку трех-шестимесячного ребенка, который таким образом реагирует на окружающих, но ведь ее можно вызвать и простой картонной моделью человеческого лица! Правда, это, как и плач, уже несколько более сложный случай, чем обычный рефлекс. Но все наши сложные действия – а сюда относятся взаимоотношения влюбленных, воспитание детей и даже привычка к определенной пище – в огромной степени зависят от индивидуального опыта. Человеческие поступки, будучи продуктом общественных и культурных условий, в большой степени варьируют от одного сообщества к другому в отличие от довольно однообразных форм поведения всех особей какого-нибудь одного вида, рыб, например, или птиц (брачные игры, гнездостроительство и т. д.).
Преобладание элемента научения в поведении человека, как мы уже видели, связано с огромной массой мозговой ткани, не находящейся под непосредственным влиянием импульсов со стороны органов чувств. Эта масса нервных клеток в целом не содержит наследственно детерминированных структурных образований, обусловливающих вполне определенные формы поведения. Каждый нормальный человек обладает определенным нервным потенциалом, который позволяет ему развить такие сложные формы поведения, как речь. Но только в процессе развития человека формируется характер его поведения как результат постепенных медленных приспособительных изменений. Развитие поведения зависит от того, чтó ребенок видит, слышит и чувствует, а также от того, насколько активно он сам воздействует на окружение. Для наиболее успешного научения необходимы постоянные действия, носящие самый разнообразный характер.
Следовательно, стадии развития поведения ребенка не только важны, но и необычайно трудны для изучения. Ни для кого не ново, что на формирование характера и способностей человека особое влияние оказывают ранняя тренировка и опыт. Не секрет, что определенный род занятий доступнее молодым; например, большинство людей легче усваивают иностранный язык в детстве. Но только недавно исследователям удалось показать, каким образом условия, в которых протекало детство ребенка, сказываются на его дальнейшем поведении.
Проводились самые различные опыты, среди них – изучение способов, при помощи которых люди учатся узнавать предметы по внешнему виду. Такого рода опыты ставились в Германии в 1932 г. Ученые изучали людей слепых от рождения, которые после операции обрели зрение. Позднее исследования проводились на лабораторных животных.
Ранее полагали, что люди обладают врожденной способностью к распознаванию по крайней мере простых форм, таких, например, как квадраты или круги, – даже самый маленький ребенок «мгновенно» и без труда определит разницу между ними. Однако это предположение оказалось ошибочным.
Человек слепой от рождения (из-за врожденной катаракты), впервые увидев окружающий его мир предметов и красок, в состоянии сообщить только о смешанной массе света и цветов. Назвать предмет он еще не может, как бы тот ни был знаком ему из прошлого опыта, приобретенного путем осязания, обоняния и т. д. Формы вообще нельзя «узнать»: чтобы отличить квадрат от треугольника или круга, приходится считать углы, и то, что выучено сегодня, назавтра уже забыто. Если подопытному, уже изучившему цвета, показать апельсин, цвет он, возможно, назовет сразу, а вот определить в этом предмете апельсин он не сможет, пока не потрогает его.
Здоровый человек узнает предметы, которые он видит (или слышит), даже когда их внешний вид меняется в зависимости от расстояния, угла зрения и т. д. У излеченных больных, которые только-только привыкают видеть, это обобщенное восприятие совершенно отсутствует. Известен, например, такой случай: мужчина, уже научившийся определять квадрат из белого картона, не смог узнать его, когда ему показали другую сторону, выкрашенную в желтый цвет. Объекты, названия которых были выучены в одном окружении, не узнаются, стоит выделить их на другом фоне или при другом освещении. Хотя здоровый взрослый человек никогда не сделает подобных ошибок, тем не менее и ему свойственны заблуждения; недаром же мы в начале книги говорили, что есть люди, которые утверждают, будто все китайцы «на одно лицо», до тех пор пока не убедятся, что на деле это совсем не так.
В конечном итоге прозревший человек после долгих и упорных трудов может даже научиться читать, но это мучительный и тяжелый опыт.
В чем же общебиологическое значение приведенных фактов. Прежде всего в том, что все поведение человека, даже самые простые его реакции, есть продукт научения: на протяжении весьма длительного периода беспомощного младенчества и еще более длительной детской зависимости в результате приспособительных изменений в гибкой центральной нервной системе устанавливаются все основные формы поведения.
Это относится не только к интеллектуальному развитию, но также к эмоциям и общественному сознанию. Работы Фрейда и его последователей показали, что причины нарушения поведения (то есть психических заболеваний) иногда можно проследить вплоть до раннего детства. Мы располагаем многочисленными данными, свидетельствующими о влиянии детских впечатлений, связанных с семьей, на психику взрослого человека: отношение ребенка к отцу может в дальнейшем сказаться на его признании авторитетов вообще, отношение мальчика к матери может найти отражение в его взаимоотношениях с женой, ранние впечатления девочки о старшем брате в дальнейшем нередко проявляются в ее отношении к мужчинам.
Этой проблемой серьезно занималась Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ). Результаты проведенных исследований собраны в книге «Материнская забота и ее влияние на психику ребенка». Полученные данные позволяют сделать следующий вывод: наиболее важный период в формировании поведения человека – первые пять лет его жизни. Исследования в основном проводились на сиротах.
Установлено, что малыши, по тем или иным причинам надолго разлученные с матерями и не имеющие тех, кто мог бы заменить им мать, очень скоро теряют аппетит, становятся малоподвижными, меньше шумят и поэтому иногда кажутся «воспитанными». Такие дети обычно отстают как в физическом, так и в интеллектуальном развитии, причем длительные наблюдения показывают, что отставание это может проявляться на протяжении всей жизни. Более того, отмечено, что среди молодых правонарушителей наиболее закоренелые чаще всего в детстве лишены семьи. У них, как правило, «приглушены» все обычные эмоциональные реакции: они равнодушны к наказанию, не способны к настоящей дружбе и почти всегда становятся никудышными родителями.
На первый взгляд, казалось бы, можно сделать самый простой вывод: у этих подростков «плохая наследственность», и независимо от воспитания их поведение так или иначе не было бы нормальным. Однако большинство тщательно проверенных наблюдений не дает основания считать, что подобные качества наследуются. Более того, аналогичные эффекты удалось получить экспериментально на животных в условиях, полностью исключающих генетическое влияние. Так, в опытах на однояйцовых близнецах-козлятах одного козленка каждой пары воспитывали обычным способом, а другого отлучали от матери. Отлученные козлята заметно отличались своим поведением: они плохо ели и легко возбуждались, стоило поместить их в темное помещение.
Все эти примеры свидетельствуют, сколь разнообразны и сложны пути формирования индивидуального поведения человека. Каждый ребенок рождается с такой организацией нервной системы, которая постоянно изменяется в ответ на различные раздражения, поступающие от органов чувств, а определенные виды раздражений, получаемые ребенком извне, длительно, в течение всей жизни воздействуют на его поведение.
Сравнительное изучение различных типов общественной организации, вероятно, подтвердит справедливость этого положения. По-видимому, на индивидуальное поведение людей, помимо семьи, влияет и общество, в котором они воспитаны. В справедливости этого положения мы неоднократно убеждались. Известен, например, случай, когда годовалого американского мальчика усыновила китайская семья, проживающая в Китае. Когда, уже молодым человеком, он вернулся на родину, то обнаружилось, что в его поведении (в отличие от внешнего вида) так много «китайского», что ему пришлось посещать специальные курсы, предназначенные для иммигрантов.
В гл. 7 мы еще вернемся к связи между расой и поведением, точнее, к отсутствию таковой. А сейчас рассмотрим данные социальной антропологии, полученные после детального обследования условий, в которых воспитываются дети в определенных сообществах. Как показали исследования Грегори Бейтсона и Маргарет Мид, проведенные на жителях острова Бали, многие отличительные особенности поведения взрослых балийцев объясняются принятыми с детства обычаями. Так, исследователи установили, что жители острова не испытывают такой быстрой мышечной утомляемости, как население других сообществ. Они склонны объяснять такое явление тем, что ребенка с самого раннего детства обучают в основном с помощью телодвижений или заставляют его подражать чему-то с минимумом словесных указаний – используются лишь «выразительные восклицания».
Отсюда понятно, почему балийские ремесленники при выполнении определенной работы напрягают только необходимые для этого мышцы: они в высшей степени обладают способностью расслабляться. Балийцы придают также большое значение положению или ориентации тела в пространстве и испытывают особое отвращение к пьянству (хотя и не по соображениям морали).
Итак, в любом сообществе[27]27
Приведем еще один пример, близкий нашему читателю. Широко распространено мнение о природном чувстве ориентировки в пространстве у коренного населения сибирской тайги. Слава лучших охотников, проводников в экспедициях, казалось бы, подкрепляет это мнение. Но выясняется, что дети, живущие и обучающиеся в интернатах, в то время как их родители продолжают работать в тайге, в дальнейшем ориентируются в ней с таким же трудом, как и всякий мало связанный с таежным промыслом человек.
[Закрыть] все стороны поведения ребенка – его положение и движения, его образ мыслей и чувства – систематически формируются под воздействием впечатлений, неосознанно получаемых с момента рождения.
Позволительно спросить: что же в таком случае остается на долю генетического влияния, если воздействие окружающей среды столь значительно? Ведь создается впечатление, будто генетическими различиями можно пренебречь. Но это далеко не так. Трудность отделения генетических влияний от средовых (с чем мы столкнулись в гл. 2 при обсуждении генетики поведения психопата) с особой остротой проявляется именно при изучении поведения человека, так как для его нервной системы характерна гибкость. Но, как мы уже отмечали, в каждой человеческой популяции, несомненно, существует генетическая изменчивость, влияющая на те или иные признаки поведения. В общем можно сказать, что генетические факторы устанавливают пределы возможностей для каждого человека. Так, писателю вряд ли когда-нибудь удастся стать по-настоящему хорошим математиком. И все-таки едва ли можно точно установить эти пределы.
Высокая генетическая изменчивость в сочетании с исключительной гибкостью нервной системы человека является непременным условием развития сложных сообществ. Такие сообщества нуждаются в самых различных специалистах. Составленный официальными американскими учреждениями неполный список профессий насчитывает семнадцать тысяч наименований; несомненно, большинство из них не требует особой квалификации, но даже те специальности, которые требуют длительной подготовки, исчисляются сотнями. В способности выполнять эти сложные работы, безусловно, немалую роль играет большая генетическая вариабельность, даже если учесть, что каждая специальность является также и результатом подготовки.
Зависимость проявления врожденных свойств от влияния среды можно проиллюстрировать на примерах детей, воспитанных в весьма необычных условиях. Достоверность некоторых примеров оспаривается – речь идет о тех случаях, когда дети с очень раннего возраста воспитывались волками в полной изоляции от людей. Такие дети, естественно, не могут говорить и относятся к числу настоящих имбецилов: они не проявляют никаких стремлений к общению с другими людьми, не обладают даже «инстинктивным» чувством родства с ними.
Более показательны в этом отношении дети, первоначально воспитанные в полной изоляции от общества. Приведем такой пример. Девочка заболела, когда ей не исполнилось и года. До шести лет она находилась в одной и той же комнате, прикованная к постели; ее кормили только молоком и жидкой овсяной кашей. Когда ее привезли в больницу, казалось, что она глуха и слепа; безразличная ко всему, что происходило вокруг, она не улыбалась и не плакала. После девятимесячного лечения ее передали на попечение женщине, целиком посвятившей себя уходу за ребенком. Прошло полгода, и девочка уже могла ходить, хорошо выглядела и понимала словесные указания, хотя за это время так и не научилась говорить.
Другой пример. Девочку воспитывала только глухонемая мать. Ничего удивительного, что в шесть лет ребенок совершенно не понимал речи и не мог говорить. Однако менее чем за два года ее удалось научить разумно говорить, петь, так что она мало чем отличалась от детей своего возраста. При этом важно отметить, что развитие это шло только благодаря специальному обучению, то есть девочку учили говорить, петь и т. д.
Так что же такое человеческие «инстинкты», как их определить, принимая во внимание изложенные факты? Мы уже отмечали, что у человека нет сложных врожденных форм поведения; в этом смысле у него нет инстинктов. Тем не менее многие специалисты составляли целые списки с перечислением инстинктов человека, а большинство людей принимали их существование на веру.
Если мы внимательно рассмотрим эти списки, то увидим, что они относятся, собственно, не к актам поведения, а скорее к целям, к которым стремится человек. Выражение «родительский инстинкт» на самом деле обозначает не что иное, как тот факт, что большинство людей имеют детей и заботятся о них, хотя, увы, и в этом простом факте есть немало исключений. Под «инстинктом самосохранения» подразумевается, что человек, как и животные, стремится сохранить свою жизнь. Но разве мало примеров, когда люди жертвуют собой ради спасения другого человека или во имя идеи?
По-видимому, говоря об инстинктах человека, имеют в виду внутренние факторы, которые стимулируют те или иные поступки людей. В поисках этих внутренних факторов современные исследователи обращаются прежде всего к центральной нервной системе, а уж затем – к другим органам, в особенности к железам внутренней секреции. Однако изучение поведения человека показало, что самой отличительной особенностью организации высшей нервной деятельности является ее гибкость, поэтому она не может служить основой для раз и навсегда закрепленных инстинктивных форм поведения.
Но даже консерватизм поведения, его негибкость – это тоже результат раннего обучения. Об этом свидетельствуют косные привычки, взгляды и верования многих людей, изменяющиеся от класса к классу, от поколения к поколению.
Помимо внешних факторов, влияющих на поведение, существуют не менее важные внутренние причины. Когда количество сахара в крови падает ниже определенного уровня, мы ощущаем голод и начинаем думать о еде. Но даже это поведение, хотя и частично, есть результат обучения: мы чувствуем голод именно в то время, когда обычно едим. Не поев вовремя, мы можем потерять ощущение голода, хотя физиологическая потребность организма в еде возрастает. Следовательно, до некоторой степени мы обучаемся чувствовать голод. А наши привычки в еде – чтó мы едим, как приготовлена пища и как она подана – вообще относятся только к воспитанию.
Влияние внутренних причин сказывается и на половом поведении человека. Особенно ясно это заметно на больных людях. Так, мужчина с опухолью надпочечников не испытывает влечения к женщинам, но после удаления опухоли все становится на свое место. Женщина, у которой обнаружена опухоль в определенной части мозга, может быть чрезмерно сексуальной; но после операции ее поведение приходит в норму. Тем не менее, как мы видели в гл. 3, и половое поведение зависит от окружающей среды и индивидуального опыта, то есть от обучения, и поэтому его нельзя считать закрепленной формой поведения.
Хотя каждый из нас ест, вступает в брак, охраняет собственную жизнь и защищает своих детей под влиянием еще не вполне ясных внутренних процессов, наше поведение бесконечно разнообразно и зависит от обычаев общества, в котором воспитывается индивидуум.
Общественное сознаниеОсобый характер поведения человека обусловлен, однако, не только преобладанием факторов обучения в его развитии. Дело в том, что человек сознает существование себе подобных. Как мы уже говорили, животные – это относится не только к птицам и рыбам, но и к пчелам – отвечают на раздражители, или «сигналы», других особей того же вида. Само по себе это еще не «сознание». Самец может так или иначе проявлять свое отношение к самке или сопернику, но это еще не означает, что та или тот замечает его или как-то реагирует на его присутствие.
Так что же мы понимаем под сознанием? Субъективно мы сознаем самих себя и свое окружение, но существуют и объективные показатели, и важнейший из них следующий: человек изменяет свои сигналы – звуки, движения и т. д. – таким образом, чтобы быть уверенным, что его слышат, видят или вообще понимают те, к кому эти сигналы относятся. Сомнительно, чтобы какое-либо животное поступало таким образом. Для человека же корректирование обычно, хотя и не носит всеобщего характера (для примера сошлемся на лекторов).
Мы познаем себя при помощи того, что называем сознанием, и переносим это сознание на других людей, предполагая, что и они мыслят и чувствуют так же, как мы. Такой тип сознания является необходимой основой общественного поведения. Человека отличает от общественных животных, например пчел, необычный для остального животного царства уровень сложности общения. В животном мире нет общественных сигналов, сравнимых даже с самым простым человеческим языком. Посредством языка мы обмениваемся информацией, выражаем свои эмоции и делаем это на основе не только собственных ощущений и знаний, но и учитывая опыт и эмоции окружающих нас людей.
Недостаточно сказать, что человек любит своих собратьев и зависит от их любви. Однако было бы бессмысленным, рассуждая о поведении человека, пройти мимо этой замечательной черты. Трудность заключается в том, что язык, которым мы при этом пользуемся, скорее язык поэзии, чем науки.
В этой книге мы стараемся по возможности пользоваться научным языком, ибо он наиболее точно и действенно передает существо вопроса. Эту главу следовало бы назвать «Человеческий разум», но мы этого не сделали, так как ученые предпочитают при обсуждении своих наблюдений не пользоваться термином «разум». Не секрет, что многие, говоря о «разуме», противопоставляют его «телу»; правда и то, что «психиатрию» нередко отделяют от медицины, а умственные расстройства – от прочих нарушений в организме. Психология как наука только формируется, поэтому ее терминология еще не устоялась.
В примитивных сообществах разум или душу приписывают не только людям, но и животным, растениям и даже таким неживым предметам, как реки и горы[28]28
Одухотворение природы, наделение душой всех живых и неживых природных объектов – анимизм (от латинского слова anima – душа) – широко распространенное в прошлом и ныне сохранившееся у немногих народов и, пожалуй, в поэзии восприятие мира.
[Закрыть]. Принято говорить, что все они имеют душу, точно так же как мы говорим, что человек имеет разум. Этот способ выражения возник из нашего осознания самих себя и других людей. Мы сознаем собственные мысли и чувства, называем их разумом, духом, а возможно, и душой и наделяем ими других людей. Отсюда лишь один шаг к разговорам о независимости от тела существования души, а затем и к их полному разделению.
Ни одно из этих предположений не признается наукой, а факты, наблюдаемые в действительности, противоречат им. Интеллект, «моральное» поведение зависят от функционирования материальных органов тела – органов, изучаемых физиологией. Как мы говорили в начале главы, наши мысли и чувства не независимы от мозга: они лишь одна из сторон функционирования нашего организма. По крайней мере такова точка зрения, принятая автором для непосредственного изложения известных на сегодняшний день результатов научного изучения поведения.
