Текст книги "Чуффеттино"

Автор книги: Энрико Новелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Глава четвертая, в которой Чуффеттино и Джино съедают ужин Теодора и хотят зажарить кошку кузнеца

– Курьезно, – сказал Джино после минутного молчания. – Когда смотришь на это жаркое, так вот близко, как сейчас смотрю я, его чувствуется, что оно пересолено!

– А по-моему, так оно чересчур пресно.

– Нет, – пересолено!

– Пресно. Уверяю тебя.

– Попробуем. Хочешь?

– Этого еще только не доставало. Если мы его съедим, то что же останется дядюшке Теодору?

– Да, ведь, мы только немножко попробуем.

– А если он все-таки заметит?

– Ну, как хочешь. Я бы все-таки думал, что лучше попробовать?

– Папа всегда говорит, что чужие вещи трогать не следует.

– Твой папа человек, конечно, хороший, но у него в голове большая путаница. Лучше послушайся меня.

– Нет! Нет! Ни за что. Не хочу.

– До свиданья в таком случал. Пойду любоваться на ракеты. Могу себе представить, как это будет красиво!

– Прощай. Желаю тебе веселиться.

Джино переступил уже порог кузницы. Чуффеттино его остановил.

– Так ты все еще думаешь, что жаркое пересолено? – спросил он.

– Я в этом уверен.

– Да? Мне-то это безразлично, конечно… Так ты что говорить про фейерверк?

– Что ракет куплено на целые четыре сольдо.

– И пустят их все сразу?

– Все сразу.

– Да! Можно себе представить, что это будет за прелесть!.. Ну, все равно, прощай, Джино! До завтра.

Чуффеттино вздохнул. Вздох его был длинный, длинный. С целую милю, по крайней мере. Джино прошел уже несколько шагов, как его приятель опять его окликнул:

– Подожди, Джино… Скажи… а что, много детей идут отсюда на этот фейерверк?

– Все, сколько только их есть в Коччапелато. Все решительно! – ответил Джино, возвращаясь и снова входя в кузницу. Там ведь будет на что посмотреть и о чем потом порассказать!

– А, знаешь, маленький кусочек жаркого я бы, пожалуй, попробовал. Только самый маленький…

– Чорт возьми! Конечно же, самый маленький. Это само собой разумеется… а ты только никогда не забывай, что, если твой друг, твой настоящий друг дает тебе какой-нибудь совет, то надо его слушать. Советы родителей – дело другое. Они всегда эгоистичны. Но советы друзей – никогда.

– Ты говоришь: советы родителей эгоистичны?

– Ну да, конечно! Родителям выгодно, чтобы мы их слушались и были бы хорошими. Понимаешь?

– Тираны! – проворчал Чуффеттино, придвигаясь к тарелке с жарким.

– Враги, недоступные чувству жалости, – подтвердил Джино, следуя за приятелем.

– Кто же попробует первый? – спросил Чуффеттино.

– Я, конечно. Я старше тебя и потому имею право на известные преимущества, – ответил с достоинством Джино.

– Мне не хочется тебя огорчать, но я должен сказать, что попробую сначала я.

– Ни в каком случае!

– Посмотрим.

С этими словами наш герой быстрым движеньем схватил кусок жаркого и засунул его себе в рот. Его приятель немедленно последовал его примеру и, схватив другой кусок, проглотил его, даже не разжевав, как это делают иногда собаки.

Не желая оставаться в долгу и не имея возможности схватить еще мяса, – его уже больше не было, – Чуффеттино загреб рукой всю чечевицу и собирался засунуть ее в рот, когда Джино неожиданно ударил его по руке, и вся чечевица очутилась на полу.

– Что ты делаешь! Все просыпал! Дурак!! – воскликнул с раздражением Джино.

– Что?!? Это ты мне?!

– Конечно, – тебе. Дурак и разиня!

– А! В таком случае – подожди же.

Мальчишки схватились и начали угощать друг друга тумаками и пинками. После десятиминутного сражения приятели разошлись: Чуффеттино – с распухшим носом и подбитым глазом, а Джино – с расцарапанным ухом и бровью, похожей на пестрый фонарь. Сведя таким образом счеты и не оставшись друг перед другом в долгу, им ничего больше не оставалось, как помириться, что они, ни минуты не задумываясь, и сделали. Подав друг другу руку, они обнялись, поцеловались и поклялись никогда больше не ссориться.

– В конце концов ты, пожалуй, был прав, – сказал Чуффеттино, приближаясь к тарелке, в которой был картофель. – Жаркое, правда, было немножко пересолено… Надо теперь посмотреть…

– Верно! Мне как раз то же самое пришло сейчас в голову: нужно попробовать картофель!..

– Да… Только, что мы будем делать, если дядюшке Теодору ничего не останется на ужин?

– Скажешь, что без него заходила его жена и что она решила ужина сегодня не готовить.

– Нет, это – нельзя: он узнает… Лучше приготовим ему что-нибудь потом сами.

– Отлично! У меня как раз явилась сейчас блестящая мысль… Твоему хозяину мы сейчас зажарим кошку.

– Кошку?

– Ну, конечно. Мясо кошки, как две капли воды, похоже на мясо зайца. Я это отлично знаю потому, что мой отец всегда подает своим посетителям жареных кошек, говоря, что «вот вам заяц, которого я накануне сам застрелил на охоте».

– А где же мы ее возьмем – сейчас – кошку?

– Надо поискать. Найдем.

– Знаешь что? Возьмем хозяйскую кошку. Она сейчас была здесь, в кузнице.

– Отлично… Кись, кись, кись!

– Не идет. Не хочет! Но все равно, я ее разыщу. А ты тем временем разведи в печке огонь.

Чуффеттино кошку разыскал, но поймать ее было не легко. Предчувствуя, какая опасность ей угрожала, она делала невероятные прыжки, пряталась во все темные углы, выскакивала оттуда, когда этого всего меньше можно было ожидать, и, как безумная, носилась по всей кузнице. Тем временем Джино, стараясь изо всех сил поскорее раздуть огонь, оборвал веревку мехов, потом, чтобы лучше разгорелись щепки, наложил в печку целую охапку журналов и книг, – все, что было в кузнице (дядюшка Теодор любил слыть за интеллигентного, интересующегося литературой человека), а когда они загорелись, немедленно залил их водой, так как ему показалось, что огонь чересчур велик. Чуффеттино, продолжая гоняться за кошкой, ронял все, что только ни попадалось ему под ноги: столы, стулья, скамейки. Наконец, желая вытащить кошку из-под шкапчика с посудой, куда ей удалось спрятаться, он свалил этот шкапчик со всеми находившимися в нем стаканами и бутылками. Вы представляете себе, что получилось? Все стаканы, графины, рюмки – все разбилось вдребезги! Разгром получился полный. Пользуясь общим смятением, кошка, улучив удобный момент, выскочила вон из дверей и помчалась к площади. Увидя это, наш герой совсем потерял голову, и, бросив все в кузнице, как безумный кинулся за ней в погоню. Через момент его настиг и Джино. И вот оба друга, как сорвавшиеся с цепи бесенята, мчатся за кошкой! Они мчатся все дальше и дальше, по крутым извилистым тропинкам, вон из Коччапелато по направлению к большому, темному лесу, мчатся, окруженные прозрачным сумраком наступающей теплой лунной ночи.

Глава пятая, в которой Чуффеттино из-за своих проделок принужден провести ночь в лесу, где и встречается с волком-оборотнем

Мальчики добежали до берега моря, и, следуя вдоль пляжа, достигли соснового леса. Там, под деревьями, царил полнейший мрак, но это не остановило бегущих. Они продолжали бежать все вперед и вперед, наугад, то наталкиваясь на стволы деревьев, то попадая в густой кустарник. Они падали, поднимались и бежали дальше. Наконец, добежав до небольшой, освещенной луной, лесной полянки, они остановились. С трудом переводя дыхание, они стояли несколько минут молча, потом Чуффеттино проговорил жалобным голосом:

– Ну как же, как же я вернусь теперь в кузницу?

– Это ты меня спрашиваешь, – ответил Джино, пожимая плечами. – Но я-то тут при чем?

– Как это ты-то тут при чем?! Да кто же съел жаркое?

– Ты сказал: «попробуем».

– Нет, – это ты сказал.

– Нет, не я, а ты.

– Послушай, Джино, не выводи меня из терпения! Иначе, знаешь, кончится плохо.

– Что ж, и кошку я, по-твоему, выпустил?

– Нет, кошку выпустил я, – я это знаю. Но если бы ты не явился в кузницу давать мне все эти благие советы!..

– А, так вот оно что! Не даром я всегда считал тебя дурачком.

– Ты потише! Думай, что говоришь!

– Я не намерен говорить тебе сейчас комплименты.

– Ну, ты смотри! Не очень-то! Ведь не так-то давно ты был избит, как осел.

– Что?! Как осел? Я?! А не хочешь ли, чтобы я тебя опять, как следует, проучил?!.

– Отчего нет? Пожалуй!

И они тотчас сцепились и опять начали угощать друг друга кулаками. Через десять минут такой работы приятели разошлись. Чуффеттино – с расцарапанным вдоль и поперек лицом, а Джино – с шишками на лбу и под глазами.

– Ну, а теперь давай мириться, – предложил Чуффеттино.

– Ладно. Давай мириться.

Они подали друг другу руки, обнялись, поцеловались и поклялись больше никогда не ссориться.

– Я думаю, – сказал Джино, – что так как мы кошку все равно не догоним, то нам ничего другого не остается, как вернуться сейчас домой.

– Да, а ты знаешь, что мы, по крайней мере, за целую милю от дома?

– Вина твоя. Зачем было так бежать?

– Да, ведь, я бежал за кошкой.

– Ну, а я бежал за тобой.

– Что касается меня, то я во всяком случае сегодня домой не вернусь.

– А как же фейерверк-то племянника Тозакани?

– Он давно уж кончился, конечно.

– Все равно. Я хочу вернуться, чтобы спать как следует в своей кровати.

– А если я вернусь, то мой отец сломает свою палку о мою спину.

– Ну, однако же, и характерец у твоего отца!

– Да ты пойми; ведь дядюшка Теодор наверно тотчас же побежал к нему и все рассказал… Все!.. Ты понимаешь?.. У меня волосы становятся дыбом от страха, как только я об этом подумаю!.. Нет, раньше, как через неделю, я ни за, что домой не вернусь. Ни за что!

– Пойдем, пойдем, разиня, – я за тебя заступлюсь.

– Хорош заступник, нечего сказать.

– Говори окончательно: идешь или нет?

– Нет, нет и нет.

– Серьезно?

– Серьезно-рассерьезно.

– В таком случае, покойной ночи!

– Что?! Ты оставляешь меня одного?

– Да, ведь, если ты итти не соглашаешься!?

– После того, как ты сам меня до всего этого довел, – ты хочешь меня здесь бросить?!

– Но если мне хочется спать.

– И здесь можно отлично заснуть под любым деревом…

– Брр… Нет, я на это не согласен. Я не привык спать в лесу… Могу еще схватить простуду… И потом, говорят, в этом лесу по ночам прогуливается волк-оборотень… Нет, лучше и ты вернись… право…

– Я уже сказал: не пойду. Ни за что не пойду.

– Берегись! Смотри, придет к тебе волк-оборотень.

– Не пойду, не пойду. Ни за что.

– Еще простудишься.

– Все равно. Прощай.

Джино удалился, посвистывая. Чуффеттино остался один.

Он стоял посреди залитой луной полянки, смотрел на усеянное звездами небо и тихо бормотал себе под нос:

– Вот и полагайся на друзей. Да, если бы я во-время послушался папы и нашего учителя, то был бы теперь дома, сидел бы сейчас за ужином и ел бы вкусную похлебку из бобов, и закусывал бы хлебом, густо намазанным маслом…

– Мама всячески ласкала бы меня, а папа рассказывал бы интересные истории из тех времен, когда Коччапелато осаждали разбойники… Ох, лучше уж об этом не думать… А дядюшка-то Теодор, мой хозяин!.. Собственно говоря, если бы даже он меня и побил, то был бы вполне прав! Воображаю его ужас, когда он вернулся и все это увидел!!. Весь этот разгром! Мне кажется, что я отсюда слышу его крики: «Разбойник! грабитель!..» Разумеется, он тотчас же бросился к отцу:

– Берите назад своего сына! – Как? Почему? – Он меня разорил – понимаете? На тысячу лир, по крайней мере!.. Вы должны мне их выплатить! – Я? Что вы!? Да если бы даже я стал чинить сапоги в течение ста лет сряду, то и тогда не выработал бы такой суммы. А, негодяй, мошенник… тысячу лир! – Не тысячу, – больше. Две тысячи!.. Сто тысяч!.. И, в конце концов, выпустил мою кошку…

– Как, еще и кошку?! Ну, вернись-ка ты только сюда… Попробуй… вернись!.. Я тебя угощу как следует… Как ты заслужил… Только вернись…

– А я не возвращусь… Я здесь, в лесу… Один. Мне хочется спать… Я голоден… мне страшно!.. т.-е. не то, чтобы очень страшно, а так… неприятно… мне не хотелось бы встретиться с этим волком…

Чуффеттино с невольной дрожью оглянулся и стал прислушиваться. Все было тихо. Только издалека доносились слабые звуки удалявшихся шагов Джино. – Скотина, – проговорил по его адресу Чуффеттино, – Когда вернусь в Коччапелато, я покажу ему. Все это в сущности его вина. Разве без него мне пришло бы в голову дотронуться до этого жаркого и до картофеля?.. А какой он был вкусный, этот картофель!.. Соус был с чесноком!.. Лучше об этом не думать… Нужно сейчас лечь и постараться заснуть… Спать очень хочется… только вот, если бы не этот проклятый волк-оборотень… Чуффеттино опять боязливо оглянулся и прислушался. Потом энергично тряхнул головой и проговорил бодрым голосом: – Стыдись, Чуффеттино! Что с тобой сегодня? Да если бы даже ты и повстречался с волком, то что же тут такого особенною? Ты сделал бы ему низкий поклон, и сказал бы: «Добрый вечер, господин волк! Как вы себя чувствуете? Хорошо? В таком случае, пожалуйста, доставьте мне удовольствие, – уйдите отсюда… Я совсем не знаю, как обращаться с волком… так что если не уйдете вы, то придется уйти мне»… И я уверен, что волк был бы настолько любезен, что ответил бы мне: «Нет, нет, господин Чуффеттино, что вы?.. Зачем?.. Не беспокойтесь… я знаю приличия, я сейчас сам уйду. Спокойной ночи».

Так бормотал Чуффеттино и то время, как мастерил себе постель из сухих листьев и травы. Бросившись на нее, он крепко зажмурился и зажал уши. Ему стало вдруг так жутко, что если бы это было возможно, он залез бы не только под листья, но под толстый слой земли. В лесу становилось совсем уж темно и было тихо-тихо. Не слышно было ни шелеста листьев, ни шума ломающихся веток, ни крика ночной птицы. Ничего. Чуффеттино было страшно. Он дрожал. И чтобы придать себе немножко бодрости, он опять начал бормотать, разговаривая сам с собой.

– Я уверен, что, если бы и пришел сюда волк, он ровно ничего бы мне не сделал… Вес это только сказки, которыми пугают маленьких детей… Глупые сказки!..

Не успел Чуффеттино договорить последних слов, как чье-то грозное ворчанье раздалось где-то совсем близко за его спиной… Наш герой весь съежился и еще глубже закопался в сухие листья… Ворчанье повторилось и тотчас же вслед за ним раздался страшный громовой голос:

– Чуффеттино! Я – волк-оборотень! Вставай и иди со мной.

Глава шестая, в которой волк прячет Чуффеттино в мешок и уносит в свою хижину

Чуффеттино лежал, не шевелясь, задерживая дыханье.

– Тебе говорят, вставай! – еще громче продолжал волк-оборотень. – Уже поздно, а дорога нам предстоит длинная.

Чуффеттино продолжал не подавать признаков жизни.

– Странно, – пробормотал волк. Он нагнулся, приподнял одну ногу мальчика и снова опустил ее. – Странно, – повторил волк. – Он совсем не шевелится. Точно умер… – Он еще ниже нагнулся и прокричал над самым ухом нашего героя:

– Да ну же, Чуффеттино, вставай! Если устанешь быстро, я в первой же харчевне, мимо которой мы пойдем угощу тебя макаронами с сыром и потрохами!

– И с томатами? – воскликнул неожиданно наш герой.

Нужно сказать, что макароны с сыром и томатами были его самым любимым блюдом; у него дома оно обыкновенно подавалось только в первый день Нового Года, а так как первый день Нового Года бывает, к сожалению, только один раз в году, то ждать этой прелести ему приходилось подолгу.

Не сумев во́-время сдержаться и произнеся эти роковые слова, Чуффеттино снова весь съежился и притворился мертвым. Но было уже поздно.

С радостным ворчаньем волк загреб его в лапы, запрятал в мешок, который у него висел за пленами, и, поднявшись на задние лапы, пошел, опираясь на толстую суковатую дубинку, с своей ношей в глубь леса. По временам он зычно покрякивал и будил этими звуками ночную тишину.

Прошло несколько минут. Чуффеттино, расхрабрившись, решил высунуть голову в отверстие мешка и после некоторого размышления, робко спросил:

– Извиняюсь… господин волк, но мне бы хотелось узнать, далеко еще итти?

– А, противная обезьяна, нашел теперь небось голос! Куда ты его запрятал раньше? Отчего так долго ничего не отвечал?

– Извиняюсь, повторил мальчик. Господин волк, пожалуйста, не сердитесь… Скажите только, далеко ли итти?

– Ну, это смотря как, – ответил волк насмешливым тоном: – Для меня – недалеко. Миль с сорок, должно быть…

– 40 миль! Это немыслимо! Я не в состоянии…

– Ничего не поделаешь, милейший мой Чуффеттино…

– А почему вы знаете, что меня зовут Чуффеттино?

– Потому что я слышал, что так называл тебя твой приятель.

– А! Джино… А вам нельзя было взять его с собой?

– Если бы я взял его, то не мог бы взять тебя.

– А разве вам так уж непременно нужно было брать именно меня?

– Да, потому что ты мне симпатичен.

– Очень вам благодарен, но сделать 40 миль я все-таки не в состоянии.

– Да кто ж тебя заставляет, глупец? Эти все мили сделаю я.

– Но дело в том, что меня мой папа очень ждет дома.

– Подождет.

– И мама тоже…

– Подождет и она…

– Да… но видите ли… остынет суп…

– Ну и пусть его остывает…

– А вы, наверно, дадите мне обещанные макароны с сыром и с томатами?

– Обязательно, увидишь, что это за прелесть. А теперь – молчи, или, еще лучше спи.

– Мне не хочется больше спать.

– В таком случае советую посчитать блох, которые прыгают сейчас в этом мешке.

– Да… вот кстати о мешке. Я хотел спросить вас, не позволите ли мне идти своими ногами. Это не потому, что ваш мешок мне не нравится, а потому, что я лучше себя чувствую, когда я на ногах… Свободнее…

– Неужели?! Скажите пожалуйста! Это для того, чтобы тебе удрать!.. Я еще с ума не сошел!..

– Но ведь если бы я побежал, вы все равно меня бы, ведь, поймали.

– А если бы, вдруг, тебе вздумалось влезть на дерево? Тогда что? На деревья карабкаться я не охотник… Нет, лучше слушайся моих советов: молчи и спи.

– Ну и тип же вы!

– Тип или не тип, советую тебе замолчать.

– Но мне есть хочется!

– Что?!? Тебе есть хочется! – заорал волк, и глаза его при этих словах метнули молнии. – Подожди, я такого задам тебе: «есть»… Сейчас замолчать у меня, – слышишь?..

– Я хочу к папе…

– Поздно, мой милейший. Думал бы раньше. Хорошие дети не гуляют в лесу по ночам…

– Но, ведь, я раскаиваюсь…

– И это тоже – поздно. Теперь уж кончено.

– Неправда. Нет!

– Не нет, а да!

Взбешенный упрямством мальчика, волк судорожно куснул палку и сломал себе два зуба.

– Этакая тварь, – злобно прошипел он, – вот подожди у меня – я тебе дам отвечать!..

– Если бы только мне удалось выскочить из мешка, – прошептал мальчик, но волк эти слова услышал:

– Что?! – Страшным голосом закричал он: – Ты надеешься выскочить из мешка! Попробуй!!!

И, доведенный до последней степени бешенства, волк пустился бежать с неимоверной быстротой, делая такие огромные прыжки, что мили мелькали, как минуты. Встречный воздух дул в лицо Чуффеттино с такой силой, что у него захватывало дыханье, точно он ехал на быстро мчавшемся локомотиве. Все продолжая свою бешеную скачку, волк добежал до открытого поля, пересек его, вбежал в другой лес, пробежал и его, выбежал на другое поле, опять в лес, и все это не умеряя быстроты своего бега. Ему хотелось попасть домой до рассвета. Усталости он не чувствовал, но голод начинал его мучить. По временам, он зевал во весь рот и так громко и зловеще, что бедный Чуффеттино трясся от страха. Понемножку от пережитых волнений и усталости, мальчик начал терять ясное сознание окружающего, и, в конце концов, крепко заснул. Сначала ему снилось, что он дома, со своими, что все сидят за ужином, мать подает его любимые макароны с томатами и жирно намазывает ему маслом ломтики хлеба… А под столом Джиджи, которому он дает здорового пинка… А потом ему снилось, что он в театре марионеток, и после представления они его пригласили на богатую свадьбу Флориндо и Розавры. И он был на этой свадьбе и сидел рядом с самой своей большой симпатией, с Арлекином, и ему было так смешно и весело…

Но зловещий гул, разносившийся по лесу всякий раз, когда волк начинал зевать, заставил его вздрогнуть и вернул его к окружавшей его невеселой действительности.

Начинала уже заниматься заря. В ветвях дерев просыпались птицы и с веселым чириканьем встряхивали свои мокрые от ночной росы крылышки…

– Господин волк, – прошептал наш мальчуган, протирая глаза. – Господин волк, не будете ли вы любезны дать мне хотя бы самый маленький сухарик… У меня в желудке совсем пусто…

– И ты это говоришь… мне!? – многозначительным тоном переспросил его волк и прибавил: – На счастье, мы сейчас у дома.

– Дома? Т.-е. где это «дома»?

– В моем доме, конечно… у меня.

– Но я вовсе не хочу итти к вам в дом.

– Хочешь, но хочешь, а итти придется.

– Ни за что! Если даже вы подарите мне целый килограмм шоколада.

– Ты пойдешь, – повторил волк, и голос его был теперь похож на раскаты близкого грома.

В эту минуту они были уже у входа в хижину, совсем черную и покривившуюся, прислоненную к стволам двух гигантских деревьев.